Текст книги "Шифр Джефферсона"

Глава 24

Нью-Йорк

Нокс все еще держал в руке револьвер, от которого было мало проку, поскольку лежащий на нем человек крепко держал его руку. Нужно было вырваться. Те двое из лифта наверняка вышли этажом выше или ниже и теперь возвращаются.

Он перекатился, положение их поменялось, но человек под ним держал руку мертвой хваткой. Нокс повернулся и саданул его коленом в живот. От второго удара у противника перехватило дыхание, Нокс воспользовался этим, чтобы вырвать руку, направить револьвер и выстрелить в упор.

Раздался мучительный крик.

Нокс распрямился.

Тело дергалось, корчилось, потом замерло.

Он схватил ноутбук и подскочил на ноги.

Дверь одного из номеров открылась. Нокс выстрелил в косяк, дверь захлопнулась. Ему меньше всего было нужно вмешательство кого-то из постояльцев.

Разум оценивал ситуацию.

Конечно же, никто не вернется лифтом. Слишком рискованно. Поэтому он нажал кнопку вызова и быстро оттащил раненого агента туда, где его не будет видно из машины. Другой агент неподвижно лежал в коридоре. Лестница находилась в десяти футах, за углом.

Но там могли оказаться вооруженные люди.

Лифт пришел.

Нокс убрал оружие в карман, но держал палец на спусковом крючке.

В кабине лифта оказались трое. Две женщины и мужчина, разодетые так, словно собирались куда-то на вечер. Одна женщина держала хозяйственную сумку. Нокс собрался с мыслями и вошел в кабину. Та направилась вниз и остановилась на втором этаже, где трое вышли.

Он тоже.

Парротт определенно хотел усыпить его бдительность обедом, потом заманить в ловушку. Нокс ее избежал, но это была глупость, вызванная очередным сумасбродством его боссов. Он только что точно убил двоих и, возможно, еще пару человек. Никогда раньше операция настолько не выходила из-под контроля.

Нокс двинулся по коридору и повернул за угол, увидев тележку горничной у открытой двери. Там стоял мешок с мусором, оттуда торчал пакет магазина «Сакс – Пятая авеню». Он схватил пакет и на ходу сунул в него ноутбук.

Положение стало опасным.

Сколько здесь может быть агентов? И обращают ли они на себя внимание? Поскольку четверо их людей убиты, возможно, тут собралась целая толпа.

Он решил, что выбора у него нет.

И вышел из парадной двери.

Быстрым шагом.

* * *

Уайетт, войдя в свой гостиничный номер, тут же принялся укладывать сумку. Одежды он взял с собой мало, давно поняв ценность путешествия налегке. Включил телевизор и снова посмотрел освещение попытки убийства. Станция сообщила, что Дэнни Дэниелс возвращается в Вашингтон на ВВС-1.

Наверняка с пассажиром.

С Коттоном Малоуном.

Значит, если Белому дому известно о разгадке джефферсоновского шифра – как сказала Карбонель, – то известно и Малоуну.

– Из-за тебя погибли двое, – сказал ему Малоун.

Административное слушание окончилось, вердикт был вынесен, и он впервые за долгое время оказался безработным.

– А по твоей милости сколько? – спросил он.

Малоун казался ничуть не обескураженным.

– Из-за того, что я спасал свою шкуру, не погиб никто.

Уайетт притиснул своего противника к стене и нашел одной рукой его горло. Как ни странно, никакой оборонительной реакции не последовало. Малоун лишь смотрел на него в упор, в глазах не было ни страха, ни беспокойства. Рука Уайетта сжалась в кулак. Ему хотелось ударить Малоуна по лицу. Вместо этого он сказал:

– Я был хорошим агентом.

– Это самое печальное. Ты был хорошим.

Он стиснул его горло крепче, но Малоун по-прежнему не реагировал. Этот человек умел управлять страхом. Ослаблять его, подавлять и никогда не выказывать.

Он это запомнит.

– Все кончено, – сказал Малоун. – Ты вышел в тираж.

Нет, подумал Уайетт, не вышел.

Карбонель с удовольствием сказала ему о Гарверовском институте, дала адрес и пароль для входа. Сказала, что там его ждет человек и, как только он получит ключ к шифру, пусть позвонит ей.

– Что ты будешь делать с этим ключом? – спросил он.

