Текст книги "Дерзаю"

День 50-й
1393 год по Стандартному календарю

Литаксин

Медцентр Клана Эроб

Назвав имена своих родственников, они получили доступ в дом и быстроногого провожатого, который был готов провести их туда, где лежала их сестра, оправлявшаяся от ранений.

Следуя за Элис Тайазан Клана Эроб, кузиной Мири Робертсон Тайазан леди йос-Фелиум, Точильщик думал, как удачно получилось, что они не стали медлить, а со всей поспешностью высадились на поверхность планеты и направились прямо в это жилище.

По правде говоря, Хранитель так сильно беспокоился, что на поиски родичей они отправились весьма торопливо. Однако Хранитель так глубоко изучил Мири Робертсон, как ни один представитель Стаи еще не изучал индивидуума из человеческих кланов, и потому Точильщик был готов прислушаться к нетерпению своего брата.

И нетерпение это не оказалось чрезмерным, когда им открылись двери дома Клана Эроб. Новости, сообщенные Элис Тайазан, были чрезвычайно тревожными, и Точильщик всей душой надеялся на то, что они прибыли достаточно быстро и обладают достаточными умениями, чтобы выполнить задачи, записанные судьбой на их имена.

Впереди него бежала невозможно хрупкая личность Элис Тайазан. Ее рыжие волосы, так похожие на волосы его сестры, были заплетены в две косы, которые чуть приподнимались на ветру, созданном ее собственным движением. Ей преградила путь стена, которая тут же бесшумно и быстро отступила в сторону, пропустив ее и следом за нею Точильщика и его братьев в короткий безмолвный коридор, где у двери стоял одинокий часовой в форме и с вооружением наемника.

При их приближении он нахмурился, сделал несколько шагов вперед и поднял многопалую руку, повернув к ним ладонью.

– Стоп! – сказал он Элис Тайазан. – Надеюсь, ты не собираешься вести их туда, девочка?

– Именно собираюсь, – ответила она, немного запыхавшись. – У них право родства. Моя кузина пожелает увидеть их немедленно.

Это был рослый мужчина из тех, которые называют себя землянами, однако ему пришлось довольно сильно задрать голову, чтобы посмотреть на Точильщика и Хранителя.

– Право родства? – переспросил он, чуть прищуриваясь.

– Дитя говорит правдиво, – подтвердил Точильщик. – Мири Робертсон Тайазан, Леди йос-Фелиум, Капитан Рыжик, как ее здесь знают, является сестрой мне и этому моему брату. И мы также в родстве с тем, кого зовут Вал Кон йос-Фелиум Разведчик.

Солдат хмуро посмотрел на Элис.

– Было приказано пускать только родственников, да и тех как можно меньше. Кэп Рыжик всего восемь часов как из автоврача, девочка. Если она переутомится, техники запихнут ее обратно в капсулу, и ты можешь не сомневаться – ей это не понравится.

– На самом деле, – заговорил Хранитель с решимостью, которая была совершенно не похожа на его прежнюю робость, – мы находимся здесь именно потому, что услышали тревожные известия о здоровье нашей сестры. Нас бы успокоило, если бы мы могли увидеть ее, поговорить с ней и самостоятельно оценить ее состояние.

– О! – Солдат пожевал нижнюю губу, а потом вдруг быстро кивнул, словно приняв какое-то решение. – Ладно, я понимаю: вам хочется видеть, как ее подлатали. Могу впустить вас глянуть. Только я говорил: не стоит утомлять ее настолько, чтобы этим заинтересовались медтехники. Особенно когда ее напарник в таком состоянии.

Точильщик моргнул.

– Мы слышали, что положение нашего брата крайне тяжелое.

– Ну, – задумчиво сказал солдат, поворачиваясь и прикладывая ладонь к дверному замку, – ему уже не так плохо, как шесть дней назад, но я бы точно не хотел поменяться с ним местами.

Дверь отъехала в сторону, и он посторонился, небрежно махнув рукой в знак приветствия.

– Ну идите. И не забудьте, что я вам сказал.

– Мы не забудем, – пообещал Хранитель, проходя следом за своим братом в комнату, где лежала его сестра, выздоравливая среди лишенных песни.

