Текст книги "Рассадник добра"

– Мессира? – переспросила, подслеповато прищурившись, старуха. – В это время его можно найти на площади. Это прямо по улице, до конца. Не заблудишься. Перед обедом мессир всегда выходит на прогулку по городу.

Машка с благодарностью улыбнулась ей и помчалась вперед по улице на пятачок, носивший здесь гордое название Центральная площадь.

Несмотря на то что от расположенной по соседству с Зеркальным реки с дурацким именем Кружка уже тянуло осенним холодом, две крохотные летние выноски при едальнях на площади были открыты. Вместо привычных Машке зонтов над столиками была натянута блестящая сетка, дающая тень, а сами столики отделялись от прочего пространства площади забором из серой ткани, натянутой на короткие колья. Кое-где на ткани сверкали то ли стразы, то ли камни: у правой едальни синего, у левой красного цвета.

Возле красующейся в центре площади здоровенной статуи кота ярко выраженного мужского пола на скамейке сидел пожилой седоватый джентльмен в коричневых сапогах и широком балахоне до колен. Ниже колен ноги его были обнажены и изрядно волосаты. Машка еще не встречала в Ишмизе никого, кто бы так вызывающе одевался, а потому сразу поняла: или это местный псих, или искомый маг. Судя по тому, что никто над пенсионером не смеялся, это был мессир Глетц, лучший человеческий гадатель в обитаемой части Ишмиза. Машка почувствовала непривычную робость, глядя, как жители Зеркального раскланиваются с магом. Похоже, мессира здесь очень уважали.

Посидев еще немного, мессир Глетц поднялся и направился к правой едальне. Недолго думая Машка кинулась за ним и плюхнулась за выбранный магом столик.

– Простите, господин маг, вы не будете против, если я составлю вам компанию? – выдохнула она и захлопала ресницами, копируя одну из виденных ею голливудских звезд.

Простенькое кокетство сработало. Маг улыбнулся и проговорил довольно дружелюбно:

– Мужчина в моем возрасте должен чувствовать себя польщенным, когда такая юная девушка мечтает составить ему компанию за обедом. Особенно если юное создание готово заплатить за себя.

– Оно готово, – подтвердила Машка независимо, побряцав мелочью в кармане.

Уничтожение нескольких салатиков, называемых здесь мешанками, помогло им быстро найти общий язык. За едой люди вообще удивительно легко сходятся, а потому, когда дух зала соизволил принести кисловатый сок на десерт, Машка решилась перейти к делу.

– Эльфы? – Маг пожевал губами. – Я помню парочку эльфов, с которыми мы славно поработали в дни моей далекой юности. Кажется, это были близнецы Май и Вий из северных горных селений.

– Почти так... – Машка немного смутилась. – Май и Вий, только не близнецы, а просто приятели.

– Странно, – удивился мессир Глетц. – Мне помнится, они были страшно похожи друг на друга. Они что-то передавали мне?

Машка покивала:

– Привет. Они передавали привет.

– И все? – уточнил маг. – Вообще-то они остались мне должны кое-что... Кое-что важное и весьма ценное.

– Я об этом ничего не знаю. – Машка смутилась еще больше. Оригинальность эльфийского мышления иногда ставила ее в тупик, но она как-то не ожидала, что их представления о долгах будут столь парадоксальны.

– Ну да, – подтвердил мессир Глетц, – они исчезли после того, как мы вместе выполнили один крупный заказ. Исчезли с моей долей вознаграждения, а в ней было несколько полезных для профессионального мага вещиц.

«Кажется, просить его об одолжении в память о долге перед эльфами не стоит», – раздосадованно подумала Машка и потерла шрам на щеке.

– Ну что же, рад был познакомиться. – Мессир Глетц поднялся со скамьи, церемонно поклонился Машке и взмахом руки подозвал местного мальчика на побегушках, чтобы расплатиться.

Аудиенция была окончена. Машка лихорадочно искала способ заставить мага помочь ей. «Он очень рассеян, – вспомнила она. – Вий говорил, что он из тех людей, что способны забыть в забегаловке собственную голову».

Маг любезно улыбнулся застывшему в ожидании прислужнику и опустил в его протянутую руку несколько мелких монет.

