Текст книги "Вверх по спирали"

– А ты, Тот, что, такой беспомощный у нас, что не сможешь проверить при необходимости, сильно он загружен Шизлом или нет? Будто не Хранитель Кристаллов мне это говорит, со всеми его знаниями, технологиями и возможностями, а крестьянин какой-то, – усмехнулся Хиз. – Если вы уж с Шизлом на пару помощника не в состоянии поделить, то что вы тут вообще делаете? И не податься ли вам в деревню поля пахать? В общем, я все решил. Будешь, Гиант, им обоим служить. Так что принимайте, друзья, помощника. Учите его, развивайте, привлекайте постепенно к важным делам. Он толковый. Он вам точно пригодится и сослужит хорошую службу, а значит, и мне, и моим замыслам тоже. И про сестренку его не забывайте.

– Прекрасно просто! – огрызнулся Тот. – Пойду охренею от счастья!

– Подожди, и я с тобой! – ответил ему Шизл и сразу же рассмеялся.

– А вообще, Хиз, у меня все это в голове не укладывается, – продолжал возмущаться Тот. – Вот если бы я или Шизл в аналогичной ситуации вместо выбора одного варианта изъявили желание посидеть на двух стульях сразу, ты бы нас своим черным сарказмом просто по стене размазал бы! А этому Гианту все как с гуся вода! Его боязнь прогадать и упустить что-либо хорошее для себя тебя почему-то умиляет! А нас бы ты за это растоптал!

– Да, умиляет, Тот, – спокойно ответил Хиз. – А знаешь почему? Потому что он сделал свой выбор не из боязни что-либо хорошее для себя упустить. Сам посуди, любой нормальный человек после страшилок про новую деятельность Шизла принял бы решение пойти на службу к тебе. И Гиант в первое мгновение склонился к этому очевидному варианту. Но потом подумал про Шизла, которого он очень любит, и решил, что не должен его предавать в трудную минуту. Неловко ему было вот так вот взять и переметнуться к тебе. Ты от злости на Гианта и зависти к нему ничего этого не увидел. Поэтому в очередной раз оба поставьте себе зарубку на память, до какой степени отрицательные эмоции способны вас ослепить, не давая видеть дальше своего носа и своих предубеждений. Если бы я запретил Гианту служить вам обоим и заставил выбрать одного из вас, он пошел бы к Шизлу. Из-за любви и преданности ему. Поэтому и умиляюсь.

– Ну, тогда жалко, что не запретил! – огрызнулся Хранитель Кристаллов.

– Можешь дальше не митинговать, Тот, – сказал Хиз с улыбкой. – Решение уже принято, и Гиант остается у вас обоих на службе.

– Замечательно! Благодаря поступку Гианта я теперь знаю, как заслужить твое умиление и похвалу, Хиз, – с издевкой продолжал Тот. – Заведу-ка я себе двух любовниц одновременно. Одну мерзавку-чернушницу буду искренне любить, а другая будет добрая и светлая. Но жить я буду с обеими. А все потому, что умом буду понимать, что лучше быть с доброй и светлой, но решу, что нельзя предавать, обижать и бросать ту порочную мерзавку, которую я люблю. Может, хоть тогда заслужу твою похвалу и хотя бы элементарное уважение…

– Мой полигамный друг! Да ты для начала хотя бы одну любовницу себе заведи! – ответил Хиз и гомерически расхохотался. – А уж потом угрожай мне, что будешь жить с двумя сразу, чтобы заслужить мое умиление! Гиант, ты дяденьку не слушай, это он так бездарно шутит. Он же прекрасно понимает, что твой поступок и то, что он сейчас грозится сделать, это две совершенно разные и несовместимые вещи. Тот с Шизлом не будут душевно страдать и обижаться от того, что ты им обоим служишь… в отличие от двух гипотетических любовниц. А ты, Тот, хоть семь девок одновременно себе найди. Мне не жалко. Я сам лично тебе даже наказание придумывать за это не буду. Жизнь сама накажет за боль всех несправедливо обиженных тобою людей. Все они мысленно сами выберут тебе наказание, и пусть даже подсознательно, но попросят меня его воплотить. И мне ведь ничего не останется, кроме как им помочь, Тот. Только представь, ведь обиженный тобой может запросто подумать в твой адрес: «Да чтоб ты сдох!»