* * *

Рыжеволосая Мири Робертсон, еще недавно – капитан Литаксинских Нерегулярных Войск, лежала с закрытыми глазами на подушках. Комнату наполняли звуки – обычные звуки больничной палаты: журчание и бормотание аппаратуры, редкие шорохи движений женщины-техника, которая обслуживала аппараты, – и дыхание самой Мири. «Странно, – подумала она немного сонно, – что больничные палаты всегда звучат одинаково, земные и лиадийские, планетные и космические».

Вздохнув (очень тихо, чтобы техники не стали лезть с уговорами подремать: можно подумать, она и так не проторчала шесть стандартных дней в автовраче в полной отключке), она собрала внимание, намеренно отключая все знакомые звуки больничной палаты и сосредоточившись на том месте у себя в голове, где она так привыкла находить… А, дьявол, называйте это хоть «жизненной силой», хоть «тенью души» – или просто узором – своего спутника жизни.

Раньше эта конструкция была полна жизни, переливалась всеми красками, поражала хитроумной сложностью. В последнее время она поблекла, ее поразительные переплетения начали распадаться с величественной и ужасающей точностью. В тот момент Вал Кон умирал от нескольких ран. Самой серьезной из них была пуля, которую он получил от солдата Элитной гвардии Икстранга, когда угонял атмосферный истребитель, который охранник вполне резонно считал принадлежащим его воинской части.

В Элитной гвардии использовали пули с целым салатом начинок: взрывчатые вещества, галлюциногены и прочие не слишком полезные вещи. Пуля, задевшая Вал Кона, несла в себе нервный токсин. Она не осталась у него в теле, что было к счастью, потому что прямое попадание могло бы завалить даже массивного солдата-икстранца, а уж обычный лиадиец «чуть выше среднего роста – для лиадийца» расплавился бы на месте.

Поэтому Вал Кон не умер, хотя на этом его удачливость в тот день закончилась. Им удалось разделить остальные его травмы между собой, так что она сама на несколько дней угодила в капсулу автоврача, леча раны, которых не получала. А он все еще был запечатан в кризисном модуле, и опасность для его жизни все еще не миновала. Шан все это ей объяснил… вернее, попытался объяснить, но у нее было такое чувство, что ей придется заставить его еще раз повторить самые заковыристые моменты: как могло получиться, что ей достались травмы от перегрузки, когда ее тело без чувств лежало на земле, во многих милях от самолета, который она привела на посадочную площадку, после того как Вал Кон…

«Брось, Робертсон, – сказала она себе. – Тебе этого все равно не понять. Просто согласись, что это произошло. Нет смысла биться головой о невозможное».

Битьем головой о невозможное стала и попытка как-нибудь проверить состояние Вал Кона. Она скрипела зубами и старалась сосредоточиться, чувствуя, как на лбу выступает пот. Сдерживая дыхание, она устремлялась внутрь себя – но видела только серость, одну только серость. Раньше это не было так трудно!

И вдруг у нее получилось: узор вспыхнул, яркий и четкий, разгоняя вихри тумана.

Мири судорожно сглотнула.

Несомненно, это Вал Кон. Несомненно, он жив. Но было… разделение, трещина. Связи были разорваны, островки отделились от целого. Кое-где цвета мерцали и бледнели, кое-где почти выцвели до прозрачности.

– О боги! – прошептала она и прикусила губу.

Она решительно не хотела привлечь к себе сейчас внимание техника. Ей нужно было время, чтобы рассмотреть узор, попытаться понять, что именно она видит.

И как она может это все исправить… если вообще это можно исправить.

Она осторожно сосредоточилась на одном мерцающем секторе, замечая что-то вроде трещин в горной породе…

– Кузина Мири!

Этого пронзительного оклика было бы достаточно, чтобы отвлечь ее внимание, даже если бы медтехник не внесла свою лепту в мир и спокойствие, резко приказав на высоком лиадийском:

– Немедленно убирайтесь отсюда!

А еще один голос, такой мощный, что все кости в ее больном теле содрогнулись, прогудел:

– Все песни в диссонансе, брат!

Мири открыла глаза и увидела, как девятилетняя Элис Тайазан с аккуратно заплетенными косичками кладет руки на свои почти не существующие бедра и возмущенно смотрит на медтехника. Тем временем два крупных панциреносных существа неспешно двигались к стене с приборами.

