Текст книги "Магнолия Зибольда"

8

Искренняя скорбь прекрасна, она стирает все сиюминутное, все наносное, и чистейшими слезами смывает обиды с всепоглощающей любви. Опухшее от слез лицо Ани освободилось от маски взрослости и стало совсем детским.

– Мама не могла туда упасть сама. Это нонсенс, – глухо произнесла она в никуда.

Старый деревенский колодец давно потерял свою наземную деревянную часть и превратился в глубокую, заросшую длинной сочной травой дыру на задворках питомника. На глубине нескольких метров поблескивало темное зеркало воды. «Жутковатое место», – подумала Марта. Зоя с помощью длинной палки-держателя фотографировала на телефон огороженное пестрой лентой место трагедии.

Рядом лежала грубо сколоченная из необработанных досок крышка с небольшой дверцей по центру, которая обычно прикрывала опасное место. На вопрос, почему она так лежит, Аня сказала, что такое частенько случалось, и ее мать страшно ругалась с работниками из-за этого.

– А зачем вообще эту крышку надо было снимать? – поинтересовалась Марта.

– Дверцу сделали слишком узкой, и обычное ведро не пролезает. Вот мужики и снимали настил, чтобы достать воды по-быстрому. А закрывать забывали…

Самодельная конструкция оказалась очень тяжелой – Марте удалось лишь немного приподнять ее, но не сдвинуть с места.

– А это погружной насос? – она кивнула на лежащий в траве потемневший прибор.

– Да. Мы его используем для полива. Тут у нас целая система, – Аня махнула рукой на армированные шланги, которые змеились в траве.

– Но его место в воде. Его полицейские достали?

– Нет. Я не знаю кто.

– А как часто вы его вытаскиваете?

– Такое было однажды, по-моему. Когда веревка сгнила и насос оказался на дне. Еле вытащили…

Марта старалась не усложнять и задавать простые вопросы, она понимала, что Аня хоть и храбрится, но пребывает в сильнейшем стрессе. Ничего, углубиться можно и потом, когда боль утраты немного притупится.

– Много ли у вас работников?

– Пять постоянных, и сезонных от шести до десяти.

– А на данный момент?

– Я точно не знаю. Надя в курсе. Для меня они все на одно лицо.

– А кто… – Марта замешкалась, подбирая слова, – обнаружил Ольгу Владимировну?

Заставивший вздрогнуть всех крик прорезал стоячий душный воздух.

– Что здесь происходит? – к ним быстрым шагом приближалась молодая женщина с мальчишеской стрижкой, она была крайне недовольна.

– Надь, успокойся, все нормально, это детективы.

Эти слова подействовали не успокоительно, как ожидала Аня, а скорее, наоборот.

– У тебя тоже паранойя?! – Надежда изобразила круговые движения у виска. – Зачем нам детективы?

– Полиция не будет расследовать гибель мамы…

– С чего ты взяла?! – не дала договорить сестре Надя. – Я не хочу, чтобы по питомнику шныряли посторонние!

– Они не посторонние… Я их пригласила.

– Я теперь старшая здесь! – с вызовом бросила Надя.

– Ты старшая везде, – с грустной иронией парировала сестра.

«Застенчивые кроны», – пробурчала Марта себе под нос.

– Познакомьтесь, это Надежда, мамина опора и надежда, – Аня криво усмехнулась. – Это мы так шутим.

– Мне очень понравилась ваша мама. Жаль, наше знакомство было недолгим, – искренние слова Марты горохом отскакивали от глухой брони, в которую была закована душа молодой женщины.

Надежда всем своим видом демонстрировала гостям, что им тут не рады, но в глубине ее колючего взгляда сквозил испуг, и она пыталась его скрыть за агрессией и резкостью.

– Я не потерплю, если кто-то будет совать свой нос в документы или мешать работать, – старшая сестра говорила это, глядя младшей в лицо, но в первую очередь это относилось к посторонним. – Понятно?

Как все младшие сестры, получившие больше родительской любви, Аня была беспечнее и не воспринимала плохое настроение и скрытые угрозы сестры всерьез.

– Посмотрим, что скажет Жека, – упрямо сказала она, явно рассчитывая на поддержку брата.

