Текст книги "Папарацци (сборник)"

Глава пятая

Дома мы с Иркой распаковали купленные по дороге на остатки денег (гулять так гулять) банки джина с тоником. Попивая прозрачный газированный напиток, я принялась подробно рассказывать Ирке обо всем, что со мной приключилось за этот вечер.

Подруга слушала меня внимательно, изредка прерывая мой рассказ возгласами: «Ух ты!» и «Надо же!» Когда я закончила, Ирка, допив остатки джина, поставила банку на пол, рядом со своей кроватью, с тоской посмотрела куда-то в окно и произнесла:

– И что же теперь будет?

Этот вопрос волновал и меня все это время. Если так пойдет и дальше, то скоро за этими фотографиями будет бегать половина городских бандитов, и рано или поздно они выйдут на меня и схватят. Подобный вывод в другой ситуации мог бы лишить меня сна, заставить всю ночь заниматься поисками выхода из этой западни, но сегодня я слишком устала от переживаний, к тому же джин, наложившийся на выпитое в ресторане пиво, давал о себе знать: меня, как человека практически не пьющего, любая доза алкоголя клонила в сон.

– Давай поговорим об этом завтра, – сказала я своей подруге, – утро вечера мудренее.

У себя в комнате я быстренько разделась и, едва коснувшись головой подушки, мгновенно уснула.

Но утро оказалось гораздо хуже вечера, с мудростью с самого начала что-то не заладилось, голова трещала, настроение было ужасное. Короче говоря, понедельник – день тяжелый.

– Здравствуй, славный понедельник! – вздохнула я и потопала в ванную.

Умывшись, я вышла на кухню. Ирка сидела за столом и допивала свой кофе. Внешне она была достаточно спокойна, но, похоже, и ее не радовала начавшаяся неделя. Моя подружка сидела, угрюмо потягивая кофе, и с задумчивым видом глядела в пространство перед собой. Даже «с добрым утром» мне не сказала.

Я налила себе чаю и села рядом. Было половина восьмого. И ей и мне уже надо было торопиться на занятия. Ирка допила кофе и, поставив чашку на стол, первой нарушила молчание:

– Вот что я тебе скажу, дорогая, – произнесла она назидательно, – мы вчера, конечно, не слабо оттянулись, но сегодня, на трезвую голову, я для себя окончательно решила – больше в таких приключениях я тебе не компания. Не хватало мне еще из-за каких-то фотографов рисковать своей жизнью.

– Где это ты там особенно рисковала? – поддела я ее. – Танцуя с этим пьяненьким кавалером, что ли?

– Это не важно, – сказала Ирка. – Я тебя предупреждаю: подобные дела добром не кончаются, если продолжать лезть на рожон. Поэтому я сама умываю руки и тебе в это лезть не дам. Как старшая и более опытная, я несу за тебя ответственность.

– Это перед кем же? – спросила я.

– Да хотя бы перед собой.

– Нет уж, спасибо, – фыркнула я, – хватит с меня моей тетушки Людмилы Ивановны, она меня уже достала – тоже считает, что несет за меня ответственность. Я не маленькая девочка и вполне могу отвечать сама за себя.

– Скажите, пожалуйста, какие мы самостоятельные! – съехидничала Ирка. – Ты же даже город толком не знаешь. Если с тобой что случится, скажут, я виновата… И откуда у тебя столько прыти и упрямства взялось? Приехала такая тихоня, а тут вдруг как подменили… – уже более задумчивым и удивленным тоном закончила Ирка свою речь.

– Я по гороскопу Козерог, – с гордостью заявила я. – Упрямство в достижении цели любыми путями – главная особенность моего знака.

– Точно – уперлась рогом, не сдвинешь тебя.

Сама Ирка по гороскопу была Девой и очень гордилась этим.

– Ладно, – примирительно сказала я Ирке, – похоже, ты права. Мне действительно не стоит ввязываться в это дело.

– Ну наконец-то хоть одна здравая мысль. В общем, так, больше ты ни на какие встречи не ходишь, ни в какие квартиры не влезаешь, и от фотографий тоже надо избавиться.

– А куда мне их девать, выкинуть, что ли? – удивленно спросила я.

– Не знаю, – неуверенно протянула Ирка, – может быть, и выкинуть.

Но, судя по голосу, она тоже не считала этот выход оптимальным.

