Текст книги "Практическая антимагия"

– Что они делают?

– Идут к нам, поигрывают оружием. А вот и третий. Видно, его ждали.

– Дай угадаю. Длинноволосый, широкоплечий, лет двадцати пяти. А ладони у него мерцают красным светом.

– Не скрою, это впечатляет куда больше, чем летающие огни, – одобрительно прошептал агент. – Мне бы твой талант, давно бы уже стал начальником службы его величества.

– Если хочешь, могу убить его прямо сейчас. Не покидая кареты.

– Пока рано. Нужно убедиться, что перед нами вся компания. А потом – сколько угодно.

– Одного не могу понять: чего они так медлили?

– Опытные разбойнички. Не сразу бросились на добычу. Сперва осмотрелись, выждали. Вдруг за нами целый отряд скакал. И смелые. Не каждый станет нападать на королевскую карету. Эх, забыл я, что мы на юге. В северных лесах ни одна тварь не рискнула бы выползти из норы, увидев герб Асгота на дверце. А тут…

– Эй, в карете, открывайте двери! – пробасил один из разбойников. – А то зажарим вас, как цыплят.

– Зажарим, – подтвердил писклявым голосом другой.

– Выходите. Ваша охрана уничтожена, – сказал последний из разбойников, и я увидел, как в воздух фонтаном брызнули разноцветные пылинки. Вот и маг голос подал. – Ждать мы не любим.

– Не любим, – вновь пискнул голос.

Пронт отстранился от щели, бросился к сиденьям и достал из-под них знакомые мне голубые кольчужку и накидку, а потом серенький плащ с капюшоном. Плащ агент протянул мне. Сам, морща нос, стал спешно одеваться в противные ему вещи.

– Вот сейчас и проверим, насколько тебя боятся маги.

– А зачем это? – я кивнул на плащ.

– Нужно на время спрятать твои волосы. Они известнее тебя самого. – Он тихо усмехнулся. – Не поверишь, почти в каждой таверне можно услышать пьяные байки про человека с голубыми волосами. То есть… змеями.

– Змеями?

– Ну да. Меня почти убедили, что вместо волос у тебя на голове клубок тонких голубых змей, а на месте глаз горят угли. – Он набросил накидку, поднял глаза к небесам и, немного помолчав, снова зашептал. Еще тише, чем прежде: – План таков…

– Эй, вы там! – прервал Пронта басовитый разбойник. – Сейчас пойдем за хворостом.

– Пойдем! – с угрозой запищали снаружи. – И без глупостей. С нами маг, – гордо заявил пискун.

– Итак, слушай и запоминай. Я выхожу первым, изображая из себя трусливого дворянина. Ты – следом. Обязательно стой за мной. Лучше молчи. Вот, точно, прикинься немым. Как только я буду готов, подам тебе знак.

– Какой? – спросил я, набрасывая на плечи плащ.

– Поднимусь с колен.

– А дальше? – Я накинул капюшон.

– Ты подтвердишь, что способен одолеть мага одним пальцем. А я… В общем, об остальных разбойниках не беспокойся. Главное – смотри, чтобы маг не подпалил мне задницу. И не забывай про перстень. Вздумаешь хитрить… – Он не уточнил, какое наказание ждет меня за провинность.

Агент дернул засов. Налег плечом на дверь, открывая ее.

– Не убивайте нас! – весьма правдоподобно завопил Пронт, выходя из кареты испуганным дворянином. – Не убивайте, – чуть тише проскулил он, прикрываясь руками как от удара.

«Ну актер! – подивился я, не сводя глаз с агента. – Все-таки какой талант – талант с большой буквы! – потеряли асготские театры».

Пронт, вскинув руки, хотел уже было шагнуть к разбойникам, когда маг направил на нас ладонь, готовую выпустить еще один огненный шар.

– Стойте там, – приказал колдун, изучая нас, словно воевода новобранцев.

Дрожа всем телом, Пронт тотчас бухнулся на колени и склонил голову перед разбойниками, как перед королем, не забывая при этом почти незаметно изучать местность.

