Текст книги "Бедовая отшельница"

Глава 12
Ростки здравого смысла

Я старалась не отставать от Егора, но расстояние то и дело увеличивалось. Тогда я нагоняла его бегом. Топот и хруст веток под моими ногами злили его. Это было видно по недоброму взгляду, когда он оборачивался. Последний раз Егор посмотрел на меня удручённо, и громким шёпотом предупредил:

– К сидьбе подходим, не шуми…

С одной стороны меня это забавляло, с другой злило. Огромный дробовик цеплялся за ветки деревьев, стучал прикладом по икрам, но мне приходилось все это терпеть. Егор позволил в этот раз взять мне ружьё, но патроны не дал, а закинул патронташ в свой рюкзак.

– Почему ты свой карабин несёшь вниз стволом, а дробовик заставил нести наоборот? – не выдержала и спросила я из любопытства.

– У него патроны с пыжами, и могут при ходьбе разрядиться, – ответил он.

– Как это? – не могла я взять в толк.

– Порох может высыпаться, – пояснил он и зашипел: – Т-сс…

Что такое «сидьба», по рассказам Егора я представляла себе смутно. Он в двух словах объяснил, что это место, с которого наблюдают за солонцами. Мне оно представлялось в виде огромного гнезда. Еще я успела узнать, что подойти к ней мы должны с подветренной стороны, чтобы зверь не учуял запах.

– И здесь нам ночь сидеть? – ужаснулась я, глядя на обыкновенную яму, которая образовалась в результате падения огромной сосны. Корни погибшего дерева застывшим взрывом торчали в начавшее темнеть небо.

– Нет, трахаться! – Он усмехнулся и показал на тёмное пятно на фоне травы в паре десятках метров от нас. – Видишь яму?

– Вижу что-то…

– Это зверьё так вылизало, – пояснил Егор.

– Там земля солёная? – догадалась я.

– Точно, – подтвердил он. – Лесник ещё делал.

– А разве они не природные? – решила уточнить я.

– Нет. – Егор спустился в яму и стал раскладывать на земле кусок прорезиненной ткани.

– Интересно, – пробормотала я.

– Устраивают их заинтересованные в этом люди, – стал рассказывать он. – Можно сказать, увлечённые. Поскольку занятие это требует времени и терпения. Ведь результат не сразу приходит.

– Как это? – не могла я взять в толк.

– Соль ссыпают по весне в сырую землю и перемешивают берёзовым колом, – продолжал Егор. – Руками ничего стараются не трогать, чтобы духом человеческим даже не пахло. Он живность пугает… Соль постепенно из-за дождей и снега растворяется, запах начинает притягивать коз и кабанов… Даже заяц сюда ходит.

Он лёг и похлопал рядом с собой ладошкой.

Я без слов поняла его и устроилась рядом.

Егор осторожно убрал торчащую в сторону солонцов палку и положил на её место дробовик, который несла я.

– Палка – чтобы зверь привыкал и не испугался ружья? – моментально догадалась я.

– Молодец! – похвалил он, а у меня от этого внизу живота вмиг запорхали бабочки и захотелось прижаться щекой к его руке.

– Вешку берёзовую видишь? – между тем продолжал инструктировать он, не подозревая об изменениях моего состояния.

Я нехотя выглянула в сторону солонцов и подтвердила:

– Вижу кол берёзовый.

– Это чтобы ночью видеть, как зверь подошёл, – продолжал объяснять он. – Как вешка потемнеет, значит, он собой её закрыл…

– И можно стрелять, – заключила я и поморщилась из-за давившего в бок чего-то круглого и твёрдого. Егор заметил это и сунул руку под брезент. Немного пошарил там и вынул сосновую шишку.

Быстро темнело. Комары не давали покоя. Казалось, что гудит темнота, то и дело кусая шею и запястья рук.

У Егора были тюбики с репеллентом, но он категорически не разрешил ими пользоваться, утверждая, что запах вспугнёт дичь. По этой же причине я накануне не мылась с мылом, а сегодня ограничилась лишь тем, что слегка намазалась отваром листьев черёмухи.

