Текст книги "Четыре кита, или Право выбора"

Как он был нежен с ней в эту ночь. Он не обошел вниманием ни один миллиметр ее тела, не пропустил ни одного движения.

Выкладываясь на все 100, он и от нее хотел того же. Эта ночь должна остаться в памяти, яркая, насыщенная чувствами. Остаться, и теплыми красками перекрыть всю ту черноту, что обосновалась в душе до этого момента и ту, что поселится в ней после. Едва только Лена, пьяная от счастья, коньяка и таблеток, щедро растворенных в минералке, уснула, Виктор вышел на задний двор, где стояла ее машина.

Привычка разбираться досконально в любом, интересующем его деле, позволила Виктору за пару минут внести некоторые изменения в железных недрах «Гольфа». Случайностей быть не должно.

Девушка никак не могла проснуться. В голове туман, в глазах пелена.

– Как, уже пора ехать? Но я не могу. Никак.

– Ничего, солнышко, ты справишься. Я поеду впереди. Внимательно следи за габаритами и следуй за мной. Когда совсем рассветет, будет легче.

Итак, слякотным октябрьским утром, две иномарки выехали на Московское шоссе.

Лена чувствовала, что с каждой минутой ей все труднее «держаться в седле». В салоне сильно пахло бензином, отчего хмельная Ленина голова кружилась еще больше. Серая лента дороги сливалась с серым же горизонтом. Дальний свет почему-то не включался, девушка не видела ничего, кроме горящих впереди огней Витиной машины. Он ехал слишком быстро, и Лена боялась потерять из виду этот своеобразный маяк.

Подъезжая к тому месту, где дорога сворачивала влево, Виктор включил правый поворотник, поддав газу, рванул вперед и выключил фары. Лена растерялась, повинуясь сигналу поворотника, резко свернула вправо и вылетела на обочину. Последнее, что она успела заметить – стремительно приближающийся ствол дерева.

В зеркале заднего вида Виктор увидел взрыв. Огонь жадно пожирал покореженную груду железа и виновницу столкновения. Кора одной из многочисленных берез, в избытке росших в этом месте, жалобно трещала, превращаясь в пепел.

17

Пушистые облака причудливой формы медленно проплывали мимо. Иногда они врезались в выступающие камни утеса, на котором сидел Соло, и распадались на тонкие, полупрозрачные нити. Соло любил бывать здесь. Ни травинки, ни деревца вокруг, только голые, острые камни, а под ногами, далеко внизу, почти скрытая под толстым слоем облаков, лежит земля. Такая маленькая, хрупкая, как хрустальный шар. Все же прав его господин: люди грязные и ничтожные существа. Особенно женщины, безмозглые курицы, пригодные только для одного – удовлетворения потребностей мужчин, таких же жалких и бесполезных. Пожалуй, чем меньше людей останется на этой планете, тем лучше.

Позади Соло послышались тяжелые шаги и старческое кряхтение.

– Ага, вот ты где. Покуда нашел тебя, весь взопрел. Че ж так высоко забрался?

Старый демон, сложив мохнатые ноги «по-турецки», присел рядом. Камни выскочили из-под его пяток и с шумом покатились вниз, врезаясь в мягкие тела облаков.

– Что ты здесь делаешь? Как нашел меня? – удивился Соло.

– Э, дружок, опыт – знаешь ли, вещь накопительная. Вот ты, сколько здесь уже? Века четыре?

– Да, вроде того.

– И что, не надоело?

Соло досадливо ухмыльнулся. Даже здесь покоя нет. Он совсем уж было собрался послать старика в грубой форме, но потом решил, что пустая болтовня может быть полезной. Во всяком случае, она развеет его досадную хандру.

– Што молчишь—то?

– А что сказать? Разве у меня есть выбор?

– Ну да, ну да. – Демон поерзал на месте и сел поудобнее. – А я вот знавал как-то женшину одну. Давненько, правда. Так она говорила, што выбор завсегда есть. Мало того, она верила, што выбирать – это пливерегия человека.

– Привилегия, – механически поправил старика Соло и почувствовал, как все его мышцы напряглись в подсознательном ожидании чуда.

– Это ты о ком? – спросил он, не глядя на демона.

– Да не, это я так, просто. Старый стал, думаю много.

– А ты не думай, голова заболит.