– Смотри, смотри, у него золотой перстень! – воскликнул пискун и с горящими глазами тут же ринулся к нам, но маг его остановил, преградив дорогу рукой.

– Не спеши, – предупредил колдун.

– Мы же столько ждали! – подал голос голопузый здоровяк. – Может, пора уже чистить карету, – он кивнул на нас, – и этих двоих.

– Дурак, у него перстень Подчинения, а их кому попало не дают. Очень подозрительная компания, – с умным видом проговорил колдун, не переставая нас изучать. – Поэтому не будем рисковать понапрасну. – Он огляделся по сторонам.

На самом деле разбойников было четверо. Просто четвертый из них – светловолосый щупленький паренек, прыгнувший на крышу с дерева, – теперь не интересовал ни нас, ни собратьев по грязному ремеслу, ибо висел на пиках задней стенки кареты, как кусок мяса на шпаге, да еще и со стрелой в когда-то горячей башке. Сомневаюсь, что даже некромаги польстились бы на этого свеженького, но чрезвычайно попорченного мертвеца. Концы пик торчали из молодой согнутой спины; кровь текла по стенке кареты, заполняя высеченные руны; рубинами падали крупные капли в алую лужицу, которая собралась между задними колесами; неподалеку валялся разбойничий арбалет. Всевозможные мухи и жуки, казалось, слетелись сюда со всего леса, чтобы исполнить погребальную песнь невезучему разбойнику, ну и заодно отведать человеческой кровушки.

Шум поднялся такой, будто мы разворошили огромный улей. Рядом с каретой неустанно жужжал и стрекотал стихийно собранный рой, сверкая сотнями разноцветных крыльев и панцирей. И мне, и разбойникам – особенно голопузому здоровяку – то и дело приходилось отгонять безумных от пира летунов, доказывая, что мы пока не мертвецы. На Пронта летающие твари не льстились – видимо, отталкиваемые стойким запахом эльфийских духов.

– Ты! – Колдун ткнул в меня указательным пальцем. – Покажи-ка нам свое личико.

– Да, покажи-ка, – повторил пискун.

– Может, пора? – поинтересовался здоровяк. – Давай прикончим их, делов-то, – он крутанул огромный топор в воздухе.

– Пускай сперва сбросит капюшон, – ответил колдун.

– Нет, нет! Возьмите все. Только не убивайте! Мы о вас никому не скажем, – жалобно проскулил Пронт, подбираясь на коленях к разбойникам.

– Я сказал тебе: не двигаться! – закричал маг. – Ты снимешь свой проклятый капюшон или нет? – Он вскинул руку, и я четко ощутил, как магические частицы оживились в его пальцах.

В этот момент Пронт, переставив колени еще ближе к разбойникам, вскочил на ноги, и я с радостью сбросил капюшон, наслаждаясь видом перепуганного до смерти мага.

Он даже не пытался метнуть в меня огнем, а сразу бросился наутек, ничего не объяснив растерявшимся собратьям по темному ремеслу. Их растерянностью и воспользовался Пронт; в его руках уже блестели тонкие, как иглы кинхасса, кинжалы, не то выброшенные из рукавов, не то незаметно извлеченные из-за пояса.

Агент метнулся к голопузому разбойнику удивительно быстро, не оставляя неповоротливому противнику ни малейшей надежды выжить. Не успел здоровяк и замахнуться, а кинжал по рукоять вошел ему чуть выше кадыка. После чего Пронт, не глядя, отбил короткий меч пискуна. Сделав выпад, пискун попятился, с трудом отражая стремительные, как и сам агент, атаки. Отдав себя на волю агента, я зажмурился, чтобы во мраке найти сбежавшего мага.

В темноте звенела сталь, шумели жуки и бесшумно летело разноцветное облако, удаляясь все дальше и дальше от кареты. Для агента маг был уже недосягаем. Но не для меня.

