Текст книги "Танго Один"

– Правда? – поинтересовался Родригес, ехидно улыбаясь. – Так мило с твоей стороны.

– Господи Иисусе, пожалуйста, не делайте ничего со мной.

Родригес ухмыльнулся парню с тяжелыми кулаками:

– Теперь он просит помощи у тебя, Иисус. – Колумбиец произнес это на испанский манер – Хесус. – Может, он думает, у тебя сердце мягче, чем у меня?

Хесус усмехнулся и сказал что-то Родригесу по-испански. Все четверо рассмеялись.

– Пожалуйста, не... – еще раз взмолился Дойл.

Родригес кивнул Хесусу, и тот столкнул зонт в воду. Одновременно двое парней схватили Дойла и бросили его через борт. Раздался громкий всплеск. Все четверо мужчин отскочили от края бассейна.

Дойл исчез под водой.

Вода несколько раз плеснулась, и поверхность успокоилась. Четверо колумбийцев смотрели в воду, прикрывая глаза от полуденного солнца. Дойл несколько раз взмахнул руками и ногами, словно краб, которого перевернули на спину, изо рта его вырывались пузырьки и поднимались на поверхность. Хесус взглянул на часы.

– Как ты думаешь, – спросил он, – девяносто секунд?

– Нет, – ответил Родригес, – меньше.

Колумбийцы, смеясь, наблюдали, как умирает Дойл.

* * *

Когда Донован спустился с лестницы, крашеная блондинка подняла глаза и улыбнулась ему.

– Вы уходите? – спросила девушка.

– Всего на пару часов.

– Ключ оставите?

Донован покачал головой:

– Возьму с собой. – Он подошел к стойке. В руках блондинка держала книгу. – Что читаете?

– Учу английский. – Она подняла книжку и показала обложку. – Каждое утро хожу в школу.

Донован взял книгу, полистал ее и протянул девушке.

– Ваш английский превосходен. Откуда вы?

Он смотрел прямо в ее голубые, с отблесками серого, глаза.

– Польша. Варшава.

– Отличная страна. Красивый город. Превосходные картинные галереи.

Девушка от удивления подняла бровь:

– Вы бывали в Варшаве?

– Я бывал почти везде. – Донован подмигнул ей и надвинул кепку на глаза. – Увидимся позже.

Донован пошел по Суссекс-Гарденс в направлении к Эджвар-роуд. У него не было сомнения, что в отеле он может чувствовать себя в полной безопасности. Администраторша не выказала никаких признаков напряжения, страха или того, что она знает, с кем говорит, чтобы потом передать о его передвижениях. Для нее он просто турист. Теперь Донован знал ее обычное поведение, поэтому легко сможет уловить любые перемены в нем.

Донован шел по Эджвар-роуд, несколько раз останавливаясь у витрин магазинов, чтобы проверить, не следят ли за ним. Прелесть Эджвар-роуд в этом и заключается: белые лица здесь слишком заметны.

На углу Эджвар-роуд и Харроу-роуд был пешеходный переход. Большинство прохожих пользовались «зеброй», но Донован медленно спустился в подземный переход, насвистывая себе под нос.

Под землей находились общественные туалеты, киоски, мастерские по ремонту обуви. Войдя в туалеты, Ден еще раз убедился, что за ним никто не следит. Потом быстро взбежал по лестнице, ведущей к выходу на Харроу-роуд, ближе к Паддингтон-Грин. Донован шел опустив голову – на Паддингтон-Грин располагался отдел столичной полиции по борьбе с терроризмом. Их территория нашпигована видеокамерами.

Донован знал, что сюда поступают данные, собранные по всему Соединенному Королевству. Каждый год в стране появляется более двухсот тысяч новых видеокамер. Жители, законопослушные граждане, занимающиеся бизнесом в столице, каждый день фиксируются по меньшей мере тридцатью различными системами видеонаблюдения. В магазинах, офисах, телефонных автоматах, автобусах практически нет мест, где можно спрятаться от глаз видеокамер. Имея доступ ко всем сетям, полиция тем не менее требовала, чтобы ее подключили к системе распознавания лиц «Мэндрейк». Обычный житель даже не подозревал, что в его личную жизнь то и дело вторгаются посторонние, и наивно полагал, что полиция следит только за преступниками. Впрочем, Донован был далеко не обычным жителем.

