Текст книги "Жесткая посадка"

– Вы отказываетесь называть свою фамилию?

– Да, сэр, – ответил Макдоналд.

– Вам не кажется, что это глупо?

У него был легкий шотландский акцент англичанина, который родился на севере, но большую часть жизни провел в Лондоне.

– Таково мое решение, сэр, – сказал Макдоналд.

– Значит, вас покажут в передаче «Внимание, розыск», – заметил судья, улыбнувшись. – Вы и от адвоката отказались?

– Да, сэр.

– Еще глупее. Ваше дело будет рассматриваться, вероятно, в Олд-Бейли, и там вы не сможете защищать себя сам. Если только у вас нет юридического образования. – Судья снисходительно взглянул на Макдоналда. – У вас есть юридическое образование?

– Нет, сэр.

– Тогда вам надо немедленно нанять адвоката, и весьма приличного, если учесть, в чем вас обвиняют. Улик против вас столько, что вам понадобится серьезная помощь.

Судья посмотрел на двух представителей прокуратуры, которые сидели за столом в другой стороне зала. Один из них был мужчина лет пятидесяти, худощавый и с идеальным загаром, какой можно получить лишь в солярии; второй – лет на двадцать моложе. Он вел себя с чрезмерной предупредительностью, свидетельствовавшей об отсутствии опыта в работе. Позади них расположились детективы, допрашивавшие Макдоналда. Младший из обвинителей, видимо, уже все с ними обсудил и молчал, а старший постоянно оглядывался и шептался с полицейскими.

– Вы можете сказать, когда подсудимому будут предъявлены те обвинения, о которых вы говорили? – обратился судья к представителям прокуратуры.

Младший обвинитель поднялся с места.

– Следствие еще продолжается, сэр, – ответил он. – Мы получили показания сотрудников компании по дезинсекции помещений, которых удерживали преступники, и вскоре предъявим обвинение в похищении людей. Также мы ждем результатов судебно-медицинской экспертизы, чтобы обвинить подсудимого в причинении тяжких телесных повреждений и попытке убийства.

Судья перевел взгляд на Макдоналда.

– Учитывая серьезность предъявленных обвинений и ваш отказ сотрудничать с полицией, я вынужден оставить вас под стражей. Кроме того, ввиду характера преступления и применения огнестрельного оружия вы должны содержаться в исправительном учреждении категории А.

Макдоналд невозмутимо посмотрел на судью. Ничего иного он не ожидал.

– Похоже, в последнее время криминальное сообщество охотно прибегает к вооруженным нападениям, – продолжал представитель власти, – и я надеюсь, что, когда ваше дело дойдет до суда, вы ответите по всей строгости закона.

Макдоналд понимал, что все это доставляет судье удовольствие. Наверное, до сих пор тот имел дело с нарушителями правил дорожного движения или магазинными воришками, и появление в зале суда опасного грабителя, едва не застрелившего полицейского, давало ему богатую пищу для размышлений. Но на деле его слова ничего не значили – ведь Макдоналд даже не просил выпустить его под залог.

На него снова надели наручники, отвели к фургону, посадили в бокс и заперли дверь. Через несколько минут фургон выехал со стоянки в сопровождении двух мотоциклистов и автомобиля с полицейскими.

Макдоналд смотрел в окно, пытаясь определить, куда его везут. Внизу промелькнула Темза – они направлялись не в Белмарш, – но обзор был ограничен, и он не представлял, в каком направлении движется фургон.

Макдоналд догадался, что они едут окружным путем. Похоже, полиция опасается побега. Он вытянул шею, стараясь разглядеть в небе вертолет, но его там не было.

День клонился к вечеру, солнце висело у горизонта, когда Макдоналд увидел тюремную стену. В том, что это именно тюрьма, сомневаться не приходилось: стена имела более тридцати футов в высоту и была сооружена из бурого бетона с какой-то цилиндрической конструкцией, напоминающей протянутую сверху канализационную трубу. Колючей проволоки он нигде не увидел, так что эта округлая штуковина скорее всего предназначалась для предотвращения побега. Макдоналд подумал, что если он захочет выбраться из тюрьмы, ему ни в коем случае не следует карабкаться на стену.

