Текст книги "Мой муж"

А Исаев словно понял мои сомнения и метания. Со смехом поднялся и снова нырнул в багажник.  Вернулся он уже с пиджаком, который тут же обвязал рукавами вокруг моей талии, прикрыв ноги намного ниже колен.

– Ну вот. Так, получше, наверное, да? – спросил с улыбкой, кося на один глаз, – Теперь можешь сесть на покрывало спокойно, – предложил он, а я опешила от его проницательности.

Он же всё наше с Сашкой представление раскусил, и я уже точно знала, что выгляжу в его глазах полной идиоткой. С этим пониманием в голову взбрела новая идея. Решила, что может он откажется от меня, если буду косить под дурочку.

Жена дурочка то ему на кой?

– Спасибо! – поклонилась ему на манер русского народного, и скинув туфли, плюхнулась на одеяло уже без заботы о длине платья.

Мало мне было колготок, ещё его пиджак сверху жарил пятую точку. А ведь я на неё приключений вовсе не искала, можно сказать, вела затворнический образ жизни. Если бы ни Александра, часто требующая составить ей компанию, то и вовсе от книг бы не отрывалась. А так за меня мне мои братья и отец нашли приключений, и я не имела понятия, как от них избавиться.

– Ну ладно комедию то ломать, чего на свидание пошла, раз не нравлюсь? Приколоться? – неожиданно спросил Исаев, заняв своё прежнее место.

– А меня кто-то спрашивал?! – возмутилась я, ведь без меня же всё решили.

– Я спрашивал, а тебе как-то иначе передали? – спросил Исаев и тут же потянулся к кефиру, с хрустом скрутив крышку, отпил прямо из горлышка добрую половину, рукавом рубашки утёрся и протянул бутылку мне, щурясь то ли от солнца, то ли от удовольствия.

– Н-не нет, – замотала головой, отказываясь от напитка, – Не хочу.

– Так как передали? – уточнил Исаев, а я не знала, что ему ответить.

Я ведь думала, что он прям как отец, так и сказал в жёны и всё решено, а всё не так вовсе. И что отвечать? Правду? Или соврать? Пока соображала как ответить, Исаев не отвлекался от пикника, в ход разом пошли и булочки, и конфеты.

Вот это он обжора…

– Недоразумение какое-то вышло…– промямлила я.

И зря от кефира отказалась, во рту всё пересохло и пить хотелось ужасно.

– Конкретней, – потребовал Исаев, настроение у него явно и резко испортилось, и вот в этот момент появилось это чувство страха.

Мне захотелось подняться побежать по полю подальше от него, и я верила, что смогла бы убежать и спрятаться в высокой траве. Исаев бы на двух ногах точно меня не догнал, а пока в машину садился бы потерял время.

– Отец с братьями сказали замуж и что дело решённое, – призналась с тяжёлым сердцем, жутко мне эта вся ситуация не нравилась, чувствовала я, что надвигается нехорошее.

Так жаркий воздух стоит, предвещая бурю, а сейчас была именно такая погода. Солнце палило нещадно, а ветер где-то загулял, и полный штиль добавлял беспокойства.

– Интересно девки пляшут…– протянул Исаев, нахмурившись ещё больше, теперь и вовсе медведь, да ещё и злющий, и стало страшно за братьев и отца.

Хоть и как сволочи со мной поступали, а проблем с Исаевым я ему не желала.

– Раз мы всё выяснили можете домой меня отвезти? – с надеждой спросила я, поспешно решив, что это недоразумение закончилось.

Может, если свести всё к глупости, то обойдётся?

– Не могу, – отрезал Исаев.

– Но почему?! – внутри всё смешалось и страх, и гнев, ещё жара эта, я, голова закружилась, вскочив с одеяла, чуть не навернулась, потеряв возможность стоять на ногах.

Этот Исаев – медвежья морда ловко подхватил своими ручищами. Спас от падения, конечно, но теперь я седела не напротив него, а почти на его коленях.

– Перегрелась? На, – поднёс мне бутылку к губам, – Кефира попей, – предложил так, что считай, почти заставил, и я сделала глоток.

– Всё со мной нормально! – отбилась от его рук, которыми он пытался проверить мою температуру, только лоб сахаром перепачкал, – Вы домой меня отвезёте или нет?! – снова поднялась на ноги, с ненавистью стаскивая с себя его пиджак.

– Нет, – с ухмылкой ответил Исаев, и вновь улёгся на одеяло, только уже не набок, а на спину, подложив под голову ручищу.

– Почему? – спросила с ужасом, оглядываясь назад, и примерно прикидывая, сколько часов мне пешком до дома добираться.