Он направился на Майда-Вейл и остановился у церкви Святой Марии – здания из красного кирпича, почерневшего от выхлопных газов машин, петляющих по Сороковой авеню. На церковном дворе был разбит маленький парк, у входа в который стояли две старые красные телефонные будки. Донован сел на кладбищенскую лавку и достал мобильный телефон. Он мог пользоваться им не больше получаса, но этого хватит. Донован набрал номер прямой линии Ричарда Ундервуда, однако сначала ввел цифры 141, чтобы его номер не определился на телефоне Ундервуда.

Инспектор полиции ответил сразу, тяжело выдохнув:

– Да?

– Что случилось, Дико? Геморрой замучил?

– Отличный конец отличного дня. Где ты?

Донован улыбнулся:

– В аду, вот где. Знаешь садик у церкви на Харроу-роуд?

– Знаю, – подозрительно произнес Ундервуд.

– Через пятнадцать минут. Я позвоню на тот, что справа.

– Почему я сам не могу позвонить тебе?

– Потому что не хочу, чтобы этот телефон звонил, понятно? Через пятнадцать минут, идет?

Донован дал отбой до того, как полицейский согласился. Он обошел церковный дворик два раза, потом вернулся и спрятался за деревьями. Через несколько минут появился Ундервуд. Он шел от отделения полиции, плащ развевался на ветру, на широком лице застыло напряженное выражение. Ундервуд был очень крупный мужчина: скорее полный, чем ширококостный, с огромным брюхом, перевешивающимся через брючный ремень. Ундервуд подошел к двум красным будкам, остановился, засунув руки в карманы и нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

Донован вытащил мобильный и набрал номер. Через секунду или две телефон в будке начал звонить. Донован усмехнулся, глядя, как подпрыгнул Ундервуд, а потом, буквально остолбенев, посмотрел на будку. Толстяк наклонил голову, затем перевел взгляд на автомат справа, словно убеждая себя, что звонят не туда. Огляделся вокруг, толкнул дверь будки слева и взял трубку.

– Ты сказал, что будешь звонить в правую, – сказал полицейский.

Донован засмеялся:

– Правая, левая, какая разница! Тяжело дышишь, Дико, ты как?

– Чертова прогулка была длинной. Ты же знаешь: повсюду камеры наблюдения.

– Только не у церкви. Кроме того, кто станет за тобой следить? Ты сам наблюдатель, а не наблюдаемый.

Ден направился к будкам.

– Где ты?

– Недалеко, Дико. Недалеко.

– Ден, не юли. Это не игра.

– Позади тебя.

Ундервуд обернулся. Челюсть его отвисла, когда он увидел направляющегося к нему Донована.

– Какого хрена ты тут делаешь? – выругался он.

Донован рассмеялся и спрятал мобильный телефон. Ундервуд стоял в будке, прижав трубку к уху и разинув от удивления рот.

Донован открыл дверь.

– Дыши, Дико! Дыши!

Щеки Ундервуда покраснели, глаза округлились и постоянно моргали.

– Вот же черт! Мне ведь не придется делать тебе искусственное дыхание?

– Какого... происходит?

– Положи трубку и давай поболтаем, идет?

Ундервуд еще несколько секунд стоял, не отрывая глаз от Донована, потом медленно положил трубку.

– Ты говорил, что будешь где-то в Европе.

– Ну, говорил. Насколько мне известно, Британия все еще входит в Европейский союз, и ты докладываешь в Европол.

– Мы обмениваемся информацией и банками данных. Как видишь, я им не докладываю, – задыхаясь, ответил Ундервуд. – Но дело в другом.

– Знаю, это я просто для поддержания разговора. Пойдем, неженка.

Ундервуд вышел из будки. Они пошли по Харроу-роуд к каналу, который протекал по Маленькой Венеции, чтобы потом свернуть в направлении Риджент-парк и Камден.

– Тебе не следовало приезжать, Ден.

– Сам прекрасно понимаю, так что можешь не говорить. Но эта сука заберет моего мальчика, если я ничего не сделаю.

Донован решил не сообщать о пропаже шестидесяти миллионов долларов. Чем меньше людей знает об этом, тем лучше.

– Думаешь, тебе дадут опекунство?

– Я, черт возьми, его отец.

– Да, но...

– Никаких «но», Дико. Я его отец, а свою мать он застукал голой в кровати с другим мужиком. Никакой суд на земле не отдаст ребенка такой женщине.

