Текст книги "Кладовка госпожи Ави. Любовно-приключенческий роман-фэнтези"

Кладовка госпожи Ави
Любовно-приключенческий роман-фэнтези
Светлана Ивашева

© Светлана Ивашева, 2018

ISBN 978-5-4490-2145-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА 1

В городском театре «Авэн» шёл вечерний спектакль. Зал был наполовину пуст, постановка Шекспира давно не пользовалась популярностью, и владелец театра уже собирался снять спектакль с репертуара. Но, несмотря на полупустой зал, актёры, любившие «Ромео и Джульетту», в этот вечер играли как никогда – видимо, мысленно попрощавшись с любимыми образами, решили напоследок воплотиться в своих героев полностью.

В двенадцатом ряду партера, с самого краю, не отрывая глаз от сцены, сидел парень лет двадцати, одетый в поношенную жилетку, застиранную рубаху, старые штаны и грязные башмаки. Несмотря на длинный, острый нос, лицо его было довольно привлекательным: узким, веснушчатым, загорелым, с живыми темно-голубыми глазами и полными губами. Парень, не дыша, следил за действием, губы его то кривились, то радостно улыбались, глаза то вытаращивались, то сощуривались; в момент поединка Ромео с Тибальдом он едва не вскочил со своего места, но, увидев, что Тибальд повержен, остался сидеть.

Шёл пятый акт. Ромео спустился в гробницу, к телу спящей Джульетты, продекламировал:

– «Проклятая утроба, чрево смерти,

Пожравшее прекраснейшее в мире!

Я пасть твою прогнившую раскрою

И накормлю тебя еще – насильно11
  Шекспир. Ромео и Джульетта. Акт V, сцена 2. Пер. Т. Щепкиной-Куперник


[Закрыть]!»

И тут на весь зал раздался громкий шёпот:

– Погоди! Погоди тут немного, она жива!

Зрители с изумлением обернулись в сторону парня из двенадцатого ряда, который, сложив ладони трубочкой, пытался вывести Ромео из заблуждения. Актёров помеха не отвлекла, возможно, голос незваного суфлёра не достиг их ушей.

На сцене появился Парис, поругался с Ромео, и, после слов последнего: «Я лишь против себя вооружился. Беги отсюда и скажи потом: он спас меня в безумии своем22
  Там же


[Закрыть]» заявил:

– «Я презираю все твои мольбы. Злодей! Тебя на бой я вызываю33
  Там же


[Закрыть]!»

И тут парень из двенадцатого ряда не выдержал. Он, видимо, твёрдо решил поставить зарвавшегося Париса на место, а заодно разъяснить несчастному Ромео, что его возлюбленная жива. Он вскочил и направился к сцене.

Задержать его не успели. В тот момент, когда Парис и Ромео обнажили шпаги, наш герой, вытащив из-за пояса кортик, вспрыгнул на подмостки и крикнул Парису:

– А ну, заткнись, и убирайся отсюда!

Изумленные артисты уставились на неожиданного участника пьесы. Публика в зале зашумела и засмеялась, предполагая, что вмешательство веснушчатого зрителя подстроено, но к сцене уже бежали двое стражников.

Парня схватили под руки. Он энергично сопротивлялся, стараясь сбросить с себя стражей порядка, Парис и Ромео стояли в недоуменном ожидании, а спящая в декорации усыпальницы Джульетта не удержалась и подняла голову, чтобы посмотреть, что происходит. Это была очень хорошенькая молодая актриса, с большими голубыми глазами, изящным прямым носом, пухлыми губками и роскошными русыми волосами. Она удивлённо, однако с большим интересом разглядывала неожиданного защитника Ромео. Парень, заметив, что Джульетта подняла голову, радостно закричал влюблённому изгнаннику:

– Вот, что я тебе говорил! Она жива!

Зал грохнул хохотом. Растерянный Ромео обернулся к Джульетте, потом снова посмотрел на своего веснушчатого заступника, которого пытались увести охранники, потом озадаченно глянул на Париса. Тот не выдержал и прыснул. Его играл высокий, смазливый, белокурый парень. Исполнитель роли Ромео ростом был пониже, телом худощав, имел тонкие черты лица и грустные глаза. Он растерянно поморгал ими, искренне недоумевая, как артисту следует себя вести в такой ситуации. Публика с интересом ожидала, что же будет дальше.

