Текст книги "Третий Храм Колумба"

Глава 6

Том недоумевал.

– Зачем вам нужна эксгумация?

Видео закончилось, и экран потемнел.

– Мои помощники ждут звонка. Если они его не получат в течение ближайших нескольких минут, ваша дочь начнет страдать. Надеюсь, вам достаточно того, что вы увидели. – Саймон указал на пистолет. – Не хотите отдать его мне?

«Интересно, – подумал Том, – что произошло бы дальше, если бы я обратился в полицию?»

Наверное, повторились бы события восьмилетней давности, когда он так нуждался в ее помощи.

Полицейские ничего бы не сделали.

Он протянул пистолет Саймону.

Любопытно, как на человека действует поражение. В те далекие дни, когда Том рыскал по всему миру в поисках серьезного репортажа, он никогда бы не позволил себя запугать. Уверенность и смелость были его фирменным знаком.

Однако именно эти качества привели его к падению.

Он был близок к самоубийству – еще несколько мгновений, и он бы лежал на полу с простреленной головой. Но теперь он смотрел на аккуратного мужчину лет пятидесяти, чьи волосы посеребрила седина. У этого мужчины было лицо человека из Восточной Европы, высокие скулы, румяные щеки, густая борода и глубоко посаженные глаза. Саган хорошо знал такой взгляд. В той части света он часто его видел. Репортер должен уметь быстро оценивать людей. Их внешность, привычки, манеры…

Этот тип часто улыбался.

Но вовсе не из-за того, что ему было весело, а чтобы сделать свои доводы более весомыми.

Том обрадовался, что к нему возвращаются прежние навыки.

Он уже давно о них не вспоминал.

– Ваш отец умер три года назад, – сказал Саймон. – А до тех пор жил в этом доме. Вам известно, что он был важным человеком?

– Он был учителем музыки.

– И это незначительная профессия?

– Вы понимаете, что я имел в виду.

– Ваш отец преподавал почти всю свою взрослую жизнь. Однако ваш дед с материнской стороны был очень необычным человеком. Он занимался археологией и участвовал в исключительно важных раскопках в Палестине в начале двадцатого столетия. Я читал о нем.

Журналист тоже об этом читал. Марк Эден Кросс – в детстве Том называл его «Саки» – принимал участие в огромном количестве раскопок. Том вспомнил, как ребенком слушал его рассказы, но они не казались ему интересными. Археология совсем не походила на то, что из нее сотворили Джордж Лукас и Стивен Спилберг. На самом деле она напоминала журналистику, когда большая часть работы делается за письменным столом.

Саймон тем временем изучал гостиную, расхаживая между запыленной мебелью.

– Почему вы сохранили дом? – спросил он внезапно.

– А кто сказал, что я это сделал? – отозвался репортер.

Захария посмотрел на него.

– Перестаньте, мистер Саган. Вам не кажется, что пришло время быть искренним? Ваш отец оставил дом вам. Более того, это единственное ваше наследство. Все остальное получила ваша дочь. Впрочем, не слишком много. Что именно? Сто тысяч долларов, машина, немного акций и страховка.

– Я вижу, вы побывали в суде по делам наследования.

Саймон снова улыбнулся.

– По закону требовалось произвести опись. Вашу дочь назначили управляющей имуществом.

Зачем он напоминает ему об этом унижении? Тома специально исключили из завещания, и все юридические права и обязательства перешли к следующему поколению. Он пошел на похороны отца, но держался в стороне и вел себя совсем не так, как положено еврейскому сыну. Они с Элли совсем не общались.

– За пять недель до смерти ваш отец передал вам право собственности на этот дом, – продолжал Саймон. – До этого вы много лет с ним не разговаривали. Как вы думаете, почему он так поступил?

– Может быть, хотел, чтобы дом достался мне.

– Весьма сомнительное предположение.

«Интересно, сколько известно этому незнакомцу?» – подумал журналист.