Километров двадцать, это часов пять если по дороге.

– Потому что у меня обед, – довольно заявил Исаев, улыбаясь как медведь, наевшийся сот до пуза.

– Так отвезите меня домой и обедайте себе на здоровье! – кричала на всё поле, потеряв всякое терпение, у меня просто началась истерика.

От жары! От выходки родных! От этого мерзкого Исаева и моего жаркого, до жути неудобного наряда! Я готова была разреветься от отчаянья, а Исаеву было всё равно, он словно потешаясь ответил;

– Милая, пока я тебя буду катать туда-сюда, обед к концу подойдёт. Садись, булочку скушай, успокойся. Смотри красиво как, а ты злишься чего-то.

– А долго он этот ваш обед? – уточнила, так и не сев на одеяло.

Исаев поднял руку, посмотрел на часы, что-то прикинул в своей голове и только после этого ответил;

– Ещё полчаса можно отдыхать, а ты, если садиться не думаешь, встань чуть правей, – попросил меня, а я сразу догадалась зачем.

Он хотел дрыхнуть в моей тени.

– Посижу, пожалуй, – назло уселась, и на самый дальний от Исаева край одеяла, – что у Исаева вызвало очередную волну медвежьего смеха.

– Братья с отцом то не заругают, что жениха такого видного отшила? – спросил отсмеявшись, и вопрос его тоже был с издёвкой.

На меня он не смотрел, снова лёг, подставив лицо лучам солнца. Не удержалась, и скрутив дулю, показала его косой морде, пока не видит. Шиш тебе, а не молодая невеста!

– А вы им скажите, что сами от меня отказались! – предложила наудачу.

– Я не могу, – ворчливо пробурчал Исаев.

– Почему не можете? – боится, что ли?

– Не дурак и врать не приучен. Жуй булку ретивая кобылка, я вздремну минут тридцать, – заявил Исаев и перестал обращать на меня внимание.

Сидеть под палящим солнцем и наблюдать за спящим Исаевым мне не было никакой радости. Вообще радости не было. Если Исаев от меня не откажется сам, то папа неизвестно что устроит маме.

Чтобы хоть как-то развеется, я сняла кое-как колготки, прилипшие от жары к ляжкам, и пошла собирать полевые цветы. Трава приятно покалывала ноги, и я ушла далеко. Ромашки, клевер, одуванчики, цветок за цветком в жаркой тишине природы. Несмотря на тревоги, за сбором цветов я не только успокоилась, но и ещё в руках держала красивый букет в итоге.

Не знаю, сколько ходила по времени, поле спускалось ниже, и Исаев с его машиной исчезли из вида, зато в нескольких метрах от меня росла яблоня.

– Успею, не уедет же он без меня, – с этими словами преодолела это расстояние до деревьев вприпрыжку.

Дикие яблоки в наших краях мало чем по вкусу отличались от домашних, разве что в размере уступали. Я добралась до дерева и ветки с плодами оказались чуть выше, чем я предполагала. До яблок было не достать, а красные бока дички так и манили. Уж лучше свежесть дикого яблока, чем булка с непонятным кефиром.

Из-за тёплой зимы и ранней тёплой весны, по температуре больше выходившей летом, в этом году всё спело рано. Вот и яблоня была готова отдать свой урожай уже в начале июля. Ветки хоть и провисли под тяжестью плодов, а всё равно было не достать с высоты моего роста, даже в прыжке.

Трясти дерево было жалко, тогда яблоки упали бы сразу кучей, а мне столько было не нужно, да и не унести. У дурацкого Сашкиного платья даже подола-то нет. Я сама в него с трудом втиснулась и ни одно яблочко в нём не поместится.

Я бы могла забраться на ствол, но снова мешало платье, да и боялась испортить вещь подруги. Покрутилась под деревом и нашла палку, попытка дотянуться до спелого яблока успехом не увенчалась. Не хватило буквально сантиметра. Зря я Сашкины туфли оставила с Исаевым, мне бы пригодились.

Минуту я отчаянно смотрела на дичку, глотая подступившую слюну, соображала, как мне достать желанный плод. Абсолютно неожиданно и внезапно взмыла вверх под самую плодовитую ветку, чуть не врезавшись макушкой в гроздь этих диких яблок.

– Мне тоже сорви парочку, – проворчал Медведь Исаев, крепко обхватив меня ручищами за ноги.

То ли держал, то ли лапал, от возмущения не понимала даже, только видела, что платье задралось до позорной отметки. Трусы видно!