– Ну, очень поучительно! Пойду тоже в угол встану! – огрызнулся Тот, повторив недавнюю фразу Шизла. – Я же ведь идиот и совсем не знал никаких умных истин! Только, если бы это было ровно так, как ты говоришь, все бы уже вокруг давно передохли. Я, между прочим, знаю все нюансы даже тех слов, которые ты не озвучил по этой теме. А также – формулы расчета степени тяжести наказания обидчика за совокупность тех или иных обид, ну и прочих нелицеприятных деяний. В общем, не такой уж я несведущий, чтобы мне втирать столь примитивную картину мира.

– А если знаешь, зачем пургу всякую несешь? И пытаешься дискредитировать положительный поступок ребенка, намеренного служить вам обоим? – серьезно спросил Хиз. – Я, в общем-то, и не тебе втирал эти слова, а Гианту, чтобы ему в душу не запал предложенный тобой вариант поведения: с двумя любовницами, которым якобы можно заслужить мое одобрение. Для его картины мира пока вполне достаточно первичного осознания, как опасно поступать, а как правильно.

– Тот, да ты не переживай! Я буду хорошо помогать и тебе, и Шизлу! – внезапно вклинился в беседу Гиант, подходя к Тоту совсем близко. – Ты не волнуйся из-за того, что вам с Шизлом, возможно, будет трудно поделить меня между собой. Вы же братья. Разве вы сможете меня не поделить.

– Хорошо, Гиант, что ты им об этом напомнил, – обронил Хиз, воспользовавшись замешательством Тота от реплики парнишки. – А то они, бывает, и забывают, что они – братья. Хотя сегодня вечером после окончания совещания они точно об этом снова вспомнят и напьются вместе, как свиньи, обсуждая, как я над ними издеваюсь и как несчастен Шизл от черноты его новой миссии. Так что тебе, Гиант, придется последить за ними сегодня. Главное, к виманам их близко не подпускай. А то расшибутся по пьяни и Энки дополнительной ненужной работы добавят, их тела по чертежам собирать.

– Хорошо, Хиз, я буду за ними следить и помогать им во всем! – отрапортовал Гиант звонким позитивным голосом.

– Ну и отлично! – Хиз ласково погладил парнишку по голове. – А вы, молодцы, в процессе вашей попойки, которая, как я уверен, сегодня уже неизбежна, смотрите не угробьте Гианта на почве обострившейся по пьяни злобы и зависти к пареньку.

– Что уж мы, совсем звери, что ли? – возмутился Шизл, поскольку его сильно задело предположение, что он может причинить зло пареньку, которого он сам же и подобрал. – Ты, Хиз, тоже уж скажешь иногда такое, что хоть стой, хоть падай! Да еще и при Гианте.

– Вот-вот! – поддержал Тот. – Ты, Хиз, уже явно перегнул палку со своими предположениями! Гиант, ты не думай, что мы тебе что-то плохое сделаем. Хоть по пьяни, хоть на трезвую голову. Да, я не особо сильно тебя люблю и честно не скрываю этого от тебя. Но это вовсе не значит, что я по злобе решусь тебе что-то дурное умышленно причинить. Раз тебе и со мной, и с Шизлом работать, значит, будем работать. Хоть я и не считаю это странное решение правильным. Но работа есть работа, и в процессе нее мне и в голову не придет вымещать на тебе мое не совсем позитивное отношение. Это оно сейчас негативное. Но, если ты окажешься хорошим помощником, мое отношение может в корне поменяться. По мне, лишь бы ты работал хорошо. Предыстория же, как ты ко мне попал, меня мало волнует.

