Текст книги "Созданы для любви. Как знания о мозге и стиле привязанности помогут избегать конфликтов и лучше понимать своего партнера"

ПЕРВЫЙ РУКОВОДЯЩИЙ ПРИНЦИП

Первый принцип этой книги заключается в том, что создание пространства пары позволяет партнерам поддерживать друг у друга ощущение надежности и безопасности. Вместе вы можете сформировать и сохранять это пространство. Вы соглашаетесь делать друг для друга то, чего не захочет делать никто другой, по крайней мере если ему за это не платят. На самом деле – и это важно, прислушайтесь! – каждый, кто предлагает без каких-либо встречных условий делать для вас то, что должны делать друг для друга партнеры, явно чего-то от вас хочет (например, секса, денег, обязательств). Если вы находитесь в долгосрочных отношениях и вам кажется, что кто-то готов заменить вашего партнера, будьте осторожны! Как говорится, бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Итак, пространство пары – это то, над чем вы работаете вместе. Но также имейте в виду, что вы несете полную ответственность за свою часть сделки. Вы соблюдаете условия, потому что верите в стоящий за ними принцип, а не потому, что ваш партнер хочет или не хочет делать то же самое. Это работает, только когда оба действуют на уровне принципа, а не по правилу «Сначала ты, а потом я».

Вот несколько вспомогательных постулатов, которые могут вам пригодиться.

1. Постарайтесь сделать так, чтобы партнер чувствовал себя по-настоящему уверенно и надежно. Не ограничивайтесь собственными представлениями о том, как это должно быть. То, что дает чувство безопасности лично вам, может не совпадать с тем, что от вас требуется вашему спутнику. Нужно знать, что важно для партнера и как помочь ему чувствовать себя в безопасности.

2. Не нарушайте границы пространства пары. Поскольку оно опирается на незыблемое, абсолютное, имплицитное чувство безопасности и защищенности, нужно сделать так, чтобы вы не боялись, что это пространство исчезнет. Амбивалентным поведением (словно отношения между вами то ли есть, то ли нет) вы подрываете сформированное чувство безопасности. Если так будет продолжаться, одному из вас – или обоим – придется задуматься о поиске других вариантов, и вы потеряете все преимущества пространства пары, которое так тщательно создавали.

3. Соблюдать условия и заботиться о пространстве пары должны оба. Заметьте, речь не идет о созависимости. Созависимый человек живет ради другого и интересами другого, игнорируя собственные потребности и желания, что приводит к обидам и другим эмоциональным стрессам. Напротив, когда партнеры создают пространство пары, оба соглашаются с его принципами и ведут себя соответственно. Например, я могу сказать, что партнер должен быть доступен для меня всякий раз, когда мне это нужно, но и я обязан вести себя точно так же, не ожидая, что он сделает это первым. Если мой избранник не соблюдает принципов, о которых мы договорились, это нужно обсудить. Если кто-то продолжает нарушать оговоренные правила, он наверняка получит отставку.

4. Пользуйтесь преимуществами пространства пары. Это безопасное пространство, где вы всегда можете попросить помощи, положиться друг на друга и поделиться сомнениями. Это ваше основное средство поддержки и защиты. Например, перед тем как вы и ваш спутник оказываетесь в определенной социальной ситуации, особенно если там присутствуют не слишком приятные люди, можно составить план, который позволит обоим оставаться под защитой вашего пространства пары. Работайте вместе, как Грета и Брэм, чтобы, образно говоря, пройти испытание рука об руку. В данном случае это может означать, что вы не теряете связи, следите друг за другом и в любой момент доступны для партнера. Для этого подойдут зрительный или физический контакт, шепот, язык жестов, дымовые сигналы – что угодно! Договоритесь, как будете общаться с неприятными людьми. Возможно, при них вы в прямом смысле возьметесь за руки или постараетесь сесть рядом. В главе 7 мы обсудим, как защитить ваше пространство пары. А пока помните: если вы разделитесь, чтобы поодиночке иметь дело с трудными людьми или ситуациями, это сделает вас уязвимыми. Но вместе можете выступить по-настоящему мощно.