Рядом прошелестела усмешка:

– Это ты опытом делишься? Ты, я смотрю, за свою голову шибко печешься, совсем думать перестал.

Парень перевел взгляд с облаков на собеседника. Ожидание чуда затягивалось, но не отпускало. А демон, как ни в чем не бывало, продолжал:

– Я че спросить хотел. Девушку – то нашел? Ну, эту, шахматную.

Соло отвел глаза. Вот об этой девушке точно говорить не хотелось. Он положил ладонь на гладкий каменный выступ. Приятный холод проник под кожу. Демон молчал и ждал ответа.

– Ну, нашел.

– И што?

– Так, ничего интересного. Такая же… дрянь.

– Ну да, ну да… А я вот что думаю, отчего люди так любят спешить с выводами, не давая себе труда понять и разобраться. А ты мне объяснил. Опасаются видать, что голова заболит.

Соло закрыл глаза. Звучащий сейчас голос казался хорошо знакомым. Боясь разочароваться, парень снова взглянул на демона.

– Анис…

Твердая рука прикрыла его рот.

– Тише, мальчик мой, тише. Надеюсь, ты рад меня видеть, но старайся быть сдержаннее.

Соло перехватил руку, сжимавшую ему рот, и поцеловал ее:

– Дед, дед! Я так рад… Но, – он перешел на шепот, – как ты здесь, почему?

– Соло, демон был послан хозяином, чтобы разыскать тебя. Но, прежде чем ты приступишь к работе, я хочу поговорить с тобой.

Мой родной, мы часто судим людей, полагаясь исключительно на свои доводы, оцениваем их действия, опираясь только на свои личные предположения, ведь в чужую душу не залезешь, мыслей не прочтешь. Себя мы судим тоже, но всегда находим оправдание: «тогда – то я поступил так-то, но у меня были на то причины», или, «тогда я не мог, (или не знал, как) поступить иначе». Себя мы прощаем, а других – не хотим.

Соло замотал головой:

– Все это я уже слышал, «не суди, да не судим будешь». Тебе не кажется, что здесь не подходящее место для проповеди?

– Дело не в месте. Дело в том, что человек, всего лишь человек, так же как поступки его – всего лишь, человеческие.

– Я не понимаю, куда ты клонишь?

– Я о той девушке.

Соло хотел что-то возразить, но Аниста жестом остановил его:

– Помнишь: «Человек создан по образу и подобию…»? Как ты понимаешь эту фразу?

– Ой, дед! Века прошли, а ты не меняешься. Руки, ноги, голова, вот и все подобие.

– И только?

– Ну, еще разум. Только, жаль, ума не дал.

– Мальчик мой, прислушайся: «по образу и подобию». Все так просто! Человек подобен Ему! Все для этого есть у человека: чувства, разум, сердце! И, главное – право выбора.

Конечно, человек не столь всемогущ, но на нем и не лежит ответственность за весь род людской. Только за ближнего своего. За того, кто близко. Хор голосов обращается к нему: «Помоги, спаси, защити». А от кого защити? От человека. От того, который подобен.

Аниста тяжело вздохнул и погладил Соло по длинным, темным волосам.

– Скажи мне мальчик, если нас так много и мы подобны, почему не помогаем, не спасаем, не храним? Все больше наоборот.

Соло заерзал на месте и нетерпеливо проговорил:

– Я не понимаю, зачем ты это говоришь? Для меня все это уже давно не имеет значения.

– А ты, что же, уже перестал быть человеком? Соло, люди боятся любить, не хотят понимать, не умеют слушать. Я не призываю тебя любить все человечество, хватило бы любить тех, кто рядом. Равнодушие и злость теперь главенствуют над верой и любовью. Когда мы перестаем верить в человечество, перестаем верить в себя. Ценность человека падает.

– Я как никто другой знаю, как низко упала их цена. Имел возможность не раз убедиться, что человек – существо низкое, неблагодарное. Шакалья порода.

– Ты оцениваешь людей поверхностно, на основании собственных доводов. Знаешь, как просто увидеть то, чего ожидаешь? Заранее настроив себя на негатив, ты видишь только черное. А белое искать ты пытался?

– Зачем? Еще раз повторяю, теперь это не моя забота.

– Хочешь, я докажу тебе, что до мозга костей ты остаешься человеком?

