Текст книги "Изящный стиль работы"

Если бы я была мистиком, я наверняка воскликнула бы: «Мне послал вас сам господь!» Но в тот момент я забыла о деле, потрясенная тем, что передо мной стоит живая легенда, и эта легенда рассматривает меня с интересом, заставляющим меня трепетать от восторга.

Сейчас я объясню, почему появление Фримена можно было расценить как проявление божьей помощи.

Фримен, как я уже сказала, был легендарной личностью, и услышала я о нем первый раз от Пенса. И фраза была адресована нашему общему знакомому Витьке, у которого были крупные неприятности с двумя местными «шестерками». Кажется, Витька влез в долги, и ему включили «счетчик». Витька был в отчаянии – он даже собирался продать свой «Харлей», и тут Пенс посоветовал ему обратиться к Фримену. Добавив при этом, что только такой Робин Гуд местного масштаба может решить эту проблему. И, насколько я знаю, он ее действительно быстро разрешил.

Дело в том, что Фримен на досуге развлекался как раз тем, чем собирались заняться сейчас мы.

То есть устанавливал торжество справедливости.

Но об этом я, как Скарлетт, подумала уже «завтра». А в тот момент я эгоистично таращилась на легендарного красавца и упивалась тем, что его драгоценное внимание направлено на мою более чем скромную особу.

* * *

– Сашка, ты, кажется, увлеклась…

Лиза угрожающе сдвинула брови, пытаясь пробудить во мне остатки здравого смысла. Ее злой шепот вернул меня в реальный мир, и я даже испугалась, что Фримен исчезнет – попросту развеется, как сон, как утренний туман. Но, наверное, это в планы Фримена не входило.

Он по-прежнему стоял передо мной и улыбался.

– Я вспомнил, – объявил он. – Конечно, я видел вас вместе с Пенсом. Вы – та самая Сашенька Данич. Можно сказать, легендарная Саша. Я ведь прав?

Вот тебе и здрасьте, подумала я.

Оказывается, это не он ходячая легенда, а я. Интересно, какие же слухи сочиняются обо мне? По моему строгому убеждению, легендарной во мне могла быть только моя глупость. Или наивность. Ах да… Мама еще прибавила бы лень и бестолковость.

– Очень рада, – сказала я, пытаясь изобразить улыбку. – Хотя я бы скорее отнесла к легендарным личностям именно вас.

– Ну, в большинстве своем то, что про меня рассказывают, – полный бред, – рассмеялся он. – Я прост до примитивности… Кстати, как поживает наш общий друг Пенс?

– Нормально он поживает, – сказала я. – Сегодня мы как раз собираемся с ним опробовать его новый байк. Хотите с нами?

Слова вырвались у меня раньше, чем я их обдумала.

Впрочем, со мной это часто случается.

– С удовольствием, – согласился он.

Вот так неожиданно для себя я совершила полезное деяние – хотя, на взгляд Лизы, это было совершенно глупое деяние.

Я договорилась о встрече с Фрименом, и вы позже поймете, какой своевременной оказалась эта случайная встреча.

* * *

День прошел не так продуктивно, как нам с Лизой хотелось бы.

Катя повторила свой рассказ, на этот раз специально для Лизы, потом мы расстались с ней и теперь сидели и курили на лавочке в парке, причем энтузиазма у обеих поубавилось, но никто не спешил в этом признаться.

– Да уж, – наконец нарушила тишину Лиза. – Можно вынашивать целые букеты светлых идей, но все они никуда не годятся, если мы не найдем одно свежее и крайне необходимое решение.

– Как нам подобраться к этим типам, – кивнула я. – Я сама об этом думаю… Ну, предположим, с их адресами нам поможет Ванцов…

– Шикарно! – обрадовалась Лиза. – Если он нам поможет, дальнейшие перспективы наших интриг становятся более радужными…

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, дальше мы сможем узнать о наших мальчиках немного побольше, чем нам известно сейчас. Например, какие у них слабости?

– Они любят убивать женщин, а потом вешать это на третье лицо, – мрачно фыркнула я. – Кажется, это их основная слабость.