Как это выкинуть, подумала я, это же компромат, все равно что бомба. Ее в любой почтовый ящик не подкинешь, мало ли куда и к кому она попадет и в чьих руках может взорваться.

– А что, если их просто сжечь? – подала новую идею Ирка.

В груди у меня все заклокотало от возмущения, хотя внешне я это ничем не выразила. Ничего себе – сжечь, возмущалась я, сколько людских усилий было затрачено, чтобы это получить, сколько жертв было принесено, из-за этих фотографий скорее всего погиб человек… И вот так просто взять и сжечь?

– Ну уж нет, – решительно заявила я вслух, – их надо спрятать.

– Ну вот и займись этим, – сказала Ирка, – но чтоб в эту историю больше не лезла.

Ирка поднялась и сказала:

– Все, я пошла, мне некогда, у меня первая пара важная.

Я пожелала ей удачи, продолжая сидеть, в университет мне сегодня ехать совершенно не хотелось. Ладно, решила я про себя, поеду ко второй паре. А пока надо посидеть и тщательно обдумать все, что со мной произошло.

Я приготовила себе яичницу на завтрак и, задумчиво пережевывая кусок за куском, стала вспоминать и осмысливать события вчерашнего дня. Первый мой вывод был трагическим: фотограф, за судьбу которого я так радела, вероятно, уже убит. В этом я почти не сомневалась, так как в противном случае бандиты Борисевича вполне могли привезти его на встречу в ресторан. Однако этого не произошло, не явился и сам Борисевич. Ведя со мной телефонные переговоры, он явно блефовал.

«Для чего он прислал в ресторан гоблинов?» – задала я сама себе вопрос. Скорее всего подручные Борисевича, «разрабатывавшие» Канарейкина, надеялись узнать в ресторане какую-нибудь знакомую Канарейкина или просто попытаться вычислить меня среди находившихся в зале ресторана женщин. С точки зрения здравой логики шансов на успех у них не было практически никаких. Но им повезло – «длинный плащ» узнал меня. И все бы у них было тип-топ, если бы не появление еще одной бригады головорезов – полная неожиданность для всех, в том числе и меня.

Вопрос на засыпку – кто эти конкуренты и на кого они работают? Тот факт, что, кроме Борисевича и его гоблинов, никто не знал о назначенной в ресторане встрече, заводил меня в тупик. Получалось так, что на Борисевича работают какие-то две конкурирующие бригады «яйцеголовых», которые гоняются по городу за фотографиями, вырывая их друг у друга, чтобы первыми поднести трофей своему хозяину. Версия мне показалась не очень убедительной, но другие на тот момент в голову не приходили.

Кстати о конкурентах, внезапно подумала я. Если Борисевич баллотируется на выборах, кто является его ближайшим конкурентом в предвыборной борьбе? Я снова поставила себя на место частного детектива Тани Ивановой, героини произведений Марины Серовой. Если не брать в расчет версию, что Канарейкин действовал как обычный шантажист на свой страх и риск, что маловероятно, тогда логично предположить, что заказал фотографии какой-нибудь соперник Борисевича. Этим соперником вполне мог быть конкурент по предвыборной борьбе.

– Это надо выяснить, – сказала я себе, – сегодня же.

Однако тут же осеклась, вспомнив, что полчаса назад обещала Ирке не лезть больше в это дело.

Ладно, успокоила я себя, в конце концов это мне ничем не грозит, а информация не помешает. Я встала, пошла в Иркину комнату и включила там телевизор. Пока я одевалась, красилась и готовилась к выходу, я краем уха слушала информационные выпуски, шедшие в этот час по трем принимаемым нашим телевизором каналам. Ничего интересного, с моей точки зрения, я не услышала. Видимо, утренний эфир не очень удобен для предвыборной агитации.

Выходя из дома, я решила закупить в ближайшем киоске прессу и почитать по дороге в автобусе, если удастся занять сидячее место. Однако киоск в Солнечном был закрыт, поэтому прессу я купила, только когда добралась до центра города. Взяв несколько местных газет, в том числе и «Студенческий меридиан» – газету, издаваемую нашим университетом, я уселась на лавочку в университетском скверике и принялась внимательно изучать обстановку на предвыборном фронте.