– Ваш отец был правоверным иудеем. Он очень серьезно относился к вере и своему наследию, – продолжил Захария.

– Откуда вы знаете?

– Я беседовал с людьми, которые были с ним знакомы много лет. Он чтил Тору, посещал синагогу и поддерживал Израиль, хотя сам никогда не бывал на Святой земле. Однако вы хорошо знакомы с тем регионом.

Да, так и было. Последние три года своей карьеры Том провел именно там. Он написал сотни репортажей и статей. В одном из последних разоблачил изнасилование, совершенное бывшим президентом Израиля, что привлекло внимание всего мира и закончилось арестом преступника. Саган вспомнил, как после того, как у него начались многочисленные неприятности, эксперты интересовались: какая часть истории была сфабрикована?

Эксперты. Люди, зарабатывающие на жизнь, отыскивая чужие ошибки. И при любых обстоятельствах имеющие собственное мнение, которое никогда не бывает правильным. Эксперты наслаждались его падением, объявив, что он считает, будто обычных новостей недостаточно.

И поэтому нужно придумать собственную сенсацию.

Том бы очень хотел, чтобы все было так просто.

– Почему вас интересует моя семья? – повернулся он к незваному гостю.

Саймон наставил на него палец, и репортер обратил внимание на его тщательно ухоженные ногти.

– Снова задаете вопросы как журналист? Надеетесь что-то узнать? Не сегодня. Сейчас, мистер Саган, вам следует знать только одно: вашей дочери угрожает серьезная опасность.

– А если мне все равно? – Том подумал, что толика бравады не помешает им обоим.

– Нет, мы оба знаем, что это не так. В противном случае вы бы спустили курок, пока у вас в руках был пистолет. Так всегда бывает с детьми. Как бы сильно они нас ни разочаровывали, они остаются нашими детьми. Мы должны о них заботиться. Так было и с вашим отцом. Вы с ним практически не общались в течение двадцати лет, однако он оставил вам дом. Просто поразительно!

Саймон подошел к оловянному семисвечнику, стоявшему на дальнем столике, и погладил потускневший металл.

– Ваш отец был евреем. Как и ваша мать. Они гордились своим происхождением. В отличие от вас, мистер Саган. Вам все равно, в какой семье вы родились.

Тому не понравился его снисходительный тон.

– Это происхождение налагает слишком много дополнительных обязанностей, – пожал он плечами.

– Нет, мистер Саган, дело в гордости. Наш народ перенес колоссальные страдания. А это кое-что значит. Во всяком случае, для меня.

Не ослышался ли он?

Незваный гость повернулся к журналисту.

– Да, мистер Саган. Я еврей, как и вы. Именно по этой причине я здесь.

Глава 7

Бене стоял на месте древнего еврейского кладбища. «Интересно, сколько ему лет? – подумал он. – Трудно сказать…» Он насчитал пятнадцать плит, рассыпавшихся в пыль. Остальные же частично погрузились в землю. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь густую листву, отбрасывая на землю танцующие тени. Один из людей Роу оставался с ним, другой, отправившийся искать собак, теперь вернулся и подошел к нему.

– Большая Нэнни и ее парни сделали свою работу, – сказал он. – Они окружили его под обрывом, но он не двигался.

– Ты его застрелил? – спросил Бене.

Кивок подтвердил то, что сказал ему выстрел, прозвучавший несколько минут назад. На этот раз жертва не сопротивлялась.

– Хорошая работа, – сказал Роу. – Остров освободился от одного из самых вонючих паразитов.

Он с отвращением читал о наркобаронах, возомнивших себя Робин Гудами, якобы кравших у богатых и отдававших свою добычу бедным. Они не имели с Робин Гудом ничего общего. Эти мерзавцы шантажом забирали деньги у бизнесменов, чтобы выращивать марихуану и импортировать кокаин, а их приспешники были невежественными и послушными, готовыми на все. В трущобах Западного Кингстона, в недрах Спэниш-Тауна, они правили, как боги, но здесь, в Голубых горах, не имели никакой власти.