– Вообще я бы дорого дала за то, чтобы узнать, что же произошло восемь лет назад на этом долбаном пляже… – задумчиво сказала Лиза, рассматривая носок своей туфельки, будто именно оттуда она ожидала поступления откровений о злосчастной ночи. – Как ты думаешь, Ванцов нам в этом сумеет помочь?

– Надеюсь, – в моем голосе было не так уж много уверенности.

– Хотя бы в том виде, в каком это преподносилось суду, – продолжала мечтать Лиза. – Например, почему эта Ардасова позвонила Леше? Что за отношения у них были?

– Можно узнать еще и от непосредственных участников событий, – подумала я вслух. – То есть от самих Чеботарева и Старцева… Тем более что мы как раз собирались подобраться к ним поближе…

– Можно, – согласилась Лиза, – только усилий придется приложить немало. Думаю, эти воспоминания не из тех, какими они согласятся поделиться…

Она взглянула на часы и присвистнула.

– Не свисти, а то нам не заплатят, – машинально остановила я ее.

– Если мы не поторопимся, так оно и будет, – заметила Лиза. – Время уже три часа, а Рамазанова еще не охвачена нашим с тобой вниманием… Лариков изрядно разозлится, поэтому пошли…

Делать было нечего. Хотя Рамазанова интересовала меня так мало, что… Ну, в общем, она меня не интересовала совсем. Скорее раздражала. Моталась туда-сюда, без четко выраженной цели – у меня создалось впечатление, что она просто старается истратить как можно больше денег своего супруга, причем тратит их в самых бестолковых местах. Никаких любовников на горизонте не появлялось, так что все было скучно до отвращения. Правда, я немного удивилась ее покупке вентилятора в такую промозглую погоду – но если учесть, что до этого она приобрела купальники, эта женщина не собиралась сдаваться перед объективными трудностями. Она готовилась к жаркому лету и делала это очень скрупулезно, не размениваясь на измены.

Поэтому до конца рабочего дня я молча скучала, предоставляя Лизе развивать кипучую деятельность. Сама я обдумывала, каким же образом нам подобраться к Старцеву и Чеботареву. Ну и не скрою, был еще один человек, притягивающий к себе мои мысли магнитом своего обаяния.

Нетрудно догадаться, что этим человеком был мой новый знакомец Фримен.

Глава 5

Не думайте, пожалуйста, что я такая легкомысленная особа и все мои мысли направлены исключительно на коварные планы – как бы изменить моему Пенсу. Тем более что перед моими глазами был положительный пример госпожи Рамазановой… Под его обаяние трудно не попасть – это надо быть полным тормозом. Фримен, знаете ли, относился к тому загадочному типу «мужчин-мамонтов», которые переполнены тайнами, и рядом с ними ты сама себе начинаешь казаться этаким «облаком». Согласитесь, в нынешних условиях это большая редкость. Увы, наш удел бесконечно печален! В связи с тем, что мы категорически отказываемся связать нашу жизнь с «новорусскими» джентльменами, нам приходится зарабатывать, причем способы заработка нередко мало напоминают женские. Если, конечно, ты не топ-модель и не путана. Но, как пошутил один диджей, у кого что есть, тот то и раскидывает – кто-то ноги, а кто-то мозги. Посему я раскидываю мозгами, а ногами просто иногда приходится шевелить. Когда бегаешь за Рамазановой, например…

Иногда такая жизнь утомляет. Наступают депрессия и апатия. И вот тогда нужен толчок – что-то загадочное, непривычное, заставляющее тебя встряхнуться.

Фримен как раз и был этим толчком.

Поэтому вечера я дождалась с трудом. Время, как мне казалось, текло удивительно медленно, словно издеваясь надо мной.

И когда Лиза посмотрела на часы и сказала: «Черт, уже семь вечера! Как незаметно прошел день!» – я удивилась.

Я этих семи часов долго дожидалась, удивляясь, почему они никак не настанут.

Радости моей не было предела. Рабочий день закончился. И сейчас я благословляла Рамазанову – будь у нас дело посложнее, нам пришлось бы торчать на работе до следующего утра.