– Я хочу спасти Стефани Нелл.

Он в этом сомневался. Эта женщина только что пожертвовала одним из своих агентов.

– За выполнение задания, – сказала она, – я удвою твой гонорар.

Это были большие деньги за то, что мог сделать кто-то из ее подчиненных или, еще лучше, она сама. Потом он понял.

– Кто еще там будет?

Она пожала плечами.

– Трудно сказать, но знают они все. ЦРУ, УНБ и еще несколько организаций, которые не хотят, чтобы этот шифр был разгадан или были найдены те страницы.

Он все еще колебался.

Взгляд ее стал ласковым. Она была чертовски привлекательна и знала это.

– Я сама отправлю тебя по воздуху в Мэриленд, – сказала она. – У меня готов к вылету вертолет. По пути переведу твой удвоенный гонорар на любой офшорный счет. Берешься за эту работу?

Она знала его слабое место. Почему бы нет? Деньги есть деньги.

– Существует и дополнительная выгода, – сказала она. – Коттон Малоун находится на борту ВВС-1. Поскольку я скормила Белому дому эту информацию, думаю, он тоже будет там. – Она улыбнулась. – Может, кто-то завершит то, что ты начал сегодня.

«Может быть», – подумал он.

* * *

Нокс вышел из лифта в вестибюль. На его счастье время близилось к половине десятого вечера, и людей в вестибюле оказалось много. Он оглядел лица, высматривая проблемы, но ничего не обнаружил. Спокойно направился к парадной двери, в одной руке удерживая пакет, другую не вынимая из кармана, где лежал револьвер. При необходимости он проложит себе путь выстрелами.

Он вышел в южную часть Центрального парка.

Тротуар был заполнен возбужденными людьми, и Нокс двинулся в людском потоке к Пятой авеню и отелю «Плаза». Нужно собрать свои вещи и покинуть Нью-Йорк. Все оставшиеся в «Хемсли парке» агенты наверняка заняты подсчетом потерь и уборкой трупов. НРА захочет скрыть случившееся от местной полиции и прессы. Может, это займет у них столько времени, что он успеет покинуть город.

Это не может продолжаться вечно, но окончание кошмара еще далеко. Капитаны в безопасности в своих имениях в Северной Каролине. А он представляет собой живую мишень и пытается уцелеть.

Не было ли все это хитростью? Существует ли ключ к шифру?

Нужно узнать.

В «Плазе» Нокс поднялся лифтом на свой этаж и, как только вошел в номер, включил ноутбук. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что там ничего нет. Только несколько стандартных программ, которые есть в любом компьютере.

Он включил программу электронной почты и не увидел никаких сообщений.

Эта штука была просто куплена.

Чтобы служить приманкой.

Для него.

Это означало, что скверный день стал еще хуже.

Глава 25

Белый дом

22.20

Кассиопея сидела в машине. Они ехали в автомобильном кортеже от военно-воздушной базы Эндрюс – она, Эдвин Дэвис и Дэнни Дэниелс. Коттону предоставили транспорт и дали указания, как ехать к институту Гарвера, находящемуся в сорока пяти минутах езды на юг, в Мэриленде. Ей не нравилось, что он поехал один, тем более с перспективой осложнений, но согласилась, что других вариантов нет. Стефани Нелл была и ее подругой, и она беспокоилась. Всем им требовалось играть свою роль.

– Постарайся действовать осторожно, – сказал Дэниелс, когда они въехали на территорию Белого дома.

– Почему я? – поинтересовалась она.

– Потому что ты здесь, ты умная и посторонняя.

– И женщина?

Президент кивнул.

– Это может оказаться на руку. У Полин бывают свои причуды.

– Почему вы подозреваете жену в утечке информации?

– Разве я сказал, что подозреваю ее?

– Дали понять.

– Она единственная, – сказал Дэвис, – кроме меня, президента и нескольких сотрудников знала все с самого начала.

– Обвинять ее – большая натяжка.

– Не такая большая, как ты думаешь, – негромко произнес президент.

Кортеж остановился перед галереей. Кассиопея увидела людей, ждущих у освещенного входа. Дэниелс вылез, раздались аплодисменты и приветственные возгласы.

Она услышала, как президент пробормотал:

– Хоть кто-то меня любит.

