Текст книги "Город детства"

У Вероники не было в субботу ни одной пары, пока.

– А как же Ирина? – спросила она.

– А что, Ирина? – Роман нахмурился, – Она ещё неделю не будет мне мешать.

Он обезоруживающе улыбнулся.

– Ты совсем свихнулась со своей наукой. Соглашайся. Когда ещё два таких парня сами свалятся тебе на голову? Обещаю, там не будет так же скучно, как в воскресенье. Мой дядя веселиться умеет, ему только повод дай.

У Вероники всё завертелось в голове. Действительно, когда ещё подвернётся такая возможность? Это было похоже на сон наяву. Два дня рядом с Димой! Два дня прекрасной многообещающей неизвестности.

Впрочем, она быстро остыла, осознав всё безумие предложения. Она подумала об Ирине. Очевидно, ей так же грозило впасть в немилость у Елизаветы Аркадьевны. Наконец, соглашаться – это было как-то слишком просто и наивно с тем имиджем, что она себе создала. Этакая неприступная столичная штучка. Дурацкая, раздражающая привычка взвешивать все «за» и «против»!

– Соглашайся…

Роман щурился на солнце, как холёный, загулявший кот.

Вероника улыбнулась. Когда её останавливало чьё-то мнение? А стали бы Ирина или Елизавета Аркадьевна думать о ней, принимая решение?

До утра следующего дня Вероника ещё не совсем отдавала себе отчёт, что согласилась поехать. Это снова как будто происходило не с ней. Но уже в университете она начала по-настоящему дёргаться, и меньше всего её волновали теории личности, о которых приходилось и думать, и очень много говорить. В голове всё словно перекручивалось, как какая-то центрифуга. То она впадала в панику, что наделала что-то несусветное, то покрывалась мурашками, представляя, что планы на выходные могут нарушиться. Парни могли передумать, Дима мог отказаться. Вчера он не проронил ни слова. Позвонить раньше времени она не могла, нетерпение выдало бы её с головой.

После семинара от Вероники долго не отвязывался один нагловатый без меры самоуверенный студент. Ему хотелось спорить и дискутировать до бесконечности, а скорее всего, как и Ване, доказывать, что женщине в науке не место. Наконец, она скрылась в кабинете заведующего кафедрой.

Сев в вертящееся кресло, Вероника набрала побольше воздуха в лёгкие и заставила себя успокоиться. Что это с ней? Это она, давно называвшаяся себя законченной карьеристкой? Стоило «свиснуть», и она готова кинуться с двумя мальчишками, один из которых женат, неизвестно куда? Но ведь ей этого хотелось, хотелось так, что трудно было держать себя в руках. Почему-то очень хотелось потерять свою слишком уж ясную голову. Голова словно давила на плечи, столько в ней накопилось разумности.

Какое-то время Вероника смотрела на трубку телефона. Потом неторопливо набрала номер Романа. Сквозь долгие парные «пик-пик» она отчётливо слышала биение сердца, ухающего по ощущениям где-то в голове, а не в груди. Как будто вся её дальнейшая жизнь решалась именно в эту минуту!

Но планы не изменились. Роман чуть насмешливо пообещал заехать сразу, как освободится, и посоветовал захватить тёплый свитер. Вероника почувствовала несказанное облегчение.

И тут ей вдруг стало смешно. Так смешно, что она едва не расхохоталась вслух. А на что она надеется, если честно перед собой? Ведь надеется на что-то, как бы нелепо это не выглядело.

Рабочий день закончился. Вероника добралась до дома, чувствуя себя полной решимости и обессиленной одновременно.

В комнатах царил чарующий полумрак. Одиночество, кажется, никогда её не тяготило. Вероника опустилась в глубокое кресло, поджала колени и подняла глаза к потолку. Её окутала тишина, нарушаемая лишь расплывчатым лаем соседской собаки. Этот миг был почти блаженством, отвоёванным у жизни.

Вдруг в дверь резко, настойчиво позвонили, безжалостно разбив вдребезги застывшее в комнатах очарование покоя. Вероника вздрогнула. Повисшая после звонка тишина была уже какой-то тревожной, словно готовой взорваться.

