Текст книги "Не называя имен"

9

Удивительно, как быстро, практически на автомате мы открываемся едва знакомым людям, о которых толком ничего не знаем, и как тяжело раскрываем душу близким. Нам кажется азартной игрой то, что новый человек ничего не знает о тебе, о твоих привычах и отрицательных качествах. Ты чувствуешь и себя другим, пользуясь незнанием новичка, а поэтому и можешь открыться ему. Рассказать что-то действительно важное кажется почти что невыполнимой задачей с течением лет общения. Не потому, что мы не доверяем тем или иным людям, а потому что стараемся уберечь их от излишних переживаний. Мы заботимся о них, порождая тайны. Нам хочется поделиться, но мы молчим. В этом и состоит ошибка большинства. Это неправильно. Нельзя закрываться от тех, кем сильно дорожишь. И все-таки понимая это, люди открываются новым фигурам чуточку больше.

Я каждым днем понемногу открывалась Холму даже больше, чем Холли и Арии. Почему-то доверия к нему было больше. Мне казалось (или я хотела так думать), что он понимает меня лучше них. Конечно, я молчала о феноменальных вещах и фактах из своей жизни, как и он. Мы просто говорили о мелочах, делились мыслями, спорили, смеялись – прокладывали путь к тем вершина.

Из-за своей отстраненности от большинства общества я чувствовала себя достаточно странно время от времени, осознавая то, настолько комфортно чувствую себя в компании помимо компании папы и мамы. К такому предстоит привыкнуть, свыкнуться с до боли смешной мыслью. «Неужели я снова иду проводить с кем-то время? – проносилось порой в голове. – Уже который день за неделю? Поразительно!» Есть что-то в Холме, от чего хочется открыть ему все тайны своей маленькой Вселенной.

Парень со странным для других именем Холм пока что оставался для меня загадкой. Он рассказывал смешные шутки, цитировал заумные фразы из книг и немало рассуждал, но за широкой улыбкой скрывалось нечто намного большее. Я чувствовала другого человека, когда он начинал говорить о крошечных моментах из своей жизни. Что-то менялось в лице семнадцатилетнего парня, цепляющего взгляды девушек. Всего на мгновение, но Холм становился другим. Возможно, еще из-за этого меня необъяснимо тянет к нему.

С наступлением лета мы стали встречаться чаще, в особенности на месте, про которое говорили «наше». Было в этом «наше» нечто волнующее. Мама заметила такое изменение в дочери-домоседки и каждый раз окидывала меня странным взглядом, как бы хитро протягивающим: «я знаю, что ты нашла друга», перед каждым моим выходом за порог дома, даже если маршрут состоял из похода до магазина и обратно. Частенько казалось, будто она уже отыграла свадьбу своей единственной дочери с совершенно незнакомым ей парнем.

– Мы просто друзья.

– Ага. Как его зовут? – ухмылялась мама каждый раз, когда речь заходила на эту тему.

– Холм.

Повисло недоумевающее молчание. Выражение лица матери приняло удивленный вид.

– Как?

– Холм. Это, конечно же, не настоящее его имя.

– А как его зовут на самом деле?

Я только пожала плечами, отводя в сторону взгляд, чтобы не видеть нарастающего в геометрической прогрессии поражение. Иногда так и казалось, что она вот-вот вскинет руки, воскликнув: «С кем ты связалась, Теа?! Ты даже имени его не знаешь! А вдруг он аферист или из плохой компании?!» Но такого не происходило. Мама понимающе кивала, выражая свое доверие ко мне в полной мере. И я очень благодарна ей.

Честно говоря, мы оба привыкли к новым именам. Теперь уже Холм и Солнце не звучало так странно, как в первые дни. Я заметила, что девушки из книжного перестали пытаться назвать его настоящим именем. Они просто подходили и, коснувшись немного мускулистого плеча, начинали говорить с ним. Думаю, Холм предупредил их о моем по-детски капризном желании не знать его имени, пусть время от времени приходилось подавлять интерес узнать.