Фургон замедлил ход, и Макдоналд заметил дорожный знак с надписью «Королевская тюрьма Шелтон». Машина повернула направо, притормозив у пропускного пункта. Охранник поднял шлагбаум, фургон проехал дальше и встал перед большими воротами. Створки с грохотом открылись, и Макдоналд увидел в проеме трех тюремных офицеров – крепких парней с мощным торсом и накачанными мышцами, в белых рубашках с короткими рукавами и черными погончиками на плечах. Когда машина остановилась, рядом появился еще один охранник, державший на поводке большую немецкую овчарку.

Мотор заглох. Овчарка лаяла. Трое тюремщиков ждали, скрестив руки на груди. Макдоналд услышал за дверью шаги.

Через секунду перед ним предстал тюремный офицер в форме и фуражке с козырьком. Он снял с поручней вторую половину наручника и пристегнул его к своей руке.

– Добро пожаловать в Шелтон, – произнес он с каменным лицом.

Кивком он приказал Макдоналду встать, вывел его из фургона и проводил во двор. Овчарка снова залаяла и попыталась наброситься на Макдоналда, но ей помешал поводок. Полицейский провел заключенного в регистратуру. Слева блестела стеклянная стена в комнате ожидания, вдоль которой тянулись деревянные скамьи, справа возвышался стол из темного дерева. За столом, заставленным рядом металлических лотков, сидел офицер. Когда к нему подвели Макдоналда, он заглянул в свою папку, взял с одного из лотков пустой бланк, вооружился ручкой и выжидающе взглянул на заключенного, с которого конвоир снял наручники.

– Это тот самый стрелок, – сообщил охранник. – Будь с ним понежнее.

Офицер усмехнулся. Ему было лет тридцать, он носил длинные бакенбарды и имел огромный живот, свисавший над его ремнем.

– Фамилия? – спросил он у Макдоналда.

– Я отказываясь называть свою фамилию.

Офицер нахмурился:

– Что?

– Я отказываясь называть свою фамилию.

Подошел полицейский в штатском и вывалил на стол пачку бумаг.

– Здесь все новенькие, – буркнул он. – Пять штук.

Офицер продолжал смотреть на Макдоналда.

– Ты обязан это сделать, – сказал он.

Макдоналд пожал плечами. Офицер вызвал двух тюремщиков. Они отвели заключенного в соседнюю комнату и тщательно обыскали, потом заглянули в рот, проверили за ушами и заставили присесть на корточки. После этого они вернули его в регистратуру.

– Фамилия? – повторил офицер с таким видом, словно задавал этот вопрос в первый раз.

Макдоналд покачал головой.

– Знаешь, мне на это совершенно наплевать, – заметил офицер. – Все равно у тебя будет личный номер. – Он похлопал по бланку на столе. – С фамилией или без нее, номер от тебя никуда не денется, пока не отсидишь весь срок.

– Меня еще не осудили, – возразил Макдоналд. – Я под следствием.

Офицер просмотрел личные дела и вытащил досье Макдоналда, состоявшее всего из нескольких листочков. Фотография была прикреплена к последней странице.

– Бывал раньше в тюрьме?

Макдоналд ничего не ответил.

Офицер пролистал бумаги.

– Отпечатки не идентифицированы, значит, в первый раз, – пробормотал он, продолжая смотреть досье. Прочитав последний лист, взглянул на Макдоналда и усмехнулся. – Ну что ж, раз ты новичок, надо тебе кое-что объяснить. Твое пребывание здесь может быть сравнительно сносным или превратиться в жуткий кошмар – все зависит от того, как ты с нами поладишь. Мы решаем, как часто выпускать тебя из камеры, сколько времени давать на отдых и обед, разрешать прогулку или посещение, с кем общаться и в чем ходить. Я ясно выражаюсь?

Макдоналд молчал. Овчарка залаяла, и в регистратуру ввели еще одного заключенного, пристегнутого наручниками к полицейскому. Макдоналд оглянулся на прибывшего, но его лицо было ему незнакомо.

– Фамилия? – опять повторил офицер, подождал несколько секунд и отложил бумаги в сторону. – Ладно, как знаешь.

Он повернулся к экрану компьютера и постучал пальцами по клавиатуре. Посмотрев на монитор, написал на конверте с личным делом: «С/н 6759». Справа от цифр осталось пустое место для имени и фамилии Макдоналда.

