Текст книги "Русские тайны немецкого Висбадена"

Екатерина Бакунина сутками работала в операционной. Баронесса Екатерина Будберг, сестра А. С. Грибоедова, переносила раненых при артобстреле, была ранена в плечо. Вдова Мария Григорьева постоянно находилась в бараке для умирающих от заражённых ран. Вдова Александра Травина ухаживала за 500 солдатами. Всё это было в Севастополе и ещё в десяти городах и местностях. Вслед за дворянками простые молодые женщины из городов и сёл после специального обучения в общине работали в военных лазаретах. Все трудились безвозмездно, получая еду и одежду7070
  Сайт «Chtoby-pomnili.com”.Wikipedia // Ссылки отсутствуют.


[Закрыть].

В Михайловском дворце по слову Елены Павловны был устроен склад для оборудования женских отрядов. Приятельница Елены Павловны графиня Блудова писала, что и до этого бельё и корпия посылались со всех концов России, но они не доходили до назначения, они лежали упакованными в канцеляриях или гнили, валялись в грязи на площадях и дорогах. Елена Павловна со своей организаторской хваткой сумела справиться с этим бедствием, загрузив первый полуподвал дворца, где работало много патриотически настроенных людей. В это же время сестра Елены Павловны Паулина создала и организовала в Висбадене Красный Крест. Запись об этом событии отчеканена на её могиле. Наверняка сёстры переписывались, и кому из них принадлежала первоначальная идея, неизвестно.

Cобытиями, не менее важными, повысившими уровень культуры страны, назовём нелёгкое создание великой княгиней Еленой Павловной Музыкального общества России. Вдовствующая, т.е. свободная великая княгиня Елена Павловна ощутила свою силу. Она была старшей среди великих князей и княжён, среди невесток, однако оживлённой и моложавой, и захотела общения с новым двором, который создавался уже при Александре II. В августе 1856 года она поехала в Москву на коронацию Александра II, и произвела там впечатление. Откуда берутся у неё эта молодость и эта свежесть? – недоумевала одна из фрейлин. Подозревали роман, но ошибались. Такого она себе не позволила, переведя свою душу в энергию действия во имя России, которую она полюбила. После коронации она поехала с вдовствующей императрицей Александрой Фёдоровной в Ниццу, пригласив в поездку с ними выдающегося пианиста Антона Рубинштейна. Там в Ницце и возникла новая идея Музыкального общества. Елена Павловна была хорошо знакома с блистательным пианистом. Он был постоянным аккомпаниатором нескольких певиц, которые жили в Михайловском дворце по приглашению великой княгини, устраивавшей концерты. «На домашних концертах во дворце у великих княгинь Елены Павловны или Марии Николаевны государь обыкновенно в соседней комнате играл свою обычную партию в карты…»7171
  Рубинштейн А. Г. Воспоминания. Цит. из: Данилова А. Судьбы закон печальный. Указ. изд. С. 453.


[Закрыть]. Подавляющее большинство особ высшего света и населения России обожало музыку во всех её проявлениях. Однако в России в середине XIX века не было ни консерватории, ни музыкальных школ. Музыка оставалась частным интересом и персональным, конечно, недешёвым домашним обучением талантливых одиночек. Общение двух августейших дам с виртуозным музыкантом дало начало перевороту в отношении к музыке.

А. Г. Рубинштейн писал в воспоминанях: «Вообще пребывание наше в сезон 1856–1857 гг. в Ницце было чрезвычайно приятно. Много играли, пели, музыки было более чем достаточно. …Все мы признавали, что положение музыкального искусства в России весьма печально. …И вот тогда, под чудным небом Ниццы, созрела мысль об основании в Петербурге русского музыкального общества»7272
  Там же. С. 454.


[Закрыть].

Елена Павловна провела за границей почти три года. Две зимы провела в Риме. В её салоне собирались ученые, художники, писатели, артисты. Она была полиглотом и со всеми беседовала, искусствами и людьми искусства интересовалась. Многих творческих людей поддерживала. Буквально спасла в Риме художника А. Иванова, написавшего знаменитую картину «Явление Христа народу», но никому её не показывавшего, охваченного недовольством собой, нервного, больного и безденежного. Елена Павловна приехала к нему в мастерскую, заказала фотографию картины, что было тогда весьма дорого, на свой счёт отправила картину и его создателя в Петербург, и его бережно приняли. Подобная помощь талантам была для неё обычным поступком.

