Текст книги "Кристина против Миллиардера"

– У вас есть какие-то идеи на этот счет, Кристина?

– Я не… Мне…

Внутри все клокотало от страха. Как же надоело бегать с сыном на руках в поисках своего угла и заработка. Он не видит нормальной жизни, и я ее не вижу!

– В парке накануне вы были смелее, – продолжал меня изводить Артем Дмитриевич. – Обещали, что я не пожалею, если… пущу вас в свой дом.

Он откусил тост и, отложив нож, посмотрел на меня, тщательно пережевывая еду.

Я с трудом сглотнула слюну, ставшую вязкой.

– Простите меня, – проговорила, сцепив руки перед собой, как школьница на взбучке у директора. – Понимаю, насколько это неприятно, но, возможно, вы могли бы вычитать стоимость дивана из моей зарплаты? Как алименты.

Орехов закашлялся, подавившись новым куском тоста.

– Какие алименты?!

– Я просто сравнила, чтобы было яснее. Ничего такого…

– М-да! – Он отвернулся. – Уйдите, Кристина! Придите в себя, обдумайте этот разговор и вечером, после работы, уложив спать сына, приходите ко мне. Расскажете, что надумали! Понятно?

– Конечно, – закивала я, обрадованная отсрочкой. Перед смертью, как говорится, не надышишься! А там… Вдруг что-то придумаю?

– Вы поняли, что я сказал? – Орехов снова обернулся, нахмурился.

– Да, все поняла, – я радостно улыбнулась. – Спасибо!

– Угу. – Он зачем-то осмотрел меня с головы до ног, усмехнулся: – Так и думал, что мы сработаемся. Ориентируйтесь на десять вечера.

Десять. Блин… Даже у Золушки было времени до двенадцати! Хоть бы его на работе задержали!

– Идите, Кристина.

Я пошла.

Вернулась в кухню, села за стол и крепко задумалась, что скажу работодателю вечером.

Продавать мне было нечего, сына девать некуда. Разве что предложить работать пару месяцев бесплатно? Крыша над головой у нас с сыном есть, еда тоже. Справимся! А там рассчитаемся с долгом и, получив наконец деньги, уедем назад, в родной город, далеко отсюда.

Не для нас эта красивая жизнь в Москве! И судьба мне это упорно показывает, опуская все ниже.

Нет уж, сын не должен видеть моих слез и слышать вечное: “Сиди тихо, дядя не должен нас видеть и слышать!” Кто из Макса вырастет при таком отношении?

Нет уж, хватит.

Вечером спрошу стоимость дивана и свою зарплату, рассчитаю все и буду воплощать план в реальность!

В итоге до обеда я намаялась с собственными мыслями. Зато вымыла два панорамных окна в гостиной и уже собиралась приступить к третьему, когда взгляд упал на часы – время обеда. И ребенка не кормила, и сама не ела, да и не одни мы в этом огромном царстве богатства обитали…

Сергей вчера мне очень помог, за это я отнесла ему суп. Благодарность за благодарность, да и перекинувшись парочкой слов, пока отдавала термос, поняла, что охранник не прочь сам питаться по-домашнему. Прежние горничные его не баловали, предпочитая держаться подальше от сурового охранника.

Я же понимала: это мой шанс получить если не союзника, то хотя бы небольшую помощь.

Поэтому, забросив тряпки и ведра, первым делом я покормила Максима, а после уже по проторенной тропинке двинулась в “сторожку” – именно так я обозвала домик Сергея.

Там же, пока ждала, как охранник поест и отдаст тарелки, понуро смотрела в окно, думая о чем-то своем.

– Чего хмурая такая? – спросил Сергей.

– Как думаешь, сколько стоил диван, что стоит в гостиной? Желтый такой.

– Понятия не имею, – пожал плечами мужчина. – А что?

– Максим испортил обивку, пролив краски, и теперь шеф явно будет требовать возмещения стоимости с меня.

Я вкратце пересказала то, как пыталась отмыть пятно самостоятельно, но потерпела сокрушительное поражение, лишь еще больше размазав гуашь по обивке.

– Так ты моющим пылесосом попробуй. У прошлых горничных полно было вспомогательной техники. Бывшая жена Артема Дмитриевича неоднократно проливала то кофе, то коньяк, и каждый раз все девчонки убирали.