Вероника, не спеша, прикинула, кто это может быть, и не вклинится ли этот кто-то в её планы. Впрочем, она была почти уверена, что никому такого не позволит. На ходу заворачиваясь в халат, она направилась к двери.

Перед Вероникой предстал незнакомый молодой парень в бейсболке козырьком назад и спортивной ярко-красной куртке. Он широко и немного глуповато улыбался. Не мешало бы ей хоть иногда посматривать в окно, прежде чем распахнуть настежь дверь. Продолжая лыбиться, парень протянул ей громадный букет ослепительно-алых бархатных роз, которые его едва не перевешивали.

– Служба доставки, – выпалил он, очевидно ожидая вознаграждения.

Вероника в недоумении взяла розы и сама чуть ли не согнулась под их тяжестью. Прозрачная, хрустящая обёртка была стянута розовой ленточкой, а под ленточку поддета записка на красивой с ажурными краями бумаге. Веронике никогда ещё не дарили такое количество цветов в одном букете.

– А от кого? – спросила она.

– Не могу знать.

Вероника сунула парню какую-то денежку, он круто развернулся и пошёл широкими шагами к маленькой старой иномарочке, видневшейся за забором.

Не смотря на то, что розы были обёрнуты, Вероника больно уколола палец. Закрыв дверь, она положила тяжёлый букет прямо на пол в коридоре и с нетерпением развернула записку. «С восхищением и наилучшими пожеланиями». Витиевато, но и всё!

Вероника не нашла подходящей вазы, плюхнула цветы в пластиковое ведро и села всё в то же кресло.

Ну, и от кого розы?.

Всё же это маленькое происшествие помогло ей отвлечься. Весь день она чувствовала себя так, словно вечером сдавала серьёзный экзамен.

И всё же что-то тревожило Веронику. Хуже всего, она не могла объяснить причину тревоги. Это не было связано с поездкой, это просто витало в воздухе. Какой-то дополнительный орган чувств, словно, предостерегал её от чего-то. Внутренний голос как будто знал, что её уже никакими силами не остановить, и слабо, невразумительно ныл внутри.

Возведя барьер между собой и сомнениями, Вероника несколько раз повторила, что всё будет хорошо. Потом достала маленькую спортивную сумку и быстро покидала туда некоторые вещи, пытаясь найти баланс между тем, в чём выглядит эффектно, и что не покажется помпезным и непрактичным. Надела тёмные слегка потёртые узкие джинсы, распустила волосы и, оставшись довольна собой, зачем-то выглянула в окно.

Парни оказались на удивление пунктуальны, и мучиться ожиданием её не заставили. Очень скоро мимо забора почти бесшумно проплыла Димина зеленоватая красавица «BMW», о которой Вероника уже слышала столько восторженных возгласов. Она дождалась, пока ей посигналили, накинула на плечи горчичного цвета пиджачок с заклёпками, взяла сумку, бросила на себя прощальный взгляд в зеркало, быстро заперла дом и выскочила на улицу.

За рулём сидел Роман. Дима рядом играл в телефон. Увидев Веронику, он поднял свои красивые брови и кивнул головой в знак приветствия. Она забралась на заднее сиденье. Признаться её удивило, что в машине никого больше нет.

– Так мы что, поедем втроём? – спросила она, откидываясь назад и поправляя волосы.

– А тебе нужен кто-то ещё? – Роман выглянул из-за высокой спинки кресла, – Тебе мало нас двоих? Вот это, да! Ты чему, вообще, студентов учишь?

«Цветы уж точно не от них», – подумала Вероника.

– А можно спросить тогда, почему вы пригласили именно меня?

Это надо было спросить ещё вчера. С этого, по-хорошему, надо было начинать. Роман внимательно посмотрел на неё, но под пристальным взглядом Вероники едва ли не засмущался и отвёл глаза.

– С тобой приятно иметь дело, мы это как-то сразу поняли. Собираешься, как солдат. Лишних вопросов не задаёшь. К тому же это будет такой сюрприз для дяди!

Глаза Романа поблёскивали и напоминали спелый чернослив.

