Текст книги "Абиссаль"

Часть 2
Погружение

5

Передо мной распахнулась дверь, и чрезмерно яркий свет для моих привыкших к тьме лабиринта коридоров глаз заставил меня зажмуриться, словно кто-то только что воспользовался вспышкой фотоаппарата.

– Чего стоишь? Иди вперед, не бойся, – сказал Лестер.

Я сделала шаг вперед, с опаской огляделась, пытаясь понять, где же я все это время находилась. Огромное здание напоминало букву О: в центре располагались величественные лестницы с зелеными блестящими ступенями, а по окружности выстроено множество комнат. Пол, выложенный холодными мраморными плитами, стены, выкрашенные темно-зеленой краской, в тех участках, где свет от люстр не падал на них, они казались черными. И возвышался над всем этим массивный купол с маленькими окошечками, через которые проникали лучи солнца, смотря на них, казалось, что ты находишься в огромной темнице, и только две крошечные дырочки, сквозь которые сочился свет, напоминали о внешнем мире. Под всем этим великолепием скрывались многочисленные подземные лабиринты, в которых и находилась моя комната.

Все увиденное мною меня одновременно поразило и испугало.

– Что такое «Абиссаль»? – спросила я.

– Место, в котором мы находимся, – слегка улыбнувшись, ответил Лестер.

– Это название вашей банды?

Лестер остановился, посмотрел на меня, ухмыляясь.

– Мы не бандиты.

Мы дошли до одной из комнат. Помещение больше напоминало какой-то царский зал: в центре стоял длинный деревянный стол, с потолка свисала старинная черная люстра, небольшие окна разместились на противоположной стене, я заметила решетки, стоявшие позади них.

– Миди, проводи ее до ванны, не забудь дать чистую одежду.

– Хорошо.

Путь до ванны оказался длинным. Мы должны были подняться на третий этаж, затем пройти вперед, оставив позади себя около двадцати комнат.

– Поздравляю тебя.

– С чем? – резко спросила я.

– Ты выдержала. Признаться, когда мы узнали о замысле Лестера, нам всем казалось, что ты сломаешься на первом же этапе. Но мы ошибались.

Пол казался льдом, мои ступни немели от холода.

– Ваш дом напоминает мне больницу.

– Так и есть. Раньше здесь был госпиталь, уж не помню в каких годах, а потом здесь вроде держали умалишенных.

Мы, наконец, дошли до ванной комнаты. Среди кафельных, потрескавшихся стен стояла одинокая ржавая ванная, за ней наблюдали три зарешеченных окна, на одной стене висело зеркало, возле него стоял столик, на котором аккуратно сложены в стопку полотенце и какие-то вещи.

– С горячей водой тут напряженка, трубы совсем старые, – сказала Миди, открывая краны.

Сначала показалась коричневая вода, затем струя начала светлеть.

– Так, вещи лежат на столе, полотенце тоже. Вроде бы все. Если что-то еще нужно – зови.

Как только Миди покинула комнату, я с облегчением выдохнула. Да, ванна мне была крайне необходима. Моя кожа, два месяца не знавшая воды, покрылась черной коркой. Это запекшаяся кровь вместе с рвотой, потом и еще бог знает с чем. Одежда превратилась в лохмотья бомжа, вид ужасный, а запах еще хуже. Правой рукой пыталась снять с себя джинсы, несколько минут мешкалась с футболкой. Работать одной рукой катастрофически неудобно, но все же я справилась со своей задачей, обнажилась и подошла к зеркалу. Я так давно мечтала взглянуть на свое лицо, и вот теперь, когда мне представилась прекрасная возможность осуществить это, меня посетило знакомое чувство страха. Что же я увижу в отражении? Кажется, мое лицо стало еще уродливее, чем раньше. Но на деле все оказалось еще хуже, чем я думала. Глядела в зеркало, а оттуда на меня смотрел совершенно незнакомый мне человек. Лицо бледно-синее, скулы торчали, а под ними образовалась впадина, глаза стали больше, красные, усталые. Правая сторона лица посинела под глазом, с левой стороны увидела небольшую красную царапину, лоб украшал шрам, что подарил мне отец, губа разбита, увеличена, рана прикрыта красной корочкой. Взгляд спустился ниже: ключицы выпирали, оканчиваясь острым бугорком на хрупких плечах, при вдохе показывались ребра, бочину украшал шрам после пореза, оставленного осколком стекла в тот день, когда мы с Алексом попали в аварию. Ноги стали тонкими, кости, что скрывались в недрах жира и мяса, теперь были видны невооруженным глазом. Я не узнала свое тело, раньше я так комплексовала по поводу лишнего веса, сидела на диетах, что советовала мне Тез, а тут оказывается, нужно было просто попасть к Лестеру, и за два месяца он превратит меня в мумию!

