Текст книги "Танго Один"

Под мостом проплыла узкая лодка. Седая женщина лет семидесяти подняла руку и помахала Доновану. Он ответил ей тем же.

Ден выпрямился и увидел Хэтуэя, идущего с сумкой от ноутбука на плече.

Он с улыбкой дошел до середины моста.

– Милый денек, – радостно заметил Хэтуэй.

– Чего ты хочешь? – оборвал его Донован.

– Хочу быть богатым, счастливым и любимым. Хорошо бы еще иметь детей. В общем, все, чего хочет каждый нормальный человек.

Детектор на поясе Донована молчал. Хэтуэй пришел без «жучков».

– Ты знаешь, о чем я.

Далеко внизу пожилой рыболов забросил в воду удочку.

– Я хочу поговорить, – повторил Хэтуэй.

– Найди какого-нибудь доброго самаритянина, – ответил Донован.

– Я соскучился по твоему юмору, Донован.

Он взглянул на часы.

– Торопишься? – спросил Ден.

– Мне в отличие от тебя спешить некуда.

– Хэтуэй, я устал играть в «холодно-горячо». Говори прямо.

Хэтуэй высокомерно усмехнулся:

– Ты ведь недолго думал, стреляя мне в ногу, правда?

– Я хотел убить тебя.

– Не сомневаюсь. Ты хоть представляешь, как эта пуля изменила мою жизнь?

– Дала тебе работу получше?

– Мне нравилось работать в таможне, Ден. Под прикрытием. Я был чертовски профессионален.

Донован презрительно улыбнулся:

– Совсем наоборот. Будь ты хорошим агентом, я бы не вычислил тебя.

– Кто-то меня сдал. Один из твоих информаторов.

Донован покачал головой:

– Ты сам выдал себя. Я уже не помню, как это было, но ты сам виноват. Истории, которые ты рассказывал. Анекдоты. Ты неправильно говорил. Словно припоминал, словно цитировал из книги.

– Чушь!

– Зачем мне лгать? Чтобы причинить тебе боль? – усмехнулся Донован. – Проехали.

– Это была работа, которую я всегда хотел выполнять. Я был хорошим агентом, с отличной реакцией. Потом ты меня подстрелил, и я три месяца провалялся в больнице. Еще через три месяца меня вызвали в отдел кадров и сказали, что для меня нет места в таможне и Управлении таможенных пошлин и акцизных сборов. Поблагодарили за верную службу и указали на порог.

– Но ты ведь получил пенсию за нетрудоспособность?

– Жалкие гроши. Моей жене не понравилось, что меня выкинули на свалку в двадцать четыре года, поэтому она отправилась искать новое пастбище.

– Ах, женщины! – саркастически произнес Донован. – Что нам с ними делать?

– Ты изменил мою жизнь, Ден. Не оставил мне выбора, не подумал о последствиях, просто вышел вперед и выстрелил. Теперь я собираюсь сделать то же самое с тобой.

– Собираешься упрятать меня за решетку?

– Собираюсь получить твои деньги. У Донована отвисла челюсть.

– Все, – добавил Хэтуэй.

– Что ты имеешь в виду?

– Все деньги, которые ты забрал у Шарки. Я хочу их. Сейчас же.

– Ты в своем уме?

– Я все знаю, Донован. О самолете. О героине. Знаю о Макфайдене и Джордане. О летном поле. На твоем языке это называется «быть в дерьме». У тебя нет выхода. Кроме одного-единственного: ты отдашь мне деньги, а я позволю тебе завершить турецкую сделку.

Донован в замешательстве покачал головой.

– Понимаю, ты сейчас в шоке. – Хэтуэй снова взглянул на часы. – Думаю, самолет еще в воздухе. До посадки час. Связаться с ними нет возможности. Даже если ты захочешь.

Донован выругался. Повернулся, чтобы уйти, но остановился. Открыл рот – и не смог ничего сказать. Он слишком растерялся. Поджал губы и взглянул на Хэтуэя. Ему хотелось заорать на него, свалить на землю и бить до потери сознания. Или еще хуже.

Хэтуэй улыбался, словно прочитал мысли Донована.

– Подумай, Донован. Ты в дерьме. С другой стороны, выручку от турецкой сделки можешь оставить себе. Я не собираюсь вытрясти из тебя все до пенни.

Донован покачал головой.

– Почему я должен отдавать свои деньги?