Попался, мерзавец. Скудная и беззащитная магиата колдуна почувствовала мое присутствие. Разноцветные частицы дрогнули и побежали, полетели к натруженным беготней легким. Ведомое моей мыслью разноцветное облако уплотнилось, сжалось и застыло в колдовской груди, сбивая мага с ног.

Колдун корчился на траве, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я немного полюбовался его унизительными страданиями, после чего дал ему глотнуть воздуха, разбив плотное разноцветное облако на крупные части и бросив их выше. Практика не повредит.

Колдун, пошатываясь, поднялся. Только рано он радовался, жадно откусывая лесной воздух. Магиата уже текла густыми ручьями в мозг. Вначале разбойник ничего не почувствовал – даже сделал несмелый шаг – но потом, схватившись за голову, понял, что его несчастья не кончились. Магиата заливала колдовскую башку, доставляя ему невыносимые муки. Но недолго. На моей памяти никто из магов не выдерживал такой пытки. Колдун-самоучка не был исключением. На свое счастье, он вырубился от боли довольно быстро.

Во тьме, где-то там, за деревьями, в глубине леса, в голове колдуна словно копошился клубок радужных змей. Пронт, видимо, уже покончил с пискуном, потому что звуков схватки я не слышал, только жужжание надоедливых насекомых. Ничто не мешало изменить магию в чужом теле.

Моей голове тоже пришлось несладко. От напряжения она загудела. Знакомое ощущение – как правило, предвещающее смерть очередному колдуну. Я глубоко вдохнул, на мгновение замер и мысленно устремился к чужой магиате, чтобы превратить чистую магию в огненную.

Она легко поддалась. Разноцветные частицы обрели единый цвет – цвет раскаленной лавы, способной вскипятить мозг в мгновение ока. Частицы намертво слиплись и начали постепенно истекать обжигающими каплями. Даже тут, стоя далеко-далеко от горячего сгустка измененной магии, я ощущал их тепло.

Пора. Я представил, как крепко, до треска, сжимаю чужой череп, и увидел, как колдовской мозг исчез в огне. Конечно, к этому моменту маг был уже мертв. Мозг превратился в кашу, забурлил и запенился. А после с глухим хлопком вырвался из тесного черепа наружу, словно варево из котелка, накрытого крышкой.

Покончив с колдуном, я открыл глаза. Вдалеке, напротив меня, между деревьями поднимался жидкий дымок – единственное напоминание утомительного и сложного преобразования магии.

Агента искать не пришлось. Он, истекая потом, сидел на трупе пискуна, сжимая в ладонях красные от крови кинжалы, и с интересом пялился туда же, куда и я секунду назад.

– Вот и все, – отчитался я.

– Хочешь сказать, колдун мертв?

– Мертвее не бывает.

– А что это был за шум?

– Ты о хлопке?

Он кивнул.

– Лучше не спрашивай.

– Пойдем-ка проверим, – он поднялся с трупа и махнул мне кинжалом.

– Что, никогда не видел мертвого мага?

– Убитого тобой – никогда, – без иронии ответил он, направляясь в глубь леса.

– Не доверяешь?

– Доверяй, но проверяй, – с усмешкой бросил он, не оборачиваясь ко мне.

Делать было нечего. Я поплелся за ним, хотя на мага с лопнувшей головой смотреть совсем не хотелось…

Запахло гарью. Пронт остановился так резко, будто уперся лбом в невидимую стену. Стеной этой был мертвый колдун – вернее, его пустой и дымящийся череп. Не веря своим глазам и не говоря ни слова, агент тут же сел на корточки перед остывающим телом.

Некоторое время он просто смотрел на него, а потом с опаской заглянул в отдающую жаром черепушку. И с умным видом принялся ее разглядывать. Как будто никогда человеческого мозга не видел. Все это время я стоял поблизости, наблюдая, как затухают мелкими угольками остатки магии. Навсегда.

– Анхельм Антимаг, – с уважением обратился он ко мне, – ты действительно опасный человек. – Он наконец-то поднялся и спросил: – Ты с каждым так можешь?