И всё-таки самым ярким делом Елены Павловны в области культуры было создание Музыкального Общества и Консерватории. Непросты были не только организационные юридические вопросы и препоны при рутинном бюрократическом чиновничьем неповоротливом аппарате. И всё же в 1859 году из кружка любителей музыки, созданного Антоном Рубинштейном и Матвеем Виельгорским, а также страстным их поклонником Василием Кологривовым было создано русское Музыкальное общество. Новшеством были его концерты, к тому же программки на концертах. Был выработан устав, начали работать музыкальные классы, найдены лучшие преподаватели. В Михайловском дворце Елена Павловна отдала хору лучший концертный зал. Вскоре она добилась для Музыкального общества здания на Загородном проспекте. «Классы Михайловского дворца» стали превращаться в Консерваторию, т.е. в Высшую музыкальную школу, которую в 1862–1867 годах возглавил Антон Рубинштейн. Среди первых выпускников Петербургской консерватории был бывший правовед Пётр Чайковский. Его имя сейчас носит Московская консерватория, которую основал брат Антона Рубинштейна Николай Рубинштейн.

Душа этой воистину необыкновенной деятельницы рвалась к большему, к наиболее важному и значимому в масштабе государства. В её салоне понемногу складывался серьёзный круг государственно думающих мужей, склонных к либеральным реформам. Главной государственной реформой, о которой говорилось и думалось уже минимум полвека многими передовыми людьми, включая, как ни странно, монарших лиц, была отмена крепостного права. Великая княгиня была воодушевлена этой идеей. Что знала немецкая принцесса, ставшая русской высшей аристократкой, почти с неограниченными финансовыми возможностями, часто и подолгу живя на европейских курортах, о русских крестьянах? Да, она была умна и добра. Да, она читала философов и европейских утопистов. Но она не знала даже своих верноподданных слуг, которые её легко обманывали и порой обворовывали. Великая княгиня, попав в шестнадцатилетнем возрасте в атмосферу русской оранжереи, естественно, абсолютно не знала ни русское крестьянство, ни русский народ. И всё-таки, исходя из своего абстрактного понимания гуманизма и добра, стала горячей сторонницей раскрепощения крестьян.

Какие-то конкретные примеры драматических человеческих судеб, связанных с бесчеловечными поступками помещиков, Елена Павловна, конечно, знала. Именно эти знакомства определили её участливое отношение к важнейшей проблеме развития русского государства. Безусловно, знала она о судьбе многострадального поэта Шевченко. Одним из её друзей был умный и широко образованный цензор Александр Васильевич Никитенко. О его судьбе знали многие и поражались ею. Знала, наверняка, и великая княгиня. Одна из многочисленных записей А. В. Никитенко о великой княгине 23 декабря 1853 года: «Был по приглашению на выпускном экзамене в Мариинском институте. Присутствовала великая княгиня Елена Павловна. При всякой новой встрече с ней не можешь не отдать ей должного за ум, образование, за любезность и такт. Она много, тонко и умно говорила о Гоголе…»7373
  Никитенко А. В. Дневник. Т. I. М.: Гослитиздат, 1955. С. 377.


[Закрыть]

Что же произошло с талантливым крепостным юношей Сашей Никитенко? Однажды уездный городок Острогожск, где он находился, внезапно оживился расквартированной драгунской дивизией, и там появились молодые люди с передовыми идеями, будущие декабристы. Крепостной мальчик стал свидетелем их бесед и собраний. А потом и участником. В Петербурге юноша сам нашёл покровителей: К. Ф. Рылеева и В. А. Жуковского. Благодаря им крепостной Александр Никитенко добился вольной от своего помещика. Хлопоты и отказы длились около 10 лет. А затем в 1824 году молодой вольный человек поселился у будущего декабриста Е. П. Оболенского и стал учителем его младшего брата. А дальше – была стремительная карьера талантливого самородка: Петербургский университет, где он кандидат философско-юридического факультета, а потом и историко-филологического. Служить начал в скромной должности секретаря у попечителя учебного округа. Читал лекции в СПб. университете. Стал цензором, профессором, доктором философии. Потом членкором Академии Наук. Его крепостное происхождение в это время стало его тайной. Знающие тайну друзья её хранили.