– Потому что если не отдашь – попадешь в тюрьму. Возможно, на всю оставшуюся жизнь. Восемь тысяч килограммов героина, привезенного в страну. Тебе все припомнят. Плюс мексиканская сделка. «Жуки». Мексика – соседка Штатов, и Родригес не в первый раз перевозил кокаин через границу. Я свяжу твое имя с именем Родригеса, и Управление по борьбе с наркотиками тоже захочет снять с тебя шкуру.

– Ты блефуешь, мать твою!

– Прости, но я знаю, где приземлится самолет. Знаю, что на борту. Знаю, кто заплатил за доставку. Я что-то пропустил?

– Знать – одно, доказать – другое.

– У меня есть доказательства, – заверил Хэтуэй.

Донован зашагал по мосту взад-вперед, мотая головой.

– Отлично, у тебя есть доказательства, но ты переиграл сам себя. Все, что мне надо сделать, – это отойти от сделки. Я отойду в сторону, и ты ничего не получишь.

Хэтуэй улыбнулся:

– Дело не в том, получишь ты груз или нет, Донован. Ты подготовил сделку. Это я могу доказать.

– Чушь.

– У меня есть люди под прикрытием. Из твоего близкого окружения.

– Теперь я уверен, что ты лжешь.

– Ты потерял нюх? Не можешь вычислить копа под прикрытием? А ведь ты всегда гордился своим особым даром. Поверь, у меня есть люди, роющие под тебя, Донован. Очень близкие тебе.

Донован замер и уставился на Хэтуэя. Неужели он говорит правду? Если нет, то откуда он узнал о самолете? Кто предал его? Джордан и Макфайден? Может, они сдали его после провала мексиканской сделки? Донован всегда подозревал, что таможне помогли задержать груз. Теперь он знал кто. Джордан и Макфайден. Они сделали это в обмен на свою свободу. Они помогли подставить его.

– Я знаю, кто это.

Хэтуэй покачал головой:

– Нет. Гарантирую, что не знаешь.

– Посмотрим.

– Дело в том, Донован, что ты не можешь позволить себе ошибиться, верно? Ошибешься – и все потеряешь. Деньги и дружбу.

– Я рискну.

Он повернулся, чтобы уйти.

– Это не Рики Джордан. И не Чарли Макфайден, – тихо произнес Хэтуэй.

Донован остановился.

– Если бы это были они, ты бы не сказал мне, верно?

– Согласен, но я говорю, что это не они. Даю слово.

Донован громко рассмеялся:

– Слово? Твое гребаное слово? Ты сейчас скажешь мне правду положив руку на сердце? Почему я должен тебе верить?

Хэтуэй постучал по сумке с ноутбуком:

– Потому что у меня есть доказательства.

Донован уставился на сумку:

– Какого рода доказательства?

Хэтуэй снова взглянул на часы:

– Мы можем болтать долго, Донован. А самолет скоро приземлится.

– Чего ты хочешь?

– Я сказал, чего хочу. Ты забрал у Шарки шестьдесят миллионов долларов. Отдай их мне.

– У меня нет шестидесяти. Я был должен десять.

– Родригесу?

Донован кивнул.

– Тогда пятьдесят.

– Я заплатил за перевод плюс расходы за Шарки.

– Почему бы тебе просто не сказать, сколько у тебя есть? И не лги, я все равно выясню.

– Сорок пять миллионов.

– Тогда я хочу сорок пять миллионов долларов. Такова цена за свободу. Плата за жизнь.

– Значит, если я отдам тебе сорок пять лимонов, ты скажешь мне, кто агент под прикрытием?

– Агенты. Их несколько.

– И как я отдам тебе деньги? Наличными?

– Сарказм здесь неуместен, Донован, – заметил Хэтуэй и снова постучал по сумке: – Мы сделаем это через Интернет. Тем же путем, каким ты вернул деньги, украденные Шарки.

Донован покачал головой:

– Я не вчера родился. Я переведу тебе сорок пять миллионов, потом ты покажешь мне бумаги. И что мне это даст?

– Мы сделаем не так. Ты переводишь пять миллионов, я предоставляю доказательство. Ты переводишь еще какую-то сумму, я показываю еще одно доказательство. В любой момент ты можешь остановиться. Но поверь мне, Донован, ты не захочешь останавливаться.

– И что потом? Допустим, ты назовешь мне имена, предоставишь доказательства. А потом?