– С этой минуты вы находитесь в системе, ваш номер 6759, – объявил офицер. – Все, что с вами произойдет, будет заноситься в досье, не важно, есть у вас фамилия или нет.

Он указал на стеклянную стену.

– Подождите там.

Офицер повернулся к заключенному, которого подвели к столу. Это был подросток в джинсовом костюме, стоявший с таким видом, словно он вот-вот расплачется. Макдоналд подумал, что такого мог натворить этот паренек, если попал в тюрьму категории А.

Макдоналд зашел в комнату ожидания и сел. Часы, висевшие на стене над дверью, показывали половину четвертого. Кроме сандвича в полицейском участке, он ничего не ел, и в животе у него урчало. Макдоналд знал, что просить еду бесполезно. Ему и раньше приходилось подолгу обходиться без пищи и воды. Как-нибудь протянет.

В комнату втолкнули еще одного заключенного – верзилу с сильно избитым лицом и свежей раной на голове. Он кивнул Макдоналду.

– Как дела, приятель? – спросил он, растягивая слова на ливерпульский лад.

Он был в хорошей клубной футболке, спортивных рейтузах фирмы «Адидас» и найковских кроссовках, хотя, судя по его физической форме, ему давно не приходилось гоняться за мячом.

– Неплохо, – ответил Макдоналд.

– Что это за прикид? – поинтересовался верзила, разглядывая его бумажный костюм.

– Полицейские отобрали у меня все барахло, – пояснил Макдоналд.

– Ублюдки! – бросил мужчина, показав на свое распухшее лицо. – Это они меня отделали. Сопротивление аресту.

В комнату вошли двое чернокожих парней лет двадцати, в дорогих спортивных костюмах и модельных кроссовках. Они со скучающим видом развалились на скамьях.

– За что попал? – спросил избитый мужчина у Макдоналда.

– Вооруженное ограбление.

– Вот черт, это колония строгого режима! – воскликнул верзила.

– Да, если я отсюда не выберусь. А ты за что?

Мужчина рассмеялся.

– Перепродажа.

– Перепродажа?

– Хотел сплавить пару наручных часов. Оказалось, они краденые.

– Не повезло.

– Сам виноват. Собственно, я их и украл. – Он потер ладонью квадратный подбородок. – Так мне и надо.

Макдоналд услышал, как фургон тронулся с места и уехал.

– Мы были у одного судьи? – спросил он. – С длинными волосами?

– Да, я его узнал, а ты?

Макдоналд нахмурил брови.

– Он участвовал в той поп-группе, помнишь, в семидесятые годы, там еще парни раскрашивали себе лица. Чистые гомики. Новые хреновы романтики. Как же она называлась?

В дверях появился охранник.

– Барнс! – позвал он.

– Я, – отозвался мужчина и поднял большой палец. – Еще увидимся.

Макдоналд продолжал сидеть и ждать. Барнса оформили и увели. Вскоре прибыла группа новых заключенных – шесть человек. Вероятно, их привезли из другой тюрьмы, поскольку каждый нес свои пожитки в большой пластиковой сумке с ярлычком. Пятеро вошли в комнату ожидания. Двое из них были чернокожими, молодыми, вроде тех, что привели раньше, – опытными и самоуверенными. Они мрачно уставились на Макдоналда и не ответили, когда он поприветствовал их кивком. Ему было наплевать, как они к нему относятся, – это явные транзитники, которых переводили в другое заведение. С ним он никогда больше не встретится. Остальные трое оказались белыми, один из них – сутулый старик лет семидесяти, с редкими седыми волосами и постоянным кашлем. Он улыбнулся Макдоналду, показав рот, в котором не хватало половины зубов. Его правая рука была сжата в кулак и дрожала.

– Есть покурить? – спросил он, и Макдоналд отрицательно покачал головой.

Двое других напоминали Барнса, такие же бритоголовые и в спортивной одежде. Они кивнули Макдоналду, демонстративно не обращая внимания на чернокожих.

– Симпатичный костюмчик, – произнес один, но Макдоналд молча закрыл глаза и вытянул ноги.

Он уже понял, в какую игру играют с ним тюремщики: его вызовут последним.