– По правде сказать, ты и судья – не самое лучшее сочетание.

– Да пошел ты!

Они спустились вниз по Уорик-авеню и свернули налево на Бломфилд-роуд, которая шла параллельно каналу. На противоположной стороне стояли красивые оштукатуренные дома ценой в несколько миллионов фунтов. Аккуратно подстриженные газоны подчеркивали их великолепие.

На той стороне канала, где прогуливались Донован и Ундервуд, находились старые муниципальные многоквартирные дома с бесцветными стенами и блеклыми окнами. Узенькая лодка с туристами направлялась в Камден. Группа японских туристов фотографировала с таким рвением, словно это был последний день в их жизни. Донован и Ундервуд автоматически отвернулись, стараясь не попасть в объектив.

– Как ты пробрался в страну? – спросил Ундервуд.

– Места знать надо, – ответил Донован. – И каково мое положение?

– Как всегда.

– Черт!

– У них долгая память, Ден. Ты не можешь сбежать, переждать и вернуться чистеньким. В жизни так не бывает.

– Значит, я все еще Танго Один?

– Честно говоря, ты уже не лидируешь в списке, но если станет известно, что ты вернулся, опять возглавишь его.

– Надеюсь, я успею забрать Робби и уехать вместе с ним до того, как кто-либо узнает о моем появлении.

– Постучи по дереву.

– Что у них есть на меня?

– Хорошие новости, – ответил Ундервуд.

– Уже кое-что.

– Да, но ты еще не слышал плохих.

Донован промолчал. Впереди был паб. Название «Паддингтон-Стоп» навевало воспоминание о тех временах, когда проходящие по каналу баржи причаливали здесь к берегу, чтобы моряки могли освежиться, но само здание было такое же уродливое, как и соседние муниципальные дома. К тому же построено намного позже того, как последняя грузовая баржа прошла по каналу. Мужчины переглянулись, оба одновременно кивнули и направились к пабу.

Ундервуд подождал, пока перед ним поставят кружку легкого пива.

– Марти Клэр, – произнес он и отхлебнул пива. Донован повертел стакан, слегка расплескав «Джек Дэниелс» с содовой, нахмурился.

– Он ведь в Амстердаме?

– В Центре предварительного заключения в Роттердаме, вот где, – ответил Ундервуд. – И готов запеть как соловей.

Донован покачал головой:

– Только не Марти.

– Его адвокат записывает показания, пока мы здесь болтаем.

– Ты точно знаешь?

Ундервуд печально посмотрел на Донована, но промолчат. Ден выругался.

– Что у них на него?

– В нем заинтересованы янки. Один из грузов предназначался для Нью-Йорка. Этого достаточно. Недвижимость, деньги, счета. Как только Марти окажется у них в руках, откроется доступ ко всему его имуществу.

– Глупый ублюдок. Как его взяли?

Ундервуд пожал плечами.

– Слушай, Дико, не пожимай плечами. Кто-то настучал?

– Думаю, больше чем настучал.

– Думаешь или знаешь?

– Твою мать, Ден, ты не сдаешься?

Донован перегнулся через стол, так что его губы оказались в дюйме от уха полицейского:

– Моя чертова жизнь висит на волоске, Дико, так что перестань крутить. Мне нужно знать, что происходит.

Ундервуд медленно кивнул и поставил кружку.

– Агент под прикрытием.

– Немецкий или британский?

– Немецкий.

– Имя знаешь?

– Нет, Ден, не знаю. Какого хрена они станут мне открывать его имя?

– Ты говорил – обмен информацией.

– В лучшем случае весьма поверхностной. Действительно, у нас объединенные банки данных, однако каждый имеет свои наработки, которыми не собирается делиться. Что ты намерен делать, Ден?

Донован посмотрел на Ундервуда. Взгляд был тяжелый и холодный.

– Дико, ты действительно хочешь знать?

Ундервуд глубоко вздохнул, потом хлебнул пива.

– Как близко они подобрались ко мне? – спросил Донован.

– Следят.

– Никого близкого и ничего личного?

Пожилой мужчина в забрызганном краской комбинезоне и бесформенной шляпе подошел к музыкальному автомату, опустил монету и нажал кнопку. Ундервуд подождал, пока любитель музыки вернется на свое место у бара, и только потом продолжил разговор:

– Дай мне передышку, Ден. Ты что, думаешь, я могу просто пойти в Управление по борьбе с наркотиками и спросить, какой агент у них в игре?