По третьему избирательному округу в депутаты баллотировались вместе с Борисевичем еще пять человек. Однако, как следовало из прочитанных мной статей, сильный конкурент у Борисевича был лишь один – некто Данчук Василий Григорьевич, владелец сети торговых предприятий, в том числе двух универмагов. Судя по биографическим данным и по фотографии в газете «Тарасовские вести», он был моложе банкира-соперника лет на десять и чисто внешне выглядел привлекательнее.

Но главную лепту в мою информационную базу внес все же «Студенческий меридиан». На третьей стороне этого четырехполосника была опубликована большая статья под заголовком:

«Предвыборные страсти. Местные киты бизнеса сцепились друг с другом в непримиримой борьбе».

В статье, автором которой был некто Леня Фенечкин, приводились факты и эпизоды предвыборной борьбы Борисевича и Данчука. И даже был сделан экскурс в историю их взаимоотношений.

«В третьем избирательном округе, – писал в газете автор, – самом «тяжелом», как говорят политологи, схлестнулись в борьбе за депутатский мандат два непримиримых и мощных соперника. Их давняя вражда уходит корнями в те годы, когда в России началась приватизация.

Борисевич и Данчук, уже тогда возглавлявшие два влиятельных криминально-экономических клана, не раз сталкивались в борьбе за то или иное приватизируемое предприятие.

История тех лет кишит всевозможными разборками, скандалами и даже убийствами. Скандалы впоследствии были благополучно «замяты». Убийства так и остались нераскрытыми.

И вот новый виток войны между двумя враждующими группировками – на сей раз за депутатский мандат, гарантирующий, кроме одного из двадцати пяти мест в областной Думе, еще и депутатскую неприкосновенность.

Начали стороны, как всегда, с дальнобойного орудия – прессы. Легкие выпады в газетах сменились чувствительными уколами, на смену которым, в свою очередь, пришли разгромные статьи. Далее последовали взаимные судебные иски и разбирательства. И, наконец, на Молочной поляне, в пригороде Тарасова, милицией была пресечена криминальная разборка между группировками, которые, по неофициальным данным, контролируются вышеназванными кланами…»

Автор, приведя еще ряд примеров мелких и крупных пакостей, чинимых Борисевичем и Данчуком друг другу, заключил свою статью вопросом – а чем же все это закончится? Ведь до выборов осталось еще десять дней, а накал страстей столь велик?

Я дочитала до конца и посмотрела на часы – до лекции оставалось десять минут. Я собрала газеты, положила их в сумку и отправилась в аудиторию. Лекции у нас обычно проходили в большой аудитории номер 5, в которой без особых проблем помещался весь филфаковский поток, состоящий из четырех групп.

Я отыскала глазами, где сидят две мои новые приятельницы – Лена и Катя, и направилась к ним.

– Привет! Что, подушку давила? – улыбнулась мне черноволосая и кареглазая Катя. Она была маленькая, с симпатичным, чуть продолговатым лицом.

Лена – полная противоположность ей: высокая (выше меня), крепко сбитая блондинка, лицо широкое и скуластое, наивный, даже слегка телячий взгляд больших голубых глаз.

С этими девчонками я познакомилась во время экзаменов, они, как и я, были из районных центров – Катя из Шабалова, Лена из Страхочева. Занятия в университете всего три дня как начались, обширных знакомств никто завести не успел, поэтому все держались группами по три-пять человек, стихийно сложившимися на вступительных экзаменах.

– Да, проспала, – соврала я. – Привыкла за лето дрыхнуть до десяти, никак не могу отвыкнуть, даже в автобусе сплю.

– Я так и не пойму, у тебя фамилия Бойкова или Байкова – от слова «байкать», – по-доброму пошутила Ленка.

– От слова «бойкая», – приняла я шутку.

Раздался звонок, и через несколько секунд в аудиторию вошел лектор. Пока он устраивался на кафедре, я шепотом спросила девчонок:

– Слушайте, а где у нас в университете находится редакция «Студенческого меридиана»?

– На третьем этаже этого здания, рядом с деканатом. А что, уже есть желание тиснуть туда статеечку? – поинтересовалась Катя.

– Все может быть, – многозначительно ответила я, – например, о том, какая это поэма жизни – утренний отъезд из поселка Солнечного на общественном транспорте.

– А ты перебирайся к нам в общагу. У нас с Катькой в комнате есть свободная койка. Будешь жить в центре города.

– Надо подумать, – сказала я и приготовилась записывать за лектором.

