Текст книги "Хаос и порядок. Прыжок в безумие"

Кроме того, полиция может приставить кого-либо следить за Энгусом. Раньше этой работой занимался Майлс. Теперь, когда «Труба» потеряла контакт с Департаментом полиции, вероятных кандидатов на вакантное место нет. Никто на борту не знает кода доступа, чтобы подчинить Энгуса.

Итак, остается только одно предположение. Чтобы до некоторых пор сохранить Энгусу жизнь, полиция позволит ему действовать по своему усмотрению, пока у них не появится новая возможность поставить на место Майлса нового провокатора. Но раз так, им придется позволить ему принимать все больше и больше самостоятельных решений, а тогда брешь несогласованности между тем, что он делает, и его изначальной программой будет увеличиваться. Со временем эта брешь станет настолько большой, что позволит ему ускользнуть.

Казалось, переполненный всевозможными сценариями будущих событий мозг Энгуса вот-вот взорвется, как термоядерный генератор «Купюры». Ремни безопасности кресла, где сидел Энгус, были отстегнуты. От сильнейшего удара его голова пришла в столкновение с панелью управления. Резкая боль ослепила Термопайла; на лице, растянувшись от левого виска до щеки, зияла рваная рана. Второй удар пришелся ниже левой лопатки, бросив Энгуса на пол.

В доли секунды в мозгу Энгуса открылось окно с изображением информации о полученных повреждениях. Защита его компьютера поглотила основную часть энергии второго удара, – спина Энгуса с честью выдержала сильнейший удар. Однако первый удар оставил кровавое месиво на его голове, раскроил затылочную часть черепа и достиг мозга. Еще один подобный удар уничтожил бы Энгуса. Болевой шок мог убить Энгуса прямо сейчас. Непереносимая боль в голове – вот и все, что он сейчас чувствовал.

Как сообщал компьютер, Энгуса ударили по голове сзади. Теперь же нападавший двигался, огибая кресло, чтобы подобраться к своей жертве. Причем двигался быстро. В доли секунды зонные имплантаты уняли боль, зарядив мышцы Энгуса, словно аккумуляторы. Его рецепторы ожили.

Энгус как раз вовремя перевернулся на спину, чтобы заметить бросившегося на него Ника. Именно так «Мечта капитана» атаковала «Затишье» – неожиданно и безжалостно.

Отчаяние и ярость исказили лицо Ника. Шрамы – будто черные слезы, струившиеся из глаз. Вверх взметнулся гаечный ключ. Должно быть, Ник нашел его в одном из ящиков с инструментом.

– Получай, сукин сын, – взревел Ник, нанося сокрушительный удар. – Побывай в моей шкуре!

Энгус, выбросив руку, перехватил гаечный ключ в нескольких сантиметрах от своей головы. Второй руки Энгусу не потребовалось. Несмотря на силу удара, гаечный ключ остановился, словно наскочил на неприступную стену. Инерция удара вывела Ника из равновесия, и он всем телом обрушился на Энгуса. Но тот был значительно сильнее Ника. Кроме того, вмонтированные в скелет ребра жесткости усиливали связки.

Управляемая микропроцессорами реакция Термопайла была молниеносной.

Разворотом плеч и движением кисти Энгус двинул ключом Саккорсо в ухо. Тот ничком повалился на палубу. Тут же попытался отползти, но был слишком слаб, чтобы удалиться на безопасное расстояние. Руки отказывались слушаться. Ник не смог даже приподняться и только разбил лицо об пол.

Тем временем Термопайл поднялся на ноги и приблизился к Нику. Энгус жаждал мести. Кровь кипела в жилах. Он бы отдал все, лишь бы шея Ника оказалась в его стальных руках – для них она не прочнее трости. Но зонные имплантаты не позволили этого. Энгусу лишь оставалось дрожать от ярости и немой боли, стоя над Ником.

– Идиот!

Слова – единственное, что было позволено Энгусу. Большинство из них были похожи на рычание, остальные вырывались с криком и эхом разносились по мостику.

– Глупо! Думаешь, сможешь выжить без меня? Ты, Мика, или Морн, или кто другой на борту? – неистовые повороты его головы разбрызгивали кровь, струившуюся из раны. – Я блокировал мостик собственными кодами, которые вам не по зубам. Вы в глубине амнионского космоса. Без меня вам суждено плутать по космосу, пока не сгниете!