Первый пункт плана летних дел должен осуществиться сегодня вечером. Утром Холм прислал эсэмэску с назначенным местом встречи – наше место – в девять после полудня. До того времени мы ни созванивались, ни встречались. Вместо этого я целый день провела с Шедаром, а когда пришли родители, мы сели смотреть какой-то старый фильм про наемного убийцу. Время тянулось медленно. В перерывах между прогулкой и обедом я не могла перестать воображать, как все будет происходить: мы прогуляться вдоль клеток с попугаями, покормим обезьянки, или будем носиться из стороны в сторону, притворяясь слонами? Но потом все фантазии перечеркнул один единственный вопрос: какой зоопарк будет работать после 9 вечера? Все зоопарки в Ричмонд-Хилл закрываются в 6… Мы приедем в другой город? В Торонто? Нет, не успеем. Зоопарки не могут быть открытыми так долго! Если только… Учитывая пристрастия Холма принимать нестандартные решения, нас ждет незаконное проникновение.

Я шла в парк чувствуя легкую дрожь в коленях и стараясь не поддаваться овладевающей каждым миллиметром тела панике. В душе затаилась надежда отговорить сорвиголову совершать такой рискованный поступок и просто сходить завтра днем, как и все нормальные люди. Для меня это было слишком. Из-за подстегивающего волнения шаги становились настолько быстрыми, что я оказалась возле холма и сама того не заметив.

Ожидающий на самой высокой точке брюнет стоял ко мне спиной, по привычке сунув руки в карманы. Притормозить возле подъема заставил лишь его силуэт, освещенный словно по контуру белым светом. Луна уже сейчас кажется достаточно яркой, чтобы освещать погребенный в сумраке мир. Широкие плечи уверенно выпрямлены – он решительно настроен. Холм напоминал дошкольного своей работой создателя чего-то масштабного, грандиозного. Я внимательно смотрела на завораживающий силуэт парня, медленно делая шаг за шагом и на секунду забыв, почему была так взбудоражена. Между нами оставалось всего пару метров, когда мне удалось разглядеть, как россыпь данного света перебирает пряди его длинных вздернутых на макушке волос. Он не обернулся, хотя мои шаги отражались в шуршании травы достаточно ярко. Холм даже не пошевелился, застыв словно статуя. Что-то в его позе, спокойствие, уверенности привлекало меня, не давая отвести взгляд, или, наконец, встать наравне. Дрожащее дыхание боялось выпорхнуть наружу. Я разглядывала парня, украдкой наслаждаясь неожиданной эстетичностью возникшей картины, до тех пор пока не почувствовала смущение и стыд. Я смотрела на него слишком долго, слишком внимательно… И, тем не менее, оторваться было не легче, чем от картины Ван Гога. Тряхнув головой и собрав силы в кулак, я заставила себя закончить путь. Стоило сделать последний шаг, как вдруг Холм вновь превратился из загадочной статуи в человека с неисчерпаемым запасом энергии. Он развернулся ко мне и улыбнулся. Я же не решалась посмотреть на него вновь, до сих пор ощущая обжигающее пламя на лице.

– Готова осуществить первый пункт большого приключения?

Барабаны застучали в горле, висках, животе… Глаза рассеянно заслушали по черноте, случайно попав на блестящие азартом изумруды. «Нужно отговорить его, пока что-нибудь не произошло. Нужно отговорить его…»

– Слушай, Холм… – забормотала я, пока невидимый камень

Парень перебил меня, громко восклицая и одновременно вскидывая руки вверх:

– Только не говори, что ты передумала!

– Ты собираешься незаконно проникнуть в зоопарк! – бурлящее напоминающее гнев вещество внезапно заполнило половину пространства внутри.

– Нет! Ну… да. Но я все продумал, нас не поймают. Я уже это делал.

– О! То есть ты – преступник?!