В три часа, когда закончилась последняя лекция, я, попрощавшись с Катей и Леной, отправилась на третий этаж, в редакцию «Студенческого меридиана».

Нашла я ее без труда: она действительно находилась за деканатом, чуть дальше по коридору. Постучав, я вошла и очутилась в просторном помещении. Мебель была скудная – старые, видавшие виды столы, пара шкафов, расшатанные стулья. На двух столах стояли компьютеры, за одним из которых сидела молоденькая девушка. Светлые волосы у нее были схвачены в пучок, на носу покоились очки в тонкой металлической оправе.

– Здравствуйте, девушка, – обратилась я к ней, поскольку в помещении, кроме нас двоих, больше никого не было.

– Здравствуйте, – девушка ухватилась правой рукой за дужку очков и поправила их на носу, – что вы хотели?

– Я хотела бы побеседовать с кем-нибудь из редакции газеты «Студенческий меридиан»… – И, предваряя дальнейшие вопросы, я пояснила: – Я студентка первого курса филологического факультета. Хочу узнать об условиях сотрудничества с вашей газетой.

– Это вам надо говорить с главным редактором, господином Дектеревым, но его сейчас нет.

– А когда он будет? – спросила я.

Моя собеседница нервно поправила очки и уткнулась в компьютер.

– Боюсь, что не скоро, – буркнула она и, краем глаза заметив мое замешательство, пояснила: – Он позавчера попал под машину и лежит сейчас в больнице с сотрясением мозга и переломами.

– Кошмар! – произнесла я вслух, пораженная этой информацией, и тут же снова спросила:

– А машину, которая его сбила, нашли?

Девица оторвала взгляд от компьютера и, внимательно посмотрев на меня, ответила:

– Нет, не нашли… А вы что – репортер криминальной хроники?

– Да ну что вы, я спросила просто из соображения справедливости.

– Извините, девушка, – моя собеседница снова приколола взгляд к компьютеру, – если у вас все…

– Да-да, извините, – спохватилась я, – я зайду в другой раз.

Попрощавшись, я вылетела в коридор, подошла к окошку и села на подоконник.

Вот это да! Час от часу не легче. Похоже, ответ на вопрос автора в конце статьи: «Что будет дальше?» – получен, и весьма вразумительный.

Я вынула газету «Студенческий меридиан» и посмотрела дату номера со статьей о предвыборной борьбе Борисевича и Данчука. Номер вышел в пятницу, а в субботу редактора «Меридиана» В.Л. Дектерева сшибли машиной. Ничего себе – оперативно работают ребята. Интересно, от кого был этот автомобиль, от Борисевича или от Данчука? Если от Борисевича, то уик-энд у него был тяжелый: наезд на редактора и попытка изъять у меня фотографии.

Кстати о фотографиях, снова задумалась я. Кому же их, черт возьми, отдать? Держать их у себя становилось все опаснее и опаснее, учитывая методы и стиль работы заинтересованных в них людей. А может, отдать их Данчуку? Личность Борисевича была мне более или менее знакома и очень неприятна. Данчук же пока находился в тени, и оставалась слабая надежда, что он может оказаться более порядочным человеком, чем его конкурент.

А что, если мне посетить его предвыборный штаб? Меня там не знают. Прикинусь кем-нибудь – журналисткой или просто теткой с улицы. Поговорю с ним и, если разговор не вызовет у меня приступа тошноты, оставлю ему фотографии.

Какой-то внутренний голос нашептывал мне, что меня снова черт надирает и я лезу туда, куда мне и носа совать не следует, но я уже приняла решение и уверенным шагом направлялась к выходу из университета.

Позвонив в справочную, я выяснила сначала телефон областной избирательной комиссии, позвонила туда и узнала, где находится избирательный штаб кандидата в депутаты Данчука.

Через двадцать минут ходьбы я свернула с Бабаевской на улицу Петина, прошла еще метров тридцать и оказалась перед серым трехэтажным особняком за номером тридцать семь. Входные двери были гостеприимно распахнуты.

У дверей я задержалась, так как они были облеплены всевозможными листками с информацией. Один из них меня сильно заинтересовал. В нем говорилось, что «штаб поддержки избирательной кампании кандидата в депутаты областной Думы Данчука В.Г. проводит набор временных сотрудников на период до окончания выборов». Обращаться надо было на третий этаж. Похоже, это как раз то, что мне нужно!

