Текст книги "Прыжок в конфликт. Правдивая история"

Стивен Дональдсон
Прыжок в конфликт. Правдивая история

Глава 1

Большинство завсегдатаев заведения Маллориса в Дельта-секторе, состоящего из бара и меблированных комнат, даже понятия не имели о том, что же произошло на самом деле. По их разумению, случившееся было лишь очередным проявлением животных инстинктов, человеческого вожделения, толкнувшего мужчину и женщину в объятия друг к другу. Подобное было понятно всем. Многие были знакомы с животной страстью на собственном опыте или по крайней мере мечтали о таком сильном чувстве и могли это понять. Единственным необычным обстоятельством в данном случае непреодолимого влечения полов было то, что действие разворачивалось у всех на глазах. Но только единицы знали про эту историю еще кое-что.

На Дельсеке было не принято совать нос в чужие дела. Любопытствующие люди там не приживались, и это в значительной степени отличало эту половину станции Объединенных Добывающих Компаний от диаметрально противоположной – Альфа-сектора, прибежища интеллектуалов, законников и заправил бизнеса. Странствующие вольные старатели, проштрафившиеся пилоты, пьяницы и мечтатели всех мастей, люди не принятые или изгнанные с Альфы, убеждались во вреде любопытства каждый по-своему, но бесповоротно и навсегда. Все старались побольше быть себе на уме, не появляться в неправильных местах в неподходящее время, не задавать не тех вопросов и не замечать ненужных вещей, происходящих не так, как надо. Неприятности не были нужны никому.

Для них случившееся было крайне тривиальным.

Все началось с того, что Морн Хайланд появилась у Маллориса на пару с Ангусом Фермопилом.

Они не могли не привлечь всеобщее внимание хотя бы потому, что абсолютно во всем, на сто процентов отличались друг от друга. Она была одета в поношенный и грязный комбинезон с чужого плеча, похоже, украденный из чьего-то шкафчика в раздевалке, но при всем при этом была потрясающей женщиной, с телом, вызывающим томные стоны у пьяниц, и бледным, изысканно прекрасным лицом, заставляющим трепетать сердца мечтателей. В противоположность ей, ее спутник был чернявым неприятным типом с отвратительным характером, самым отвратительным из тех, кто когда-либо швартовал свои корабли к Станции. Он был смугл и массивен. Носил густые бакенбарды и лицом чем-то напоминал рептилию. Мощные руки и кривые ноги крепились к кряжистому, тугому телу, преисполненному злобой и желчью.

Никто не знал, как ему удается управлять, а тем более причаливать к Станции свой корабль – ржавую жестянку невероятно длинной и неуклюжей конструкции. Как утверждала молва, а внешний облик и поведение на людях Ангуса отлично подтверждали это, он был скор на расправу как со своими врагами, так и с компаньонами. Большую их часть находили убитыми или умершими от истощения и жажды запертыми или не находили вовсе.

Все соглашались с тем, что сам он тоже должен кончить тем же: либо получив заряд в спину, либо заживо сгнив в заключении.

Смотреть на Морн и Ангуса было одновременно и интересно, и жутко. Она неотрывно следовала за ним и повиновалась во всем, имея при этом выражение крайней степени отвращения на лице, а он – обращался с ней как с наложницей или, хуже того, рабыней, торжествующе полыхая во все стороны взглядами желтых диких глаз. Внешний вид пары распалял воображение. «Если бы я смог отнять ее у него! Если бы она была моей!» Окружающие просто ели их глазами. Но все это было лишь прелюдией к нашей истории.

Ни для кого не было неожиданностью, что ее тело и мужественное тело Ника Саккорсо мгновенно, как только они впервые заметили друг друга, соединили невидимые нити почти осязаемых токов.

По ряду причин Ник Саккорсо относился к наиболее выдающимся личностям Дельсека. У него был собственный корабль, юркий небольшой фрегат с прыжковым двигателем и опытным экипажем. Он считался пиратом, но в рассказах о нем не было и следа кровожадности, а в большой степени превозносилась его смелость и удачливость. Врожденная притягательность помогала ему подчинять себе мужчин и покорять женщин. Единственным минусом в его облике красавчика-кавалера были шрамы на лице, прямо под глазами, выразительно отражающие перемены настроения Ника и наливающиеся темной кровью, если Ник видел нечто, что страстно хотел иметь. Кое-кто болтал о том, что, дескать, эти шрамы Ник сделал себе сам, для пущего эффекта. Однако это можно было запросто отнести к слюнявой и завистливой трепотне, так как во все времена никто лучше таких людей, как Ник, не подходил для язвительных и самых фантастических сплетен.

На самом же деле он заработал свои отметины много лет назад, когда первый и последний раз в жизни позволил кому-то взять над собой верх. Раны на лице имели целью подпортить внешность горделивому и высокомерному выскочке, проучить его, и были нанесены одной женщиной, не посчитавшей его заслуживающим смерти.

Тот случай пошел ему на пользу и многому научил. Научил не давать себя в обиду, просчитывать варианты и выбирать тот, где преимущество без сомнений было на его стороне. Он научился терпению и осторожности, способности выжидать и действовать только тогда, когда контроль над ситуацией был в его руках. В общем, обычное дело.

После роковой встречи Ника и Морн у Маллориса люди из экипажа его корабля рассказывали о том, что они никогда еще не видели, чтобы шрамы у их капитана были такими темными. Но и ее бледная краса незамедлительно рванулась к нему, по причине вожделения ли или отчаяния, неизвестно, но глаза ее сияли как никогда в компании Ангуса Фермопила. Единственной удивительной вещью было то, что никаких телодвижений ни с той, ни с другой стороны при этом не последовало. Наэлектризованность пространства между их плотью была столь сильной, что повергла некоторых свидетелей этой сцены в смущение, так как им стало казаться, что Морн и Ник скинут с себя одежду и бросятся друг к другу прямо в баре.

Никто так и не понял, что же удержало их от этого. Она, несомненно, была загадкой. Но Ник никогда не имел репутации сдержанного с дамами парня.

Однако примерно через две недели то, что, как все знали, должно было случиться, случилось. Полиция Компаний ворвалась к Маллорису и одела на Ангуса Фермопила наручники, обвинив его в преступлении, достаточно тяжком, чтобы дать основания для ареста даже на Дельсеке. Никто и глазом не успел моргнуть, как Морн Хайланд уже стояла рядом с Ником. Так же неожиданно после этого они исчезли. Мужчина и женщина. Обычное дело. Обоюдное желание толкнуло их друг к другу, и она бросила Ангуса. Причем как раз тогда, когда надо. Они исчезли, оставшись предметом для глубокомысленных разговоров среди пьяниц и мечтателей в те ранние часы стандартного станционного дня, когда толстые металлические стены бара кажутся достаточно надежной защитой от безжалостного космического вакуума и безумства прыжков в межпланетном пространстве.

Ангус исчез в казематах Станции, как ему и было предсказано.

Но это еще не была сама история.

Глава 2

Следует, однако, отметить, что кое-кто из тех, кто обычно держится в тени, знал больше остальных. Вы, наверно, видели таких людей. Они сидят в углах, очень мало пьют и мало курят, хотя стараются это не афишировать. Эти люди знают, где, что и как нужно слушать, какие вопросы задавать, как понимать ответы на них и куда в случае необходимости можно обратиться за дополнительными сведениями. Подсаживаясь со своими стаканами к столикам, терпеливо перенося душную и влажную атмосферу бара Маллориса, бывшей таковой потому, что система очистки воздуха на Дельсеке сроду не работала так как нужно и все потели как в бане, а по темно-коричневому сплаву, покрывающему стены, стекали капли влаги, эти люди сопоставляли, соображали и делали свои выводы.

Люди подобного поведения обычно бывают старше остальных, не очень удачливыми в жизненных обстоятельствах и менее других погруженными в собственный цинизм. Среди них есть бывшие пилоты, оказавшиеся здесь не по причине роковой увлеченности выпивкой и наркотиками или служебной некомпетентности и проступков, что прервало их летную карьеру, а потому, что эта жизнь им была ближе по духу и материальным возможностям. Часть из них были старателями, не способными найти себе работу или просто не желающими сделать это, находящимися здесь по причине любви к сладостному духу чужого успеха и процветания, вкушение которого для них оказалось слаще собственного богатства. В любом случае, была ли Станция их родиной или они были натурализованными ее обитателями, почти все они имели постоянных особых клиентов для своего особого товара или услуг из сферы шепотков и намеков, которым они вели умелый учет.

Когда Морн Хайланд и Ангус Фермопил начали появляться у Маллориса, люди из углов отметили для себя то, насколько невыносимо было ей находиться в обществе этого человека. Не только разговаривать, но даже сидеть поблизости от Ангуса стоило ей видимого внутреннего усилия. Они удивленно прислушивались к глухому, безжизненному тону голоса Морн, присматривались к подавленному настроению молодой леди – вещам, несколько необычным для персоны, проведшей недели или месяцы вдалеке от людей и выпивки. Кроме того, они обратили внимание на то, что Ангус зачем-то постоянно держит левую руку в кармане своего засаленного комбинезона.

В первый же вечер, после того как Ангус принял свою обычную порцию алкоголя и он и его дама удалились, некоторые из этих людей тоже поднялись с мест и покинули бар. Но не для того, чтобы следить за странной парой. Вместо этого они направили свои стопы туда, где могли бы неофициально переговорить с падкими до взяток чиновниками, имеющими доступ к идентификационным файлам компьютеров Компаний.

Собранные там по крупицам сведения сложились в картину, представляющую собой уже нечто более интересное, чем животная страсть в среде обычных человеческих отношений.

Основываясь на различных фактах, они выяснили, по какой причине о Морн Хайланд на Дельсеке прежде ничего не знали. Причина была в том, что до появления у Маллориса Морн никогда не бывала в этой части Станции. Во время всех своих прошлых посещений офисов Компаний она останавливалась на Альсеке.

Она прибывала туда с Земли. Ее семейный независимый бизнес, связанный с перевозкой руды, приносил немалый доход, что позволяло ей и ее родственникам иметь все необходимое для жизни строго по первому разряду, потому что они могли позволить себе это. Совершив прыжок в направлении Станции и пришвартовав свой мощный и высококлассный лайнер-рудовоз, семья Хайланд приобрела лицензию на поиск и разработку месторождений. Оказалось, что они не собираются заниматься скупкой руды, добываемой Компаниями, а, напротив, намеревались направиться в область Пояса астероидов сами. Исходя из того, что они не являлись профессиональными старателями и прежде никогда в районе Пояса не бывали, объяснить их поступок можно было только одним. А именно: они смогли где-то купить или выкрасть координаты астероида, достаточно богатого рудой, чтобы отвлечь их от привычного бизнеса. Они возжелали большего и решили испытать свою судьбу среди острых скал Пояса.

Опять-таки, обычное дело. На Земле цивилизация и политики требовали руду. Без поставок таких предприятий, как Альфа-Дельта станция Объединенных Компаний, ни одно правительство не смогло бы соорудить себе даже вшивого офиса. Основываясь на данных последних социологических исследований, Объединенные Добывающие Компании, корпоративные основатели Станции, являлись единственным власть имущим правительством в освоенном Человеком космосе. Естественным являлось также и то, что каждый космический городок или станция, неважно какого масштаба, порождал как минимум одного честного, лживого или коварного специалиста-продавца карт месторождений Пояса, космической сокровищницы наших дней. Мужчины и женщины, охочие до авантюрного промысла, неизменно приобретали у них «точные» или «секретные» карты, совершали прыжки через пространство, рискуя жизнью и благополучием, в итоге преуспевая, оставаясь ни с чем или погибая.

Но не с такой помпой, как семейство Хайланд. Исходя из того, что они забросили перевозку руды, приносившую им хорошие деньги, и переоборудовали свой лайнер из рудовоза в старательский корабль, становились очевидными две следующие вещи.

Карта у них была.

Карта была настоящей.

В свое время эта новость пронеслась по Альсеку подобно урагану и вызвала немало шума. В противном случае до Дельсека она могла и не дойти. Само собой, она не дошла бы и до Ангуса. Это объяснялось тем, что, как правило, снобы, населяющие Альфу – рудничные бароны, правительственные чиновники, ученые и мошенники высокого полета, в общем – белая кость, – старались никак не соприкасаться, а тем более не делиться сведениями с аборигенами Дельсека. Вполне вероятно, что Ангус Фермопил не был на Альфе ни разу в жизни.

Человеческий характер всегда остается таким, каков он есть, жадность и грубость в нем доминируют. Новость с Альсека могла побудить кое-кого из пиратов и джамперов, захватчиков чужих рудных участков, последовать за кораблем Хайландов, «Повелителем Звезд», после того, как он отчалил от Станции. Однако в свое время, когда пираты и джамперы повадились увязываться за официальными лайнерами Объединенных Компаний и у доков Станции участились все более и более жаркие схватки между кораблями преследователей и преследуемых, руководство Компаний категорически заявило, что будет незамедлительно открывать огонь по всем кораблям, пытающимся преследовать выходящие из доков корабли на протяжении строго оговоренного расстояния. Это обстоятельство способствовало тому, что корабль Хайландов отошел от Станции не только целым и невредимым, но и, на первый взгляд, без всякого сопровождения.

Но удачное начало путешествия было обманчивым. Их попросту обхитрили. Опыта в обращении с Поясом, старательством, пиратами или джамперами Хайланды не имели. В свою очередь Ангус Фермопил разбогател как Крез, не сделав за свою сознательную жизнь ни одного честного движения ни одним пальцем, не делясь при этом добычей ни с партнерами, ни с командой. И корабль Хайландов так никогда и не вернулся обратно.

Но Морн Хайланд вернулась.

Она вернулась вместе с Ангусом, с глухим, почти безжизненным голосом и дрожью тела, вызванной омерзением физической близостью.

Он беспрестанно держал левую руку в кармане комбинезона, как угрозу всеобщему благонравию. Те, кто в силу своей наблюдательности или самоограничения в приеме спиртного, обратил на это внимание, не могли не прийти к само собой разумеющемуся и напрашивающемуся ответу на этот вопрос. Этот ответ как нельзя лучше соответствовал наклонностям и репутации Фермопила и их собственному цинизму.

Не основываясь ни на каких точных данных, эти люди решили, что Ангус ввел Морн шизо-имплантат. При развитии этой заманчивой мысли выходило так, что в кармане он носит пульт дистанционного управления.

Естественно, применение шизо-имплантата было незаконным. Настолько незаконным, что за его нелегальное использование полагалась смертная казнь. Но, несмотря на это, вопрос законности или незаконности не останавливал людей, разрабатывающих месторождения в области Пояса, от применения имплантата в случае крайней необходимости.

Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что шизо-имплантат представлял собой миниатюрный радиоприемник с электродом, вводимый между швами костей черепа прямо в мозговую ткань, где его сигналы могли ощутимо воздействовать на мозговые клетки. Устройство было изобретено врачом, занимавшимся поиском способов излечения психических заболеваний, таких как шизофрения. Сигнал, исходящий из электрода прямо в мозг, исправлял нарушенные и ненормальные нервные связи. Говорят, именно после первых публикаций этого врача и появилась приставка «шизо». Прибор доказал свою эффективность во врачебных целях, и исследования в этом направлении были продолжены. В дальнейшем, и очень скоро, было обнаружено, что небольшие изменения характеристик сигнала и расположения имплантата в мозге способны дать целую гамму результирующих ответных реакций человека. Буйное помешательство может быть усмирено. Маниакальное поведение смягчено и реориентированно. Страдания кататоников и эпилептиков могут быть облегчены, и наоборот. Непокорные могут быть обращены к сотрудничеству. Боль может быть превращена в наслаждение.

Человеческая воля могла быть подавлена. Причем без вреда для сознания и двигательных функций.

При наличии комплексного спектрального шизо-имплантата, имеющего несколько электродов и широкополосный пульт управления, можно было обратить любую независимую человеческую личность в разумного, высокоэффективного и послушного раба. В более общем случае, имплантат с суженным спектром воздействия предоставлял возможность делать из людей живых марионеток путем стимуляции их действий через усиление чувств агонии или удовольствия.

Нелегальное использование шизо-имплантата влекло за собой наказание смертью, автоматически, без вариантов и обжалования приговора.

Но, несмотря на принятый закон и возможности злоупотреблений, даже лояльные старатели, пилоты, владельцы месторождений и перевозчики руды считали имплантат необходимым медицинским приспособлением.

Причина этого была очень простой. Врачи нашли пути излечения тяжелых психических и общих заболеваний, восстановления зрения и способы регенерации кожного покрова, рук, ног и даже внутренних органов, утерянных в результате травм, полученных пилотами и старателями, работающими на неисправном или устаревшем оборудовании.

А самое главное, что, к глубокому сожалению, все усилия науки в области предупреждения и врачевания опаснейшего недуга – прыжковой болезни – оказались тщетными. Примерно у одного из ста человек, совершающих Прыжок через Подпространство, происходят невероятно странные повреждения мозга. Сразу после Прыжка или через некоторое время (никакой закономерности здесь установлено не было) этот человек может превратиться в неудержимого и безумного убийцу, или в убийцу невероятно спокойного, или буйнопомешанного, хохочущего самоубийцу, или методичного целенаправленного разрушителя жизненно важной аппаратуры, или педофила, или кого-нибудь еще. Подобное происходило потому, что этот единственный из ста человек имел неуловимые ослабления нейронных связей в мозговой ткани. Оказавшись в неестественной для человеческой материи среде Подпространства и проносясь сквозь световые годы за одну единственную миллисекунду, ослабленные связи сильно расшатывались или окончательно рвались. Абсолютно здоровая до Прыжка личность теряла контроль над своим поведением, внезапно представая перед окружающими в смешном, странном, а зачастую в смертельно опасном обличье.

Путей излечения и предупреждения прыжковой болезни не было. Но при этом бороться с ней было можно.

Путем введения в мозг шизо-имплантата.

Путешествия в космосе, пилотирование кораблей, исследование Пространства и разведка и добыча руды представляли собой очень сложные и тонкие операции. Жизнь каждого зависела от слаженности и четкости действий остальных. По этой причине здравомыслящие и законопослушные люди всерьез полагали, что выход в Подпространство и Прыжки через космос без шизо-имплантата сродни самоубийству. Можно представить себе, что произойдет, если стоящий рядом с вами человек внезапно схватит шланг с наконечником для разработок штолен и начнет поливать всех вокруг минеральной кислотой.

«Легальное использование» шизо-имплантатов начиналось после того, как экипажи кораблей или все поголовно население старательских городков решало, что если они не будут пользоваться имплантатом для борьбы с прыжковой болезнью, то могут запросто все погибнуть в одночасье. Конечно, необходимым условием для этого являлась добрая воля каждого человека, уверенного в том, что имплантат не будет использован в преступных целях и не повредит его здоровью.

Полиция Компаний разработала четкие и строго ограниченные принципы «легального использования» шизо-имплантатов.

Частично по этой причине реальные, доказанные случаи злоупотребления имплантатами были редкостью. Но так или иначе, слухи о них ходили. Тот-то и тот-то нарвался на богатый рудой астероид, но так далеко, что космическое тело не было даже нанесено на карту Освоенного космоса. Из-за сильной удаленности от центров снабжения у него не хватило запасов продовольствия для команды, для того чтобы остаться и разработать астероид как надо. Вставшую перед ним проблему он решил через установку всем членам экипажа, под некоторым предлогом, имплантатов, после чего заставил своих людей работать без пищи, воды и сна до тех пор, пока они не умерли все до одного. Такой-то и такой-то занимался разведкой в одиночку и ухитрился раздавить себе ногу причальным устройством. В исступлении от боли, он пренебрег нормальной медицинской обработкой или не имел возможности совершить ее, установил сам себе шизо-имплантат и перевел свои болевые ощущения в крайнюю степень эйфории. После чего ему стало так хорошо, что он спятил и истек кровью.

Однако чаще всего в барах и меблированных комнатах Дельсека болтали о женщинах. Женщины были большой редкостью. Незамужние женщины попадались на космических станциях еще реже. А доступные женщины были настолько редки, что цены на них были недоступно высоки, из чего следовало, что жили такие дамы преимущественно в Альсеке. Если мужчинам нечего больше делать, они редко думают о чем-нибудь другом. Прекрасные женщины. Потрясающие женщины. Женщины с шизо-имплантатами, согласные исполнить все, что только примерещится циничному или насквозь пропитанному алкоголем рассудку. У таких женщин не будет выбора, насколько бы неприятно им ни было то, что с ними происходит.

Женщины, подобные Морн Хайланд. Короче говоря, дела сложились так, что Ангус Фермопил нашел-таки способ выследить корабль Хайландов после их отлета с Альфа-Дельта станции.

Никто не знал о том, сколько специального оборудования для слежения за кораблями и сканирования космоса имеется на борту его обшарпанного, ржавого грузовика. Со всеми теми месторождениями, которые, как ему приписывалось, он захватил, всей рудой, которую он отнял, и кораблями, которые ограбил, его финансовые ресурсы должны были быть просто невообразимыми. Без всякого сомнения, он мог позволить себе такие устройства, по поводу которых даже такой сорвиголова, как Ник Саккорсо, мог только лишь истекать слюной. Все знали о том, что Ангус на себя денег практически не тратит. Любой, кто хоть раз присел на минутку рядом с ним у Маллориса, мог лично убедиться в том, что Фермопил не менял своего комбинезона со времен изобретения прыжкового двигателя. Он никогда не покупал дорогих напитков и не выпивал более двух-трех порций дешевых за один раз. И никогда не покупал дорогих женщин. Что же касается его корабля, которому он дал чудное, насмешливое, но наводящее на некоторые размышления имя – «Смертельная Красотка», то внутри него никто никогда не был. Внешний облик посудины Ангуса, обшивка, порталы и антенны грузовика выглядели так, будто побывали в метеоритном потоке, а после этого корродировали еще лет десять. Фактически, единственной косметической процедурой, которую он выполнял регулярно и с заметным рвением, было восстановление названия корабля, выведенного черным готическим шрифтом на обеих сторонах командного модуля.

Что он делал со своими деньгами? Наиболее вероятно, вкладывал их в свое «дело», закупая различные типы чувствительных вакуум-анализаторов, сенсоров и вьюеров максимального радиуса действия, электронных устройств, о которых пилоты, посещающие Станцию, знали только понаслышке. Такой тип оборудования без сомнения мог позволить ему следить за кораблем Хайландов так, что это не вызвало подозрения ни у них, ни у полиции Объединенных Компаний.

Но один аспект этого дела так и остался неясным. Всем было известно, что корабль типа «Смертельной Красотки» требует минимум двух, а лучше бы шести человек для пилотажа. Если допустить то, что Морн Хайланд помогала Ангусу при возвращении корабля на Станцию, он все-таки должен был иметь кого-то на борту в начале дела, когда шел по следу «Повелителя Звезд». Кто это был? Очевидным было то, что этот человек сумел просочиться на Станцию, а затем попасть на корабль Фермопила, не оставив следов в идентификационных файлах Компании. Никаких упоминаний о наличии команды на борту «Красотки» в компьютерах не было. Что случилось с этим человеком? Или, может быть, он был не один?

Что случилось с лайнером Хайландов и их экипажем? Никто этого не знал. Но, так или иначе, было ясно, что Ангус Фермопил сумел добраться до их рудника и отбить его. Что он сделал после этого с «Повелителем Звезд» – взорвал его вместе с экипажем или взорвал его, предварительно высадив людей на необитаемую планету, также было неизвестно. Но Ангус оставил себе Морн, потому что она, имея введенный в мозг шизо-имплантат, становилась прекрасней любого видения.

Кроме того, утверждали слухи, он ненавидел ее.

Что в этом не было ничего личного, было ясно без всяких вопросов. Он ненавидел всех и вся, что его окружало. Люди, разбирающиеся в таких вещах, сразу подметили за ним эту черту. Всю свою жизнь он томился от ненависти, становясь непредсказуемым в своей жажде разрушений. В данный момент его ненависть сосредоточилась на Морн, а от вещей, которые он ненавидел, Ангус желал получить максимальное удовлетворение. Он желал видеть Морн униженной, и только имплантат мог помочь ему в этом.

Однако он хотел видеть ее не просто униженной, но еще и осознающей это. Прекрасной и страдающей от безнадежности своего положения. Способной пасть так глубоко, как только пожелает его безумное воображение и неуемный развращенный аппетит, но при этом понимая происходящее и страдая от бессилия.

Те ребята из бара Маллориса, кто сумел сообразить, в чем тут дело и почему Морн так печальна, вознегодовали по этому поводу. Обладая различными моральными принципами, часть из них сочла это крайним злом. Оставшаяся часть сочла злом то, что пульт управления от имплантата Морн находится в кармане Ангуса, а не у них.

Ник Саккорсо не стал делиться своими соображениями по этому поводу ни с кем. Вполне возможно, он считал себя настолько привлекательным для Морн, что ему не нужно было думать о чем-нибудь еще.

Несмотря на свою привлекательность и удачливость, он все-таки воздержался от немедленных действий, опасаясь ответного удара со стороны Ангуса в случае, если тот получит от Ника прямой вызов. По поводу Морн Хайланд, конечно. Впрочем, и по любому другому поводу. Ангус славился быстрыми и крутыми разборками со своими врагами. Поэтому вместо того, чтобы сломя голову кидаться спасать Морн, Ник принялся выжидать и просчитывать варианты. Может быть, он был героем или пиратом, щедрым или корыстным, но в любом случае дураком он не был. И он очень не любил проигрывать.

А ждал он, по мнению наиболее проницательных из циников, того момента, когда полиция Компаний загребет Ангуса Фермопила на месте преступления с пультом управления от шизо-имплантата Морн в кармане. Ангуса казнят, имплантат изымут, Морн Хайланд окажется на свободе и вознаградит Ника Саккорсо тем, что он желает более всего.

Самой собой разумеется, наиболее трудной частью плана было организовать арест Ангуса. Его ни в коем случае нельзя было отнести к беззащитным жертвам. Пиратство, опасные похождения и убийства были им освоены досконально.

Так или иначе, Нику осуществить свой план удалось.

Опять-таки, все возможные объяснения по этому поводу относились к области домыслов. В станционной тюрьме Ангус не проронил ни слова. Ник Саккорсо и его команда скрылись, прихватив с собой Морн.

Тем не менее, слухи имели под собой твердую почву. Зная о том, что представляет из себя Ник, нетрудно было с достаточной точностью предположить, что он сделал для того, чтобы вывести Ангуса Фермопила из игры.

Прошлое Ника было весьма туманным. Его идентификационный файл выглядел одновременно как абсолютно чистым и законным, так и абсолютно фальшивым, не отражая ничего существенного. Все, что знало большинство, сводилось к тому, что в один прекрасный день Ник пришвартовал свой симпатичный фрегат «Каприз Капитана» к Альфа-Дельта станции, прошел инспекцию, направил свои стопы в сторону Дельсека и, выбрав наобум «Бар и постоялый двор Маллориса», стал завсегдатаем Станции. И только люди из углов, те, кто умел смотреть вглубь, знали о том, как Ник проходил инспекцию.

Будучи в трезвом уме и обладая хорошим зрением, станционный инспектор моментально заметил, что «Каприз» имеет в борту дыру размером со стол для пинг-понга.

– Вас подбили, – сказал он. – И очевидно, эта пробоина сделана выстрелом из лучевой пушки.

– Да, это так, – ответил Ник.

– Почему же в вас стреляли и кто?

– В меня никто не стрелял.

– Не стрелял? – Тон инспектора выражал крайнюю степень недоверия.

– Не стрелял. Дело в том, что я пытался разработать один очень неудобный астероид, слишком маленький для серьезных средств, но чересчур большой для проходки ручными резаками. Поэтому я решил попробовать развалить его на части выстрелом из своей корабельной пушки. Случилось так, что луч из пушки попал на участок зеркальной поверхности астероида и отразился обратно. – Ник любезно улыбнулся. – Я подстрелил сам себя.

– Объяснение не кажется нам убедительным, капитан Саккорсо. Извольте показать записи в бортовом журнале в вашем навигационном компьютере для того, чтобы мы могли перепроверить вашу историю.

– Нет, – снова возразил Ник. Теперь его улыбка уже не была такой любезной как прежде. – Я не обязан предоставлять вам бортовой журнал, если мне не предъявлены обвинения в совершении преступления. Таков закон. Есть ли в моих действиях состав преступления?

В итоге, Ник прошел через контроль. Корабль, стрелявший в него, должно быть, сгорел в глубоком космосе и так и не дошел до места назначения, поэтому никакого обвинения в преступлении предъявить ему никто не смог.

Завоевывая сердца женщин Дельсека своей улыбкой, опираясь на преданность своей команды и соря деньгами направо и налево, так, как если бы он имел неограниченный кредит Объединенных Компаний, Ник сосредоточился на всевозможных удовольствиях, ожидая завершения ремонта «Каприза». Ник отлично умел веселиться, его тонкий юмор и отменное мужество заражали окружающих. И только те, кто обращал внимание на его шрамы, догадывался о том, что Ник на самом деле занят гораздо более серьезными делом, чем поиск новых развлечений. У Маллориса «серьезным» могло называться только одно. Он слушал разговоры, проверял, отсеивал, просчитывал варианты и искал источники информации.