Дэниелс поблагодарил доброжелателей рукопожатиями и улыбками.

– Работать с ним одно удовольствие, – сказал Дэвис, наблюдая за президентом из машины. – Став главой аппарата, я быстро понял, что это счастливый Белый дом.

Ей пришлось признать, что приветствие казалось искренним.

– Не каждый день пытаются убить президента, – сказал Дэвис.

Кассиопея посмотрела на главу аппарата. Дэвис был холодным, расчетливым, мозг его, казалось, никогда не перестает работать. Превосходный человек, решила она, чтобы прикрывать тебе спину.

– Заметила что-нибудь? – тихо спросил он ее.

Да, заметила.

Среди примерно сорока человек, ждущих в темноте, чтобы приветствовать Дэниелса, первой леди не было.

* * *

Хейл расхаживал по кабинету. Остальные три капитана ушли час назад. Он надеялся, что к утру ключ к шифру Джефферсона будет найден, и они смогут вновь обрести конституционную неприкосновенность. Тогда федеральные прокуроры, обвиняющие их в уклонении от уплаты налогов, могут отправляться ко всем чертям.

Хейл посмотрел на потемневшую реку. Уединение – одно из тех достоинств, которыми он больше всего дорожил в своем фамильном прибежище. Взглянул на часы. Почти половина одиннадцатого вечера. Ноксу пора бы уже позвонить.

Он негодовал, когда слышал в свой адрес слово «пират». От бухгалтера. От Стефани Нелл. От всех, кто не понимал его наследия. Да, Содружество немало получило от пиратского сообщества, проводя в жизнь правила и методы, появившиеся в семнадцатом и восемнадцатом веках. Но эти люди были неглупы, и они преподали Хейлу важный урок, которого он не забывал.

Греби деньги.

Политика, этика, мораль – это все неважно. Главное доход. Как его учил отец? Мы получаем обед не от щедрости мясника, пивовара, пекаря, а от их заботы о собственных интересах. Алчность – вот что заставляет каждый бизнес служить своим клиентам. Она гарантирует лучший продукт за лучшую цену.

То же самое с каперством. Отними соблазн богатства, и не останется никакого мотива. Все стремятся к успеху.

Что в этом дурного?

Очевидно, все.

Самое поразительное, что в этом не было ничего революционного. Каперские свидетельства существовали семьсот лет. Каперы изначально являлись выходцами из хорошо образованных купеческих семейств, некоторые даже были дворянами. Их почтительно называли «моряками-джентльменами». Их кредо? Ни в коем случае не возвращайся с пустыми руками. Их добыча пополняла королевскую казну, что позволяло снижать налоги. Они обеспечивали защиту от врагов страны и помогали правительству в военное время. Пиратство прекратило свое существование в двадцатые годы восемнадцатого века, а каперство держалось еще сто пятьдесят лет. Теперь казалось, что Соединенные Штаты решили уничтожить его последние следы.

Пират ли он?

Может быть.

Его отец и дед не имели ничего против этого прозвища. Даже гордились им по-своему. Почему бы и ему не гордиться?

Зазвонил домашний телефон.

– У меня скверные новости, – сказал Нокс, когда Хейл ответил. – Меня надули.

Хейл слушал о том, что произошло в Нью-Йорке, и его беспокойство возвращалось. Спасение, казалось, вновь исчезало.

– Возвращайся сюда. Немедленно.

– Я уже в пути. Вот почему звоню так поздно. Сначала нужно было выбраться из Нью-Йорка.

– Как только вернешься, сразу в дом. И не докладывай остальным. Пока что.

Он положил трубку.

И тут же набрал другой номер.

Глава 26

Ла-Плата, Мэриленд

23.20

Уайетт оглядел поросшую лесом территорию Гарверовского института. Пять кирпичных трехэтажных зданий стояли в узкой долине в четверти мили от шоссе. По черному небу плыли тучи, закрывая полумесяц. Легкая морось следовала за ним от находившегося в нескольких милях маленького аэропорта, где Андреа Карбонель оставила его. Вдали прогремел гром.

Он специально не поехал на одну из освещенных стоянок, где было около сотни свободных мест. Собственно, машину, которую предоставила ему Карбонель, он оставил на шоссе и пришел пешком. Готовый ко всему, что могло его ожидать.