За то время, что я себя разглядывала, ванная уже успела наполниться. Вода холодная, но это меня не смутило. Я представила, что окунаюсь в прохладные воды океана. Погрузила одну ногу, затем вторую, дошла очередь до тела. Мышцы сковывало мгновенно, раны стали щипать, челюсть дрожала. Руку, что в гипсе, я старалась не мочить, здоровой рукой пыталась тереть тело, вода вмиг стала темнее.

* * *

Дрожащая, вся покрытая гусиной кожей, я вылезла из ванны. Скрючившись, побрела к столу за полотенцем и одеждой. Мне предоставили футболку, которая настолько длинная и широкая, что легко могла сойти за платье и спортивные штаны, их необходимо было туго затянуть, чтобы они не скатились с меня. Выглядела я неуклюже, но в то же время жаловаться мне не на что, хорошо хоть поделились чистой одеждой. Открыла дверь, сразу ворвался поток холодного воздуха. Покинула ванную и автоматически направилась к лестнице. Люстры, напичканные почти через каждые два метра, едва спасали от тьмы, что поглотила это здание. Я слышала отдаленные голоса, смех, они доносились с первого этажа. Как можно быстрее старалась спуститься вниз, одной здесь находиться было страшно. Среди этих молчаливых, тоскливых стен, жуткого желтого света, пугающего скрежета, завывания ветра казалось, что на этом этаже находилась не только я. Надо же поселиться в бывшей психушке! Это же каким безумным нужно быть!..

Тем временем я оказалась на первом этаже и шла на голоса. Дошла до того большого зала с длинным столом, там, расположившись на стульях, беседовали Логан и Брайс.

– Я тоже отправлюсь с Лестером. Это рисковое дело, – сказал Логан.

– Если Лестер идет на риск, значит, он оправдан.

– Хочется в это верить, Брайс, но все же времена изменились, люди – тоже, кто знает, что сейчас творится в голове у его любимчика. О, Глория! – наконец, заметил меня Логан.

Я смотрела на него с такой злобой, пытаясь взглядом сказать, как сильно я его ненавижу.

– Перестань так смотреть на меня. Я понимаю, ты на меня злишься, но…

– Я не на тебя злюсь, а на себя. Как же я была слепа!.. Алекс до сих пор доверяет тебе, ты ведь ему обещал…

– И я выполнил все свои общения, Глория. Я вывез тебя из Флориды, обеспечил тебе безопасность. Все, о чем просил меня Алекс, я выполнил. Я человек, который всегда отвечает за свои слова.

Я не сдержалась и начала громко смеяться.

– Чего смеешься?!

– Ты не человек, Логан. Ты пес. Хорошо выдрессированный пес.

В глазах Логана вспыхнула ярость, он сорвался с места, и тут я почувствовала, как кто-то положил мне руку на плечо.

– Рад, что тебе стало лучше, Глория, – сказал Лестер.

Логан моментально успокоился, словно маленький ребенок, увидевший грозного отца.

– Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Спустя несколько минут мы оказались около очередной незнакомой мне двери. Лестер распахнул ее, и теперь я, наконец, увидела, что скрывалось за ней.

– Кухня… – сказала я, обегая глазами каждый миллиметр помещения.

В центре стоял большой стол, а по периметру выставлены кухонные шкафы, плита, над ней висела мощная железная вытяжка, рядом стояли столики, заваленные кухонной утварью.

– Да, с завтрашнего дня ты будешь здесь работать. Деньги на еду будешь брать у Доминика, завтра Север покажет тебе местную территорию, магазины и прочее. Надеюсь, готовишь ты лучше, чем дерешься?

– Но… – комок из слов застрял у меня в горле.

– Ты, наверное, ожидала другого?

– Ну… Да. Не зря же вы устроили испытания…

– Именно, не зря. Испытания показали, что ты годишься только для кухни.

Даже не знала, радоваться мне или нет. С одной стороны, прекрасно, что я не буду замешана во всех делах, чем занимаются Лестер и его люди, хотя я понятия не имела, чем они промышляли. Но с другой… Черт возьми, я жила несколько дней без еды, смотрела на мертвых кроликов, терпела побои… Неужели я пережила все это ради того, чтобы потом стоять у плиты?

– Тогда вынуждена вас разочаровать. Я и готовить не смогу, – сердито сказала я, показывая гипс.

– Значит, мы умрем с голоду из-за тебя.

Лестер вернулся в большой зал. Там уже собралась толпа обитателей дома: Миди, Север, Сайорс, Джеки и Доминик.

– Логан, Брайс, поехали. Метель разыгралась не на шутку, нужно успеть выбраться отсюда до темноты.

Дуболом и Пес вскочили с мест и присоединились к Лестеру. Все вместе они направились к мощной деревянной двери, за которой скрывалась улица.

– А можно я тоже выйду? – спросила я.

– Выходи, если не боишься отморозить свои тощие ножки, – ответил Брайс.

Я последовала за ними, дверь открылась, и порошок белого снега влетел в холл. Готова поспорить, что все присутствующие были уверены, что я не смогу выйти наружу босая, без верхней одежды, но я опровергла их надежды. Мои ступни коснулись снега, что пушистым покрывалом лежал на ступенях. Вокруг все белым-бело, увидеть детали местности, где мы находились, было очень трудно. Безумный, суровый ветер, разнося снежную пыль, создавал белую пелену. Кажется, я видела что-то темное. Точно, это деревья, они стояли по бокам могучей стеной, похожие на страшных седых гигантов из-за мощных ветвей и охапок снега, расположенных на них. Ветер бросил снег в лицо, приятная холодная влага проникла в кожу, наполняя свежестью. Я второй раз в жизни видела снег. Как-то мы с бабушкой ездили на горнолыжный курорт Крестед Бьютт, но тогда мне было лет семь или еще меньше, помню, в каком восторге я была, увидев в первый раз снег.

– Где мы находимся?

– Поселение Малый Истон, Нью-Гэмпшир, – ответил Лестер.

Впервые слышала о таком месте.

– Доминик, ты остаешься за старшего, – сказал Лестер. – И да, не забудьте устроить теплый прием нашему новобранцу.

– Это мы умеем, – улыбнулась Север.

* * *

Как только дверь захлопнулась, ко мне кто-то подбежал, схватил за правую руку, затем живо приблизился еще кто-то и взял меня за левую, облаченную в гипс. Из моего рта от испуга и внезапности вырвался крик. По одну сторону от меня находился Доминик, по другую Джеки, они тащили меня вперед, Миди и Север шли следом. Я брыкалась, ногами всячески пыталась зацепиться хоть за что-то, но мое тело, превратившееся в беспомощный скелет, стало настолько легким и слабым, что все мои усилия оказались напрасными. Меня завели в темную комнату. Единственное, что здесь дарило свет, – это настольная лампа, стоявшая у кушетки. Я заметила Сайорса, он улыбнулся и указал на кушетку. Меня положили на нее, я в ужасе осмотрелась. Правую руку и обе ноги Джеки заключил в ремни, левую загипсованную руку держала Миди, не позволяя мне дернуться.