Великой княгине Елене Павловне хватило для понимания необходимости отмены крепостного права знания судьбы учёного, профессора Никитенко. Как же она поступила, поразив всех соратников прогрессивных собраний по дебатам о крепостном праве? Она просто сама, первая освободила своих крестьян в своих южных имениях, объединённых названием Карловка. Этот поступок не был необдуманным желанием выделиться, это было пожертвование ради общего блага, взвешенный эксперимент для тех, кто не готов и не знает, как это должно делаться и не грозит ли дело провалом и обнищанием помещиков. Рискованный пример был просчитан и продуман группой соратников-прогрессистов из окружения великой княгини, у неё была группа поддержки. Елена Павловна была наследницей крупного землевладения. Имение Карловка на Полтавщине состояло из 12 селений, в которых великая княгиня задумала освободить 15 тысяч крепостных. Впоследствии общие принципы этого эксперимента легли в основу главной реформы. Совещания умнейших людей, сочувствовавших делу, начались в 1856 году. В них участвовали профессор К. Д. Кавелин, граф П. Д. Киселёв, Н. А. Милютин, изложивший свой взгляд на освобождение крестьян в «Записке», находясь в гостях в имении Елены Павловны. Ведущая идея «Записки» состояла в том, что крестьян нужно освобождать с земельным наделом, который они должны выкупать в собственность. Великая княгиня объединила вокруг себя наиболее деятельных сторонников реформы. В Петербурге этот негласный Комитет постепенно назвали Главным комитетом, председателем которого стал император.

Конечно, у этого дела было много противников, которыё особенно возмущались действиями и суждениями Елены Павловны по крестьянской проблеме. Кому-то её действия так претили, что вызывали ненависть. Ей не прощали превосходство ума и благотворительность, которую считали чрезмерной. Елену Павловну огорчило выдвижение на пост председателя Комитета графа Панина. Он не был сторонником реформы, и ему не нравился либерализм великой княгини. Но её оптимизм побеждал преграды.

28 января 1861 года на заседании Государственного Совета император Александр II произнёс речь, утвердившую отмену крепостного права. 19 февраля был опубликован Манифест, в котором было объявлено об освобождении крестьян. Этот день стал историческим для России. Манифест читали священники в церквах. Елена Павловна была горда своим участием в великом деле. Но у реформы было много ненавистников. Действительно, она была куцей из-за непонимания того, что главным её стержнем должна быть земля. Непонимание сути крестьянских чаяний ударило и по крестьянам, и по помещикам. Елена Павловна считала необходимым освобождение крестьян с землёй за выкуп. Землевладельцы не шли на это. Репутация великой княгини начала падать. Она заболевала и чаще уезжала на курорты. Облюбовала Карлсбад. Там с ней нередко жила племянница, будущая Румынская королева Елизавета Нойвидская, писательница Кармен Сильва, с которой вы уже познакомились.

К началу 70-х годов великая княгиня уже недомогала и потому избегала общества. Побывала в Италии, встретилась во Флоренции с князем Д. Оболенским, в прошлом членом её двора. Умерла внезапно и как будто безболезненно 9 января 1873 года в Михайловском дворце на 67-ом году.

Поэт и исследователь постсоветского периода, может быть, первый исследователь царской темы в особом её повороте к судьбам женщин в царской короне, Лариса Васильева называет Елену Павловну «свидетельницей века» и «весьма неординарной фигурой»: «Елена Павловна стала своего рода связующим звеном между поколениями: помнила чугунную императрицу, Александра I, Елизавету Алексеевну, жила и действовала при Николае I, будучи младшей перед дрожащей императрицей, учила жизни императора Александра II и его жену Марию, сочувствовала будущему Александру III и даже успела увидеть первые шаги младенца, будущего Николая II. Когда она умерла, придворные говорили, что Елена Павловна была в гробу прекрасна земной красотой».7474
  Васильева Л. Жёны русской короны. Книга 2. М.: Атлантида XXI век. 1999. С. 416.