Я вошла в здание и стала подниматься по лестнице. На первом этаже располагались две жилые квартиры, на втором – районный центр занятости, на лестничной площадке которого толпились люди, в основном женщины.

Третий этаж был исключительно «политический». На входной двери красовалась табличка с надписью «Движение в поддержку президента» (без указания, какого именно), а ниже висела табличка, информирующая о том, что здесь находится избирательный штаб кандидата в депутаты Данчука.

Войдя, я сразу попала в большой зал, где толпились люди, как на вокзале. Мебели здесь было мало. Несколько столов, заваленных агитационными листами и другими материалами, стояли в центре зала. Этим же хламом были завалены два стоящих у стены шкафа. На одной из стен висела карта избирательного округа. Люди стояли кучками по три-пять человек. Главным образом пожилые женщины, но попадались и мужчины. Все они держали в руках пачки листовок и внимали своим инструкторам. Это и были временные сотрудники – агитаторы.

Инструкторы сильно отличались от агитаторов и по возрасту, и по внешнему виду. Это были молодые люди, одетые кто в белые рубашки, кто в модные цветастые. Они, по-максимуму насыщая свою речь солидными интонациями, объясняли бабулькам, куда тем надо пойти и что делать, периодически подводя инструктируемые ими группы к карте.

Молодой человек изящным жестом руки, в которой он держал авторучку, как указку, объяснял:

– Сегодня нашим планом предусматривается охватить агитацией вот эти две девятиэтажки, туда вы сейчас и отправляетесь. После того как работа будет завершена, листовки разложены по почтовым ящикам и в людных местах, вы, Александр Порфирьевич, – он ткнул авторучкой в сухонькую грудь стоявшего перед ним старичка, – явитесь сюда, в штаб, и доложите мне о проделанной работе. О'кей? – заключил он вопросом свою речь.

Старик молча кивнул, глядя на молодого человека грустными глазами.

– Ну тогда все. Вперед, по коням! – бодро сказал молодой человек и хлопнул два раза в ладоши, чтобы активизировать спящих на ходу агитаторов. Когда группа разошлась, молодой командир переключил свое внимание на вновь вошедшую, то есть меня.

– А вы что хотели? – спросил он, подходя ко мне, при этом его взгляд, словно лазерный луч, скользил по мне все ниже и ниже, замерев где-то в районе моих коленок.

Я откашлялась, заставив этим молодого человека поднять взгляд. У него было полное щекастое лицо – немного детское, которое совершенно не вязалось с тем деловым видом, который он старательно на себя напускал. Мне захотелось ухватиться за его щеку и потрепать ее, приговаривая при этом:

– У-ти, мой славненький! Наконец-то тебе дали порулить и поиграть во взрослые игры!

Но я сдержалась и сказала сухо и официально:

– Я по поводу объявления на первом этаже. Вам нужны помощники в избирательный штаб?

– Да-да, конечно, – сказал он, несколько оживившись, – только вам надо побеседовать с господином Мушкановым – начальником штаба.

Он развернулся и указал на дверь в глубине зала. В этот момент она распахнулась, и из нее вышел высокий брюнет лет сорока, тоже в белой рубашке с засученными рукавами и в галстуке.

– Сергей Михайлович, – позвал мой собеседник и, бережно взяв меня за талию, подвел к брюнету, – эта девушка по поводу объявления о работе.

– Очень приятно, – произнес сочным баритоном Мушканов, также посмотрев на мои ноги. Он словно эстафетную палочку принял меня у своего молодого коллеги, положив руку мне на талию, и слегка подтолкнул к двери, из которой только что вышел.

– Подождите меня минуточку вот там, присядьте, я сейчас вернусь.

Я открыла дверь и вошла. Это была небольшая приемная, дверь из которой вела, по всей вероятности, в кабинет – святая святых штаба, где и обитал Данчук.

Однако увидеть его мне было не суждено. Это я поняла, как только заметила одиноко сидевшего на кожаном диване крепкого, коротко стриженного молодого человека в рубашке с короткими рукавами. Я узнала его сразу – это был герой туалетных баталий, который вчера вместе с напарником атаковал в женском туалете ресторана своих конкурентов. У него, видимо, со зрительной памятью было похуже: он с минуту таращился на меня, хмуря лоб и вспоминая. Но все-таки память его не подвела. Он вспомнил, где меня видел.