Я чувствовала, как пот выступил на моем лбу, сердце рвалось наружу из-за страха.

Сайорс подошел ко мне с каким-то устройством в руках. В полутьме невозможно было что-либо разглядеть, но, как только он подошел ко мне настолько близко, что я почувствовала его дыхание, я поняла, что он держит – машинку для тату.

Север повернула мою голову влево, Сайорс дотронулся до моей шеи ваткой, смоченной спиртом.

– Не шевелись, а то будет еще больнее, – сказала Миди.

Это длилось недолго. Я закрыла глаза и почувствовала, как что-то внедряется в мою кожу, будто Сайорс ножом расковыривает мою плоть, желая добраться до сонной артерии. Я прикусила губу, слушала тихий шум машинки и заставила себя успокоиться. Поначалу мне казалось, что эти сумасшедшие хотели мне здесь вскрыть череп или распороть живот, иных мыслей при виде больничной кушетки с ремнями не возникает.

Машинка стихла. Сайорс снял ремни, Миди перестала держать меня, я перешла в сидячее положение.

– Иди посмотри, – сказал Доминик, указывая на зеркало, висящее позади кушетки.

Я медленно встала и зашагала к нему. Увиденное не повергло меня в шок: на моей шее красовалась перевернутая буква А.

– Что это означает?

– Это знак, который нас всех объединяет, – я обернулась и увидела, как они все показывают мне идентичную тату на шее. – Брайс называет это нашим фирменным знаком, но звучит это ужасно, будто мы какой-то товар, а не люди. Этот знак словно камень у твоей шеи, ведущий тебя ко дну. В «Абиссаль». Теперь тебе уже не вернуться к свету.

– Надо же, какие чудные метафоры! – рассмеялась Миди, а вместе с ней и все остальные. Только Доминик сохранял серьезное лицо.

– Оставь проблески своей эрудиции при себе. Неужели вам было так сложно продержаться?!

– Прости, Доминик, но кажется, сценка немного затянулась, а нам всем уже охота хорошенько выпить, – сказала Север.

– Вам лишь бы выпить! Здесь сейчас происходит важный процесс перевоплощения, а вы… Черт с вами, идемте в столовую. Джеки, займись музыкой.

– Есть, капитан!

Пока они переговаривались, я опять устремилась к зеркалу и снова увидела другого человека. Даже с голубыми волосами я была похожа на себя… настоящую, а теперь… Черная метка еще напоминала о себе болью, я смотрела на нее и понимала, что слова Доминика не являются бредом сумасшедшего. Кажется, я действительно стала другим человеком, эти испытания сделали меня другой, эта метка на моей шее как результат того, что прошлая Глория действительно умерла.

Но вот что означала фраза Доминика: «Теперь тебе уже не вернуться к свету»?

* * *

Музыка гремела на весь дом, весь длинный стол в большом зале был заставлен от края до края алкоголем. Все веселились, танцевали, пили, а я лишь наблюдала со стороны, прихватив стакан пива. Неужели они действительно так рады тому, что я теперь вместе с ними? Сомневаюсь. Никто из них по-настоящему не был рад мне, да и я, собственно, не особо была счастлива, что находилась здесь. Они ненавидели меня за то, что взяли меня в свой плен. Глупее не придумаешь. Хотя я могла легко осчастливить их. Большинство из них были уже пьяны, бдительность их давно покинула, поэтому мне не составило бы труда тихо покинуть зал, прокрасться к двери и сбежать. Но я сразу отвергла эту мысль. Да, я могу сбежать, но какой смысл? Я слишком много пережила и многим пожертвую, ради свободы. И я уверена, что мой побег быстро раскроется, они меня очень скоро найдут. Да и куда мне бежать? К кому? У меня не осталось друзей, надежных людей. Ох, какое знакомое чувство меня одолевало! Чувство беспомощности.