Я подняла голову, и в душе зародилась надежда. Все дело в том, что никакой техники я раньше не находила, пользуясь по старинке тряпкой, ведром и веником. Но слова Сергея воодушевляли.

– И где этот пылесос взять?

– В гараже, разумеется. Пошли покажу.

Через десять минут я была готова петь оду небесам. Кажется, Бог меня услышал, а моей безрадостное будущее – умереть от уборки – уже перестало быть таким безнадежным. В гараже был и моющий пылесос, и пароочиститель для окон, и куча бытовой химии.

– Век не забуду, – поблагодарила я охранника, и уже через час с радостью обнаружила, что диван абсолютно чист.

Теперь ему оставалось только высохнуть. Еще за час я победила грязь на окнах.

Из минусов происходящего – у меня опять начало тянуть поясницу. Но это я списала на приближающиеся месячные, поэтому, приняв таблетку обезболивающего, закончила с уборкой и занялась ужином.

Настроение было прекрасным, и я уже предвкушала, как скажу Артему Дмитриевичу, что проблема с диваном, а следовательно, и долгом решена. У меня даже осталось немного времени, чтобы поиграть с сыном и Терминатором.

Вообще забавная собака.

Когда-то очень давно я мечтала об овчарке, а всех представителей маленьких пород искренне считала несуразными, но вот этот французский бульдог был поистине очарователен.

Он умел хрюкать, постоянно ластился к ногам, словно кот, выпрашивал вкусняхи, но что самое главное – занимал восемьдесят процентов времени Максима. Что для меня было огромным подспорьем.

Ко времени ужина хозяин дома из Москвы не вернулся, и даже к положенным десяти часам тоже. Я уже уложила Максима спать и готовилась лечь сама, когда окна осветил свет фар въезжающей на территорию машины.

С тяжелым вздохом я поняла, что сон откладывается и голодного шефа нужно как минимум встретить, как максимум накормить после явно сложного дня.

Я набросила на ночную рубашку халат и вышла из комнаты, на ходу завязывая пояс.

Артем Дмитриевич выглядел усталым и злым. Я поняла это по тем резким движениям, с которыми он открыл входную дверь, буквально впечатывая ее в стену.

Я даже несколько мгновений раздумывала над тем, стоит ли вообще соваться к нему под горячую руку, но, памятуя, что он ждет от меня новостей о диване, все же вышла на свет.

– Доброго вечера, Артем Дмитриевич.

– Доброго, – усмехнулся он, глядя на меня и двумя пальцами ослабляя галстук. – А ты, я смотрю, хваткая, уже ждешь – у порога. Похвально.

Захотелось оскорбиться. Его слова были будто брошенная кость собаке, и в то же время я помнила, кто здесь мой работодатель.

– Вы, наверное, устали. – Я вновь попыталась быть вежливой и милой. – Есть хотите? Сегодня жаркое.

– Есть? – Шеф вскинул бровь вверх. – Нет, не хочу. Успел поужинать на деловой встрече. Хотя определенный голод у меня все же присутствует.

Он как-то странно обвел меня взглядом, будто ощупывая. Стало неуютно, и я поежилась.

– А я диван отмыла, представляете, – вспомнив, зачем мы здесь сегодня собрались, напомнила я.

Артем Дмитриевич стащил ботинки, бросил на тумбочку дипломат и настойчиво двинулся ко мне.

– Пох*р на диван. Иди сюда.

Я натурально опешила. Столбом замерла, не ожидая ничего подобного, но он… Он просто подошел и совершенно бесцеремонно принялся расстегивать пояс на моем халате, точно так же, как и я на нем утром. Только если у меня никакого “подтекста” в действиях не было, то у Артема Дмитриевича буквально глаза горели… и пахло от него алкоголем и терпким парфюмом. Будоражаще и заставляя трепетать от страха.

– Да, что вы себе позволя… – Я попыталась отбросить его руки.

Но он нагло заткнул мой рот своими губами, буквально впиваясь в меня, словно оголодавший зверь в мясо.

Я попыталась оттолкнуть.

– Ой, да не ломайся ты, – оторвавшись на миг, прошептал мужчина. – Я – мужик, мне надо. Ты – баба, можешь помочь. Что не так-то? Ты ведь за этим вышла ко мне в таком виде? Признайся, тебе тоже хочется.