Движение мы начали почти одновременно. Я в ставшей уже привычной для меня роли убегающей, а он – в роли преследователя. Я сделала шаг к двери, открыла ее, шагнула обратно в зал и чуть не столкнулась в дверях с входящим Мушкановым. Пронырнув мимо него, я услышала вслед недоуменный вопрос:

– Куда же вы, девушка?

– Извините, мне очень надо, – бросила я ему и, лавируя между группами людей, понеслась, сопровождаемая их удивленными взглядами, к выходу, периодически оглядываясь на своего преследователя.

Тактику для погони гоблин выбрал, на мой взгляд, неправильную. В отличие от меня, он не лавировал между людьми, а сшибал их. Это существенно тормозило его продвижение. Первой жертвой стал Мушканов. Начальник штаба, словно пробка из бутылки шампанского, вылетел из дверного проема, когда громила врезался в него. Следующим препятствием на пути гоблина была группа старушек, которая была рассеяна по комнате, боюсь, не без серьезных последствий для здоровья. Гоблин, правда, споткнулся и даже чуть не упал.

Какие еще он произвел разрушения, я не знала, так как уже скрылась за входной дверью и понеслась по лестнице, сигая через три-четыре ступеньки. Я благополучно достигла первого этажа и только подивилась, что моя обувь выдержала подобные нагрузки и каблуки не отвалились. Прекрасно, но куда мне деваться дальше? Яснее ясного, что на улице, как бы я ни старалась, гоблин меня догонит. До ближайшего угла с улицей Бабичева метров тридцать. Добежать до него я не успею.

И тут мне в голову пришла единственно правильная в этой ситуации мысль. Входная дверь была распахнута на улицу, но не до конца. За ней оставалось небольшое пространство, где я и спряталась, совершенно не стесняясь редких прохожих, которым, к счастью, до меня не было дела.

Едва я шмыгнула между дверью и стеной и замерла, как на пороге появился мой «догоняла». Он остановился и завертел головой в легком замешательстве. Я слышала громкое сопение, сквозь узкую щелку между косяком и дверью видела его профиль. На его лице отражались одновременно напряженная работа мысли, растерянность и злоба. Он явно никак не мог понять, куда я ухитрилась так быстро скрыться. Решив наконец, что скорее всего я скрылась за углом улицы Бабичева, он издал какой-то рык – будто взревел мотор спортивного автомобиля, – и как торпеда понесся в этом направлении.

Я же вышла из своего укрытия и, недолго думая, побежала прямо на проезжую часть, стараясь остановить ехавший по улице мимо синий «жигуленок».

Видимо, от страха я слегка перестаралась. Раздался страшный скрежет тормозов, и «жигуленок» слегка ткнулся в мою ногу бампером, чудом не причинив мне никакого вреда. Из бокового окна машины высунулась голова молодого мужчины с белым как простыня лицом и горящими глазами.

– У тебя что, кризис жанра?! Подвиг Анны Карениной вышел из моды в прошлом веке. К тому же бросаться надо под поезд – он дает полную гарантию в достижении результата, – последнюю его фразу я дослушивала уже в машине, куда беспардонно залезла и плюхнулась на место рядом с водителем.

– Гони! – только сказала я ему, оборачиваясь назад.

К своему ужасу, я увидела, что гоблин, почти уже добежавший к тому времени до угла, обернулся и заметил, что я села в машину. Я увидела также, что он чуть ли не с низкого старта устремился назад. Повернувшись к водителю и встретив его непонимающий взгляд, я заорала, тряся его за плечо:

– Давай, газуй, ну же! Сейчас он нас догонит, и тогда будет полная гарантия, что меня, как Муму, утопят и пикнуть не дадут!

Водитель очнулся, бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида и, включив скорость, втопил педаль газа в пол. Раздался свист от пробуксовывающих колес, и «жигуленок» сорвался с места, словно лошадь, попавшая под электрический разряд.

Машина пронеслась по улице и миновала перекресток под желтый свет светофора, сопровождаемая руганью автомобильных гудков и визгом тормозов. Мы проехали еще один квартал, повернули, потом еще раз повернули, после чего водитель снизил скорость и спросил:

– Ну, и что будет дальше?

– Этот вопрос на днях один человек уже задавал, – промыслила я вслух. – Ответ, который он получил, оказался неутешительным для него.

– Похоже на угрозу, – прокомментировал шофер, – но меня интересует, куда ехать дальше?

