Текст книги "Моя земля – мое время"

Безумцы

 
Безумцы… Сколько в этом мире
Безумцев около и вне!
Укрыться в собственной квартире,
Или залечь на глубине?
 
 
Зачем? Достанут и загадят,
Пролезут вдоль и поперек.
Кого-то нужного отвадят,
Мелькнув отвратной парой строк…
 

 
Как хорошо, что их так мало!
Вот промелькнул еще один…
Кому-то вновь житья не стало.
Безумец – как бы господин…
 
 
Но, Боже мой, как все же жалко
Таких озлобленных, больных!
Их погоняет их же палка —
Ни отпусков, ни выходных…
 
 
Маньяка рьяное упрямство
И боль со злобою вдвойне…
Интеллигентность сменит хамство
На однобокости волне.
 
 
Могли бы свой талант возглавить!
Ведь он, похоже, налицо…
И имя честное прославить,
А не являться подлецом,
 
 
Пороча, клевеща и воя,
Мешая, путаясь в ногах…
У них сознание иное,
Его подтачивает страх.
 
 
Зациклиться на лжи и боли,
Стать гневным, жалким и нагим,
Другим отказывая в воле —
Возможно, самым дорогим…
 

Онегин

 
Опушка длинная ресниц,
И милый, робкий, нежный взор…
Опять мелькание страниц,
И вышивания узор.
 
 
Она горит, но лишь внутри.
Пока… недолго это длится.
Ее вниманьем подари,
И счастьем все преобразится!
 
 
Но нет, он будет столь упрям,
Что прочитает ей поэму,
В которой резок он и прям,
Наотмашь разрешив проблему.
 
 
Уедет, предоставив ей
Тоску лечить душевной мукой,
И горевать среди полей,
Терзаясь вечною разлукой…
 
 
Зачем? Ведь знает только Бог,
Да автор, от Невы далече,
Что если б только дерзкий мог,
Молить бы стал о краткой встрече,
 
 
Он был готов бы умереть,
Чтоб возвратить былые вгляды,
Немного после.
                Не суметь…
А может, это так и надо?
 

Роман

 
С листа читается судьба:
Осколки зеркала разлуки,
Печать, скрепляющая руки,
И бесконечная борьба.
 
 
Борьба с собою – за него,
И с ним – за право быть любимой,
Быть честной, быть необходимой,
Желанной – только и всего.
 
 
Два разных «я» одной души
Слились в одно живое «верю».
Перенеся одну потерю,
К другой отчаянно спеши…
 
 
Холодный, милый и чужой.
Позор и боль – его заслуга.
И вы не слышите друг друга!
На рельсы – выбор небольшой…
 

Возврат

 
Бывают люди, что без лишних слов,
Без всякого раздумья и кокетства
Нам возвращают ненадолго детство,
Куда стремимся сами вновь и вновь…
 
 
Конечно, это не всегда приятно,
И не всегда с заветным знаком плюс:
Заманит кто-то в замкнутость обратно,
Возобновляя тягостный союз.
 
 
А кто-то засияет безраздельно,
И отступает взрослая вина.
Ему оплата – по часам, иль сдельно, —
Ни капли никакая не нужна.
 
 
Его тепло, когда протянет руку,
Охватит, как поленницу костер.
Смахну слезу за долгую разлуку.
Ах, нет… простите. Я очки протер.
 

Случайно

 
Случайно. Случайно. Случайно. Какой неожиданный случай!
Да. Случается ж это… – Держите. По осени зябко вдвойне.
(А если бы вовсе и нет? Вы, наверно, талдычите: было бы лучше!
Чай, мы в мирное время живем.
              Вот поди, – вышло б так на войне!)
 
 
Колеса. Колеса. Колеса. Тук-тук. Все – в висок. Тук-тук-тук. Надоело!
Ну… Пойду, кипяточку плесну,
                что ж теперь,
                          мне и чаю не пить?
Ммм… Спросить? Но о чем? Обознался? Известно же, милое дело…
– Гражданин, не маячьте!
          Я Вам говорю.
                     Сколько можно ходить?
 
 
Не маячить? Ах так? Но… Куда же мне деться? От этих огромных и серых.
От кокетливо-нежных. От безумных и светло-кричащих в своей простоте.
От таких… От таких. От тебя. Можно скрыться в привычных хороших манерах.
Или нет. Не поможет. Продолжим. Вот, черт! Да и годы не те…
 
 
Вот купе. Замирая, стучит рвано-рвано… Открыть. Эту дверь. Ну, сильнее. Ааа, цыпленок. И банка.
– Далеко ли Вам ехать? – Ах, мне? Нет, не так далеко. (Ты смеешься! Смеешься! И как!)
– А вот нам – до (название города). Спать – рановато… Что ж – картишки? Спускайтесь, гражданка!
Ну, а Вы? Вчетвером – не в пример веселее! Преферанс? Не играете? Может – стандартный дурак?
 