– Уведи их немедленно, – приказала медтехник, но Элис не желала ее слушать.

– Они – родня и имеют право здесь находиться. Эта леди – моя кровная кузина, и я сама буду…

– Заткнитесь! – заорала Мири.

Вернее, попыталась заорать. «За» получилось недурно, хотя и не в самом лучшем ее стиле, но последний слог был безнадежно испорчен: голос у нее сорвался на кашель. Однако ей удалось добиться желаемого результата: все немедленно затихли и повернулись к ней. Она гневно посмотрела на всех по очереди, стараясь не обращать внимания на текущую по щеке струйку пота, на оглушительный стук крови в ушах.

– Вы чего, совсем сдурели? – огрызнулась она слабым голосом. – Забыли, что ли, что здесь больная?

– Кузина… – начала было Элис.

– Я же велела заткнуться, – прервала Мири, а потом перешла на прерывистый низкий лиадийский – на тот случай, если девочка еще не поняла: – Это значит: молчи, дитя, и не мешай старшим.

Элис упрямо надула губы, но сумела изобразить вполне приемлемый поклон.

– Да, кузина.

Медтехник заикалась от возмущения. Мири решила не обращать на нее внимания и посмотрела на большего из высоких нелюдей.

Двух с половиной метровое существо бутылочно-зеленого цвета: мягкий свет больничной палаты бросал малахитовые и кобальтовые блики на пластины его великолепного панциря. Глаза величиной с суповые тарелки, желтые, с вертикальными, как у кошки, зрачками. Вес полтораста килограммов, не меньше. Ее брат, Двенадцатый Панцирь Пятого Высиженного Ножа Весеннего Помета Фермера Зеленодрева из Логова Копьеделов Клана Средней Реки, Точильщик. Да помилуют боги ее душу.

– Рада тебя видеть, Точильщик, – сказала она.

– Сестра, песня моего сердца рядом с тобой обретает полноту.

Ого! Она перевела взгляд на вторую, более мелкую и менее великолепно опанциренную черепаху. Ей показалось, что у него встревоженный вид, хотя она понятия не имела, почему она так подумала.

– Хранитель? Что тебя тревожит?

Она пошевелила рукой, лежавшей поверх одеяла. Ей хотелось поднять ее и помахать ему, но сил не хватило.

– Сестра, песни в этой комнате меня раздражают. И хуже того – они мешают процессу твоего выздоровления. Если родичам разрешается сказать это – и прости меня, если я говорю слишком кратко, – я очень сильно тревожусь за тебя. Ведь ты была ранена – и теперь тебя окружают диссонансы. И сверх того, я тревожусь за нашего брата, избранника твоего сердца: ведь нам сказали, что его раны тяжелее твоих, отчего он гораздо более подвержен дурному влиянию неверного пения.

Она недоуменно заморгала, проваливаясь в армию подушек. Дыхание обжигало ей грудь, словно она пробежала кросс с полной боевой выкладкой. Она закрыла глаза и устало, осторожно заглянула в свое сознание, на разбитый, мигающий узор, которым был Вал Кон.

– Леди йос-Фелиум, – сказала медтех, – позвольте мне призвать специалиста вам на помощь. Эти… личности… опасно вас утомляют, и…

– Человек должен сам оценивать грозящую ему опасность, – проговорила Мири, почти попав в интонацию высокого лиадийского, предназначенную для разговора начальника с наемным работником. Она открыла глаза и перевела взгляд с Хранителя на Точильщика.

– Вы хотите мне сказать, что у вас есть возможность помочь Вал Кону лучше, чем автоврач и мониторы?

– Сестра, – серьезно ответил Точильщик, – это так.

– Хорошо, – сказала Мири и пару минут обдумывала услышанное, но так, чтобы Точильщик и Хранитель этого не заметили.

В Стае не лгут. И, конечно, не лгут родичам. И у них с лиадийцами одинаковые правила насчет того, что родичи должны заботиться о своих. Хотя это не значит, что они не могут причинить столько же вреда, сколько любой другой – исключительно из добрых побуждений. Она передвинула голову на подушках и вздохнула.