– Я уйду.

– А агенты?

Хэтуэй глубоко вздохнул, словно с трудом выдавливая из себя слова:

– Делай, что считаешь нужным, Донован.

– Ты их обрекаешь, – холодно произнес Донован.

– Донован, это игра. То, чему ты научил меня. Игра. В ней есть победители и проигравшие. Я сделаю все, чтобы стать победителем.

– Ты чертов ублюдок, Хэтуэй!

– Хочешь провести лет двадцать за решеткой?

Донован несколько секунд смотрел на Хэтуэя, потом медленно кивнул.

– Ладно, – тихо сказал он. – Давай посмотрим, что у тебя.

* * *

Грегов снял руки со штурвала и включил автопилот.

– Что поставить? – спросил он Петра.

Тот пожал плечами:

– "Аэросмит"?

Грегов с одобрением кивнул:

– Хороший выбор.

Он нашел кассету и вставил в магнитофон, врубив громкость на полную катушку. Кабина наполнилась звуками рок-музыки. Двое русских закивали в такт.

За их спинами в огромных баулах на пяти деревянных лавках лежали восемь тысяч килограммов героина. Он начал свою жизнь как опиум, выращенный на полях восточной провинции Афганистана Нандархар. Опиум на верблюдах перевезли через границу в Турцию, где русские химики переработали его в морфий, а потом в героин. Грегов заплатил тысячу за кило, в целом восемь миллионов долларов за груз, а это значит, что один полет принесет прибыль в шестнадцать миллионов долларов.

– Что будешь делать со своей долей? – крикнул Грегов.

Петр пожал плечами:

– Не знаю. А ты?

Грегов хрипло заржал:

– Тоже не знаю. Придумаю что-нибудь. А уж девочек поимею точно.

Петр взял бутылку «Джонни Уокера» и сделал глоток.

– Ты в любом случае сможешь развлечься с цыпочками, – заметил он, передавая бутылку Грегову.

Тот отпил виски, вытер рот рукой.

– Да, но по крайней мере больше не буду кувыркаться с уродинами!

* * *

Экран ноутбука ожил.

– Сходи в бар, Донован. – Хэтуэй поставил компьютер на один из столиков на террасе возле «Паддингтон-Стоп». – Принеси пару бутылок пива, ладно? Надо отметить.

– Мне пока нечего праздновать! – отрезал Донован.

Но все-таки пошел в паб, купил две кружки светлого пива, принес на террасу. Хэтуэй положил рядом с ноутбуком мобильник и подключился к Интернету. Донован, пристроив кружки на столе, сел рядом.

– У тебя нет сигарет? – спросил Хэтуэй.

– Не курю, – ответил Донован.

– Я тоже бросил, но сейчас бы покурил. – Он повернул экран к Доновану, передал ему листок с цифрами – номером швейцарского счета. – Пять миллионов долларов.

Донован опустил руки на клавиатуру, потом остановился. Что, если он поступает неверно? Вдруг Хэтуэй подставляет его? Он закрыл глаза, напряженно размышляя. На него давят, заставляют делать нечто, от чего ему не по себе, но какой у него выбор? Если у Хэтуэя есть агенты под прикрытием, ему грозит решетка.

– Пять миллионов, – повторил Хэтуэй. – У нас мало времени.

Донован перевел деньги. Хэтуэй напряженно следил за его манипуляциями. Убедившись, что деньги на счете, раскрыл папку и вытащил конверт. Протянул Доновану.

– Дешево, отдаю за полцены, – пошутил Хэтуэй.

Донован открыл конверт. Внутри лежало заявление о приеме в столичную полицию. Написано от руки. Клиффорд Уоррен. Двадцать девять лет. Адрес в Харлсдэне.

Донован нахмурился. Клиффорд Уоррен? Он не знал никого с таким именем. В конверте лежало еще что-то. Фотография и бумага, сложенная пополам. Донован вытащил их. Фотография шесть на четыре. Неулыбчивый темнокожий парень. Короткие волосы. Квадратный подбородок. Немного расплющенный нос.

Банни!

Донован выругался.

Развернул листок. Это оказалась распечатка электронной почты. Письмо, адресованное Хэтуэю, в деталях расписывало перелет из Турции, где и когда приземлится самолет в Соединенном Королевстве.

– Как я и говорил, – прошептал Хэтуэй, как будто был в церкви, – неоспоримые доказательства. – Он погладил лэптоп. – За следующего еще пятнадцать миллионов.