– Я буду хорошо работать, Тот! Вы с Шизлом не пожалеете! Я буду очень стараться, чтобы твое отношение ко мне стало лучше! – воодушевленно и искренне ответил Гиант.

– Ну вот и отлично! – вмешался Хиз. – Раз вы уже договорились между собой, и Тот полюбил Гианта, то можно совещание считать оконченным. Ты, Шизл, пока думай, с какого конца за свою новую работу примешься. Тебе наверняка еще помощники понадобятся. Через несколько дней снова обсудим ваши стратегические планы на трудовую деятельность. Но на сегодня мое присутствие тут больше не требуется.

– Эх, ты! – разочарованно ответил Тот. – Когда это я сказал, что я Гианта полюбил? По-моему, я ему как раз об обратном только что толковал!

Но Хиз уже не услышал его последних слов. К тому моменту, как Тот договорил, вся троица обнаружила, что он уже бесследно исчез, как он любил это делать. Раз уж Хиз заговорил совсем недавно о потенциальной грядущей попойке, братья не имели ни малейшего желания его огорчить и отклониться от его предсказаний. Пьянка организовалась быстро и с большим размахом. Шизл с Тотом пили и ели, обсуждая Хиза и те новые задачи, которые перед ними были поставлены, но не имея пока ни малейшего представления, с чего лучше начать. Гиант просто ел. Как он ни просил тоже дать ему вина, ему отказали, не сколько из-за его малолетства, сколько из вредности, чтобы расквитаться с ним за все те похвалы от Хиза, которые он, везунчик, сегодня получил. Но парнишка не так уж сильно расстроился, поскольку в еде его никто не ограничивал. Гиант, постоянно жуя, внимательно слушал своих новых хозяев и пытался проникнуться атмосферой, в которой ему теперь предстояло вариться долгие годы. После того как Шизл с Тотом, изливая друг другу свои переживания, допились до последней стадии и выключились, один на ковре, а другой на диване, Гиант же, помня наказ Хиза за ними приглядывать, притащил из других комнат по одеялу и укутал их. После этого он убрал оставшиеся после попойки объедки и оттащил их в кухню. Там он все-таки налил себе из бутылки немного вина, несмотря на то что братья не разрешили ему пить, когда еще были на ногах. Попробовав столь желанный запретный для него напиток, Гиант не проникся вкусом, закончил небольшую косметическую уборку в комнате и в кухне и мирно пошел спать. Впереди у него было много новых интересных дел. Впрочем, как и у Шизла с Тотом, но они, в отличие от Гианта, не испытывали по этому поводу ни малейшего воодушевления и восторга.

Глава II. Великая ложь по договоренности

С последних описанных фатальных и не очень событий прошло немногим менее четырехсот пятидесяти лет. Планета продолжала жить своей жизнью, и человеческие общества на ней постепенно развивались. В жизни соратников Хиза в общем-то мало что существенно изменилось. Тот продолжал заниматься фактически тем же, чем он занимался раньше. Особенно тщательно он сейчас был занят разработкой приемлемых легенд и выбором нового народа для проведения эксперимента, которым его когда-то озадачил босс. Время поджимало, и нужно было как можно быстрее получить одобрение Хиза, выбрав один из нескольких разработанных пилотных вариантов. Шизл привыкал к своей новой профессиональной деятельности, проклиная каждый день и себя, и свое новое амплуа, а также свой необдуманный поступок, за который он теперь расплачивался своим занятием. Но давалось ему новое поприще очень тяжело, прежде всего морально. Хоть Хиз и был в целом доволен тем, как он сеет зло, Шизлу это, как ни странно, не доставляло никакого удовольствия. Людям на глаза он не показывался, помогать не помогал, свои знания перед ними не демонстрировал, поэтому восторгаться им тоже никто не восторгался. Это его угнетало, и он в последнее время просто не вылезал из затяжной депрессии, ощущая себя последней скотиной, распространяющей зло по земле-матушке и провоцирующей людей на нравственные ошибки с последующей за них расплатой.