Наконец, Ник сумел кое-как подняться на четвереньки.

– Я знаю, – пробормотал он, словно во сне. – Я поступил действительно глупо. Но я не пойму, зачем… – Покачиваясь на коленях, Ник посмотрел на Энгуса, – … зачем ты все это делаешь. – Казалось, измученный собственными переживаниями и полученными ранами, Ник разговаривает сам с собой. – В том, что ты делаешь, нет никакого смысла.

Программа Энгуса запрещала ему убивать. С другой стороны, она давала ему некоторую свободу. Мягко, но быстро, словно змея, рука Энгуса метнулась вперед, ухватив Ника за грудки. Через секунду Ник, задыхаясь, болтался в воздухе. Впрочем, он не сопротивлялся. Кровь хлынула в лицо. От недостатка кислорода руки стали как ватные.

Отлично. Тяжкие испытания, обрушившиеся на него с тех пор, как на борту «Мечты капитана» появилась Морн, возможно, довели его до умопомешательства, но он по-прежнему способен учиться, если уроки читались громко и настойчиво.

– Назови мне хоть одну причину, – прохрипел Энгус, – по которой я должен перед тобой объясняться. Почему я должен тебе что-то говорить сверх того, что я хочу сказать по своему усмотрению?

Теряя сознание от недостатка воздуха, Ник лишь покачал головой.

– Так-то лучше, – заметил Энгус и с явным сожалением разжал руку.

Ник повалился на палубу. Судорожно втянув в себя воздух, он затих. Неожиданно сердцебиение Энгуса участилось, стало трудно дышать. Информация с электронного окна в его мозгу стала поступать непосредственно на глазной нерв, требуя внимания Энгуса. Повреждения его черепа оказались серьезными. Если бы Энгус чувствовал боль, он бы немедленно потерял сознание. Необходимо срочно отправляться в лазарет.

Подавляя страх, Энгус повернулся в сторону командного пульта. К счастью, руки Энгуса не дрожали, – позаботилась встроенная электроника. Введя в корабельный компьютер несколько команд, Энгус вновь включил внутреннюю связь. Он не знал, кто в какой каюте находится, да это было и неважно.

– Внимание всем, – отрывисто проговорил Энгус. – В течение ближайших восьми часов мы будем в относительной безопасности. Мика! Дэйвис! Вы нужны на мостике. Не спускайте с Ника глаз. Он только что пытался меня убить. Будь он хоть чуть-чуть удачливее, вы все сейчас были бы мертвы.

Почему бы не связать сукиного сына, не заткнуть ему кляпом рот и не запереть? Потому что программа этого не позволяет. Даже сейчас Ник защищен своей причастностью к работе Бюро по сбору информации.

– Предоставляю вам свободу действий, – добавил Энгус– Меня же на время оставьте в покое. – С этими словами Энгус хотел отключить связь, но в последний момент передумал. – Дэйвис, – продолжал он более спокойно, – если хочешь, разбуди Морн, а нет – дай ей поспать. Похоже, сон ей на пользу.

Энгусу оставалось только догадываться, через какие испытания прошла Морн на борту «Мечты капитана», не говоря уже о секторе Амниона, однако совершенно очевидно – ей нужно нечто большее, чем сон, чтобы избавиться от последствий того, что с ней сотворил Ник.

Энгус жаждал выздоровления Морн. Когда-то она принадлежала ему. В его власти было унижать или превозносить ее. Она навсегда осталась в его сердце. И он еще надеется…

Нет! Выругавшись, Энгус одернул себя. Надеяться опасно. Его жизнь – тому подтверждение. Однако тогда, в суматохе приготовлений к выполнению текущего задания, он забыл об этом правиле. И вот опять. Будто что-то подтолкнуло его в сторону надежды из глубины его электронных схем. Ник не смог бы насмехаться над ним, не смог бы подкрасться сзади и нанести удар, если бы Энгус не посмел позволить себе надеяться. Страх всегда сохранял ему жизнь. Герои погибают. Выживают только трусы.

Заставив себя мысленно замкнуться на полученном ранении, – словно оно не было следствием его грез и надежд, – Энгус поднялся по трапу и направился к корабельному лазарету.