– Нет! – расслабленность в голосе Холма испарилась так же внезапно. – Это просто маленькое приключение, мы ничего такого делать не будем.

– То есть, незаконное проникновение – это ничего?

Меня уже не волновало то, что я открыто кричу на парня, растопырив пальцы на руках как кошка когти. Мной управляли злость, но не такая от которой хочется ударить по лицу, а с помощью которой хочется достучаться.

– Нет! – парень прикрыл глаза; я сложила руки на груди. – Солнце, ты доверяешь мне?

Наши глаза встретились, внимательно всматриваясь в блестящие радужки. Холм ждал, когда я соглашусь, и чем дольше мы смотрели друг на друга, тем больше утихало беспокойство. Его выражение лица приняло щенячий умоляющий вид, расшатывая мою твердую позицию.

«Не соглашайся, Теа.»

– Солнце, ты что, Разрушитель Приключений?

Брюнет произнес эти слова таким укоризненным тоном, от которого произошел щелчок выключателя гордости. Я могла бы уйти, не соглашаться на такой пугающий шаг, но именно в этот момент вспомнились давно сказанные кем-то кому-то слова: «Ты должен попытаться покинуть зону комфорта, если хочешь увидеть удивительный мир.» Удивительное безумство.

– Хорошо, идем, – заявляю ему, тут же добавляя: – и если с нами что-нибудь случится, я все свалю на тебя.

Друг одновременно фыркнул и усмехнулся, хлопнув в ладоши со словами «Отлично, готовь хлеб уткам!»

Волна той нахлынувшей решительности начала отступать, когда мы остановились напротив сетчатого забора высотой в две меня. Холм посветил фонарем до конца тонких сплетений. Его спокойствие и самоуверенность поражали. Продавец-консультант, вскинув голову, чуть слышно присвистнул. Он игриво вздернул бровями и сделал реверанс.

– Дамы вперед.

Громко фыркнув, я запустила пальцы в ячейки решетки, затем уперлась в нее правой ногой. Полная решимости, я сделала рывок. За спиной послышался довольный голос Холма:

– Вперед, Солнце! Осталось немного!

Он поддерживал меня, а я незаметно улыбалась. В лазание по законам нет ничего сверхъестественного, но почему-то с каждым новым рывком это вдохновляло. Я залезла на верхушку и, перекинув ноги на другую сторону, спрыгнула на землю. Улыбка стала еще шире. Я сделала это! Теперь мы с Холмом стоим по разные стороны металлического забора. Он тоже улыбнулся, карабкаясь вверх.

– Что дальше?

– А дальше самое интересное, – потер друг о друга ладони напарник. – Значит так: сейчас мы должны тихо подкрасться за вон теми кустами, – он указал на длинную изгородь из кустов. – Между кустами и забором есть тропинка. Идем по ней и останавливаемся возле той клетки – там недавно камеру сломали – Там же есть щиток, отрубающий электричество.

Я нахмурилась.

– Разве вырубающий электричество щиток не должен быть хорошо защищен в какой-нибудь будке?

– Да, но кому нужно лезть в зоопарк после закрытия? Разве что полным идиотам.

– Идиоту. Это же ты притащил меня сюда. Значит, хочешь отключить электричество?

– Всего на пару часов. Не беспокойся.

– Я и не беспокоюсь…

Расстояние между забором и кустами оказалось настолько малым, что пришлось пробираться по тропинке боком, изредка задевая выбившиеся из зеленых прямоугольников ветки.

– Стой. – Прошептал Холм, вытянув передо мной руку. – Постой тут, пока я все сделаю.

Зеленоглазый подбежал к серой заслонке щитка, закрытой на замок, достав отвертку и нечто еще очень тонкое, похожее на ключ. Ожидая завершения операции по отключению камер (до сих пор эта идея не вызывает восторга), я попыталась разглядеть территорию зоопарка. За все семнадцать лет жизни в Ричмонд-Хилл так и не довелось ни разу посетить его. Уж не знаю почему мысль прийти сюда никогда не крутилась в моей или родительской голове. Виднелись только блестящие от света звезд прутья клеток, а внутри, за ними, царила густая темнота, превосходящая уличную. Обстановка походила на другую планету. Чтобы увидеть жильцов придется светить фонариком.