Наконец стражникам удалось утащить виновника переполоха за кулисы. Шум в зале понемногу утих, Джульетта опустила голову на своё ложе и снова закрыла глаза, поединок Париса и Ромео возобновился с того места, на котором был прерван.

После окончания спектакля, сняв грим и переодевшись, молодые актёры гурьбой отправились в таверну Януса, наперебой обсуждая произошедшее.

– Слышишь, Ален, он был готов сразиться с тобой!

– Вот ведь придурок, – хохотал актёр, который играл Париса – его звали Ален. – И откуда он только взялся?! Я за всю свою жизнь таких не видел!

– Видишь, Реми, какое впечатление производит твоя игра? Твои страдания пробуждают в людях желание тебе помочь, – заметил актёру, игравшему Ромео, исполнитель роли Меркуцио.

Реми шёл рядом с девушкой, игравшей Джульетту, приобняв её за плечи. Он покачал головой:

– Жаль, что Гестор снимает спектакль. Это моя любимая роль.

– Теперь, – захохотал Ален, – он передумает. После такого шоу народ повалит на Шекспира валом!

– Гестору следовало бы взять этого клоуна в нашу труппу, – заметил «Меркуцио». – Интересно узнать, что с ним сделали, после того, как увели.

– В сумасшедший дом отправили, полагаю, – заявил исполнитель роли Тибальда.

Веселясь, молодёжь толпой ввалилась к Янусу и расположилась за длинным столом. Заказали пиво, отбивные с жареной картошкой, маринованных пикулей и продолжили беседу.

– А интересно, чем бы это закончилось, не вмешайся стража?

– Я уже не сидел бы тут, – заявил Ален. – Он заколол бы меня своим кинжалом! Вы же знаете, где я проводил время вместо уроков фехтования, – он заржал.

– Где, Ален?

– В постели жены нашего учителя фехтования, – пояснил за партнёра «Меркуцио», и захохотали все.

В этот момент дверь таверны отворилась, и в неё преспокойно зашёл парень – виновник царящего веселья.

Актёры сразу же узнали его. Все, как один, замолчали и уставились на вошедшего.

Увидев их, парень, ничуть не смутился, напротив, обрадовался и направился прямо к столу артистов. Шумные возгласы приветствовали его:

– Какая приятная неожиданность! Иди сюда! Тут Парис – ждёт тебя не дождётся!

– Садись к нам, чудик, – пригласил парня Ален.

– От чудика слышу, – парировал парень и смело уселся на скамью с краю, оказавшись между Аленом и Реми, сидящим в торце стола возле своей «Джульетты».

– Реми, – представился последний, протянув новому соседу руку.

– Андрог, – отрекомендовался парень.

– Ка-ак? – переспросил Ален, услышав необычное имя.

– Андрог, – повторил парень, обернувшись к нему. – «Андрог» – значит мужественный! А тебя как звать, чудик?

– Вот хамить здесь не надо, – предупредил Ален. – Меня зовут Ален, а ты веди себя прилично.

– Ты первый начал называть меня чудиком, – возразил Андрог.

– А кто же ты, если не чудик? Ты что, в театре ни разу не был?

– Не был, а что? – с вызовом сказал Андрог.

– Откуда же ты взялся такой? – спросил удивлённый Ален.

– Это какой – такой? – сильно прищурившись, поинтересовался Андрог.

– Оставь человека, Ален, – неожиданно проговорила девушка, игравшая Джульетту. – Может быть, он и вправду впервые в театре.

Тёмно-голубые глаза Андрога впились в «Джульетту». Казалось, он только сейчас заметил девушку и жадно её изучал.

– А тебя как зовут, крошка? – полюбопытствовал он.

– Она не крошка, а моя невеста, – холодно проинформировал его Реми.

– Моё имя – Анита, – спокойно произнесла девушка, также внимательно изучая Андрога, как он её. – Будем знакомы. Хочешь пива? Может быть, чего-нибудь покрепче? Ребята угостят тебя.

Реми окинул свою невесту неожиданно потемневшим взором. Потом перевёл глаза на Андрога:

– Хочешь пива, или чего-нибудь покрепче?

Анита и Андрог не отводили друг от друга глаз.

– Я могу за себя заплатить, – негромко заметил Андрог, с упором на слово «могу».

– Не сомневаюсь, – откликнулась Анита. – Но ты наш гость, и мы хотим угостить тебя.