Было уже совсем темно, когда я услышала топот. Вот хрустнула ветка, и раздался странный вздох. Я непроизвольно съежилась, и от страха по спине побежали мурашки.

– Целься! – скомандовал он.

Я вдруг представила козу с большими и добрыми глазами, такую, как видела в детстве, в зоопарке, и мне стало ее жалко.

– Не буду! – вырвалось у меня детским капризом.

– Т-сс!

Но было поздно. Коза, напуганная звуком, бросилась прочь, унося свои ноги, а вернее сказать копыта, куда подальше.

– И зачем ты так сделала? – поинтересовался Егор и сел.

– Я не специально.

– А знаешь, что я сделаю? – задумчиво проговорил он.

– Что?

– Я оставлю тебя на неделю без еды.

– Почему? – ужаснулась я.

– По твоей милости мы сегодня остались без добычи… Мясные запасы подходят к концу, а мужику мясо требуется каждый день. Переходим на режим жесткой экономии. И экономить будем на тебе.

– Так завтра можно еще раз попробовать, – одними губами проговорила я.

– Не факт, что она снова придёт, – с этими словами он встал.

Я не на шутку испугалась его угрозы и запричитала:

– Ты шутишь! Ты так не сделаешь!

– Какие уж тут шутки? – продолжал глумиться Егор. – Тайга… Законы здесь суровые.

– Но тогда как я тебе стану по хозяйству помогать? – хныкала я. – У меня ж сил не будет!

На самом деле мне не было страшно остаться без еды. Просто играла роль рабыни, а он корчил из себя повелителя. Даже этот диалог воспринимался мною как прелюдия предстоящей ночи.

Егор стал на ощупь собирать брезент.

– А вообще ты и нужна-то мне больше как баба, – рассуждал он вслух. – По хозяйству от тебя, конечно, есть толк, но зачем мне помогать? Я ведь так и закиснуть могу. Тебя не было, я со всем сам управлялся, и время быстрее летело, а с тобой…

– А причём тут время? – Я старалась по интонации понять, шутит он, или говорит всерьёз, и была готова расплакаться.

– Ты думаешь, я тут до старости сидеть собираюсь? – неожиданно спросил он, и сам же ответил на свой вопрос: – Нет уж. Ещё годик, и…

Он не договорил, но я окончательно уверовала в то, что Егор прячется здесь от правосудия, или от таких же, как он.

– Кстати, бабу и без сознания можно трахать! – продолжал он с сарказмом.

«А что если его прикладом по голове навернуть? – подумала я. – Нет, сил не хватит ударить так, чтобы он отключился. Только разозлю. Да и куда я потом? Всё равно придётся ждать, когда в себя придёт. Даже с ружьём я в этой глуши не выдержу, – пришедшая ниоткуда мысль поразила меня. – А ведь ты, подруга, стала даже думать здесь по-другому. Ведь какой-то месяц назад твоим решением была бы очередная глупость…»

Глава 13
Нежданные гости

– Отдыхай пока, – с этими словами Егор закрыл снаружи дверь и задвинул засов. Он продолжал относиться ко мне как к своей пленнице, при этом посвящая в тайны отшельнической жизни и называя таежной женой.

Я вся превратилась в слух, ловя каждый звук, доносившийся через дощатую дверь. Но всё, как и прежде. Он направился вокруг дома, и вскоре его шаги стихли. Я постояла ещё немного. Лишь когда стукнула входная дверь, я откинула матрац. За месяц здесь уже появилось с десяток сухариков. Не густо. Нельзя сказать, что с хлебом у нас были проблемы. Пекли на несколько дней сразу, и ели вдоволь. Но вот спрятать, сидя за столом напротив Егора, было проблематично. Сегодня я воспользовалась тем, что он сам вставал за солью. Но и после того, как хлеб оказывался в каморке, не было никаких гарантий, что он сохранится, ведь в тайге полно мышей. Я уже не боялась их. Более того, сейчас меня даже забавляло, что я когда-то тряслась при виде этих маленьких серых комочков. Я попыталась представить лицо Соньки, когда на её глазах, достану из кармана мышонка. А я непременно увижу своих подруг! Уж кому, как не мне известно, какое произведёт на них впечатление моё перевоплощение в эдакую амазонку. Хотя, почему именно в амазонку? В России нет реки с таким названием. Скорее это явление должно называться по-другому, а слово происходить от слова тайга или заимка. Точно! Да и звучит красивее: русская таёжница!