– А вы не могли бы как-то мне это продемонстрировать, прежде чем мы станем решать вопросы жизни и смерти? – спросила она. – Поймите: я верю вашему слову, но мне представляется, что еще остается место для естественных сомнений и искренних заблуждений, поскольку речь идет о другом биологическом виде. Что-то просто может… не совпасть, – договорила она немного неуверенно.

– Наша сестра благоразумна, – объявил Хранитель и обменялся с Точильщиком долгим желтоглазым взглядом.

Спустя какое-то время Точильщик снова перевел взгляд на нее и заговорил:

– Среди людей бывают индивидуумы более зоркие, нежели прочие, – объявил он, и его гудящий голос сотряс кровать, на которой лежала Мири. – Эти зрячие могут заглянуть в души своих собратьев, прикоснуться к нитям их существа и порой излечить беды, поразившие дух. Если такого приведут к нам, мы можем показать наши намерения и наши методы.

– Это полная нелепость! – заявила медтехник.

– Ничуть, – возразила Мири, которая уже была слишком утомлена, чтобы разбираться со сложными интонациями высокого лиадийского. Ей удалось поднять руку и указать пальцем на девочку. – Найди Шана и доставь его сюда.

Элис сдвинула брови, разбирая земную фразу, а потом улыбнулась, подошла к внутреннему телефону и нажала кнопку вызова.

Литаксин

Парк Клана Эроб

Они миновали первого часового и вскоре должны были оказаться рядом со вторым, скользя по дорожкам и тенистым тропинкам, словно тени погибших солдат. Ни один листик не шелохнулся, ни один камешек не перевернулся, ни одна веточка не сломалась, когда они прошли.

Сердце Нелирикка переполняла гордость из-за того, что он идет во главе такого отряда: как равный среди равных. Быстро и бесшумно – так ходят исследователи.

И конечно, именно так ходят и лиадийские разведчики, кем и были трое его спутников. Это была странно подобранная троица, скорее сборище, чем отряд. Они очень непринужденно шутили друг с другом, совсем как тот капитан и разведчик, которому сам Нелирикк принес клятву.

– Сколько еще до вашей базы, исследователь Нелирикк?

Это спросил более низкорослый из двух старших разведчиков – тот, которого звали Клонак тер-Мьюлин. У него под курносым носом росли усы, как у землян.

– Надо обойти еще одного часового, – сказал ему Нелирикк. – Вскоре после этого лес сменится полем. Оттуда, если мы продолжим идти с той же скоростью, мы окажемся в Доме Клана Эроб приблизительно через двадцать пять стандартных минут.

Клонак шумно вздохнул.

– Так далеко? Шадиа, мое сокровище, беги вперед и умоляй, чтобы нам прислали машину. Я слишком слаб, чтобы бродить при такой гравитации.

Самая молодая из разведчиков рассмеялась.

– Ну конечно! Я вижу, что тебя уже шатает из стороны в сторону. Бедненький старенький Клонак!

– Не тот подбор слов, – отозвался усатый разведчик. – Лучше было бы сказать «милый нежный Клонак».

– Я в этом не сомневалась, – дружелюбно ответила Шадиа, ловко подныривая под зловеще когтистую ветку.

– Я что-то не вижу, чтобы ты бежала вперед к дому, – напомнил ей Клонак.

– И не увидишь, – бойко ответила она. – Прислали машину, как же! Полно, Клонак: для пешей прогулки чудесная погода. Даже с гравитацией.

Он вздохнул:

– Какое отчаянное падение дисциплины мы наблюдаем среди нашей молодежи, а, Даав?

Даав йос-Фелиум, обладатель знака «Дерево и Дракон», указывающего на службу Клану Корвал, иронично выгнул бровь.

– А вот теперь я в недоумении. Мне показалось, что Шадиа проявила всего лишь – естественно, прискорбное – отсутствие уважения к старшим. Где ты нашел нарушение дисциплины?

– Я выше ее чином, – начал объяснять Клонак, но между этим шагом и следующим вдруг замолчал и стал совершенно неслышным. Остальные последовали его примеру, превратившись в три облаченных в кожу камня, разбросанных по дорожке.