– Мне нравится, как у вас готовят, – сказал он. – Отчего это я раньше никогда не заходил в ваше заведение? Я хотел бы поговорить с вашим хозяином о возможности доставки обедов в замок. Мой мастер кушаний был вынужден уехать по делам, и я остался без приличных обедов. Для человека, который много работает дома, это, конечно, ужасная трагедия, вы так не считаете? Я люблю вкусно поесть, а когда лишен этой возможности, становлюсь просто склочным стариком. Не знаете, хорошо идут у вашего хозяина дела?

Первые несколько минут дух зала порывался ответить на заданные вопросы, но могущественный маг, видимо, был из тех людей, что хорошо умеют токовать. Начиная говорить о чем-то, они, подобно глухарям, перестают воспринимать все, что их окружает. «Он очень рассеян», – крутилось у Машки в голове. Сумка мага, больше похожая на большую помойку на ремне, стояла под столом, и из нее провокационно высовывалась книжка в толстом кожаном переплете. Мессир Глетц все говорил и говорил, а дух зала обреченно кивал.

– Мессир, – позвала Машка для проверки.

Маг сделал движение, словно отгонял назойливое насекомое, и продолжал трещать о своем. Тогда Машка, обмирая от страха, аккуратно запустила руку под стол, быстро вытащила книжку и уселась на нее, прикрыв похищенное широкими штанинами. Никто ничего не заметил. Люди за другими столами были слишком заняты разговорами и едой, маг произносил монолог о пользе вкусной и здоровой пищи, а прислужник, казалось, этим монологом был загипнотизирован. Наконец мессир Глетц замолчал. Дух зала кивнул еще пару раз по инерции, потом очнулся и бросился за хозяином заведения.

– И я тоже очень рада была с вами познакомиться! – весело сказала Машка.

– Прощайте, юное создание. – Мессир Глетц подхватил сумку и двинулся к выходу. – У меня еще много дел.

Она постучала в двери замка тем же вечером, держа украденную у мага книгу под мышкой.

– Кажется, это ваше, – сказала она, протягивая книжку мессиру Глетцу.

Дома он ходил в излишне ярком банном халате и с полотенцем, перекинутым через плечо. Возле ног этого седого экстравагантного джентльмена отиралась препротивного вида худая длинноухая кошка, почти совсем голая, а оттого похожая на модных в Москве сфинксов.

– Что? – не понял мессир Глетц.

– Мне кажется, это вы потеряли книгу на улице, – терпеливо повторила Машка. – Я вам ее принесла.

Маг неожиданно проворно схватил книгу.

– Отлично! – обрадовался он. – Я искал ее весь день и уже подумал было, что ее украли. Надеюсь, ты не открывала ее? Вижу, что нет. Ну-с, подружка эльфов, я вижу, что ты до странности честная девушка.

Машка икнула и почувствовала, что уши ее горят, а шрам жутко чешется. Ей было стыдно обманывать пожилого джентльмена, но выбора ей никто не предоставил. Ей необходим был совет толкового специалиста.

– Хочешь немного холодного хуммуса? – предложил маг.

– Хочу, – нагло сказала Машка. Помимо того что она пришла не столько затем, чтобы отдать магу его книжку, сколько затем, чтобы получить у него сеанс предсказаний, она действительно хотела хуммуса.

– Заходи, – пригласил мессир Глетц, раскрыл пошире дверь и засеменил в глубь дома.

Его лысая кошка коротко и недоброжелательно мяукнула и смерила Машку уничижающим взглядом. Кажется, гостья ей не понравилась. Что ж, Машке хвостатая стерва не понравилась тоже, так что они были квиты.

– Похоже, тебе нужна помощь, – проницательно взглянув на гостью, сказал маг, накидывая роскошную мантию поверх своего экстравагантного домашнего одеяния. – Ты выглядишь как существо, которому просто необходим совет мудрого человека.

– Полагаю, что вы и есть тот мудрый человек, – прозорливо предположила Машка. – В обшем да, совет – это именно то, что мне сейчас нужно. Я бы хотела знать, что мне делать дальше.