Глава 2. Любовь, вражда и мозг

Значит, пространство пары, да? – говорит Шенис мужу, когда они едут домой после сеанса терапии.

– Классная идея, – отвечает он, глядя на дорогу.

– Но как мы можем создать такое пространство, если это интересно только одному из нас? – продолжает Шенис.

Она сурово смотрит на Дариуса, тот в ответ закатывает глаза.

– Не надо на меня так смотреть! – раздражается Шенис. – Может быть, тебе интересно, но просто ничего не получится, – продолжает она. – А может, это у меня ничего не получится. В конце концов, мы говорим о реальной жизни и реальных людях.

Дариус и Шенис женаты семь лет, воспитывают двоих маленьких детей и обожают друг друга с тех пор, как учились в старших классах. Но, несмотря на глубокую взаимную привязанность, они как две петарды, которые то и дело взрываются друг от друга, часто без всякого предупреждения.

– Не сваливай все на меня! – отвечает Дариус, и на этот раз глаза закатывает Шенис. – Мне интересно, – продолжает он, – но ты была права, когда сказала, что у тебя ничего не получится с этой штукой – пространством пары. Ведь это не я моментально забываю о тебе, когда мы навещаем твоих родных.

– Ты опять об этом? – Шенис раздраженно откидывает голову назад.

Друзьям и родственникам этой пары хорошо знакомы их вспыльчивые характеры и сцены, которые они нередко устраивают у себя дома (и не только дома), наедине или при свидетелях. Всякий раз, когда это происходит, они говорят друг другу одни и те же слова, припоминают одни и те же обиды.

Дариус и Шенис привыкли ссориться, потому что ссоры были частью их жизни во всех предыдущих отношениях, вплоть до родительских семей. В спокойные моменты они разговаривают тихо, обсуждают что-то новое и, вместо того чтобы в сотый раз повторять старые доводы, добродушно и игриво подшучивают друг над другом. Вполне вероятно, в такие моменты они находятся в своем пространстве пары. Но когда один из них улавливает со стороны другого угрожающий сигнал – это может быть даже направление взгляда, пауза в разговоре или шумный выдох, – любовь немедленно сменяется враждой. К лицам приливает кровь, зрачки расширяются, голоса становятся громче, тон меняется, конечности напрягаются, во рту пересыхает. В такие моменты Дариус и Шенис уже непохожи на влюбленных и даже на друзей – скорее, они выглядят как хищники или непримиримые враги. Забыты подтрунивания, доброжелательность и дружелюбие, свежие темы для обсуждения. Вместо этого начинается обычная пикировка, припоминаются оставшиеся без ответа вопросы, вылетают набившие оскомину взаимные обвинения.

Почему так происходит?

И у Дариуса, и у Шенис, как и у всех нас, есть мозг, прекрасно умеющий улавливать признаки опасности и реагировать на нее. К сожалению, наше биологическое наследие не гарантирует всем желающим автоматическое создание пространства пары. Но мозг дает нам механизмы для борьбы с угрозами нашему выживанию. При этом нельзя сказать, что он весь вовлечен в это воинственное поведение – на самом деле за распознавание опасности и соответствующую реакцию отвечает только его часть. Другие части помогают нам быть любящими, добрыми и дружелюбными. И именно они участвуют в создании пространства пары.

В этой главе мы подробно изучим наше биологическое наследие и узнаем, как предотвратить конфликтные ситуации, равно возникающие и в лучших, и в худших отношениях, пережить их с минимальными потерями и восстановиться после них.

НЕ ДАЙ СЕБЕ ПОГИБНУТЬ

Во время ухаживания партнеры изначально настроены на воплощение самых радужных надежд. Постепенно отношения развиваются, люди сближаются и начинают больше зависеть друг от друга, и вокруг них может образоваться пространство пары. Разумеется, на это надеются оба. Но иногда вместе с ощущением безопасности приходит и нечто прямо противоположное. Обусловленные предыдущим опытом страхи и ожидания, отступившие в тень на период свиданий, активизируются, когда отношения переходят в более устойчивую стадию. В результате партнеры начинают ждать от отношений не лучшего, а худшего. Это состояние не обосновано логически, нецелесообразно и необязательно возникает в сознательном восприятии, оно относится к более глубокой, бессловесной части мозга.