А так…

Через пятнадцать минут я уже мчалась в направлении Пенсова гаража, рисуя в воображении прекрасные сцены грядущей встречи с Фрименом.

* * *

Пенс был в восторге от своего нового приобретения. Хотя я не очень-то разделяла этот восторг.

Во всяком случае, увидев перед собой предмет Пенсова восторга, я приуныла. Покататься нам сегодня явно не светит да и вообще…

Приземистый урод, занимающий теперь место стройного «Сузуки», мне не нравился. Но Пенс вознамерился создать из него скромное подобие «Харлея», и спорить с ним было бесполезно. Он что-то напевал и производил впечатление ребенка, который близок к мечте, а как известно, чем бы дитя ни тешилось…

– Я познакомилась с Фрименом, – сообщила я, надеясь завладеть хотя бы частичкой внимания, уделяемого недоделанному «Харлею».

– А ты разве не была с ним знакома? – спросил Пенс, по-прежнему бегая вокруг монстра.

– Нет.

Кстати, где же мой прекрасный Фримен?

Может быть, моя встреча с ним происходила во сне?

– Сашка, перестань на меня так смотреть!

Пенс наконец-то оторвал взор от «Урала» и воззрился на меня со странной укоризной.

– Как? – удивилась я.

– Недовольно, – вздохнул Пенс. – Ты смотришь на меня так, словно я на твоих глазах собрался тебе изменить…

«Ты именно это и делаешь, да еще с этой тупоумной железякой!» – хотелось воскликнуть мне, но я сдержалась.

Если я назову его новую игрушку тупоумной железякой, мы рискуем нарваться на крутой скандал.

Хотя меня раздирало на части – так мне хотелось этот скандал устроить! Размахнуться и пнуть ногой прямо по морде железного кретина!

Дверь скрипнула.

Я обернулась.

На пороге стоял всего лишь Витька.

– Привет, дети, – сказал он.

Я чувствовала такое отчаяние, что у меня даже не найдется слов, чтобы живописать ужас, творившийся в моей душе.

Фримен не придет.

– Я к вам гостя привел, – торжественно объявил Витька.

И из темноты, подобно фантому, материализовался мой долгожданный Принц.

* * *

Конечно, я постаралась вести себя как истинная леди. То есть я старательно скрыла бушевавшие внутри меня чувства и сделала вид, что ничего не произошло.

Подумаешь, Принц!

У Пенса в гараже Принцы только и делают, что праздно шатаются из угла в угол.

– Добрый вечер, Саша. – Фримен стоял передо мной и улыбался, но глаза его были серьезны.

– Добрый вечер, – меланхолично ответила я, стараясь сдержать свой бешеный восторг.

– Так вот он, будущий «Харлей»! – закричал Витька. – Послушай, Пенс, ты уверен, что это ископаемое можно переделать?

– Можно, – лаконично отозвался Пенс.

– Простите, что я задержался, – сказал мне Фримен.

Похоже, его не очень-то интересовали мотоциклы. Впрочем, он ведь и не был байкером.

А кем он был?

Некоторое время он тусовался с хиппи. Потом вообще предпочел одиночество. Господи, сколько я слышала про него небылиц! Например, поговаривали, что Фримен торчал некоторое время на Тибете…

– Вы были в тибетском монастыре? – поинтересовалась я.

Он рассмеялся в ответ и сказал, что это фантазии. Единственное экзотическое место, где ему довелось побывать, – это Алтай. Но он и не увлекается даосами – он попытался меня разочаровать, сообщив, что его больше волнуют реальные вещи.

– Кстати, перейдем на «ты»…

Я согласилась.

Через несколько минут мы разбились на пары – Витька и Пенс ползали вокруг своей железяки, а мы с Фрименом болтали. О, с ним можно было говорить обо всем на свете, начиная с музыки и кончая сложными философскими вопросами, впрочем, и о глупостях он болтал охотно…

Надо ли говорить, что я все больше подпадала под его обаяние?