Я тяжело вздохнула и ответила с полным безразличием:

– Теперь уже не знаю.

Нервное напряжение спало, я почувствовала какую-то вялость и апатию, усиливающуюся еще и сознанием, что я, в который уже раз, вляпалась все в те же неприятности, причем по собственной вине.

– Ну, привет, – раздраженно процедил водитель, – что называется – докатались… Эх, и везет мне на эти дела… – последнюю фразу он произнес с какой-то неподдельной тоской.

Тут я спохватилась и затараторила, пытаясь объяснить ему создавшуюся ситуацию. Но получалось на редкость сбивчиво и глупо.

– Вы понимаете… Вы здесь ни при чем. Просто я… Ну в общем… В общем, у меня оказались эти…

– Симптомы? – как бы помогая мне, спросил водитель.

– Нет-нет, – я даже замахала руками, – другие… вещи… Из-за них я попала в эту ситуацию. И не в первый раз, хотя я здесь ни при чем…

Меня саму уже стал злить мой бессвязный лепет, и я попыталась уложить все случившееся в три фразы:

– В общем, я просто шла! Меня сшибли, и я упала! После чего ко мне попали эти вещи.

– Да-да-да, – с готовностью подхватил водитель, – где-то я уже слышал подобное объяснение. Кажется, в каком-то фильме… комедийном. Потерял сознание, очнулся – гипс…

– Да какой, к черту, фильм, – обозлилась я, поняв, что надо мной издеваются, – тоже мне, нашел комедию! Тут людей убивают, и все это из-за выборов! И хватит зубоскалить! Вы ничего не понимаете…

– Зато я очень хорошо понимаю, – медленно, расставляя акценты, заговорил водитель, – что я опаздываю на важную деловую встречу. И все из-за этого бреда, который я вынужден выслушивать от какой-то странной бабы, которая влезла в мою машину и при этом ведет себя неадекватно.

– Ну и езжайте на вашу дурацкую встречу, если вы не хотите ничего понимать, – в сердцах сказала я и отвернулась к боковому окну.

– Вот и отлично, – кивнул водитель и ударил по газам.

Машина минут двадцать петляла по улочкам и наконец, выехав на окраину города, остановилась у обшарпанного двухэтажного дома старой постройки. Все это время я старалась привести нервы в порядок и начать рассуждать здраво. Поездка в машине с молчаливым водителем этому способствовала. В общем, пока ничего страшного не произошло. От бандита мне сбежать удалось. Водитель попался хоть и ворчливый, но послушный. В принципе жить можно, решила я про себя, когда машина остановилась.

Однако, обозрев окрестности, я тут же забеспокоилась и спросила:

– Где это мы?

– У моего дома, – сказал водитель, – вот здесь, на втором этаже, я живу.

– Мы же ехали на какую-то важную встречу, – не поняла я.

– Все правильно, ко мне должен приехать заказчик и купить пару моих вещей.

– А мне что делать? – спросила я.

– Не знаю, – пожал он плечами, вытягивая на себя рычаг тормоза, – можете погулять по окрестностям или посидеть в машине, пока я закончу.

Он уже собрался вылезать из машины, но задержался и, повернувшись ко мне, сказал:

– Если хотите, можете подняться со мной. Я, так и быть, напою вас чаем.

Я подумала и решила, что это предложение можно принять.

Пока мы поднимались на второй этаж, я попыталась рассмотреть своего случайного спутника. Он был высокого роста, худощавый, жилистый. Волосы длинные, подстриженные кое-как. Глаза темные, нос прямой.

На маньяка он не был похож, скорее производил впечатление человека, заеденного бытовыми проблемами.

– Вы извините меня, – вновь пустилась я в объяснения уже у двери, – но я действительно попала в неприятную ситуацию, и мне угрожала опасность.

– Да уж, – сказал он скептически, открыв дверь и пропуская меня вперед, – я так и понял, когда увидел, как вы убегаете от своего дружка.

– Нет! Вы не поняли, – я начала терять терпение, – здесь совсем другое дело…

Мы вошли в небольшую, довольно темную прихожую.

– Ладно, – прервал мою речь попутчик, – не надо больше ничего объяснять. Все дело во мне, – он со вздохом открыл еще одну дверь и впустил меня в широкий просторный зал, при первом же взгляде на который я поняла, что попала в мастерскую художника.