Два высоких бокала алого стекла уже опустели. Неровный свет рабочей залы замка играл на стенках бокалов. Алые блики плясали по поверхности стола, словно маленькие красные чертики, занятые организацией очередной пакости.

– Так, посмотрим... – пробормотал маг, водя узловатыми пальцами по таблице. Ногти его иногда задевали бумагу, и тогда раздавался тихий, но вполне отчетливый скрежет. – Ты родилась под знаком желтой Крызы, или, как ее еще называют, песчанки.

– Ну вот, все у меня так, – вслух расстроилась Машка, не заметив изумленного взгляда мага, которого в первый раз за несколько десятков лет кто-то осмелился перебить. – Что дома я Раком была, что здесь – Крызой. А точно Крызой? Никого там поприличнее рядом нет?

– За Крызой следует лиловый Дракон, – автоматически ответил ей ошарашенный маг фразой из учебника по астрологии, затем, опомнившись, рассердился. – Нет, твой знак – Крыза. И будь потише, пожалуйста, не мешай мне работать! Кто из нас маг: ты или я?

– Наверное, вы, – неуверенно ответила Машка, присаживаясь без приглашения на низенькую скамеечку у стены.

Маг бросил на нее недовольный взгляд, но промолчал, удовлетворенный тем, что странная гостья его по крайней мере молчит. Маг терпеть не мог болтливых женщин, а ко всем остальным относился с недоверием и недоброжелательностью. Он предпочитал общаться со звездами и с животными.

– Странное дело, – пробормотал наконец он озадаченно. – Какой забавный эффект...

– Что случилось? – нетерпеливо спросила Машка. – Вы что-нибудь увидели?

– Дело в том, что для того, чтобы узнать твое будущее, нужно спарить накка с брукхой, связать хвостами двух крызов, а проще говоря, совершить бессмысленное действие по смешению несмешиваемого, – объяснил маг, настолько пораженный открывшейся ему картиной, что даже глупая девушка оказалась подходящим слушателем.

– Это слишком сложно? – уточнила Машка.

– Это невозможно! – отрезал мессир Глетц. – В твою судьбу вмешивается столько разнообразных могущественных существ, что увидеть ее нельзя, разве что попробовать вывернуть мир наизнанку.

– Ну и что? – удивилась Машка. – Разве нельзя подсмотреть, что мне готовят эти самые могущественные существа?

– У них нет привычки уведомлять человеческих гадателей о своих намерениях, – хмыкнул маг. Лицо у него стало насмешливым, словно то, что он говорил, было известно каждому ребенку в этом мире. Исключая, разумеется, Машку.

– Итак, чем еще я могу тебе помочь? – осведомился он слегка раздраженным тоном. – Только не проси сделать тебя богатой, умной и красивой.

– Я и так ничего себе, – обиделась Машка. – Разве что этот шрам... Можно с ним что-нибудь сделать?

– Никогда! – торжественно отказался мессир Глетц. Его брови шевельнулись, точно внезапно превратились в мохнатых гусениц, и медленно сползлись к переносице. – Ты должна гордиться этим шрамом. Такие шрамы украшают любого человека.

– Только не меня, – заупрямилась Машка. – Я, конечно, не фотомодель и не королева красоты, но такое уродство носить не хочу.

– Это знак, – попробовал объяснить маг. – Ты встретилась с богом и осталась жива...

– Я постоянно встречаюсь с богами, – похвасталась Машка. – И до сих пор это мне несильно вредило. И вообще я нахожу, что местные боги более воспитанные существа, чем некоторые люди.

Но мессир Глетц был неумолим. Похоже, он уже имел опыт общения с совцами и немного знаком был с их странными психованными богами, а потому связываться с совецкой магией не хотел. Маг прошелся туда-обратно по залу. Полы его мантии прошуршали по полу. Потом он взглянул на Машку из-под кустистых бровей. Машке стало немножко жутко, потому что взгляд у мага был колючий и тяжелый, как у внезапно ожившего старого дерева. Не злой. Не добрый. Просто очень тяжелый.

– Какое дело тебе до внешней красоты, если тебя отметили боги? – строго спросил он. – Нормальный человек был бы счастлив носить подобный знак. С этим знаком ты можешь поступить в академию магии, даже если у тебя нет никаких других способностей, кроме таланта оставаться в живых в присутствии богов.