– Значит, ты у нас «воскресшая из мертвых»? – спросила Север.

– Ну вроде как да.

– Слушай, а расскажи подробнее, как великий и неуязвимый Алекс Мид попался копам, а? – присоединился Доминик.

– Думаю, вы и так хорошо знаете эту историю.

– В общих чертах, – сказала Миди, после того как опустошила свой стакан.

– Нас подставили. Люди Дезмонда стали избивать ребят, а затем его пешка вызвала копов.

– А перед этим Уайдлер застрелил твою подружку? – вопрос Джеки влетел в меня, словно пуля.

Я перестала слышать музыку, меня обдало жаром, привкус пива стал отвратительным.

– И все же… Вы прекрасно осведомлены о моей истории.

– Глория, если ты думаешь, что Дезмонд Уайдлер сделал зло только тебе, то ты очень сильно ошибаешься, – серьезным тоном сказал Доминик.

– Да? А что же он сделал вам?

– Пока не время об этом говорить.

– Вы все говорите штампованными фразами… Мне это надоело! Я думаю, что время уже пришло. Раз на моей шее теперь красуется ваш чертов знак, значит, я имею право знать все!

– Какое задание тебе дал Лестер?

– Работать на кухне.

– Вот и работай, сестренка. Если что-нибудь произойдет в мире кастрюль и поварешек, то мы обязательно это обсудим вместе с тобой. Это единственная тема, о которой ты имеешь право с нами говорить.

Доминик старше меня, наверное, года на три, но перед его авторитетом мне было трудно устоять. Я молчала, из-за его гневного взгляда мне было трудно решиться сказать хоть одно слово.

Внезапно все их внимание, обращенное на меня, переключилось на здоровенного, лохматого черного пса, который резво забежал в зал.

– Джеки, твой пес похож на Сатану, – ворчала Миди.

– Сестренка, единственный, кто здесь похож на Сатану, – это ты, – смеялся Джеки, ласково взъерошив шкуру пса. – Вашингтон, хочешь пивка?

– Можно я уйду? – тихо спросила я Север. – Спать жутко хочется.

– Иди и в следующий раз не спрашивай разрешения. Твоя комната на третьем этаже, четырнадцатая дверь.

6

Просторная комната под номером четырнадцать с большим окном и облезлыми стенами располагала ржавой кроватью, которая, скорее всего, досталась в наследство от больницы для душевнобольных, и столом с покосившимися ножками. Музыка все еще играла и просачивалась даже сквозь закрытую дверь. Возле входа я обнаружила выключатель, который никак не реагировал на мои манипуляции, оказалось, моя комната обделена лампочкой, только несчастный провод свисал с потолка. Было холодно и пахло сыростью, спиртом и чем-то… старым. Одежду снять я не решилась, иначе той ночью точно умерла бы от холода. Подошла к кровати, села, она ответила мне пронзительным скрипом пружин. Но для меня эта кровать являлась настоящим подарком судьбы. Для моего тела, что довольствовалось около двух месяцев холодным кафельным полом, она казалась самой мягкой, самой удобной на свете. Хорошо, что я выпила пива, оно хоть немного туманило голову, даря надежду на спокойный сон.

Но в итоге всю ночь провела в слезах. Я не знаю, почему начала плакать, слезы словно ждали подходящего момента и хлынули сплошным потоком, вся подушка промокла. А под утро я заснула, и сначала мне приснилось, будто я снова нахожусь в той кафельной камере, а потом резко увидела свой дом в Бревэрде. Я стояла напротив него и смотрела, как он горит. Я слышала, как пламя с яростью пожирает его стены, крышу, чувствовала, как медленно и мучительно погибает «душа» моего дома, как все воспоминания, и хорошие и плохие, превращаются в пепел. А я всего лишь стояла и наблюдала, словно передо мной происходило что-то удивительно прекрасное.