Донован колебался, но пальцы с клавиатуры не убрал.

– Нехорошо останавливаться на полпути. Все или ничего.

Ден прикусил губу, понимая, что полицейский прав. Под пристальным взглядом Хэтуэя он перевел пятнадцать миллионов долларов. Тот почесал подбородок. Хэтуэй тяжело дышал, и Донован чувствовал на щеке его теплое дыхание.

Когда Ден закончил, Хэтуэй передал ему второй конверт. Внутри лежали такой же бланк столичной полиции и фотография. Джеймс Роберт Фуллертон.

– Не может быть, мать твою! – выдохнул Донован.

– Боюсь, что может, – подтвердил Хэтуэй.

– Я видел, что он принимает наркотики. И продает краденый товар.

– Глубокое прикрытие, – ответил Хэтуэй. – Очень глубокое.

В конверте было еще кое-что. Листок. Донован развернул его. Распечатка электронного письма, отправленного Хэтуэю, где в подробностях описывалась перевозка «фольксвагенов-жуков» из Мексики.

– Странно, я не слышал от него ни слова о турецком полете, – заметил Хэтуэй. – Либо он держит карты при себе, либо перешел на твою сторону.

– Ублюдок! – выругался Донован, глядя на фото Фуллертона. – Я доверял ему.

– Конечно, доверял. Какой тогда смысл прикрытия, если бы ты не доверял ему?

Донован разорвал фотографию и бросил обрывки на пол.

– И последнее, но более ценное. Двадцать пять миллионов долларов, – продолжил Хэтуэй. – Двадцать пять, и ты получишь последнее имя.

– Откуда мне знать, что ты не блефуешь? Может, осталось еще двое?

– Я дал слово.

Донован посмотрел на собеседника.

– Ты ублюдок! – выругался он.

Хэтуэй улыбнулся:

– Не спорю. Но я ублюдок с ключом, освобождающим тебя от тюрьмы. У меня уже есть двадцать миллионов, Донован. Я могу уйти прямо сейчас совершенно счастливым. Хочешь, так и сделаю? – Хэтуэй начал подниматься.

– Нет! – быстро остановил его Донован.

Он знал, что Хэтуэй прав. Нужны все три имени. В противном случае его ожидает тюрьма.

Донован перевел деньги, полицейский бросил на стол третий конверт.

– А теперь я говорю: «Прощай». – Хэтуэй протянул руку: – Спасибо за все.

Донован проигнорировал протянутую руку.

– Что собираешься делать?

– Уйти в отставку. У меня есть настоящие паспорта. Все нужные бумажки. Остается одно – вписаться в новую жизнь. В жизнь, где у меня есть сорок пять миллионов долларов. – Он кивнул на конверт: – Будешь открывать?

Донован покачал головой. Он не хотел, чтобы Хэтуэй видел его реакцию на содержимое конверта. У него было ужасное предчувствие, что тот приберег напоследок самое убийственное.

Хэтуэй встал.

– В таком случае чао, – сказал он, закрывая лэптоп и засовывая его в сумку.

– Надеюсь, у тебя будет рак, – пожелал ему Донован.

– Не плюй в колодец, – предостерег Хэтуэй, застегивая сумку. – Я дал тебе свободу. Дал имена ублюдков, копающих под тебя. Нас нельзя назвать лучшими друзьями, но, думаю, я заслужил благодарность.

Донован бесстрастно посмотрел на Хэтуэя.

Тот пожал плечами.

– Пожалуй, мне стоит позаботиться о деньгах, – сказал он, повернулся и направился к станции Уорвик-авеню.

Донован подождал, пока Хэтуэй скроется за углом, прежде чем открыть конверт. Он вытащил уже знакомый бланк заявления с просьбой о приеме в столичную полицию. Кристина Луиза Лей. Фотография была перевернута, и он медленно достал ее. У девушки на фото были длинные белокурые волосы, вместо каштановых, уложенных в прическу «боб», но, без сомнения, это была она. Донован смотрел на фотографию и не верил своим глазам.

Он встал, все еще глядя на фото. Луиза. Он доверил ей единственного ребенка. Впустил ее в свою жизнь, делился с ней самыми заветными мыслями. Открылся, а она все это время лгала. Луиза – коп. Гребаный коп. Значит всё, каждое ее слово – ложь.