Сестры удалились в сторону конторы, и у Марты с Зоей наконец появилась возможность основательно пошарить вокруг колодца без посторонних глаз. Длинная трава была так сильно примята, будто здесь пасся табун лошадей. Очень кстати кто-то из работников оставил грабли, которыми и воспользовалась Зоя, буквально прочесывая густую траву в поисках улик. Пластиковый контейнер для находок быстро заполнялся, нашлась даже затоптанная визитка, которую Паша оставил Ольге Владимировне четыре дня назад.

– Грустно это, – проговорила Марта, опуская карточку в контейнер, имея в виду хрупкость человеческого бытия.

– Посмотрите, я нашла пуговицу, – Зоя держала на ладони обычную белую пуговицу с четырьмя дырочками. Ее будто вырвали из ткани – в дырочках остались нитки, которыми она была пришита.

– Я, пожалуй, пойду поговорю с работниками, – Марта бросила пуговицу в контейнер, – а то детки могут разругаться между собой и вышвырнут нас вон. Паша, не писал, когда он вернется?

– Нет. Я думаю, любое общение с полицией занимает много времени.

Они разделились: Марта отправилась вдоль рядов кустарника в сторону теплиц, видневшихся вдалеке, а Зоя осталась возле колодца, продолжать поиски улик. Солнце нещадно палило на открытом пространстве, и Марта пожалела, что оставила свою соломенную шляпку в Пашиной машине. Но с востока приближалась темная полоса грозового фронта, которая сулила пролиться дождем. В гуще кустарника мелькнула щуплая фигура работника, то ли уже знакомого ей Уктама, то ли кого-то похожего на него.

– Э-эй, – крикнула Марта. Но фигура растворилась в зелени листвы.

По мере приближения к рядам теплиц, уходящих вдаль, слева показались две бытовки, стоявшие под прямым углом друг к другу. Между ними на веревках сушилось стираное белье. Марта сменила направление и двинулась прямиком туда, разумно полагая, что там наверняка есть кто-нибудь живой. Под сенью сохнущего белья на подстилке из ковровой дорожки сидел черноглазый карапуз в окружении разбросанных игрушек. Чтобы не напугать малыша, Марта улыбнулась ему и сказала ласково: «Привет!», а он безо всякого страха смотрел на нее мудрыми глазами, хранящими сотни перерождений души, словно был готов ко всему.

– Где твоя мама?

В данном случае вопрос был риторическим, так как ребенок еще не умел разговаривать, а мог только бренчать какой-то металлической штуковиной по тем четырем зубам, что были у него во рту. Марта с удовольствием уделила бы еще внимание малышу, если бы не почувствовала, что ее заметили из узких зарешеченных окошек, и оказалась права. В дверях показалась молодая женщина. Голова ее была покрыта платком, завязанным на особый манер. «Мусульманка», – догадалась Марта.

– Здравствуйте, можно с вами поговорить?

– Не, – отрывисто проговорила женщина, не глядя в лицо гостье.

Она ловко подхватила ребенка на руки и скрылась в бытовке, закрыв за собой дверь. Зная неприхотливость мигрантов из южных стран, можно было предположить, что в этих двух домиках могло ютиться до тридцати человек. Наверняка не у всех есть разрешение на работу, и, возможно, просрочены визы. Именно поэтому они привыкли вести себя как тараканы, разбегаться и прятаться по углам в любой непонятной ситуации. Но винить их за это не стоило, они ищут лучшей жизни для своих детей. Марта осмотрелась вокруг и увидела идущую к ней быстрым шагом Зою. Она обрадовалась, в этом месте она чувствовала себя не очень уверенно, как на подвесном мосту.

– Паша выехал из Александрова, спрашивает, купить что-нибудь на перекус или поедем обедать?

– Не знаю, по обстоятельствам, – Марта взяла Зою под руку и как бы между прочим направила по дорожке вокруг бытовок. – Если наши барышни не перессорятся и разрешат нам задавать вопросы и еще пошарить здесь, то лучше ковать железо пока горячо. А это значит, без обеда. А если нас выгонят, то сначала пообедаем, заодно обменяемся информацией, а потом соберем сплетни у местных, это тоже полезно. Смотри-ка.

В кустах был спрятан от любопытных глаз квадроцикл. Он был покрыт засохшей грязью, хотя дождя не было уже неделю.

– Не повезло хозяевам с работниками, – грустно констатировала Марта.

– Точняк, – хмыкнула Зоя.