– Готово! – объявил будущий сокамерник. – Можно свободно гулять.

Странное ощущение чего-то забытого перекрутилось в груди и заерзало. Оно так и твердило: «Вы что-то забыли, вы что-то забыли». Я судорожно пыталась вспомнить, что же это могло быть.

– Где ты научился работать со щитком?

– Папа научил.

Выбираясь из узкого прохода на гравийную дорожку, я почувствовала себя диким животным, миновавшим опасность и все равно ожидающим новую. Я сделала шаг, и что-то сильно потянуло меня вперед, намереваясь повалить на землю. С импульс посмотрев под ноги, готовясь увидеть нечто ужасное, я обнаружила шнурки кроссовок развязанными. Вздох облегчения вырвался из груди, страх забытой важной детали пропал.

Оттуда, из кустов, та часть зоопарка казалась намного меньше, чем была на самом деле. Огромные вольеры с табличками-описаниями рядом говорили о размерах и, возможно, опасности находящихся там животных. Холм посветил на одну. Индийский тигр.

– Они решили спрятать щиток в части зоопарка с хищниками. Умно, не находишь?

– Конечно. Особенно если боишься тигров, не умеющих охотится.

Мы подошли к клетке, посветив внутрь. Луч упал прямо на полосатую шкуру сопящего хищника, скорее похожего на домашнего кота, а не на опасного зверя. Тигр прикрыл лежащей возле влажного розового носа лапой морду, напоминая любого человека с утра. Мы засмеялись в руку, не желая разбудить мило спящего кота.

– Какая прелесть, – восхитилась я, коснувшись холодных прутьев. – И все-таки жаль, что их держат здесь…

Тигр зевнул и перевернулся на другой бок.

– Да… Но с другой стороны на воле бы они уже не смогли жить. Большинство из них выращено людьми.

В следующей клетке рядом спали лев со львицей, дергая во сне ушами. Еще дальше обитатель где-то скрылся, и тогда мы вычитали на табличке «пума». За частью с хищниками шла часть с обычными травоядными, например, с носорогом или толстыми бегемотами. Мы бродили по дорожкам, подходя ко всем подряд клеткам, находя друг друга в ленивцах и игуанах.

– Сам ты китайская курица! – пытаясь не смеяться, толкала я Холма. Тот громко хохотал, путаясь от толчков в ногах.

Я толкала его снова, говорила такие глупости, но почему-то не жалела о них потом. Мне было все равно, насколько бы бессмысленными они были. Холм постоянно корчил рожи в попытках изобразить животное, но кроме гримасы мученика у него ничего не выходило. Тогда в дело вступала я, и парень, хватаясь за живот, валился на землю. Его трясло от нескончаемого смеха, и мне хотелось, чтобы он как можно дольше смеялся. Переходящий от грубого к тонкому голос, взрывался словно пузыри шампанского перед глазами и в ушах. Мне нравится его смех, нравится смешить его, а ему похоже, нравится проделывать то же самое со мной. И шутка с морковкой оказалась правдой. Он взял с собой немного корма для животных, высыпав мне на ладонь пригоршню орешков.

– Енотики, – залепетал парень. – хотите вкусняшек?

Толстый полосатый енот лениво зашагал к нему вразвалочку, ничуть не боясь. Зверек подошел к руке и без проблем взял один орех мелкими проворными лапками, возвращаясь к маленькому пруду.

– Зажравшееся животное… – буркнул Холм, ожидавший чего-то большего от раскормленного енота.

– Эй, не обижай енотика! Наверняка с ним так каждый день сюсюкаются и дают еду какие-нибудь малыши. А это еще и помимо постоянного корма в кормушках. Понятно дело, что у него уже не вызывает эмоций твоя щедрость.