Дэйвис

Когда наконец Энгус ответил по внутренней связи, Дэйвис накалился как маршевый двигатель. Впрочем, Дэйвису было не привыкать. Возбужденное состояние эндокринной системы, которое его организм, развиваясь в утробе Морн, научился воспринимать как норму, держало нервы в напряжении, а сердце заставляло учащенно биться. И все-таки, когда Дэйвис услышал голос Энгуса, пламя у него внутри разгорелось еще сильнее.

Какое-то время назад, – может быть, прошло всего полчаса, – он доставил Морн с мостика в первую же попавшуюся каюту. Возможно, каюта когда-то принадлежала Энгусу. Единственное, что Дэйвис знал об этой каюте наверняка, это то, что ею однажды пользовался Майлс Тэвернер. Впрочем, наплевать. В каюте было все необходимое: две койки со специальным оборудованием, защищающем от перегрузок. Постепенно, – поскольку к Дэйвису возвращалось все больше воспоминаний Морн, – он научился обращаться с пультом управления ее зонным имплантатом; мог бы даже нажимать кнопки с закрытыми глазами. Уложив спящую Морн в койку, Дэйвис лег в другую и стал ждать своей участи.

Дэйвис давно уже потерял счет времени. Слишком много часов провел он вот так, ожидая решения своей судьбы другими людьми. Дни слились для него в одно бесконечное безразличие. В каком-то смысле прошлое Морн было ему ближе, чем собственное настоящее. И все же, когда на «Трубе» вновь возросли перегрузки, Дэйвис был рад, что ремни безопасности не позволили ему разбить голову о переборки каюты.

Когда корабль, наконец, вышел на заданный курс, когда исчезли перегрузки и нормализовалась внутренняя гравитация, Дэйвиса стали мучить вопросы. Он терпел, сколько мог, затем выскользнул из койки и попытался связаться с Энгусом.

Энгус не ответил, – внутренняя связь вдруг просто перестала функционировать. Этот факт не внес в состояние Дэйвиса какого-то разнообразия. Будь то «Мечта капитана», «Купюра» или «Труба», с ним везде обращались одинаково плохо. На всякий случай Дэйвис вернулся в койку и застегнул ремни безопасности. А что еще он мог предпринять?

Затем по внутренней связи вновь раздался сигнал вызова. Энгус. Наконец-то!

– Внимание всем. – Энгус говорил так, словно едва сдерживал боль. – В течение ближайших восьми часов мы будем в относительной безопасности. Мика, Дэйвис, вы нужны на мостике. Не спускайте с Ника глаз. Он только что пытался меня убить. Будь он хоть чуть-чуть удачливее, вы все сейчас были бы мертвы. Предоставляю вам свободу действий. Меня же на время оставьте в покое. – Энгус помолчал, но потом более спокойным тоном добавил: – Дэйвис, если хочешь, разбуди Морн, а нет – дай ей поспать. Похоже, сон ей на пользу.

Дэйвис встрепенулся. В одночасье вопросов стало еще больше. Вскочил с койки. К черту страховку! Надо больше двигаться. «Мы будем в относительной безопасности». Что значит «в относительной»? «В течение ближайших восьми часов». Откуда Энгус взял эту цифру? «Он только что пытался меня убить». О какой безопасности может идти речь, если Саккорсо на борту?

Повернувшись к Морн, Дэйвис застыл на месте. Все вопросы, касавшиеся жизни и смерти, отошли на второй план, когда Дэйвис увидел изможденное лицо Морн, искаженное мучившими ее кошмарами.

Непохоже, чтобы сон был ей «на пользу», – слишком он короток. Скорее, ей требовался консилиум врачей и психотерапевтов, а также полный покой – месяцы отдыха и лечения.

С тех пор как Дэйвис видел Морн в родильной лаборатории Амниона, где его подвергли принудительному развитию, Морн похудела не слишком сильно. Тем не менее она выглядела ослабевшей и истощенной, словно напряжение и злоупотребление зонным имплантатом опустошили ее внутренние резервы. Глаза Морн глубоко впали; глазные впадины зияли, словно раны. Волосы спутались, но было видно, что отдельные участки ее головы оставались голыми, словно Морн прошла неудачный курс химиотерапии. Несмотря на то что она была закутана в одеяло, ее вялые губы дрожали, словно от холода. Но, может быть, зонный имплантат просто не в силах защитить ее от кошмаров? Когда-то Морн была красивой женщиной. Сейчас она была похожа на живую мумию.