[Закрыть]

Все дела и обязанности ещё при жизни передала единственной теперь своей дочери Екатерине, ставшей герцогиней Мекленбург-Стрелицкой. У герцогини Екатерины Михайловны было трое детей: сыновья Георгий и Михаил, и дочь Елена. Сыновья оставались в России на военной службе, но отнюдь не были любителями фрунта: в 1889 году внук Елены Павловны принц Георгий Георгиевич возглавил комитет по проведению юбилея 50-летия деятельности А. Г. Рубинштейна и Русского музыкального общества. Дочь герцогини Екатерины Михайловны Елена вышла замуж за немецкого принца Альберта из рода Саксен-Альтенбургских, откуда были обычно женщины-ангелицы, шедшие покорно на заклание мужчин Вюртембергских. Но в конце XIX века были уже другие времена. Женщины обретали волю к самостоятельности.

Какие же тайны таила от потомков великая княгиня Елена Павловна? Или не было тайн? На первый взгляд, как будто бы не было. Только мне кажется, что уже с детства, со встречи с «революционерками»-однокашницами, строившими козни принцессам, из которых будущая Елена Павловна вышла победительницей; со времени холодного, безлюбовного замужества, когда она хотя бы частично сумела с годами преодолевать холод равнодушия; со времени принятия серьёзных, мужских задач она переключила, перестроила душу на различные действия ради культуры, гуманности и добра. За всем этим стояло невысказанное горячее чувство, тайное желание, крик души: Мы, женщины, не глупее вас, уважаемые мужчины! Мы понимаем многое не хуже вас, а, может быть, и лучше! Мы можем всё! Только тоньше, деликатнее, тактичнее. Дайте нам дорогу! Прекратите делать из нас кукол, служанок, слабый пол!

Она ещё не могла всё это сказать вслух, прокричать, поднять голос. Она демонстрировала эту тайну своей души всей своей жизнью. Ещё до того, как вокруг стали появляться женщины, не побоявшиеся говорить эти слова. Елена Павловна не боялась – у неё были не те условия, в которых она могла бы это сказать. Она говорила – молча. Может быть, она была первая русская, как выражались тогда, суфражистка, феминистка, воительница за равноправие женщин. Первая в своём царском, аристократическом кругу. Но уже многие русские шестидесятницы изменяли устаревшие понятия. Елена Павловна не могла встать рядом с ними, не имела права. Она была первой в своем суженном мире двора. Была для него белой вороной. Это тоже был подвиг. Сестра великой княгини герцогиня Паулина, умершая в Висбадене на 20 лет раньше, чем её старшая сестра Шарлотта в России, в Петербурге, не помышляла о таких высоких материях. Она была прежде всего матерью. Матерью шестерых детей, трое из которых были рождены другой матерью. Но все шесть были её детьми.Все они по-разному оказались связанными с Россией.

Русские Ольденбургские

Когда с 1837 года старшие висбаденские принцы Адольф и Мориц Нассау два года провели в Вене на учёбе, они узнали, что их старшая сестра Тереза вскоре выходит замуж. Тут же захотели ехать домой, чтобы всё разузнать о женихе. Строгие наставники сначала запретили оставлять занятия ради свадьбы сестры, но к весне братья получили сообщение о необходимости срочно ехать домой в Висбаден. Готовилась свадьба Терезии (1815–1871) и немецкого принца Петра Ольденбургского (1812–1881), сына великой княгини Екатерины Павловны и Георга Ольденбургского, которых к тому времени давно уже не быо в живых. Их сын Пётр состоял тогда на военной службе в русской Императорской армии. Братья Адольф и Мориц Нассау приехали в Висбаден и, познакомившись с Петром, почти их ровесником, радостно одобрили жениха своей сестры.