Многое из того, что мы делаем как партнеры, фундаментально связано с выживанием и животной, инстинктивной частью нашего «я». В сущности, можно сказать, что человеческий род тысячелетиями выживал благодаря простому императиву «Не дай себе погибнуть». Любовь и вражда – состояния человеческого мозга. Однако есть некоторые основания полагать, что мозг настроен в первую очередь на вражду, а не на любовь. Его основная функция – обеспечить выживание каждого из нас по отдельности и всего человечества как вида. И в этом ему нет равных.

К несчастью, те области мозга, которые превосходно умеют оберегать нас от опасностей, довольно примитивны. Их главный девиз – «Сначала стреляй, потом спрашивай». Если вы, например, стоите на рельсах и на вас мчится поезд, пожалуй, вам не придет в голову задумываться: «Интересно, с какой скоростью движется этот состав? Сколько в нем пассажиров? С какой станции отправился? И когда прибудет к месту назначения?» Если вы это сделаете, вероятно, очень скоро погибнете. Опасность требует быстрых действий, и та часть мозга, которая работает живее остальных, не интересуется подробностями, подсчетами и любыми другими факторами, обработка которых отнимет много времени. Ее задача – не дать нам умереть. Точка.

Итак, мозг отлично справляется, когда речь идет о выживании? Несомненно. Но при этом он плохо разбирается в любви? Именно так! Заложенные в нас естественным образом навыки выживания могут противоречить любви и отношениям. Нередко именно то, что мы делаем, чтобы не погибнуть, мешает вступить в отношения или оставаться в них.

В последнее время в популярной психологии много говорится о различиях между женским и мужским мозгом. Например, благодаря исследованиям Бенте Паккенберг[10]10
  Бенте Паккенберг – нейростереолог, доктор медицины, доктор наук Копенгагенского университета, адъюнкт-профессор нейрофизиологической лаборатории Орхусского университета. Прим. ред.


[Закрыть] и Ханса Гундерсена[11]11
  Ханс Гундерсен – нейростереолог, профессор нейрофизиологической лаборатории Орхусского университета. Прим. ред.


[Закрыть] (Pakkenberg & Gundersen, 1997), мы знаем, что мужчины от рождения имеют больше мозговых клеток, чем женщины. Однако нейробиолог Пол Маклин[12]12
  Пол Маклин – американский врач, нейробиолог, автор теории «триединого мозга». Прим. ред.


[Закрыть] (MacLean, 1996) обнаружил, что женский мозг в большинстве случаев более симметричен и его нейронные связи плотнее, чем у мужского. С эволюционной точки зрения мужской мозг запрограммирован прежде всего реагировать на опасность. В книге «Почему у зебр не бывает инфаркта»[13]13
  Сапольски Р. Почему у зебр не бывает инфаркта. Психология стресса. СПб.: Питер, 2019. Прим. ред.


[Закрыть] Роберт Сапольски сообщил, что мужчины, почувствовав угрозу, чаще переходят к активным действиям и дольше остаются начеку, чем женщины. С другой стороны, дамы, как правило, привлекают окружающих, чтобы совместно противостоять опасности. Однако, несмотря на то что мозг и нервная система обоих полов имеют незначительные отличия, мы остаемся людьми и в вопросах выживания и отношений повинуемся одним и тем же стимулам. Механизм мозга устроен одинаково.

«КРОМАНЬОНЦЫ» И «ДИПЛОМАТЫ»

Области человеческого мозга, которые специализируются на выживании, развиты очень давно – в сущности, с момента возникновения нашего вида. Мне нравится называть эти воинственные области «кроманьонцами». Представьте, что ваши «кроманьонцы» – это тот самый «зверь внутри». Они действуют, не спрашивая у вас разрешения. «Кроманьонцы» первыми откликаются, когда в организме запускаются рефлексы выживания, и их деятельность перекрывает все остальные потребности и желания. Они отвечают за все, связанное с войной («бей или беги») и поражением («сдайся или притворись мертвым»).