Так же застывший Нелирикк напряг слух и различил тихие звуки, которые исходили от часового, стоявшего на посту сразу за ближайшим поворотом тропинки. Нелирикк позволил себе расслабиться, но его уважение к Клонаку возросло еще больше.

– Все в порядке, – проговорил он очень тихо. – Только часовой на…

– Стой! – крикнул часовой. – Кто идет?

Кусты слева от Нелирикка и чуть впереди вдруг взорвались шумом, словно какое-то крупное животное начало там метаться туда-сюда – возможно, пытаясь высвободиться из очень колючих зарослей.

– Стой! – снова крикнул часовой. – Говори пароль или я стреляю!

Кустарник затих, а потом зашуршал уже более вежливо. Ветки задрожали, и на дорожку у самого поворота вышла крупная фигура мужчины. Он в обеих руках держал солдатскую общевойсковую винтовку, наставляя ее прямо в небо. Медленно наклонившись, он положил оружие на землю. Еще осторожнее выпрямившись, он отступил на два шага и поднял обе руки на уровень пояса, ладонями наружу.

– Капан Миири Роберзун, – проговорил он, и у Нелирикка зашевелились волосы.

– Капитан Мири Робертсон, – театральным шепотом произнес Даав йос-Фелиум настолько громко, чтобы впереди его услышали.

– Назовите себя! – резко потребовал часовой, благоразумно оставаясь в укрытии.

Нелирикк вышел вперед, демонстрируя свободные от оружия руки и одним глазом наблюдая за икстранским солдатом, который терпеливо стоял на дорожке с поднятыми руками.

– Лейтенант Нелирикк Исследователь, Литаксинские Нерегулярные Силы.

Солдат на дорожке не отреагировал на земные слова, как, конечно, и следовало ожидать. Рядовых земному не учили. Торговому обучали только командиров.

– Адъютант капитана Мири Робертсон, – прибавил Нелирикк, адресуясь к спрятанному часовому. – Пароль – «сардоникс». Я веду к капитану трех разведчиков.

Краем глаза он увидел, как губы солдата зашевелились, а глаза широко распахнулись.

– Капан Миири Роберзун, – повторил он, и его голос от волнения зазвучал чересчур громко. Он указал на лежащую на земле винтовку, а следующие свои слова произнес на языке солдат: – Сэр, мы пришли, чтобы предложить геройскому капитану свое оружие и свои жизни.

Нелирикк повернулся к нему, и солдат поперхнулся, потрясенный отсутствием вингтай на столь явно икстранском, солдатском лице.

– Я имею честь обращаться… к герою Нелирикку Исследователю? – пролепетал он.

– Что этому парню надо, лейтенант? – вопросил часовой, но не успел Нелирикк ответить, как Даав йос-Фелиум шагнул вперед, привлекая внимание солдата взмахом руки.

– Мы? – резко спросил он на солдатском икстранском, и его акцент был лишь чуть резче, чем у Вал Кона йос-Фелиума. – Вытаскивай сюда этих «мы». Немедленно!

– Есть, сэр! – Солдат радостно ударил себя кулаком в плечо и повернулся на пятке, обращаясь к кустам, из которых не последовало немедленного ответа.

– Проклятие! – крикнул часовой. – Откуда вы взялись?

– Сравнительно недавно – с посадочной площадки, – на жизнерадостном земном ответил Клонак тер-Мьюлин. – А до того… Ну, вы должны понять, что я не имею права все вам рассказывать, хоть вы и вооружены довольно внушительно. Я – один из разведчиков, которых к капитану Робертсон ведет вон тот лейтенант.

– Это действительно так, – бросил Нелирикк через плечо, предвосхищая следующий вопрос часового.

– Да, сэр. Но что он здесь делает? – взвыл часовой. Клонак укоризненно прищелкнул языком.

– Да ничего особенного, просто следит, чтобы вы не сочли за благо застрелить очаровательное молодое существо, которое справляется о здоровье капитана Робертсон. Так уж получилось, что разведчик, который стоит рядом с милым лейтенантом Нелирикком, – родня капитану Робертсон и очень бережет ее имущество.

– Имущество! – возмущенно вскрикнул часовой.

Стоявший на дорожке Даав йос-Фелиум шагнул вперед.