 
Это – ты. Ты. И ты. И красивей. И, кажется, каплю взрослее. Те же губы в усмешке так же больно-знакомо кривишь.
Не спустилась. На бедную грешную землю. Еще двадцать восемь. Двадцать восемь часов. И еще восемнадцать минут.
 
 
Все оставить, как есть? Или быть, черт возьми, посмелее? Двадцать восемь часов. Это – случай. Всего только случай. Молчишь…
Я рассудку… тук-тук… я рассудку… тук-тук… я рассудку презренному внемлю… Или нет? … тук-тук-тук… Вот, стучат. И несут, и несут…
 

Брошенная

Дверь захлопнулась. Пусто. А, может, так нужно?

Бесконечно превышен порог болевой.

Ты – нигде. Ты – в прострации. С тяжко-недужно

На ладони упавшей безвольной главой…

Безнадежно опущены жалкие плечи.

Не до шуток и не до взаимных обид.

Разве правда, что время безумие лечит?

А куда же девать обожанье и стыд?

Нетерпение, жажду последнего взгляда?

Обострение слуха при скрипе дверей?

Это все не ушло. Или, может, так надо,

Продолженьем инстинктов домашних зверей?

Тишина. И, пожалуй, в часов перекличке

Свой отсчет до начала отмерила даль.

Как гудок опоздавшей ночной электрички,

Пролетая, кричит, что есть мочи, печаль…

Отсидишь. Отболит. Оттерзает разлукой.

На кусочки разрежет стенаньем души.

Это только теперь представляется мукой.

Все случится. Не плачь.

А сейчас – не спеши!..

Бывшим женам

 
О, мастерство стареть в разлуке!
Прерогатива бывших жен.
Издалека протянут руки
К тем, кто не ими окружен,
 
 
Кто шаг не их за дверью слышит,
Не их обнимет в тишине…
Она живет. И даже дышит.
Не дай же, Бог, такого мне.
 

Стервы

Убогих жалею, в ком мало добра.

Они по цветам и по душам – без сменки.

Как будто бы это такая игра —

Пройтись по живому бетонностью стенки.

Похоже, у них от рожденья дефект,

Который слепой не заметит едва ли…

Такой уж внушительный ХАМО-ЭФФЕКТ,

Что в детские годы у них прозевали!

«Спасите» кричать бесполезно уже.

Воспитывать – проку по возрасту мало.

Осколками льда разлетелось драже,

И хочется уши заткнуть одеялом…

И рвется душа, выбиваясь из сил,

Наивная, плачет в безмолвном удушье…

И снова никто ни о чем не спросил.

Живем не спеша… Торжествуй, равнодушье!

Так быть не должно? Но, увы, это есть.

Ты скажешь, гипербола? Может быть, нервы?

Ах, если бы так… Только шрамов не счесть —

Следов коготков невоспитанной стервы.

Таланты

Других талантов – ни на грош.

Хоть очевиднейшее видеть…

Дышать, и знать, что ты живешь.

Любить сильней, чем ненавидеть!

Принцесса

 
Сонной измороси завеса
Наконец заменила дождь.
На пороге стоит Принцесса.
Присмотрись, не ее ли ждешь?
 
 
Платье мокрое и простое,
И смущение на лице…
От судьбы убегать не стоит.
Вот она, на твоем крыльце!
 
 
Ты растерян и очарован.
Предлагаешь пройти и сесть.
И спросить не решишься: «Кто Вы?»
Важно то, что она здесь есть!
 
 
Наливаешь Принцессе чаю,
А в беседе сквозит волнение.
Это я наперед все знаю —
Что оставить пора сомнения!
 
 
А для вас (да, для вас с Принцессой) —
Все еще за бессонной далью,
За мерцающей тьмы завесой,
И грядущее знать – едва ли.
 
 
Это девочка в мокром платье
Для тебя будет всем на свете.
Что же надо сейчас сказать ей,
Чтоб родились и ваши дети?
 
 
Чтобы жили в огромном мире,
На нее и тебя похожи?
Во дворце там, или в квартире…
Так скажи ей. Сейчас. Ну, что же?
 