Он видно почувствовал, что ляпает что-то не то, и снова едва не засмущался. Этот наглец с вечно сияющей улыбкой! Но у Вероники был отработанный взгляд превосходства. А со студентами и вовсе по-другому нельзя, если хочешь чему-то научить.

– Знаешь, иногда все женские капризы в одном месте сидят…Хочется просто приятно провести время, оторваться. Ну, я имею в виду, просто как следует отдохнуть…

Роман резко отвернулся. Повисло молчание.

– Чего мы ждём-то? Поехали?

Он врубил музыку так, что Веронику непроизвольно отбросило назад, и надавил на газ. Она едва не рассмеялась, вспомнив свои аккуратные миллиметровые выруливания.

7.

Дорога плавно проплывала за окном. Вероника испытывала почти наслаждение от ничегонеделанья. И ещё целых два дня можно не думать вообще ни о чём! Она часто бегала от мысли, как это восхитительно, когда кто-то что-то готов сделать за тебя. Давно-давно она убедила себя, что это не про неё, и расслабляться и терять контроль никак нельзя. Только доверься, либо придётся переделывать, либо от тебя рано или поздно потребуют плату с процентами за отсрочку. Интересно, какие цели преследовал Роман? Но тут она была почти уверена, что с этим самоуверенным мальчишкой справится.

Посёлок мистического дядюшки располагался довольно далеко от города, но Роман гнал по трассе не меньше ста двадцати в час, и они добрались до темноты. Вероника успела разглядеть сие живописное местечко. Посёлок раскинулся у подножия холмов и меловых гор, и ей, как на ладони, открылись с высоты настоящие русские бескрайние луга с вьющейся по ним тоненькой голубой ленточкой реки. На холмах, размахивая хвостами, паслись лошадки и жёлтые телята. Они были привязаны к колышкам по одному, то тут, то там, в ожидании, когда их заберут домой. Чем дальше они находились, тем выглядели более игрушечными, так что, казалось, их можно переставить с места на место, как солдатиков. Сглаженных верхушек холмов касалось красноватое стремительно падающее солнце.

Как только машина остановилась, Вероника нетерпеливо встала на землю и вдохнула полной грудью пьянящий, пахнущий травами воздух. Сумерки сгущались, но она всё же рассмотрела внушительных размеров дом, утопающий в тёмной массе зелени, с покрытыми светлой штукатуркой стенами и продолговатыми в тёмных рамах окошками. На остроугольной металлочерепичной крыше поблёскивал маленький флюгер.

Из-за дощатого высокого забора доносились грубоватые голоса мужчин. Откуда-то со стороны летели задорные выкрики детей. Весь воздух казался пропитанным типично деревенскими, врезавшимися в память отрывочными кусками из детства звуками. Они прорывались сквозь какую-то особенную гулкую тишину и таяли в насыщенном влажном от реки воздухе: кудахтанье кур, лай собак, басистое мычание коров.

Пока Вероника осматривалась, им на встречу вышел крупный мускулистый мужчина с обильной чёрной растительностью на груди и наметившимся животиком. На нём были только яркие шорты с пальмами до колен и рваные сланцы. Лицо с колкими внимательными глазами украшали густые чёрные усы. Он тут же бросился обнимать Романа. Надо же, дядюшка, действительно, существовал! Но, наблюдая со стороны за их лобызаниями, Вероника была совершенно уверена, что этого человека не было на свадьбе.

– Это – Вероника, – быстро и лаконично представил её Роман, освободившись, как будто то, что это именно она, само собой разумелось. С Димой дядюшка, видимо, был знаком, так как они быстро пожали друг другу руки.

По Веронике скользнул оценивающий взгляд.

– Ты времени зря не теряешь, – прокомментировал мужчина с усмешкой, потом без долгих вступлений расцеловал Веронику в обе щеки, щекочась усами.

Роман вытащил сумки из багажника и подмигнул Веронике. Она легко пнула его ногой и протиснулась в узкую калитку.