Часы на стене показывали половину шестого, когда Макдоналд остался в комнате один. Потом в тюрьму доставили еще три группы, в том числе несколько подследственных. Макдоналд смотрел, как их подводили к столу, допрашивали, давали расписаться и уводили под конвоем.

Кое-кто из этих людей был знаком с системой, некоторые выглядели растерянными и озирались по сторонам, словно надеялись, что все это дурной сон и они вот-вот проснутся. Средних лет мужчина в синем костюме и начищенных ботинках даже утирал слезы, отвечая на вопросы полицейского.

Примерно в полседьмого дверь открыла женщина-охранник и сообщила Макдоналду, что его вызывает регистратор. Он подошел к столу и встал, расставив ноги на ширину плеч и выпрямив спину. Офицер бросил на него холодный взгляд.

– Плохие новости, – сказал он. – Когда мы тебя оформим, столовая уже закроется.

Макдоналд пожал плечами.

– Талоны на завтрак тоже кончились, так что утром останешься без еды. – Он указал на костюм Макдоналда. – Мы могли бы поискать тебе какую-нибудь одежду, но сейчас уже поздно. Думаю, завтра повезет больше. Но обещать не стану.

Он потрогал свои бакенбарды.

– Я все понял, – буркнул Макдоналд.

– Отлично. Может, попробуем ответить на вопросы? Как твоя фамилия?

Макдоналд ничего не ответил.

– Заключенный отказался назвать свою фамилию, – отметил офицер, медленно записывая что-то в бланк. – Год рождения?

Макдоналд промолчал.

– Заключенный отказался назвать год рождения, – констатировал офицер. – Адрес?

Макдоналд хмыкнул.

Офицер улыбнулся.

– Королевская тюрьма Шелтон, – промолвил он. – Секция предварительного заключения.

Он взглянул на Макдоналда.

– Родственники?

Макдоналд молча смотрел на него.

– Заключенный отказался назвать фамилии своих родственников.

В приемном формуляре оставалось более двадцати вопросов, и офицер методично задавал их, каждый раз фиксируя, что заключенный отказывается отвечать.

Наконец он перевернул бумаги и подтолкнул их Макдоналду.

– Распишись внизу, – велел он, протянув ему дешевую авторучку.

Макдоналд нагнулся над документом.

– Можно поставить крестик?

– Ставь что хочешь.

Макдоналд сделал отметку на последней странице формуляра.

Офицер указал на нишу, задернутую занавеской.

– Иди туда и раздевайся, – приказал он.

– Мы еще мало знакомы, – сухо заметил Макдоналд.

Офицер продолжат смотреть на него, и Макдоналд направился к нише, отдернув занавеску. За ней стояло два железных стула. Он снял кроссовки, расстегнул бумажный комбинезон и кинул его на спинку стула.

– Задерни занавеску. Мы не собираемся глядеть на твою грязную задницу! – крикнул офицер.

Макдоналд сделал, как ему сказали, снял нижнее белье и сел. На стене висели часы. Было уже около семи. Менее тридцати часов назад он вбежал в помещение склада с обрезом в руках. Всего тридцать часов – и его жизнь пошла наперекосяк. Макдоналд подпер голову ладонью и протер глаза. Он устал как собака. И умирал с голоду.

Занавеска отдернулась, и в нишу шагнул тощий как жердь мужчина в белом халате с блокнотом под мышкой. Он смахивал на нервного учителя, которому поручили вести уроки в какой-нибудь плохой школе. Его каштановая шевелюра стояла копной, на носу блестели квадратные очки в черной оправе. Он сел на стул напротив Макдоналда, положил блокнот на колени и похлопал по карманам в поисках авторучки.

– Есть проблемы со здоровьем? – осведомился тюремный врач.

Макдоналд пожал плечами.

– Принимаете лекарства?

Прежде чем он успел ответить, врач наклонился вперед.

– Что это такое? – спросил он.

– Так, пустяки.

Доктор встал и нагнулся над ним, рассматривая старую пулевую рану ниже правого плеча.

– Встаньте, пожалуйста.

– Так, пустяки, – повторил Макдоналд.

Он поднялся со стула и разглядывал настенные часы, пока врач ощупывал шрам.

– Чем это вас?

– Пулей.

Макдоналд пытался съязвить, но доктор так увлекся осмотром раны, что не обратил внимания.