– Если я не ошибаюсь, ты офицер отдела национальной безопасности. А эта структура может иметь свой интерес в таком деле.

– И чем этот интерес вызван? Хочешь, чтобы я рассказал о твоем возвращении? Ведь если ты все еще греешься на солнышке на Карибах, то зачем столичной полиции или сотрудникам отдела национальной безопасности любопытствовать, какой агент копает под тебя?

– Мне нужно знать, кого они выставили.

– А мне светит еще десять лет пахать без продвижения по службе.

– Ты можешь уйти в отставку хоть завтра.

Ундервуд усмехнулся:

– Неофициально.

У него было чуть меньше миллиона фунтов, спрятанных на различных счетах в оффшорных зонах, но к ним нельзя прикасаться, пока он не оставит службу. И даже потом придется быть осторожным. Вилла в Испании. Небольшая яхта. Маленький бар с видом на море. Но это еще лет через десять. Ундервуд прошел с Донованом долгий путь. Он ценил их дружбу, во всяком случае, она оправдывала риск провести Десять лет за решеткой вместе с насильниками и убийцами.

– Прости. И выясни, что сможешь. Ладно, Дико?

– Конечно.

Практически каждый пенни из миллиона фунтов, которые скопил Ундервуд, поступил от Донована. И по крайней мере двумя своими продвижениями по службы Ундервуд был обязан другу: благодаря его информации он сумел произвести несколько довольно эффектных арестов. Конечно, при этом Донован всегда преследовал свою цель. Но и Ундервуд получал лакомый кусок – карьеру, деньги.

Он осушил стакан.

– Мне лучше уйти.

Донован протянул свернутый листок бумаги:

– Позвони мне по этому номеру. Что насчет сучки?

– Вики?

– С недавнего времени для меня она сучка.

Ундервуду стало не по себе.

– Я буду вестником плохих новостей, Ден. Они вчера уехали.

– Куда?

– В Испанию. Точнее – в Малагу.

– Не может быть!

– Заказали билеты в «Бритиш эруэйз» из Хитроу. Шарки оставил машину на стоянке возле аэропорта. Положил деньги на кредитку.

– Они не могли поехать в Испанию. Там слишком много наших общих знакомых. И машина на стоянке в аэропорту – очень уж явно. Он наверняка хотел, чтобы ее нашли.

– Я просто говорю то, что знаю.

Донован покачал головой:

– Мне еще проще, если они там. – Он изобразил рукой пистолет, «выстрелил» два раза и подул в импровизированный ствол, как бы разгоняя дым. – Вряд ли они настолько наивны. – Он ухмыльнулся. – По крайней мере Шарки. – Донован нахмурился, наклонился вперед, сощурил глаза. – Багаж? Проверяли их багаж?

– Черт, откуда я могу знать?

– Так спроси! Узнай, проходили ли они таможенный контроль. Если да, был ли у них багаж. Как ты вообще умудрился стать детективом, Дико?

– Ловкость рук и никакого мошенничества.

Донован не отреагировал на шутку. Он говорил быстро, наклонившись вперед, глаза горели дьявольским огнем:

– Это старый трюк, описанный в книгах. Я сам такое проделывал в присутствии Вики несколько раз. Ты регистрируешься на международный рейс. Билеты, паспорта и все такое. Но у тебя есть другой билет на рейс, где не надо проходить паспортный контроль. Допустим, в Дублин, Глазго, на Нормандские острова. Ты проходишь иммиграционный контроль и садишься в нужный самолет. Говоришь, что опоздал и зарегистрируешься по прибытии. Паспорта нет, билет может быть на другое имя. Багаж не проверяют, порой даже декларацию не посмотрят. После посадки самолета тебя может не оказаться на месте: к примеру, пошел в туалет или задержался в «дьюти фри». А ты тем временем уже в Джерси и летишь во Францию или куда угодно.

– Да, возможно, так и было.

– Никаких возможно. Они так и сделали. – Его верхняя губа дрожала от злости. – Думают, что умнее меня, – прошептал Донован. – Ошибаются!

Ундервуд встал, слегка улыбнулся:

– Мне жаль тебя и Вики. Правда.

– Я достану эту суку, не волнуйся.

– Не совершай... ты знаешь... – Он пожал плечами, не желая произносить вслух.