Его рука бесцеремонно скользнула мне под вырез ночнушки, и в этот миг я очнулась от ступора.

– Сволочь! – вскрикнула я и отшатнулась что есть сил. – Да как вы только подумать такое могли?!

Я запахивалась обратно в халат, смотрела на хозяина дома так, будто он самый натуральный монстр, и меня трясло от негодования.

– За кого вы меня приняли? Может, в ваших кругах так и принято, но я… Я не такая!

– Кристина!

– Если вы богатый, думаете, вам все можно? – вспылила я, понимая, что своими репликами могу только ухудшить свое положение.

– А что, нет, что ли? Ты ведь сама утром сказала, что придешь. – Орехов смотрел на меня хмуро и недовольно. Так смотрят избалованные дети, когда у них отбирают конфеты.

– Я? Сама? – Утренний разговор мною воспринимался совершенно в ином ключе, нежели выяснилось сейчас.

Я еще раз прокрутила в памяти тот диалог и только сейчас поняла, насколько он был двусмысленным.

– Нет, – твердо заявила я. – Речь шла только о диване. И я его отмыла, и ничего не должна вам отрабатывать – тем более таким способом!

Мой возглас буквально повис в воздухе, и, признаться, я уже ожидала услышать: “Ну и гуляй на **р, недотрога. Уволена”. Но вместо этого прозвучало задумчивое:

– Хгм… Окей. Понял, работай дальше. Типа сильно гордая. – Губы Орехова изогнулись в некрасивой улыбке.

– Типа да, – отозвалась я. – Так вам греть ужин?

– Мне бы постель кто согрел. А раз за этим не к тебе, то вали уже с глаз моих долой, чтобы я тебя до утра не видел.

И что я сделала? Правильно, свалила.

Слушая бормотания вслед.

– Что ни баба, то беда. Гордая она, бл**ть.

* * *

Меня трясло еще несколько часов, в течение которых я не могла уснуть. Перебирая в голове все случившееся, я смотрела в одну точку и ждала неприятностей. То казалось, что в коридоре слышны тяжелые шаги Орехова и он идет завершить начатое. Уложить меня в постель. “Я мужик, а ты баба”, – вспомнилось вдруг, и по телу побежали мурашки ужаса. Потом, стоило прикрыть глаза, как за окном раздался подозрительный треск. Пришлось его закрыть наглухо.

Затем оказалось, что Терминатор все-таки пробрался в нашу с Максимкой комнату еще до того, как я заперлась. И узнала я об этом по громкому внезапному храпу, раздавшемуся – внимание – из-под моего одеяла! Этот наглый пес спал у стенки, и на все мои старания его пробудить отвечал тихим рычанием.

В довершение всего у меня снова разболелась поясница, так что пришлось пить обезболивающее.

Тревожный сон, в который я все-таки провалилась, сменился будильником.

– Мам? – на соседней кровати заворочался Максимка.

– Спи-спи, еще рано, – ответила я, осторожно поднимаясь и стараясь не разбудить еще и пса, нагло пробравшегося ночью ко мне под бочок.

Тихонько одевшись, я вышла из комнаты и… замерла. Что делать дальше – не знала. Готовить ли завтрак? Начинать уборку? Или собирать вещи, будить сына и уходить?

Ответ оказался на поверхности – идти нам с Максом было некуда, потому ноги сами повели меня на кухню.

Я приготовила завтрак для начальства и накрыла на стол, дожидаясь появления Орехова, как решающего суда над заключенным под стражу. Помилует или на каторгу? Вот в чем вопрос.

Артем Дмитриевич появился с небольшим опозданием, что было на него совсем не похоже. Он морщился, тер виски, недовольно сопел и настороженно принюхивался к еде.

И вот, когда я уже сгрызла все ногти, стоя за углом и представляя, как Орехов вскакивает и требует подать ему новую кухарку, он меня позвал.

– Кристина, – раздался сиплый шепот от стола.

– Я здесь! – отрапортовала, появляясь из-за его спины.

– Зачем так кричать? – пригибая голову, возмутился Орехов. – Как ненормальная. Не видишь, что ли? Человеку плохо! Дай мне этот… как его?

– Топор? – ляпнула я намного раньше, чем успела подумать.