Морн – мать Дэйвиса. Фактически все, что он знал о себе, исходило от Морн. Его прошлое и весь его опыт принадлежали ей. Но состояние Морн – свидетельство того, что она отдала все во имя жизни Дэйвиса. Она испытала на себе действие амнионских мутагенов и жестокость Ника. Ради Дэйвиса она перенесла все тяготы на борту «Мечты капитана» и подвергла себя риску, вновь оказавшись в руках Энгуса Термопайла. И у него, Дэйвиса Хайленда, теперь находится прибор, управляющий ею.

У Дэйвиса не было времени подойти к матери и оказать ей помощь. Необходимо помочь Мике утихомирить Ника. Да и чем он может помочь матери?

Раздался стук в дверь.

– Идем, Дэйвис! – послышался голос Мики Васак, приглушенный толщиной переборок. – Если мы не остановим ублюдка, этого не сделает никто!

Пламя отчаяния стало разрастаться в груди Дэйвиса.

– Позаботься о Морн, Дэйвис! – вдруг раздался голос Сиба Макерна. – Я сам помогу Мике. У меня пистолет.

Дэйвис почувствовал неожиданное облегчение.

– Я буду через минуту, – ответил он, неуверенный, слышат ли его Мика и Сиб.

Сжав в руке пульт управления зонным имплантататом, он повернулся к Морн.

Когда-то она, спровоцированная Энгусом, совершила преступление. Дэйвис вспомнил насилие, которому подвергалась Морн, и неприкрытую похоть Энгуса. Дэйвиса затошнило – подобные воспоминания вызывали тошноту каждый раз. Именно Энгус внедрил в Морн электрод, приведший ее к болезни.

Однако затем Морн заключила с Термопайлом сделку, и он отдал ей прибор, сделавший ее одновременно и сверх-, и недочеловеком. Вместо того чтобы искать помощи службы безопасности Рудной станции и полиции, она продала душу, чтобы заполучить над собой ту власть, которую имел над ней Энгус.

К Дэйвису перешли чувства и мысли Морн, но он не унаследовал ее зависимости от имплантата. Точнее, он попросту не знал, от чего зависел сам, не ведал о запрограммированной потребности своего организма в таком неимоверном количестве норадреналина, серотонина и эндорфинов, которое было бы пагубным для обычного человека.

Теперь он должен отнести Морн в лазарет; запрограммировать кибернетические системы для удаления электрода из ее головы. Затем он должен помочь ей пережить последствия привыкания к имплантату. Морн справится, она сильная. Даже такая серьезная болезнь ей по плечу.

Кроме того, он должен сдать ее полиции. Морн не накажут. В полиции учтут обстоятельства, смягчающие ее вину. Ей предоставят возможность реабилитироваться, ведь Морн не только заслужила такую возможность, но и нуждается в ней.

Затем он должен арестовать Энгуса. Да, Ник сказал, что Энгус работает на полицию, а тот, хотя и косвенно, подтвердил этот факт, заявив, что его бывший напарник, Майлс Тэвернер, полицейский сексот. Однако данное обстоятельство не оправдывает Энгуса. Дэйвис должен сдать его в руки полиции, чтобы там увидели, какого негодяя и насильника они выбрали для выполнения своего задания.

Губы Морн по-прежнему дрожали, силясь сквозь сон и страдания произнести имя Дэйвиса. Веки вздрагивали, словно моля о чем-то. Глядя на Морн, Дэйвис вдруг осознал, что он не может, не в состоянии сделать того, что хотел. Не потому, что Энгус контролирует корабль и жизни всех находящихся на борту, а по другим совершенно причинам.

Морн – его мать, его сознание. Во имя него она совершала подвиги и прошла через все круги ада. Насколько Дэйвис понимал, Морн завоевала право выбирать собственную судьбу. А Энгус – его отец. Энгус спас его от Билла, отбил у Ника, сделал все возможное для сохранения жизни Дэйвиса. Независимо от того, что об этом скажет полиция или закон, Дэйвис в долгу у Энгуса.

Неожиданно раздался сигнал вызова по внутренней связи.

– Дэйвис, – послышался напряженный голос Мики. – Тебе стоит здесь появиться. Если я расскажу, не поверишь. Приходи, посмотри сам.