– Она затащила его в мою кровать.

– Она мать твоего ребенка, Ден. Любая месть отразится на Робби.

– Ты думаешь, на нем никак не отразилось то, что она сделала?

– Конечно. Он ненавидит ее за это, но она все равно его мать. А ты его отец. Знаю, это нелегко пережить...

– Все ты знаешь, мать твою! – заорал Донован, ударив рукой по столу.

Несколько голов повернулось в их сторону. Впрочем, угрозы и крики были здесь обычным делом, и когда стало ясно, что никто не собирается драться, интерес у посетителей пропал.

– Отнесись к этому проще, вот что я говорю, Ден. Я знаю тебя. И понимаю: сейчас они для тебя что красная тряпка для быка. Но как говорят итальянцы, месть – блюдо, которое нужно подавать холодным. Ладно?

Донован кивнул. Он видел, что Ундервуд действительно переживает за него.

– Просто подстрахуй меня, Дико. А я позабочусь об остальном.

* * *

Донован вернулся в отель, принял душ и переоделся. В итальянском ресторане на Эджвар-роуд заказал стейк и салат, выпил стакан белого вина, прочитал «Гардиан», при этом не упуская из виду происходящее на улице. Потом оплатил счет и минут пять погулял, прежде чем поймать такси. Он приехал в Хэмпстед за час до встречи с Испанцем. Прошелся по улицам, несколько раз оборачиваясь и заглядывая в отражения окон, пока не убедился, что за ним нет слежки.

Прошелся по Хит. Руки – в карманах кожаной черной куртки. На нем были такого же цвета джинсы и белые кроссовки «Найк», бейсбольная кепка «Нью-Йорк янкиз». Типичный гомосексуалист, ищущий компанию.

Вначале Донован нарезал круги вокруг того места, где они договорились встретиться с Рохой. Потом спрятался в тени деревьев, пока не увидел Испанца, идущего по одной из дорожек, пересекающих Хит. Мужчина средних лет в желто-коричневом плаще поднял бровь, привлекая внимание Рохи, но тот покачал головой и пошел дальше. Донован улыбнулся. Роха – симпатичный парень, половина тусующихся здесь много бы отдали за один его взгляд. Испанец напоминал молодого Саша Дистеля: нежные карие глаза, блестящие черные волосы, идеальный загар. Внешность Рохи ставила его в невыгодное положение для работы – он не мог близко подойти к жертве, потому что сразу же мужские или женские головы поворачивались в его сторону. Донован мог предугадать показания свидетелей: «Да, он выглядел как Саша Дистель. В молодости». Поэтому Роха убивал, соблюдая дистанцию. Для чего у него имелся разнообразный арсенал: винтовка, бомба, яд...

Донован немного выждал, желая убедиться, что Роха один, после чего тихим свистом привлек его внимание. Роха махнул рукой и пошел по траве к рощице. Он обнял Донована, и тот уловил запах чеснока.

– Деннис, рад снова видеть тебя.

– Не слишком радуйся, Хуан. Я знаю, какой счет ты собираешься мне предъявить. Плюс расходы. И так далее.

Роха от души рассмеялся и положил руку на плечо Донована:

– У тебя все то же чувство юмора, Деннис.

Донован сузил глаза:

– Что ты слышал?

Роха равнодушно пожал плечами:

– Слышал, что Марти Клэр задержан и что его хотят передать янки.

– Твою мать, Хуан! Я поражен!

– Такова жизнь, приятель. Поэтому ты хочешь позаботиться о Марти?

Донован кивнул.

– Надеюсь, ты никогда не рассердишься на меня, Деннис.

– Кого же я найму, чтобы убить тебя, Хуан? Ты – непревзойденный.

– Без сомнений, – согласился Испанец.

– Как можно скорее, ладно?

– Я ручаюсь за то, что делаю. Мои обычные сроки.

– И никаких исключений?

– Даже для тебя.

Они прошлись по рощице.

– Еще кое-что, – произнес Донован и, пока они шли по Хитроу, рассказал Рохе о своей жене и бухгалтере, их бегстве.

Испанец молча слушал, время от времени кивая.

– Мне надо найти их, Хуан. – Донован протянул Рохе конверт: – Здесь данные паспортов, кредиток, телефонные номера. Они знают, что я примусь за поиски, поэтому будут прятаться.