Неожиданно я загрустила. Обретая одно, я навсегда теряю другое. Нет, трудностей и лишений здесь хватало. Но в том-то и суть, что небольшие, рядовые и обыденные радости казались яркими. Хотя изо дня в день повторялось одно и то же. Днём я работала как раб: стряпала хлеб из собственноручно сделанной закваски, мыла полы, пропалывала грядки, доила козу, а в последнее время стала сопровождать Егора на охоте. Он научил меня колоть дрова, топить печь, стирать золой, заваривать чайные сборы. Я теперь могла стрелять из ружья и из пистолета, сама обдирала тушки подстреленной добычи и легко рубила мясо, которое хранилось в погребе со льдом, заготовленным Егором зимой на запруде. Егор, конечно, был жестоким, но не до такой степени, чтобы убить меня, как я считала поначалу. Да и жизнь на заимке мне уже перестала казаться испытанием, а превратилась в затянувшееся приключение. Были у такой жизни свои прелести. Особенно мне нравилась баня. В последний раз Егор отхлестал меня веником, а потом, ни с того ни с сего окатил ледяной водой, ушат с которой припрятал под полком. После такой процедуры я чувствовала себя заново рожденной. А ещё я была в восторге от секса и всего, что с ним было связано: от бани до походов за земляникой на полянку у ручья, где Егор снова катал меня в траве и насильничал. В сексе он был ненасытным. Потом он овладевал мной дома на столе, на своих нарах, на полу… И всё же после всего этого отводил в пристройку, где закрывал, оставляя наедине с книгами. Впрочем, чтение было не единственным моим занятием. Пару дней назад я закончила рыть подкоп, на мысль о котором натолкнула прочитанная мною здесь же книга «Граф Монте-Кристо». Книгу я осилила за несколько дней, чего не скажешь об лазе, на который ушло больше двух с лишним месяцев. Поначалу землю ссыпала в ящик, да по углам, а уже на третий день работы места для нее не осталось, к тому же дальше пошла глина. Ржавый цвет бросался в глаза. Тогда я стала лепить из неё лепёшки, подсушивать и выносить. В основном выбрасывала в выгребную яму покосившегося туалета. Иногда прятала в грядках. Так или иначе, но дело шло не так быстро, как я думала. Большого труда доставляло быть с утра чистой. Ссылаясь на то, что ночью мучает жажда и страшусь пожара, я каждый вечер запасалась водой для умывания. Было трудно, но, тем не менее, я все-таки справилась с этой задачей. Свой лаз я вырыла под нарами, а яму зарыла куском фанеры. Теперь надо думать, как организовать побег из этой таежной тюрьмы. Перспектива угробить здесь остатки своей молодости мне совершенно не улыбалась.

Жизнь на заимке сделала меня другой. Теперь я легко вставала с рассветом. Хотя, попробуй не встань! За Егором не заржавеет. Вон как отделал, когда картошку почистила плохо. Сидеть не могла. Взял ремень и отшлёпал по заднице, как маленькую. Но я заметила, что мне странным образом нравится эта грубость. Меня манила, словно живым магнитом, его животная страсть, запах тела и его дикость. Я, наконец, поняла, чего не хватало мне, кроме техничного секса, в той спокойной жизни. Не было просто жизни! Не было натуральных запахов, природной грязи, которую мужчины смывают, сбривают, прячут под ароматом парфюма, манерами и сленгом. Нет, конечно, когда-то это должно закончиться, но я еще не решила, когда. Пока мне было хорошо.

Грохот и вопли показались сначала продолжением тревожного сна. Я села. Уже светало. Снова в доме что-то стукнуло.