Гиант преданно и, кстати сказать, очень хорошо помогал и Тоту, и Шизлу. Братья оценили его смекалку и исполнительность в первые же полгода их совместного труда. Весь негатив в его адрес из-за похвал Хиза, естественно, был сразу же забыт, а Гиант был не злопамятен, чтобы помнить былую нелюбовь к себе. Поэтому все трое пребывали в прекрасных взаимоотношениях друг с другом. Через несколько лет работы с Гиантом Шизл с Тотом вдруг задумались, что паренек вообще-то человек. А это означало, что жить ему весьма недолго в этом мире. Братья вкладывались в обучение и развитие мальчишки, который, кстати, очень быстро всему учился. Поэтому Тоту и Шизлу стало обидно за свои вложения в образование парнишки, когда они осознали, что лет через пятьдесят, по человеческим меркам, Гиант уже должен быть мертв и придется искать ему замену, снова обучая и тратя свое время. Для решения этой небольшой проблемы было принято решение воспользоваться услугами Энки, чтобы он затормозил процессы старения организма паренька.

Генетик сначала откровенно посылал братьев с этой их идеей, искренне полагая, что занимаются они полнейшим идиотизмом, загружая его дополнительной нелегкой работой из-за какого-то человечка. Тот даже не ожидал такого неповиновения со стороны Энки, поэтому пришлось у Хиза запрашивать дополнительную санкцию на это. Хиз соответствующее указание дал, но при этом десять раз сказал и братьям, и генетику, что идет на этот шаг вовсе не из-за желания сэкономить их время и избавить от необходимости обучать нового человека вместо Гианта, а исключительно из-за своей симпатии к этому чудесному пареньку. Энки ничего не оставалось, как покориться и заняться продлением жизни парнишке. Как ни странно, Гиант больше всех сопротивлялся получению дара вечной молодости. Неизвестное его пугало нереально. Когда после всех уверений, что так будет всем лучше, он покорился и попал в лабораторию к Энки с Нинхурсаг, с перепугу от увиденных инструментов и диковинного оборудования он предпринял попытку сбежать. Но был найден Шизлом и возвращен обратно в лапы к генетикам, пристыженный за трусость и наказанный за бегство легким подзатыльником.

Но в общем-то все было тихо и не больно, как Гианту и обещали. Поэтому его волнения быстро улеглись. По совету Энки он перенял полезные привычки, в том числе и пищевые, помогающие поддерживать в форме тело и дух. Сначала было несколько непривычно им следовать. Но вскоре Гиант к ним привык и даже стал получать удовольствие. Изредка он наведывался к Энки для осмотра и процедур для поддержания молодости, и, в общем, был вполне доволен тем, что он не стареет, в отличие от остальных смертных людей. Четыреста с лишним лет спустя он выглядел уже, естественно, не как десятилетний ребенок, которым он был, когда его подобрали, а как высокий, красивый и сильный молодой юноша. Это не могло не радовать Гианта, и каждый день он начинал с того, что благодарил судьбу за то, как когда-то он смог справиться со страхом и прицепился к Шизлу, увязавшись за ним в новую жизнь.

Единственное значимое изменение, которое произошло в жизни Тота, Шизла и самого Гианта, – это появление в их рядах его сестры, воскрешенной с помощью умений Энки. Пятилетняя Субира внесла существенные перемены в существование всех троих. Тот с Шизлом до этого вообще не имели опыта сколь-либо длительного взаимодействия с совсем маленькими детьми, поэтому в первое время они были в ужасе от свалившейся на них новой обязанности. Хоть Гиант им и помогал усиленно присматривать за сестрой, но даже его помощь не позволяла им не отвлекаться на заботы, связанные с появлением Субиры в доме Шизла. Но постепенно они оба смирились с новым членом их семьи, и даже довольно быстро привязались к этой маленькой забавной девочке.