– Этот дом был несчастливым. Джоди здесь чуть не покончила с собой, а потом Глория…

– Кто это сделал, бабушка?

– Но избавившись от него, нам все равно не забыть наше горе, – ответил бабушке отец.

Они не видели меня, я словно призрак стояла рядом с ними, и мне стало вдвойне печальнее.

– Не ври, отец… Для тебя это счастье, а не горе. Ты счастлив, что меня не стало. Ты счастлив…

– Доброе утро, собирайся на экскурсию.

Я и не заметила, как вынырнула из сна. Передо мной стояла Север, она, как и обещал мне Лестер, должна была ознакомить меня с местностью.

Я заставила себя подняться, заметила куртку, лежащую на столе, и ботинки под столом.

На улице не так ветрено, как в прошлый день, но морозно. Снег скрипел под ногами, дыхание превратилось в пар, а щеки уже обзавелись румянцем.

– Ты же умеешь водить машину? – спросила меня Север.

Мы вместе приблизились к машине, припаркованной неподалеку от дома. Снаружи здание выглядело как настоящий замок. Серый, строгий фасад, мрачные окна, глядящие пустыми глазами вдаль.

– Нет.

– Тогда придется научиться. Рынок отсюда находится далеко. Вот, кстати, твои документы. Паспорт, права.

Я заглянула в паспорт, посмотрела на мое новое имя. Я Арес Мейнард, мне двадцать лет, и я родом из Луизианы.

Арес Мейнард. Меня зовут Арес Мейнард.

Мы залезли в салон.

– При посторонних мы будем звать тебя Арес. Привыкай к этому.

Север завела автомобиль, несколько минут подождала, а затем тронулась с места.

– А почему вы так далеко живете?

– Здесь безопасно.

– Чего вы остерегаетесь?

– Людей. Знаешь, люди очень любопытные существа. Им всем очень интересно, почему мы живем вместе. Если мы братья и сестры, то почему так не похожи друг на друга, если Лестер – наш отец, то во сколько же он нас зачал, где его жена?.. Нам не нужны слухи, поэтому мы и живем подальше от людей.

Им настолько осточертели люди, что они предпочли соседствовать с лесом. Дорогу завалило снегом, колеса едва справлялись.

– Извини… Но меня терзает такое же дикое любопытство.

Север улыбнулась, и если в начале мне было неловко заваливать ее вопросами, то теперь я окончательно расслабилась.

– Кто же такой Лестер? Чем он промышляет?

– Мы все обязаны ему жизнью. Лестер появился в наших судьбах именно тогда, когда это было необходимо. Например, Джеки было пять, когда мать-наркоманка пыталась продать его за дозу. К счастью, ее покупателем оказался Лестер, и с тех пор он воспитывает мальчишку, как своего родного сына. Он обучил его всему, что умеет, и теперь посмотри на Джеки. Ему всего пятнадцать, но этот мальчуган может бросить вызов всему миру! У Миди тоже непростая история, но она тебе сама ее расскажет, если захочет…

– А как насчет твоей истории?

Я заметила, что мой очередной вопрос не так сильно обрадовал Север, но тем не менее, выдержав небольшую паузу, она отважилась ответить на него.

– Есть такой человек – Барри Берг. Он главарь «Грифов» – группировки, что занимается грабежом, нападениями. Там одни наркоманы, бывалые убийцы, насильники… Так вот, этот Барри жутко ненавидит Лестера, потому что он является его конкурентом, так ему кажется. Однажды он назначил встречу Лестеру, но с условием, что они будут разговаривать с глазу на глаз, без поддержки своих людей. Лестер сдержал обещание, пришел в полном одиночестве, а вот Барри поступил, как и подобает трусу, привел за собой десяток своих головорезов. Я работала как раз неподалеку от места их «свидания». Барменшей в зачуханном баре, месте, где любой может снять дешевую шлюху и найти дилера. Я всегда с собой носила ствол, потому что иначе мои останки уже покоились бы где-нибудь в зарослях Нью-Гэмпшира. Я возвращалась с работы и увидела полуживого Лестера и ублюдков, что измывались над ним. Я достала ствол и начала стрелять. Половину убила, нескольких ранила, остальные же сбежали вместе с Барри Бергом. После всего этого Лестер предложил мне присоединиться к нему. Тогда в его команде были все, кроме Сайорса: Брайс, его закадычный друг, Доминик, младший брат Брайса, Миди и Джеки.