Горошина

 
Надоело, поди, Горошине
Горевать о чужой весне.
– Все охвачены и опрошены.
          Верно, вспомнят и обо мне?
          Я во влажной земле растаю,
          Я холодной воды напьюсь!
          Тонким усиком ввысь взлетая,
          Я безудержно рассмеюсь!
          И, отчаянно расцветая,
          Заготовлю свои стручки.
– А во сне, говорят, летают…
А рассветы так далеки!
Чем могу отплатить за ласку?
Услужить доброте людской?
Разве только – вернуться в сказку,
Чтоб увидеть, финал какой.
И зачем я здесь, правый Боже?
Приютили, вот и ночлег…
               А Горошина – вон из кожи
               В свой гороховый краткий век:
– Ах, я, бедная, так засушена,
И почти не имею веса…
         И, Горошиною подслушана,
         Улыбнулась во сне Принцесса.
 

Грустная история

Как матери калечат сыновей!

О, матери, любимые, уймитесь!

Ломая хрупкий ток своих ветвей,

Вы плод спасти безжалостно стремитесь.

Держать. Во что бы то ни стало. Оградить

От бед. От неприятностей. От жизни.

Продумать все. Ни капли не забыть.

От яселек до поминальной тризны.

Проверить досконально всех и вся.

Знакомых и любимых – по талону.

А яблоко, над бездною вися,

Жить норовит по Ньютона закону…

Ах, как же с ним непросто! С молодым.

Не дай Бог, влюбится. Не в ту. И не ко сроку!

А сын пока почти что стал седым,

Привыкнув к неизбежному попреку…

Он сам шнурки умеет завязать,

Он доктор по каким-то там наукам…

Он так хотел когда-то рассказать,

Каким случайно Вы его предали мукам!

Он так страдал! Потом привык, что Вы

Все за него, разумная, решая,

Всегда безоговорочно правы.

А жизнь? А что? Она еще большая…

Теперь он не летает по ночам,

Беспечно не целуется в подъездах.

Все чаще стал заглядывать к врачам

И заседать на разных важных съездах.

Он позабыл о рае в шалаше.

Спасибо Вам. Ведь Вы – его охрана.

Быть может, поздно – о его душе…

А раньше что? – А раньше – было рано…

Гудок в трубке – 1

 
Гудок, звонок… Ответь, Вселенная!
Моя Вселенная, ты слышишь?
Не стану падать на колена я,
Хочу – напротив – петь повыше!
 
 
Скажи на том конце галактики,
Что ты жива. И все, довольно…
Довольно этой глупой тактики —
Молчания. Мне, правда, больно!
 
 
Ау! Спешу, роняя паузы, —
Их больше нет ни здесь, ни дале.
По гололеду Эрих Краузе
Записку выведет едва ли.
 
 
Все так невинно припорошено,
Закрыты скользкие моменты!
Еще секунда – тело сброшено
Под гулкие аплодисменты
 
 
В усталый мир зимы и холода.
Еще один гудок, я знаю…
«Алло!» – на дальней точке провода.
Лечу к тебе, моя родная!
 

Гудок в трубке – 2

 
Нам расстояние стучало
Гудками в трубке по виску.
Звонок – и все опять с начала,
Сквозь страх, растерянность, тоску,
 
 
Сквозь смех и радость, наудачу —
Как будто можно все забыть…
Теперь я точно не заплачу.
Люблю? Пожалуй. Как мне быть?
 
 
Нажму на паузу. Как глухо…
Я прячусь, взрослое дитя,
Пока еще морзянкой в ухо
Мне вечность капает, шутя.
 
 
Застыну на краю вселенной,
Прощу все то, что не должна.
И мне простит обыкновенный
Гудок с названьем «тишина»…
 
 
Куплю ценой всего на свете
С графою чистой документ,
Пока, за прошлое в ответе,
Молчит вне зоны абонент.
 

Трамвай

 
Ночь. Поземка. Тишина.
Три кота сидят в трамвае.
Вот один из них зевает,
Выгибается спина…
 
 
Три кота дрожат в клубке.
Уж недолго до конечной…
Предсказаньем жизни вечной
Замерла рука в руке.
 
 
Двое выйдут не спеша
По крутому гололеду.
Невзирая на погоду,
Полетит с душой душа.
 
 
Слишком холодно. Мороз.
Если выйти не случится,
То трамвай один помчится,
А внутри него, всерьез, —
 
 
Два замерзших человека.
И пушистых три кота.
Посреди чужого века,
С белым инеем у рта.
 