К счастью, у мозга есть не только воинственная, но и более развитая социальная часть, отвечающая за все, связанное с любовью; с полным основанием ее можно считать запрограммированной на любовь. Мне нравится называть отделы мозга, составляющие эту область, «дипломатами», посредниками. В отличие от «кроманьонцев», они взаимодействуют с другим мозгом утонченно и цивилизованно. Представьте, что ваши «дипломаты» – талантливые и искусные политики. И в самом деле некоторые примитивные отделы мозга время от времени выполняют функции таких посредников, а те, в свою очередь, иногда берут на себя элементарные обязанности. Но для нашего удобства и лучшего понимания поведения пары мы будем рассматривать их как два противоположных лагеря. Давайте изучим их внимательнее.

«Кроманьонцы»

Наши «кроманьонцы» естественным образом ориентированы на вражду. Неважно, что нас ждет, мелкая стычка или масштабная битва, они готовы защитить нас любой ценой. Примитивные части мозга дают возможность чувствовать, ощущать и реагировать и обычно первыми получают информацию о том, что происходит в теле и вокруг него. Это позволяет им быстро выявлять разного рода опасности и соответствующим образом на них откликаться. Наши «кроманьонцы» обладают всеми преимуществами, накопленными за миллионы лет эволюции, – единством, эффективностью и скоростью. Они первыми оказываются на месте происшествия и, вероятно, будут последними, кто покинет тело на финише (в момент смерти).

Итак, как именно работают «кроманьонцы» (см. табл. 2.1)? И, что еще важнее, как распознать их деятельность в контексте парных отношений?

Таблица 2.1. Ваши «кроманьонцы» в действии

«Кроманьонцы» действуют в рамках командной вертикали, наподобие соподчинения у военных. При малейших признаках опасности разворачивается определенная последовательность событий, в результате чего примитивные части мозга либо начинают боевые действия, либо дают отбой тревоге. Все это происходит на уровне мозга и тела, часто так быстро, что мы этого даже не осознаем. Но если мы будем внимательнее, сможем увидеть признаки этого процесса и, соответственно, сумеем понять, как на него повлиять. Чтобы было легче отследить эту цепь событий, я выделил в ней три важных этапа: «Внимание, тревога!», «Боевая готовность!», «Война!».

Этап 1. Внимание, тревога!

Первая линия защиты «кроманьонцев» – заметить угрозу и поднять тревогу, подавая отчетливые громкие сигналы: «Берегись! Опасность!» Этим занимается одна из самых примитивных структур нашего мозга – амигдала, или миндалевидное тело. В поисках признаков опасности амигдала постоянно сканирует окружающее пространство, не отличаясь при этом разборчивостью. Другими словами, хватает всю информацию подряд. У нее нет никакой конкретной стратегии, она не останавливается, чтобы проанализировать, действительно ли угроза реальна и велика. Она просто подает громкий сигнал тревоги в расчете на то, что кто-нибудь из «дипломатов» оценит ситуацию и вмешается, чтобы исправить ошибки, сгоряча наделанные «кроманьонцами». Перед тем как объявлять войну, нужно проанализировать данные разведки, верно? Но анализ требует времени, а когда опасность надвигается, времени всегда в обрез.

Амигдала берет управление на себя, когда один из партнеров чувствует опасность от другого, если выражение его лица, тон голоса, резкие движения или обидные слова воспринимаются как угроза. В этом случае мозг каждого не отправляется на войну целиком – скорее, это похоже на дуэль амигдал: они, как два стрелка с Дикого Запада, пристально следят за малейшим движением противника, чтобы успеть выхватить пистолеты. Как Дариус и Шенис, партнеры постоянно ищут тревожные знаки и сигналы. В частности, правая миндалина улавливает угрожающую мимику, тон голоса, звуки, движения и позы, а левая воспринимает несущие опасность слова и фразы.