Слово – не воробей. Соскользнув с губ, оно несется дальше, рождая страшные последствия. Вот и в моем случае Орехов был настроен решительно.

– Борзеешь! – сказал он, качая головой. – То невинную мышку строим из себя, то… у-у-у…

– Аспиринчик? – На этот раз я вспомнила верное слово.

– Давай же! Сил моих нет…

Так быстро я еще никогда не бегала, даже в школьные годы. Сунув работодателю лекарство, подала водички и мило улыбнулась в ответ на хмурый неодобрительный взгляд.

– Спасибо, – сказал Орехов с таким лицом, будто у него что-то застряло в самом мягком месте и он с трудом выносит эту боль. – Свободна.

У меня упало сердце.

– Насовсем? – уточнила, чувствуя, как земля уходит из-под ног. – Вы меня…

– Я прошу тебя уйти с глаз долой, – массируя виски, кивнул Артем Дмитриевич. – Неужели дел больше нету? Иди там, блин, зерно перебери, что ли. Придумай что-то. Только не беси. Я подыхаю…

Услышав такой ответ, я не смогла сдержать счастливой улыбки. Не уволена! Счастье есть!

– Чего ты скалишься? – не понял Орехов. – Садистка, что ли? Говорю же, мне плохо.

– Нет-нет, простите. Это… я решила, что вы меня… – умолкнув, посмотрела на несчастное лицо Артема Дмитриевича и, поддавшись инстинктам, шагнула к нему, протягивая руки вперед: – Можно? Я умею делать массаж. Не профессионально, но голове может стать легче. Честное слово. Но если вы…

– Меньше слов. – Работодатель закрыл глаза и молча ткнулся лбом в мою ладонь.

Я подошла совсем близко. Запустила пальцы в его волосы. Двигаясь от висков к затылку, остановилась там и плавными движениями подушечек больших пальцев принялась медленно подниматься назад.

– Мм, – мурлыкнул Орехов, наклоняя голову и укладываясь на сложенных друг на друга руках. – Боги-иня.

Улыбнувшись, я покачала головой, мысленно повторяя себе, что все мужчины одинаковы. Богатый ли, бедный – все они хотят одного: вкусной еды, хорошего массажа и внимательного слушателя. Конечно, опыт в близком общении у меня был очень мал, зато насмотрелась за свою жизнь всякого.

– Вот и все, – сказала, последний раз проведя по волосам начальства. – Легче?

Орехов обернулся.

Скользнув по мне взглядом, он ухмыльнулся и ответил:

– Это даже лучше, пожалуй.

– Лучше? – не поняла я.

– Угу. Но и про вчерашнее… Я от своего предложения не отказываюсь. Если захочешь – тоже помогу, чем могу.

Он развязно подмигнул, а я покраснела.

– Вижу, вам и правда полегчало.

Артем Дмитриевич поймал мою руку, прежде чем я успела уйти. Чуть сжал запястье, потянул на себя. И поцеловал внутреннюю сторону, там, где слушают, бьется ли у человека пульс. Мой можно было услышать за сотню метров, так громко застучало сердце.

– Спасибо, Кристина, выручила. – Орехов так же быстро отпустил меня. – Занимайся делами. Сегодня я приеду на обед. И после тоже буду дома. Приедут соискатели на должность садовника и горничной. Так что, если повезет, скоро тебе станет легче справляться со всем этим.

Он обвел глазами дом и приступил к еде.

Постояв еще пару секунд рядом, я ушла, с негодованием растирая ладонью место, горящее от неожиданного поцелуя.

* * *

Артем

Аппетит приходит во время еды, а азарт в процессе охоты…

Не “такая” она, блин. Гордая.

Для моего вчерашнего пьяного мозга это прозвучало как вызов. И пофиг, что она всего лишь домработница.

Да что она вообще о себе возомнила?

Завалить ее в постель теперь было делом принципа.

И даже когда я проснулся утром с головной болью, ничего из этих безумных мыслей никуда не выветрилось.

И я решил, что нужно открывать сезон охоты – увлекательного процесса выманивания, выслеживания зверя, а после одного меткого выстрела и победы!

Пиф-паф! И горничная готова. Фигурально выражаясь, конечно.