– А я хочу угостить всех вас! – заявил вдруг Андрог. – Вы чертовски здорово играли. Эй, хозяин! Ещё пива для всего стола!

– Какие широкие жесты, – фыркнул Ален как бы про себя, но Андрог услышал. Он резко повернулся к соседу.

– Мне очень понравился спектакль, – с вызовом сказал он. – И ты играл неплохо. Но этот – просто бесподобно, – он кивнул на Реми.

– Объясни лучше, как это тебя так быстро отпустили? – потребовал исполнитель роли Меркуцио. – Почему не отправили в тюрьму за хулиганство?

– За меня попросил ваш директор, – ответил Андрог.

– Гестор? – удивленно уточнил «Меркуцио». – Тебя отвели к нему? И он заступился? На него не похоже…

– Он толковый, – объяснил Андрог. – Я договорился с ним.

– Как это любопытно… – произнёс Ален. – Да ты талантливый дипломат, оказывается!

– А ты, по-моему, слишком много болтаешь, – отрезал Андрог. – Не забудь, что чудом остался жив! Ещё минута, и я пырнул бы тебя кинжалом!

– Да ты грубиян, каких мало! – воскликнул рассерженный Ален. – Кинжала у меня, конечно, нет, а вот морду я бы тебе набил с удовольствием!

Андрог тут же вскочил:

– Пошли, выйдем!

Ален медленно поднялся.

– Сядь, сядь. Прекратите! – раздались голоса за столом.

– Не надо! – послышался девичий голос. Андрог услышал его и посмотрел на Аниту, которой принадлежал этот голос.

– Не надо, – повторила она.

Ален, при всём своём бахвальстве, вовсе не был уверен, что победит в драке. Он воспользовался ситуацией и, как бы нехотя, опустился на своё место. Андрог сел тоже, стрельнул взглядом в Аниту, повернулся к Алену и тихо-тихо проговорил:

– В другой раз. Без свидетелей.

– Договорились, – так же тихо, с угрозой произнёс Ален.

Актёры кутили до поздней ночи. Янусу их попойки были привычны: его таверна находилась неподалёку от театра «Авэн», и эта ватага частенько собиралась у него после спектакля. Он принимал их охотно: шумные, но живые и весёлые, к тому же большие любители его знаменитого пива. У Януса была собственная пивоварня, которой он очень гордился.

Андрог сдержал слово – он угостил всех и неоднократно, хотя судя по его одежде, трудно было предположить в нём такую королевскую щедрость.

Но всё когда-нибудь заканчивается; наконец, артисты стали собираться домой.

– Где ты живешь? – спросил Реми Андрога.

– У дядюшки. У Грина.

– Грин – твой дядюшка? – удивился «Тибальд». – Однако! Мы хорошо знаем его кабачок!

– Зато я с трудом найду его теперь, – сообщил Андрог. – Я приехал только вчера, и совсем не знаю города.

– Нам почти по пути, – сказал Реми, – я живу в двух шагах от Грина. Но я должен проводить домой Аниту.

– Идем, – небрежно сказал Андрог, – проводим Аниту, потом ты покажешь мне дорогу к дядюшке.

– Пока, друзья! – обратился Реми к остальным.

– Пока-пока, – отозвался сильно подвыпивший Ален и покосился на Андрога:

– Я помню наш уговор… помню… всё-всё помню…

– Помню и я! – блеснул глазами Андрог. – Пока, ребята!

В прохладной ночной темноте Реми, Анита и Андрог брели по мощеной камнями улице. На деревьях набухли и вот-вот собирались распуститься почки, пахло весной.

– Ногу натёрла, – вздохнула Анита и остановилась. Она прислонилась к стене дома, сняла туфельку и потрогала пальцем чулок на стопе.

– До крови, – поморщилась она.

– Давай её сюда, – заявил Андрог, указывая на туфельку. Он забрал у удивлённой Аниты её обувку и вдруг подхватил девушку на руки.

Реми невольно сделал протестующий жест, а Анита вскрикнула:

– Ой! Ты что?!

– Ничего, – преспокойно сказал Андрог. – Я донесу тебя до дома.

– Далеко!

Андрог фыркнул и, с Анитой на руках, легко и решительно направился вперед.

– Веди, – бросил он Реми.