– Мы расскажем, как к нему пришла смерть? – спросил еще один из товарищей Бене.

– Конечно, – отозвался тот. – Мы отправим послание.

Его главный помощник все понял и кивнул второму.

– Притащи голову.

– Да, действительно, – рассмеялся Роу. – Притащи голову. Покажем им, что мы не шутим. Такую возможность не следует упускать.

Мертвый наркоторговец его больше не интересовал. Теперь все его внимание переключилось на то, что он случайно обнаружил.

Кое-что Бене уже знал.

Сначала в Новый Свет пускали только христиан, но испанские католики оказались не способны к колонизации, и тогда корона обратилась к единственной группе людей, которые могли добиться нужного результата.

К евреям.

И они сделали свое дело: прибыли на Ямайку, стали купцами и торговцами, использовали удачное расположение острова… К 1600 году местные таино были практически уничтожены, а большинство испанских колонистов сбежало на другие острова. Остались евреи. Бене посещал частную школу в Кингстоне, которую еврейская община основала столетия назад. Он прекрасно проявил себя в изучении языков, математики и истории, стал изучать историю Карибских островов и быстро понял, что необходимо понять прошлое, чтобы оценить настоящее своей родины.

Решающим стал 1537 год.

Колумб давно умер, а его наследники подали в суд на испанскую корону, обвинив ее в нарушении условий Капитуляции в Санта-Фе, которая якобы давала его семье бессрочный контроль над Новым Светом.

Дерзкий шаг, как всегда считал Роу.

Подать в суд на короля.

Бене не мог не оценить смелость тех людей – это было нечто из разряда похищения наркоторговца и травли его собаками.

Суд тянулся несколько десятилетий, до 1537 года, когда вдова одного из двух сыновей Колумба подписала соглашение в пользу своего восьмилетнего сына, прямого наследника великого первооткрывателя, согласившись на отказ от всех претензий в обмен на всего одну вещь.

На Ямайку.

Испанцы были потрясены. К этому моменту остров стал для них головной болью, ведь там не оказалось залежей драгоценных металлов. Так что Бене всегда восхищался этой вдовой. Она точно знала, чего хотела, и получила не только остров, но и нечто более важное.

Власть над Церковью.

Католики на Ямайке должны были подчиняться не королю, а семье Колумба, которая в течение следующего столетия не пускала на остров Инквизицию.

Вот почему сюда пришли евреи.

Они знали, что здесь никто не станет их сжигать, называя еретиками. Никто не будет отнимать собственность. И нет законов, которые ограничивали бы их жизнь и возможности передвижения.

Они получили свободу.

Роу посмотрел на своих людей и сказал:

– Саймон должен это увидеть. Сделайте фотографии.

Один из его людей выполнил приказ.

– О, миссис Колумб!.. – прошептал Бене, вновь подумав о вдове. – Вы были очень умной gyal[4]4
  Девушка, женщина.


[Закрыть].

Из всех земель, открытых ее свекром, и всех богатств, которые могли получить она и ее наследники, эта дама потребовала только Ямайку.

Она знала, что делала.

Затерянный рудник.

Когда в 1494 году во время своего четвертого путешествия Колумбу пришлось высадиться на берег в бухте Святой Анны, на борту его корабля находился большой запас золота. Христофор только что приплыл из Панамы, где выменивал его у местного населения. К несчастью, корпус его каравеллы проели черви, и поэтому ему пришлось задержаться на Ямайке на год.

И за этот год он спрятал золото.

Место ему указали таино, и Колумб сумел сохранить его в тайне даже от испанской короны. Только два его сына знали, где оно находится, но унесли секрет в могилу.