– А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее! – оживилась Машка. Мечты о всемогуществе и волшебной силе вновь одолели ее.

– Ты повздорила с совецким богом, и он отметил тебя знаком своего гнева, – торжественно провозгласил мессир Глетц.

– Я знаю. – Машка дожала плечами. – Удивительно вздорный и неуравновешенный тип. Что дальше?

Маг втянул голову в плечи, став похожим на неуча-разбойника из банды Бо, и со свистом выдохнул. Однако никто не явился, чтобы покарать Машку за богохульство, и он продолжил объяснение:

– Немногие могут похвастаться тем, что у них вышло разозлить бога и при этом остаться в живых. В академии магии есть кафедра выживания, куда тебя возьмут с радостью.

– Ага, – хмыкнула Машка, – в качестве наглядного пособия, я полагаю.

– Нет! – возразил маг. – Такой знак со всей очевидностью доказывает, что у тебя есть талант к выживанию, а значит, тебя можно обучать, даже не обращая внимания на то, что ты не принадлежишь к благородным кругам и родилась женщиной. Скажи, тебе не было больно, когда шрам этот затягивался?

– Мне было ужасно больно, пока он не был шрамом, – успокоила его Машка. – А потом – нет, ничего.

– Странно, – пробормотал маг. – Удивительно и непостижимо...

– А что, для того чтобы быть магичкой, непременно нужно, чтобы было больно? – с опаской спросила Машка, уже почти готовая распрощаться со своей мечтой. Боли она боялась, хотя вид крови переносила с легкостью.

– Все в этом мире должно быть чем-то оплачено, – философски заметил мессир Глетц. – Или болью, или деньгами, или временем. Можно только поражаться, отчего заживление такой страшной раны не потребовало от тебя никаких усилий.

– Почему от меня? – удивилась Машка. – Мне казалось, что это совецкий бог устыдился и исправил то, что натворил.

Мессир Глетц посмотрел на нее как на полную идиотку и изрек:

– Богам не бывает стыдно. На то они и боги.

– Видимо, я чего-то опять не понимаю, – задумчиво пробормотала Машка. – Между прочим, его жрец мне даже свое перо подарил. В качестве извинения за неприятные переживания.

Она сунула руку в карман и, вынув, помахала перед лицом мага разлохматившимся совецким перышком. Глаза великого иллюзиониста и предсказателя увеличились в размерах раза в два и выпучились, как у жабы. Он шумно втянул ноздрями воздух и сделал несколько резких пассов перед собой.

– Ты ведь из другого мира, милая! – внезапно сказал он. – Ты родилась и росла в совершенно другой среде, по тебе это хорошо заметно. Как же я сразу-то не догадался, старый дурак.

Он поднял руку, но хлопать себя по лбу не стал, видимо посчитав неприличным это делать в присутствии посторонних.

– Ну да, – отозвалась Машка. – И что?

– Я могу попробовать в благодарность отправить тебя назад, – провозгласил маг и довольно хмыкнул.

– Зачем это? – испугалась Машка. – Я вам что, здесь так сильно мешаю?

С перепугу она громко хлюпнула носом и вытерла мокрый нос рукавом рубашки.

– Погоди, – озадачился маг. – Ты что, совсем-совсем не хочешь домой? У тебя ведь где-то есть дом? – Он вдруг вздрогнул всем телом и – резко, больно – схватил ее за руку. Подержал немного, беззвучно шевеля губами, точно считал пульс, и облегченно перевел дух. – Извини. Я испугался, что ты – дикая бродилка, – пояснил он. – Это такие неприятные бездомные существа, высасывающие из людей энергию. Судя по всему, ты еще не успела с ними познакомиться. Мы считаем их дурными снами Дохлого. Но ты обычный человек. Так почему ты не хочешь домой? Честно говоря, я удивлен. Все когда-либо встреченные мной путешественники между мирами очень скучали по родине и мечтали туда вернуться. Ведь двух совершенно одинаковых миров не существует, и в новом мире, каким бы прекрасным он ни был, вынужденных переселенцев будет раздражать непохожесть, а мало кто может полностью приспособиться к другим правилам игры.