– Ну? – прикрикнул он на кусты, скрещивая руки на груди. – Я что, слепой? Или дурак?

Кусты не дали ему ответа. Разведчик хмыкнул.

– Герою капитану Мири Робертсон трусы не нужны. Лейтенант?

Нелирикк вытянулся по стойке «смирно» и гневно воззрился на стоически ожидающего солдата.

– Капитан Мири Робертсон принимает в свой отряд только самых храбрых и умелых! – зарычал он, охотно принимая подсказку. – Это – капитан, в отряде которой состоит разведчик. Это – капитан, которая взяла себе в адъютанты исследователя. Капитан, которая сломала хребет Четырнадцатой армии!

– Покажитесь, – приказал Даав кустам и ловким прыжком метнулся вперед. Приземлился он уже с винтовкой в руках. – Или умрите!

Кусты оставались безмолвными, но ветки разошлись в стороны от той, что вышла из них, показывая пустые ладони.

– Там находится один раненый, – сказала она, переводя взгляд с разведчика на Нелирикка.

С чувством неизбежности он прочел на ее щеке метку исследователя. Конечно, разве простой пехотинец смог бы пробраться через первую линию охраны, чтобы принести боевую клятву капитану Мири Робертсон? Рядовые не стали бы – они просто не способны – действовать вразрез с приказом. Однако исследователь, как и разведчик, приучен думать за пределами обычного.

Исследователь, как и разведчик, легко может переподчинить себе пехотинца, который будет принимать ее приказы так же безусловно, как и команды любого другого офицера.

– Стойте! – приказал он Дааву, но разведчик уже положил винтовку обратно на землю.

– Я не стреляю в разведчиков, – проговорил он спокойно, по-лиадийски. – Если они не дают мне повода.

Исследователь посмотрела на него с высоты своего роста.

– Никакого повода, – ответила она на неуверенном лиадийском без всякой модальности. – Ранен… мойкомандир. Ранен… – Она беспомощно повела рукой и снова посмотрела на Нелирикка. – Он у врат славы, – договорила она на солдатском.

– Шадиа? – негромко спросил Даав, обращаясь к кустам.

– Здесь, капитан Даав, – ответила из зарослей молодая разведчица, чуть запыхавшийся голос которой звучал в товарищеском тоне. – Он не выглядит образчиком здоровья, по правде говоря.

Наступило молчание, потом – тихий стон. Исследователь дернулась и тут же снова застыла на месте, опустив глаза.

– Велите часовому запросить полевой автомедик, – решительно сказала Шадиа. – Этот человек умирает.

– Нам нужен медик, немедленно, – сказал Клонак часовому. – Там человек ранен и находится в критическом состоянии.

– Мистер, это – икстранские солдаты, а все икстранцы, которые мне в последнее время встречались, хотели умереть! – возразил часовой.

– Но ты должен был заметить, что как раз эти икстранские солдаты хотят жить. Они ведут себя соответствующим образом, они сложили свое оружие, как послушные детки, и ведут себя очень воспитанно – по моим понятиям по крайней мере. – Голос Клонака зазвучал строже. – Вызывай команду «скорой помощи», и быстро. Если вон тот разведчик на дорожке на тебя рассердится, тебе вряд ли понравится.

– Давай-давай, делай из меня пугало, – откликнулся Даав, пока часовой его не слышал за шумом переговорника.

Нелирикк смотрел, как женщина-исследователь морщит лоб, пытаясь уследить за разговором.

– Твоему командиру вызывают медицинскую помощь, – сообщил он ей на языке солдат.

– Да. – Она посмотрела на него с вызовом. – Ты – Нелирикк Исследователь, лейтенант отряда под командованием Мири Робертсон. Ты примешь нашу клятву и примешь отряд от лица капитана?

Нелирикк не сомневался, что капитан – и уж конечно, разведчик – будет рада принять к себе на службу исследователей, и хорошо понимал, какая дилемма скрывается за вопросом женщины. Но он не был вправе принять клятву вместо капитана.

– Не приму, – ответил он, сожалея, что в простом солдатском нет даже такого маленького слова, как «увы».

– В чем проблема?

Это спросил Даав йос-Фелиум, по-прежнему в товарищеской модальности, но взгляд его ярких черных глаз стремительно перебегал с лица исследователя на Нелирикка.