Дом был огромен. В нём было столько свободного пространства, что человек двадцать могли бы запросто играть в нём в прятки и кричать «ау». Судя по всему, в нём так же закрепилось состояние бесконечного ремонта, поэтому дом поражал разномастностью обстановки. Какие-то комнаты блистали, и их интерьер казался продуманным до мелочей, в каких-то устроили жуткую свалку. Разложенные по углам рулоны с обоями, снятые багеты, куски нарезанного стекла, очевидно, стали здесь тем, к чему привыкли и чего не замечали. Огромный зал – непременный атрибут всех более или менее приличных домов, просто резал глаза изобилием самой современной аппаратуры, которая не слишком вязалась с выполненным в духе старины камином с кованой решёткой, по периметру которого её разместили. Подобные несоответствия сглаживали сухие букетики, причудливые коряги на стенах и множество прочих природных композиций, явно найденных где-то в округе или сделанных своими руками. В доме как будто сосуществовали два совершенно разных темперамента.

Комната, отведённая Веронике, находилась в длинном, освещённом приглушенным светом коридоре. В коридор же выходили ещё несколько точно таких же деревянных дверей, и Вероника подумала, что вряд ли найдёт свою комнату, если поднимется туда одна, да ещё в слегка нетрезвом состоянии. Может, стоило поставить маленький крестик мелом, как в сказке про Али-Бабу?

Пока Вероника любовалась открывающимся из окна видом на реку, внизу в считанные минуты накрыли на стол, отчего ей стало немного неловко. Но она и её сопровождающие оказались не единственными гостями. Вокруг дяди и его обаятельной улыбчивой супруги с белокурыми локонами порхала их премиленькая шестнадцатилетняя дочь Лида, которая по такому случаю не пошла на дискотеку. Как бы невзначай заглянули сосед с женой – женщиной средних лет, тёмные кудряшки которой были забавно перетянуты косынкой. Ещё два соседа из более удалённых домов, как поняла Вероника, занимавшиеся починкой машины вместе с дядюшкой, просто остались на ужин. Был также чей-то приезжий гость аж из Архангельска, который болтал без умолку и, кажется, уже немного «принял». Словом, общество весьма колоритное.

Всё бы хорошо, но Дима и Роман куда-то сразу исчезли, не сказав Веронике ни слова. Что, интересно, они подразумевали под приятным времяпровождением?

Вероника сначала растерялась и даже разозлилась не на шутку, но тут её представили как личного психолога одного из известных спортсменов, что было не так уж далеко от истины. Она сразу оказалась в центре внимания, хотя была уверена, что присутствующие за столом люди имеют весьма удалённое от реальности представление о психологии, а, возможно, и совсем сомневаются в праве на существование данной науки. Её засыпали вопросами о Москве, как будто это была другая галактика. Собравшиеся люди были такие радушные, бесхитростные, весёлые. Как можно было обмануть их гостеприимство? Хотя, Вероника чувствовала обманутой себя и снова сбитой с толку, представляя, что Роман успел наплести про неё.

Впрочем, стол ломился от вкусной домашней еды. Ради этого можно было пойти на любую авантюру. Дядя сам делал вино, да и напитки покрепче, таскал из погреба бутылку за бутылкой, и она быстро захмелела, а потом и разговорилась.

Застолье продолжалось допоздна. В открытую дверь на свет летела всякая живность. Комары, растопырив длинные лапы, с зудением парили над столом. Мотыльки падали в вино. Веронике стало так прекрасно наплевать на всё.

До своей комнаты Вероника добралась едва ли не под утро, повалилась на широкую низкую кровать с хрустящим прохладным бельём и сразу уснула.

Так она уже давно не спала – крепко, как ребёнок, без путаных снов. Как правило, её размышления плавно перетекали в сон и сливались с ним, так что, проснувшись, она не могла отделить сновидения от яви. В эту ночь она просто отключилась и открыла глаза только утром, когда лучи солнца ярко лились в окно. Она не задёрнула штору.

Вероника позволила себе немного поваляться в постели, размышляя, как всё необычно. Потом оделась и тихо выскользнула из комнаты.

Из кухни заманчиво тянуло кофе. Вероника двинулась на запах. Дядюшкина супруга улыбнулась ей, как старой знакомой. На столе стояла баночка со снятыми с вечернего молока сливками. Рядом в плетёной корзиночке лежали круглые печенья в сахарной пудре.

