Текст книги "Демон Максвелла"

– Мне жаль.

– Да нет. Это…

– Я просто…

– Погодите, давайте проясним, – она подняла ладонь, сделала вдох. – Олив Кливер – вымышленный персонаж, в то время как я – реальный человек. И, честно говоря, мне не нравится определять себя как «чья-то жена».

Хорошо подготовленная речь. Видимо, ее часто приходилось повторять

– И? – сказал я, пытаясь переварить реальность.

– Эндрю – мой муж, – ответила она с полуулыбкой. – Вот почему жена Макса Кливера в романе имеет поразительное сходство с…

Я мог только представить выражение своего лица.

– Погодите, – удивилась она. – Такой реакции я еще не видела.

– Это все очень… Я не знал.

– Чего не знали?

– Что Эндрю женат.

– Вы знаете Эндрю?

– Мы знакомы с ним уже лет семь.

– И вы близки?

– Да. Точнее, нет. Был у нас общий знакомый.

«То есть призрак», – добавил я про себя.

– Он знал моего отца.

– И он никогда не упоминал, что женат?

– Нет. Никогда. Ни разу. Полагаю, про меня вы тоже не слышали?

– Томас Куинн… – Она задумалась на мгновение, разглядывая меня. – О боже, вы – сын Стэнли Куинна.

– Можно просто Томас.

– Конечно, вы хотите, чтобы вас воспринимали не только как сына Стэнли Куинна, а отдельную лично…

Я кивнул, улыбаясь.

– Боже, извините. Что я такое несу.

– Все нормально. Правда.

– Ладно, – сказала она и протянула руку. – Приятно познакомиться, просто Томас. А я – просто Изабель.

Мы заказали чай, и как только его принесли, Изабель отыскала в сумочке телефон. Пару раз щелкнув по экрану, она передала устройство мне.

– Чтобы вы не думали, что я не та, за кого себя выдаю.

Я взял телефон в руки и увидел галерею фотографий. Просмотрел полдюжины фотографий мистера и миссис Блэк – в отпуске, в пабе, в гостиной, на кухне. Почти везде они обнимались. Почти на каждой Эндрю улыбался.

Чтоб меня.

– Хорошо, – я положил телефон на стол. – Но я все еще… Я немного… Точнее, много… – Я сделал неопределенный жест руками. – Не возражаете?

– Нет, – она долила в чашку молоко. – Спрашивайте. Через пару минут я постараюсь продать вам очень дорогой кукольный домик, так что…

– Итак. Вы – жена Эндрю Блэка.

– Ага.

– А еще вы…

– Да.

– Выглядите точь-в-точь, как жена Максвелла Кливера.

– Нет, это она выглядит точь-в-точь, как я. Я – настоящая.

– Да, точно. Значит, так Эндрю хотел запечатлеть ваш образ в книге?

– Запечатлеть момент в мельчайших деталях. – Она подняла на меня смущенный взгляд. – Приторно, знаю. Но то было начало нашего медового месяца.

– Эндрю так сказал? Извините, я… Хорошо. Поэтому он списал с вас Олив Кливер и включил в роман моменты из вашей совместной жизни.

– Ага.

– И больше ничего, да?

– Что вы имеете в виду?

– Максвелл просто натыкается на Олив. У нее окровавлена щека, и она ничего не помнит. Все эти сюжетные штучки из «Двигателя Купидона», они ведь выдуманные, да?

Она подняла брови.

– Вы шутите, – я удивленно улыбнулся.

– Ага.

– Серьезно?

– Все так и было, – сказала она. – Хотите верьте, хотите нет. Я просила его не включать это в роман, потому что…

– Получается намек на другую историю, на продолжение.

– Именно. Но Эндрю настоял. «Запечатлим момент». – Она дотронулась до шрама на щеке, а потом осознала, что делает, и одарила меня смущенной улыбкой. – Все, что я помню – как… – Она задумалась. – Почти десять лет назад одной холодной январской ночью столкнулась с Эндрю Блэком. А до этого – пустота.

– Это…

– Маловероятно?

– Я хотел сказать «потрясающе».