– Отпусти, больно! – раздался громкий голос Егора.

Я не поняла, как оказалась на ногах и в спортивном костюме.

– От нас не спрячешься! – торжественно прорычал кто-то.

Заимка была сложена их тонких брёвен. Как сказал Егор, её строили всего двое, лесник и его малолетний сын. Поэтому в пристройке было хорошо слышно, что творится в доме.

– Господи! – Я зажала рот ладошкой, чтобы не закричать от радости.

Сдержанной быть меня научил Егор. Я знала, не надо давать волю эмоциям, они скрадывают реальное положение дел и расслабляют. А ещё делают человека уязвимым.

– Где? – рычал кто-то басом.

– Колись, сука, куда груз дел! – раздался суровый голос совсем рядом. Стало ясно, мужчина, задавший вопрос, стоит прямо за стеной. Мне показалось, что он сейчас почувствует тепло моего тела прямо через бревна. Я присела, и тут же встала на четвереньки. Проворно, словно ящерица, забралась под нары. Немного подумала, выбралась обратно, собрала постель в узел и бросила в угол. Огляделась. На столе стояла бутылка с водой и лежала книжка. Это был роман Джека Лондона… Её и воду я сунула в угол и снова забралась под нары. Здесь было темно и пыльно. Нос защекотал запах свежей земли. Я сдвинула в сторону фанерку и протиснулась в свою нору. Снова задвинула сверху крышку, и осталась лежать без движения, чтобы дождаться и посмотреть, чем же все закончится.

– Сука, верни, и оставим жить! – донеслось сквозь землю.

– Нет у меня ничего! – раздался приглушенный голос Егора.

Из дома стали доноситься звуки методичных ударов. Они вскоре стихли, и у Егора снова стали что-то выпытывать.

– Говори, куда всё дел? – спросил кто-то.

– Здесь всё! – ответил Егор с неохотою.

Я сгорала от любопытства.

«Интересно, что они хотят?» – мучил вопрос.

– Показывай! – потребовал кто-то.

Послышались шаги. Что-то стукнуло. В доме воцарилась тишина. Но ненадолго. Прошло немного времени, и я вздрогнула от крика. В тот же момент грохнул выстрел.

– Сука! – проревел кто-то.

Раздался грохот сразу из двух стволов.

– У-уу! – взвыл какой-то мужчина.

– Ты на хрена его убил? – негодовал другой.

– Я случайно…

– Как теперь узнать, куда он всё спрятал? – возмущался кто-то.

– Он Парамона убил! – причитал ещё один голос.

– Хватит орать, ищем! – приказал строго какой-то мужчина. Судя по голосу и командирской манере отдавать указания, он был среди этих гостей старший.

Послышались шаги и грохот. Было понятно, в доме всё переворачивают вверх дном.

Вскоре всё стихло.

Я ещё некоторое время лежала, охваченная ужасом.

Сердце бешено колотилось, готовое вырваться из груди через полуоткрытый рот.

«Что делать?» – терзал вопрос.

Неожиданно сверху раздался шум, и в мою обитель кто-то вошёл.

Глава 14
Я снова одна

– Ну, что там? – спросил кто-то с улицы.

– Ещё одна комната, – ответил вошедший мужчина простуженным голосом.

Он глотал окончания так, словно у него были проблемы с лёгкими, и не хватало воздуха.

– Почему вход отдельный? – Судя по голосу, это с улицы заглянул второй.

Я с трудом разбирала слова. Это злило. А между тем, надо было знать, что замышляют эти люди, и вообще, зачем пришли?

Против всех анатомических возможностей своего тела я перевернулась так, чтобы голова оказалась под фанеркой, закрывающей лаз в светлице.

– Фома, я что, больше тебя знаю? – возмутился мужчина, которого я про себя назвала Сиплым.

– Ладно, не злись, – попросил Фома и потянул носом воздух. – Такое впечатление, что здесь недавно кто-то жил.

– Может он здесь ночевал? – предположил Сиплый. – Разве ты не понял? Он ждал нас. Думал, придём, ворвёмся вначале в дом, а он отсюда услышит и «ноги сделает». Пристройка-то аккурат с противоположной входу стороны!