Правила новой игры Кристина восприняла уже куда более благосклонно. Даже расщедрилась на массаж головы, а после краснела от невинного поцелуя в ладонь.

Это заставило меня предвкушать, а еще разрабатывать дальнейший план. Ну или импровизировать по возможности.

Я был уверен, что рано или поздно Кристина сдастся. Другой вопрос, на хрена вообще все эти усилия ради прислуги?

И ответ был простым: да потому, что мне так хочется.

После завтрака я уехал на работу один на собственной машине, без Сергея. Несколько часов пробыл в офисе и занимался новым крупным контрактом с поставщиком из Китая. Сделка могла принести мне большие деньги, поэтому упускать ее я не собирался. Собственно, потому вчера и напился в ресторане, пробивая зеленый коридор с одним из представителей таможни. Деловые встречи – они иногда именно такие, до пьяного угара…

В полдень мне позвонил Денис, помощник, напомнил, что к обеду в дом приедут соискатели на должность садовника и горничной. Можно подумать, я мог забыть сам.

Однако в итоге московские пробки все же внесли коррективы в мой график, и обратно в свою обитель я добрался только к четырем часам дня вместо двух.

Там меня уже ждали, если так можно было выразиться. В сторожке у Сергея, потому что на территорию он никого не впустил, вместо пяти кандидатов сидел один: лет сорока, аккуратно одетый мужчина и коротающий время за чтением какой-то книжонки.

Я смерил его взглядом, а после обратился к Сергею.

– А остальные где?

– Ушли полчаса назад. Последний рейсовый автобус из соседней деревни отходил, вот они и побоялись, что до Москвы не доберутся.

– А этот? – Я кивнул на мужичка.

Сергей пожал плечами.

– Понятия не имею, но пришел он вместе со всеми пешком, а вот уходить отказался.

– Ладно, – махнул рукой я. – Пусть к дому идет, так и побеседую с ним.

Пока Сергей отправился к потенциальному садовнику, я двинулся в сторону особняка. Прежде чем собеседовать с кандидатом, хотелось переодеться.

В коридоре меня встретила Кристина. Так же, как и вчера, она вышла мне навстречу, поздоровалась и спросила, когда и где накрывать на стол.

Я смерил ее долгим взглядом. Все же красивая зараза, даже в полностью закрытой до горла кофточке и переднике, а уж какая вчера была в том тонком халатике, и передать словами сложно.

– Повремени с едой. Разве что чай в гостиную подай. Приехал, возможно, будущий садовник, я бы хотел с ним вначале побеседовать, а уже после обедать.

– Хорошо, – послушно отозвалась женщина, однако что-то в тоне ее голоса мне не понравилось.

Будто говорила, сцепив зубы. Это еще что за новости?

Домработница развернулась и пошла на кухню, медленно, держа спину неестественно ровно. Я даже нахмурился.

Готов поклясться, раньше походка этой строптивицы была более изящной.

Но выкинув эти мысли из головы, я поднялся в спальню, там быстро сменил одежду, а когда спустился, то в гостиной меня уже ждали.

Выяснилось, что мужчину звали Михаилом, бывший военный, прошел чеченскую, заработал там несколько пулевых и инвалидность из-за сложного перелома ноги.

– Понимаете, Артем Дмитриевич, – рассказывал он. – Я человек простой, есть пенсия военная, но сущие копейки. Едва хватает, а работать я всегда любил. Вырос с дедовским огородом в деревне, про растения знаю много, про кусты всякие. Уверен, справлюсь.

А вот у меня такой убежденности не было. Садовник – работа тяжелая, а тут инвалид, да еще и немолодой.

– Объемы работы большие, – начал я, не желая так сразу прогонять бывшего военного. Как ни крути, а к этой касте я всегда испытывал уважение. – Сад сложный, плюс ландшафтный дизайн, который необходимо поддерживать. Это не считая зимнего сада в другой части двора, там много экзотических растений.

Лицо Михаила начало мрачнеть, он уже понял, к чему я веду. Оставалось только вежливо расстаться. Для себя, правда, я решил, что раз автобусы уже не ходят, то попрошу Сергея отвезти бывшего вояку до города на автомобиле.

В этот момент в гостиную вошла Кристина. Она несла заказанный чай на подносе. Шла медленно, будто едва переставляла ноги, а красивое лицо было бледным и напряженным.