– А вот работникам с хозяевами повезло. Вряд ли они приобрели его на собственные деньги – эта игрушка не из дешевых.

Рука девушки дернулась, и она повернулась к спутнице, глаза ее горели за стеклами очков.

– Там кто-то есть… – шепотом проговорила она, имея в виду окно бытовки. – Я видела тень.

– Я знаю, они не хотят общаться, – пояснила Марта.

– Может, работники сами столкнули свою хозяйку в колодец? – прошипела Зоя.

– Вряд ли, она их приютила, дала работу… – задумчиво рассуждала Марта, ведя спутницу дальше по задворкам. – В конце концов, купила квадроцикл. Мне почему-то кажется, Надежда не будет с ними церемониться. По идее, они должны были свою хозяйку на руках носить. Но кто знает…

Позади второй бытовки обнаружились самодельная душевая кабина с цветастой занавеской и мусорный контейнер, которые демонстрировали явное пренебрежение работников к порядку и чистоте.

– Пойдем к конторе, навстречу Гаферу, – предложила Марта.

Духота нарастала, ни малейшего дуновения ветра не чувствовалось. По всей территории питомника не видно было ни одной живой души. У конторы тоже. Все будто затаилось, задремало.

По спине пробежал предательский ручеек влаги, и Марта водрузила на голову свою сумочку, чтобы хоть немного прикрыться от нещадно палящего солнца, потому что спрятаться было некуда. А в контору, где выясняли отношения Поляковы, ее калачом не заманишь. Зоя порылась в своем рюкзачке, достала бейсболку и протянула ее Марте.

– А ты чего же?

– Мне она не идет.

Для Зои в силу ее возраста красота пока была важнее удобства, а для Марты наоборот, из двух зол: нелепый вид или тепловой удар, она выбирала первое, вот в этом и была разница между ними. Паша, показавшийся в воротах питомника, увидев свою «королеву» в неподобающем головном уборе, едва не заржал в голос, до того было уморительное зрелище. Марта же проигнорировала такое неучтивое поведение.

Из домика никто не показывался и туда входить никто не стремился, никому ведь неохота лезть в банку со скорпионами. Посовещавшись, трое компаньонов решили тихо ретироваться и дать возможность наследникам наругаться вволю, а самим спокойно отобедать.

После духоты ехать в машине с климат-контролем было сплошным удовольствием, поэтому они решили не рисковать здоровьем в сомнительных столовых, а проехав лишних два десятка километров пообедать в том придорожном кафе, где они уже были несколько дней назад. Время обеда давно минуло, поэтому в зале снова было пусто, но хозяйка их узнала и обрадовалась их появлению.

Три порции восхитительной окрошки были уничтожены за пару минут. Наконец появилась возможность подвести итоги дня. Паше сегодня тоже не повезло – договориться о взаимовыгодном сотрудничестве с правоохранительными органами не удалось.

– Результаты вскрытия я не смог узнать. Они смотрели на меня, как на таракана, который покушается на их кусок хлеба.

– Возможно, так и есть, – пожала плечами Марта. – Ты получаешь деньги, которые могли достаться им.

– В этом деле я альтруист, ты же знаешь. Никто мне денег не предлагал.

– Я-то знаю, а они нет.

– Единственное, что мне было сказано: у следствия пока нет никаких доказательств насильственной смерти.

– Это говорит лишь о том, что на теле нет следов насилия, ничего подозрительного. Конечно, Ольга Владимировна могла упасть в колодец сама, при таких работниках ничего удивительного. Но также велика вероятность, что ее столкнули. Ее что-то беспокоило, это и могло стать причиной гибели. Узнаем, что именно ее тревожило – узнаем, кто приложил руку к ее смерти, – задумчиво подытожила Марта.

– Легко сказать: узнаем, а как, – Паша взволнованно потряс веточкой петрушки над столом, – если все против нас? И полиция, и работники, и дети.

– У меня есть кое-какие идеи. А у вас? – Марта выжидающе посмотрела на молодежь.

– Можно в сети пошарить… – неуверенно предложила Зоя. – Там есть все.

– Это хорошая идея, ты этим и займись. Ищи любую информацию на всех членов семьи Поляковых.

Зоя эмоционально описала враждебную реакцию Надежды, назвав ее «грымзой», рассказала Гаферу о неудачной попытке наладить контакт с работниками питомника, а Марта – о матери с ребенком.