– На твое счастье, только с колдунами и некромагами, – улыбнулся я. – Только с ними.

Он засмеялся, но его хриплый смех вдруг сорвался в кашель. К моему изумлению, агент, совсем недавно прикончивший без особого труда двух вооруженных разбойников, опустился на одно колено и уперся кулаком в траву. Казалось, еще миг, и он, поверженный страшным кашлем, упадет рядом с колдуном.

Ощущение близости свободы захлестнуло меня. В голове заметались шальные мысли. Если только, если только Пронт умрет тут, в глухом лесу, от неизвестной болезни, то мне останется лишь снять перстенек, а потом без страха отправиться к Желтым горам. Туда, к Лиле!..

– Чего задумался? Я еще не сдох, – сквозь кашель бросил Пронт. – Ты так легко от меня не избавишься.

Агент, пошатываясь, поднялся с колена, громко кашлянул и стер знакомым кружевным платком кровь с губ. Затем сделал пару шагов и припал плечом к дереву, продолжая хрипеть и кашлять.

– Иди к карете, – приказал он.

– Ты ранен?

– Не твоего ума дело.

– Может, помочь?

– Ты плохо меня слышал?! – крикнул Пронт, впервые дав волю нервам. – Немедленно иди к карете. Избавь ее от трупов и разбери завал на дороге. Надо отправляться. – Агент прикрыл глаза, тяжело дыша. – Мы и так сильно задержались, – еле слышно прошептал он мне в спину.

Разбойники накидали лишь крупных веток на дороге, так что с завалом не пришлось возиться долго. С трупами было сложнее.

Пока мы любовались убитым магом, рой насекомых прибавил в размерах. Мухи и жуки копошились в траве, окропленной свежей кровью, облепили заднюю стенку кареты так, что и высеченной руны было не разглядеть, и, конечно, кружились над трупом молодого разбойника. Бросаться в это сумасшедшее облако, рискуя быть укушенным, не было никакого желания. И на крышу я решил забраться с козел, над ними к тому же не торчали зловещие пики.

Тут, возле козел, насекомых было куда меньше, чем у задней стенки кареты. Магия пугала их, да и запекшаяся от огня кровь не сильно прельщала. Недолго думая я стянул труп лучника и положил его рядом с телом пискуна. Вскоре к ним присоединился и мертвый возница. Мухи и жуки перекочевали следом за трупами. Путь на крышу освободился.

Когда я уже ухватился за ее край, появился Пронт. Он еле-еле доковылял до подножки, опустился на нее и, бросив печальный взгляд на сложенные трупы, уставился себе под ноги.

– Вот тебе и срезали путь, – сказал он недовольно.

Все-таки как странно у них там, в службе его величества, устроены дела. На месте короля я бы ни за что не доверил больному агенту – а его хворь была явно тяжелее простуды – такое опасное задание: сопровождать человека, которого жаждет убить каждый встречный колдун. Чревато крупным провалом.

Нет, Пронт ловок, быстр и смел. Но вдруг его неизвестная хворь, рвущая легкие до крови, напомнит о себе в самый неподходящий момент? Когда он, опытный агент, в очередной раз бросится на врага?

Неужели Пронт рискнул водить за нос самого Арциса и всю его службу? Не верю. Такие игры ни с королем, ни с его службой ничем хорошим не заканчиваются. А если – да? Тогда непонятен его интерес в этом задании. На месте агента было бы разумно искать себе лекаря, а не колесить по дорогам, рискуя жизнью. В его-то положении и…

– Чего замерз?! – прикрикнул Пронт. – Вроде не зима на дворе.

Он демонстративно поднял ладонь с перстеньком и почти сразу опустил. Приступ неизвестной хвори истощил агента, как долгий бой; струйки пота ползли по болезненно-бледному лицу. Так или иначе, перстенек требовал безоговорочного подчинения.

Я подтянулся, закинул колено на крышу, стараясь не вляпаться в кровь, а затем, отгоняя от себя назойливых насекомых, выпрямился в полный рост.