Спустя год забота о ее развлечениях, еде и обучении стала их первоочередной задачей, несмотря на более глобальные планы, которыми их регулярно озадачивал Хиз. Периодически Шизл с Тотом даже немного поругивались из-за различных взглядов на ее образование, но чаще всего из-за того, какую одежду на нее надеть. Оба они наперегонки старались удивить ее какой-либо новой игрушкой или новым, интересным для нее умением. Тут уже даже Гиант немного приревновал, что его сестра настолько завладела разумом Тота и его любимого Шизла. Но, естественно, приревновал не сильно, поскольку и сам был без ума от Субиры и старался порадовать ее чем-либо при первой же возможности. Через год Тоту пришла в голову идея переименовать ребенка. Во-первых, ему просто не нравилось это имя. Во-вторых, ее имя у древних египтян означало «терпеливая». Сначала этот факт вообще никого не занимал. Но через год Тот сделал выводы, что характер Субиры может ассоциироваться с чем угодно, но только не с терпеливостью, и Шизл брата в этом поддержал. А то, что в ее поведении перестала прослеживаться терпеливость именно из-за регулярного нечеловеческого баловства обоими братьями, почему-то не пришло в голову ни тому, ни другому. В итоге было решено назвать девочку более красивым, на их взгляд, именем, достойным их воспитанницы. Переругавшись в хлам в процессе выбора этого самого имени, Шизл и Тот в конце концов сошлись на том, что имя Мив-шер вполне благозвучно и подходит их милой девочке. Гиант против переименования тоже ничего не имел. Хотя его мнения никто и не спрашивал.

Как ни странно, Хиз не был недоволен тем, что Тот с Шизлом так много своего времени и мыслей посвящают именно мелкой девчушке, думая о делах во вторую очередь. Более того, он даже считал, что обоим будет полезно научиться заботиться еще о каком-либо живом существе, а не только о самих себе и собственных переживаниях. Поэтому, когда Тот с Шизлом заговорили о том, что Мив-шер точно так же, как Гианта, надо обезопасить от старения и износа организма, Хиз не стал возражать. Оба «родителя» как-то сразу заметили, что девочка очень быстро растет и меняется, а им очень захотелось, чтобы она оставалась маленькой наивной непосредственной милашкой как можно дольше. Поэтому Энки получил заказ не только на остановку старения, но и на торможение взросления. Он, правда, в очередной раз высказал Тоту и Шизлу свое мнение насчет их идеи, утверждая, что они просто шлепнутые на всю голову, но свою работу выполнил строго в соответствии с ожиданиями. Поэтому спустя четыреста с лишним лет Мив-шер пребывала в виде уже немного подросшего десятилетнего ребенка, примерно в том же возрасте, в котором был подобран Шизлом ее горячо любимый братец Гиант.

В условиях тотального баловства и удовлетворения всех ее малейших прихотей подросла она девицей вредненькой и с норовом, но в то же время незлобной, забавной, с чувством юмора и очень сообразительной. Поскольку дома все трое ее опекунов умилялись каждому ее шагу и слову, говорила она и делала, что душа и язык пожелают, никогда и ни в чем себе не отказывая, чем неоднократно приводила в недоумение окружающих, в том числе и Хиза, который не очень-то привык быть жертвой необузданной непосредственности и ядовитых словечек. Но уж совсем сильно он не ставил на место обнаглевшую девчонку, видимо, делая скидку на ее возраст, а еще потому, что виделся с ней он не так уж и часто, попросив Тота заботиться о том, чтобы она по возможности не попадалась пока что ему на глаза. Но даже в те редкие моменты, когда они пересекались, после первого же ее вредного слова или поступка Хиза начинало преследовать ощущение, что кто-то незаконно топчет его поляну, посягая на его язвительно-издевательский стиль общения с окружающими, и настаивал на том, чтобы ребенок куда-нибудь срочно исчез.