Реми возглавил маленькую процессию и шёл, понурившись, не понимая, что происходит – почему его невесту так уверенно и нахально несет домой другой – неизвестно откуда взявшийся, странный и неотёсанный другой? Почему он, Реми, не возражает, а покорно ведёт их по темноте, под слабым светом луны, чувствуя, как неприятный холод пробирается под куртку?

Он не оборачивался. За его спиной молчали, он слышал только дыхание и звук шагов Андрога. Так дошли они до улицы Виктории. Анита жила в съёмной комнатке на нижнем этаже красивого особняка. У ворот Андрог опустил Аниту на землю и протянул ей туфельку. Реми поддержал её, пока она обувалась.

– Спасибо, – как-то сконфуженно пробормотала Анита то ли Реми, то ли Андрогу, сунула обоим свою теплую, мягкую ладошку, и, почему-то, вопреки обычаю, не поцеловав на прощание своего жениха, похромала к особняку, окна которого были темны. Заспанный слуга отворил дверь и пропустил Аниту в дом.

– Ну, веди меня к дядюшке Грину, – преспокойно заявил Андрог Реми.

***

Они в молчании брели по тёмной, узкой улице. Кругом было пустынно, город видел десятый сон, лишь в редких окошках, за усаженными геранью подоконниками, ещё теплились свечки. Дорогу перебежала худая пятнистая кошка. Вдалеке послышался звон копыт, потом он затих, вновь настала тишина.

– Ты зачем в Лавэнну приехал? – уставшим голосом, безразлично поинтересовался Реми.

– Учиться. В университете.

– На кого учиться?

– На учёного, – фыркнул Андрог.

– Я тоже учусь в университете, – сообщил Реми. – Изучаю литературу. Иностранные языки.

Андрог свистнул.

– Ты же артист.

– Я ещё стихи пишу, – сказал Реми.

Андрог свистнул ещё раз.

– Дай папиросу. Есть у тебя?

– Остались, – Реми протянул ему пачку папирос и спички. Андрог остановился, чтобы закурить. Реми тоже взял папиросу. Теперь оба шли, дымя.

– Ты откуда сам? – спросил Реми.

– Из деревни. Вырос в деревне. Под Коразоном.

– Слушай, – осторожно спросил Реми, – ты и правда никогда не был в театре? Зачем ты полез на сцену? Ведь ты же знал, что это – спектакль, выдумка?

– Понимаешь, – медленно сказал Андрог, – вроде бы знал. Ну, в самом начале знал. Но я… поверил. Я тебе поверил, что ты любишь её, что не знаешь, что она не умерла… А этот наглый, что хотел тебя арестовать… Он же увести её хотел у тебя, сволочь, жениться на ней собирался, это из-за него она… Я вроде знал, что всё это не по правде, но когда он припёрся и стал тебе мешать… в общем, я не выдержал.

Реми отчасти полегчало. Он уже не в первый раз убеждался в том, что он – очень хороший актёр, а это всегда приятно, даже если узнаёшь это от парня, который только что нёс на руках твою девушку.

– Я действительно очень люблю её, – вдруг доверительно сказал он.

– Эту куколку?

– Прекрати! – неожиданно звонко воскликнул Реми. Звук его голоса ударился о каменную стену и эхом отскочил.

Андрог сплюнул и бросил докуренную папиросу.

– Далеко ещё? – спросил он.

– Вон, справа, – Реми указал на дом за поворотом. – Видишь? Буквы. Надпись: «У Грина».

– Вижу. Пришли. Бывай, – Андрог протянул Реми руку. Тот секунду поколебался, но пожал её.

***

Читателю, вероятно, интересно узнать, как же выпутался Андрог из ситуации, в которую завела его вера в правдивость искусства.

Когда он, сопровождаемый охранниками, в своих грязных башмаках шёл по протёршемуся ковру, которым был застелен театральный коридор, он уже вполне осознал случившееся. Его втолкнули за дубовую, окрашенную в белый цвет, широкую дверь, и он оказался в кабинете директора театра. Глаза Андрога разбежались: на стенах висело столько изумительных вещей: маски, плащи, шпаги, картины, изображающие королей в мантиях, красавиц в венках, рыцарей с мечами, хороводы болотных кикимор и белых лебедей, морского царя с трезубцем и русалок… множество, множество замечательнейших вещей.