– Понимаю.

– Когда разыщешь их, имей в виду, что мне надо поговорить с ними.

– Значит, ты хочешь присутствовать... – Роха оборвал фразу.

– Мне надо побыть с ними какое-то время. Вот и все. – Донован не собирался рассказывать Испанцу о пропавших шестидесяти миллионах долларов. – Ты закончишь свое дело, когда я уйду.

– Обоих? – нахмурился Роха.

– Обоих, – подтвердил Донован.

– Амиго, ты уверен, что это разумно? – спросил Роха. – Все-таки она твоя жена. Дела делами, а жена – это личное. Ты, конечно, накажи ее, но... – Он пожал плечами и вздохнул.

– Она трахалась с моим бухгалтером. В моем доме. На глазах у моего ребенка.

– Не спорю, он должен умереть. Без вопросов. Но жена...

– Она больше мне не жена, Хуан.

– Полиция узнает.

– Они будут только подозревать.

Испанец снова пожал плечами, на сей раз соглашаясь. Он видел, что спорить с Донованом нет смысла. Тот все решил.

– Хорошо. Ты покупатель. А покупатель всегда прав...

– Спасибо.

– ...даже если он не прав.

Они пожали руки, потом Роха еще раз крепко обнял Донована.

– Будь осторожен, Деннис. И это я говорю из деловых соображений, а не личного беспокойства, понял?

Донован усмехнулся. Он понимал. Испанец подмигнул и пошел назад к дорожке. Донован смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в темноте, затем пошел искать такси.

Было уже начало двенадцатого, когда Марк Гарднер вернулся домой. Бросил свой набитый кейс возле входной двери, повесил на крючок пальто.

– Ни о чем не спрашивай! – крикнул он, вытягивая перед собой руку, предупреждая упреки жены. – Но если Дженни или Джулия когда-нибудь проявят хоть малейший интерес к рекламной индустрии, запри их дома или пристрели, хорошо?

Лора протянула мужу стакан джина с тоником и ушла на кухню. Марк немного постоял в коридоре, потом шагнул в арку, ведущую в маленькую галерею. Плюхнулся на один из диванов и положил ноги на стеклянный столик. Вздохнул и отпил джин-тоника, глядя во французское окно. По всему саду стояли бетонные конструкции в форме грибков, высотой до колен, в которых горели маленькие лампочки. Они остались от предыдущих хозяев. Раньше рядом с ними стояли гномы. Но бывший владелец забрал их, а грибовидные лампы остались и давали повод друзьям обвинить супругов в безвкусице. Тем не менее Марк и Лора полюбили эти фонарики: ночью они выглядели маленькими звездочками, затерявшимися в темноте вселенной.

Марк устроился на диване, попивая джин-тоник. На поверхности напитка еще шипели пузырьки, и он чувствовал прохладное покалывание в носу. Марк сознавал, что начал выпивать больше обычного. И тому был повод: его агентство недавно заполучило нескольких новых клиентов, и Марк хотел произвести на них хорошее впечатление, что требовало времени. А это приводило к тому, что он не мог расслабиться после работы. Без пары-тройки стаканов джина с тоником его мозги продолжали работать, и он не мог заснуть. Приходилось пить много, слишком много – и он просыпался с головной болью.

Марк сделал еще один глоток и вздохнул.

Что-то двигалось по саду, что-то темное закрыло окно. Мужчина! Марк подпрыгнул, содержимое стакана выплеснулось ему на рубашку. Он чертыхнулся, вскочил с дивана, стакан упал на пол и разбился.

– С тобой все в порядке? – крикнула из кухни Лора.

Марк отступил назад, подальше от окон. Под ботинками заскрипело битое стекло. Он поднял руки, как бы защищаясь, хотя мужчина был в двадцати футах от него и по ту сторону окна.

– Стой, где стоишь, Лора, в саду кто-то есть.

Как обычно, жена сделала все наоборот и прибежала из кухни.

– Кто здесь?

– Стой там! – крикнул он.

Лора появилась в арке с полотенцем в руках. Марк огляделся в поисках какого-нибудь оружия, схватил тяжелую вазу, которую они купили во время отпуска в Тунисе, и поднял ее, словно дубинку.

Мужчина приблизился к окну. Кожаная черная куртка, бейсбольная кепка. Марк вздрогнул, испугавшись, что незнакомец выстрелит, но мужчина всего лишь взмахнул рукой. Приглядевшись, Марк облегченно вздохнул.