«Так тому и быть», – подумал Дэйвис, глядя на Морн. – «Пусть Морн и Энгус сами решают свою судьбу. Не буду им мешать».

Странная грусть вдруг охватила Дэйвиса. Он нажал кнопку и отключил имплантат. Затем, мягко высвободив руку Морн из-под одеяла, он нежно вложил в нее пульт управления и вновь засунул руку под одеяло. К горлу подкатил комок. Сглотнув, Дэйвис двинулся к выходу.

– Дэйвис…

Морн проснулась быстрее, чем можно было предполагать. Ее хриплый голос выдавал степень накопленной ею усталости и пережитого страха.

Дэйвис печально и, вместе с тем вдруг испытав свойственный его отцу страх, обернулся. Морн с трудом сфокусировала на нем взгляд.

– Где мы? – с видимым усилием спросила она.

– Не знаю. – Неожиданно Дэйвис испытал то чувство, которое испытывают дети, когда хотят броситься в объятия матери, почувствовать ее ласку и поделиться своей. – Как раз собираюсь узнать.

Дрожа от слабости, Морн оперлась на локоть.

– Возьми меня с собой, – прохрипела она.

– Тебе необходим отдых, – возразил Дэйвис. – Ты столько натерпелась… Выспись. Где бы мы ни были, мы пробудем здесь какое-то время.

Морн покачала головой. Несколько секунд голова продолжала качаться, словно Морн была не в силах ее остановить.

– Мне необходимо знать, что задумал Энгус, – ее голос напоминал шорох листьев. – Я ему не доверяю. Не могу. – Морн запнулась и закрыла глаза, словно читая молитву, затем заставила себя снова их открыть. – Нельзя позволить ему принимать решения самостоятельно.

Морн сделала слабую попытку выбраться из койки. Дэйвис бросился на помощь, но потом остановился. Как больно смотреть на ее слабость. Может быть, если ей не помогать, она окончательно выбьется из сил и останется в койке.

Высвободив из-под одеяла руки, Морн обнаружила в них пульт управления.

– О, Дэйвис!

Вдруг слезы покатились по щекам Морн. Притянув пульт управления к груди, она сжалась в комок, словно боясь вновь расстаться с прибором. Дэйвис не мог смотреть на Морн спокойно. Вспышка ненависти и желание покончить с Энгусом, Ником и людьми, им подобными, вдруг обожгла его изнутри. Дэйвис подошел к койке и, отстегнув одеяло, поднял Морн на руки, удерживая ее в вертикальном положении до тех пор пока она, хоть и неуверенно, но не встала на ноги.

Дэйвис ожидал, что она активизирует свой зонный имплантат, но этого не произошло. Морн лишь минуту или две прижимала пульт к груди, а затем опустила его в карман.

– О, Дэйвис, – сквозь слезы повторила она. – Что он с тобой сделал?

Морн – сознание Дэйвиса. Он прекрасно понимает, о ком она спрашивает.

– Ничего, – преодолевая спазм в горле, ответил Дэйвис. – Я все помню. Он со мной ничего не сделал. – Сейчас в Дэйвисе говорила преданность, несмотря на преступления, которые Энгус совершил против Морн. – Он меня спас. Спас от Билла. Правда, не знаю – как? Он доставил меня на корабль и защитил от Ника. А еще заставил его, а также Мику, Сиро, Сиба и Вектора помочь нам спасти тебя. Но что он собирается предпринять теперь, мне неизвестно. А меня он и пальцем не трогает.

Морн одной рукой схватила Дэйвиса за локоть, другой – вытерла с глаз слезы.

– Я рада, – тихо пробормотала она. Казалось, ее слова долетают откуда-то издалека. – Я ничего не понимаю, но я рада.

Вновь раздался сигнал вызова по внутренней связи. На этот раз говорил Сиб.

– Дэйвис, здесь Вектор. Ник ничего не предпринимает, но Вектор держит его на прицеле. А Салага все со своей электрошоковой дубинкой. Если хочешь, я побуду с Морн, а ты можешь прийти на мостик.

Дэйвис вопросительно посмотрел на Морн. Та кивнула. Казалось, теперь она держалась на ногах более уверенно. Дэйвис подошел к переговорному устройству и включил связь.

– Она проснулась. Мы придем вместе.

– Хорошо, – вклинился голос Мики. – Нам надо поговорить.