Рассмотрим случай Франклина и Леи. Они встречаются больше года, и девушка раздосадована тем, что молодой человек до сих пор не сделал ей предложение. Она уже почти готова перевернуть страницу и начать ходить на свидания с кем-нибудь другим. Однажды вечером по дороге на ужин, через неделю после Дня святого Валентина, они ссорятся.

Лея, сидящая на пассажирском сиденье и долго молча слушавшая музыку, неожиданно выключает стереосистему.

– Мы можем поговорить? – спрашивает она, глядя прямо перед собой.

Тело Франклина тут же деревенеет, и он произносит:

– Конечно.

Его амигдала уловила тон голоса Леи и проанализировала только что произошедшие события: внезапная тишина, выключенная музыка, вопрос «Мы можем поговорить?». Миндалевидное тело обработало полученную информацию так быстро, что это прошло мимо сознания Франклина, а тело уже начало готовиться к какому-то не вполне понятному нападению.

Несколько мгновений назад Лея с удовольствием слушала музыку, но вот в песне прозвучали слова «И мы отправимся в церковь…», этот образ затронул ее амигдалу, и она внезапно, без видимой причины, ощутила беспокойство. Мысли девушки перенеслись на неделю назад: она ждала, что в День святого Валентина Франклин сделает ей предложение. Вопрос сорвался с ее губ еще до того, как она поняла, что происходит. И Лея тут же замерла, со страхом ожидая реакции Франклина на больную тему. Теперь, несмотря на то что девушка избегает прямого взгляда, ее амигдала фиксирует малейший намек на выдох в паузе перед его ответом: «Конечно». Тело Леи помнит, распознает и предчувствует битву. Может быть, она понимает, что разумнее признать это ошибкой восприятия, но внимание сосредоточено не на этом.

Этап 2. Боевая готовность!

Когда амигдала партнера подала сигнал тревоги, по стойке смирно встает следующий «кроманьонец» в командной цепочке – гипоталамус. Это главный примитивный элемент, отвечающий за подготовку разума и тела к действию. Он отдает гипофизу и надпочечникам команду на высвобождение химических веществ, необходимых для действия. Эти железы – связные и пехота под непосредственным командованием гипоталамуса.

Вместе примитивные отделы мозга составляют основную часть нашей системы реагирования на ситуацию, выделяющей в кровь гормоны реакции на острый стресс – адреналин и кортизол. Быстродействующий адреналин приводит нас во взвинченное состояние, в котором мы готовы бить или бежать, в то время как более спокойный кортизол помогает адаптироваться к стрессу, замедляя развитие воспалительных и раневых процессов. Непрерывный динамический баланс этих химических веществ дает обратную связь гипоталамусу: нужно ли продолжать борьбу или пришло время отозвать войска?

Как только прозвучит сигнал тревоги, гипоталамус предлагает три варианта: мы можем драться, бежать или на время замереть, чтобы решить, нужно ли все-таки драться или удирать. Так или иначе, сигнал прозвучал: «Войскам перейти в боевую готовность!» Если амигдала посылает сигнал тревоги, не подвергая сомнению точность информации, то гипоталамус точно так же без лишних вопросов откликается на сигнал. Опять же, предполагается, что позже явятся «дипломаты» и по мере необходимости все уладят.

Гипоталамусы Франклина и Леи из нашего примера отдали приказ о наступлении почти сразу после того, как раздался первый сигнал тревоги. Мы можем убедиться в этом, просто посмотрев на них: мышцы Франклина напряглись, готовясь к бою. Тело Леи застыло от страха, она не уверена, что сможет пережить еще одну схватку (хотя, если их прошлые сражения о чем-то говорят, она вряд ли сбежит с поля боя). Их губы пересохли, и в ответ организм усилил выработку слюны и пищеварительных соков. Зрачки расширились, лица покраснели от усиленного притока крови. Уровни энергии и настороженности у обоих партнеров возросли – каждый приготовился к войне.

Этап 3. Война!