Банни, Джеми и Луиза. Каждый из ник – предатель. Они офицеры полиции. Все работали, чтобы убрать его. А он доверял всем троим. Как он мог быть настолько глуп? Хэтуэй прав: Донован гордился своим нюхом на агентов под прикрытием, умением разгадывать людей, видеть, кто они на самом деле. Как он мог ошибиться?

Донован перешел через мост и побрел вдоль дороги. Он почти физически ощущал, как его мысли отделились от тела и витают где-то вверху, наблюдая за своей оболочкой, бредущей вдоль канала. Голова опущена, в правой руке конверты, полученные от Хэтуэя.

Узкая лодка, раскрашенная в яркие алый и зеленый цвета, причалила к берегу. На ее крыше стоял ряд горшков с анютиными глазками разных оттенков и несколько сверкающих медных ведерок для угля.

Донован прыгнул в лодку и дважды постучал в деревянную дверь. Открыла женщина лет под пятьдесят с блокнотом и часами. Она улыбнулась и пропустила его внутрь.

Алекс Найт, сидевший перед мониторами камер слежения, снял огромные наушники и улыбнулся Доновану.

– Ты все записал? – спросил Донован.

Найт установил поблизости от места встречи Донована и Хэтуэя полдюжины микрофонов и видеокамер. Двое парней под видом рыболовов стояли на одном из берегов канала, мужчина и женщина тусовались в пабе, двое парней наблюдали из квартиры с видом на канал и две команды – с одной из ближайших крыш. Камеры и микрофоны также были установлены в фургоне «Бритиш телеком», припаркованном на Бломфилд-роуд, и две маленькие камеры с радиоуправлением стояли на фонарях у моста.

– Каждое слово, – похвастался Алекс. – Есть и звук, и изображение. Я сделаю монтаж и подчищу, где надо, звук. К вечеру будет готово.

– Должно быть готово к завтрашнему утру, – сказал Донован.

– Сделаем.

Найт кивнул на конверты в руках Дена:

– Плохие новости?

– Бывали и хуже, – возразил Донован.

– Я немного подслушал: ты за это заплатил? Но он ведь забрал не все твои деньги?

– Большую часть, – ответил Донован. – Не волнуйся, у меня хватит, чтобы оплатить твой счет.

– Об этом я даже и не думал, Ден, – с улыбкой произнес Найт.

* * *

Рэймонд Макки открыл дверь и заглянул в комнату. Дюжина человек с озабоченным выражением на лицах оторвали взгляд от полированной поверхности дубового стола. Начальник Управления по борьбе с наркотиками созвал экстренное совещание на третьем этаже здания таможни на Лоуэр-Темз-стрит. Начальникам отделов дали всего двадцать минут на сборы и приказали прибыть без опозданий.

Макки бросил на стол папку и сел в кожаное кресло с высокой спинкой.

– Нет времени на сантименты, джентльмены... и леди, – добавил он, кивая единственной женщине за столом. – Ребята с Уоксхолл-Бридж наконец-то решили поделиться с нами своими сведениями и подбросили горячие новости. Мне позвонили полчаса назад, я не успел подготовить материалы и записи. Поэтому, пожалуйста, слушайте внимательно.

Он подождал несколько минут, чтобы убедиться в полном внимании присутствующих.

– Самолет с афганским героином вылетел из Турции и направляется в Соединенное Королевство. Восемь тысяч килограммов. – Макки подождал, пока утихнет шепот, и повторил: – Восемь тонн. Уличная стоимость в Лондоне – около восьмисот миллионов фунтов. Достойно Книги рекордов Гиннесса. Самолет русской модели, «ИЛ-76». – Макки взглянул на часы: – По нашим данным, он приземлится на аэродроме, расположенном на юго-востоке Англии, через четыре часа. Задействовано спецподразделение десантников, но наших людей надо собрать тоже как можно больше. Я хочу, чтобы это была операция таможни. Она даст нам шанс проявить себя, показать, на что мы способны.

В дальнем конце стола поднялась рука. Макки улыбнулся:

– Если я правильно прочитал ваши мысли, то мой ответ – Ден Донован. Танго Один.

* * *

– Он? – спросил Фуллертон, прислушиваясь к далекому гулу турбин.

– Возможно, – предположил Донован. – Расслабься, Джеми. Не волнуйся. Прилетит по расписанию.

Банни и ПМ стояли неподалеку, разговаривая о чем-то.