Нелирикк вздохнул.

– Она… они пришли принести клятву и быть… принятыми… в отряд с настоящим капитаном. Это нужно, чтобы их жизнь обрела форму и долг. Мы… медик…

Он растерянно замолчал. Обе брови Даава изумленно взлетели, но он со свойственным разведчикам терпением ждал, пока ему объяснят суть проблемы.

– Это – вопрос культуры, – смог наконец сказать Нелирикк. – Вопрос… должного поведения. Они хотят – должны – принести свою клятву только капитану или тому, кто говорит от ее лица. Я не имею права принимать клятвы от имени капитана. А они не могут ничего принять от врагов.

– А! – Черные глаза заблестели еще ярче. – А ваша собственная клятва – она была принесена семейству йос-Фелиум, не так ли?

– Да.

– Ага. Тогда, полагаю, мы можем найти выход.

Он шагнул к напряженно наблюдавшей за ними икстранке.

– Мне нужно твое имя, – рявкнул он на жутком икстранском.

Она гордо подняла голову.

– Хэзенталл Исследователь.

– Так. – Даав перешел на торговый: – Хэзенталл Исследователь, я предлагаю вам компромисс. Я в родстве с героем капитаном Робертсон. Кровные связи, понимаете?

Она сжала губы и быстро кивнула:

– Понимаю.

– Хорошо. Вы понимаете, что обязанности капитана Робертсон многообразны и включают в себя командование родовым отрядом, генетическим членом которого я являюсь. Имя этого отряда – Семейство йос-Фелиум. Капитан Робертсон приняла клятву Нелирикка Исследователя от имени этого родового отряда. – Он наклонил голову набок. – Вы это понимаете? Я не хочу вас обмануть.

Она снова отрывисто кивнула:

– Я понимаю.

– Превосходно. Теперь слушайте меня внимательно. Обычаи родства позволяют мне принять от вас промежуточную клятву.

Хэзенталл нахмурилась.

– Про… Временную клятву?

– Совершенно верно. Ради жизни вашего командира. Медик, которого сейчас вызвали, – его единственный шанс выжить: Шадиа не бросается словом «умирает». Я, кажется, уже сказал, что не хотел бы видеть гибель разведчиков. Я хочу получить от вас клятву, что вы и все, кто вам принадлежит, будут служить семейству йос-Фелиум в лице Даава йос-Фелиума (это – я). Я, в свою очередь, поклянусь вам, что приведу вас непосредственно к капитану Робертсон, чтобы она могла вынести суждение, как положено капитану, ради блага всего отряда.

Он замолчал, возможно, в ожидании вопросов. Хэзенталл молчала.

– Период действия вашей клятвы, – добавил Даав, – будет окончен тогда, когда капитан вынесет свое решение. Вы можете согласиться на это?

Молчание было долгим. Нелирикк увидел, как исследователь сузила глаза, словно мысленно взвешивая предложенную ей клятву и выискивая в ней подвох, в существовании которого она не сомневалась.

Нелирикк мог бы указать ей на двусмысленность в отношении предложенного срока окончания действия клятвы, но в интересах отряда было принять на службу новых исследователей, если это возможно, и потому он держал язык за зубами.

Наконец исследователь Хэзенталл снова отрывисто кивнула.

– Мы имеем право дать и сдержать такую клятву.

– Великолепно. – Даав поманил к ним терпеливо дожидающегося рядового. – Объясните ему ситуацию. – Он бросил быстрый взгляд на Нелирикка. – Пожалуйста, помогите ей, лейтенант.

– Да, разведчик.

Нелирикк слегка поклонился и шагнул к Хэзенталл Исследователю.

Вдалеке послышался быстро нарастающий треск старенького мотора.

Литаксин

Дом Клана Эроб

– … благословенной Матери мы остались целыми и невредимыми, – говорила Присцилла.

Прием был удивительно хорошим, если учесть, что планетарную сеть, уничтоженную икстранцами, восстановили подручными средствами. Возможность слышать голос своей спутницы жизни после этих долгих и полных событиями дней разлуки была несказанной радостью. И все же Шан печально подумал, что настоящим блаженством было бы увидеть ее лицо, запустить пальцы в кудрявые черные волосы, погладить нежную щеку, прижаться губами.