Он проводил взглядом Карбонель, улетавшую на юг, к Потомаку и Виргинии. Вашингтон находился севернее. Куда она теперь направлялась?

Прячась за соснами, окаймляющими тропинку, он медленно пошел к одному из зданий, где на втором этаже все еще горел свет. Карбонель сказала, что человек, который ему нужен, находится там, это некий Гэри Воччо, очевидно, какой-то математический гений. Ученому мужу было велено ждать, пока не появится агент с нужным паролем, и сообщить все данные и сведения о шифре Джефферсона только ему.

Уайетт вглядывался в темноту, уровень тревоги повышался от желтого до оранжевого. Тело пронизывал холод. Он был не один. Он никого не видел, но ощущал. Карбонель предупреждала, что они будут здесь. Почему же до сих пор никто не вошел в институт? Ответ казался очевидным.

Они ждут его.

Или кого-то другого.

Благоразумие побуждало быть осторожным, но Уайетт решил не разрушать планы этих людей.

Он вышел из своего укрытия и зашагал прямо к освещенному зданию.

* * *

Хейл слушал, как телефон звонит ему в ухо.

Раз. Другой. Третий.

– В чем дело, Квентин? – наконец спросила Андреа Карбонель. – Ты не спишь?

– Будто ты не ждала моего звонка.

– Нокс натворил дел в «Хемсли Парк-лейн». Один агент убит, двое ранены, еще один убит в Центральном парке. Оставить такое без ответа я не могу.

Шум вертолетного винта в трубке давал понять, что она в движении.

– И что ты собираешься делать? Арестовать нас? Желаю удачи, учитывая, как глубоко ты в этом увязла. Был бы рад объяснить по телевидению, какая ты на самом деле лживая сука.

– Ты сегодня несколько раздражителен.

– Даже не представляешь, до какой степени.

– В систему правосудия я верю не больше, чем ты, – напрямик сказала она. – И, как ты, предпочитаю собственную форму возмездия.

– Я думал, мы союзники.

– Были союзниками, пока ты не решил сделать эту глупость в Нью-Йорке.

– Я не делал ее.

– Никто тебе не поверит.

– Получила ты ключ к шифру Джефферсона? Или это еще одна ложь?

– Хочу кое-что узнать прежде, чем ответить.

Он был не в восторге от перспективы долгой дискуссии с этой женщиной, но какой у него был выбор?

– Спрашивай.

– Как думаешь, долго ты сможешь творить, что вздумается?

Обсуждать это он мог.

– У нас есть конституционные полномочия, полученные от конгресса и первого президента Соединенных Штатов, нападать без ограничения срока на врагов этого государства по своему усмотрению.

– Квентин, ты анахронизм. Реликт из прошлого, которому больше нигде нет места.

– Наше Содружество делало то, что невозможно делать традиционными средствами. Вы хотели экономического хаоса в некоторых ближневосточных странах. Мы его устроили. Вы хотели, чтобы некоторые привилегированные лица лишились своих активов. Мы лишили их. Политики, отвергавшие сотрудничество, начали сотрудничать, когда мы разделались с ними.

Он знал – Карбонель не хотела, чтобы эти сведения стали известны всему миру, так что если кто-то подслушивал, то мог порадоваться разговору.

– И пока вы все это делали, – сказала она, – вы гребли под себя больше разрешенных восьмидесяти процентов.

– Можешь это доказать? Мы делали значительные взносы разведывательным агентствам на ежегодной основе – в том числе и твоему, – миллионные взносы. Хотел бы я знать, Андреа, оказывались ли они в итоге в казне США?

Она засмеялась.

– Можно подумать, мы получали полную долю. У всех вас, пиратов и каперов, существует особая форма бухгалтерии. Столетия назад это происходило в открытом море, добыча делилась по вашему драгоценному Соглашению до того, как мог кто-то понять, сколько награблено. Как это называлось? Гроссбух? Я уверена, что велось два комплекта гроссбухов. Один для правительства, чтобы оно было довольно, а другой – чтобы все участники договора не жаловались.

– Мы зашли в тупик, – сказал он. – Так мы ничего не добьемся.

– Но это объясняет, почему мы разговариваем в этот глухой час.

Он снова попытался.

– Вы нашли ключ к шифру?

– Он в нашем распоряжении.

Хейл не знал, верить или нет.

– Он мне нужен.