На этом этапе парадом командуют «кроманьонцы». «Дипломат», который должен был заниматься фоновой проверкой ошибок, отключился – или, что еще хуже, совсем растерялся под натиском примитивных частей мозга. Нередко стремительные и сеющие хаос «кроманьонцы» опережают медлительных «дипломатов» по дороге к месту действия. И поэтому партнеры объявляют войну и не понимают, что произошло, пока дым и туман над полем боя не рассеются. Тогда появится возможность собрать погибших и подсчитать потери.

Пары в состоянии войны демонстрируют характерные поведенческие признаки. Одних охватывает сильнейшее возбуждение, в то время как другие становятся заторможенными, вялыми и едва не падают в обморок. Независимо от того, какую позицию они занимают, партнеры в состоянии войны говорят и делают явно недружелюбные вещи. Каждый раз во время ссоры они обычно вытаскивают на свет одни и те же жалобы, примеры, теории и решения. Конечно, сценарии конфликтов могут расширяться за счет отсылок к другим людям («Даже тот-то говорит, что ты ведешь себя эгоистично»), другим случаям из прошлого («Твое поведение было таким же, когда мы впервые вышли в свет») и другим темам («Когда ты так делаешь, это тоже сводит меня с ума»). Пары часто тратят слишком много времени и сил на споры о фактической стороне стрессовых событий, пытаясь восстановить и упорядочить их последовательность, и это не оставляет времени и ресурсов для выяснения реальной причины проблемы. В главе 9 мы рассмотрим, как избавиться от привычки скатываться в наезженную колею старых ссор.

А пока давайте вернемся к тому моменту, где мы оставили Франклина и Лею, и посмотрим, как в их случае выглядит объявление войны.

Лея делает глубокий вдох и поднимает опасную тему:

– Помнишь День святого Валентина, когда ты рассердился на меня из-за того, что я заговорила о свадьбе?

– Что? – резко отвечает Франклин. – Ты путаешь это с тем случаем, когда мы были у моей мамы несколько дней назад. Я сказал, как устал от того, что все давят на меня по поводу предложения.

– Нет, я говорю о Дне святого Валентина, – возражает Лея. – Я просила тебя хотя бы приблизительно ответить, собираешься ли ты когда-нибудь…

– Опять начинается, – стонет Франклин. – Почему ты всегда переворачиваешь все с ног на голову? Я сказал, что люблю тебя и хочу на тебе жениться. Я сказал, что сделаю тебе предложение. И я это сде… Ох, забудь об этом!

– Не говори мне забыть об этом! – кричит Лея. – Ничего подобного ты тогда не сказал. Ты просто велел мне замолчать. И я ничего не переворачиваю с ног на голову! Ты весь вечер не обращал на меня внимания.

– Неправда! – кричит Франклин и резко дергает руль, чтобы объехать остановившуюся впереди машину.

– Смотри на дорогу! – вскрикивает Лея, упираясь руками в приборную доску. – Мы так разобьемся!

– Не говори, что я не обращал на тебя внимания, – возражает Франклин, пытаясь казаться спокойным. – Ты всегда так делаешь! Как ты можешь говорить, что я тебя игнорировал, если тебе, по твоим же словам, понравилось, как нежно я себя вел?

– Когда я это сказала? – выпаливает в ответ Лея.

– Ты сказала это в тот вечер.

– Нет, я такого не говорила. Ты всегда обвиняешь меня в том, чего я на самом деле не делала.

– Не могу поверить! – Франклин крепко сжимает руль, у него дрожат руки.

Лея молчит, стиснув зубы и сложив руки на груди. Затем произносит ледяным тоном:

– Отвези меня домой.

Франклин яростно разворачивает машину.

– Да пожалуйста! – шипит он. – Все, что захочешь.

Не каждая пара в состоянии войны ведет себя так же драматично, как Франклин и Лея. Далеко не всегда они скандалят, обмениваются обидными словами и делают резкие жесты. Партнеры в состоянии войны могут начинать и заканчивать ссоры громко или тихо, грубо или сдержанно. Войной это называется, потому что оба испытывают чувство опасности и их действиями руководят «кроманьонцы».