Как глупо…

Впрочем, такова судьба сыновей. Лишь немногим удавалось превзойти отца. Бене нравилось думать, что он является исключением. Его отец умер в тюрьме Кингстона, где сгорел за день до того, как его должны были передать в США, чтобы судить за убийство. Поговаривали, что пожар устроила полиция, но кое-кто утверждал, что это было самоубийство. Никто не знал правды. Его отец, сильный и жестокий человек, считал себя непобедимым. Но в конце всем было наплевать, останется он в живых или умрет.

Плохо.

Но людям будет не все равно, если Бене Роу умрет.

Он подумал о евреях, лежащих у него под ногами. Они были амбициозными людьми и со временем приветствовали владычество Англии над Ямайкой. А в ответ Кромвель разрешил им открыто исповедовать свою религию. Они ответили ему взаимностью и помогли превратить остров в процветающую английскую колонию. Когда-то здесь жили тысячи евреев, и их кладбища находились рядом со столицами приходов или на побережье.

Теперь здесь осталось около трехсот евреев.

Но живые Роу не интересовали.

Он искал могилы.

Точнее, могилу.

Бене смотрел, как его человек фотографирует надгробные плиты на телефон. Потом он послал одну из фотографий Саймону. Роу не сомневался, что это привлечет его внимание. На Ямайке существовало двадцать одно официальное еврейское кладбище.

Они нашли двадцать второе.

– Бене! – Человек с телефоном поманил его к себе. В отличие от наркоторговцев, которые любили, когда их называли дон, Роу предпочитал собственное имя. Отец успел его научить, что уважение к титулам никогда не бывает длительным.

Он подошел к своему помощнику.

– Посмотри сюда, – сказал тот.

Бене нагнулся и принялся изучать плоскую поверхность камня. Надпись на нем практически исчезла, но все же осталось достаточно, чтобы понять, что там изображено.

Он очистил еще один участок камня, чтобы убедиться, что не ошибся.

– Кувшин, – сказал Роу.

Ему хотелось кричать от радости. Ни на одном из известных кладбищ не было изображения кувшина, который держали в руках и из которого что-то выливали.

Захария Саймон сказал ему, что необходимо искать именно этот символ.

Значит, он нашел ту самую могилу?

– Принеси лопату, – приказал Бене, – и выкопай камень.

Глава 8

Элли вышла из здания, чувствуя себя оскорбленной и грязной. Эти люди зашли слишком далеко. Они обсудили спектакль и договорились, как сделать его убедительным, но никто из них не должен был ее трогать. Захария наверняка видел на экране, что происходило. Интересно, что он подумал? Идея состояла в том, чтобы подтолкнуть ее отца к действию, сделать ситуацию зловещей. В противном случае он мог отказаться с ними сотрудничать. Но если они перегнут палку, то угроза станет бессмысленной.

Тем не менее девушка могла сказать одно: того, что произошло, будет достаточно.

Беккет познакомилась с Захарией шесть месяцев назад. Он появился в Севилье, где она работала в Библиотеке Коломбина с поразительной коллекцией материалов времен Христофора Колумба. В своей докторской диссертации Элли исследовала великую карту путешественника, которую он использовал, чтобы найти путь в Новый Свет. Знаменитая карта исчезла в шестнадцатом веке, и предпринимались очень серьезные усилия, чтобы ее отыскать. Кое-кто из ученых считал, что это mappa mundus, так называемая оригинальная карта мира, а другие утверждали, что в ней содержались географические сведения, предположительно незнакомые мореходам пятнадцатого века. Существовало даже мнение, что эта карта каким-то образом связана с финикийцами, греками, древними египтянами и даже атлантами.

Но никто ничего не знал наверняка.

Испанское правительство лишь усугубило интригу, сделав официальное заявление, что в архивах нет никакой карты, однако они не могут позволить независимым исследователям убедиться в этом.

Повинуясь импульсу, Элли написала статью о Колумбе для «Минервы», британского журнала по древним искусствам и археологии, который читала много лет. К ее несказанному удивлению, статью напечатали, что и привлекло к ней Захарию Саймона из Австрии.