– Шан?

Он встряхнулся.

«Постарайся же не быть таким невежей, Шан! – сказал он себе. – Неужели ты будешь отвергать ее голос потому, что не можешь получить остального?»

– Прости меня, Присцилла, я был заворожен мысленной картиной того, как вы, доблестные воины, зажав ножи в зубах…

– Шан!..

– Присцилла, право же, тебе нужно проводить с моей сестрой меньше времени, – очень серьезно сказал он. – Ты совершенно безупречно передала ее интонацию.

В своем корабле, высоко на орбите вокруг Литаксина, она рассмеялась. Шан, сидя за рабочим столом в гостевой комнате, предоставленной ему Кланом Эроб, иронично улыбнулся и погладил пластиковое лицо комма.

– Давай составим план твоего пребывания на планете, – предложил он. – Вылетай прямо сейчас, и я приду в космопорт тебя встретить…

Луч секунду гудел пустотой, а потом принес ему вздох Присциллы.

– Любимый, ты ведь понимаешь, что мне необходимо остаться с кораблем. Рен Зел вполне справляется со своими обязанностями, но…

– Но Рен Зел не принадлежит к Клану Корвал, – договорил он, не хуже ее зная все требования момента. – Горди, конечно, принадлежит к Клану Корвал и к тому же насчитывает уже целых девятнадцать стандартных лет. Ему еще года-другого не хватает, чтобы принять командование кораблем на орбите около планеты, которая только что пережила войну.

— Верно, – сказала она, и ее тихий голос заполнил расстояние, которое их разделяло. – А ты не можешь оставить Мири и Вал Кона, когда они так больны.

– Мири вышла из капсулы! – сообщил он, внезапно вспомнив, что еще не сказал Присцилле об этом. – Конечно, сил у нее – как у новорожденного котенка. Вал Кон…

У него перехватило дыхание, и он покачал головой, как будто она могла его видеть.

– Техники по-прежнему считают, что у него останутся… дефекты?

– Дефекты! – Он невесело ухмыльнулся. – Да, они действительно так считают, и это с их стороны очень недоброжелательно, если правду сказать.

– Я с тобой согласна, – нежно отозвалась она. – Я… когда он выйдет из капсулы и будут сделаны оценки, то, может быть…

Неожиданно у него на поясе запищал переносной комм. Шан вздрогнул, выругался и нажал кнопку приема.

– Минутку, Присцилла… Йос-Галан! – рявкнул он в комм.

– Шан… лорд йос-Галан… это Элис Тайазан. Я нахожусь в палате для выздоравливающих с моей кузиной Мири и двумя стайными черепахами, которые ей братья.

«Ну конечно, – подумал Шан. – Тут не хватало только двух с половиной метровых черепах».

– Как это приятно всем нам, право же. Я немедленно спущусь, чтобы…

– Их Премудрости, – прервала его Элис, демонстрируя очаровательное пренебрежение к его высокому положению, – Их Премудрости говорят, что песни машин вредят моей кузине, вашей сестре. Они говорят, что автоврач, возможно, не дает Вал Кону… лорду йос-Фелиуму… полностью поправиться. Медтехник… – Она помолчала: видимо, решила, что он и сам в состоянии оценить эмоциональное состояние медтехника, и стремительно закончила: – Кузина Мири велела привести вас сюда.

Последние три слова были произнесены на земном и так похоже на интонацию самой Мири, что Шан невольно улыбнулся, несмотря на то что сердце у него заныло.

– Минутку, – попросил он Элис, нажимая кнопку отключения приема и поворачиваясь к настольному комму. – Присцилла?

Она медленно ответила:

– Есть вероятность, что ритмы механизмов мешают полному выздоровлению. Подобные случаи известны. Хотя и не часто встречаются. – Она секунду помолчала, а потом выпалила: – Кто знает, что может им повредить? Они соединены, умом и душой, этим… строением… И они настолько же не просто люди, как… как стайные черепахи! Нет, – уточнила она уже спокойнее. – Они больше люди, чем стайные черепахи. А черепахи могут иметь истинное зрение… для своих сородичей.