День – просто день…

 
Я с утра пораньше встану,
За осанкой послежу.
Никуда пока не кану,
А, напротив, погожу!
 
 
С головой вести дебаты
Мне, конечно, не впервой.
Жаль, эффекта маловато.
А и Бог с ней, с головой!
 
 
Интуиция, родная!
Не подставь, не подведи.
Как же я еще узнаю,
Что там будет – впереди?
 

 
Будет разного немало —
Мне хотелось бы того.
И улыбок. В гуще зала.
И навстречу – одного!
 
 
Будет складываться в строчку
Бестолковое житье.
Я не стану ставить точку —
Это дело не мое!
 
 
Стану думать, стану делать, —
Либо это – либо то.
И копить по капле смелость —
Вдруг сгодится, если что!
 
 
А еще – учиться слышать.
И не плакать, а мечтать.
Для обзору мест повыше
Можно много насчитать!
 
 
Заберусь – и ошалею
От красот и от побед.
Может, правда, заболею, —
Вольный ветер – спасу нет!
 
 
Только счастье по кусочкам
Разорвать не разрешу.
Разолью его по строчкам —
Поделиться поспешу!
 
 
Пейте, люди! Смейтесь, люди!
Удивляйтесь просто так!
Если где-то нас не будет —
Посчитайте, что пустяк.
 
 
Но зато мы будем где-то!
То-то будет благодать!
Где-то будет наше лето.
Надо только лето дать!
 

В полуночном сумбурном бреду

 
В полуночном сумбурном бреду
Проживая дневные события,
Я к тебе на минутку приду,
Поищу дорогого укрытия…
 
 
Ты меня никогда не встречал,
Не узнаешь ни взгляд и ни голос.
Это тайна из тайных начал,
И оттуда же вьющийся волос.
 
 
Почему лишь тебе одному
Я доверю полночное, странное,
Я сама никогда не пойму,
И его не приму за желанное.
 
 
Ни греха, ни стыда, ни любви,
Ничего до безумия милого…
Но ты все же меня позови.
Не казни в себе сердца остылого!
 

⠀

Фантазия

Слова с замерзших губ не сходят…. Вода.

Как лихо жизнью хороводит Беда.

Как будто нас в себе уносит Река….

И ничего взамен не просит. Пока.

Еще любимая пластинка слышна!

А вот внутри – молчанья льдинка – Вина.

Еще мне кажется, что я Люб-лю…

Все по привычке на двоих Делю.

А может, это лишь фанта-зи-я?…

Под ветром мчатся два листа…. И я.

Фонари

 
Вот и зажглись огоньки фонарей
Над вечернею улицей,
Нежно склонив стебельки в забытье
Над моей головой…
Улица тихо зевает украдкой
И, сонная, жмурится,
Светом творя ворожбу ришелье
За окошек канвой.
 

 
Долго ли мне любоваться тобой
И знакомыми лицами?
Компас устал повторять, как урок,
Направленье домой…
Станут мелькать города, и не все
Они будут столицами,
Впрочем, вот это – неважно, поверь,
Наступившей зимой.
 
 
Сколько еще угадать не смогу
За твоими капризами?
Сквозь ледяной снегопад проскочить
Зря хочу напролом…
Может быть, главное было, увы,
Лишь смешными репризами;
Надо бы где-нибудь душу лечить,
Да душа за стеклом.
 

Злое

Потрепанные бурями эмоций бесполезных,

Не радуясь просветам за дождями мироздания,

Толпа людей шатается меж принципов железных

И просто так, и в поисках особого задания.

Друг другу портят нервы и мотают сухожилия.

Могла бы быть порадостней почти любая встреча!

А после долго маются от вечного бессилия,

Попутно подминая и привычно так калеча…

А пафос слов воинственный звучит сплошным

⠀⠀⠀рефреном.

Летит, любовью жертвенной бесстыдство прикрывая…

Тут ясен смысл таинственный одним олигофренам.

А прочих, еще мыслящих, такими называют!

Зом-би

За давностию лет, увы, не спрятать

Нечистоплотность душ и мерзость дел.

Влачить их тем, кому судьба – не плакать, —

Вот истинный заслуженный удел.

Они по жизни рубят, а не ходят,

Не замечая прочих под ногой.

Они стальную линию проводят,

А плакать будет кто-нибудь другой.