– Какого калибра?

– Не знаю.

Макдоналд соврал, отлично зная, какой это калибр. Он даже сохранил пулю в качестве сувенира, на память о той ночи, когда едва не погиб. Свинцовый кругляш диаметром 5,45 миллиметра, выпущенный из «АК-74». Макдоналд не любил вдаваться в детали, потому что когда он говорил «АК-74», все думали, что речь идет об автомате Калашникова, русском оружии, которым любят пользоваться партизаны и террористы во всем мире. Он устал объяснять, что «АК-74» – малокалиберный вариант «АК-47», первоначально разработанный для десантных войск, но со временем ставший стандартным оружием советской пехоты. Правда, стреляли в Макдоналда вовсе не русские солдаты.

Доктор осмотрел его спину.

– Здесь нет выходного отверстия, – заметил он.

– Пулю вытащили спереди, – объяснил Макдоналд.

– Надо же.

– Она попала в кость и отклонилась вниз. Прошла всего в половине дюйма от артерии.

– Повезло.

– Ага. Хотя, будь я действительно везучим, в меня бы просто не попали.

Врач снова осмотрел его спереди.

– Кто делал операцию?

– Не помню.

Еще одна ложь. Он никогда не забывал человека, который спас ему жизнь, вытащив пулю и залатав рану, прежде чем его отправили вертолетом в госпиталь.

– Грубовато, – пробормотал доктор, проведя пальцем по рубцовой ткани.

– Такая уж у нас медицина, – усмехнулся Макдоналд.

– Это не больничный шрам, – возразил тюремный врач. – Рану зашивали не в операционной.

Поняв, что Макдоналд не собирается распространяться о своем ранении, врач достал стетоскоп и прослушал его легкие. Затем заглянул ему в горло, заставил сесть и проверил рефлексы с помощью металлического молоточка. Завершив осмотр, задал Макдоналду несколько медицинских вопросов и поставил галочки в соответствующих графах. Все ответы Макдоналда оказались отрицательными – он был полностью здоров.

– Наркотики? – спросил доктор.

– Нет, спасибо.

Доктор сухо улыбнулся. Наверное, он слышал эту шутку много раз.

– У вас есть проблемы с наркотиками?

– Нет.

– Пьете?

– Умеренно.

– Когда-нибудь жаловались на депрессии? Состояния тревога?

– Все свои проблемы я решаю пятимильной пробежкой. Доктор встал.

– Мечтать не вредно, – произнес он. – Одевайтесь.

Он отдернул занавеску и ушел. Вместо него появился новый охранник, державший в руках постельные принадлежности. Это был маленький лысоватый мужчина с добродушным лицом.

Как только Макдоналд натянул свой комбинезон, охранник навалил на него всю поклажу.

– Принимай вещички. – Он говорил с уэльским акцентом. – И потопали в блок для подследственных.

Макдоналд взглянул на постельное белье. Ему выдали тощую подушку, бледно-зеленую наволочку, зеленую простыню и коричневое одеяло.

– Пошевеливайся! – велел охранник.

Он взял ключ и отпер им решетчатую дверь. Отступил в сторону, пропуская заключенного, прошел за ним и закрыл замок. Макдоналд посмотрел на ключ. На нем не было ни выступов, ни бородки, лишь несколько маленьких дисков на металлическом стержне, очевидно, магнитов, с которых невозможно сделать слепок.

Охранник провел его еще через одну дверь, которая выходила в коридор под наблюдением видеокамер. Он тянулся на несколько сотен ярдов в длину и был совершенно пуст. Пока они шли, их шаги эхом отдавались среди желтоватых стен. Охранник отпер решетчатую дверь и провел Макдоналда по железной лестнице на второй этаж. Наверху в застекленной кабинке сидели два охранника. Один набивал что-то на компьютере, другой прихлебывал из банки кока-колу.

Офицер приказал Макдоналду стоять на месте и вошел в комнату.

– К вам таинственный незнакомец, – сказал он, протянув досье охраннику с кока-колой, высокому и широкоплечему мужчине с крутыми бицепсами.

– Ладно, Тафф, – кивнул он и положил досье рядом с компьютером. – Я этим займусь.

Тот ушел, насвистывая себе под нос.