Я нахмурился, и даже выражение Михаила стало недоуменным.

– Что-то не так? – поинтересовался я.

– Все отлично, не переживайте, Артем Дмитриевич, – едва слышно отозвалась Кристина, и дойдя до стола, немного наклонилась, чтобы опустить поднос.

В следующий миг ее руки ослабели, чайник с двумя чашками соскользнул на столешницу, разбиваясь сотней осколков и расплескивая кипяток по полированному дереву.

– Ай! – вскричала Кристина и схватилась за собственную поясницу.

В ее глазах мелькнул ужас за разбитый сервиз и смешался с гримасой боли на лице.

Первым опомнился Михаил. Вот вам и инвалид. Он подлетел к девушке и помог ей сесть на диван.

– Что с вами? – спросил он. – Вам плохо?

– Нет, нет, – откровенно начала врать она, но по мученическому выражению и так все было понятным.

Да и руку она до сих пор держала на пояснице.

Тут уже опомнился я, отстранил Михаила и сам опустился напротив горничной.

– Что со спиной? – строго спросил я и, видя, как Кристина пытается отвести взгляд, добавил: – Не советую врать.

– Я не знаю, – выдохнула она. – Честно.

– И давно болит? – задал еще один вопрос я.

– Пару дней, – призналась она, прикусывая губы.

В разговор опять влез Михаил.

– Очень похоже на почечную колику, – на глазок поставил он диагноз, – но лучше вызвать скорую.

С его советом я был полностью согласен, хотя сама девушка была против. В итоге 112 мы все же набрали.

Сразу после этого, словно по команде, из ниоткуда выползли Терминатор и мальчонка Кристины. Словно только их и не хватало для пущего бедлама.

К появлению фельдшера в гостиной картина была следующей: на диване лежала тихо поскуливающая от боли Кристина, при этом она умудрялась улыбаться и гладить одной рукой по голове Максимку, чтобы тот не сильно грустил и расстраивался. Вокруг носился с лаем Терминатор. Военный Михаил, решив, что мне очень интересно, травил какую-то байку из жизни, я же, отойдя к бару, наливал себе виски. Что-то подсказало: моим нервам сегодня понадобится еще много алкогольного успокоительного, и лучше начинать принимать “лекарство” прямо сейчас.

– Подозрение на пиелонефрит и опущение почки, – выдала врач после долгого осмотра. – Нужно госпитализировать!

– Нет! – тут же воспротивилась Кристина. – Я не могу. У меня сын.

– А будет сирота, – парировала врач. – Впрочем, дело ваше. Пишите отказ!

После таких слов Максим зарыдал навзрыд.

Да так, что даже мое сердце сжалось.

– Мамочка, не умирай, пожалуйста. Езжай с тетей, а я тебя подожду. Вот увидишь, я буду тихо сидеть в комнате и никуда не ходить. Только не умирай, пожалуйста.

Рыдал малой, а ком в горле стоял у меня. Кристина что-то пыталась говорить врачу, просила выписать лекарства, обещала пить их и лечиться самостоятельно, но уехать и бросить сына она не могла. У нее ведь работа… трудоголичка чертова!

– Так, – неожиданно узнал свой голос я. – Забирайте пациентку и везите в больницу. Пусть лечится, а мы тут сами разберемся.

Повисла пауза.

Я смотрел на Кристину, она смотрела на меня полными слез глазами.

– А как же Максим? – прошептала она едва слышно.

– Присмотрим, – уверенно пообещал я. – Нет повода для беспокойства. Здоровье важнее.

Сказал это и сам офигел от сказанного. Это я-то присмотрю за мелким спиногрызом? Да я даже не представлял, чем питаются дети такого возраста. От соски вроде отучен, а вот в остальном… Представив, как кормлю Максима с ложки, я передернулся.

Ладно, если что, попрошу Сергея, он точно знает, что к чему.

– Я позвоню маме, – лепетала Кристина, сжимая ручку сына в своей руке. – Только она… она нездорова и не сможет… Ох, что же нам делать?

– Все уже сделано! – Махнув рукой, я, чувствуя себя рыцарем – не меньше, дал команду бригаде скорой помощи, чтобы уезжали уже и забирали с собой горе-работницу. После этого переключился на мальчишку: – Так, пацан, иди сюда. Твоя мама заболела, и придется отпустить ее лечиться.