Свадьба принцессы Терезии и принца Петра состоялась в Висбадене весной 1837 года и отмечалась с большой пышностью. Был дан бал в Курхаузе, но жить молодые поехали в Петербург. Пётр Ольденбургский оказался чрезвычайно интересным человеком не только для братьев двадцатидвухлетней принцессы Терезии, но и для людей, появившихся на свет через век или даже через полтора века, т.е. для нас с вами, читатель. Правда, в советские времена он был тщательно забыт, семейный некрополь российских Ольденбургских в советские времена сметён с лица земли, памятники в его честь и в честь супруги уничтожены только потому, что они, эти люди, были персонами, относящимися к Императорскому Дому, к высшей аристократии. Впрочем, были бы просто дворянами, их участь была бы такой же, хотя, возможно, как исключение, на них могли бы посмотреть и сквозь пальцы, не трогать, не тратить на них драгоценного времени ради уничтожения враждебного класса во имя классовой ненависти.

Пётр Ольденбургский – яркий человек своей эпохи, умнейший и высокообразованный деятель и благотворитель Петербурга. Такой же деятельницей образования стала его жена принцесса Терезия. Этих людей, сделавших чрезвычайно много для чужой страны, которая стала их родиной, родной по душе, мы должны знать и благодарно помнить. Они были великими тружениками, стремившимися принести пользу русской столице в разных областях её существования.

Свадьба Терезии Нассауской и Петра Георгиевича Ольденбургского состоялась в Бибрихе, где прошло детство Терезии, в России Терезы.

В Петербурге они занимали высокое положение не только в высшем свете, но и в разнообразных кругах возникающей интеллигенции. Русские Ольденбургские создали и стали попечителями целого ряда замечательных институтов и учреждений науки, образования и здравоохранения России. Их дворец на Дворцовой набережной у Троицкого моста стал пристанищем для родственных и дружественных визитёров из Германии в течение многих лет и нескольких поколений.

Принц Пётр Георгиевич был племянником царей Александра I и Николая I. Это был далеко не первый брак между Нассау и Романовым, хоть и сохранившим отцовскую немецкую фамилию. Ольденбургские давно породнились с Романовыми, об этом ниже. Их дворец в переделанном виде существует до сих пор. В нём, выходящем фасадом на Неву, боком на Марсово поле, третьей стороной на Лебяжью канавку, не бывало пиров и балов, но всегда было множество гостей. И совсем не обязательно именитых. Здесь звучали молодые, даже юные голоса. Как домой, к Ольденбургским приходили студенты Института Правоведения, который был создан Петром Егоровичем, как любили называть его бравирующие славянофильством некоторые обитатели Зимнего дворца. Институт Правоведения, гигантское здание на Фонтанке, почти у соединения её с Невой, был построен и содержался им, к тому же многие студенты учились за его счёт и столовались в этом открытом и хлебосольном доме, так же как ряд пансионерок женского Института Терезии. В этом же доме-дворце нередко состоялись экзамены. За обеденный стол безо всякого придворного этикета приглашалась самая разношерстная публика, включая не переводившихся немецких гостей. Пётр и Тереза отличались редким гостеприимством. Закусить к ним заезжали обычно после парадов на Марсовом поле Николай I и его последующие преемники. Но особенно дорогими гостями всё-таки были для хозяев дворца студенты и пансионерки. Как ни удивительно, но эти стены до сих пор, с изрядным перерывом, конечно, являются Alma Mater многочисленных студентов-гуманитариев. В советское время здесь был Библиотечный институт, потом он же назывался институтом Культуры. Сегодня громко называется Академией культуры, что соответствует ауре этих стен. Его современный адрес Миллионная ул., 1 и Дворцовая наб. 2.

Петра Ольденбургского вернее стоит назвать гражданином мира, он не только много ездил и знал всю Европу, но легко говорил на множестве языков, был подлинным полиглотом, обладая редкой способностью к языкам. К совершеннолетию свободно говорил на русском, немецком, французском, английском, греческом, итальянском и испанском. Знал латынь. К тому же Петр Георгиевич (он же Егорович) и его старший сын Александр были музыкально одарёнными людьми, композиторами, владевшими несколькими музыкальными инструментами.