– Как думаешь, о чем они беседуют? – спросил Фуллертон.

– Может, обсуждают, когда им следует вытащить пистолеты и перестрелять всех нас, чтобы завладеть товаром? – предположил Донован.

Фуллертон выпучил глаза, и Ден хлопнул его по спине.

– Шутка, Джеми. Шутка. Джордан и Макфайден каждого проверили металлоискателем: сюда никто не пронес ничего больше перочинного ножа.

Дело шло к семи часам вечера, начало темнеть. Аэродром был базой королевских ВВС, заброшенной в начале девяностых. Правительство не имело возможности финансировать его и отдало в аренду благотворительным обществам стран Европейского союза. Здесь имелась единственная полоса длиной в две тысячи метров. С одной стороны тянулся ряд складов, в которых благотворительные общества и ассоциации по оказанию экстренной помощи хранили свое оборудование и припасы. На дверях складов красовались различные буквы, включая аббревиатуру общества, на которое работали русские пилоты. За складами стояли четыре больших ангара с бомбардировщиками военно-воздушных сил.

Для перевозки героина Донован и Фуллертон арендовали с полудюжины фургонов, а Джордан и Макфайден нашли проверенных шоферов, услугами которых пользовались раньше в других операциях.

Банни и ПМ привезли пятерых своих ребят и два больших фургона с рекламой прачечной. Задние двери уже были открыты в ожидании самолета.

К Доновану подошел русский. Он представился, когда открывал Дену ворота, но в его имени было четыре или пять слогов, поэтому Донован его не запомнил.

– Как дела, приятель? – спросил Донован.

– Самолет на подходе, – ответил русский. – Я включу огни.

– Отлично.

Русский направился к контрольной башне, большую часть помещений которой переделали под офисы.

Донован повернулся к Фуллертону:

– Как его имя?

Тот покачал головой.

– А где турки?

– Мы встретимся с ними позже.

– Туркам не стоит особо доверять, – заметил Фуллертон.

– Джеми, твои слова попахивают расизмом.

– Ты знаешь, что я имел в виду. Такой груз... Думаю, им бы захотелось поприсутствовать.

– Все под контролем, Джеми, не волнуйся. – Донован похлопал Фуллертона по спине. – Давай улыбнись. Теперь у тебя начнется великое время. Ведь ты этого и хотел?

– Конечно, – согласился Джеми. Он улыбался, но глаза беспокойно ощупывали местность. – Да, великое время.

Донован посмотрел на ПМ и Банни. Те равнодушно взглянули на него. Донован улыбнулся и поднял большой палец, показывая, что все в порядке. Лицо ПМ осветила улыбка, Банни продолжал смотреть на Дена безучастно.

Зажглись посадочные огни – две яркие белые линии по сторонам взлетной полосы.

Подошли Джордан и Макфайден.

– Уже? – спросил Джордан.

– Похоже на то, – ответил Донован.

Фуллертон смотрел на небо.

– Где восток?

Донован показал направо:

– Там. – Он прищурился. – Кажется, я вижу его.

– Господи, у меня сердце выскакивает, – произнес Фуллертон. – Как будто пробежал десять километров.

Зазвонил один из мобильных Донована, он вытащил его из куртки. Пришло сообщение.

– Адреналин, – успокоил Донован Джеми, – и больше ничего.

– Да, ты прав. Круче, чем от кокаина.

– Круче, чем что-либо другое, ибо кровь пробегает через десятки сосудов, будоража их, – объяснил Донован с улыбкой. – Вон он. Видишь?

Донован посмотрел на телефон, прочитал сообщение: «Ден, это ловушка. Беги. Луиза».

Он улыбнулся и удалил текст.

Фуллертон кивнул:

– Да, черт возьми!

Донован убрал телефон в карман, окликнул ПМ и Банни и показал на небо:

– Вот и он! Наш самолет.

Самолет летел на высоте пяти тысяч футов, среди серых облаков. Шум двигателей усиливался, и, казалось, машина снижается слишком быстро, будто пилотам не терпится приземлиться. Выпустились закрылки и шасси. Самолет пошел на посадку.

– Можешь представить, что будет, если он упадет? – прошептал Фуллертон. – Весь юг Англии покроется порошком героина.

Донован не ответил. Он просто смотрел с застывшей улыбкой на снижающийся самолет.

– Давай, – шептал Донован. – Давай, иди к папочке.