– Максимка, – запричитала Кристина, – я скоро приеду назад. Сыночек, не бойся. Я уже завтра…

– Угу, недельку точно полечимся, – перебил ее врач.

– Как неделю? – спросили мы с горничной в унисон.

– Я приеду раньше, – услышав меня, безапелляционно заявила она. При этом лицо ее было бледнее первого снега.

“Не приедет раньше”, – понял я. И в тот момент захотелось просто сунуть пацана следом в машину скорой помощи. Нанял, блин, помощь по дому…

– Артем Дмитриевич, мне назначат лечение, и я сразу вернусь, обещаю, – говорила Кристина, пока ее не стали поднимать. Согнувшись почти в два раза, она еле переставляла ноги, продолжая смотреть на сына.

Тот в долгу не оставался и, судя по гримасе ужаса на лице, мысленно прощался с матерью навсегда.

– У вас что, носилок нет? – зарычал я в какой-то момент, устав наблюдать за черепашьим шагом горничной.

– Носилки есть, а тащить их некому, – развел руками врач. – Если поможете…

– Конечно поможем! – вмешался Михаил. – Что мы, не мужики, что ли?

Я поморщился, но кивнул. Мужики…

Так и вышло, что пришлось самолично выносить Кристину на носилках, уверяя ее, что мальчишка остается под надежным присмотром и с ним ничего не случится. Ситуация требовала лгать, и я не подвел. Зато, как только жертва почечных колик уехала, я опустил руки и почувствовал себя беспомощным и обманутым.

Зачем мне все это? Чужой ребенок на моей шее – не к добру!

– Что ж, время уже… – услышал я голос Михаила.

И вдруг подумал, что отпускать его сейчас не в моих интересах. Последние кадры на скорой помощи в бессрочный больничный укатили…

– Знаете что? – сказал вдруг, в который раз за вечер поражаясь сам себе. – Я возьму вас на испытательный срок. На месяц. Оплата каждую неделю, как было указано в объявлении. Сработаемся – отлично, а если нет – то прощаемся. Как вам предложение?

– Согласен! – Михаил заулыбался. – Вот это вы хорошо решили. Я завтра же начну. Только как от вас выбираться – ума не приложу.

– Никак. Здесь будете жить, дом большой. – Я махнул рукой в сторону входа. И, заметив Сергея, позвал к нам.

Всех кандидатов на должность прислуги искали через агентство, а проверял их мой помощник, так что в честности и адекватности сомневаться вроде бы не приходилось. И тем не менее, доверять на все сто я не привык никому.

– Вот наш новый садовник, – показал я охраннику на Михаила. – Сегодня с тобой переночует, уложи его где-то. А завтра определимся. Кристину увезли, как ты заметил, а пацан ее остался. Может, присмотришь?

– Я? – опешил Сергей. – Простите, Артем Дмитриевич, но в доме ему привычней, наверное, будет. Да и не знаю я, как с таким маленьким… У меня жена их сама как-то… А вы, Михаил, идите за мной. У меня гостевой домик.

Мужики спешно скрылись, и больше всего это напоминало трусливое бегство. Никто не хотел связываться с мальчишкой Кристины и брать на себя ответственность.

– Эй, – преувеличенно бодро позвал я, появляясь на пороге, – ты где? Как тебя там? Максим?

В ответ оглушительная тишина.

– Сбежал, что ли? – подумал вслух, направляясь в гостиную, где последний раз видел пацана.

Он сидел на диване, откуда унесли маму. Смотрел на обивку, гладил грубоватую ткань маленькой ладошкой и молчал. На мое появление отреагировал спокойно, без истерики. Посмотрел внимательно и спросил:

– Мама уехала?

Я кивнул.

– Она завтра вернется?

Я покачал головой.

– А когда?

– Когда доктор скажет.

Мне отчего-то было неловко смотреть и говорить с этим маленьким человеком. Проще провести несколько серьезных сделок и найти подход к самым неординарным личностям среди партнеров, чем вот это…

– Она умрет?

Да твою ж мать! Я вздохнул, сел напротив, покачал головой.

– Нет, не умрет. Но ей нужно долго лечиться, а тебе набраться терпения. И мне. Я бы предложил выпить, но ты еще маловат. Сколько тебе, напомни?