Несмотря на то что не произошло каких-либо значимых изменений или поворотов судьбы в жизни Тота, Шизла и Хиза, в жизни человеческого общества изменения произошли, и намного более существенные. Хранитель Кристаллов стал куда меньше взаимодействовать с людьми напрямую, в том числе и с фараонами, помня об указании Хиза, что скоро им нужно будет совсем попрятать все следы существования высаженного десанта на планете. Предпочитал Тот общаться в основном со жрецами, но в жизнь и быт людей внедрялся теперь куда меньше со своим обучением. Хотя бы потому, что многим необходимым вещам человечество благодаря ему и его соратникам уже было в свое время обучено. Шизл перестал что-либо строить для людей, как и предполагал Хиз. Строительство легло целиком на человеческие плечи, что не могло не сказаться на его качестве. Конечно же, Шизл, прежде чем окончательно отойти от всех своих строек, передал минимальные базовые знания людям. Однако сам участвовать в строительстве и контролировать какие-либо процессы абсолютно перестал, сфокусировавшись целиком на своем новом профессиональном поприще злодея и координатора разрушительной энергии на Земле.

Но, несмотря на то что Шизл отошел от своих прежних дел, человечество от строительства не отошло. Тем более что о непосредственном участии новоиспеченного главного злодея в создании крупномасштабных проектов раньше знали только особо посвященные люди. Поэтому остановки в строительстве не произошло. Напротив, все последующие поколения и их правители всегда истово желали превзойти своих предшественников в возведении сооружений и особенно пирамид. Но им это, естественно, уже не удавалось, принимая во внимание, что обскакать Великого строителя на этом поприще человеку было в принципе невозможно. Новым египетским царям и архитекторам того времени не давали покоя и пирамиды, построенные Шизлом, и великая по своему предназначению дамба фараона Менеса. Этот легендарный царь, окончательно объединивший Верхний и Нижний Египет, хоть и был затоптан гиппопотамом на охоте в конце своего долгого блистательного правления, но слава пережила его в веках. Поэтому великая дамба, построенная Шизлом в эпоху царствования Менеса и неоднократно спасавшая Мемфис от наводнения, была так же одним из объектов, который очень хотелось повторить потомкам.

Спустя немногим менее трехсот лет после окончания великого правления Менеса из-за желания догнать и перегнать предков начала возводиться еще одна гигантская дамба – Сад аль Кафра. Хоть знания, переданные в свое время Шизлом, и использовались инженерами, сам Шизл непосредственного участия в строительстве уже не принимал. Тот также по большей части выполнял роль наблюдателя, поэтому строительство и расчеты целиком легли на человеческие руки и головы. Времени на постройку, естественно, потребовалось куда больше, чем на возведение дамбы Менеса с прямым участием в нем непревзойденного в веках строителя Шизла. К новому строительному проекту пришлось привлекать несметное количество рабочих, чтобы хоть как-то компенсировать частичное непонимание знаний и технологий, оставленных для потомков нашим новоиспеченным злодеем. Дамба фараона Менеса простояла тысячелетия, и это было абсолютно объяснимо, принимая во внимание, кто ее строил. А дамба Сад аль Кафра оказалась великим провалом, что также не удивило ни Тота, ни Шизла. Огромное сооружение не выдержало напора воды и развалилось. Гигантская пробоина в центре дамбы свела на нет первые попытки догнать и перегнать великих предков.

Особенно сильно каждый фараон стремился превзойти своих предшественников в строительстве собственной усыпальницы. В сложившихся верованиях египтян устоялось мнение, что и после смерти умерший сможет пользоваться всем комфортом и теми предметами, с которыми он будет погребен, что неоднократно приводило в гомерический хохот Тота, Шизла и особенно генетика Энки. Но именно по причине религиозных мифов помериться выстроенной мастабой для египетских царей стало делом чести. Поэтому развитие данного вида строительства шло куда более быстрыми темпами, чем все другие. Создавать свой загробный дом каждый фараон начинал сразу же после восшествия на престол, и работы над усыпальницей прекращались только со смертью правителя. Но вынашивать в голове планы о том, какая же она будет, его собственная мастаба, каждый, имеющий шансы на трон, начинал задолго до воцарения, и часто напрасно. Кто-то сам не доживал до фараонства, кого-то насильно оттирали от престола более могущественные родственники.