Очумевшие от пира мухи и жуки настырно лезли в глаза, в уши, в нос. Меткий лучник, пустивший последнюю стрелу в своей жизни, лежал на боку, спиной ко мне. Я склонился над ним, ухватился за окровавленное плечо, стараясь поднять, и услышал стон. Слабый, едва уловимый в неустанном жужжанье стон.

– Жив! Жив! – закричал я. – Лучник жив!

Зачем кричал? Как будто в глубине леса мне могли помочь. Будь мы в городе – другое дело. Сбежалась бы толпа, среди которой, возможно, оказался бы лекарь. Я и сам в общем-то кое-что умел, но размеры рваной раны, глубоко засаженный в плечо арбалетный болт и огромная лужа крови под лучником – его крови – решимости не прибавляли; это не Бламу царапины залечивать. Настоящий знахарь действительно не помешал бы.

Я приподнял лучника и подтащил его к краю крыши. Пронт будто прочел мои мысли и был уже возле козел, чтобы принять раненого.

– Удержишь?

Агент молча кивнул, хотя сам нуждался в целителе не меньше, чем лучник.

Я осторожно опустил раненого, вновь убедившись, что Пронт не зря носит свою татуировку. Честно говоря, я опасался, как бы он не загремел вместе с непосильной ношей. И тому, и другому падение было смерти подобно. Особенно лучнику. Он и так был очень близок к встрече с черными всадниками.

Пронт уложил лучника на козлы и дрожащим голосом сказал:

– Нужно отправляться.

– А кто поведет карету?

– Я, – вздохнул он. – Сможешь его вылечить? Только не отпирайся, мне известно о тебе больше, чем ты думаешь.

– Я и не отпираюсь. Попробую, хотя ничего не обещаю. Рана серьезная.

– Тогда я переношу его в карету.

– А если… – не хотелось бы, чтобы она лишилась возницы, когда лошади будут мчаться во весь опор.

– Никаких «если», – сказал Пронт без эмоций. Его нервы обрели прежнюю твердость. – И сними наконец этот труп.

…Пришлось попотеть, чтобы избавить карету от последнего трупа. Когда я слез с крыши, лучник был в карете, а Пронт обосновался на козлах и с нетерпением сжимал поводья.

– На столе все, что может тебе понадобиться, – сказал он и добавил: – Все, что нашлось.

В карете на столе меня дожидались полная бутылка вина, кинжал с тонким лезвием и пурпурный мешочек, набитый неизвестно чем. Рядом с ними лежал окровавленный болт, извлеченный из плеча лучника.

По крайней мере, лучше, чем ничего, подумал я, ступая на подножку. Вино точно понадобится. И не только раненому.

Не успел я и дверь закрыть, как мы тронулись. Понеслись прежней дорогой – дорогой неизвестности.

Снаружи безостановочно мелькали деревья.

Храбрый агент не щадил лошадей; только и слышно было, как кнут со свистом рассекает лесной воздух и раз за разом ложится на конские спины. Нисколько Пронт не щадил и себя. Ему бы сейчас отдохнуть как следует, а он до пота машет кнутом, словно и не было никакого приступа. Небрежно агент обошелся и с доверенным имуществом. Раненого он положил на свое сиденье, и замечательные шкуры стали бордовыми от крови.

Лучник бредил. То и дело звал какую-то Ханту, что-то шептал о задании. И я все надеялся, что в бреду он назовет место, куда так спешил Пронт, загоняя лошадей. Мне, кстати, тоже следовало спешить – с лечением лучника: рана кровоточила, и промедление на это раз и вправду было смерти подобно.

В пурпурном мешочке оказались скрученные в трубочки листья всевозможных цветов, форм и размеров, перехваченные красными ленточками, и пучок сухой душистой травы. Среди всего этого растительного изобилия мне был известен только алаиновый лист, чей сок прекрасно расслаблял и лишал боли. Замечательная вещь, если не злоупотреблять, если предварительно выпаривать листья. В противном случае можно и пристраститься как к вину.