– Я хотела отнести тебе завтрак в постель, но не знала, спишь ты ещё или проснулась, – сказала женщина приветливо.

После завтрака и милой ненавязчивой болтовни, так и не дождавшись Романа и Диму, которые, должно быть, дрыхли, Вероника вышла за ворота и медленно пошла к реке. Конечно, она была разочарована, но изо всех сил старалась думать о чём-нибудь другом. Нет, кажется, она не жалела, что поехала. В конце концов, не родился ещё тот мужчина, из-за которого она потеряла бы голову окончательно и бесповоротно. Такими мыслями она утешала себя. Если бы знала, захватила с собой одну нудную статью, которую никак не могла дописать. В городе её постоянно отвлекали, а здесь было столько мест для уединения.

Вдруг Вероника, в буквальном смысле, наткнулась на дядюшку. Он сидел на берегу на траве, пожёвывал соломинку и, судя по всему, так же как она наслаждался одиночеством. Из воды торчали две массивные удочки.

– Присаживайся на мою куртку, Вероника, – сказал он спокойно, не поворачивая головы, – Только говори потише. Строишь планы на будущее?

– Да, нет, просто гуляю, – Вероника опустилась на траву рядом с курткой, – Красивое местечко, умиротворяющее. Ну а вы-то почему сбежали ото всех?

– Пытаюсь ощутить в полной мере выходной.

Дядя оглядел Веронику и как-то странно улыбнулся.

– Что же получается, Роман не успел жениться и уже увлёкся? С каких это пор ему нравятся интеллектуалки?

– Мы просто друзья, – поспешила заверить Вероника, приведённая в замешательство и даже обиженная таким заявлением, – Хотя, если честно меня удивило его приглашение, особенно сейчас…

Ирину она снова не решилась упомянуть. С момента приезда она не слышала о ней ни слова, как будто её не существовало. Вообще-то она с нескрываемым интересом разглядывала исподлобья этого редкого преуспевающего фермера. Оказалось, в прошлом он ещё и коренной горожанин.

– Здесь и, правда, красиво. Я много где побывал за свою жизнь, но другого такого места, куда бы так тянуло, не видел.

Дядя из-под полуопущенных ресниц хитро наблюдал за Вероникой.

– Всё равно я не смогла бы жить здесь постоянно, – задумчиво произнесла она.

– Скучно? Нужны великие свершения?

– Не знаю…– Вероника пожала плечами, – Не совсем поэтому. Это не скука, а какая-то тоска, даже не скажу, по чему конкретно.

– Город никому не даёт покоя со своим бешеным ритмом. Он заставляет бедных людей лезть из кожи вон, чтобы добиться того, что на самом деле им совсем не нужно. Только они поздно это осознают, когда обратной дороги уже нет.

– Наверное, вы правы, но я всё равно не хотела бы остаться здесь навсегда. Я люблю большие города. Не потому, что надо непременно чего-то добиться.

Вероника подняла глаза к небу. Оно было так красиво, так непостижимо и менялось каждую секунду, находясь в постоянном движении. Но именно на фоне этого неохватного купола и речка с почти неподвижной тёмной водой, течение которой угадывалось лишь по верхушкам водорослей, образовывающим маленькие водоворотики, и заросший берег, и луг с выгоревшей за лето травой казались таким крошечным, словно выхваченным из огромного пространства кусочком вселенной.

– А ты вообще не смогла бы долго оставаться на одном месте, разве не так? По-моему, тебе просто не знакомо это чувство – спокойно наслаждаться жизнью, – усмехнулся дядя, стараясь поймать её взгляд, – У таких, как ты, всегда впереди цель. И эту цель надо штурмовать. Хотя, я не кандидат психологических наук. Надеюсь, я ничем тебя не обидел?

– В чём-то вы, безусловно, правы, – согласилась Вероника, – Но мне нравится добиваться всего самой. И всё же глобальных целей у меня нет. Наверное, я живу если не сегодняшним днём, то ближайшей неделей. Всё может измениться. Я всегда к этому готова. Просто не хочу ни от кого зависеть. Этого я наелась.