Господин Гестор был высоченным мужчиной средних лет, с черными усами и бакенбардами. Полные щёки придавали солидности его красивому лицу, весьма дородное тело было облачено в изысканный костюм, а пестрый платок, небрежно намотанный на шею, довершал образ импозантного антрепренёра, идущего в ногу со временем, владельца самого крупного в городе театра. Увидев нарушителя, он чрезвычайно сурово насупил брови:

– Ты! Какого черта полез на сцену?! Ты собрался сорвать мне спектакль?! Отвечай сейчас же, кто ты такой!

Андрог молчал, слегка смутившись от такого неожиданного напора.

– Говори – хотел сорвать спектакль?! Кто тебя подослал, отвечай, чёрт бы тебя побрал!!! Я отправлю тебя в Департамент королевской охраны, там ты живо откроешь рот! Там не церемонятся с заговорщиками! Отвечай, зачем полез на сцену!

– Я, – сказал Андрог хмуро, – просто хотел помочь этому парню…

Брови Гестора взлетели вверх, гнев в глазах сменился интересом. Нарушитель спокойствия был совершенно искренен! – вот что почувствовал Гестор, и это его поразило.

– Как твоё имя? Кто ты? Где живешь?

Андрог объяснил.

– Ты что, первый раз в театре?

Андрог кивнул. Краем глаза он рассматривал убранство кабинета. За спиной директора находилась прибитая к стене полка, на которой стоял бронзовый кубок, ваза с пурпурными гвоздиками и статуэтка женщины в длинных одеждах, с венком на голове и маской в руках. Её-то Андрог и изучал.

Гестор тем временем размышлял:

«Если это заговорщик – тогда он гениальный артист, всей моей труппе до него далеко. Но, чует моё сердце, он говорит чистую правду…»

Собственно, не произошло ничего страшного: публика успокоилась, опытные актёры сумели вернуть представление в драматическое русло.

– Ладно, – сказал Гестор, смягчившись, – ступай. Но в зал я тебя больше не пущу. Спектакль уже заканчивается, да и нечего тебе туда возвращаться. Я тебе расскажу, чем всё закончится. Он умрёт, она – тоже. Зато родные их помирятся. Иди домой.

Андрог кивнул. Стражники проводили его к выходу на улицу.

ГЛАВА 2

Анита проснулась поздно, солнце уже светило вовсю, проспала она не только завтрак, но и обед. У актёров это бывает часто – после спектакля дружеская попойка, а потом они долго не могут заснуть от пережитых во время работы эмоций, поэтому просыпаются только к вечеру, если нету дневной репетиции. Но Аните в эту ночь не давала спать не сыгранная роль, а впечатление, произведённое на неё Андрогом. Её не отпускал его пронизывающий взгляд. Такого не бывало с нею раньше: они обменялись всего парой реплик, а ей казалось, что между ними произошло что-то очень важное. А когда он взял её на руки! Лицо его – в темноте, когда он нёс её… молча… – он не смотрел на Аниту, глядел вперёд, перед собой – его лицо, с этим острым профилем, прищуренным, сверкающим в темноте глазом, какое-то собранное, злое, сосредоточенное лицо – то и дело всплывало у неё перед глазами. А сколько в нём силы! – поражалась она – он нёс девушку, как пушинку… Её жених и обожатель Реми отошёл куда-то на задний план.

Она поднялась, раздвинула шторки на окне, умылась, расчесала свои длинные, роскошные русые волосы. Комнатка её была невелика; на столе возле окна, в вазе стояли подаренные Реми красные розы. Напротив стола находилась дверь в кладовку. Госпожа Ави, квартирная хозяйка, никогда кладовкой этой не пользовалась. Кроме этого в комнате была кровать, комодик, над которым висело небольшое зеркало, платяной шкаф, стул и умывальник.

Анита была не голодна, но вышла попросить у госпожи Ави чашку чая. Приоткрыв дверь на крылечко, девушка увидела, что во дворе, возле клумбы, госпожа Ави беседует с кем-то. Приглядевшись, Анита вздрогнула. Собеседником квартирной хозяйки был Андрог.

Увидев Аниту, он весело помахал ей:

– Привет! Я шёл мимо и решил заглянуть к тебе. Но твоя хозяйка сказала, что ты ещё спишь.

– Доброе утро, госпожа Ави, – подавленно произнесла Анита.

Квартирная хозяйка, неизменно аккуратная и неизменно вежливая, поглядела на свою жиличку строго:

– Доброе утро, Анита. Этот господин желает зайти к вам.

Девушка не знала, что ей делать. Приглашать нового знакомого в комнату было неловко. Постель ещё была не застлана, на самой Аните был накинут только лёгкий пеньюар.