Неоднократно Пётр и Тереза появлялись в Висбадене, на родине Терезы. Тереза первой из Нассау породнилась с Романовыми, выйдя замуж за Петра Ольденбургского, сына великой княгини, потом герцогини, затем королевы Екатерины Павловны (1788–1819) и её мужа герцога Георга Ольденбургского. Пётр Ольденбургский унаследовал от обоих родителей ум и деятельную энергию, их лучшие черты. К счастью, безумное честолюбие матери его миновало, ему оказалась впрок скромность отца. В давних текстах и материалах об Ольденбургских семья обозначена как счастливая и гармоничная. Однако попался мне текст с оговоркой: «несчастливая Тереза», без объяснения причины такого словосочетания. Скорее всего, оговорка относилась к нездоровью Терезы, её застарелому туберкулёзу, который обострялся временами и отправил её на тот свет в 56 лет. Тереза больше любила второй дворец, который был их собственностью, летний дворец на Каменном острове. Они переселялись в него в мае и возвращались в центр Петербурга в начале октября. И опять же на Каменном острове, которым владели великий князь Михаил Павлович и его супруга великая княгиня Елена Павловна, наиболее праздничными были вечеринки правоведов, лицеистов и пансионерок института Терезы. Этот великолепный дворец вместе с оранжерейным павильоном был в советские 20-е годы изуродован перепланировкой под квартиры для всяческих шариковых. Прекрасные художественные интерьеры были уничтожены, и только в 30-е годы спохватившиеся власти попытались что-то восстановить, но росписи были уже утрачены. Даже попытки реставрации 80-х годов ХХ века оказались несостоятельны. «Возведённый архитектором С. Л. Шустовым для принца Ольденбургского Летний дворец – одно из самых примечательных сооружений Каменного острова. Он является примером архитектуры русского деревянного классицизма и служит оформлением парадного въезда со стороны Аптекарского острова.

Редкий в загородной архитектуре элемент – купол – венчает дворец»7575
  Анненкова Э. А., Голиков Ю. П. Русские Ольденбургские и их дворцы. С.-Птб., Алмаз. 1997. С. 54.


[Закрыть]. В советское время Каменный дворец дважды горел: в 1930 году и в 1978. Сгорели интерьеры и купол. В 1982 году его полностью разобрали, после чего были начаты восстановительные работы в соответствии со старыми чертежами. Предполагалось после реставрации создать филиал Русского музея с названием «Загородная усадьба XIX века. Однако ничего из этих планов не вышло. Ломать, как известно – не строить. «Новый владелец дворца на Каменном острове – ТОО биржа «Ресурс». Звучит, по отношению к дворцу, смешно, хотя это сведения десятилетней давности.7676
  Там же. С. 61.


[Закрыть]

Пётр и Тереза Ольденбургские хранили свои семейные традиции и исповедовали лютеранство. Во дворце они соорудили часовню во имя Христа Спасителя. Пётр относился к религии философски и иногда посещал также православные службы. Так он вместе с Николаем I присутствовал на освящении Исаакиевского собора. С 1830 года, со времени приезда в Россию из немецкого Ольденбурга, Пётр взял на себя попечительство над лютеранской церковью на Невском проспекте 22. До сих пор расположенную там же немецкую школу зовут Петер-Шуле или Петри-Шуле. Петр постоянно делал пожертвования на церковь и школу, вообще принцы Ольденбургские были её попечителями со времени основания. Отец Петра Георгиевича герцог Георг и сам Пётр также шефствовали, говоря современным языком, над первой петербургской гимназией Петри-Шуле, построенной за фасадом лютеранской церкви. Эту школу окончили многие выдающиеся деятели России, среди них Карл Росси, Константин Тон, Модест Мусоргский, Пётр Лесгафт. Саму церковь построили по проекту архитектора А. П. Брюллова, а интерьер её расписал его брат К. П. Брюллов. В 70-х годах ХХ века, в хрущёвские времена знаменитую церковь превратили в бассейн, а в 90-е годы из неё сделали культурный центр, что не спасает ни здание, ни оскорблённых лютеран, ни памяти о давних российских немцах, искренне любивших Россию. (Положим, все 70 советских лет уничтожали все и всякие церкви, невзирая на их художественную ценность, вытравляя остатки веры. Верить надо было только в коммунизм и его стражей генсеков и парторгов. Зомбирование человеческой массы удалось на славу, если 30 лет свободы не может с ним совладать).