– Но ведь… Выходит, что Лестер не спасал тебя?

– Ошибаешься. Я благодарна за то, что он вытащил меня из того дерьма, в котором я пребывала. У меня нет родителей, я жила в съемной комнате и делила ее со шлюхой. Какая бы жизнь меня ждала, если бы не он?

За разговором я и не заметила, как мы уже оказались в городе. Мы остановились у небольшого магазинчика.

– Здесь продается отличное мясо. Наши парни без него и дня прожить не могут.

В магазине за прилавком, среди груды разделанного мяса и висящих на крюках туш, нас встретил молодой паренек в окровавленном фартуке. Север показала мне, какое мясо нужно брать, на что лучше обращать внимание, а что и вовсе не стоит брать в расчет. Парень все это время за нами наблюдал, а затем не выдержал:

– Уважаемая, уберите руки от мяса! – для столь тощего тела у него чересчур громкий и грубый голос.

Север пропустила его замечание мимо ушей.

– Я сказал, не трогайте мясо!

«Зря ты это сказал, парень», – подумала я.

На его крик отозвался лысоватый пузатый старичок.

– Линч, что такое?

– Эта девушка трогает руками мясо, хотя это противоречит санитарным правилам!

Старик посмотрел на нас, и, разглядев Север, он едва не лишился дара речи.

– Ты что творишь?! Это же люди из «Абиссали»! Э-э… Простите моего нового работника, парень из Лисбона, не знает местные порядки, – руки старика затряслись, точно на него кто-то вылил ведро холодной воды.

– Кэндзи, объясни потом своему новому работнику, что если он еще раз позволит себе так с нами разговаривать, то впоследствии его мать получит расчлененное тело своего сына в подарочной упаковке, договорились?

Линч полными страха глазами смотрел на нас и боялся даже шевельнуться.

– Как скажете.

– Арес, заплати им за кусок говядины.

Я направилась к дрожащим продавцам, те смотрели на меня так, будто в руках я держу не купюры, а пистолет.

– Нет, что вы! Не нужно платить. Должны же мы хоть как-то искупить свою вину.

Я вошла в роль, грозно посмотрела на них, пока старик засовывал мясо в пакет, а Линч стоял в стороне, опустив глаза.

– Люди боятся вас, – сказала я, следуя за Север.

– О да. В этом месте детям с самых малых лет внушают, чтобы те сторонились людей с тату в виде перевернутой А. Пойдем, я покажу тебе, где можно купить свежие фрукты и зелень.

В этом богом забытом городке люди действительно не понаслышке знали, что такое «Абиссаль». Большинство при виде нас сразу начинало прибавлять шаг, люди шарахались от нас, словно от больных чумой. Поначалу меня это раздражало, затем немного смущало, но потом я к этому отнеслась абсолютно спокойно, и даже старалась подражать Север. Та походкой тигрицы, уверенно шла по улице, словно каждый отрезок этого городишки принадлежал ей. Я видела, какое удовольствие ей доставляет страх в глазах людей, владельцы ларьков боялись ей лишнее слово сказать, прохожие расступались, люди по сторонам шептались.

Закончив с покупками, мы вернулись к машине.

– А какое твое настоящее имя?

– Меня зовут Север. А то имя, которым меня звали раньше, осталось в прошлой жизни. Оно больше не принадлежит мне. И… Знаешь, думаю, на сегодня хватит вопросов.