Скорость стала уменьшаться, потом шум усилился, колеса с грохотом и искрами чиркнули о землю, и самолет помчался по полосе. Донован увидел улыбку летчика, но не смог бы с уверенностью сказать, кто это – Грегов или Петр.

Фуллертон едва не подпрыгивал от волнения.

– Мы сделали это! Твою мать, мы сделали это! – Он взмахнул рукой, обернулся и обнял Донована. – Черт, Ден, мы сделали это!

Донован похлопал его по плечу.

– Да, – тихо произнес он. – Сделали.

Гигантский транспортный самолет развернулся и, теряя скорость, направился к ним.

Подошли Банни и ПМ, засунув руки в карманы курток.

– Все в порядке, парни? – спросил Донован.

– Будет в порядке, когда получу товар, – ответил ПМ.

– А как ты, Банни? – обратился к его помощнику Донован. – Не вижу улыбки.

– Как сказал ПМ, пока что мы видим только самолет.

Самолет остановился в ста ярдах от того места, где они стояли. Одна за другой выключились турбины.

– Ладно, подгоните фургоны, – приказал Донован.

Шоферы завели моторы, Банни жестом велел им подъезжать.

В этот момент все и началось.

С запада вынырнули три вертолета. Они закружили на малой высоте, свесив лестницы, по которым спускались люди. Крепкие ребята спрыгивали в разные части поля. Один вертолет завис над башней, и шестеро мужчин в черном с автоматами спрыгнули вниз. Второй вертолет высадил еще нескольких вооруженных парней с дальней стороны самолета, и они стали окружать его. Третий вертолет приземлился в конце ряда ангаров. Еще шестеро вооруженных людей спрыгнули и побежали в направлении Донована и его компании с автоматами наготове, стуча подошвами ботинок по бетону.

– Что за хрень? – взвизгнул Фуллертон.

Донован не ответил. Он не пытался бежать, его лицо не выражало никаких эмоций. Потом промелькнула легкая улыбка, и он медленно поднял руки вверх.

В ворота въехал бронированный «лэндровер», свернул влево, пропуская вперед дюжину машин. Половина из них – полицейские автомобили с голубыми огнями, но без сирен, другая половина – темные машины с закрытыми кузовами, из которых выглядывали здоровенные ребята в темных куртках.

Моторы двух фургонов взревели, но автоматная очередь прошила один из них, а другой прижала к ангару полицейская машина. Офицеры окружили грузовик и вытащили шофера. Джордан и Макфайден попытались бежать, однако обоих повалили на землю полицейские.

ПМ рванулся вперед. Банни схватил его за плечо:

– Не надо, брат. Это серьезные люди. Не дай им применить силу.

ПМ мрачно кивнул и, последовав примеру Донована, медленно поднял руки над головой. Банни сделал то же самое.

Вооруженные люди в черном с автоматами наперевес окружили Донована и его парней. Их лица скрывали маски, а тела – тяжелые бронежилеты.

– Черт меня дери, спецназ, – прошептал Фуллертон.

– Успокойся, Джеми, – сказал Донован. – Руки вверх.

Мужчины в куртках с надписью «Таможня» на спинах вылезли из машин и направились к самолету.

Офицеры приказали пилотам открыть дверь. Даже выпустили очередь в воздух, чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений.

Дверь открылась, один из офицеров что-то крикнул летчикам.

Чьи-то руки стали ощупывать Донована. Он посмотрел влево и увидел мрачного, неулыбчивого сержанта.

– Все в порядке. Я без оружия, – сказал Донован. – Как и все.

– Жаль, – произнес десантник. Его голос был приглушен респиратором.

– Пошел ты! – крикнул ПМ. – Вы вообще хоть что-нибудь можете без этой вашей высококлассной техники? И без костюма Робокопа.

– Полегче, ПМ, – осадил его Банни.

Сержант закончил обыскивать Донована и перешел к Фуллертону. Донован медленно опустил руки.

Сержант кивнул двум молодым констеблям:

– Уведите его отсюда, парни. Кое-кто хочет поговорить с ним.

Двое офицеров полиции проводили Донована к ангару, где ждал тучный мужчина в черной куртке таможенника.

– Ден Донован! – приветствовал его толстяк, не скрывая ликования, – Ты не представляешь, как я рад наконец-то встретиться с тобой. Рэймонд Макки, глава отдела по борьбе с наркотиками таможни и Управления таможенных пошлин и акцизных сборов.