– Да и дверь снаружи не разглядеть, – согласился с ним Фома. – Сарайчик, и всё…

– Хитрый, плять…

– Не говори…

– Может он здесь и спрятал?

– Зачем? – удивился Сиплый.

– Ну, как зачем? – Фома вздохнул и стал объяснять: – Мы шуметь начали в доме, а он схватил мешок, и в лес.

– В лес! – передразнил его Сиплый, и стал рассуждать: – В том то и дело, что лес кругом. Он его где угодно мог спрятать.

– Что теперь?

– Не знаю…

– А я знаю! – Под весом Сиплого скрипнули нары. – На дно придётся залечь.

– Почему? – не понял Фома.

– Дрон нам не поверит, – стал объяснять ему дружок. – Скажет, что мы всё нашли и решили поделить.

– Точно! – согласился Фома. – А Парамона завалили, чтобы пополам…

– Вот! – обрадовался Сиплый. – Только для начала надо тихо в Москву вернуться, и хоромы Парамона на бабки обменять…

– Что за хоромы? – оживился Фома.

– На Долгоруковской, – стал объяснять Сиплый. – В доме, где моя матушка живёт, этот хмырь купил пятикомнатную квартиру и бабу там свою пристроил.

– Карину?

– Да ты что? – Сиплый хмыкнул. – Он с ней разводиться собирался…

– А теперь что?

– Грохнуть просто решил, – объяснил Сиплый.

«Ну и отморозки!» – я ужаснулась тому, что пришлось услышать.

– Такая квартира в центре Москвы прилично стоит, – проговорил Фома с восторгом.

– Вот и я о том же, – заторопился Сиплый. – Только на троих маловато будет.

– Что ты задумал?

– Толстого вслед за Парамоном отправить…

– Да ты что? – изумился Фома.

– А чего ты испугался? – Сиплый перешёл на шёпот.

– Он же Дрону стучит…

– Ты баран? – спросил Сиплый и принялся объяснять: – Раз он Дрону стучит, то обязательно расскажет про то, что мы Егора на нервах завалили, не узнав, где груз… А тот кончит нас всех сразу.

– Да ладно, – проговорил недоверчиво Фома.

– Ну, а не кончит, как ты с квартирой Парамона будешь вопросы решать? – привёл новый аргумент Сиплый.

– Хорошо, – сдался Фома. – Только Толстого ты сам…

– Чего сам?

– Вали…

– Завалю, – успокоил Сиплый, и тут же выдвинул условие: – Но за это мне доля больше с продажи.

– Это почему? – возмутился Фома.

– Я придумал всё, – привёл свой аргумент Сиплый. – К тому же сам сказал, с Толстым тоже мне разбираться придётся…

– Ты где его валить собираешься? – спросил Фома.

– Здесь и приберём. – Сиплый встал. – Притащишь его в избу, и подпалим всё здесь.

– Зачем поджигать? – ужаснулся Фома. – Если заимка загорится, то огонь на лес перекинется. Мы из района можем не успеть выехать. Сюда навстречу МЧС попрёт…

– Не ссы! – подбодрил Сиплый. – Тут до трассы сорок, а там, в потоке затеряемся…

Бандиты ушли. Я не знала, сколько прошло времени. Когда от боли в затёкшей спине стало уже совсем невыносимо, я сдвинула в сторону фанерку. Лицо было мокрым. Я с трудом выбралась из ямы. Стоило только выпрямиться под нарами, как по телу побежали миллионы муравьёв со стальными лапками. Я даже зажмурилась – до того было неприятным это ощущение. Я дождалась, когда свежая кровь разбежится по сосудам, и выбралась из-под нар. Двери были настежь открыты. Я прокралась к ним и выглянула наружу. Но с этой стороны заимки к неказистой оградке из жердей подступал лес, на фоне которого стоял нужник, сколоченный из почерневших от времени досок.

Неожиданно до слуха донёсся какой-то стук.

– Всё, сваливаем! – раздался голос Сиплого.