Он оказался необыкновенным человеком. Одним из тех, кто сделал себя сам: получив скромное образование, он добился поразительных успехов в бизнесе и финансах. Захария старался держаться в тени, жил один, так и не женился и остался бездетным. Он не нанимал специалистов по рекламе и связям с общественностью или многочисленных ассистентов. В общем, этот человек был простым мультимиллиардером, о котором мир знал очень мало. Его великолепный особняк находился в предместье Вены, а кроме того, он владел несколькими зданиями в городе, в том числе квартирой, куда поселил Элли. Она также узнала, что ее новый знакомый активно занимается благотворительностью и его фонды выделяют миллионы долларов огромному количеству еврейских организаций. Об Израиле он всегда говорил с восхищением. Вера играла важную роль в жизни Захарии Саймона, как и в жизни Элли Беккет.

Захария был рожден и воспитан в иудейской вере, а Элли приняла иудаизм пять лет назад, но рассказала об этом только деду, который очень обрадовался. Он хотел, чтобы его внуки были иудеями, однако ее отец положил конец его надеждам. Но Элли, в отличие от матери, никогда не находила утешения в христианстве. В детстве и юности она не приняла его постулатов, а позднее решила, что ей намного ближе иудаизм. В результате девушка занялась его изучением, после чего прошла все необходимые формальности.

Это была единственная тайна, которой она не поделилась с матерью.

О чем теперь очень жалела.

Элли быстро шагала по лабиринту узких, мощенных булыжником улиц. Издалека донесся бой часов, отбивающих восемь вечера. Ей следовало зайти домой и переодеться, но она решила сначала помолиться. К счастью, Беккет отправилась на «представление» в длинном шерстяном пальто – в Вене было холодно – и оно скрывало ее колени и разрезанную одежду. Здесь, в этом древнем городе, в котором когда-то жили двести тысяч евреев, а теперь осталось только десять тысяч, Элли чувствовала особенно тесную связь с прошлым. Нацисты уничтожили девяносто три синагоги, стерев с лица земли даже их следы. Шестьдесят пять тысяч евреев погибло. Когда она размышляла о подобных вещах, ее мысли всегда устремлялись к 70-му году I века и к тому, что ее новая религия считала величайшей трагедией еврейского народа.

Сначала пришел Навуходоносор и вавилоняне в 586 году до нашей эры. Они забрали с собой весь Иерусалим, его чиновников, воинов, ремесленников и пленников. Остались только нищие. Захватчики уничтожили Первый Храм Соломона, самое святое место для евреев, и присвоили его сокровища, разбив на куски священные золотые сосуды. В течение нескольких поколений евреи находились в ссылке, но позже вернулись в Палестину, чтобы выполнить повеление Бога и построить новый Храм. Моисей получил точный чертеж с указанием формы священных сосудов. Строительство Второго Храма закончилось в 516 году до нашей эры, но Ирод в 18 году до нашей эры полностью его перестроил и расширил. Именно Храм Ирода приветствовал римлян, когда они покорили Иудею в 6 году нашей эры, и он же продолжал стоять через шесть лет, когда началось восстание.

Восставшие одержали победу.

Радость наполнила Иудею. Наконец удалось свергнуть римское владычество.

Но все знали, что легионы вернутся.

И они вернулись.

Нерон направил Веспасиана с севера, а Тита с юга – отец и сын, два полководца. Они вторглись в Галилею в 67 году нашей эры. Два года спустя Веспасиан стал императором, приказав Титу и восьмидесяти тысячам воинов преподать евреям урок.

Иудея была вновь покорена, а в 70 году нашей эры началась осада Иерусалима.

Шли ожесточенные сражения, и условия жизни в городе были почти невыносимыми. Ежедневно через стены города перебрасывали сотни трупов, голод и болезни стали могущественными союзниками римлян. Наконец тараны пробили бреши в стенах, и ударные римские войска отбросили защитников города к Храму, где они забаррикадировались для последней схватки.