Но между тем таланты египетских зодчих и инженеров того времени проявились ярче всего именно в строительстве гробниц, что доводило до смеха и в то же время безумно огорчало Шизла, величайшего строителя по праву рождения. Как-то раз он не выдержал и поделился своими душевными муками с Хизом. Жалостливо Шизл поведал, что у него сердце кровью обливается смотреть на то, как переданная им технология по какой-то роковой ошибке начала преображать не земную, а загробную жизнь, в которой по факту технология не только не нужна, но еще и смешна, и бессмысленна. Пожаловавшись и заявив, что так не должно быть и нужно перестать создавать ненужные и неполезные для человечества постройки, он получил стандартный язвительный ответ от Хиза: «А не надо было Черепа красть! Тогда бы и не страдал сейчас, что дело твоей жизни попало в руки недоразвитых с идиотскими фантазиями! Твоя задача сейчас – зло генерить. Так что забудь про данный тебе строительный талант, который ты не догадывался ценить раньше. И вообще, как почетный злодей будь искренне доволен от того, что знания и свет используются не во благо, а на чушь. Я что-то не понимаю, почему ты еще не пляшешь от радости?» Умытый таким ответом, Шизл прекратил дальнейшие попытки изменить ситуацию, но это вовсе не значит, что боль от того, как без толку используются его технологии, перестала его терзать.

Хранителю же Кристаллов под строгим секретом Хиз по этой проблеме сказал: «Ты, Тот, брата своего не слушай. Пусть ноет, сколько ему заблагорассудится, по поводу того, что его переданные знания используются без существенной пользы и день за днем утрачиваются. На самом деле все идет как надо. Не страшно, что более умные технологии, с помощью которых Шизл строил такие глобальные сооружения, уходят в небытие от непонимания и сложности их использования для примитивных людей. Зато их строители неплохо развиваются на более простых для них знаниях и действительно встали на свой путь. Хоть, может, и не так блистательно, как это было возможно, используя все технологии Шизла. Наша задача сейчас скрыть следы нашего присутствия на планете. И пирамиды, которые Шизл настроил, – это главная проблема. Их попробуй спрячь, чтобы не вызвать подозрений, что это никак не дело рук человеческих. И развитие бессмысленного строительства именно для загробной жизни нам в этом поможет. Так что все идет ровно так, как нам надо. Только Шизлу об этом не смей говорить. Пусть поноет и пострадает. Глядишь, злее и вреднее станет. А то у нас с тобой главный злодей – какой-то прям не злодей по призванию пока что». Поначалу Тот не совсем понял, как бессмысленные навороты для загробной жизни фараонов помогут замести следы. Но Хиз, как обычно, не ошибся в своих предсказаниях.

Спустя около трехсот лет после блистательного Менеса на египетский трон взошел еще один великий фараон Джосер. В памяти своих верноподданных и в истории он остался как благочестивый и мудрый правитель и точно так же, как и его легендарный предшественник, был приравнен к богам своими подданными, беспрецедентное восхищение которых он заслужил по праву. Даже спустя две тысячи лет после своей смерти он остался примером для подражания для всех последующих египетских царей. Подобно предыдущим фараонам, строительство своей собственной мастабы он начал сразу же после того, как получил престол. Изначально у Джосера не было каких-то сверхновых и инновационных задумок для своей усыпальницы. Но его гений заключался еще и в том, что он знал, кому поручить это строительство всей своей жизни. Создание мастабы Джосера возглавил Имхотеп, его первый и самый высокопоставленный приближенный. Он был не только главным архитектором, но еще и верховным жрецом, казначеем, визирем и распорядителем главного дворца. Имхотеп всеми без исключения воспринимался как человек необычайной мудрости, и никто не ставил под сомнение его щедрую одаренность очень многими талантами, в том числе и архитектурными. Благодаря сочетанию всех этих выдающихся качеств в одном-единственном человеке сам человек достиг великих высот при фараоне, не имея при этом достаточно знатного происхождения. Но бессмертную славу Имхотепу принесла именно его работа над усыпальницей блистательного Джосера. Спустя долгие века и тысячелетия после его смерти великие архитекторы мира отдавали должное его талантам и новаторским идеям.