Макдоналд разглядывал через стекло кабинку, в которой находился контрольный центр всего блока. Вдоль стены стояли несколько мониторов, подключенных к камерам слежения. Охранник поставил банку с кока-колой и сообщил:

– Меня зовут Тони Стаффорд, я старший по блоку. Ты в курсе, как устроена тюрьма?

Макдоналд покачал головой.

– Здание разбито на четыре блока. Это блок В, для предварительного заключения. В нем три секции, в каждой секции три этажа. Ты должен находиться только в своей секции, не считая тех случаев, когда тебе нужно будет посетить тюремный госпиталь, учебные классы или спортивный зал. Прогулочная площадка находится рядом с блоком, столовая расположена в самом крыле. Про всем вопросам обращаться к старшим по секции. Если они не могут решить проблему, то докладывают мне. А я докладываю коменданту. Так работает система, и ты внутри ее, понятно?

Макдоналд кивнул.

– Раньше не сидел?

– Нет.

– Зови меня мистер Стаффорд. Или сэр. Или босс. Кое-кто из старожилов называет офицеров «папашами», но тебе лучше этого не делать. Могут возникнуть недоразумения. Тебе уже объяснили, что происходит с теми, кто не хочет называть свою фамилию?

– Много раз, – ответил Макдоналд. – Мистер Стаффорд, – добавил он.

– Вот и хорошо. А теперь я отведу тебя в камеру.

Стаффорд направился к зарешеченной двери, поскрипывая резиновыми подошвами по полированному полу. Макдоналд последовал за ним.

Стаффорд открыл дверь, выпустил Макдоналда и запер за собой замок. Вторая дверь вела во внутренние помещения секции. Стаффорд поднялся по железной лестнице. Навстречу, покачивая связкой ключей, прошла женщина-охранник. У нее были светлые волосы и стройная фигура.

Макдоналд услышал музыку. Песня группы «Иглз» «Отель „Калифорния“». Из другой камеры доносился жесткий рэп. Из третьей джаз. Еще где-то бубнил футбольный комментатор.

Они добрались до лестничной площадки на втором этаже. Вокруг нее располагались двадцать металлических дверей, все они были заперты. Круглый провал посреди площадки огораживали высокие перила. Само отверстие было затянуто стальной сеткой, очевидно, для того, чтобы никто не вздумал в него прыгать. Макдоналд взглянул наверх: на третьем этаже была такая же сетка.

Стаффорд провел Макдоналда через площадку, открыл камеру и толкнул дверь.

– Завтра сможешь побеседовать с одним из Исповедников.

– Исповедников?

– Это добровольное общество, что-то вроде миссии «Самаритян». Ты можешь обсудить с ними все свои проблемы.

– Моя единственная проблема в том, что я попал сюда, – усмехнулся Макдоналд. – Я не хочу ни с кем говорить.

– Такова политика тюрьмы, – объяснил Стаффорд.

Макдоналд вошел в камеру – помещение с бледно-зелеными стенами, четыре шага в длину и три в ширину. Одну стену занимала двухъярусная кровать, перед зарешеченным окном возвышался железный стол. На столе стоял маленький цветной телевизор. На экране мелькали кадры какого-то телешоу, но звук был выключен. Стену у стола украшали картинки полуголых женщин, вырванные из разных журналов и газет. Справа стоял маленький туалет с унитазом из белого пластика. Дверь захлопнулась за ним с глухим стуком.

– Черт, так я и знал, что ко мне кого-нибудь подсунут! – послышался голос с нижней койки.

Человек сел. Это был плечистый коротышка с бритой головой и татуировкой в виде свастики на шее. Он выглядел точной копией Барнса из комнаты ожидания, хотя у того не было свастики.

– Я же сказал, что хочу жить один.

Мужчина встал, уперся кулаками в бока и уставился на Макдоналда. На лбу у него пульсировала вена.

– Мне это нравится не больше, чем тебе, – сказал Макдоналд. Он кивнул на картинки на стене. – Это твои жены?

Мужчина прищурился и усмехнулся.

– Только во сне, – ответил он. – Видимо, я должен радоваться, что ко мне не подселили какого-нибудь ниггера. Ты куришь?

Макдоналд покачал головой.

– Уже неплохо. Я Джейсон Ли. А ты кто?