– Не сомневаюсь. Однако сейчас дать его тебе не могу. Признаюсь, я хотела взять Нокса в заложники, чтобы использовать как козырь на переговорах. Может, даже убить его и покончить с этим. Но твой квартирмейстер действовал быстро, и мы понесли потери. Вот цена, которую мои люди платят за свои оплошности.

Если б какой-то корсар или флибустьер относился к своей команде с таким бессердечным пренебрежением, его бы высадили на первый же необитаемый остров.

И она еще называет его пиратом.

– Имей в виду, – сказал он, – у меня есть то, что тебе очень нужно.

Он выступил против Стефани Нелл только потому, что Карбонель попросила его об этом. Если верить Андреа, Нелл наводила о ней справки, расследовала ее отношения с Содружеством или, конкретнее, с Хейлом. Остальные три капитана не знали о существовании Карбонель, во всяком случае, она убедила его в этом. Карбонель знала о встрече Стефани с уволенным агентом НРА, который остался верен бывшей начальнице. Стефани назначила ему встречу в штате Делавэр, и Нокс похитил ее там под покровом ночи, без свидетелей, быстро и ловко. Карбонель хотела, чтобы он подержал ее в изоляции несколько дней. Он отнесся к этому равнодушно. Сделал одолжение, только и всего. Но из-за того, что произошло в последние часы, обстоятельства изменились.

НРА перестало быть дружественной организацией.

– Как там твоя гостья? – спросила Карбонель.

– Чувствует себя уютно.

– Жаль.

– Чего ты от нее хочешь?

– У нее есть то, что мне нужно, и добровольно она это не отдаст.

– И ты решила, что я обменяю Нелл на Нокса?

– Попробовать стоило.

– Мне нужен ключ от шифра, – твердо сказал он. – Если ты не заинтересована, я могу заключить кое-какие соглашения со Стефани Нелл. Ей наверняка будет приятно узнать, почему я ее удерживаю. Похоже, она из тех, кто идет на сделки.

Молчание Карбонель подтвердило его подозрения. Она этого боялась.

– Хорошо, Квентин. Положение вещей изменилось. Давай посмотрим, о чем теперь нам с тобой удастся договориться.

* * *

Малоун свернул с шоссе и въехал на территорию Гарверовского института. Эдвин Дэвис сказал ему, что этот хорошо финансируемый мозговой центр занимается криптологией, справляется с самыми трудными задачами и имеет доступ к сложным шифровальным программам.

Времени на путь в сорок миль от округа Колумбия до мэрилендской глуши ушло немного больше, чем он рассчитывал. Шедший из Виргинии шторм смещался к северу. Листва с громким шелестом трепетала на ветру. Вход никто не охранял, не было видно охранников и на освещенных автостоянках. Деревья вдоль шоссе представляли собой надежный заслон. Дэвис объяснил, что отсутствие наружной охраны делает это место безликим. Из пяти не бросающихся в глаза одинаковых прямоугольников четыре представляли собой черные пятна в ночи, один был освещен. Дэниелс сказал, что там ждет доктор Гэри Воччо. НРА сообщило пароль, который даст ему доступ к секрету шифра.

Малоун въехал на стоянку, остановил машину, потом вылез в ночь, в которой не слышалось ничего, кроме дальнего грома.

Снова в деле. Казалось, этому не будет конца.

Неожиданно с дальней стороны одного из зданий вынеслась, визжа колесами, машина. С погашенными фарами и работающим во всю мощь мотором. Свернула вправо, пересекла осевую линию и помчалась по пустой стоянке.

Направляясь прямо на него.

Из окошка с пассажирской стороны высунулась рука.

С пистолетом.

Глава 27

Белый дом

Эдвин Дэвис повел Кассиопею на второй этаж резиденции, где находилась жилплощадь первого семейства. Надежное убежище, сказал Дэвис, охраняемое секретной службой. Возможно, единственное на свете место, где они по-настоящему могут быть самими собой. Кассиопея все еще пыталась дать оценку Дэвису. Наблюдала за ним, когда сотрудники приветствовали Дэниелса. Видела, что он держался в стороне. Скромно, но не подчеркнуто.