– Где ты ее нашел, Фримен? – вторгся в наш разговор Витька. – Или пересеклись по криминальной линии?

– Она продавала журналы, – рассмеялся Фримен.

Оба поклонника «ржавого железа» недоуменно подняли головы и вытаращились на него.

– Чего она делала? – переспросил Пенс. – Торговала журналами?

– Ну да, – кивнул Фримен.

– Ты ушла от Ларчика?

– Да никуда я не уходила! Просто надо было пообщаться с одним человеком… А эта девочка как раз и продает журналы…

– Понятно, расставляешь агентуру, – хмыкнул Пенс.

– Ничего я не расставляю! – обиделась я. – Она нуждается в моей помощи, только и всего… У нее восемь лет назад брата ни за что посадили, и теперь мы с Лизой обдумываем, как нам это вопиющее безобразие исправить…

– Фримен, это по твоей части, – сказал Витька. – Или ты теперь этим не занимаешься?

– Вообще-то нет, – ответил Фримен, но в глазах его я читала интерес. – Но я могу что-нибудь посоветовать… Если, конечно, Саша мне расскажет обо всем чуть подробнее…

* * *

Мой рассказ он слушал, как мне показалось, не очень-то внимательно.

У меня создалось впечатление, что он погружен скорее в музыку и в собственные ощущения, чем в мою историю.

«Скорее всего про него сочиняют небылицы», – разочарованно думала я, наблюдая за его лицом, пытаясь обнаружить там хоть капельку интереса, но оно оставалось совершенно бесстрастным.

К концу рассказа я окончательно приуныла – Фримен не проявлял к судьбе Чернышова никакого участия.

Стоило мне завершить повествование, он поинтересовался у Пенса, скоростной ли у него «велик» и поедет ли Пенс в этом году на байк-шоу. Я обиженно замолчала. На меня, впрочем, и не обращали внимания. Наверное, я отвратительная рассказчица, решила я. Не смогла увлечь Фримена Катиными мытарствами.

– Надо поехать на пляж. – Он внезапно обернулся ко мне. Я остолбенела от удивления. Ни на какой интерес к своей персоне я уже и не рассчитывала.

– Куда? – переспросила я, не веря собственным ушам.

На пляж? Что же там делать?

– Понимаешь, чтобы представить себе, что произошло в конкретном месте, мне нужно там побывать, – объяснил он. – Желательно в то же самое время… В котором часу она позвонила этому парню?

– Около одиннадцати вечера…

Он посмотрел на часы.

– Нам надо спешить, – сказал он, поднимаясь. – Времени остается не так уж много…

И быстро двинулся к выходу, заставив меня усомниться в его детективных способностях еще больше.

* * *

Что бы я ни думала о Фримене, мне приходилось принять его условия игры, но он, собственно, и не очень интересовался моим мнением на этот счет.

Мы просто тащились за ним втроем, причем Пенс и Витька даже начали проявлять любопытство.

Нам пришлось топать на своих двоих, то есть до моста мы добрались на городском транспорте, а уж по нему шествовали в полном молчании своим ходом.

Я уже была не рада, что познакомилась с этим типом! Он наотрез отказался добираться до треклятого места на такси, явно что-то высчитывал, не разговаривал с нами и вел себя как полный шизоид.

Потом мы долго изображали черепах, ползущих по песку в полной темноте, но, слава богу, мы все-таки добрались до этого идиотского места – уж не знаю, кому пришло в голову назвать его «Веселым дельфином»… На мой взгляд, куда больше подошло бы «черная вонючая дыра»… Но вот так романтизированное воображение наших граждан обозначило эту заводь, и спорить с ними было бесполезно.

– Вот здесь, – сказала я.

Мы остановились, и Фримен снова посмотрел на часы, пробормотав:

– То есть получается, он добрался сюда за час…

– Почему? – спросила я.

– Он живет на Пятой Дачной, мы же добирались от Третьей, и у нас ушло сорок минут, прибавь еще двадцать минут… Ну, и плюс-минус десять – троллейбус мог подойти раньше или позже…

– А если на такси? Или на мотоцикле? – осмелился предположить Пенс.