Машка перевела дыхание. Кажется, великий маг действительно искренне хочет ей добра, только у него свои представления о том, чего Машка должна желать. Значит, нужно ему кое-что объяснить.

– А что я забыла в том мире, где родилась? – зло спросила она. – Хрущобу нашу жуткую? Драки? Вечную нехватку денег? Тут у меня, по крайней мере, что-то получаться начало. Нет уж, дудки, я обратно не хочу, меня и здесь неплохо кормят.

– Ты не поняла, – огорчился маг, сняв и аккуратно повесив на кресло свою рабочую мантию. Видимо, полагал, что она ему уже не потребуется. – Дело же не только в еде.

– Я все поняла, – отозвалась Машка. – Это просто фраза такая. Ваш мир мне нравится гораздо больше. Он честнее, чем мой. Здесь есть боги, и перед их лицом все равны. Никто не будет прощать тебе вину только за то, что ты стражник, или маг, или еще кто-нибудь.

– Хм. – Старик улыбнулся. – А мне казалось, что это как раз один из самых больших минусов этого мира. Мне бы хотелось жить в мире более совершенном, где учитывались бы все прежние заслуги человека.

Машка пожала плечами:

– Каждому свое. Вы – маг, и вам нравится мой мир. А я просто девушка, не владетельная госпожа и даже пока не магичка. А потому меня вполне устраивает этот.

– Ты уверена, что не будешь скучать по дому? – осторожно поинтересовался маг.

– Наверное, буду, – после секундного раздумья отозвалась Машка. – Но это не заставит меня желать вернуться туда.

– Как знаешь. – Маг отвернулся к окну. – Но чего тогда тебе действительно хочется?

Машка глубоко задумалась, и лицо ее озарила наимерзейшая из всех возможных улыбок.

– А пусть вот он скажет мне, чего он от меня хочет! – пожелала она, ткнув пальцем в слащавое юношеское лицо в священном углу.

Вся фигура ее в этот момент выражала: «Ну что, съел?!» – а физиономия была веселой и нахальной, как у вороватой городской белки. Маг тоже посмотрел на изображение Разумца и испуганно всхрапнул – то ли от неожиданности, то ли в припадке религиозного экстаза. Бог их разберет, магов. Странные они какие-то.

– Ты хочешь требовать объяснений у бога? – уточнил мессир Глетц.

– Именно! – сияя, подтвердила Машка.

– Он уничтожит тебя, а меня вместе с тобой! – объявил маг.

– Боитесь, значит? – ехидно спросила Машка.

– Опасаюсь, – поправил маг. – Если бы я не был разумен и осторожен, вряд ли дожил бы до сегодняшнего дня.

– Не думаю, что он станет сердиться на то, что я хочу побеседовать с ним, – заметила Машка. – Но если вы не способны позвать его на разговор, я обращусь к кому-нибудь более опытному и могущественному.

Такой насмешки над собой маг стерпеть не смог и элементарно, как второклассник, повелся «на слабо». В различии культурных традиций все-таки есть свои плюсы. Маг нахмурился, пошарил по карманам своего расшитого банного халата и вытряс несколько разновеликих мешочков на пол. Потоптался на них немного, недовольно бурча и бросая на Машку высокомерные и презрительные взгляды, и, наконец, рухнул на колени, завершая обряд. Машка с интересом наблюдала за его действиями, пытаясь запомнить последовательность. Мало ли, вдруг в будущем пригодится...

В сиянии своей силы и величия перед ними возник великий бог Разумец. Заиграли трубы, запели небесные голоса осанну, и переливающаяся всеми цветами радуги птица появилась над его головой. Маг вздрогнул и привычно простерся ниц, успев заметить, что юная гостья его даже не пошевелилась при явлении грозного бога.

– Привет, – спокойно и с интересом сказала она.

Маг вжал голову в плечи, моля властного бога лишь об одном: чтобы гнев на дерзкую девчонку не задел его, старика. К его удивлению, ни молний, ни грома не последовало.

– Привет, – отозвался бог самым тихим голосом, на который был способен.