– Настойчивая леди…– дядя усмехнулся в усы, – Такие, как ты, как правило, действительно многого добиваются. Если не устают чувствовать себя мужиками в юбке. На свете есть такая непреодолимая сила, как любовь, например. Для одинокой самостоятельной барышни ты слишком привлекательна.

– Я ни за что снова не стану домохозяйкой, если вы это имеете в виду, – поспешно вставила Вероника.

– Не будем спорить. Сколько людей, столько и мнений, правда? Но как же Роман ухитрился познакомиться с тобой?

– Двоюродный брат Ирины нас познакомил, – ответила Вероника, чувствуя, что подходящий момент для скользких вопросов настал.

Дядя нахмурил брови.

– Да, всё как-то забываю, что мой племянник женился…

– Его жена – настоящая красавица, – осторожно произнесла Вероника, с любопытством поглядывая на дядю.

– Бесспорно…Редкая красавица. Только кажется мне, проблем с этой девицей не оберёшься.

Вероника насторожилась.

– Почему вы так говорите?

– Не знаю…– дядя пожал плечами, – Что-то в ней есть порочное. И голова у неё сильно не на месте. Я даже на свадьбу не поехал. Не хотел смотреть на всю эту комедию. До сих пор не пойму, зачем Роман женился. Из-за денег, из-за влияния? Он, конечно, импульсивный тип и в любой момент может «дров наломать», но так ввязаться не в его стиле.

– Знаете, вообще-то я всё время думала, что они с Ириной любят друг друга.

– Да? – дядя иронично улыбнулся, – А, может, тебе просто хотелось в это верить?

– Не знаю, – Вероника с сомнением покачала головой, – У меня, вроде, нет привычки идеализировать что-либо.

– Почему же Роман тогда свой медовый месяц проводит с тобой?

Дядя рассмеялся. В его глазах заплясали искорки.

– Не буду рушить твои воздушные замки. Не в моих правилах о ком-то говорить гадости, честно, и всё же был один забавный случай. С него, собственно, всё и началось. У нас в деревне есть одна старушка – Божий одуванчик. По-моему, все уже сбились со счёта, сколько ей лет. Она что-то там шепчет над водой из своего колодца, потом даёт пить от разных болезней. Моя жена этим одно время увлекалась. Старушка живёт на параллельной улице и обычно проходит через наш огород со своими гусями. Роман как раз привёз Ирину в гости, она крутилась во дворе. Старушка остановилась у забора, посмотрела на неё, перекрестилась и молча пошла в обход. Может, конечно, потому, что на Ирине были шорты. Но на мою дочь она никогда так не реагировала, хотя та летом ходит чуть ли не голяком. Вот с того момента я как-то непроизвольно начал присматриваться к Ирине, и, знаешь, всё больше и больше убеждался, что голова у неё забита всякой дурью. Ну, скажи, куда молодая девушка могла ходить ночью одна в незнакомой деревне? Роман спал, как убитый, а мы почти до утра резались в нарды во времянке. Я видел, как она ушла во втором часу ночи, а вернулась примерно через час с хвостиком. А эта штуковина, которую она носит на шее? Я во все эти наговоры-заговоры особо не верю, но стараюсь держаться от них подальше. Если наши деревенские бабульки легко справляются с бородавками и родинками, почему не предположить существования чего-либо ещё?

Вероника начала лихорадочно вспоминать, что такое особенное Ирина носит на шее.

– По-моему, она носит обычное украшение, если вы про какую-то подвесочку с рубином.

– Ну, да! Я хорошо рассмотрел эту штуку. Она похожа на крест, только поперечная планка выше, чем надо, на перекрестье рубин, а ниже ещё четыре каких-то непонятных луча. Я даже спросил у Ирины, что это означает, но она отскочила от меня как ужаленная, когда я попытался потрогать эту вещицу. Наконец, если это простое украшение, зачем она прячет его под одежду?

– Ладно, у всех свои странности, – сказала Вероника с улыбкой, – Стоит ли уделять этому столько внимания? Скажите лучше, что вы думаете о Диме.