Юноша неопределенно пожал плечами. Расценив этот жест, как согласие, Аниста продолжал:

– Почему люди все меньше стремятся творить добро для ближних своих? Предпочитают в лучшем случае – махнуть рукой, в худшем – навредить? Потому, что многие, в ответ на благородное деяние, на помощь свою, не получили в ответ ничего. Ждали благодарности, надеялись на взаимность, а в результате – пшик. Вот в этом и заключено людское несовершенство. В неумении быть бескорыстными.

– А я-то тут при чем?

– Ты утверждаешь, что человеческие чувства и эмоции тебе давно чужды, а сам, между тем, до сих пор не можешь простить одну девушку. Думаешь: «Ради нее я продал свою душу, а она так скоро позабыла меня. Моя жертва не мешала ей жить счастливо. Неблагодарная!» Ты ждал от нее ответной жертвы.

Признавая в душе, что старик прав, Соло разозлился.

– Да уж, в надежде на ответную жертву мы исключительно человечны и, несомненно, Ему подобны.

– Годы, проведенные здесь, не прошли для тебя даром. – Аниста нахмурился. – Когда-то, я уже говорил тебе, – Ему нужны не жертвы, но вера. Вера, без тени сомнения.

Старик встал. В его душе отчаяние боролось с надеждой. Не все еще потеряно. Надо верить. Соло поднялся вслед за ним. Ему очень не хотелось, чтобы Аниста ушел так скоро.

– Я обидел тебя? Прости. Побудь со мной еще немного. Расскажи о …них.

Облик Анисты вновь стал принимать демонические черты.

– Надеюсь, я смогу увидеться с тобой в более подходящем месте. Я прошу тебя, в преддверии новой работы, подумай о том, что я тебе сказал. Пока ты остаешься человеком, у тебя есть выбор.

– Дед, да знаю я!

Старый демон прищурил выпученные глаза:

– Эх, милок. Знать – это одно, а жить согласно знаниям, другое. Прощай, покуда.

Соло нашел своего господина в великолепном саду, где, располагаясь на семи ярусах, благоденствовали диковинные растения. Дорожки и ступени к ним были облицованы белым, как снег, мрамором, вокруг журчали искусственные родники и били фонтаны.

Укрывшись в тени, созданной огромными, мясистыми листьями, на гладкой мраморной скамье сидел господин «Плащ». Увидев Соло, он жестом пригласил его присесть рядом.

– Друг мой, составь компанию и насладись красотой, созданной природой! Великолепно, не правда ли?

– Я слышал, вы искали меня? – У Соло не возникло желания поддержать светскую беседу. Как ни странно, он позволял себе в общении с господином некоторые вольности.

Мужчина ухмыльнулся, и изогнул бровь вопросом:

– С чего ты взял, что я тебя искал? Я только подумываю об этом.

Соло пожал плечами.

– Простите, видимо я принял желаемое за действительность.

– О, мой мальчик соскучился! – длинная рука с тонкими пальцами сжала плечо Соло. – Да, давно я не поручал тебе веселой работы. И как раз сегодня мне пришла в голову мысль, что ты можешь развлечься. Но, не усердствуй. Ты, конечно, замечательный работник, но позволь и другим проявить свои возможности. Я, как тебе известно, время от времени расширяю штат, не могу же я набирать кого попало.

– Что я должен делать?

– Помнишь нашего милого доктора, к которому ты некоторое время ходил в гости?

Господин «Плащ» поднялся и, увлекая Соло за собой, пошел по белым плитам.

– Так вот, в благодарность за избавление от твоих посещений, он должен был очаровать некую девицу, чтобы затем преподнести ее мне на золотом блюде, но у него плохо получается. Эта особа чувствует его и на контакт не идет.

– Чувствует его? Она мне уже нравится.

– О да, мне тоже.

Они подошли к австралийскому цефалотусу. Нижние листья на его стеблях превратились в пестрые кувшинчики с открытой крышкой, а на их дне скопился сок, принимаемый насекомыми за нектар.

Господин щелкнул пальцами и у уха Соло зажужжал толстый шмель. Почуяв запах нектара, он опустился на крышку кувшинчика и принялся за сладкий сок.

– Видишь ли, Соло, я хочу, чтобы этот доктор провел ее в другую жизнь. Она должна полюбить звон золота и притягательный хруст денег. И главное – она должна почувствовать силу своей власти. О, Соло, люди – неблагодарные чудовища! Они обязаны поклоняться мне и возводить в мою честь великолепные храмы только за то, что я открыл им силу ВЛАСТИ!