– Странно, что во рту у малыша вместо соски был зажим для денег.

– И что тут странного? – удивился Паша.

– У тебя есть зажим для денег? Нет. И у меня нет. У моих знакомых тоже нет. Я его только на витрине магазина видела. А у гастарбайтеров есть зажим для денег. Это странно.

– Может, нашли?

– Я не знаю таких мест, где можно найти такой предмет. Разве что на ступенях банка. Но точно не на грядках. Кстати, а твой друг Алексей нашел в растениях кости?

– Нет, никаких следов. Но это же только два горшка. У них есть подозрения, что это был ложный сигнал. Звонившая женщина не смогла предоставить найденные якобы кости, сказала, что выбросила.

– Тогда спрашивается, зачем звонила? – задумчиво проговорила Зоя.

– Вот это тоже интересно. Леха считает, кто-то хотел обратить внимание полиции на этот питомник, на темные дела, которые там творятся, испортить жизнь хозяйке или репутацию. А возможно, конкуренты куражатся.

– Это может быть связано со смертью хозяйки?

– Все возможно, – предположила Марта.

9

– Я так скоро стану заядлым ботаником, – мрачно пробурчал Паша, когда они подъехали к питомнику с названием «Лесные братья». – Чувствую, как меня затягивает сия пучина… Это не смешно.

Марта хихикала не над ним, а над идиотизмом российского маркетинга.

– Молодежь, вас погубит отсутствие нужных знаний. Вы знаете, кто такие «лесные братья»?

– Друзья леса? – предположила Зоя.

– Попади ты в руки этих бандитов, тебе бы так не показалось. Вам нужно больше читать книг, а не всякой фигни в интернете.

Зоя восприняла эти слова как вызов и полезла в телефон искать информацию, а найдя, поняла весь комизм этого названия. А Марта зависла у входа над небольшим цветущим кустом с лиловым соцветиями и дивным ароматом. Втягивая ноздрями медовый аромат, она задумалась над словами Гафера. Действительно, весь уклон в ботанику выглядел фатальным, каким-то роковым: маньяк, использующий живого человека как клумбу, человеческие кости, якобы найденные в земле, хозяйка питомника, погибшая при загадочных обстоятельствах… Разобраться будет не просто.

Как только троица показалась в воротах, молодой парень вышел из бытовки и вяло передвигая ногами направился к ним.

– Молодой человек, ваше название… – с улыбкой начала Марта.

– Да задолбали уже… – в сердцах ляпнул он, но, заметив вытянувшееся лицо Паши, поспешил объяснить. – Это всего лишь фраза. Эти слова не несут негативного смысла, какой к ним прилип.

– Это вы придумали? – осторожно поинтересовалась Марта, она совсем не собиралась обижать парня. – Нет? Вы не правы, смысл слов окрашивается делами, событиями. Вы же не назовете своего сына Адольфом, хотя это просто имя. Наши предки считали, что имена, названия, наделяют носителя теми же качествами и той же судьбой, что и человек, в честь кого назвали. Если люди неправильно вас понимают, значит, надо пытаться донести смысл другими словами.

– Хозяин сказал, название менять не будет, слишком дорого.

– Вот так и напишите поперек вывески. Кстати, у ваших соседей прекрасное название «Застенчивые кроны».

– Ага, – с издевкой произнес парень, – только оно не соответствует бардаку, который там творится.

– Да?! И что же там творится?

Около трех лет назад в благородном семействе Поляковых случилась небольшая гражданская война. Сын Ольги Владимировны связался с жуликоватой компанией армянских деляг, которые не брезговали ничем, что приносило деньги. Они торговали помидорами и строили бани, но жить любили красиво. Под их влиянием отношения матери и старшего сына стали стремительно ухудшаться. Яблоком раздора послужило желание отпрыска открыть торговую точку на трассе, ближе к столице. Возможность получить большие деньги вскружила ему голову, он требовал от матери финансового участия. Его инициативу поддержала старшая сестра.