Макдоналд бросил свои постельные принадлежности на свободную койку.

– С этим небольшая проблема, – произнес он. – Я себя не называю.

– Наверное, это их здорово бесит.

– Ничего, как-нибудь справлюсь. Не против, если я займу верхнюю полку?

– А ты не ссышь по ночам?

– Иногда у меня бывают газы от пива и перченых блюд, но здесь мне это вряд ли грозит.

Ли похлопал Макдоналда по спине.

– А ты весельчак! – воскликнул он. – Но все-таки, как мне тебя звать? Не могу же я все время повторять: «Эй, как там тебя...» Звучит как-то невежливо.

– Проблема в том, Джейсон, что если я сообщу тебе, ты можешь сообщить кому-нибудь еще...

Ли вскочил и шагнул к нему.

– По-твоему, я стукач?

Макдоналд успокаивающе поднял руки.

– Никто не говорит, что ты стукач. Просто я не хочу, чтобы мое имя называлось вслух. У стен есть уши, понимаешь?

Ли сжал кулаки. Макдоналд увидел четыре буквы, вытатуированные на костяшках его пальцев: «ГНЕВ».

Его сокамерник нахмурил брови.

– Может, ты и прав, – пробормотал он.

– Без обид, – сказал Макдоналд.

Он не испугался, просто не собирался в первый же день ввязываться в драку.

Ли снова усмехнулся, показав блеснувший сбоку золотой зуб.

– А я и не обиделся.

Бритоголовый снова сел на койку и кивнул на телевизор:

– Хочешь что-нибудь посмотреть?

– Пока нет, – ответил Макдоналд.

Он не любил смотреть телевизор; правда, если ему придется задержаться в этой камере, вероятно, его вкусы изменятся.

– У меня есть радио, можно послушать музыку или спорт. «Скай» нам эти ублюдки не показывают, так что, если хочешь поразвлечься, смотри радио. – Он скорчил гримасу, сообразив, что оговорился. – В общем, ты меня понял. Ну как, хочешь музыку? Или спорт? Сегодня играет «Арсенал», но мне плевать. Я болею за «Челси». Ты как насчет футбола?

– Не особенно.

Оба повернулись, услышав, как в замке повернулся ключ. Дверь открыла женщина-охранник – блондинка, которую Макдоналд видел на первом этаже, – и внесла в камеру пластмассовый поднос. Она была не старше тридцати лет и красила губы и ногти в коралловый цвет.

– Ты подружился с новичком, Ли? – поинтересовалась она.

– Да, мэм, – ответил он, вскочив и продемонстрировав хорошие манеры, очень удивившие его сокамерника.

Женщина поставила поднос на койку Макдоналда. На нем разместились металлический термос, маленькая пачка кукурузных хлопьев, пакет молока и пластмассовая ложка. Здесь же находились пластмассовая чашка и полиэтиленовый мешочек, в котором лежали пакетики с чаем, кофе и сахаром. Тюремщица протянула ему картонную коробку. Макдоналд раскрыл ее и улыбнулся, увидев сандвич с беконом. С тех пор как он попал в тюрьму, это стало его постоянным блюдом.

– Все, что я смогла раздобыть в такое время, – произнесла женщина. – Я главный надзиратель Ллойд-Дэвис. А вы, кажется, так и не представились?

– Мне очень жаль, – искренне ответил Макдоналд. Он знал, что она вполне могла оставить его без еды.

– Не обращайте внимания на Ли. Он только с виду такой грозный.

– Мы с ним поладим, – пообещал Макдоналд.

– Это вся ваша одежда?

– Да, мэм.

– И вам ничего не выдали в приемной?

– Было уже поздно.

– Сейчас ночь, так что вряд ли я сумею чем-нибудь помочь, – промолвила она. – Вы сможете спать в такой одежде?

– Мне приходилось спать и в кое-чем похуже.

– Завтра я вам что-нибудь подыщу. Спокойной ночи.

Ллойд-Дэвис закрыла дверь, и Ли сел на койку. Макдоналд вытащил из коробки сандвич и протянул его сокамернику.

– Хочешь половину?

Ли покачал головой.

Макдоналд впился зубами в хлеб. Сандвич был холодным, но он умирал с голоду.

– А она ничего, – заметил он.