Власть – самое ценное приобретение человечества. Власть над подобными себе возвышает, возносит над суетой, дарит ощущение могущества! Осознание того, что некто зависит от одного только твоего слова, и ты волен раздавить его как вошь; что в твоей власти сделать чью-то жизнь невыносимой, а то и вовсе отобрать ее – щекочет нервы и повышает адреналин в крови не одному поколению людей. Даже немощный, нищий старик может почувствовать себя Богом, воспользовавшись своей властью над плешивым котом, и с триумфом в душе запихнуть его в горящую печь! Учитель в школе, имеющий нищенскую зарплату, упивается своей властью, заваливая несимпатичного ему ученика. Причем, абсолютно бескорыстно. А теперь представь, что делает власть, помноженная на деньги?

Мужчина замолчал и посмотрел на шмеля. По гладкой и скользкой поверхности кувшинчика насекомое подползло к самому дну.

– Соло, – продолжил господин, – надо бы помочь доктору сблизится с девушкой. Я организую им удобный момент для встречи, проследи, чтобы он его не упустил. Если же он и на этот раз не справиться, действуй сам. Он мне порядком надоел, я стал сомневаться в том, что этот человек может быть мне полезен. А вот девушка несомненно пригодится. Она обладает некими способностями. Объясни ей, как правильно ими пользоваться. Ну а потом, когда она войдет во вкус, мы подкинем ей деньжат. Чем больше человек имеет, тем больше желаний у него возникает и тем уязвимее он.

Шмель упал на дно кувшинчика, и крышка цветка захлопнулась.

Когда Соло ушел, господин «Плащ», глядя ему вслед, произнес:

– Мне показалось, или мальчика хотят переманить? Ну что ж, игра есть игра, я не буду нарушать ее правил. Милый друг, Соло, пришло время выяснить, хорошо ли ты усвоил мои уроки.

18

Июнь показался Виктору нескончаемым. Небывалый наплыв пациентов с травмами различной степени тяжести захлестнул всю больницу. По слухам, ОВД в срочном порядке занимается дополнительным набором кадров. Масса работы несколько отвлекла врача от поставленной перед ним задачи. Когда выпадали выходные, он садился в машину и отправлялся домой, во Владимир. Широкая лента дороги, запах салона и послушный руль расслабляли. Он «выключал голову», смотрел вперед и слушал музыку. Привычка гасить ненужные мысли и ассоциации выработалась у Виктора не так давно, но исправно выручала, когда ему всякий раз по дороге к дому и обратно, приходилось проезжать мимо места аварии, в которой погибла Леночка.

В тот день он позвонил Котову и попросил о встрече.

– Лёня, я попал в щепетильную историю. – Говорил он Котову, сидя в его кабинете. – Была у меня одна знакомая, как оказалось, наркоманка. Помнишь, ты говорил о новых разработках?

Леонид кивнул, внимательно слушая приятеля.

– Так вот, – продолжал Виктор, – когда я заметил, что девица конченная, предложил ей экспериментальный вариант.

– Ну, и как? – от любопытства Котов вытянул шею и, несмотря на представительный вид и дорогущий костюм, стал похож на подростка, подглядывающего в щелку женского туалета.

– Замечательно. Подсела с третьей дозы.

– Плохо. – Тут же прервал его Леонид – Я же хотел сразу. С первой.

– Лёня, ты многого от меня требуешь. Но сейчас разговор не об этом. Прошу тебя, не перебивай.

Виктор нервно потер руки. Он прекрасно понимал, что, обратившись к Котову с просьбой, окажется у него на крючке. А хватка у Леньки железная, он не отпустит, пока долг не стребует. Но, выбирать не приходилось. Неприлично громко хрустнув пальцами, Осипов быстро договорил:

– Короче, девушка эта погибла сегодня утром. Практически у меня на глазах. Не справилась с управлением. Она сгорела, но экспертизу все равно проводить будут. Могут обнаружить присутствие наркотика. Я думаю, тебе это тоже… невыгодно.

– Что предлагаешь? – Леонид откинулся в кресле и сложил руки на животе.

– Замни экспертизу. Устрой так, чтоб мое знакомство с ней ненароком не выплыло. И еще. Мне потребуется алиби на эту ночь и утро.