Ольга Владимировна любила своих детей и желала им счастья, и в то же время ей не хотелось разрушать их мечты, поэтому она тянула с ответом. Она прекрасно знала, что торговые точки на трассе не жизнеспособны без мелкого жульничества и надувательства покупателей, а это грязные деньги. Сын расценил молчание матери как согласие и подписал какие-то документы об аренде помещений и внес залог. Вот тут и разразился скандал. Мать заявила, что не собирается участвовать в этой афере, а сын хлопнул дверью и покинул семейный бизнес. Его армянские друзья сочли срыв выгодной сделки оскорблением, стали угрожать Ольге Владимировне поджогами и погромами, но их вовремя успокоила полиция.

– А вы говорите, райское место, – долговязый продавец небрежно махнул рукой. – Клоака.

– А что случилось с изгоем?

– Вернулся. Куда бы он делся, их всех содержала мать.

– Вот, молодежь, – Марта повернулась к Паше и Зое и подмигнула им, – мораль этой истории такова: никогда не ссорьтесь с мамой.

Для отвода глаз все трое бесцельно прогулялись по территории питомника, но парень быстро понял тщетность своих надежд на процент с продажи и вернулся в бытовку. У опытных продавцов есть безошибочное чутье на любопытствующих зевак.

– Ну что, барышни, домой? – с надеждой спросил Гафер. Он тщательно скрывал свою скуку, но получалось плохо.

Чувство незавершенности мешало Марте согласиться на это заманчивое предложение. Она глянула на экран своего телефона: ни сообщений, ни звонков. Что-то было не так, вверху она наконец заметила значок самолета.

– Я идиотка, простите меня ребята. Паш, отвези меня в питомник, а сами возвращайтесь домой.

– Ага, а потом меня твой Кустов сожрет с потрохами. Ну уж нет, вместе приехали, вместе и уедем.

Когда троица садилась в машину, неожиданно подул ветер, будто где-то открыли дверь, и тут же стал набирать силу, стремительно приближая линию грозового фронта. Солнце еще господствовало в своей половине небосвода, но все менялось очень быстро, в воздухе запахло прибитой дождем пылью. Под натиском мощных порывов деревья гнулись, как прутики, а трава на лугах превратилась в зеленое море, волны которого катились рядами с востока на запад. С земли поднялись клубы пыли, воздух приобрел какой-то зловещий серовато-желтый цвет, казалось, вот-вот и грянет гром.

На стоянке возле питомника одиноко стоял скутер, его подпирала своим угловатым телом девчонка с давно немытыми патлами, которые развивались на ветру, как змеиные головы Медузы Горгоны. Из ворот выскочил ее вертлявый дружок, и они торопливо умчались в облаках пыли. Марта попыталась позвонить Ане, но связь отсутствовала. Вслед за вспышкой молнии тут же раздался оглушительный удар грома, земля содрогнулась. Надо было выйти из машины, но никто не решался.

И вот когда первая жирная капля разбилась о лобовое стекло, Марта со словами «ща ливанет» выскочила из машины и вприпрыжку понеслась к конторе. Молодежь рванула за ней. Аня была удивлена их шумному появлению. К счастью, она была в офисе одна.

– Я думала вы обиделись, уехали, телефоны отключили.

– Нет-нет, это я чумичка, забыла включить телефон, – призналась Марта. – Как прошли переговоры с родственниками?

Снаружи раздался такой грохот, что на стоянке взвыла сигнализация Пашиной машины. Все посмотрели на окна, снаружи все потемнело до состояния позднего вечера, по стеклам текли целые реки воды, а верхний свет прощально моргнул и погас.

– Ну вот, теперь я не смогу напоить вас чаем, – с сожалением произнесла Анна.

– Ерунда. Мы успели плотно пообедать, – поспешила Марта ее успокоить.

– Ну, хорошо, – девушка была утомлена эмоциональными перегрузками, свалившимися на ее юную голову. – Брат и сестра, конечно, против расследования, но я уговорила их потерпеть. Помощи от них не дождешься, но они обещали не мешать.

– А почему они против?

– Говорят, ее это не вернет, а денег кучу потратим. Кстати, не волнуйтесь, у меня есть свои деньги, мама на день рождения подарила, чтобы я поехала куда хочу. Во-вторых, огласка, скандал.

– А почему вы думаете, что маму вашу убили? – робко поинтересовалась Зоя из темного угла.

Аня была фанатично убеждена, что их мать не могла свалиться в эту яму случайно, тем более захлебнуться. По ее словам, Ольга Владимировна обладала стопроцентным зрением и кошачьей ловкостью.