– Ллойд-Дэвис? Да, молодец.

– Я не знал, что в мужских тюрьмах служат женщины.

– У нас ведь равноправие, верно? Правда, они почти все лесбиянки и жуткие уродины.

– К ней это не относится. Она красотка.

Макдоналд отхватил еще один кусок сандвича.

– Когда ее отключают? – спросил он, указав на лампочку.

Ли засмеялся.

– Никогда раньше не сидел, да? Про отбой можешь забыть. – Он указал на тумблер рядом с дверью. – Свет мы выключаем сами. Даже телевизор смотреть можно допоздна, главное, не очень шуметь. Хотя ночью почти ничего не показывают. Когда будет суд?

– Не знаю.

– Если не назовешь им свою фамилию, тебя не выпустят под залог.

– Вряд ли меня выпустят, даже если назову.

– Ублюдки, – вздохнул Ли.

– Верно, – согласился Макдоналд.

* * *

Проснувшись, он услышал, как Ли хрустит кукурузными хлопьями. Его сокамерник сидел у окна за металлическим столом и читал книгу в бумажной обложке, прислонив ее к стене. Из-за двери доносился рэп.

– Просыпайся и улыбайся, – пробормотал Ли с набитым ртом.

– Который час?

– Половина восьмого.

– Когда нас выпустят?

– Если никто из персонала не заболел, между восемью и половиной девятого мы примем душ. Только сначала надо договориться об этом с надзирателем. И придется пробежаться, чтобы успеть туда первым.

Макдоналд сел на койке. Шея ныла от неудобной подушки. Он потер лицо руками и почувствовал щетину на подбородке и скулах.

– Что дальше?

– Работа. То, что у них называется занятиями. В двенадцать обед. Опять работа. В пять часов чай. В шесть свободное время, спорт и ужин. В восемь по домам. И так всю неделю. По выходным кое-что меняется. Кормят, например, получше.

За дверью загремели ключи. Ли скорчил рожу и вернулся к кукурузным хлопьям.

Макдоналд увидел охранника, потом на пороге появился высокий лысеющий мужчина в синей трикотажной рубашке, мешковатых полотняных брюках и с пластиковым пакетом в руках. Ему было лет пятьдесят, он носил длинные волосы и завязывал их в «конский хвост».

– Не против, если я зайду, ребята? – спросил он.

– Привет, – произнес Ли. – Пришел познакомиться с новичком?

Мужчина протянул руку Макдоналду:

– Меня зовут Эд Харрис, я один из Исповедников в этой секции.

Они обменялись рукопожатиями. У Эда Харриса была крепкая хватка, и он оценивающе смотрел на Макдоналда.

– Мне сказали, вам нужны предметы личной гигиены, – сказал он, протягивая ему пакет. – Это подарок от администрации.

Макдоналд заглянул в пакет. Там лежали желтый бритвенный станок, кусок мыла, кисточка для намыливания лица, зубная щетка и маленький тюбик с пастой.

– Спасибо. Мне бы еще полотенце.

– Я вам принесу, – отозвался Харрис. Он кивнул на бумажный костюм Макдоналда: – Это вся ваша одежда?

– Ллойд-Дэвис обещала, что найдет мне что-нибудь сегодня.

– Хорошо, я ей напомню. – Харрис прислонился к стене и скрестил руки на груди. – Вы что-нибудь слышали об Исповедниках?

– Что-то вроде «Самаритян»?

Харрис кивнул.

– Мы у них учимся, но наша задача не только в том, чтобы помогать бедным. Мы приходим для того, чтобы вы могли с кем-нибудь побеседовать. В этой секции нас четверо, и нас легко найти, ведь на наших камерах висят оранжевые таблички. Вы можете обратиться к нам в любое время дня и ночи, только поставьте в известность надзирателя.

Он протянул Макдоналду листок, на котором было напечатано несколько абзацев, а выше крупными буквами стоял заголовок: «Исповедники – кто они? Как с ними связаться? Могу ли я им доверять?».

– Здесь сказано, чем мы занимаемся.

– Спасибо, – поблагодарил Макдоналд, хотя сильно сомневался, что когда-нибудь захочет открывать свою душу этому лысоватому мужчине с «конским хвостом».

– Мне сообщили, что вы отказываетесь называть себя.