Последствия

Ссоры могут быть для пары сильным стрессом независимо от продолжительности отношений. Нередко «кроманьонцы» продолжают руководить действиями одного или обоих партнеров даже после того, как сражение закончено.

На следующий день после ссоры Лея хочет поговорить с Франклином и попытаться разрядить атмосферу. Ее «дипломаты» готовы сделать свою работу. Однако парень не звонит и не заходит к ней после работы. Она знает, что каждый раз после того, как они ссорятся, он исчезает на несколько дней. После работы Франклин идет в свою квартиру, сидит там без света, отключив телефон, и допоздна смотрит телевизор. Лея не знает, как связаться с ним, и чувствует себя брошенной. Через несколько дней он выйдет из депрессии и снова позвонит ей.

«Кроманьонец», руководящий поведением Франклина, – так называемый примитивный вагус, или, если говорить научным языком, дорсальный вагальный комплекс. Но ученые иногда называют его нерасторопным вагусом, потому что он реагирует на опасность, не различая нюансов. Если мы получаем рану, удар ножом или любое другое физическое повреждение, примитивный вагус защищает нас, снижая частоту сердцебиения и кровяное давление и отдавая сигнал гипоталамусу о выбросе в кровь болеутоляющих веществ (бета-эндорфинов, естественных опиатов). Вспомните, когда у вас берут кровь для анализа, вы чувствуете легкую тошноту или головокружение? Если да, это примитивный вагус защищает вас, не давая истечь кровью. Конечно, на самом деле вам ничто не угрожает, но именно из-за этой чрезмерной реакции его и называют примитивным. Эта реакция также может очень пригодиться, если вас собирается съесть лев, а вы не в состоянии драться или бежать.

Примитивный вагус реагирует не только на физические, но и на эмоциональные травмы и чувство опасности. В этом случае он также запускает отключение систем организма. Кровь отливает от лица, мышцы теряют тонус, в ушах звенит, желудок сводит болью. Мы ощущаем упадок сил, становимся вялыми, иногда даже теряем сознание. Чувство юмора, способность видеть перспективу и жизненная энергия покидают нас. Мы забираемся в укромное темное место, где, как нам кажется, никто (даже мы сами) не может причинить нам вред. Вот что происходит с Франклином после ссоры с Леей. Под действием выработанных организмом естественных опиатов его тело и мозг переходят в состояние сохранения энергии и остаются там до тех пор, пока «дипломаты» наконец не вытащат их оттуда.

Упражнение «Познакомьтесь со своими “кроманьонцами”»

Теперь, узнав о роли «кроманьонцев», вы получили некоторое представление о том, как работают ваши отношения, и можете применить данные нейробиологии.

Предлагаю в следующий раз, когда вы с партнером будете обсуждать проблемную тему и поймете, что начинаете нервничать, попробовать следующее.

1. Убедитесь, что сидите или стоите напротив партнера и можете внимательно наблюдать за ним и за собой.

2. Проверьте, узнаете ли вы те этапы, о которых говорилось выше. Например, прозвучал ли сигнал тревоги? Готовятся ли войска к наступлению?

3. Перечитайте описание этапов, чтобы иметь четкое представление о конкретных признаках каждого из них: покраснение кожи, сужение глаз, расширение зрачков, повышение голоса, словесные угрозы и выражение гнева. В некоторой степени эти признаки универсальны, но, я уверен, вы найдете и те, которые свойственны исключительно вам и вашему партнеру.

4. Загляните в таблицу 2.1, чтобы определить, кого из «кроманьонцев» вы застали на месте действия.

5. Позже (когда страсти улягутся) поговорите с партнером о ваших «кроманьонцах». Если чувствуете необходимость разрядить обстановку, можете придумать им какие-нибудь прозвища. Например, мне нравится мысленно именовать амигдалу детектором опасности, а гипоталамус – инструктором по строевой подготовке. Выберите собственные названия. Вы можете называть ваши амигдалы как угодно, даже Джинджер и Фред, если вам так удобно.