– Когда мама упала со стремянки в прошлом году, я думала все. Я даже глаза зажмурила. А она встала, покряхтела, отряхнулась и пошла. Живучесть у нее была потрясающая…

Марта не стала расстраивать девушку тем, что его величество случай бывает очень коварен и порой забирает самых тренированных и ловких, подкладывая им на пути самые безобидные, на первый взгляд, предметы, ставшие роковыми для них. Пусть это открытие она совершит сама, без посторонней помощи.

– В телефонном разговоре ваша мама призналась мне, что ее что-то беспокоит, но не сказала, что именно. Она не делилась с вами своими тревогами?

– Неа. Но она сама по себе была очень беспокойным человеком, и неравнодушным. Переживала из-за всякой ерунды. Например, Виктор Петрович в своем магазине продает гортензию обыкновенную под видом элитной крупноцветковой. Она говорила: одна паршивая овца все стадо портит.

– Чем больше узнаю вашу маму, тем больше она мне нравится, – с восторгом проговорила Марта.

О делах говорить было легко и просто, а вот любые проявления чувств задевали душевную рану.

– Я тоже жалею… – голос Ани предательски задрожал, – что мало говорила ей, как я ее люблю…

Дабы не позволить ее эмоциям вырваться на свободу, Марта позволила себе быть циничной.

– А я считаю, что слова обесценивают чувства. Доказывать свою любовь надо делами.

– То есть вообще молчать о своих чувствах? – включилась в разговор Зоя.

Эта смена темы разговора заинтересовала даже Гафера, который наконец оторвался от экрана своего телефона и стал прислушиваться.

– Смотря о каких чувствах. О неприязни, лучше сказать, чтобы не держать камень за пазухой. Я считаю, проговаривать что-то – значит избавляться, как от дурного сна. А любовь – это хрупкое чувство, его лучше беречь в себе. По моему горькому опыту я знаю, чем больше человек говорит о любви, тем меньше испытывает ее. «О любви не говори, о ней все сказано. Сердце, верное любви, молчать обязано», – тихонечко пропела Марта. – Слушайте музыку и свое сердце.

В паузе, возникшей после такого лирического отступления от серьезных тем, все заметили, что шум дождя затих и от его бушующей мощи осталась только тихая печаль редких капель.

– Я вот что подумала, – задумчиво произнесла Марта, – ведь легко можно выдать одно растение за другое. Пока оно вырастет, зацветет, пройдет время, поди докажи, что ты его купил у меня. Правда? Даже чеки на покупку, если их долго хранить, выцветают. То есть это богатое поле для шельмования.

– Да, мама тоже так говорила. Она никому не позволяла обманывать покупателя. Один раз, давно, лет семь назад – тогда питомник был раза в три меньше – Женя, мой брат, попытался продать саженец липы за церцис. А мама, увидев это, сама пошла извиняться перед покупателями и возвращать деньги.

– А большая разница в цене? – из чистого любопытства спросил Паша.

– Раз в десять или больше. – Говоря о делах, в которых знала толк, Аня становилась похожа на мать. – Церцис не очень редкое растение, а вот настоящая экзотика – золотое дно. Но мама предпочитала не связываться с редкими растениями, очень хлопотно, они, как правило, очень капризны. А у нас такие работники, что им и крапиву нельзя доверить – уморят. Это мамины слова. Раньше у нас жил Улугбек, мы в нем души не чаяли, аккуратный, вежливый и спокойный. Но прошлой весной он вернулся на родину. А нам приходится довольствоваться тем, что есть.

– Вот, – отметила Марта тему, интересующую ее, – поговорим о том, что не так.

Новые работники, когда появились в питомнике, почти не говорили на русском языке, но все решили, что это не препятствие, научатся. Но прошел год, ничего не изменилось, все работники, кроме их бригадира Джахангира, избегали общения с русскими. Они прекрасно понимали хозяев, но от общения отказывались. «Да», «нет», «привет», «канесьно» – вот и весь их нехитрый лексикон. Бригадир же прекрасно говорил по-русски, почти без акцента, он же являлся толмачом для обеих сторон. Ольга Владимировна потратила кучу времени и сил на то, чтобы обучить работников простым навыкам, необходимым для работы с растениями. Но каждый раз, приходя в контору, она вздыхала, что у них руки из жопы растут и надо гнать их в шею. И только младенец Тимурчик не позволял совестливой хозяйке выгнать их к едрене фене.