Не ответив, Дэйвис отключился.

– Ты готова?

Морн подняла на Дэйвиса взгляд и сделала шаг навстречу.

Испугавшись, что Морн упадет, Дэйвис было протянул ей руки, но она сумела удержаться на ногах до его подхода. Трясущимися пальцами Морн дотронулись до синяков и ссадин на лице Дэйвиса, свидетельств побоев Ника.

– Не могла поверить… – через силу проговорила она. – Не могла поверить, что ты в безопасности, хотя мне и говорили. И только когда я услышала твой голос… Потом ты снял шлем, и я увидела кровоподтеки. Подумала, Энгус постарался, но ты говоришь, он и пальцем тебя не тронул.

Дэйвис смутно вспомнил, что когда-то она была не в состоянии произнести имя Энгуса. Но где-то между пленением Дэйвиса и его освобождением ее восприятие Термопайла претерпело изменения.

– Кто же тебя избил?

– Ник, – коротко ответил Дэйвис. Затем, поскольку считал себя обязанным сказать матери правду, добавил: – Правда, я сам дал повод. Встал у него на пути. Я понимал, Ник лукавит, а Энгус – нет. Энгус не знал, что Ник уже продал тебя Амниону.

Морн, закусив губу, снова неопределенно кивнула.

– Понятно… Но я помню кое-что еще. Когда ты вернулся на корабль и направился к мостику, в твоем облике было что-то необычное… – Морн опустила глаза, но затем вновь посмотрела на Дэйвиса. – Ты как будто чем-то гордился. Не могу вспомнить, с чем это было связано. Чем же ты был горд? Какими-то своими поступками?

Гордился? Дэйвис терялся в догадках. Что-то такое вертится в голове, но вот что?

Ну конечно же!

– Мне трудно объяснить. Меня допрашивал Билл. Несколько раз. Пытался выяснить, что я знаю, и определиться, кому меня продать. Впрочем, я ничего не знал. Считал, мне конец, как только Билл окончательно решит, что со мной делать. Мне пришлось лгать. Чтобы запутать Билла, я придумывал разные истории о тебе с Ником. – Дэйвис пожал плечами. – Сработало. Я не знал истинного положения дел, но так правдоподобно отвечал на вопросы, что Билл не мог не принять их в расчет. Действуй я иначе, ты бы меня больше не увидела. Билл бы меня продал, и Энгусу бы меня не спасти… Когда я, наконец, узнал правду, когда понял, что моя уловка сработала, я почувствовал прилив гордости.

Дэйвис не сказал всей правды. Он не сказал, что был горд и за Энгуса, и за его поступки; горд за то, что его отец – сверхчеловек. Впрочем, подобные чувства посещали Дэйвиса только тогда, когда его мысли не были заняты Морн или преступлениями Термопайла. Кроме того, они казались ему столь странными и непростительными, что он не мог заставить себя объявить о них вслух.

Морн заморгала, словно вновь собираясь заплакать.

– И какие же истории ты придумывал?

На этот вопрос Дэйвису было ответить легче, чем на другие.

– Сначала, – ответил он, – я сказал Биллу, что вы с Ником заодно и работаете на полицию. Таким образом, я ему внушил мысль не отдавать меня в руки Саккорсо. Кроме того, я хотел, чтобы Билл думал, будто я представляю какую-то ценность, – тогда бы он попридержал меня и не стал бы продавать Амниону… Потом мне пришлось заставить Билла думать, что игра идет по-крупному и отдавать меня рано. Я сообщил ему, что у тебя и Ника есть противомутагенная вакцина.

Зрачки Морн расширились.

– Но ты, конечно, не мог знать наверняка?

Дэйвис покачал головой. Морн слабо улыбнулась.

– Молодец. Я тоже тобой горжусь.

Дэйвис улыбнулся в ответ. Морн довольна, а значит, долой страх. Морн прикрыла глаза, словно придя в умиление от простодушной реакции Дэйвиса. Но когда она снова посмотрела на сына, улыбки как не бывало. Похоже, она готова действовать.

– Думаю, я готова, – пробормотала она. – Идем. Надо узнать, где мы находимся.

Дэйвис также почувствовал потребность в действии, хотя всего несколько секунд назад он испытывал совсем другие желания. Взяв Морн под руку, он отпер дверь каюты.