«Дипломаты»

«Дипломаты» – это рациональные, социальные и очень цивилизованные части нашего мозга. Не то чтобы их совсем не интересовало выживание – нет, когда речь заходит о жизни и смерти, они с «кроманьонцами» в одной команде. Как мы уже отмечали, всякий раз при обнаружении опасности именно им поручается проверить и перепроверить полученную информацию и оценить ее релевантность. Тем не менее эти посредники в целом предпочитают использовать свои навыки для поддержания мира и социальной гармонии и укрепления отношений. По природе они спокойны, хладнокровны и сдержанны, любят взвешивать варианты и планировать. Им нравится все сложное и новое, и они быстро учатся.

Если бы не наши посредники, мы, скорее всего, были бы одиноки, не имели друзей и, вполне вероятно, сидели бы в тюрьме. Они позволяют завязывать отношения не только ради размножения и выживания вида. Как настоящие «дипломаты», они представляют нас в этом мире. Проводя умелую политику, развеивают страхи и охлаждают страсти, успокаивая и нас, и тех, с кем мы общаемся.

Но я вовсе не хочу сказать, что «дипломаты» лучше или ценнее «кроманьонцев». Это не так. В некоторых случаях (как мы увидим в следующей главе) они могут быть довольно неприятными, особенно когда попадают под влияние примитивных частей мозга. Возможно, именно поэтому Рик Хансон в своей книге «Мозг Будды»[14]14
  Мендиус Р., Хансон Р. Мозг Будды. Нейропсихология счастья, любви и мудрости. СПб.: Питер, 2019. Прим. ред.


[Закрыть] называет «дипломатов» «волками любви» (для сравнения: «кроманьонцы» – это «волки ненависти»). Тем не менее в нормальных обстоятельствах, а именно в условиях отсутствия стресса, посредники делают все возможное, чтобы помочь нам сохранить любовь.

Давайте познакомимся с «дипломатами» и посмотрим, как они помогают нам не только избежать вражды, но и сохранить мир и любовь в отношениях (табл. 2.2).

Таблица 2.2. Ваши «дипломаты» в действии

Хранитель мира – развитый вагус

К счастью, наши «дипломаты» обычно хорошо справляются с задачей и удерживают «кроманьонцев» в узде. Поскольку посредники действуют медленнее, чем примитивные части мозга, им очень хорошо удается сохранять мир в ситуациях, когда не нужно никуда спешить.

Так получилось, что у нашего примитивного вагуса есть более сообразительный младший брат – развитый («умный») вагус, или вентральный вагальный комплекс. Как и его родственник, развитый вагус замедляет нас. Однако он действует более деликатно и не отключает нас полностью, а позволяет, образно говоря, держать голову над водой. Стивен Порджес[15]15
  Стивен Порджес – доктор философии, профессор психиатрии Иллинойсского университета (Чикаго), директор входящего в него Центра мозга и тела (Brain-Body Center). Разработал поливагальную теорию, в которой исследовал эволюцию нервной системы человека и происхождение структур мозга. Прим. ред.


[Закрыть] (Porges, 1995) разработал так называемую поливагальную теорию (поли означает «много»), чтобы объяснить, как дуальные аспекты нашей вагальной системы (примитивный и развитый вагус) включаются и выключаются в зависимости от потребностей момента. По его словам, они составляют часть сложной системы социального взаимодействия, благодаря которой тело либо помогает, либо мешает нам общаться.

Например, глубокий медленный вдох и особенно медленный выдох стимулируют развитый вагус. Если бы мы не имели возможности успокоиться таким образом, физическая близость с другим человеком не продлилась бы долго, а романтика оказалась бы крайне недолговечной.

Если бы Лея и Франклин сделали несколько глубоких вдохов, пока были в машине, они могли бы избежать ссоры. Даже если бы и затеяли спор и ситуация начала выходить из-под контроля, небольшая пауза и несколько глубоких вдохов могли бы остановить этот цикл. Измени один из них тон и громкость голоса – и им удалось бы вернуться к мирному обсуждению.