Дядю не сильно удивил её интерес. Он воспринял её вопрос как само собой разумеющийся и крепко задумался.

– Не знаю…– выговорил он, наконец, – Хотел бы поделиться своим мнением, но ничего определённого сказать не могу. Себе на уме. С отцом в контрах. Хотя, яблоко от яблони недалеко падает.

Мужчина заметно помрачнел. На его лицо словно набежала туча, затянув эмоциональные, выдающие все оттенки настроения, как у Романа, глаза.

– Раньше я имел дело с его отцом. Давно это было, но сомневаюсь, что он изменился. Трудный человек. Хотя, это, наверное, очень мягко сказано. Скорее, страшный. Властолюбивый и беспринципный. Пройдёт по трупам и не заметит. Болезненно не терпит, чтобы кто-нибудь в чём-нибудь его опережал. Если он не в состоянии подчинить себе человека, пустит в ход всё, в том числе физическую силу. А если не подчинит, то уничтожит. Если этот парень не хочет играть по правилам отца, ему нелегко приходится. Наверняка, каждый его шаг под контролем.

Дядя немного помолчал, словно приходя в себя от воспоминаний. Вероника впитывала всё до единого слова.

– Кстати, ты знакома с его женой? – вдруг произнёс он и осёкся. По его лицу скользнула горькая усмешка.

Руки вцепились в траву и выдернули сухой пучок прямо с землёй. Он снова усмехнулся, отряхнул руки и более спокойно добавил: – Та ещё штучка была!

– Видела один раз. Эффектная женщина. Она, правда, умеет колдовать?

Любопытство начинало плескаться через край. Дядюшка нервно рассмеялся.

– Конечно! Любая красивая женщина колдунья. А какая она была красавица! И совершенно сумасшедшая. Ничего не боялась. Она играла со своей жизнью, как хотела, и с чужими жизнями вытворяла то же. За свой век она достаточно покуражилась, – мужчина снова замолчал и наморщил брови, как будто справлялся с каким-то мощным внутренним порывом, – Только кто-то там наверху всё записывает, каждое наше слово. Никогда не знаешь, когда тебе всё это предъявят.

Дядя замолчал. Его брови сдвигались и раздвигались, то образовывая, то разглаживая глубокую складку над переносицей. Вероника терпеливо ждала.

– А кто тебе всё это наплёл, про колдовство? Елизавета, я угадал? – спросил он, наконец.

Вероника кивнула, не совсем уверенная, что правильно поступает.

– Этой бабе только попади на язык! Хотя, сплетни на пустом месте не плодятся. Какая-то основа для них всё равно есть. Прабабки Арины и Елизаветы были родными сёстрами, если ты не знаешь.

– Так они родственницы! – вырвалось у Вероники.

– По крови – да. Но уже их прабабки ненавидели друг друга лютой ненавистью. За этим стоит почти сказочная история, но история, так сказать, из первоисточника. Мне рассказывала сама Арина. Можно верить в это, можно, нет, но прабабка Арины имела, действительно, дурную славу. «Продала душу» – так про неё говорили. А началось всё с того, что её родная сестра, то бишь, прабабка Елизаветы, ухаживала за одной очень таинственной старушкой до самой её смерти. Старушка жила на окраине их родного села в маленьком домике у леса. Она была одинока, ни с кем не водилась и, говорят, действительно приколдовывала, причём по-чёрному. Так вот, перед смертью старушка якобы отдала Елизаветиной прабабке тетрадь с различными заклинаниями и рецептами всяких снадобий. Она предупредила, что в тетради заключена большая сила. Но ту тетрадь почти сразу украла прабабкина родная сестра. И почти сразу увела у неё жениха, ещё бы, с таким-то подспорьем. Тогда они и рассорились, да так, что знать друг друга не хотели. Елизавета всегда была уверена, что тетрадь, в конечном счёте, оказалась у Арины, и всегда, то ли в шутку, то ли всерьёз, мечтала ею завладеть. Но Арина утверждала, что ещё её мать сожгла какую-то пожелтевшую очень старую рукопись. То есть некие загадочные записи, действительно, существовали, но она никогда их даже в руках не держала. Елизавета ей упорно не верила и мечтала вернуть принадлежащее её семье по праву. Кто знает, может они препираются из-за этой тетради до сих пор? Кстати, Виталий был когда-то ухажёром Елизаветы.