Они поднялись по лестнице и остановились в освещенном коридоре, тянущемся от одного конца здания до другого. По обе его стороны тянулись двери. Одну охраняла женщина, стоявшая у изысканно украшенной стены. Дэвис указал на комнату в другой стороне коридора. Они вошли внутрь, и он закрыл дверь. Светлые стены и простые шторы освещались золотистым светом ламп. На красочном ковре стоял замечательный письменный стол викторианской эпохи.

– Переговорная комната, – сказал Дэвис. – Большинство президентов использовали ее как личный кабинет. Когда ранили Джеймса Гарфилда, ее превратили в холодильник, установили несколько грубо сделанных кондиционеров, стараясь создать ему комфорт, пока он умирал.

Кассиопея видела, что он обеспокоен.

Странно.

– Испано-американская война окончилась здесь, когда президент Мак-Кинли подписал на этом столе мирный договор.

Она взглянула в упор на Дэвиса.

– Говорите, что должны.

Он кивнул.

– Мне сообщали о вашей прямоте.

– Вы слегка раздражены, и я здесь не на экскурсии.

– Вам нужно узнать кое-что.

Дэнни Дэниелс пробудился от крепкого сна и почувствовал запах дыма.

Темная спальня была полна едкого тумана, от которого он закашлялся. Он потряс Полин, разбудил ее и отбросил одеяло. Остатки сна развеялись, и он осознал самое худшее.

Дом горел.

Он услышал шум пламени, треск старых деревянных стен. Их спальня и спальня дочери находились на втором этаже.

– О господи, – произнесла Полин. – Мэри.

– Мэри, – позвал он в открытую дверь. – Мэри!

Второй этаж представлял собой море пламени, ведущая вниз лестница была в огне. Казалось, весь дом горел, кроме их спальни.

– Мэри! – закричал он. – Мэри, ответь.

Полин была уже рядом с ним и пронзительно звала их девятилетнюю дочь.

– Пойду за ней, – сказала она.

Он схватил ее за руку.

– Туда не пройти. Весь этаж сгорел.

– Я не хочу стоять здесь, пока она там.

Не хотел и он, но ему приходилось думать.

– Мэри! – пронзительно закричала Полин. – Ответь.

Жена находилась на грани истерики. Дым становился все гуще. Дэниелс бросился к окну, распахнул его. Часы на ночном столике показывали 3.15. Сирен не слышалось. Его ферма находилась в трех милях от города, на земле семейства, до ближайшего соседа было полмили.

Он вдохнул полной грудью свежий воздух.

– Черт побери, Дэнни, – выпалила его жена. – Сделай что-нибудь.

Он принял решение.

Снова вошел в комнату и подтащил Полин к окну. Падать предстояло с высоты около пятнадцати футов на ряд кустов. Через дверь спальни было невозможно выбраться. Это был единственный путь спасения, и Дэниелс знал, что она не прыгнет вниз добровольно.

– Вдохни воздуха, – сказал он.

Полин сильно кашляла и нашла его совет разумным. Высунулась из окна, чтобы прочистить горло. Он схватил ее за ноги и вытолкнул в открытую раму, повернув так, чтобы она упала боком на кусты. Полин могла сломать кость, но спасалась от смерти в огне. Здесь она была ему не помощница. Он должен был сделать это сам.

Дэниелс увидел, что кусты остановили ее падение, и она поднялась на ноги.

– Отойди от дома, – крикнул он и снова бросился к двери в спальню.

– Папа, помоги!

Голос Мэри.

– Милая, я здесь, – крикнул он в пламя. – Ты в своей комнате?

– Папа? Что происходит? Все горит. Я не могу дышать.

Следовало добраться до нее, но пути не было. Второй этаж наполовину исчез, между ним и комнатой дочери смутно вырисовывались пятьдесят футов пустоты. Через несколько минут спальня, где он стоял, перестанет существовать. Дым и жар становились невыносимыми, ели глаза, заполняли легкие.

– Мэри, ты еще там? – он подождал. – Мэри!

Нужно добраться до нее.

Дэниелс бросился к окну и посмотрел вниз. Полин нигде не было видно. Может, он сумеет спасти Мэри снаружи. В сарае есть лестница.

Он вылез из окна и повис во весь рост, держась за подоконник. Разжал пальцы, полетел вниз на оставшиеся девять футов и, пронзив ногами кусты, приземлился. Вылез из них и побежал к другой стороне дома. Его худшие страхи тут же подтвердились. Весь второй этаж был охвачен огнем, в том числе и комната дочери. Пламя с ревом вырывалось из наружных стен и охватывало крышу.