– Чего?

– Лет сколько.

– Четыре.

– Капец.

– Но скоро пять.

– Это все меняет.

Я поднялся, прошелся по кругу, посмотрел в окно, пожал плечами, хлопнул в ладоши… Но так и не придумал, что делать дальше.

– А кусать мы будем? – спросил пацан. – Мама сказала, надо вас покормить, потом мы. Вы покусали?

Я нахмурился, желудок предательски заурчал.

– Точно! Еда. Кухня – наше все. Сейчас ужин, потом спать. Вот и план на ближайшее будущее. Неплохо, а?

– Неплохо, – согласился мальчишка. – И помыться. Я люблю в полной ванной. А вы?

– А я борщ люблю, – отозвался, качая головой. – На него и повелся. Вопрос: стоило ли оно того?

– Я не знаю, – ответил пацан, шествующий рядом. – Мне же пока только четыре года.

На кухне мы нашли еду. Там же раскрылось еще несколько отличных качеств пацана: он знал, где что лежит, и – это важно – сам ел. Потом сам сходил в туалет. Я чуть не заплакал от умиления. Оказалось, что мальчишка ко всему приучен даже лучше Терминатора. Псина пришел следом за нами и попил из миски, умудрившись пролить часть воды на пол.

После еды встал вопрос о мытье. Посуды и пацана. В обоих случаях я малодушно отказался участвовать.

– Посуда пока здесь постоит, ничего ей не будет, – сказал я псу и Максиму, внимательно слушающим каждое мое слово. – Все в постель!

– А как же ванная? – не понял мальчик.

– В старину мылись раз в месяц. В бане. И ничего, все живы-здоровы были. Понял?

– Ага, здорово! – Пацан счастливо улыбнулся. Не знаю, что его больше заставляло восторгаться: мой ум и познания или внезапно приобретенная свобода…

– Ну, иди. Спи, – махнул я рукой, отправляясь к себе.

Не так уж и сложно оказалось иметь детей. Даже интересно.

– Дяденька, – прервал мои мысли голос пацаненка. – А я? Мы с мамой спим в одной комнате. Я покажу.

И он, обогнув меня, помчался вперед по коридору. Терминатор несся следом с громким лаем. Я стоял, пытаясь осмыслить, чего от меня хотят эти двое, а когда понял – чуть не завыл в голос.

Спустя примерно полчаса мы с пацаном – путем упорных переговоров – сошлись на том, чтоб спать в моей комнате. Пришлось брать его с собой. Собрали его белье и отнесли на диван, кое-как расстелив заново. Мальчишка уснул быстро, а вот я долго еще смотрел в потолок, слушая мерный храп пса, примостившегося в ногах.

Как уснул – так и не понял, но пробуждению был рад. Снились кошмары, как я мою дом и готовлю еду, а Кристина говорит, что зарплаты не будет, но вместо нее она отдает мне самое дорогое. И сует мне своего пацана.

Я закричал и проснулся.

Здравствуй, с…ка, новый день.

* * *

Утро добрым не бывает. Воистину сказано.

Это я понял, когда малой потребовал накормить его. Ну как потребовал, он просто смотрел на меня, когда мы вместе вошли на кухню, и этот взгляд заставлял меня чувствовать себя неуютно в своем же доме.

Решив, что Максим должен сам разобраться, что ему есть (выживают же как-то дети самостоятельно в Африке), я просто вытащил из холодильника все, что мне показалось съедобным, и поставил на стол.

– Вот выбирай, – щедро предложил я.

– Бутербод, – выдал Макс и придвинул к себе нарезку из колбасы.

В этот момент я подумал, что все не так уж плохо и с возложенными на меня обязанностями я, возможно, даже справлюсь. Бутерброд – это не сложно. Поэтому соорудив штук десять себе и мелкому, я поставил чайник и вообще ощутил себя героем.

Как там? Глаза боятся, а руки делают.

Ел Максим молча, набивая хлеб за обе щеки, разве что ногами при этом сильно болтал, но это почти не раздражало. А еще он накормил пса, все той же колбасой.

Когда с завтраком было почти покончено, в столовую заглянул Сергей, я даже не слышал, как он вошел. Но охранник, перетаптываясь с место на место, поинтересовался: