Текст книги "Ёж Люсьен в городе странных людей"

– Зза тоб-бой прришл-ла, – чуть громче соригинальничал полосатый, топнув лапкой. Ему надоело попусту сотрясать воздух.

Поднялся сильный ветер, коты зажмурились. Серая пыль и куски штукатурки разлетелись по сторонам. Форточка хлопнула о раму так, что стекла зазвенели. Шкаф дрогнул, собака в нем завыла с перепуга. Карнизы обоих окон выдернуло из стен и отшвырнуло. Кровать выехала на середину комнаты, проскрежетав по полу с визгом взбесившегося поросенка. Старик с нее свалился, упав между старым патефоном и потрепанным коричневым чемоданом. Стрелка затихла.

– З-за мной? З-зачем за мной? Забрать хочешь меня? – заголосил Ильич и пополз к шкафу, обернутый одеялом. Подобравшись к его ножкам, вцепился в них. И разразился рыданиями, долбясь лбом о пол.

– НЕ НАДО, ЗИНА! НЕ-ЕТ! Я не хочу! Я не виноват! Это не я. Петька их взял. Не я! Я ПРРАВДУ ГОВОРЮ!

Фокса разбирал смех, он прижал лапку ко рту. Глаза его заслезились. Матвей разомкнул веки и отряхнулся. Беззвучно прыснул в лапку и тоже зажал пасть.

– Я отдам медали. Все! Забирай, только оставь меня! – надрывным скрипучим голосом провозгласил Ильич, вскочил, содрал клочок ткани со стены и наотмашь бросил на пол. Медали отлепились от ткани и с бряканьем отскочили под шкаф.

Матвей, справившись с собой, начал размышлять, что же сказать деду, чтобы он все-таки выпустил подружку. Слов старик, видать, не понимает. Серый тоже перестал хохотать. Он убрал лапу от ротика, но в глазах его продолжали плясать смешинки.

– Йа защит-титть ссоббаку-у приш-шел… пприш-шла, – догадался шепнуть полосатый.

Старик плюхнулся на пол и привалился к стене, закашлялся. После высморкался в одеяло и, обтерев им серо-коричневый пот с лица, угнетенно констатировал:

– Тебе нужна эта тварь.

Полосатый разозлился, но смог сдержаться и не повысить голос.

– Он-нна нне тввар-рь. В-выппуст-ти ейё. Т-тогдда йя уйду-у, – загремел невидимый великан.

Фоксу надоело дышать пылью. Он быстро сообразил, что нужно сказать, чтобы дед послушался. Жестами попросил у брата слова. Тот не имел ничего против.

– Стрел-лкаа майа. Тты… ххех будде-ешь забот-титьсйа о нней. Увваж-жать коттов хе-ххе ллюббить… Оббиж-жать ббол-льше хехех нне ббуддешь! – тихо заявил серый.

– Да, дорогая, – смиренно покорился Василий Ильич, поникнув головой. При жизни жену он никогда так не называл. – Все, как ты скажешь…

Старик поднялся, обогнул кровать, достал ключ из углового отсека патефона. Обернувшись одеялом, подошел к шкафу, трясущимися руками вставил ключ в замок и крутанул. Раскрыл дверцы. Стрелка лежала на старых телогрейках, пиджаках, проеденных молью, и рубашках с затертыми рукавами. Она сразу начала жадно вдыхать воздух.

Дух Зины облегченно вздохнул два раза подряд, одеяло на старике затрепетало.

– Ты довольна, дорогая? – пришибленно спросил Василий Ильич и пообещал тихим голосом: – Буду заботиться о собаке. И котов больше гонять не стану. Своего заведу, клятву даю. Прошу только: оставь меня.

– Да, – шепотом согласился Матвей.

Дед проводил еле плетущуюся собаку к двери, выпустил ее и остановился перед порогом. Его худющие руки висели вдоль туловища.

Стрелка, очутившись во дворе, заметно оживилась и повеселела – куснув траву, кинулась в будку, учуяв волнующий запах подарка. Коты засветились радостью. Подав серому знак идти за собой, полосатый обошел деда, спустился по ступенькам. Фокс подмигнул брату и прошептал старику:

– Ии ешще коёе-што.

– Што? Што, дорогая? – растерянно переспросил Василий Ильич.

Серый выскочил из дома и ответил нормальным голосом:

– Вот это.

Пустотелый гнилой порог расщепило, доски разбросало по сторонам. Крытый железом козырек над входом с треском рухнул. Дед безразлично повернулся и зашаркал к кровати.

Братнино громоподобное «Вот это» не рассердило полосатого. Он подозревал, что Фокс не сможет уйти без пакостей, да и сам не раз хотел что-нибудь похожее вытворить. Полосатый понадеялся, что устроенное ими «перевоспитание» пойдет Ильичу на пользу, и наконец-то у подружки будет беззаботная и счастливая жизнь, после чего оба кота потрусили домой.

Глава 7. Скорлупа и пустышки

После ухода котов дети с ежом спустились на первый этаж. Тёмка и Люсьен уселись на полу кухни. Даша, понимая, что просыпанный Фоксом корм кроме нее никто убирать не станет, достала из узенькой кладовки под лестницей швабру и протерла пол. Успокоив неуемную тягу к порядку, девочка убрала швабру, прошла в кухню и опустилась на пол возле колючего зверька.

– Даже не знаю, что предложить, во что поиграть… – проговорила она.

– Да и не в чего. Комп запаролен, в телефоне чет ничего интересного. Если только в карты, – тут же вставил Артём.

– Мне неловко это вам говорить, но играть в карты я не имею желания, – зевнув, сказал ёж.

– Да ты даже и не отдохнул. А все из-за этой нахалки, – подхватил Тёмка.

Даша ласково погладила зверька по иголочкам:

– Может, ты сейчас поспать хочешь? Давай я тебя отнесу.

– Нет, нет. Надо ваших котов дождаться.

Откуда-то издалека донесся вой нескольких сирен, перебивающих друг друга.

– Что это? – в замешательстве спросил ёж.

– Да, ерунда, – заверил его Тёма. – Наверно, опять кто-то машину угнал, ну, или, может, у кого что случилось. Это полицейские ездят с такими громкими звуками… сиренами. И скорая еще.

– А зачем этим полицейским так громко гудеть?

– Ну, чтобы людей оповещать. О преступлении. Или чтобы другие машины их пропустили, они ж на вызов, наверно, спешат.

– О преступлении? – переспросил ёж и уныло выдохнул. – Ах да. Я запамятовал ненадолго. Здесь же не Грифост.

– А в Грифосте вообще ничего плохого не случается? – поинтересовалась Даша.

– За всю мою жизнь один раз только произошло дурное, – ответил зверек, смотря куда-то наверх.

Сирены наращивали громкость, рев их становился все резче и пронзительней. Видимо, машины неслись уже где-то рядом.

– Я бы хотел там побывать, в этом Грифосте, – мечтательно проговорил Тёмка.

– Не было ни дня, что бы я не вспоминал о нем… Как же сильно я сам хочу туда вернуться, – произнес упавшим голоском Люсьен, ощущая прилив невыносимой тоски. – Но кебо нет, а без него нельзя…

Артём решил не терзать душу зверьку и перевести разговор на другую тему, только ничего придумать не смог и так ничего не сказал. Даша тоже не произносила ни слова.

Люсьен помолчал недолго, затем сказал:

– Хочу вам признаться. Как я уже говорил, на Земле я живу давно, успел побывать в разных уголках планеты. В ваш город переместился случайно и задерживаться здесь не собирался.

– Почему? – полюбопытствовала Дашка.

– Меня неприятно удивили события первых после перемещения часов.

Тёмка пристыжено сник, решив, что всему виной то, что он хотел искупать Люсьена в отместку за сестрины царапины.

Звуки, взволновавшие Люсьена, разом стихли.

– Вы не первые, с кем я встретился, – ёж приязненно посмотрел на Артёма, догадавшись, о чем тот подумал. Душевые терзания мальчика как рукой сняло. – После перемещения я задремал, и меня нашли две девочки. Они решили, что я неживой. Похоронить меня хотели! Закидали сухой травой и мертвыми кузнечиками, и убежали. Их бессердечность необычайно ошеломила меня, но я внушил себе, что это случайность, что мне просто не повезло. А чуть позже меня хотел убить весьма упитанный мальчишка, чтобы в школу отнести, учительнице подложить в сумку. Вероятность, что два схожих неприятных события случатся с таким небольшим промежутком, невелика. Это навело меня на мысль, что здесь подобное поведение считается нормальным. Далее я услышал, как неуважительно к вам обратилась некая персона, перед тем, как мы прибыли к вам домой. Но окончательно убедился, что мое соображение верно, увидев через окно тех борющихся особ, когда ты ходила за ложкой. Так быть не должно.

– Ну, так же бывает, – возразил Артём. – Кстати, к нам ученые приезжали, чет искали, уже давно. Ничего не нашли, уехали. У нас и свой ученый есть, метеоролог…

– Скажите мне любую хорошую новость, которую вы узнали за последнее время, – с серьезным выражением мордочки попросил зверек.

– Э-э-э… – протянул Тёмка.

Даша задумалась, так что взгляд ее стал отсутствующим, но все равно не нашла, что сказать.

– А нехорошую? – спросил Люсьен, поняв, что ответа на вопрос не услышит.

– Ну, что у нас выезды из города скоро закроют, потому что, как говорят, те, кто выезжает, творят всякую ерунду… – произнес Артём.

– Совсем закроют выезды? – У Дашки от удивления вытянулось лицо.

– Ну, по телеку сегодня сказали… И что люди у нас здесь пропадают иногда, но это ж можно не считать, это ж везде бывает. Да вроде и все.

– Это и говорит о том, что что-то не так! – убежденно заключил Люсьен.

Дети промолчали, окутанные каким-то гнетущим чувством. Потом Даша кротко предложила поиграть в прятки. Все согласились. Люсьену в игре не было равных – он словно видел сквозь стены, двери и мебель. Сестре с братом отыскать его ни разу не удалось, потому прятки им быстро наскучили. Играть, однако, они не бросили, постеснялись ежу признаваться, в том, что играть им не хочется. А когда только-только побороли робость, Люсьен сказал, что навеселился вдоволь. Все вернулись на пол кухни.

– Что-то долго котов нет, – сказала Дашка, заполнив затянувшуюся паузу.

– Да, – подал голос Люсьен, – очень долго.

– Может, нужно сходить и посмотреть? – предложил Артём, глянув на зверька.

– Нет, идти нельзя. Только ждать, – зевнув, заметил ёжик. – Я чувствую, что с ними все в порядке. Маг может ощущать иногда состояние того, кого заколдовал.

– А больше ничего не чувствуешь? Ну, что они делают, можешь понять? – поинтересовалась Даша.

– Нет, к сожалению. Но, думаю, они скоро вернутся, – ответил зверек. Закрыл глаза, прислушался к волшебному чутью. Разомкнул веки – похоже, чутье было не на связи, – и смущенно добавил: – Надеюсь…

Дашка, поднявшись, спросила Артёма с Люсьеном:

– Кушать кто хочет?

Оба отказались.

– Ну, тогда я себе яйца поставлю варить.

Она достала из холодильника три куриных яйца, положила в маленькую кастрюльку. Залила их водой, поставила на плиту, зажгла конфорку… И вздрогнула от внезапно раздавшегося скрежетания по железной входной двери. Люсьен встрепенулся. Артём выскочил из кухни, как камешек из рогатки, Даша и ёж поспешили за ним. Тёмка распахнул входную дверь. На пороге никого не было.

Услышав тихое топанье маленьких лапок, дети и Люсьен прижались к стене. Шажки стихли у миски с остатками корма, стоящей возле зеркала. Вдруг пластиковая кошачья тарелочка чуть сместилась, как от толчка, корм в ней стал исчезать на глазах.

– Фоксик… – умилилась Дашка.

– Кто же еще, – ухмыльнулся Артём и закрыл дверь.

Миска опустела, но невидимый не унимался, продолжая натирать ее языком и причмокивать от удовольствия.

Ёж устал ждать, пока кот остановится. Он вышел на середину комнаты и объявил, остановив взгляд на миске:

– Сейчас я верну вам видимость. Пожалуйста, сядьте рядом с тарелкой и двиньте ее немного, чтобы я знал, что вы готовы.

Звуки облизывания стихли. Чашка резко подскочила и шлепнулась уже перевернутая. Протирание незримым язычком возобновилось, но что такого вкусного могло оказаться с обратной стороны посудины, было непонятно.

– Отлично, – качнул головкой Люсьен, наставил на миску лапку и почти беззвучно что-то прошептал.

Белый непрозрачный туман резко проявился в воздухе, скрыв нижнюю часть зеркала, и сразу начал медленно рассеиваться. В нем стали видны призрачные очертания котов; по мере растворения дымки они становились все четче. Меньше чем через минуту туман исчез. Полностью видимые коты предстали перед младшими хозяевами и пришельцем в своих обычных занятиях – Фокс массировал длинным шершавым языком перевернутую посудину, Матвей лежал на полу возле брата, растянувшись во всю длину.

Люсьен опустил лапку. Артём заулыбался, Дашка сграбастала питомцев, прижала их к себе, будто месяц не видела.

– Мои хорошие!

Коты оторопело воззрились по сторонам – им такое настойчивое проявление внимания пришлось не по нутру. Дашка, потискав пушистых, опустила их на пол, и пушистые безмятежно раскинулись возле зеркала, закрыли глазки. Дети присели и начали котов поглаживать, те замурчали.

Ёж нарушил гармонию.

– Вы все сделали, как было велено? – строго спросил он пушистых.

Серый потянулся и широко зевнул, притворившись, что не слышал вопроса, представляя пришельца надоедливой блошкой, норовящей испортить отдых, о котором он не так давно и мечтать не мог. Матвей поднял головку и загадочно улыбнулся пришельцу:

– Дааж-же ббольш-ше.

Это Люсьена насторожило.

– Слушаю тебя, – сказал он.

– Л-лучшше ппуссть Ф-фокс-с рас-с-скажет, – ловко ушел от ответа полосатый и принялся вылизываться. Серый не обрадовался словам Матвея, веки его разомкнулись, обнажив зрачки, круглые, как плошки. Кот вгляделся в свое отражение, приглаживая лапкой усики.

Дашка с Тёмкой убрали руки от питомцев, обменявшись взглядами.

– Жалею, что попросил вас. Рассказывай, – деревянно обратился ёж к Фоксу.

Серому стало не по себе. Он глянул на младших хозяев, словно ища защиты, только те не меньше залётного ждали объяснений. Поняв, что отмолчаться вряд ли удастся, кот рассердился на несдержанного брата и замыслил позже ему отомстить. И, запинаясь, начал рассказ, не забывая приукрашивать для «выразительности».

Вперед Артём с ежом ошеломленно слушали кота, а Даша то и дело, охая, прикрывала лицо руками. Когда же Фокс дошел до эпизода с холодильником, Люсьен прыснул, но быстро вернул настороженное выражение мордочки, а лица брата и сестры смягчились. Заметив это, серый осмелел и взялся чуть ли не через предложение чередовать быль с выдумками. Полосатый изобличить зарвавшегося брата не пытался, за что Фокс был ему благодарен, даже мстить перехотел. Начав рассказывать про поистине героический побег из Настиного дома, серый и сам зафыркал, на глазки его выступили слезы. На мордочке ежа тоже иной раз проскакивала улыбка. К концу рассказа дети, Люсьен и похитители курицы покатывались со смеху. Они еще долго бы держались за животы, если б не развеявшийся по всему первому этажу дивный аромат гари. Дашка, заметив его первой, вскочила и кинулась в кухню.

– Яйца! Забыла!

Крутанула ручку на панели плиты и уставилась в кастрюльку. Вода в ней выкипела, тошнотворно пахнущие яйца, почерневшие снизу, щелкали, трещали и дымились. Они не затихали, и, казалось, начали свистеть и шипеть громче, чем до выключения конфорки.

Артём поднялся, протер глаза от навернувшихся слез, подошел к сестре. Видя ее нерешительность, решил взять все в свои руки. Набрал из крана холодной воды в кружку, и прежде, чем Дашка выкрикнула: «Не надо!», вылил в кастрюльку. Яйца с хлопком взорвались, забрызгав кухню вязкой слизью, частичками скорлупы, крошевом желтков и белков с вкраплениями черной угольной массы. Сушеная муха, которую любили созерцать коты, сбитая скорлупой, опустилась на пол.

Дашка с безумием в глазах смахнула коричневую скорлупу со лба. Артём облизнул кусок белка с губ.