– Как бы там ни было, все так и случилось, – она отпила чай, бросив на меня взгляд из-за кружки. – Следующий вопрос.

– Почему вы так хотите продать мне замок вампира?

Не будь я с похмелья, вряд ли бы решился спросить так прямо. А так оставалось работать с тем, что есть.

Она удивленно уставилась на меня, раздумывая, стоит ли отвечать.

– Нам нужны деньги. Все очень серьезно – мы можем потерять дом. Я позвонила вам посреди ночи, потому что не хотела упускать шанс. Вдруг бы вы уехали утром.

– Вы решили завершить сделку.

– Именно.

– Почему тогда Эндрю не продал мне домик, когда я был в магазине?

Изабель не сдержала горькой улыбки.

– Послушайте. Эндрю сейчас в своем мире. Он никогда бы не выпустил этот домик из виду. Никогда. Я говорю ему: это просто вещь, понимаешь? Все время повторяю, что это просто барахло. Его можно продать. Нам больше нечего терять, а он… – Она сжала бумажную салфетку, и костяшки пальцев побелели. – Нет, нечестно так говорить. Он старается, я знаю. Я верю.

– Ничего, я знаю Эндрю, – сказал я. – Он – гениальный писатель, но в то же время…

– У нас был ребенок.

Я встретился с ней взглядом.

– У нас был ребенок, – повторила она.

– Мне очень жаль, – выдавил я.

Она на мгновение задумалась.

– Вы знаете Эндрю. Знаете его характер. Но со мной он был другим. Он много работал, и я совру, если скажу, что он не жил работой. Но иногда он останавливался. Находил выход из мира бумаги и букв, потом – из мира дерева и стружек и возвращался к реальной жизни. Бывало, ему требовалось время, чтобы прийти в себя. Он выходил из кабинета, и ему нужно было часок-другой посидеть в тишине, чтобы тот мир отступил, а реальность вернулась. Когда он работал, был как будто сам не свой, в другом измерении. Может, в мозгу отключались отделы, отвечающие за социальные взаимодействия. Я понятно объясняю?

– Да, да, конечно. Знакомое чувство. Сам, когда пишу, ощущаю, словно отдаляюсь от мира, – ответил я, и миссис Блэк кивнула.

– Отдаление, да. Когда он только начал собирать пресс, он постоянно строил какие-то большие деревянные конструкции, и я все время спрашивала: «Ты там еще с ума не сошел?» Не смешно, но, знаете, мы смеялись. Я все это рассказываю, чтобы вы понимали, каким он был еще в прошлом году. И как сильно все изменилось.

Я кивнул.

– Все началось, когда мы узнали, что я беременна. Никогда не видела Эндрю таким счастливым. Он принялся за прелестную детскую кроватку, а когда закончил, так ею гордился. «Другие отцы на такое не способны», – сказал он. «Кто еще сможет столько дать своему ребенку?» И знаете что? Он был прав. Днем он работал над печатным станком, а ночью делал мебель для малышки. Мы стали реже видеться. Его поглотило желание создавать предметы для ребенка. Он был так счастлив. Однажды ночью он обнял меня и сказал – я очень четко это помню, – он сказал, что сделает все возможное, чтобы у нас все было идеально.

Я поднял брови.

– Знаю. Сотни, тысячи будущих отцов говорят то же самое, правда? Но Эндрю и «идеально» – это… Синонимы, понимаете? Я не представляла, что все так обернется. Никто не представлял.

Она замолчала и отвела взгляд.

– Вы в порядке?

– Да, я в норме, – сказала она. Выдержала паузу, а потом пристально на меня посмотрела. – Когда ребенок…

– Я понял.

– К тому времени он закончил ее комнату. Закончил с мебелью. А когда это случилось… Он только начинал делать для нее кукольный домик. И я… Меня пару месяцев… – Она пропустила эту часть истории и прыгнула во времени вперед. – Неважно. Эндрю стало хуже. Я пришла в себя и поняла, что он… – Она задумалась. – Совсем далеко.

– Далеко?

– Да. Я не знала, как до него достучаться. Он создал для нее идеальную комнату – кроватку, шкаф, комод, – а потом начал мастерить их снова и снова, только в миниатюре. Делал то же самое, но с каждым шагом всё отдалялся и отдалялся.

Я не знал, что сказать, поэтому молчал.

– Мы словно перестали идти в ногу. И расстояние между нами… Будто огромная сила притяжения тянула его все дальше, как астронавта, в пустоту. Вы, наверное, думаете, что я несу какой-то бред.

– Нет, я все понимаю.

– Он слишком глубоко ушел в себя. Ушел… Не знаю. На второй этаж я больше не поднимаюсь. Имею в виду, в магазине. Больше я туда не хожу. Может, и стоило бы, но…

Я кивнул.

Она помолчала, а потом добавила:

– Не все дистанции можно измерить. Я много об этом думала.

Я указал на ее телефон.

– Можно?

Она кивает.

– Пароля нет.

Я снова открыл галерею и пролистал ее, пока не нашел фотографию, которую ранее успел рассмотреть только мельком. Улыбающиеся мистер и миссис Блэк на подъездной дорожке непримечательного загородного таунхауса. И его я раньше видел.

– Вот, – я ткнул в экран. – Над этим домом он сейчас и работает.

– Вы уверены?

– Да.

– Это наш дом, – сказала она.

– Я так и думал.

Она перевела взгляд с меня на фото и обратно.

– Но это еще не все, да?

– Масштаб. Он намного меньше. Меньше всех моделей, что есть в магазине. Он крошечный.

– Насколько?

Я показал руками приблизительные размеры.

Миссис Блэк уставилась на стол, туда, где я изобразил масштабы модели. Затем она забрала у меня телефон и долго сидела, спокойно разглядывая фотографию.

– Ясно, – заключила она, не поднимая глаз.

* * *

После этого беседа сошла на нет. Про замок вампира больше речи не шло, и вскоре она ушла, предварительно записав мой номер, чтобы мы обсудили детали покупки, хотя я понимал, что вряд ли когда-нибудь ее снова увижу.

Она ушла, а я сидел с холодным завтраком и похмельем, уставившись пустым взглядом в никуда.

Прошла минута, и тут…

На стол передо мной приземлилась матерчатая салфетка.

Я поднял глаза и увидел молодую девушку в униформе официантки. На бейдже было написано: «Привет, я Джанет».

– Вам помочь? – спросил я.

– Вам надо вытереть руки, – сказала она, не глядя в глаза.

– Нет, спасибо.

– Протрите, – сказала она и толкнула салфетку ближе ко мне, затем собрала посуду и быстро ушла.

Я взял салфетку и развернул ее. Внутри красной помадой были написаны слова: «ВАМ НЕЛЬЗЯ ЗДЕСЬ ОСТАВАТЬСЯ. БЕГИТЕ».

Я оторвал взгляд от салфетки и увидел трех полицейских, направляющихся к моему столику. Я узнал того, что шел первым. Сержант Клейборн.

– Здравствуйте, сержант, – сказал я, стараясь сдержать дрожь в голосе, когда троица подошла к столу.

– Томас Куинн, – сказал Клейборн. – Вы арестованы за подозрение в похищении Эндрю Блэка. Все, что вы скажете, будет…

Внутри все похолодело.

– Погодите, что? Нет, – всполошился я, вспомнив о сканере в номере. – Я ничего не делал.

– Мистер Куинн. Вчера вы пришли в участок, – объяснил Клейборн. – И заявили, что мистер Блэк пропал, а в магазине остались следы борьбы.

– Да, но… Так написали в новостях. Информация оказалась неверной. С ним все было хорошо.

– Вчера – да. Но между одиннадцатью часами вечера и семью утра мистер Блэк, похоже, пропал. А на его рабочем месте остались следы борьбы.

Черт.

Клейборн сделал шаг назад.

– Сэр, прошу вас встать из-за стола.

23. В подвале полицейского участка

Лестница вела вниз.

На ней ярко светили лампы, ступени покрывал ковер, и все же…

– Почему мы идем вниз? – глядя на лестницу, обратился я к сержанту Клейборну, который стоял позади.

– Альтернативное размещение.

Я повернулся и посмотрел на него.

– В камере сейчас Дункан.

– Дункан?

– Местный дебошир. Я веду вас в свой офис, так что буду признателен, если вы не станете устраивать там разгром.

Я посмотрел на него. Он встретился со мной взглядом, но я все равно не смог его прочесть.

Через мгновение он с серьезным видом указал рукой на лестницу и сказал: «После вас, сэр».

Я спустился вниз.

Внизу и правда находился офис – ну, что-то вроде офиса. Я прошел в центр помещения, пока Клейборн преодолевал последние ступени. Холодный, побеленный подвал, но обстановка приятная. Простой письменный стол с настольным компьютером, телефоном и парой стульев стоял прямо напротив лестницы. Потертый ковер покрывал треть каменного пола, а встроенный радиатор, мягкое кресло и пара книжных шкафов в углу добавляли уюта. Точно ли мне будет тут лучше, чем с Дунканом? У меня перехватило дыхание, но не только из-за холода. Мне не нравилось находиться под землей, в подвальном помещении полицейского участка.

Клейборн прошел мимо, взял телефон со стола, выдернул из него провод и начал наматывать его петлями на руку, прежде чем я понял, что он делает.

– Телефонный звонок, – сказал я.

Он остановился, посмотрел на меня.

– Разве… Разве мне не положен один звонок?

Он замер.

– Вы правы, сэр, положен.

– Телефон и бумажник у меня забрали.

Клейборн начал расстроенно разматывать провод, вставил его обратно в телефон. Затем он придвинул стул к столу, чтобы я присел.

– Если хотите сделать звонок, то делать это нужно сейчас, сэр.

– Ничего не понимаю, – сказал я. – Я не имею никакого отношения к произошедшему.

И мысленно взмолился. «Только не копайтесь в моем ноутбуке в номере отеля»; а потом: «А они могут? Могут вскрыть мой номер и конфисковать вещи? Очень надеюсь, что нет. Господи, пожалуйста».

– Сэр, – сказал Клейборн, все еще указывая на стул.

– Простите, задумался.

Я сел и принял у него телефон, снова застыв.

– Я не знаю номера.

Клейборн посмотрел на меня.

– Можно? – я указал на компьютер.

Клейборн двинул мышь, и компьютер с шумом вышел из спящего режима. Он закрыл от меня телом клавиатуру, чтобы ввести пароль, а затем отступил.

Щелк-щелк-щелк. Я нажал кнопку поиска, и на экране появилось красивое здание издательства «Хэйс и Хит» с оштукатуренным фасадом. Пока я искал нужное имя в списках агентов, я надеялся, что Софи Алмондс все еще держит в здании свой офис. Я, конечно, никогда там не был. Представил, как дикая, остроглазая птичка Софи сидит за столом в окружении белых пластиковых компьютеров, принтеров и кофейных чашек, и эта картина показалась мне совершенно нелепой. Но номер нашелся.

Я набрал его.

Оглянулся на офицера Клейборна, но тот не сдвинулся с места.

Ничего не произошло.

– Сначала нужно нажать 0, – сказал он. – Для звонков по межгороду.

Я попробовал еще раз и попал на автоответчик.

– Софи, привет. Это Томас Куинн.

Я взглянул на Клейборна: тот притворялся, что смотрит на стену.

– В общем, как ты знаешь, я приехал в Оуторн на побережье Йоркшира, чтобы повидаться с Эндрю Блэком, – я старался говорить ровно и осторожно. – А он… Он пропал без вести, и – прозвучит нелепо, – но меня арестовали, потому что они думают, что я как-то в этом замешан.

Я сделал паузу, вспомнив про Майка Чесапика, его таинственных конкурентов и контракте на полмиллиона фунтов. Я чувствовал, как Клейборн прожигает взглядом мой затылок.

– Я ничего не понимаю, – сказал я наконец. – Можешь как-нибудь мне помочь? Не знаю как, но… можешь что-нибудь сделать? Потому что, как я уже сказал, меня арестовали. – Пауза. – Спасибо.

Я положил трубку.

– Самый сюрреалистичный звонок в моей жизни, – сказал я Клейборну, когда он снова вынул кабель из телефона. – И вся ситуация тоже абсурдная.

– Скоро приедет шеф и допросит вас.

– Хорошо, – сказал я. – Ладно.

После этого Клейборн вытащил кабель из компьютера и намотал его на руку рядом с телефонным. Он спросил, не нужно ли мне чего-нибудь, и когда я сказал «нет», отошел в угол комнаты и включил радиатор.

– Тут бывает холодно. Скоро к вам спустятся.

Когда он начал подниматься по лестнице, я окликнул его:

– Офицер Клейборн.

Он остановился.

– В машине вы упомянули, что забрали все книги из магазина Эндрю.

– Так точно.

– И это ваш офис?

– Да. – Он указал на шкаф. – На средней полке. Хотите – читайте, но осторожнее с ними. Шеф скоро вернется.

Он продолжил путь наверх. Я прислушивался к его шагам, слышал, как открылась и закрылась дверь наверху, а затем повернулся ключ в замке.

Часы на стене шептали: тик-так, тик-так, тик-так.

В остальном вокруг меня царила полная тишина.

Я встал и подошел к книжному шкафу – на средней полке действительно оказалось около двух десятков книг, изданных Palace Press: «Романа со ста персонажами», после забытые шедевры 60-х, 70-х и 80-х годов, а за ними – красиво переплетенные и знакомые мне экземпляры «Волхва» Фаулза, «Стеклянного города» Остера, «Тени ветра» Сафона. Осмотрев полку, я засомневался, что у Блэка были права на эти книги. Но, возможно, он получил разрешение на публикацию специальных изданий. Что маловероятно. Так зачем он выпускал книги, которые не мог продавать? А взгляд скользил дальше: «Дон Кихот», «Колдун огненной горы», «Оно»… Я замер. Я знал этот набор книг. По спине пробежал холодок. Выжившие. Последняя тройка выживших книг. Блэк создал три прекрасных издания в твердом переплете – пять романов, переживших пожар в загородном доме моих родителей. Как он вообще мог знать об этих книгах? Я никогда ему не рассказывал. Даже здесь, на полке, в том же порядке, что и дома. Совпадение? Я подумал: «Всего три книги. И не такое бывает» – и тут увидел самую последнюю книгу.

«Деяния Фомы».

Я сдернул ее с полки, и как только увидел обложку, меня поразили еще две вещи. Под самым названием красовалось имя автора, отпечатанное аккуратными золотыми буквами. Урсула Блэк.

Мать Эндрю. Но на обложке было кое-что еще. Аккуратный технический план, чертеж здания, отпечатанный на кожаной обложке тем же золотом. Не было никаких обозначений: план представлял собой набор смежных квадратов со схематично обозначенными дверями, окнами и лестницами вокруг, – но я узнал дом. Я уже его видел. И план я тоже видел – он был погребен под тысячами полароидных снимков в мастерской Эндрю.

То был план крошечного, совершенно непримечательного кукольного домика. То был план дома семьи Эндрю.

Первое, что я заметил, открыв книгу, – название внутри отличалось от напечатанного на кожаной обложке. Снаружи – «Деяния Фомы», а внутри – «Утерянные книги Библии». Потом я отметил бумагу. Самодельная, предположил я, как и вся бумага Блэка. Только вот все же листы отличались от гладких, кремово-белых страниц других изданий. Бумага казалась тусклой, сине-серой, как рубашка, постиранная порошком из старых реклам. Я потер титульный лист между пальцами. Грубая, испещренная поверхность; среди волокон проглядывали черные точки и разводы. Как будто страницы делались в спешке.

Часы шептали: тик-так, тик-так, тик-так.

Я закрыл книгу, оглядел маленькие квадраты на обложке. Золотой план дома. К горлу подкатила горечь, но я все-таки отошел к креслу в углу офиса, сел и принялся за чтение.

Почти сразу стало понятно, что «Деяния Фомы» – отрывок из гораздо более крупного произведения. Книга делилась на две части: первая представляла собой введение Урсулы к своему несохранившемуся тексту «Утерянные книги Библии», а во второй обсуждалась одна из этих книг, «Деяния Фомы».

Во введении Урсула делает краткий экскурс по Евангелиям и священным текстам, которые по разным причинам не вошли в христианский канон. Оказалось, таких текстов очень много. Меня это удивило. Дело не в том, что какая-то книга не прошла отбор из-за чьих-то личных предпочтений или была безвозвратно утеряна, нет. Список был нескончаемым: Евангелие от Иуды, Евангелие от Филиппа, Евангелие от Марии, Евангелие от Иакова, Евангелие от Иосифа, Евангелие от Фомы, Евангелие от Евы, Евангелие от Матфия, Тайное Евангелие от Марка – я перевернул страницу – Евангелие от Андрея, Евангелие от Варнавы, Евангелие от Луция, Евангелие от Валентина, Евангелие египтян, Евангелие евреев, Евангелие эбионитов, Евангелие назарян, Источник «Q», Источник «М» – я пролистнул страницу, другую – Евангелие Истины, Евангелие Двенадцати, Евангелие Сатаны.

«Евангелие Сатаны? Понятно, почему его в конец поставили», – подумал я.

Урсула пишет:

«Многие отрывки из перечисленных здесь книг проглядывают в сохранившихся священных текстах легкой тенью, словно едва заметные призраки прошлого. К примеру, канонические тексты местами опровергают утверждения, которых вроде как никто и не делал; или же стараются избежать неких заявлений, которые нам кажутся теологической ерундой. Утерянные тексты тоже сохранились. Стоит внимательно изучить современную Библию, и станет ясно, что Иисус говорит о физическом воскресении и пришествии Царства Божьего. Духовное воскресение, вечная жизнь души на небесах – все это гностические верования, уходящие корнями в гностические книги, не включенные в канон. То же самое и с ужасными пытками и наказаниями в Аду, которые на протяжении веков страшили грешников и вдохновляли художников и писателей: о них ни слова не сказано в самой Библии. Они берут начало в уничтоженном Апокалипсисе Петра».

Апокалипсис. При виде слова в голове возник образ из «Демона Максвелла» – Морис Амбер, прислонившийся к темному дереву в темном-темном лесу. Нет. Я оттолкнул картину прежде, чем он успела обрести четкие очертания.

Я пролистал страницы.

Во второй части книги Урсула рассказывает о «Деяниях Фомы», а также приводится полный его текст. Текст недвусмысленно намекает, что Фома – брат-близнец Иисуса. Фома – тоже плотник, а еще искусный строитель и архитектор. Архитектор. По телу побежали мурашки, и я провел пальцем по золотым линиям чертежа на обложке книги. Тень многообразия плясала по стенкам моего разума. «Но что этот механизм делает? Для чего он?»

Я сделал глубокий вдох, медленно выдохнул. Оттеснил мешающие мысли как можно дальше и вернулся к тексту, к приключениям апостола Фомы.

* * *

Путешествуя по миру с проповедями, Фома встретил великого царя и согласился построить ему дворец. Царю понравился план Фомы – «двери у восточной стороны света, и окна к западу, к ветру, и пекарню к югу, и источники воды для обслуживания дома к северу», – поэтому он не пожалел для апостола денег и полностью вверил ему строительство. Как только царь уехал прочь, Фома раздал деньги бедным. Царь продолжил регулярно слать деньги на материалы и заработную плату, не зная, на что их тратил Фома. А тот отдавал деньги бедным. Царь слал, Фома раздавал. Так они и жили. Несколько месяцев спустя царь выслал Фоме письмо, спрашивая, как продвигается строительство. Фома ответил, что дворец почти готов, но нужно еще немного денег на крышу. Не проблема, отписался царь и с радостью отправил денег на крышу. Фома раздал их беднякам. В конце концов, царь вернулся в город и начал расспрашивать друзей, как им его новый огромный дворец. Друзья царя рассказали ему правду. «И когда это услышал царь – говорится в деяниях, – он лицо свое ладонями закрыл и головой своей затряс».

Царь послал за Фомой и купцом, который их познакомил. Спросил Фому, закончен ли его дворец. «Да, – сказал Фома, твой дворец готов». – «Так не пойти ли нам его посмотреть?» – осведомился царь. Фома ответил, что пока не получится. Царя такой ответ, ясное дело, не устроил. Фому и купца заперли в тюрьме, и царь принялся обдумывать, как их лучше казнить. Решил: выпороть их и сжечь.

Только вот в эту же самую ночь брат царя Гад заболел и вскоре после этого умер.

Царь убит горем, но тут – во время похоронных приготовлений – его брат чудесным образом вернулся к жизни. Воскресший Гад поведал царю, что ему разрешили вернуться на пару минут и он хочет сделать брату предложение. Гад хотел купить новый дворец. Царь не понял, о чем тот вел речь, и Гад пояснил: на небесах он увидел прекрасный дворец и спросил ангелов, кому тот принадлежит. А те сказали, что дворец принадлежит царю.

Царь послал за Фомой, и апостол объяснил: «Ты просил меня выстроить дворец. Так я и сделал. Я построил тебе дворец на небесах».

O

Меня разбудил щелчок замка.

Я выпрямился в кресле, пока Клейборн спускался по лестнице. «Деяния Фомы» с глухим стуком упали с коленей на пол, и я потянулся поднять книгу, а когда выпрямился, офицер уже стоял передо мной с тарелкой с тостами и кружкой, из которой шел пар. Часы показывали 6:21.

– Я тут целую вечность жду.

Клейборн промолчал.

– Еще вечер или уже утро?

Клейборн не ответил. Он поставил передо мной тарелку, а затем нарочито непринужденно присел на край стола.

– Шеф задерживается, – сказал он, явно желая что-то добавить.

Я поймал его взгляд: он смотрел на книгу в моей руке.

– Читали?

– Я все книги в офисе прочел.

– Что думаете?

– Про эту?

– Да.

Клейборн не ответил, но я поднял «Деяния Фомы» и указал на позолоченный план дома на обложке: книжку с золотым планом на обложке.

– Я видел этот кукольный дом. Он пока не выставлен, в работе.

– Вот как.

– Я его друг, и знаю, вы тоже. Послушайте, я знаю о ребенке. Я волнуюсь… Я боюсь, что он сошел с ума и теперь бегает голый где-нибудь в поле. Или что… Что кто-то узнал о том, что он снова пишет, и… Не знаю. Вдруг его схватили, чтобы завладеть новой книгой? Или что-то вроде того. Вот чего я боюсь, – я встретился взглядом с Клейборном. – А чего боитесь вы?

– Эндрю Блэк объявлен пропавшим при невыясненных обстоятельствах, сэр. Идет расследование.

– Знаю, знаю. Я вот что надумал по этому поводу. В лобби отеля «Уирби» должны быть камеры видеонаблюдения. А если нет, то вот еще: вчера вечером и сегодня утром на ресепшене работал один и тот же мужчина. И он может подтвердить, что с одиннадцати вечера и до семи утра я находился в номере и никак не мог похитить известного автора-затворника. Полагаю, вы тоже это знаете.

Клейборн молчал.

– Зачем кому-то идти в полицейский участок и объявлять о готовящемся похищении за двадцать четыре часа до его осуществления? Какой в этом смысл? Просто абсурд.

Клейборн молчал.

– Но меня арестовали. Так что я спрошу еще раз. Чего боитесь вы?

Прошло несколько секунд, затем он поставил локти на колени и потер глаза.

– Вы настоящий? – спросил он, прикрывшись ладонями.

– Что, простите?

Мне показалось, я ослышался.

Он поднял голову.

– Вы настоящий? Настоящий человек?

Меня так ошарашил его вопрос, что я на секунду лишился дара речи.

– Настоящий. Какие еще тут варианты?

Тогда Клейборн рассказал мне историю, очень странную историю. Историю о том, как однажды ему позвонил очень встревоженный Эндрю Блэк, а когда Клейборн прибыл на место происшествия, Блэк дал ему очень странные показания.