Я поняла, что бандиты расправились со своим дружком по прозвищу Толстый и приволокли тело в дом. На всякий случай я прижалась к стене. Но время шло, а на тропинке к пристройке никто не появился. Я сосчитала до десяти и шагнула через порог. Во дворе никого не было. Пёс валялся в луже крови рядом с будкой. Бочка с водой оказалась перевёрнута, дверь в баню оторвана, а висевшие на кольях банки разбиты. Озираясь по сторонам, я направилась в дом. Едва открыла двери, как отпрянула, и едва не упала на спину от пахнувшего в лицо смрадного дыма.

– Егор! – зачем-то позвала я.

Дом был словно наполнен чёрным туманом, сквозь который пробивались язычки пламени. Пары керосина вмиг сделали кожу маслянистой, а глаза заслезились. Но я нашла в себе силы и шагнула через порог. Я была уверена, что надышаться дымом не успею. Пламя уже выело весь кислород и почти погасло, но стало разгораться сразу после того, как я открыла двери. Я зажала рукавом куртки нижнюю часть лица и двинулась вперёд. Под ногами захрустело стекло, загремела какая-то жестянка. Я поняла, что бандиты бросили на пол керосиновую лампу и подожгли остатки керосина. Пожар не получился, как того хотели бандиты.

Я споткнулась обо что-то мягкое, и сразу поняла, что это человек, и присела на корточки. Так и есть, это был мужчина. Я стала шарить по нему рукой и быстро нашла голову. Без тени страха добралась подушечками пальцев до лица и тронула щетину. Провела по заросшей щеке рукой и нащупала шею, кадык… Как ни старалась, не смогла найти пульс на сонной артерии. Выпрямившись, перешагнула через него и сходу наткнулась на Егора. Немея от страха, тронула его и тут же отдёрнула руку. Он был ещё тёплый, но тепло это было уже не то, какое оно бывает у живых, и которое я уже научилась распознавать.

Я устремилась во вторую половину дома. Давясь дымом, почти наощупь нашла нары, сдёрнула с них матрац и вернулась обратно. Я набросила матрац на огонь и стала прыгать и топтать его ногами. Когда пламя погасло, я ухватила Егора за ноги и попыталась потянуть к выходу. Но не смогла сдвинуть даже на сантиметр. Тогда я бросилась открывать окна. Хоть рамы были и хлипкими, справилась я с трудом. Потянуло сквозняком, и стало легче. Однако задымило лежавшее на полу одеяло. Я устремилась сначала на улицу, к бочке, но вспомнила, что она перевёрнута, и повернула к бане. Зачерпнув ведром из чана воду, вернулась обратно. За несколько заходов я залила пол и обессиленно уселась на лавку.

– Вот я попала! – только и смогла вымолвить, задыхаясь от проделанной работы.

Неожиданно я вдруг поняла чудовищность своего положения. Разве могла я каких-то три месяца назад представить себе, что совсем скоро окажусь в глухой тайге, на заимке, наедине с лежащими на мокром полу трупами двоих мужчин? Хотя, по сути, этот период был до того насыщенным и красочным, что затмевал всю остальную жизнь, которая казалась уже совсем далёкой и чужой.

Грудь сжала судорога, потом ещё одна, и через секунду я залилась неестественным механическим смехом. От боли в мышцах живота, я сползла на пол, но продолжала смеяться, неожиданно поймав себя на мысли, что смех странным образом сочетается с доносившимся до слуха отрывистым писком.

Когда до меня дошло, что сигнал не прекратился, я замолчала и даже ущипнула себя. Однако уже через секунду кровь в жилах будто остыла. Нет, я не ослышалась! Странные, неестественные для стен этого бревенчатого домика и тайги звуки издавал покойник!

Я медленно встала, но тут же рухнула обратно на скамейку. Он что живой и тоже смеётся? И тут я поняла…

Я вскочила и бросилась к трупу. Трясущимися руками, обшаривая карманы камуфлированных штанов, я нашла источник звуков. Это была трубка спутникового телефона.

– А-а-а! – закричала я и устремилась на улицу.