– Это Ден! – выдохнула Лора.

– Да, дорогая, теперь я вижу, – с сарказмом ответил Марк.

Донован снял кепку и показал Марку большой палец.

– Сюрприз, – произнес он губами.

Марк понял, что все еще размахивает вазой, и усмехнулся. Поставил ее на стол и подошел к окну.

Донован перемахнул через подоконник и пожал Марку руку.

– Это что-то вроде приветствия? – спросил он, показав на вазу.

– Большинство людей пользуются дверью, – ответил Марк. – По правде говоря, наши друзья обычно сначала звонят.

Донован похлопал его по спине, потом обнял сестру:

– Твой супруг все такой же нытик, сестренка.

– Точно, – рассмеялась Лора.

– Я еще до свадьбы предупреждал тебя.

– Ага.

– Эй, я все еще здесь, – вмешался Марк.

– Не хотел пугать тебя, Марк. Прости.

– Я не испугался, – возразил Марк. – Ты просто удивил меня, вот и все.

– Я не захотел воспользоваться входной дверью, на всякий случай.

– На случай, если за нами следят? – спросила Лора. – Кто может следить за нами?

– Не знаю, сестренка. Не представляю, кому может быть известно, что я здесь. И все же лучше лишний раз подстраховаться, чем потом жалеть.

Марк собрал осколки стакана в газету, осторожно поднял и понес на кухню. Донован сел рядом с Лорой.

– Когда ты вернулся? – спросила она.

– Вчера. Как он?

– В порядке. Первую ночь плакал, а сейчас словно оцепенел. Он в шоке.

Донован покачал головой, сжав губы.

– Я сверну шею этому негодяю Шарки. И ей.

– Робби легче не станет, – возразила Лора. – Что ты собираешься делать, Ден?

Донован пожал плечами:

– Он должен вернуться со мной. Я привез ему новый паспорт, и мы улетим.

– На Карибы?

– Ты против?

– А что с его школой? С друзьями? С нами?

– Это не навсегда, Лора. Школы есть и там. Он заведет друзей. Вы с Марком сможете приезжать к нам в отпуск.

Марк появился в дверях:

– Какой отпуск?

– Я просто говорю, что улечу с Робби в Анквиллу, а вы можете приехать туда и остаться.

Марк и Лора взволнованно переглянулись.

– Что? – спросил Донован.

– Ничего, – ответил Марк.

– А ну-ка говори.

Марк колебался, потом глубоко вздохнул:

– Слушай, это не мое дело, но сейчас Робби нужна стабильность. Вытащить его из привычной обстановки и поместить на тропический остров – не лучшая идея.

– Он не Робинзон Крузо. Нам не придется ловить рыбу и пить кокосовый сок. Анквилла – даже более цивилизованное место, чем чертова Англия.

– Возможно, но здесь его дом. Хочешь выпить?

– "Джек Дэниеле" с содовой, – заказал Донован.

– Тебе повезло, – заметила Лора. – У нас как раз есть виски.

Донован усмехнулся:

– О'кей, только хорошего качества, никаких подделок.

Марк исчез в гостиной.

– Он прав, и ты это знаешь, – сказала Лора.

Донован кивнул:

– Да, но в Соединенном Королевстве для меня сейчас слишком жарко. – Он закрыл лицо руками. – Черт!

– Что?

– Я просто вспомнил: Анквилла, возможно, в настоящий момент тоже не самое безопасное место для меня.

– Почему?

Донован грустно улыбнулся:

– Небольшие разборками с неким колумбийцем.

– Черт, Ден! И ты хочешь втравить Робби в историю?

– Я разберусь, не волнуйся.

– Хочу тебе напомнить, Ден, что я – крестная Робби. И это делает меня ответственной за его моральное состояние. – Лора говорила полушутя-полусерьезно. – Он может остаться здесь, ты знаешь. Так долго, сколько понадобится. Дети любят его. И мы тоже.

– Знаю, Лора. Но я его отец.

– Возможно, ты не захочешь слушать, но хотя бы вспомни: тот факт, что ты его отец, не остановил тебя от бегства на Карибы на долгие месяцы, не так ли?

– Бегства? – переспросил Ден.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Марк вернулся с бокалом виски с содовой для Дена и новым джин-тоником для себя. Лора бросила на мужа предостерегающий взгляд.