– Отпусти! Пусти меня немедленно! Совсем сдурел?!  – затрепыхалась в негодовании, пытаясь увернуться от яблок, что теперь были на уровне моих глаз.

Исаев непросто поднял меня, он умудрился усадить на плечо и спускать не собирался, только снова хохотал.

– Вот и на ты перешли! Вниз спущу за яблочко и поцелуй! – заявил этот негодяй, и от этой наглости я потеряла всякую жалость к дереву.

– Яблочко?! Будет тебе яблочко! – схватилась руками за ветку и со всей силы начала трясти несчастное деревце.

Плоды посыпались на медную голову Исаева, как августовский град с неба.

Но этому Медведю было всё равно, он не спустил меня на землю пока вдоволь не нахохотался от моего поступка.

Только увидев под ногами ковёр из яблок, поняла что натворила. Все эти плоды на земле быстро сгниют, а так могли бы стать кормом для птиц и диких животных.

– Жалко, пропадут… – протянул Исаев, стоя в стороне, уперев руки в плотные бока.

 Теперь и ему было не смешно.

– А нечего было хватать меня! Я вам не эта! Не кобылка ваша! – огрызнулась, достав из-под яблок свой подбитый букет полевых цветов, прихватила одно яблоко и обтерев о платье откусила сразу половину.

Вкусное! Особенно если учесть, что им могло прилететь по Исаевской макушке. Долго перед этим Медведем не расшаркивалась, да и ему было не до меня,он всё на яблоки смотрел, когда я рванула сразу в сторону машины. Мне нужно было снова натянуть колготки, если платье неспособно прикрыть трусы, так хоть они это сделают. Уже не так позорно. Но при Исаеве колготки снять я смогла легко, он же спал, а вот снова их натягивать при нём не было никакого желания.

Я торопилась, боялась не успеть, но в итоге успела не только одеться и обуться, а ещё и съесть яблоко, несколько конфет и кефира чуть-чуть отпила, пока Медведь не видел. Время шло, а Исаева не было, начала переживать как он там. Совесть начала меня беспокоить и запоздалый страх перед последствиями. Может зря я яблоками его зашибла? Возраст всё-таки. Сколько ему там лет? Лет сорок наверняка есть, а если меньше, то у меня для него плохие новости. Для младшего возраста выглядит он ужасно.

– Багажник открой-ка! – окликнул меня со спины Исаев, я даже вздрогнуть не успела. Его медвежий ворчащий голос можно было бы узнать из миллиона.

Доковылял наконец-то! Обернувшись, чуть челюсть на одеяле не оставила. Исаев стоял у машины по пояс голый, прижимая к своему животу самодельный мешок из собственной рубашки, полностью набитый дикими яблоками.

Вот это жмот! Всю дичку собрал!  Наверняка скормит потом поросятам! Ну и жмотина! Я поднялась в шоке и поплелась на каблуках к машине, открыла ему багажник, стараясь особо не разглядывать его пухлое тельце.

Опасалась, что станут сниться кошмары.

Уложив яблоки, Исаев собрал свою скатерть недобранку и сел за руль. Машину он собрался везти по пояс голым, что меня, собственно, не трогало бы, но я ехала с ним в машине. А я и так опасалась, что какая-то из слепых бабок могла меня идентифицировать.

Долго не решалась начать разговор, а ехали мы молча под шансон, тихо звучащий из магнитолы.

– Может пиджак накинете? – спросила его, собравшись с духом, и начала оглядываться, где он этот пиджак, кажется я его на одеяле оставляла, а Исаев всё в багажник убрал.

– Замёрзла, что ли? – ухмыльнулся Медведь, снова кося на глаз, – Подогрев сидения включить? – спросил он.

Ещё и тупой…

– Не мне. Вы, накиньте пиджак! – буквально потребовала, теряя терпение.

– А что? Воняю да? – он на секунду отвлёкся от дороги и обнюхал себя.

Ещё бы ты вонял… Но нет, слава богу, этот Медведь пах приятно каким-то одеколоном, по-мужски резковатым, но ему шло.

– Да нет же! Чего вы раздетый со мной едите? Увидит кто в посёлке, потом от сплетен и слухов не отмоешься из-за вас!

– Рубашка грязная, а в пиджаке жарко, но знаешь, я ценю твою репутацию, не буду её портить, – спокойно говорил Исаев, съезжая на обочину дороги, а мы не проехали и половины пути до дома.

И Исаев даже слова не сказал, просто смотрел на меня спокойно, ожидая, что я выйду.

– Вы серьёзно? Я до вечера идти буду! – было жарко, я устала и меня начала накрывать истерика.