Холм поднялся на ноги.

– Ну и ладно… Сам съем, – и он закинул сразу несколько штук себя в рот.

– А поделиться!

– Ммм… нет.

– Эй!

Я попыталась сделать возмущенное лицо, отбирая у изворотливого друга остатки орешков. Брюнет насмешливо улыбался, вернись из стороны в сторону и лишая меня возможности достать лакомство. Тогда я придумала маленький план, запрыгнув ему на спину. Холм закружился сильнее. Весь мир теперь кружился как волчок, все цвета превращались в смешанные в одном сосуде полоски. У меня ужасно кружилась голова, а Холма начинало летать из стороны в сторону, он даже потерял орешки, но мы продолжали вертеться и громко визжать, пока Холм резко не останавливался и не сбрасывал меня со спины.

Бывали и такие моменты, когда мы умолкали, с задержанным дыханием на «слабо» протискивая руки прямо в клетки, пусть даже там был гепард. Со страхом я касалась воздуха в домике ежей и крокодилов.

– Я не буду этого делать! А если они мне руку отгрызут?! Крокодилы, Холм, крокодилы! Не домашние ящерицы, крокодилы! Нет, я отказываюсь.

– Так и знал, что ты слабачка. Пробраться в зоопарк еще ничего не значит…

– Я слабачка? Хочешь сказать, я не смогу просунуть руку к крокодилам, да? Поубавь самодурства, шут, сейчас ты увидишь, какая я слабачка!

– Ага… Только к кроликам и можешь…

Наши руки таким образом побывали практически во всех клетках. Не на слабо, просто от появившегося азарта мы нарушали личное пространство жителей зоопарка.

Территория оказалась невообразимо большой, и в какой-то момент я задумалась, как такой зоопарк смог уместиться в Ричмонд-Хилл. Зоопарк перестал казаться нам зоопарком, он стал похожим на страну Оз с дорожкой из желтого кирпича, по которой мы петляли. Все странно преобразилось, ночь превратилась в день, жизнь превратилась в другую жизнь. Я не узнавала себя, не понимала, как она может быть мной. Солнце совсем другая, она не я. Мы просто похожи. И еще более похожи с Холмом.

Рядом с ним я чувствовала себя безумной, мозги будто отключались, и делать подобные вещи становилось раз плюнуть. Опасно. Значит, находиться в компании Холма опасно. Есть только одна проблема: какие бы мысли на этот счет не приходили, я уже привязался к нему настолько, насколько привязываются к знакомому несколько лет другу. Раньше у меня не было такого друга.

– Я устал. – Объявил Холм и остановился. Он огляделся вокруг себя, убрал камушек перед ногами и, как ни в чем не бывало, лег.

– Не належался, да?

– Ага. Ложись, – он похлопал рядом с собой. – Не наш холм, но тоже сойдет. Мы не привередливы, знаешь ли.

Пожав плечами, я села рядом, подняв голову к проплывающей на небе тонкой пленке облаков. Легкие наполнились прохладным воздухом, впитавшим сладковатый запах травы. С каждым новым вздохом становилось так легко, я расслаблялась и, казалось, становилась открытой всему миру.

– А ведь на секунду я подумал, Что ты не согласишься идти со мной сюда. – (Я усмехнулась, потому что сама думала так). – Тогда весь план пошел бы коту под хвост.

– Уверена, ты бы что-нибудь придумал.

Холм отрицательно заерзал головой по траве.

– Не-а. У нас же четкий план, его надо придерживаться. Без вариантов.

– И что бы ты делал, если бы я не согласилась?

– Не разговаривал с тобой. И не давал книг.

– Жестоко. – соглашаюсь с ним.

– Еще как!

Мы замолчали, и я подумала о том, что его следует поблагодарить за этот вечер, за то, какой сделал меня на пару часов и за испытанную свободу, за то, что привел сюда. Я повернулась к нему, приоткрыв рот, и опять застыла. Он даже не замечал этого, вновь задумчиво вглядываясь в неуловимое.