Но гениальное озарение на Имхотепа снисходило постепенно. Более того, он вовсе не грезил построить что-то нереальное, что прославит его в веках. Первоначальной целью Имхотепа было сделать приятное фараону и построить самую большую мастабу, которую видел Древний Египет. Дабы еще больше порадовать Джосера, он предложил не пожалеть средств, времени и рабочей силы для того, чтобы создать первую усыпальницу из чистого камня, а не из кирпича-сырца, из которого строили до этого все царственные предшественники. Поскольку Джосер активно расширял воинственными набегами границы своего государства во все стороны, захватывая в плен мирных жителей, за рабочей силой дело не стало. Здесь Имхотепу пришлось открыть в себе еще один талант и здорово организовать бесперебойную и эффективную строительную деятельность более чем десяти тысяч рабочих. За это ему отдал должное даже ревностный к чужой гениальности Шизл, чем немало удивил Хиза и Тота. После того как было выбрано место для сооружения, Имхотеп занялся строительством масштабного подземного склепа усыпальницы. По задумке, саркофаг должен был быть помещен в погребальную шахту двадцать восемь метров в глубину и семь в ширину. С ней он планировал соединить вторую наклонную шахту, через которую должно было быть опущено тело усопшего фараона. Также пришлось построить множество подземных комнат, которые и были дворцом царя в его загробной жизни. В трехстах с лишним метрах был высечен второй аналогичный погребальный комплекс из двух шахт, в которых, по планам, должны были покоиться канопы с забальзамированными внутренностями фараона. После длительных работ над невиданной по своим масштабам подземной части Имхотепу предстояло сделать надземную часть дома вечности для его возлюбленного фараона. В каменоломнях неподалеку трудилось несметное количество рабочих, вырезая из скалы массивные каменные блоки и перетаскивая их к месту строительства. Долбить скалу отбойником с помощью мускульной силы людям было, конечно же, куда сложнее, чем Шизлу с помощью его двухлазерного пистолета. Да и времени на это уходило куда больше, хоть каменные блоки и были заметно поменьше, чем у пирамид Великого строителя. Куски камня для мастабы Джосера без умения людей левитировать предметы перетаскивались непомерно тяжело, с помощью одних лишь полозьев, веревок и рабочих. Но взяли количеством, и большая каменная надземная часть усыпальницы была-таки построена.

Но спустя десять лет после своего воцарения на престоле и начала строительства его мастабы Джосер чувствовал себя более чем хорошо и на здоровье вовсе не жаловался. А по правилам строительство дома вечности для фараона должно было длиться до самой его смерти. Джосер умирать пока явно не собирался. Вот тут-то Имхотепа и озарила новаторская идея, за которую его потом будут помнить в веках. Ему, как талантливому архитектору, давно не давали покоя пирамиды, построенные Шизлом. Он не переставал восхищаться ими, но в то же время не мог понять, как их мог построить человек именно с такими пропорциями, массой, гранями наклона, столь массивными каменными блоками. Свое неумение сделать что-либо подобное Имхотепа ничуть не расстраивало, поскольку он прекрасно знал, что пирамиды и сфинкса строили великие боги. Куда ему было тягаться с ними! Но в то же время предмет для подражания был и не давал Имхотепу покоя. Поэтому, закончив надземную часть усыпальницы, над которой он потрудился на славу, в одно прекрасное утро он пришел к Джосеру и поделился с ним своей новаторской по тем временам идеей. Он предложил увеличить надземную часть усыпальницы, надстроив сверху еще один ярус меньшего размера. Фараон ничего не имел против и дал «добро».