И, разучившись чувствовать и видеть,

Привыкнув лезть повсюду напролом,

Любить не в силах, как и ненавидеть,

Они умрут, от мира за стеклом…

Икар

 
Попробуй с трещиной в душе
Идти по жизни, улыбаясь!
Глаза открыв, на вираже
Взлететь над бездной, не теряясь,
 
 
Парить сквозь недоверья муть,
Сквозь боль и зависти сюрпризы,
Воспринимая эту жуть
Как мимолетные капризы,
 
 
Как шутки взбалмошной судьбы,
Спешащей властью наиграться
Над теми, что пока слабы,
Кому давно пора собраться,
 
 
Пора преодолеть туман,
Рвануть наверх, теряя перья,
И сверху плюнуть на обман,
Невежество и лицемерье!
 
 
Там, наверху, где фальши нет,
Где воздух соткан из сиянья,
Найти единственный ответ
На все вопросы мирозданья,
 
 
Дышать свободно и легко,
Презревши зла поползновенья…
Кто знает, так ли далеко
До благодатного мгновенья?
 
 
Его достигнуть наяву,
До всяких траурных мелодий…
Чем это, счастьем назову?
Покоем? Или чем-то вроде…
 

Посиделки

 
На заре своего одиночества,
В колыбельке его качая,
Ты еще вспоминала, что хочется,
Грея пальцы о кружечку чая.
 
 
Это после без спросу, стремительно,
Тучи образов вдруг наплыли,
И пугали тебя упоительно,
И посуду отчаянно били.
 
 
Выпадая из рук неустроенных,
Кружка рухнула вниз со звоном…
На рефлексий траве настоено,
Одиночество сделалось фоном.
 
 
Ты сидела за поздним ужином
Ковыряя, а не смакуя,
Смесь невкусного и ненужного,
И глядела сквозь книгу пустую.
 
 
Детство кончилось. Юность брезжила.
Моя девочка… Что случилось?
Избегая дорог наезженных,
Как ты в сумраке заблудилась?
 
 
Я не трону, не бойся, Солнышко.
Выходи. Посидим обычно.
Выпьем чая с тобой – до донышка.
В новых кружках дымок – о личном…
 
 
Размахнись, прогони их веником,
К черту мрачные все видения!
По печали – даешь – вареником!
Скоро день твоего рождения.
 
 
Не приходят на Землю запросто,
Каждый знает, зачем явился.
За трехсложным звоном анапеста,
Иль на подвиг какой родился.
 
 
Только память подводит. Сумерки.
Разглядеть не судьба в тумане…
Осень – раз! – грядущее – суриком…
Липким фантиком боль в кармане.
 
 
А оно – грядущее – щурится
Сквозь вуаль волос, за спиною…
А в окошко мигает улица,
Где ты зябко сидишь со мною.
 
 
Скоро утро, и гарь рассеется,
Понесется все снова бешено.
Снова жить, и опять – надеяться.
А печаль – а ну ее, к лешему!
 

Отчаяние

Улучшать мировую гармонию,

Резко чувствовать близкую боль…

Сочинить непростую симфонию

Из простого сомненья изволь…

Сопрягай постоянство с терпением,

Пой, покуда не кончится век!

Что с того, что ты нем от рождения,

Потому что всего человек?

Было

 
Вуаль несбывшихся мечтаний
Давно отброшена тобой.
Пора безумных ожиданий
Остыла в дымке голубой.
 
 
Твоя достойная дорога —
Одной разумности стезя.
В ней поворотов так немного,
Да и на те уже нельзя…
 
 
А сколько мелочных открытий
Счастливой делали тогда,
И незначительных событий
Несла весенняя вода?
 
 
Ты помнишь, милая, как живо
В тиши мерцающей ночи
Он открывал тебе красиво
К большим созвездиям ключи?
 
 
Нет-нет, с ним не было романа…
И там не пахло воровством.
Но отчего от счастья пьяной
Себя ты видела потом?
 
 
Потом… С другим ловила тени,
А за окном текла луна,
И рядом теплые колени,
Его дыхания волна…
 
 
Опять все не было и было,
Нежна – невинна – влюблена…
Ты это все почти забыла,
Почти спокойна и – одна…
 

Зачем

 
Зачем тебя желать,
Самой себе переча?
Не видеть по ночам
Ласкавших имя губ…
Ведь стылая пора
На ключ замкнула встречи
И замела следы
Того, кто сердцу люб.
 
 
За что себя казнить,
Тая внутри обиду?
Мне некуда спешить,
Тревожа ямщика…
А твой бесценный вид
Уносится из виду.
Бесценный – для меня.
Но только лишь пока…
 
 
Куда теперь бежать,
Кому теперь поверить?
Не лучше ль – кофеек,
Спокойствие и душ?
 