– Холм?

– М?

Он повернул ко мне голову, вздернув брови, от чего его лоб испещрился парой глубоких морщин. Он вопрошающе посмотрел на меня.

– Спасибо за все.

– Пожалуйста. – улыбнулся своей широкой асимметричной улыбкой Холм, вызывающей каждый раз внутри ураган странных непохожих на другие эмоций. – Но это только начало, помнишь? Впереди ждут…

– Эй, вы что там творите, гаденыши?!

Злобный рык грубого голоса прервал парня. Мы резко обернулись в ту сторону, откуда он доносился и откуда бил луч ослепляющего света. Охранник! Вот про что мы забыли! Я и Холм подорвались с земли, цепляясь пальцами за траву, рванув со всех ног в противоположную сторону. Сердце упало в пятки, забрав с собой все тепло тела.

– Давай, давай, Солнце! – вопил Холм. – Беги!

Не знаю как, но получилось так, что я оказалась впереди Холма, в то время как он отставал на пару метров.

– А ну-ка стойте! Немедленно! Засранцы! – орал бегущий следом охранник. – Алло, полиция! Зоопарк Ричмонд! Незаконное проникновение! Быстрее! Остановитесь!

Мы неслись изо всех сил. Ветер свистел в ушах, легкие обожжены огнем, а перед глазами все таким подпрыгивало. Я вспомнила ночь удирания от ротвейлера, и сейчас тем самым ротвейлером был напрочь забытый охранник. Рывками, словно рыси, мы неслись и молились, чтобы нас не поймали. Адреналин так же быстро проносился по разветвлениям вне и сосудов. Думать о последствиях пороги становилось страшно. Мне казалось, будто меня уже арестовали. Я не видела, куда бегу. Оставалось надеяться лишь на интуицию.

– Беги! Вперед! – орал позади Холм, выжимая из себя все силы.

Его срывающийся голос смешался с визгом полицейской сирены, и я почувствовала готовность расплакаться прямо сейчас; силы предательски кончались, появлялась подкашивающая ноги слабость.

Позади послышалось кряхтение, а потом хриплый крик Холма, услышав который я на ходу остановилась:

– Солнце, беги, ну же!

Брюнет был прижат у земле плотным запыхавшимся охранником. Фонарь освещал их раскрасневшиеся вспотевшие лица, усыпанные капельками пота.

Меня передернуло.

– Холм! – закричала я, готовясь броситься к нему.

– Нет, беги!

Звук сирен, собственно сбившееся дыхание теперь слышались словно через вакуум, я уже мало что могла осознать из происходящего. «Беги» – эхом заполняло весь мир, возвращаясь снова и снова, будто бы мир – один огромный стеклянный шар. Наверно, я побежала снова только чтобы не слышать больше этого начинающего страх слова. Но даже продолжив бежать я понимала, что убежать уже не смогу. Кто-то опять гнался за мной. Я оглянулась во второй раз, и два рывка спустя со всей силы врезалась в ту самую сетчатую ограду. Мелкие сплетения больно впились в кожу, отталкивая меня назад, беспроигрышно повалив на задницу. Каждую клеточку пронзила острая боль, мышцы начали пульсировать с силой подпрыгивающих динамиков. Пред глазами распростерлось все то же черно-синее безразличное небо и безразличные звёзды. Не знаю почему начала думать о конце. Мне казалось, что это самый что ни на есть настоящий конец. Я понятия не имела о дальнейшем ходе событий, покрытых таким же черно-синим мраком.

Вскоре вид на галактики перекрыли две мужские головы, заглядывающие мне в лицо. Я моргнула, осознав свою бездыханность за прошедшие минуты. Лица полицейских строго нахмурились, и мужчины понесли меня, подхватив под руки. Ловя ртом воздух, я не пыталась сопротивляться.