– Ну, начнем с того, что у него не было лишних денег, – ответил Фримен.

– Ну, начнем с того, что, если человек куда-то торопится, он может найти деньги и на такси, – передразнила я его.

Фримен окинул меня взглядом с ног до головы и фыркнул.

– Ладно, – кротко сказал он. – Как любезной даме будет угодно… Даже если на такси, он все-таки добрался бы сюда минут за двадцать… Не раньше. Но на такси он не ехал.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую, – сообщил он просто и доступно. – Не тот типаж…

Высказавшись, он задумчиво обошел местность, осмотрелся и присел на песок, вытянув свои длинные ноги.

– Дайте сигарету, – попросил он.

Пенс протянул ему пачку, Фримен поблагодарил и затянулся, погрузившись в новую фазу медитации.

Витьку с Пенсом странное его поведение нисколько не беспокоило, напротив, они были заинтересованы и даже молчали, более того, когда я открыла рот, чтобы спросить, нет ли у Фримена еще каких-нибудь мыслей, они на меня зашикали! Я тут же замолчала и стала подумывать, не пора ли мне на всех обидеться.

Место было мрачное, шепот волн показался мне довольно угрожающим – честно говоря, больше всего мне сейчас хотелось оказаться в собственной кухне, и вообще послать всех к чертям, послушаться Ларчика и мирно «добивать» бедную Рамазанову. Фримен начал меня пугать – похоже, у этой «живой легенды» расстройство психики, а вовсе не проницательность…

Украдкой посмотрев на него, я с трудом подавила вздох отчаяния, рвущийся из груди, – этот тип сидел на песке и задумчиво чертил палочкой какие-то вензеля.

Интересно, долго он собирается этим развлекаться? В моей душе назревал бунт.

– Что они за люди? – спросил Фримен, внезапно оторвавшись от своего интеллектуально-насыщенного занятия. Смотрел он при этом почему-то на меня.

– Кто?

– Старцев. Чеботарев. Эта их подруга Элла…

– Понятия не имею, – призналась я.

Он покачал головой, как задумчивый ослик, и резко поднялся.

– Значит, так… Отсюда они позвонить не могли. Дело было восемь лет назад, мобильники были еще не так распространены, а таксофонов тут нет… Ближайший таксофон на набережной.

– И мы теперь что, будем гулять по набережной? – уныло спросила я.

– Если хотите, я погуляю один, – предложил он.

Я была склонна согласиться с его любезным предложением, но Витька с Пенсом запротестовали.

– Тогда нам придется пройтись и там, – постановил Фримен, глядя на меня с сочувствием.

Я вздохнула.

– Это недолго, – постарался он успокоить меня.

– Да ладно, – махнула я рукой. – Это же для меня делается…

– Ну, не совсем для тебя, – рассмеялся он. – Для той худенькой девочки с глазами олененка…

Надо же, удивилась я. А я-то думала, он смотрит только на меня. Я куда дольше наблюдала Катю, а сходство с олененком не укрылось от бросившего на нее быстрый взгляд Фримена.

Может быть, он и впрямь обладает сверхъестественными способностями?

* * *

Ни один таксофон Фримена не устроил.

Почему – я устала задаваться этим вопросом. Мы обошли почти всю набережную, а Фримен по-прежнему выглядел озабоченным.

Он беззвучно шевелил губами и снова отходил, увлекая нас за собой.

Двигался он, как тигр или пума, бесшумно и легко. Наконец мы дошли до самого конца набережной.

И здесь Фримен остановился.

Место, надо сказать, он выбрал злачное. Именно тут находился самый непристойный бар в городе – с полным основанием его можно назвать «Приют отъявленных бандитов». Судя по воплям, матерщине и почти лошадиному ржанию вперемешку с визгами, отъявленные бандиты были в сборе. Но Фримена это нисколько не беспокоило, он с радостью уставился на железный остов таксофона. Самого таксофона там не было и в помине. Были лишь жалкие останки – видимо, кто-то из «бандитов» вырвал его на спор из стены.