– Да, я знаю, кто вы, – ответил Донован. – Вас называют Денежный Парень, верно? Забавно. Почему бы им просто не называть вас жирным ублюдком?

Взгляд Макки налился тяжестью.

– До сегодняшнего дня ты был Танго Один, но теперь ты больше не цель, а заключенный. Поехали, мне не терпится посмотреть, как выглядят восемь тысяч килограммов героина.

Макки, тяжело дыша, залез в кузов, кивнул четверым молодым офицерам таможни в таких же темных куртках. Один из них втолкнул Донована внутрь.

– Ладно-ладно, – пробурчал Донован, глядя на парня. Офицер был в два раза моложе его. – Будет мило, да?

Донован сел рядом с Макки, и машина направилась к самолету.

Двое молодцов лет двадцати в одежде цвета хаки сидели в салоне. Самолет был пуст.

Один из летчиков обратился к Макки:

– Мы требуем политического убежища.

У Макки отвисла челюсть.

– Что?

Другой летчик хлопнул своего друга по плечу.

– Шутка, – объяснил он Макки. – У моего друга длинный язык. Много шутит.

Макки оглядел пустой салон, в пять раз выше человеческого роста. Его рот все еще был открыт от удивления. Другие офицеры таможни тоже не скрывали своих чувств.

– Какого черта происходит? – брызгал слюной Макки.

В дальнем конце грузового отсека открылась дверь, и появился Грегов, держа в руках белый пакет. За ним следовали двое десантников с оружием.

Грегов открыл пакет и вытащил два блока «Мальборо». Протянул их Макки.

– Ну, ребята, у вас тут строго!.. Честное слово, я собирался их задекларировать. – Он подмигнул Доновану: – Привет, Ден. Рад тебя видеть.

* * *

Джеми Фуллертон глотнул пива и поставил банку на стол рядом с компьютером, в сотый раз проверив, нет ли для него новых сообщений. Почтовый ящик был пуст. Фуллертон отправил Хэтуэю полный отчет о случившемся на аэродроме и ждал немедленного ответа.

Хэтуэй должен был знать о провалившемся рейде на летном поле, и его могло насторожить, почему Фуллертон не сообщил о готовящейся операции. Джеми объяснил в электронном письме, что Донован рассказал ему о месте и времени сделки в последнюю минуту и у него не было возможности передать информацию.

Фуллертон провел в камере час. Его допрашивали два детектива, потом отпустили. Он не нарушил никаких законов, к тому же по настоянию Донована никто не принес с собой оружие. Конечно, подозрительно, что две дюжины крутых мужиков и куча фургонов ждали пустой самолет, однако ничего противозаконного в этом не было.

Фуллертон несколько раз пытался позвонить Доновану на мобильный, но его телефон был отключен. Он еще раз выпил пива, потом решил, что нужно что-нибудь покрепче. Что-то, что заводит по-настоящему. Он пошел в спальню, где хранил коку, и тут затрещал домофон. Джеми вышел в коридор и остановился, чтобы взглянуть на монитор камеры наблюдения. Явился Чарли Макфайден.

Фуллертон взял трубку домофона:

– Чарли? Чего ты хочешь?

– Поговорить о вчерашнем фиаско, – сказал Макфайден, проводя рукой по бритой голове.

Фуллертон впустил его в подъезд. Подошел к компьютеру и в последний раз проверил, нет ли новых сообщений. Их не было. Он покачал головой, выключил комп и взял банку пива.

Джеми открыл дверь как раз в тот момент, когда лифт поднялся на этаж. Макфайден оказался не один. С ним было еще двое парней. Фуллертон не знал имен, но видел их на аэродроме – за рулем наемных фургонов.

– Что случилось, Чарли? – спросил Джеми, видя, что Макфайден не настроен на вежливый разговор.

Губы Чарли сжались в тонкую линию, а глаза стали холодными и бесчувственными, как у рептилии.

– Ничего особенного, – сказал Макфайден, проходя в квартиру Фуллертона.

– Ты сказал, что хочешь поговорить, – напомнил Джеми.

Дверь была все еще открыта, но приятели Чарли заходить не собирались.

– Да, – ответил Макфайден. Подошел к Фуллертону и, достав из-за пояса большой пистолет, приставил его к груди Джеми. – Я хочу поговорить о стукаче.