Маг поднял голову и рискнул украдкой взглянуть на могущественного гостя. Гнева в глазах бога не было, а был испуг, ожидание и растерянность. Вставать и привлекать к себе внимание маг не решился, однако навострил уши, подозревая, что здесь и сейчас происходит нечто странное. Мгновение поколебавшись, Разумец махнул рукой. Голоса и трубы стихли, а священная птица, мигом утратившая свое великолепное сияние, уселась на подоконник. Бог отстегнул драгоценную брошь, скрепляющую полы его плаща, и бросил плащ на пол. Потом он – совсем как человек – уселся на него и приглашающе махнул девчонке рукой. Садись, мол.

Машка подошла, смерила бога оценивающим взглядом и присела на краешек священной реликвии. Да половина высокопоставленных жрецов этого мира что угодно отдали бы за такую возможность! А она еще и колебалась. Странная девочка... Впрочем, бог, кажется, ее отношением вовсе не был оскорблен.

Не поворачивая головы, Разумец бросил ошеломленному магу:

– Оставь нас, мудрый. Мы с тобой после поговорим.

Маг предусмотрительно покинул зал на почтительных четвереньках, не рискуя поворачиваться спиной к могущественному богу.

– Ну, – сказала Машка, дождавшись, когда перепуганная рожа мага исчезнет в дверях, – так что тебе от меня нужно, всевидящий и всемогущий Разумец? Кажется, к тебе так принято обращаться...

– В общем-то да... – Бог отчего-то смутился. – Но, я думаю, в приватной беседе мы вполне можем обойтись без официальных титулов.

– Легко, – согласилась Машка. – Так ты скажешь мне, что тебе от меня нужно и зачем ты постоянно вмешиваешься в мои дела?

Бог молчал и кусал губы. Руки его подрагивали. Он явно хотел сказать что-то, для чего нужно было набраться храбрости. Машка решила смущенному богу помочь.

– Что-то не так? – спросила она. – Да ты не беспокойся, я здесь уже ко всему привыкла, говори. Я не обижусь. Это магия такая, да? Если кому-то помогаешь, можно потребовать оплатить помощь? Так что мне надо сделать? Не стесняйся, ты правда меня много выручал. Я бы, наверное, здесь уже раз десять померла, если бы не ты, так что заказывай музыку.

– Я не любитель музыкальных произведений, – пожав плечами, сообщил бог. – Предпочитаю хорошую кулинарию.

– В этом мы, безусловно, похожи, – одобрила Машка. – Но мне бы хотелось получить ответ на свой вопрос. Он такой сложный?

– Он непростой, – согласился Разумец. – И я не уверен, что ты готова сейчас услышать ответ на него.

– Не уверен – не обгоняй, – посоветовала Машка. – Просто, если наконец не узнаю, зачем ты меня опекаешь, я, наверное, лопну.

– Это было бы очень печально, – осторожно заметил бог. – Скажем так: у меня есть на это причины.

– Какие? – не отставала Машка.

– Мне бы хотелось, чтобы твоя жизнь была светлой, радостной и как можно более устроенной, – ушел от ответа лукавый небожитель.

– Но почему? – допытывалась она.

Разумец вздохнул:

– Ты – особенная. Я рассчитываю, что однажды, когда повзрослеешь, ты станешь помогать мне в моей работе.

Машка задумалась. Карьера божественной помощницы не казалась ей отвратительной, однако ощущение, что бог юлит и темнит, не оставляло ее.

– Что-то ты недоговариваешь... – пробормотала она, внимательно посмотрев на Разумца.

Он смутился и откашлялся, а потом вдруг вскочил на ноги и метнул на Машку раздраженный взгляд. Примерно такой же взгляд был у одного из первых Машкиных отчимов, интеллигентного скрипача дяди Славы, когда тот по рассеянности уговорил всю коробку Машкиных шоколадных конфет. Конфеты она получила за написание домашнего задания для глупенькой вертихвостки Юлечки еще в четвертом классе, и это был первый и последний случай, когда Машка взяла плату не деньгами, а продуктами. Очень уж шоколада хотелось. Тогда Машка крепко усвоила, что взрослые часто злятся, оказавшись неправыми. В такой ситуации от них может и влететь ни за что, даже если в остальное время они вполне вменяемы. На всякий случай она отодвинулась подальше от рассерженного бога.