* * *

Понемногу я начала приспосабливаться к новым условиям моей жизни. Старалась просыпаться как можно раньше, затем быстро спускалась на кухню, готовила завтрак: девочки предпочитали кашу на молоке, а парни начинали день с вареного мяса и свежего морса. Я никогда не любила готовить, прежде я не отличалась особыми навыками в готовке, но теперь пришлось вспомнить все, чему меня учила мать. Вопреки своим ожиданиям, я все же быстро освоилась на кухне, она стала моим уголком, личным пространством, где правила только я. Хотя править одной рукой, пока вторая в гипсе было совсем неудобно. Мои движения неуклюжие. Чтобы выполнить какое-то элементарное действие, мне требовалось значительное количество времени.

На обед практически никто не оставался. Лестер и Брайс последние несколько дней в доме вообще не появлялись, а остальные исчезали сразу после завтрака. Я не знала, куда они уезжают, зачем, да, впрочем, мне и незачем было знать. Половину дня весь дом находился в моем распоряжении, за мной присматривал только Вашингтон. Собака сначала казалась злой, по крайней мере, так я судила по ее виду: огромные лапы, массивная голова, челюсть с трудом закрывалась из-за длинных острых зубов, глаза черные, как уголь, а его лай был настолько громким и грозным, что, когда я его слышала, перед глазами вся жизнь пробегала. Но на деле трудно было найти более дружелюбного пса, чем Вашингтон. Он очень любил внимание, обожал ласку, и еще когда с ним разговаривают, словно все понимал. Я думаю, что Вашингтон полюбил меня за то, что я всегда угощала его мясом, когда готовила. Мне казалось, это единственное живое существо в доме, которое не испытывало ко мне неприязни.

Мы с Вашингтоном вместе обошли весь дом, только в его присутствии я смогла отважиться на это. Мы тревожили покой каждой комнаты. Одни были заброшенными, с грудой обвалившихся камней со стен на пол и выбитыми стеклами, других время еще более-менее пощадило, некоторые из них были абсолютно пустыми, остальные – завалены старым хламьем, кое-где мы даже нашли больничные каталки, штативы для систем. Мы оставили без внимания лишь подвальную зону, то место мне до сих пор снилось в кошмарах. Конечно, с каждым днем я все больше привыкала к этому дому, но менее жутким все же он мне не казался. Когда начинало заходить солнце, мы с Вашингтоном быстро спускались на первый этаж, зажигали везде свет и не отходили друг от друга до тех пор, пока не возвращались остальные жильцы.

Ребята обычно приходили к восьми часам, и их уже ждал горячий ужин. Они громко обсуждали события очередного дня, говорили о каких-то людях, пользовались непонятными терминами, наверное, чтобы завуалировать смысл их бурных речей. Да я в общем-то и не старалась их понять. Пусть занимаются своими делами, но не впутывают в них меня. Мне спокойно жилось, я правила кухней, и больше меня ничего не волновало.

Хотя все же я лгу. Одна мысль меня тревожила. Мысль о Лестере. Я не могла вычеркнуть из памяти разговор с Север. Неужели Лестер действительно является героем, а не злодеем? Нет уж, я никак не могла принять эту мысль. Он не может быть героем, если хочет погубить моих ребят. Он спас Джеки от безумной матери-наркоманки? Но каким же образом благочестивый Лестер оказался в том месте, где женщины торгуют детьми ради дозы? Он спас Север, взяв ее в свою команду? Она могла бы жить спокойной жизнью, уволиться из того бара, переехать, но, благодаря всемогущему Лестеру, Север навсегда соединила свою жизнь с криминалом. Лестер заманил всех в свою ловушку, а эти несчастные дети просто слепы и не до конца осознают, во что они ввязались.

Так же как и мы с Ребеккой втянулись в «забавный» преступный мир, следуя за Алексом, Стивом и Джеем…