В течение шести дней стены Храма оставались несокрушимыми. Храмовая гора вела оборону.

Могучие камни выдерживали все удары.

Попытки взобраться по ним заканчивались неудачей. Наконец римлянам удалось поджечь ворота и ворваться внутрь.

Евреи также устроили пожар, чтобы остановить наступление римлян, но пламя распространялось слишком быстро и охватило преграды, охранявшие алтарь. Защитников было слишком мало, а римляне имели огромное преимущество в численности. Однако евреи встретили смерть достойно: многие бросались на римские мечи, некоторые убивали друг друга, другие прыгали в огонь.

И никто из них не считал, что это крушение всех надежд.

Наоборот, они видели в собственной гибели спасение и были счастливы умереть вместе со Вторым Храмом.

Окутанные дымом центурии опьянели от убийств и грабежа. Вокруг священного алтаря громоздились трупы, кровь лилась на его ступени, новые и новые тела падали в алые потоки. И скоро уже нельзя было пройти по Храму, не коснувшись смерти.

Тит и его свита сумели войти в святилище до того, как оно прекратило свое существование. Они слышали о его великолепии, но то, что они увидели собственными глазами, поражало. Святая Святых, главная часть Храма, была изукрашена золотом, а внутренняя дверь сделана из коринфской меди. Над двенадцатью ступенями, ведущими к входу, свисала лоза с гроздьями винограда из золота, высотой в человеческий рост. Корона из серебра и золота – не оригинал, а копия той, что носил Первосвященник после возвращения из вавилонского изгнания – занимала почетное место.

И еще они нашли там предметы культа.

Золотая Менора. Стол хлебов предложения. Серебряные трубы.

Все это Бог поручил создать Моисею на горе Синай. Римляне знали, что уничтожение Второго Храма и разграбление его сокровищ будет актом символического уничтожения иудаизма.

И произойдет новое изгнание.

Не физическое, хотя многие погибнут или попадут в рабство, но духовное.

Третьего Храма не будет.

«В течение последних 1940 лет так и было», – подумала Элли, входя в единственную венскую синагогу, не уничтоженную нацистами.

Штадтемпель прятался в окружении анонимных многоквартирных домов, благодаря императору Иосифу II, издавшему закон, по которому фасадом на улицу разрешалось строить только католические церкви. По иронии судьбы, синагога уцелела именно по этой причине: немцы не могли ее сжечь, не уничтожив весь квартал.

Святилище девятнадцатого века имело овальную форму. Его потолок поддерживали золоченые балки и кольцо из двенадцати ионических колонн, символизирующих двенадцать сыновей Иакова, прародителей всех колен Израилевых. В высоту вздымался небесно-голубой купол, усыпанный звездами. За прошедший месяц Элли приходила сюда множество раз, и форма здания и изящество линий вызывали у нее ощущение, что она находится внутри хрустального яйца.

Что означало бы для евреев возведение в Иерусалиме Третьего Храма?

Все.

А для того, чтобы осуществить мечту ее новой веры, требовалось вернуть священные сосуды.

Взгляд Элли переместился к тускло освещенному алтарю, и ее глаза наполнились слезами.

Девушка все еще чувствовала прикосновения грубых рук. Никогда прежде никто так ее не трогал.

Она заплакала.

Что подумала бы ее мать? Она была хорошей женщиной, редко плохо отзывалась о бывшем муже и всячески уговаривала дочь простить его.

Но она не могла.

Беккет должна была испытывать уколы совести – ведь она поступила с отцом жестоко – но мысли о будущем помогали ей оправдать свой поступок.

Немного успокоившись, она прогнала слезы.

Ковчег Завета никогда не будет найден. Вавилоняне об этом позаботились. Золотая Менора, Стол хлебов предложения и Серебряные трубы. Они все еще могут существовать.

Сокровища Храма.

Или то, что от них осталось.

Их никто не видел в течение 1940 лет.

Но теперь они могут появиться – благодаря ее отцу.