– Так ты устать боишься или за репутацию? Кстати, твой наряд меня тоже дискредитирует. Даже и не знаю, кто кого от позора спасёт, если в посёлок порознь вернёмся. Я без рубашки, или ты в наряде дешманской проститутки? – резонно спросил Исаев, и я не могла этой резонности не заметить.

Наряд у меня действительно шалавистый.

– Извините… – шепнула с трудом, ругая себя за свой длинный язык.

Сама хороша, а на него наехала…

– Ты что-то сказала, я не расслышал? – издеваясь, спросил Исаев, всё прекрасно услышав, просто хотел, чтобы я повторила.

Ну ладно, глухой старикашка! Так уж и быть, повторю… Подалась чуть вперёд, ближе к его уху и заорала во всё горло;

– Извините!

Только этот Медведь не на ухо оглох, как я планировала, а снова расхохотался.

– С места не тронусь, пока не поцелуешь, – нагло заявил отсмеявшись, и убрал руки от руля, сложив их на груди.

Хотела бы сказать, что на пузо, но пуза как раз у него не было, только его задатки.

– Издеваетесь? – предположить, что ему просто дичкой мозг отбило было нельзя, он поцелуя просил ещё до этого.

– В губы, по-взрослому, – ответил на мой вопрос, едва-едва улыбаясь.

– А я никуда не тороплюсь, у меня обед не нормирован, – так же как Исаев, я сложила руки на груди и уставилась перед собой.

– Тогда ты можешь идти пешочком, а я поеду на работу, – выдыхая, Исаев наклонился ко мне, и протянув руку к двери, открыл машину с моей стороны.

Сомневалась я, даже ногу почти выставила за дверь, но поняв, что просто сдохну на этой дороге и не дойдя до дома, захлопнула дверь.

– Ладно, я согласна. Один поцелуй, но это ничего не значит! – с вызовом посмотрела Исаеву в глаза, маленькие хитрые прищуреные, карие глаза.

– Ага, – хмыкнул Исаев и его ручища тут же легла мне на затылок.

Не теряя времени, притянул меня к себе так, что пришлось упереться руками в его плечи, чтобы хоть как-то держаться. Тошнота от проникшего в рот Исаевкого языка была бы ожидаемой для меня реакцией, но как любила говорить Александра, что-то пошло не так…

Стыдно было самой себе признаться, но мне нравилось, как и с каким напором Исаев целовал меня. В районе груди что-то приятно щектало от этого. И язык у него нежный и губы мягкие, не то что у Вани и то и другое, как наждачка от курева. Даже его борода не мешала ни капли и если вначале я готова была потерпеть, сдерживать тошноту, то в итоге всё вышло иначе.

– Ну всё-всё, смотри-ка пиявка какая, присосалась не оторвать. Я поцелуй просил, а не предлагал меня съесть, – без тени улыбки заявил Исаев, резко прервав поцелуй.

– Ч-что? – мне только оставалось хлопать ресницами и сесть ровно на своё место, утирая онемевшей рукой влажные губы.

– Поехали говорю! – не в ухо как я, но Исаев всё же заорал во всё горло, и выехал на дорогу.

До самого посёлка ехали молча. Я-то понятно, в шоке от случившегося, по-прежнему осознавая, что Исаев мне противен, но почему же целоваться с ним было так приятно? Я не могла ответить себе на этот вопрос и это меня злило, да ещё и Исаев подлил масла в огонь.

Вместо того чтобы отвезти меня туда где забирал, он поехал к себе. Другой конец посёлка и я не знала, что мне делать. Возмущаться было опасно, не повезёт ещё, а мне потом иди в таком позорном виде через весь посёлок.

– А мне как? Самой до дома? – спросила спокойно, без тени возмущения, хотя во мне его было в избытке.

– Да нет, что ты, милая, – со смехом ответил Исаев, – Сейчас переоденусь и поедем. В машине сиди, а то тётка моя тебя в таком виде увидит, отходит веником поганым, – захохотал во всё горло и ловко выскочил из машины.

Вроде толстый, а такой шустрый.

Пока Исаев переодевал свои пухлые телеса, я без всякой задней мысли любовалась его домом. Конечно, раз деньги есть, чего бы не отстроить домину из бревна, сразу захватив участка четыре больших. Хотя, если сравнивать с нашим, то всё восемь вышло бы. Да я никогда и не была в этой части посёлка, не могла точно знать, жили ли здесь до Исаева какие-то люди, были ли другие дома, но понятно было одно, соседей он не жалует, раз поселился в отдалении от всех, окружив свой дом чистой землёй.