Приметив сдвинутые брови приятеля и намек в его глазах на причастность Виктора к ДТП, врач суетливо поднял вверх указательный палец и добавил:

– Исключительно для жены.

Котов не стал более задавать вопросов. Как тесно Виктор связан с девушкой, каким образом стал свидетелем ее гибели, какая разница? Кто из нас не без греха? Замнем для ясности.

Спустя полтора месяца Виктор узнал от Леонида, что в деле Лены Волковой значится – «несчастный случай». Дабы совесть не грызла, он накормил ее оправдательными мотивами и совсем успокоился.

Вечером 8 декабря Осипов отмечал свой день рождения. Гости разошлись за полночь, Виктор был изрядно пьян и потому, повалившись на кровать, моментально заснул.

Острый запах гари ударил в нос. Виктор поморщился и повернулся на спину. Не желая покидать царство Морфея, он непослушными руками натянул одеяло и укрылся с головой. Стало невообразимо жарко, волосы намокли, пот ручейками потек по лицу, а одеяло придавило грудь, как каменная плита. С глухим стоном врач скинул пуховой монолит и открыл глаза. Запах гари усилился, в свете лунных лучей, пронизавших комнату, замысловатыми завитушками клубился дым. «Горим!», в панике подумал Виктор и попытался вскочить, но тело, словно закованное в железные латы, не повиновалось ему.

Послышался шорох, и краем глаза мужчина уловил движущуюся тень. Кто-то неумолимо приближался, неся с собой душную вонь и жар. Во всем большом теле Виктора работало одно лишь сердце. Несмотря на все потуги, он не смог выдавить из горла ни единого звука, конечности лежали на простыне бесполезным грузом и только сердце, как пойманная птаха, билось о прутья ребер, сотрясая грудь. Тень подошла к кровати и склонилась над Виктором. На обгоревшем как головешка лице нетронутыми огнем оставались лишь глаза и зубы. Нижняя челюсть черепа отъехала вниз и из черной дыры рта вывалились звуки:

– Витя, за что ты так со мной?

Испуг оказался велик настолько, что смог разорвать скованность тела и пробкой вылетел из горла:

– А-а-а-а-а!!

Тамара вскочила и включила свет:

– Ты чего орешь?

Справедливое негодование, охватившее Тамару, испарилось без следа, едва она взглянула на мужа. Виктор сидел в кровати, выпучив глаза; открытый рот перекосил лицо, а волосы на голове мокрыми кисточками торчали строго вертикально. Тома опасливо огляделась вокруг. Вроде все в порядке.

– Ты чего? – уже гораздо мягче повторила она.

Виктор закрыл рот и открыл снова. Глаза продолжали буравить выбранную произвольную точку. Тома рысью метнулась на кухню и принесла мужу воды. Когда живительная влага смочила сухой язык, Виктор трясущейся рукой схватил стакан и вылил его содержимое себе на голову.

– Что случилось то? – снова спросила Тома.

– Приснилось. – Ответил Виктор, слизывая с губ капли то ли воды, то ли пота.

«Совсем допился» – подумала Тамара с неясной гаммой противоречивых чувств.

Через неделю врач стал пугаться собственного отражения в зеркале. Его лицо напоминало теперь череп, склонявшийся над ним. Кожа почернела и обтянула скулы, глаза ввалились, а синева век оттеняла их нездоровый блеск. Он совсем перестал спать, так как видение проникало даже сквозь баррикаду снотворного и с упрямым постоянством мучило его. Тамара паниковала. Назревала необходимость поместить Виктора в специфическую клинику.

Зима снежными горстями засыпала платформу. Колючие снежинки с головы до ног облепили одинокую мужскую фигуру в распахнутой зимней куртке, из-под которой торчала белая футболка. С невообразимой тоской Виктор вглядывался в горизонт, ожидая поезда.

– За грехи расплата. Черти разожгли костер и ждут меня. Давно ждут. Вон как корчат свои похабные рожи. Потерпите, козлячье отродье, скоро прибуду. Господи! Спаси душу грешного! Не дай на растерзание тварям хвостатым! – шептал убежденный атеист Осипов.

Он поднял закоченевшую руку и утер глаза, утонувшие в соленой реке слез.

– Простите за бестактный вопрос, но не возомнили ли вы себя Анной Карениной? – За спиной Виктора раздался чей-то голос.