– Вот он, – удовлетворенно заявил Фримен и поинтересовался: – Этот кабак был тут восемь лет назад?

– Конечно, был, – сказал Витька. – Мне кажется, он тут вечно располагается.

Теперь Фримен обернулся в сторону «Веселого дельфина» и уставился туда.

– Ну, теперь становится немного яснее, – сообщил он нам.

Я наивно подумала, что вот сейчас, в этот светлый миг, Фримен наконец-то объяснит нам свое странное поведение.

Но он немного постоял, с грустью рассматривая вывеску бара, и решительно произнес:

– Нет, сейчас это не получится… С Александрой туда идти рискованно… Придется отложить на завтра. Но все не так уж и сложно понять, как мне казалось вначале…

После этого он зашагал прочь, а нам не оставалось ничего другого, как снова следовать за ним – правда, на этот раз мы шли к троллейбусной остановке, а это означало, что на сегодня наши мучения закончены.

* * *

До самого моего дома Фримен продолжал загадочно молчать. Пенс смотрел на меня с явным сочувствием – от его проницательных глаз не укрылось мое разочарование.

Поэтому, когда мы расстались с Витькой и Фрименом, я дала волю эмоциям.

– Псих какой-то, – ворчала я. – Сидел и медитировал с умным видом…

– Сашка, он просто так работает, – оправдывал этого типа Пенс, но я не могла успокоиться.

Я замерзла, дико проголодалась, устала, а результаты? Что я узнала от этого их гениального Фримена?

Ничего!

С таким же успехом я могла бы и одна прогуляться по ночному пляжу, и то, наверное, вышло бы более толку!

– Да не вышло бы, – заверил меня Пенс. – У Фримена дар – он собака.

Я остановилась.

– Чего он? – презрительно переспросила я. – Со-ба-ка?

– Ну да, ищейка, – кивнул Пенс. – Только духовная собака.

– Пенс, ты решил меня достать окончательно? – с тихой угрозой поинтересовалась я. – Что еще за собака такая духовная?

– Он сосредоточивается на проблеме и находит решение.

– Тоже мне, уникум, – фыркнула я. – Собака духовная… Это все делают.

– Я бы не смог. Он видит несколько вариантов происшедшего и отбирает то, что ближе к истине.

– Я только этим и занимаюсь, – напомнила я ему о своих скромных талантах.

– Не так, – покачал головой Пенс. – Ты же не проникаешь внутрь. Ты анализируешь, вычисляешь и так далее… А Фримен это видит. Черт его знает, как у него это получается, но Витька говорил, что ту аферу с его долгами он раскрутил за два дня, хотя не был знаком с Витькиными кредиторами.

– Я тоже, между прочим, как-то раз спасла одного парня, – напомнила ему я. – Так что у меня с озарениями все в порядке…

Мы поднимались по лестнице, а на моей площадке уже была открыта дверь, и в ее проеме маячила фигура моей мамочки.

– И чего вы так орете в столь поздний час? – сурово поинтересовалась она.

– Ссоримся, – пояснила я.

– Нашли достойное занятие, – презрительно фыркнула мама. – И подходящее время и место. Ссорьтесь уж тогда потише.

– Да она придумывает, я с ней и не думаю ссориться, – возмутился Пенс.

– Моя дочь обычно ссорится за всех с самой собой, – объяснила мама. – Кстати, тебя добивался Ванцов. Так что забудь о своих агрессивных настроениях и позвони ему домой.

Вот так всегда, мрачно думала я, набирая ванцовский номер.

И почему мама всегда на стороне Пенса?

А Фримен все равно самовлюбленный болван…

Я уже забыла, какие трепетные чувства он вызывал во мне в начале нашего знакомства.

Ванцов звонил мне по делу – оказывается, он узнал адреса Чеботарева и Старцева.

– Записывай, – сказал он и начал диктовать.

Оба и впрямь неплохо устроились – жили в комфортабельном районе, недалеко от центра.

– Поди ж ты, оба заняты бизнесом, – фыркнула я. – Торгуют холодильниками, да?