Странно было только, что при жадности Исаева на его территории кроме дома в одном углу участка и бани в другом, не было ничего. Даже деревьев не было. Один газон и тот плешивый.

Я успела осмотреть всё и сесть ровно, излучая безразличие до того, как Исаев вышел из дома. В чистой белой рубашке с коротким рукавом и по-прежнему чёрных, но чистых брюках, он лучше не стал. А при взгляде на него я ещё больше удивлялась своей реакции на поцелуй. Может это в кефире дело?

Он, видно, забродил и у меня от него разум помутился.

– Теперь можем ехать, красавица! – радостно оповестил Исаев, садясь за руль.

До моего дома мы ехали молча, и чем ближе подъезжали, тем больше я успокаивалась. С чего-то решила, что всё кончено, но не тут-то было.

– Будь готова, я завтра в девять за тобой заеду, – без всякого предисловия заявил Исаев, остановив машину возле моего дома.

– Зачем это?! – возмутилась, могла уже без страха это делать ведь я была дома.

– Устрою тебе другое свидание. Это так себе вышло, но мы выяснили что рестораны не твоё. Да? – это его тихое «да» вкупе с похотливым взглядом на мой наряд заставило потерять дар речи.

Секунд сорок или даже минуту я хлопала ресницами. Ни то что ответить, я даже не в силах была соображать. Просто пялилась на Исаева с открытым ртом, без слов, пока этот Медведь не щёлкнул пальцами перед моими глазами.

– Зачем это?! Мы же всё выяснили! – запоздало возмутилась я, спешно пытаясь открыть дверь, но она не поддавалась, – У вас тут заело что-то, – обратилась к Исаеву, и он рассмеялся.

– Там всё в порядке. У меня в другом месте заело, – с улыбкой на одну сторону и прищуренным правым глазом, Исаев нажал какую-то кнопку, и я почти вывалилась из машины.

И то, почти только потому, что Исаев придержал за платье.

– Цветы забери, – напомнил мне о двух букетах, лежащих на заднем.

– Я с вами никуда не поеду завтра, мы всё выяснили. Это была ошибка, раз вы ничего не решили с моим отцом меня не спросив, значит я против! Просто скажите ему, что я для вас не подхожу. Скажите ему, что я дурна собой и у меня скверный характер, как у ретивой кобылы, – спокойно просила его, пытаясь достать цветы со своего места, – Хотя нет, наоборот, скажите ему, что я для вас слишком покорная, – добавила, отец же семь шкур спустить обещал, если вести себя буду плохо, а ретивая – это нехорошо.

– Не могу, так сказать, – заявил Исаев с довольной рожей, он едва косился в сторону моей задницы и до меня дошло, чем этот увалень занимался, пока я пыталась достать букеты.

– Старый похабник! – охарактеризовала его и выскочила из машины, снова под его хриплый хохот.

Хотела швырнуть ему его розы в стекло, но осеклась, увидев отца за воротами. Он словно караулил меня, а при нём я не могла такого вытворить, опасалась не за себя, а за маму. Отец нашего разговора не слышал, но я и так могла получить за то, что дверью машины громко хлопнула.

– Ника! – Исаев окликнул, – Форма одежды спортивная, в девять заеду! – проорал и умчался на своём джипе, оставив меня ни с чем.

И ведь Исаев так громко орал, что папа наверняка слышал всё не хуже меня. Теперь соврать, что этот старикашка против не выйдет.

Понуро поплелась в дом, всучив лыбящемуся идиоту Борьке букет роз.

– А мне на кой? – хмыкнул братец.

– Ну как же, розы цветы дорогие, здесь штук тридцать, кажется. Вот, на рынке с отцом загоните по сходной цене. Считайте, не зря кормили, уже и первую прибыль вам принесла, – заявила я, вытягиваясь в струну и гордо подняв голову.

– Ника! Прекрати ерепениться! – закричал отец, грозя кулаком.

Совсем ополоумели!

Ничего не ответив, забежала в дом. Мама встретила с тревогой во взгляде, от которой мне было больно. Я не хотела, чтобы она переживала и нервничала, для мамочки всегда желала самого лучшего ровно, как и она для меня.

– Мамуля, это тебе! – с радостью вручила ей букет полевых цветов, поцеловала в прохладную от пота щёку.

– Как ты? Он тебя не обижал? – волнуясь, спросила мама, не обратив внимания на цветы.

– Ну что ты! Не накормил только, сказал что наряд у меня для ресторанов неподходящий понимаешь ли, так что мам, грей обед! Есть хочется! А я пока переоденусь, – всё это проговорила бодро и взбежала по лестнице к себе, чтобы мама не видела моих слёз.