– Аня, а квадроцикл чей? – поинтересовалась Марта.

– Их. Они его пригнали. Мы не спрашивали откуда, но сомнения о его происхождении были. У нас тоже есть, но наш стоит позади конторы под замком. Там небольшой гараж для техники и мотоблоков.

– У нас есть возможность пообщаться с работниками? Хотя бы с бригадиром?

К всеобщей радости, наконец зажегся свет, у Паши появился доступ к интернету, а Аня включила чайник. После долгих уговоров по телефону в контору явился Джахангир. Марта с интересом рассматривала его, экземпляр был прелюбопытный. Ольга Владимировна все-таки была наивной женщиной, раз наняла на работу такого высокомерного и пузатого работника. Вряд ли он смог бы завязать себе шнурки, не говоря уже о том, чтобы копать землю. Взгляд его скользких глазок избегал прямого контакта, что было неприятно, а на лоснящемся самодовольством лице где-то в приподнятых уголках рта пряталась наглая улыбка.

– Скажите пожалуйста, Джахангир, видел ли кто-то из работников, как Ольга Владимировна упала в колодец? – невзирая на антипатию, Марта старалась быть вежливой.

– Нет, я уже все рассказал полиции.

– А кто снял крышку?

– Не знаю, и никто не знает, – каждый звук, издаваемый бригадиром, выражал полнейшее презрение к задаваемым вопросам.

– По-вашему, кто-то посторонний пришел на территорию питомника, – с горькой иронией проговорила Марта, понемногу теряя терпение, – нашел это укромное место и по какой-то неведомой причине снял крышку с колодца?

Джахангир дернул уголком узкого рта – мол, понятия не имею.

– А что ваши работники делали в это время?

– Я подчиняюсь и отчитываюсь только перед хозяйкой, – нагло заявил бригадир и вздернул подбородок вверх.

– А сейчас, когда хозяйка мертва, кому вы подчиняетесь? – не отставала Марта.

– Никому, – создавалось впечатление, что сейчас Джахангир развернется и уйдет. Но он остался.

Молодежь молча наблюдала за схваткой равных противников.

– Значит ли это, – Марта сделала многозначительную паузу, – что вы вместе со своими подчиненными намерены покинуть это место и найти себе другую работу и жилье?

– Посмотрим, – бригадир недобро зыркнул в сторону Марты.

– А кто нашел тело? – не ослабляла хватку гостья, она упорно пыталась получить хоть крупицу информации.

– Уктам. Если у вас есть еще вопросы, то я буду отвечать только в присутствии капитана Семенова.

– А почему именно Семенова, а не Иванова? – с издевкой спросил Павел.

– Он знает мою репутацию и в обиду нас не даст.

Все трое выдохнули с облегчением, когда дверь за бригадиром закрылась, но тяжелый осадок от этой беседы остался.

– Пожалуй, на сегодня хватит, – Марта неожиданно ощутила усталость от тяжелого разговора. – Дорогие мои, вы должны хорошенечко подумать и придумать, как нам разместить камеру наблюдения, чтобы никто не заметил.

– У нас есть камера, стоит на фасаде.

– Я бы очень хотела знать, чем занимаются ваши работники, а не покупатели. Но и эта пока сгодится. Паша, ты сможешь отсмотреть записи, вдруг что подозрительное увидишь?

– А то. Ань, скинешь мне на диск? У меня есть с собой.

Пока ребята перекидывали записи с камеры на жесткий диск, Марта вышла на улицу. Гроза ушла и громыхала где-то вдалеке, а огромные лужи и запах озона остались. Все вокруг было мокрым и чистым. Марта подумала, что хорошо было бы, если бы можно было скверну также легко смыть с души, как пыль с этих растений. Зоя тоже вышла наружу.

– Я посмотрела в интернете, как выглядит цертис, про который рассказывала Анна, – она показала Марте фото дерева в розовой дымке роскошного цветения. – Оказывается, он имеет еще одно название – иудино дерево. По легенде именно на нем повесился Иуда.

– Символично, – тяжело вздохнула Марта. – Меня не покидает нехорошее предчувствие надвигающейся беды. Как защитить девчонку от участи матери?

– Не знаю.

Так они и стояли молча, слушая затихающую дождевую капель.