– Да, недоговариваю! – резко сказал он. – Это преступление? Мне с высоты моей божественной мудрости и возраста кажется, что ты не готова получить всю информацию. Я только хочу, чтобы ты понимала: я желаю тебе только добра. Я буду помогать тебе по мере сил. Ты действительно много значишь для меня.

– Угу, – скептически сказала Машка. – Где-то я это уже слышала. «Бог любит тебя» и все такое прочее. Или вот еще как говорят: «Я открою тебе великую тайну! Ты – избранный!»

– Вот именно! – с энтузиазмом подхватил не заметивший явного подвоха бог. – Ты – избранная!

– Где-то ты меня кидаешь... – Машка наморщила нос и взглянула на собеседника со всей доступной ей иронией.

Бог обиделся. Насупился и принялся нервно теребить полу своего плаща.

– Ладно, – решительно сказала Машка, совершенно не желая огорчать несчастного, запутавшегося в своих планах и объяснениях бога. – Ты действительно много мне помогал, и я верю, что ты желаешь мне добра.

– Я вытащил тебя сюда, направлял и оберегал тебя, – уточнил Разумец. – Неужели этого недостаточно для того, чтобы считать меня другом?

– Достаточно, – подтвердила Машка. – Остановимся пока на этом. Я просто хочу знать, зачем ты вытащил меня сюда. Ведь это был ты, на втором этаже того сомнительного салона?

– Это было одно из моих воплощений.

– Хм. – Машка задумалась. – Пожалуй, удобно иметь несколько воплощений. Все успеваешь... Так почему ты хотел, чтобы я перебралась сюда?

– Мне проще присматривать за твоим воспитанием, когда ты здесь, – бесхитростно отозвался бог и отчего-то покраснел.

Машка тоже всегда краснела, когда случайно говорила нечто, чего говорить не следовало. Она поощрительно улыбнулась смущенному богу и развела руками, поощряя его рассказывать дальше. Но бог упрямо поджал губы и развивать тему не пожелал.

Помолчав, Машка спросила:

– И что же мне дальше делать?

– Учиться, – без тени сомнения ответил бог. – Расти. Ты можешь делать почти все, что пожелаешь, но с осторожностью. Мне бы не хотелось, чтобы ты пыталась сделать то, на что у тебя не хватает сил.

– Ты имеешь в виду магию? – тоскливо уточнила она. – Мне так хотелось быть магичкой!

– Я подумаю об этом, – дипломатично пообещал Разумец. – Но не сейчас. Это очень, очень опасно, запомни!

– Да запомнила уже! – с досадой буркнула Машка. – Но я на тебя рассчитываю!

– Нет ничего более глупого, чем рассчитывать на бога, – назидательно сказал Разумец. – Бог – существо занятое, и у него может оказаться миллион дел именно тогда, когда он тебе нужен. Но я постараюсь.

– Я имела в виду, что буду помнить, что ты обещал подумать об этом, – поправилась Машка.

– Может быть, – туманно сказал бог. – Потом, когда ты станешь старше и умнее.

«Я и сейчас умнее некоторых, которые совцов травили почем зря!» – хотела сказать Машка, но промолчала. До нее начало доходить, что у богов могут быть свои правила игры и свои резоны, отличающиеся от человеческих и не понятные никому, кроме них самих. И это не значит, что резоны эти – глупые или неправильные.

– Тебе не хотелось бы навестить мать или кого-то еще в том мире, откуда ты родом? – внезапно поинтересовался Разумец.

Машка вздрогнула от неожиданности – вопрос отвлек ее от размышлений – и почувствовала жгучий стыд. Действительно, пожалуй, это нужно сделать. Хотя бы для того, чтобы успокоить мать. Конечно, бывало и так, что она не замечала отсутствия дочери неделями, но ведь нужно хотя бы наврать что-нибудь, чтобы мать не ждала ее возвращения. Машка не собиралась возвращаться насовсем в Москву. Ей и в самом деле там нечего делать.

– Да, наверное, – неуверенно отозвалась она.