– Почему же тогда Арина Сергеевна оказалась его женой?

Вот тут Вероника пнула, видимо, в больное место. Дядя долго подбирал слова, прежде чем ответить.

– Хороший вопрос. И самое главное – в тему. Но если серьёзно, это длиннющая история. Думаю, за деньгами погналась. Арина многим обязана Виталию. Он спас её от тюрьмы. Её обвиняли в убийстве какого-то паренька, не больше, не меньше. Но одну тюрьму она сменила на другую. И даже в психушке успела побывать с нервным срывом.

Дядя снова замолчал. Вероника ждала продолжения, боясь пошевелиться. Но её собеседник не собирался заканчивать рассказ. Он отламывал сухие былинки, разламывал их пополам и отбрасывал, потом снова срывал и крутил в своих загрубевших руках. Вероника попыталась немного сменить тему, боясь, что он больше ничего не скажет.

– А почему Виталий так не любит сына?

– А кого он любит? Он различает людей, которые могут ему пригодиться, и бесполезных для него людей. Наверное, хотел вырастить сына похожим на себя. Таким же жестоким, алчным, хладнокровно делающим деньги на всём, но не получилось. Хотя, возможно, они не такие заклятые враги, какими кажутся. Просто король стареет и не хочет уступать трон…

Мужчина поднялся, спустился к реке и обмыл в речной воде руки. Какое-то время он сидел у кромки воды на корточках, и его ботинки медленно утопали в мокром грязно-жёлтом песке. Вероника задумчиво смотрела на его спину.

– Так значит, Роман тут ни при чём? Ты приглянулась этому белобрысому красавчику?

Дядя вернулся к Веронике и протянул ей веточку незабудок.

– О, нет! Тут уж вы точно не правы, – поспешила ответить Вероника, беря цветочки с мокрым стеблем.

– Зачем же он тогда приехал? На меня посмотреть? По-моему, этот парень ничего без умысла не делает. Он не может позволить себе роскошь кататься туда-сюда. Для него время – деньги.

Вероника ничего не поняла, но ответить не успела. Откуда ни возьмись, появилась дядюшкина супруга с двумя говорливыми подругами и Веронику утащили кататься на лодке. Они беспощадно усадили на вёсла двадцатилетнего худощавого паренька – сына одной из женщин. Потом, причалив где-то на другом конце села, все вместе поехали на конезавод – смотреть на редких породистых жеребят. Всё закончилось обедом у чьего-то родственника, бывшего когда-то председателем колхоза, что являлось, должно быть, излюбленной темой его бесконечных баек. Назад Вероника вернулась только к вечеру.

Не успела она вымыть руки и причесаться, как к ней намертво прицепилась Лида и утащила всё на тот же живописный берег, где утром она беседовала с дядей.

Прогуливаясь, они вели глубокомысленный беспредметный разговор. «Да, раскатала губы!» – думала Вероника, отвечая на мудрёные вопросы юной дамы, которая полагала, впрочем, как большинство в её возрасте, что знает всё про жизнь. Но, не смотря ни на что, Вероника чувствовала себя отдохнувшей.

Разговор продолжался, пока Лиду не окликнул какой-то парень. Расплывшись в восторженной улыбке, она тут же забыла про Веронику и убежала к нему, растворившись в надвигающихся сумерках. Её звонкий голосок затих.

Вероника осталась на берегу одна, как будто, так и стояла на одном месте с утра и никуда не уходила. Задумчиво созерцая закат, она подумала о художниках. Перед ней была какая-то фантастическая палитра. Казалось непостижимым, как запечатлеть на холсте всё это расплывчатое собрание миллиардов полутонов. Как, всё-таки, она любила жизнь! И хоть бесконечная череда её дней иногда казалась жуткой рутиной, существовали вот такие насыщенные моменты, которым хотелось отдаться целиком, впитать их в себя и с новыми силами двигаться вперёд.