 
Твоя большая тень
Стоит еще у двери.
В анамнезе – любовь.
А ты – законный муж!
 
 
Так стоит ли жалеть
О смене декораций?
Ушла иль не ушла
Минувшая любовь…
Как трудно разглядеть
Меж возрастных простраций
Романтики ладонь,
Протянутую вновь!
 

Посвящение двоим

Вы расстаетесь во сне? А они были вместе.

Вместе, всю жизнь, рядом – рука об руку.

Это не кажется мне. Это было песней.

Песней, что в неба синь! К милому облику.

Жили – а долго ли? Нет… Коротко? Не сказать бы…

Сколько отпущено – столько и счастья срок.

Нежно, дыша другим. С юности. С самой свадьбы.

Вот же такое дал милосердный Бог!

Что же теперь? Пусто… И гаснет свет. Всё на месте.

Ровно… Еще ровней. Сотни лиц кругом…

Нет одного ЕГО. С кем они были вместе.

Рампы огни на ней. Только ОНА – в другом…

Художник дядя Володя – Питер, у Спаса на Крови

 
Почти бегом, за три мгновенья.
Ну… не за три. Но всё равно!
Черты выводит вдохновенье.
Сие не каждому дано!
 
 
Глаза внимательные рядом,
И карандаш невозмутим.
Он трепетно поможет взгляду
Увидеть то, что мы хотим!
 

В ночное

 
За окном – весна, как ни странно.
Или там зима на излете?
Улетаешь в дальние страны
На вечернем автопилоте?
 
 
Или ты стареть передумал?
Иль уже не пятый десяток?
Кто сказал, что к ночи приду, мол,
И плевать хотел на остаток?
 
 
Я к тебе опять не приеду.
Ты меня опять не осудишь.
Прошагав по старому следу,
Поутру меня не разбудишь.
 
 
Просто я твой голос не слышу,
Не внемлю весенней капели.
Просто ветки бьются о крышу,
Петухи еще не пропели.
 
 
И пока рассвета не будет,
Нам ожить с тобой не случится.
Если кто-то лихо осудит,
Мы увидим – солнце садится.
 
 
Значит, можно петь до рассвета,
И плевать на зыбкие годы.
Что гадать, зима или лето?
Время колдовства у природы!
 
 
На волшебном синем пейзаже
Робкий серпик нам помигает.
Что ж ты мне такого расскажешь?
Я уже – немножко другая.
 

До встречи

 
Уходят в недавнее прошлое старые теплые вещи.
Не ветошь, не мех и не пух, а тепло незамерзшей души.
Ты с ними прошел все невзгоды, а, может, еще и похлеще.
Теперь же расстаться полегче не бойся, давай, поспеши.
Оставь на помятой открытке два ласковых искренних слова,
Отдай растерзанию ветра ненужный пакет со рваньем.
Какого числа это было? Да нет, ерунда, никакого…
Ты жил. Или нет, жил не ты, вы же были, вы были вдвоем!
Ложилась упрямая прядка на мокрые узкие плечи.
Упрямо шуршал под дождем старый зонтик – один на двоих.
И были слова, те, обычные, – просто. Так просто! «До встречи».
До встречи. До встречи. До встречи. И не было, не было их.
Их не было. Не было встреч. Ни одной. Ни звонка. Ни ползвука.
Прожить не случилось по полной ни мига, ни дня, ни полдня.
Такая уж вышла плохая, жестокая, верно, наука…
Но ты уж прости, извини за копание в старом меня.
Напомнило. Зонтик, открытка и плащ в магазинном пакете.
И чисто в уютной квартире. И пусто, наверно, в душе.
Иди и неси, как получится, в утреннем сумрачном свете
К дворцовой помойке остатки тепла и любви в шалаше.
 

Записка

 
Мои слова – твоя бумага.
Она не белая уже…
Зачем-то комментарий шага
Несу на каждом вираже…
 
 
Не хочешь слушать – не пытайся.
Читать не в силах – не беда!
В колючках строк не разбирайся,
Пусть это будет – ерунда…
 

 
Вот если как-нибудь, попозже,
Захочешь вспомнить обо мне…
Заметки памяти дороже,
И даже, может быть, вдвойне.
 
 
Тогда достанешь и разгладишь
Листок с невнятной вязью слов…
В своей душе буран уладишь.
Тебя простит моя Любовь!