Но Андрог ни в каком приглашении и не нуждался, он спокойно направился к крыльцу, прошёл мимо Аниты в дом, и, небрежно обернувшись к ней, проговорил:

– Ну. Идём! Чего ты?

Анита растерянно поглядела на невозмутимую квартирную хозяйку.

– Госпожа Ави, можно… нам… два чая?

– Ева! – крикнула госпожа Ави. Из окна кухни высунулась кухарка.

– Сделай для Аниты два чая… Могу предложить кекс, – добавила она, посмотрев на Андрога.

– Если есть, лучше стопку водки и кусок хлеба, – проговорив это, гость бесцеремонно взял Аниту за руку, и та вынуждена была идти с ним в комнату.

Госпожа Ави проводила их задумчивым взглядом.

Оглядев Антины покои, Андрог уселся на единственный стул возле стола. Анита растерянно осталась стоять посреди комнаты. Оба молчали, Андрог – совершенно спокойно, Анита – в замешательстве.

Ева постучалась, внесла поднос с двумя чашками чая, водкой и ломтём хлеба.

– Спасибо, – еле слышно сказала Анита.

– Присядь ты, что ли, – сказал Андрог, когда Ева вышла, и кивнул на кровать.

– Водку не предлагаю, девушкам вредно.

Он залпом проглотил содержимое стопки, понюхал хлеб, положил его обратно, а потом взял поднос и, вместе с ним, переместился на кровать к Аните.

– Вот тебе твой чай. Что ты какая-то вялая? Не выспалась? Или не рада меня видеть? – он улыбнулся.

Анита молча глотнула крепко заваренный, душистый чай.

– Ты пришёл как-то неожиданно…

– Скажи честно – не рада мне?

Анита посмотрела ему в глаза. Следовало сказать, что он – хам, наглец, что он не умеет себя вести, понятия не имеет о приличиях, что она – прима театра «Авэн», а он кто такой, и что, в конце концов, она помолвлена и скоро выходит замуж. Но она не сказала ничего, а молча на него посмотрела и, почему-то, страшно разволновалась, мурашки побежали по телу. Он сидел совсем близко от неё, на неубранной кровати, между ними стоял поднос, но Андрог не пил чай, он пристально глядел на Аниту, не сводил с неё глаз, казалось, он просвечивает её взглядом.

– Чаю ты больше не хочешь, я правильно понял? – спросил Андрог.

Он убрал с кровати поднос, подошёл к окошку, задвинул шторки, повернул в двери ключ и вернулся к кровати.

Он сел совсем рядом с Анитой, и пальцем легонько скинул с одного её плеча крылышко пеньюара.

Анита замерла. Андрог приблизил к ней лицо и поцеловал её холодное, мягкое плечико. Анита дрожала. Она не понимала, почему не возражает, не сопротивляется. Прикосновение его губ и острого носа к плечу было необыкновенно приятно. Он провёл губами по её ключице, шее, потом отвёл назад длинную прядь роскошных волос и поцеловал её в ушко. Потом он спокойно спустил пеньюар с её плеч до талии. Её маленькая упругая грудь оказалась в его руках. Он ласкал её, небрежно и как-то очень умело, и Анита не успела глазом моргнуть, как оказалась вовсе без пеньюара. Андрог провёл руками по её бёдрам; жгучее удовольствие доставляли ей его прикосновения. Он ласкал её везде, даже там, где это было совершенно недопустимо, и вдруг удивлённо спросил:

– У тебя что, ещё не было мужчины?

Анита помотала головой.

– Вот это да, – сказал Андрог, – а что же твой Реми?

– Я же выхожу за него замуж, ещё не вышла, – пояснила Анита. Она лежала на кровати обнажённая и смотрела, как Андрог раздевается. От его тела пахло потом, куревом, чем-то древесным; всё это не вызывало у Аниты никакого отвращения. Когда он поцеловал её в губы, она задохнулась от удовольствия – Анита и не знала, что целоваться, оказывается, так приятно. Андрог легко сделал её женщиной – ей почти не было больно, только несколько капель крови упало на белоснежную простынь… От завешенных днём окон, от запертой двери, от новых ощущений, от присутствия этого, почти незнакомого, длинноносого, загорелого, почему-то такого родного мужчины, всё происходящее казалось Аните сном, но просыпаться не хотелось.