– Можно мне взглянуть на сына? – спросил Ден.

– Конечно, – ответила Лора.

Они встали и проводили Донована наверх. Лора толкнула дверь спальни и отошла в сторону, давая брату возможность заглянуть внутрь. Робби лежал на животе, отвернув голову к стене, так что отец мог видеть только каштановые волосы на подушке. Он подошел к кровати, присел на корточки, потом нежно погладил сына по голове.

Робби вздрогнул во сне, поджав под одеялом ноги.

– Не волнуйся, Робби, теперь я здесь, – прошептал Донован.

Внезапно его вновь охватила злость на Вики. Изменить ему – подлость с ее стороны, но позволить своему сыну увидеть это... такое простить нельзя.

Он вышел из спальни, и Лора тихо закрыла дверь. Они спустились вниз в оранжерею. Донован взял стакан виски и принялся вертеть его в руках. Лора села рядом с Марком, положив ему руку на колено.

– Она звонила?

Лора кивнула:

– Позавчера. Сказала, что ей нужно поговорить с Робби. Я соврала, что он спит, и попросила перезвонить на следующий день. Она не позвонила.

– Точнее, позвонила и повесила трубку?

Лора кивнула.

Марк наклонился вперед:

– Только честно, Ден, насколько крупные у тебя неприятности?

Донован слабо улыбнулся. Разъяренный колумбиец на хвосте и пропавшие со счетов шестьдесят миллионов долларов. Ничего не скажешь: проблемы.

– Все будет в порядке.

– За тобой следит полиция?

Улыбка Донована стала шире. Единственной хорошей новостью, которую ему сообщил Дико, была та, что у полиции пока на него ничего нет. Он покачал головой:

– Наблюдать – наблюдают, но приказа об аресте нет. Пока я здесь, собираюсь вести себя как послушный мальчик. Даю слово, Марк. Речь идет о нескольких днях.

– Я не... ну, ты знаешь, – пробормотал Марк. Ему стало не по себе.

– Понимаю. Все в порядке.

– Просто у нас бизнес... облигации...

– Марк! – остановила его Лора. – Хватит!

Донован поднял руку, прерывая сестру:

– Лора, все хорошо. Правда. Мне понятно, о чем он. Марк, я постараюсь остаться чистым. И на самом деле благодарен за то, что вы с Лорой делаете для Робби.

Марк наклонился и чокнулся с Донованом:

– Прости, Ден. Я немного переутомился.

Донован махнул рукой на его извинения, потом поинтересовался у Лоры, сменила ли она замки. Сестра вышла в гостиную и вернулась со связкой новых блестящих ключей и бумажкой, на которой записала новый код для сигнализации. Донован взял их, осушил стакан и обнял сестру.

– Пока. Приду завтра увидеться с Робби, ладно? И не говори ему, что я был здесь.

Донован пожал руку Марку, потом выскочил в окно и исчез в темноте.

Лора обняла мужа за талию.

– Он ведь на самом деле напуган? – спросила она.

– Слабо сказано.

– Господи, надеюсь, он не наделает глупостей.

– Думаю, уже слишком поздно. – Марк обнял жену за плечи и прижал к себе.

* * *

Засунув руки в карманы куртки и опустив голову, Донован шел по противоположной от его дома стороне. Шел медленно, уверенно, глаза из-под козырька кепки внимательно осматривали все вокруг. Ему не встретились никакие машины или фургоны, где могли укрыться наблюдатели. В подворотне обнималась молодая пара, но они были слишком молоды, чтобы служить в полиции. Старая дама выгуливала кокер-спаниеля красно-коричневого окраса, что-то нашептывая ему и шурша пластиковым пакетом для мусора.

Донован осмотрел дом. Ничего не бросилось в глаза. Однако если засада сделана профессионально, ничто и не должно привлекать внимания. Он двинулся дальше, а в конце дороги свернул направо. Его дом граничил с площадью. Все постройки выходили в большой сад или, скорее, в маленький парк с довольно просторной игровой площадкой. На ней можно было бы играть в футбол, если бы садовое общество не запрещало игры с мячом. Собак в саду тоже не разрешалось выгуливать. Комитет жильцов установил строгие правила, запрещающие музыку, организованные игры, крики, распитие спиртного, курение. Донован всегда удивлялся, почему они просто не запретят всем вообще приближаться к саду.