Семья Ольденбургских отличалась от прочих высокопоставленных царедворцев полным отсутствием царственности, высокомерия и важности, дом был открыт. В мемуарах самых различных лиц можно прочесть дифирамбы этой семье, у которой, видимо, не было врагов. Даже завистников не наблюдалось. Все члены семьи были беспредельно добры, а сам Пётр Георгиевич, при высочайшем уме и образованности, даже по-детски наивен в своей благожелательности к людям, особенно страдающим от болезней или бедности, и, видя подобное, сразу же брался спасать человека. Все дети Ольденбургских получили блестящее образование. Сыновья – военное, но к нему обязательно и Училище правоведения.

Принцесса Тереза была другом и сподвижницей своего мужа. Несмотря на туберкулёз, достигающий временами стадии чахотки, она была попечительницей и руководителем ряда детских сиротских и женских заведений, которые посещала постоянно, по-матерински входя во все заботы и нужды подшефных. Нередко бывало, что Пётр учреждал какое-либо учебное заведение и передавал его в руки жене, которая с воодушевлением принимала и продолжала опекать его. Их семеро детей, кроме рано умершей Марии, в свою очередь, продолжили дело родителей. Особенно внимательно и тепло Тереза и Пётр относились к сиротам, доводя их за свой счёт до профессии и замужества. Принцесса Тереза увлекалась живописью и лепкой, выставляя иногда свои работы в Академии Художеств. Из её работ особенно известен бюст Петра Андреевича Вяземского. Она безусловно была талантлива. Пётр, в свою очередь, серьёзно увлекался музыкой, композиторством. «В архивах и библиотеках Петербурга хранится около 200 опубликованных музыкальных произведений принца Петра. Преобладающее число вокальных и хоровых сочинений принца создано на собственные стихи и стихи Пушкина, Лермонтова, Жуковского».7777
  Анненкова Э. А., Голиков Ю. П. Принцы Ольденбургские в Петербурге. С.-ПТб.: Росток. 2004. С. 200.


[Закрыть]

Одним из ярких событий Петербурга были гастроли знаменитой музыкальной пары Клары и Роберта Шуман. Особый восторг слушателей вызывала игра Клары Шуман, выдающейся пианистки. Принц Ольденбургский организовал концерты с их участием в Училище правоведения, где для желающих будущих юристов было введено обучение музыке. Ученический концерт был завершён игрой виртуоза Клары Шуман. В своём «Путевом дневнике» К. Шуман с восторгом описала знакомство с принцем и его женой: «Вечером мы были у принца Ольденбургского – один из моих самых приятных вечеров. Прекрасный, очень уютный дворец. Принц показал нам свой орган, который помещается в небольшой домашней часовне. С углового окна открывается прекрасный вид на Неву. Трудно оторваться… Мы имели дружественного покровителя в лице принца Ольденбургского, а также его жены, которая – сама кротость и доброта. … Общество было небольшое. Нас особенно интересовал принц Ольденбургский – добрейший человек – доброта так и написана на его лице».7878
  Там же. С. 204.


[Закрыть]

Почти каждый год Терезе приходилось выезжать из холодного и промозглого Петербурга ради лечения на курорты в Германии, Чехии, Швейцарии, Италии. Пётр всегда старался её сопровождать, окружая вниманием и заботой. Вот только мне нехватает слов о любви. Бесконечные беременности и роды, а между ними труды и тяжёлая болезнь. Кротость Терезы мне кажется невесёлой, боюсь этого слова – несчастливой. Иногда поездки были связаны со служебными делами, которые Пётр Георгиевич брал на себя. Во всех курортах он оставлял денежные средства на развитие здравниц, и многие богатые люди стали поступать так же. Пример делания добра был стимулом для многих, эти деньги не шли на ветер.

Ольденбургские знали цену деньгам, прекрасно понимали, что не всё можно купить. Поэтому действовали страстно, не щадя сил и средств. Осенью 1871 года болезнь догнала Терезу Ольденбургскую. Её похоронили в Стрельне в семейной усыпальнице русских Ольденбургских. Принц Пётр пережил её на 10 лет. Для обоих это была ранняя смерть, ранний уход. Оба они сгорели на высоком градусе деятельности ради других.