Я вытащил парочку знакомых листиков и сжал их в кулаке, выгоняя сок. Три капли чистого сока должны были серьезно облегчить мучения лучника. Лишь бы самому не надышаться парами, которые усыпляют быстрее заклинания.

Листья, словно мыши, тонко попискивали. И я жамкал их, покуда писк не стих. После чего склонился над лучником и, задержав дыхание, бросил в его рот три светло-зеленые капли. А затем просунул выжатые листья в щель над дверью и тщательно вытер мокрую от сока ладонь. Можно было дышать свободно.

Лучник успокоился, перестал бредить, но заливать рану вином было рановато. Пусть чистый алаин расслабит тело, даст мне время для приготовления световой заплатки. Я опять взглянул на рану, приказывая свету скапливаться на кончиках пальцев.

Рана была глубока. Одним огоньком не обойтись.

Я слегка потряс ладонью, очищая ее от света. Придется поднапрячься, чтобы сотворить заплатку нужной формы.

Объединить огни было легко, а вот преобразовать их… Световая магия – не лучший для такого дела материал. Чуть отвлечешься – и на месте созданной фигуры опять сияет шар. У каждой магии есть любимая форма воплощения. У магии воды – лужа, у магии света – это всегда шар, из которого мне необходимо сотворить фигуру в форме арбалетного болта.

Я сел напротив такого шара, зажмурился и в темноте протянул к нему руки. Он был яркий, теплый, размером с кулак и, как ожидалось, неохотно поддавался изменению. Одних мыслей для получения желаемой формы не хватало. Пришлось помогать руками, одновременно следя за тем, чтобы магия не впитывалась в кожу. Достаточно просочиться одной капле, и она утянет за собой весь шар.

Изменение света бросило тело в жар, и по спине пробежала струйка пота. Не убирая рук с повисшего над столиком арбалетного болта, удерживая его мысленно, я открыл глаза. Созданный из света болт дрогнул, но, к счастью, формы не изменил.

Я осторожно поднялся и, не сводя с него глаз, взял бутылку вина. Пришло время опустить болт в рану. Главное – удержать его до этого момента. Надеюсь, алаин уже притупил боль, и лучник не будет орать как резаный.

Боль алаин притупил. Вино полилось на рану, но лучник не шелохнулся, только пробубнил что-то невнятное, словно во сне. Хотя почему «словно»? Он действительно спал.

В следующий миг я вогнал в рану светящийся болт, наконец-то очистив голову от мыслей о нем и его форме. С плеч как будто сняли мешок, набитый тяжелыми камнями. Я с облегчением вздохнул и уселся на столик. Остальное свет доделает сам.

Из раны тремя толчками вышла кровь, а следом хлынул лишний свет, поднимаясь тусклым желтым куполом над плечом; все-таки с размерами болта я немного переборщил. Ничего: лучше шрам, чем встреча с черными всадниками.

Я хлебнул вина из бутылки, наблюдая за тем, как рана на плече лучника постепенно затягивается коростой. Лечение измотало меня. Мышцы были напряжены, колени подрагивали так, точно пришлось пробежать от Асгота до Астока. Перебраться со стола на уютное сиденье не было никаких сил.

Когда рана почти затянулась, с плеча сорвался желтый пузырь. Повисел недолго и лопнул, брызнув магическими искрами. Неожиданно очнулся лучник; его глаза были мутные-мутные, словно он хорошенько набрался известно чего. Не уверен, что он понимал, где находится. И вряд ли помнил, что с ним случилось.

– С днем рождения, – улыбнулся я, поднимая бутылку.

– Мм… День рождения – это хорошо, – сказал он неловким языком.

– Может, хоть ты скажешь, куда мы едем?

– Мм… В Крантан, – ответил лучник, опять проваливаясь в сон. – В город пекарей.

Крантан! Я пробежался взглядом по воображаемой карте. Крантан – небольшой городок на северо-западе. Превосходно: от него до Свободных земель – рукой подать, а там и до Желтых гор недалеко.