– Согласен. Весьма примитивно падать под поезд, но Томка, зараза, отняла ключи от машины! – Машинально, озвучивая собственные мысли, ответил Виктор и оглянулся. Рядом с ним, на пустой платформе из ниоткуда возник высокий мужчина в черном драповом пальто с поднятым воротником. На его голове красовалась широкополая шляпа старомодного покроя.

– Смею заметить, господин Осипов, что у вас довольно занятное представление о чертях. Где вы набрались этой гадости?

Виктор плохо соображал. Все его мысли занимало предстоящее самоубийство, и теперь он просто тупо смотрел на незнакомца. А тот развивал свою мысль дальше:

– Вы начитались сказок. Справедливости ради следует отметить, что в литературе описаны случаи, когда черти помогают людям. Выручают в трудных ситуациях. Я вижу, вы замерзли. Давайте пройдемся.

Мужчина взял Виктора под руку и властно повел вдоль платформы.

– Разумеется, черти не слишком добродушные существа, но, поверьте мне, они гораздо гуманнее иных людей. Взять хотя бы вашу историю. Ведь не черт убил девушку, а человек. То есть вы.

Виктор остановился. Медленно высвободив руку, он резво отпрыгнул в сторону и бегом бросился к краю платформы. Послышался свист приближающегося поезда. Врач уже занес ногу в пустоту над рельсами, почувствовал завихрения воздуха, влекущие его под колеса многотонной гильотины и, столкнулся нос к носу с недавним собеседником. Его черные глаза находились прямо напротив глаз Виктора, несущиеся бока поезда врезались в его спину и не причиняли вреда. Грохот стих, зеленая железная змея вильнула хвостом и исчезла из вида. Виктор опустил голову и посмотрел на ноги незнакомца. Вместо устойчивого асфальта под ними гулял воздух, а еще ниже лежала земля, усыпанная гравием.

– Это как? – спросил врач, неопределенно повертев руками.

Дальнейший разговор происходил у Виктора в квартире. Как он попал туда, осталось для него загадкой, но суть разговора он понял ясно.

– Не стоит торопить события, друг мой, – говорил незнакомец, вольготно устроившись в кресле – расстаться с бренным телом вы всегда успеете, но прошу учесть, что общаться вам придется не с милыми и забавными чертенятами, а с такими же, как и вы – он помолчал, подбирая слова, – горемыками. Общение ваше будет длительным и, я бы сказал, тесным.

Но, при желании, мы можем отдалить этот неприятный момент, а если вы хорошо справитесь с заданием, и вовсе исключить.

Виктор уже понял, что это не розыгрыш и не фантом больного воображения.

– Что от меня требуется?

– Ваш знакомый предложит вам работу в маленьком, уютном городке, неподалеку. Вы не можете отказаться, так как многим ему обязаны. Там вы познакомитесь с девушкой и, пуская в ход все свое обаяние, крепко с ней подружитесь. Пока все. Дальнейшие указания вы получите после. Согласны?

– А как же Лена? Она больше…

– Если вы принимаете мою помощь, Лена более не будет вас беспокоить. Даю слово.

– Я на все согласен, – безучастно сказал Виктор.

Когда гость покинул его, врач какое-то время сидел, уставившись в одну точку. Он дико устал. Так устал, что даже думать не мог. В центре живота вдруг возник горячий комок. Разрастаясь с каждой минутой, он растекался по нутру, заливая жаром все тело. В ушах застучало. Оказавшись дома, Виктор так и не снял куртку и сейчас, пока горячая волна не добралась до макушки, захотел скинуть ее, но передумал. С большим трудом заставляя себя двигаться он вышел на улицу. Снег все еще идет. Только теперь снежинки не маленькие и злые, а крупные и нежные. Они падают на горячие щеки и мгновенно тают. За минуту лицо Вити Осипова стало мокрым. Он снова почувствовал страх. Все его поступки были подчинены этому могучему властелину. Он боялся остаться нищим и делал грязные деньги, он боялся неразделенной любви и занимался любовью порочной, разрушительной, боялся быть обличенным во лжи и сооружал новые пирамиды вранья. Только теперь стало понятно, что существует гораздо больший страх, всеобъемлющий и необратимый. Страх за свою душу. За ту единственную, что доселе принадлежала только ему. А теперь. «Что же Я теперь?», спросил у серого неба Виктор и понуро вернулся в дом.