– Нет, один – продуктами. А второй действительно холодильниками и видеоаппаратурой. Только он ими вроде бы не торгует. Он заведует складом.

– Некоторым людям незаслуженно везет в жизни, – констатировала я очевидный факт. – Знаешь, Лешка, может быть, мы с тобой выбрали неверный путь? Надо было усесться в окружении телевизоров, тогда бы и на квартирку набрали…

– Ладно, Данич. Можно подумать, ты бы согласилась на «смену декораций».

– Вот в этом и проблема, – грустно сказала я, рассматривая потолок моей комнаты с желтыми подпалинами, свидетельствующими о недавнем ливне. – Что-то есть дорогое сердцу в нашем жизненном стиле…

– Кстати, как у вас-то дела?

– Никак. Завтра начнем упорное отслеживание.

– Только не переусердствуйте.

– Постараемся…

– А где ты была вечером?

Я уже открыла рот, чтобы поведать ему о наших приключениях, но страх показаться смешной пересилил, и я соврала:

– Торчали у Пенса в гараже, любуясь его новым приобретением.

Не могла же я ему рассказать о том, что покорно, как последняя идиотка, таскалась за «духовной собакой» с явными отклонениями в психике!

– Понятно. Ладно, ангелочек, пока… До завтра. И спокойной ночи…

Я повесила трубку.

За окном все еще моросил дождь, будто господь вознамерился заставить нас вспомнить о Всемирном потопе…

– Хоть бы завтра было немножко солнца, – сказала я, наблюдая, как по стеклу стекает слезинка дождя, оставляя на нем след, как на щеке. – Пожалуйста, хотя бы совсем немножко солнца. Ладно, господи?

* * *

Интересно, почему после дурацкого дня непременно снятся дурацкие сны?

Сначала я ничего не имела против моего сна: я, представьте себе, сидела на облаке и читала Иссу – это такой замечательный японский поэт, – а вокруг меня шел дождь. Этот дождь был совершенно необыкновенный, как если бы с неба вдруг начали падать маленькие радужные шарики, и меня он совершенно не касался.

Так вот, хотя он меня и не касался и был таким замечательным, я все-таки пыталась упросить господа его прекратить.

– Понимаешь, господи, – говорила я, оторвав глаза от книжки. – Я очень люблю дождь. Но вот в чем дело – дождь ведь смывает все следы, а их и так мало… Да еще и на кладбище, господи, трава вырастет …

При чем тут было кладбище и почему мне в голову вдруг полезли такие мысли с мрачноватой окраской – не знаю уж.

– Да в принципе, ничего страшного, что я говорю разные глупости, – рассудила я. – Все равно ведь он меня не слышит… Я же не Моисей.

– И что из этого следует? – услышала я над ухом насмешливый голос и обернулась.

Прямо на меня смотрели серые глаза Духовной Собаки Фримена.

– Ты всерьез думаешь, будто для того, чтобы общаться с господом, нужно быть Моисеем? – Он присел рядом со мной. – Кстати, Моисей был косноязычен. И над ним посмеивались… Господь, к твоему сведению, любит странноватых людей.

– Ага, – немедленно обиделась я. – Значит, я странноватенькая? И косноязычная?

– Ну, вот…

Он развел руками.

– У тебя какие-то моментальные прыжки от комплекса неполноценности к мании величия, ты не находишь? Только что ты уверяла меня, что господь не станет разговаривать с такой невзрачной девицей, как ты, и на тебе, сравниваешь себя с Моисеем…

В его глазищах явно искрилась насмешка.

Но я решила, что обижаться не буду.

– Почему тебя называют Духовной Собакой? – перевела я разговор в более интересное для меня русло.

Он вытаращился на меня, а потом расхохотался.

И от его дурацкого смеха мое облако начало падать с таким звоном, что у меня уши заложило.

И я проснулась, с совершенно кретинской мыслью, что Фримен – тот, который в моем сне, вроде как был самим господом богом… Мысль-то дурацкая, но я все утро не могла понять – как все это связано? И что мне хотело сказать этим сном мое печальное и уставшее подсознание?