– Тебе там было плохо? – участливо спросил бог.

– Да уж, не сказочно, – Машка усмехнулась, – но бывает и хуже. У меня ведь, знаешь, отца нет, ну маманька и водила разных козлов.

– Знаю, – мрачно сказал Разумец. – Теперь – знаю.

– Но они ничего были, есть и хуже, – легкомысленно продолжала Машка. – У Сереги вон отчим вообще все из дома выносит и лупит их с матерью так, что хоть домой не приходи.

Бог мрачнел все больше и больше, слушая ее. Наконец он дернул носом, словно большая крыса, и промолвил:

– Это нехороший мир и нехорошие люди. Там не нужно жить.

– Ну я там и не живу, – отозвалась Машка. – Уже не живу и очень этому рада. Но, наверное, нужно маме сказать, что со мной все в порядке и я неплохо устроилась, скажем, за рубежом... В далекой-далекой стране с суровыми ограничениями на въезд.

– Ты не любишь свою мать? – уточнил бог. Кажется, это удивило и обрадовало его.

Машка пожала плечами.

– Люблю. Но чем дальше она, тем больше я ее люблю. Мы слишком разные для того, чтобы у нас получилось сосуществовать в тесном пространстве. Пусть она строит свою жизнь, а я как-нибудь построю свою.

– Тебе будет приятно, если она получит уведомление о том, что ты отправилась за границу учиться в колледже? – спросил Разумец. – Скажем, в Швейцарию по обмену, получив самый высокий балл в какой-нибудь городской олимпиаде?

Машка радостно закивала.

– Она вряд ли поверит, но это было бы неплохо. Еще бы письмо к этому приложить с фотографиями... Но это, наверное, невозможно?

– Я займусь этим, – пообещал бог. Птица, до того спокойно сидевшая на подоконнике, вдруг заверещала пронзительно, словно старый будильник. – Извини, меня, кажется, зовут дела.

– Уже? – огорчилась Машка. Навязчивый, скрытный и загадочный бог оказался весьма приятным собеседником.

– Слишком многое в этом мире требует моего вмешательства, – со вздохом сказал он. – Но я постараюсь приглядывать за тобой. Помни: для меня важна твоя безопасность. Не лезь в сомнительные мероприятия.

– И мой руки перед едой, – ехидно добавила Машка.

– И это тоже, – серьезно согласился Разумец. – Вот еще что...

Он покопался в воздухе, словно в невидимом кармане, и вытащил изяшную брошку-цветок из какого-то белого металла.

– Носи и не снимай! – велел он.

– Зачем это? – спросила Машка, цепляя украшение на ворот.

– Он скроет твой шрам получше всякой косметики, – объяснил Разумец.

– А что, нельзя его совсем убрать, этот шрам? – огорчилась Машка.

– Нельзя, – веско сказал бог. – Ты его заслужила. Никакие заслуги здесь не могут быть так просто уничтожены. Твой шрам – ритуальная отметка другого бога, и я не имею права убрать ее. Но ты можешь его скрыть.

– Ладно. – Машка вздохнула. – Значит, буду таскать побрякушку. Удачи.

– Передай магу, чтобы он не беспокоился. – Разумец ухмыльнулся. – Я не сержусь на него. Более того, в ближайшем будущем его ждет одно радостное известие. Я решил сделать ему подарок.

Сияние усилилось и вскоре полностью поглотило идеальную фигуру бога Разумца. Машка постояла еще немного, зачарованно глядя на сияние, и вышла из зала. В кресле, скорчившись наподобие зародыша, нервничал великий маг Глетц. С недоверием воззрившись на Машку, он беспокойно заворочался и спросил:

– Ну?

– Баранки гну! – не удержалась она. – Он вовсе не злится и хочет сделать вам подарок. Какой – не знаю, но, видимо, хороший. В качестве компенсации за потраченное время и нервы.

Магу слово «компенсация», кажется, знакомо не было, но упоминание о подарке его явно успокоило. Боги не раздают подарки просто так, и, если Разумец расщедрился, можно считать, что маг оказал ему серьезную услугу, согласившись на требование странной девочки, родившейся в далеком прекрасном мире.