Полин стояла, глядя вверх и поддерживая одной рукой другую.

– Она погибла, – простонала его жена со слезами в голосе. – Моя девочка погибла.

– Эта ночь не дает ему покоя вот уже тридцать лет, – шепотом сказал Дэвис. – Единственный ребенок Дэниелсов погиб, и Полин больше не смогла родить.

Кассиопея не знала, что сказать.

– Пожар случился из-за сигары, оставленной в пепельнице. Тогда Дэниелс был членом городского совета и любил покурить в свое удовольствие. Полин просила его бросить, но он отказывался. В то время детекторов дыма практически не существовало. В официальном донесении говорилось, что пожар можно было предотвратить.

Она поняла в полной мере смысл этого заключения.

– Как же их брак сохранился после этого? – спросила она.

– Он не сохранился.

* * *

Уайетт вошел в кабинет доктора Гэри Воччо, который ответил по переговорному устройству и открыл электронный замок лишь после того, как услышал пароль. Доктор приветствовал его, сидя за письменным столом, где лежали бумаги и стояли три включенных жидкокристаллических монитора. Воччо был почти сорокалетним, со спартанской бодростью и рыжеватыми волосами с мальчишеской челкой. Выглядел он неопрятно, рукава его рубашки были закатанными, глаза усталыми.

Кабинетный тип, решил Уайетт.

– Я обычно рано ложусь, – сказал Воччо, когда они обменялись рукопожатием. – Но НРА оплачивает счет, и мы стараемся угодить. Поэтому я ждал.

– Мне нужно все, что у вас есть.

– Шифр оказался трудным. Нашим компьютерам потребовалось почти два месяца, чтобы разгадать его. Но в том, чтобы довести дело до конца, помогло еще и немного везения.

Подробности Уайетта не интересовали. Он подошел к окнам с толстыми листовыми стеклами, из которых открывался вид на переднюю автостоянку. Мокрый асфальт блестел под натриевыми лампами.

– Что-нибудь случилось? – спросил Воччо.

Это еще было неизвестно. Уайетт не отводил глаз от окна.

Появился свет фар.

С въездной дороги свернула машина, заехала на пустую стоянку и остановилась.

Появился человек.

Коттон Малоун.

Карбонель была права.

Слева появилась еще одна машина. С погашенными фарами. Понеслась прямо к Малоуну.

Раздались выстрелы.

* * *

Хейл слушал Андреа Карбонель. Она не казалась загнанной в угол, скорее, несерьезной и искренне озадаченной.

– Ты понимаешь, – сказал он, – что я могу спокойно отпустить Стефани Нелл, заключив с ней кое-какие договоренности. Как-никак, она глава респектабельного разведывательного агентства.

– Ты увидишь, что работать с ней трудно.

– Труднее, чем с тобой?

– Квентин, ключ от шифра есть только у меня.

– Не знаю, правда ли это. Ты уже лгала мне.

– Ты об истории с Ноксом? Я просто перестраховывалась. Ладно. Этот раунд ты выиграл. Как насчет такого: я предоставлю тебе ключ, и, как только найдешь эти вырванные страницы, мы окажемся в лучшем положении для переговоров.

– Полагаю, в обмен ты захочешь, чтобы я уничтожил то, что у меня хранится.

– Будто для тебя это проблема.

– У меня нет иммунитета против этого обвинения, даже если я найду исчезнувшие страницы.

Хейл знал – ей известно, что каперское свидетельство не защищает от умышленного убийства.

– Тебя это вроде бы не волновало в прошлом, и на дне Атлантического океана есть человек, который согласился бы со мной.

Ее замечание застало его врасплох, потом он сообразил.

– Твой осведомитель?

– Шпионы бывают очень кстати.

Но Карбонель дала ему надежду. Хейл теперь знал, как ему быть. И она знала, что он сделает.

– Исправляешь ошибки?

Она засмеялась.

– Скажем так – при желании я могу быть очень щедрой. Назови это моей демонстрацией доброй воли.

Черт с ней, со Стефани Нелл. Может, будучи мертвой, она окажется более ценной.

– Дай мне ключ. Когда эти две страницы окажутся у меня в руках, твои проблемы будут решены.