– А ничего так, нормально сварились, – выковыривая кусочек жженого желтка из уха, проговорил он и с опаской покосился на сестру.

Та впилась в него ястребиным взглядом.

– Оттирай, – прорычала она.

Брат подчинился, подумав, что в присутствии Люсьена пререкаться с сестрой не стоит. Но винить себя у него и мысли не было. «Нельзя все узнать в одно мгновенье. Теперь вот мне известно, что горелые яйца холодную воду не любят. Котов еще бы заставить корм за собой отмывать, им было б полезно. Ну а что, мы же за ними корм убираем, почему бы и им сейчас нам мыть кухню не помочь? Это будет по-честному».

Однако, выглянув в прихожую, Артём увидел, что пушистых и след простыл.

«Лентяи!»

Схватил с раковины металлическую губку для посуды и едва успел поднести ее к скатывающейся по обоям слизистой жиже, как Дашка гаркнула:

– Не этой! Ты ей все обои протрешь! Тряпку возьми!

Люсьен, зайдя в кухню и внимательно оглядевшись, предложил помощь в уборке.

– Да, да! – Артём обрадовался его предложению.

– Пу-уфрек! – произнес ёж, в медленном темпе воздев лапку.

Над лапой образовалось яркое свечение, как от крошечной лампочки.

– О-о-о… – вырвалось у Тёмки.

Выросши до размера карманного зеркальца, светящийся шар стал переливаться разными цветами, разрастающимися, как кляксы чернил на бумаге, и пропадающими, заменяющимися другими. От темного до светлого, ярко-оранжевого до синего, белоснежного до насыщенно красного; цвета сменялись все быстрее и быстрее, отчего детям начала казаться, что шарик вращается. Еще мгновение – и источник света тысячей сверкающих лучиков разлетелся по комнате. Частички яиц вспыхнули и исчезли. Неизвестно откуда взявшийся запах свежести, как после грозы, разбавил сероводородное благоухание.

Ёж провел лапкой по лбу, стирая несуществующий пот:

– Одно сделано, осталось еще одно, но то позже. Ух, как мне тяжело теперь колдовать…

Дашка упала на колени и обняла зверька.

– Спасибо!

– Какое еще осталось? – спросил у Люсьена Артём, когда девочка выпустила его из объятий.

– Исправить устроенное вашими питомцами безобразие. Как мы помним, они должны были незамеченными доставить записку. Но обратно не вернешь. Стало быть, нам остается хотя бы исправить, что возможно. Никто не заслуживает вредительства.

– Ладно, – не стал спорить Тёмка.

– А теперь пора отдохнуть, – сказал Люсьен и подкрепил слова широким зевком.

Дашка предложила зверьку отнести его в свою комнату. Ёж не смог отказаться. Пошли наверх, Артём впереди сестры шлепал босыми ногами по ступеням. Пока поднимались, в голове девочки мелькнули мысли о понедельнике, про то Настькино «Узнаете новое о себе». Даша прогнала их, понадеявшись, что после устроенного котами переполоха одноклассница про угрозы забудет.

– А вот вы где, бездельники, – Артём легонько толкнул ногой спящих в обнимку возле родительской спальни котов. Пушистые открыли глаза, потянулись, зевнули во все пасти.

– А з-зачем нас-с раз-збудили? – протяжно поинтересовался Матвей.

– Пос-спать не дал-л-ли, – проворчал серый.

– А затем, – сердито ответил Тёма, взяв котов в охапку. – Разлеглись, паразиты…

Зашли в комнату девочки. Стены с зебрами и жирафами зверьку, видимо, о чем-то напомнили – в его глазках отразился всплеск ностальгии. Даша положила Люсьена головой на подушку.

Артём уселся на пол, отпустил котов. Пушистые братья молча разлеглись возле стены и принялись друг друга облизывать.

– Давай сейчас ты сделаешь котов, какими они были раньше, не говорящими, а потом поспишь, мы выйдем, чтоб не мешать, – сказала Даша, прикрыв ежа по шейку пододеяльником.

– Я не могу этого сделать, – ответил Люсьен, глядя в потолок.

– К-как не можешь? – переспросила Даша, вскинув брови.

– Это заклинание нельзя отменить, разве я вам не сказал? Ох, какой же я стал забывчивый…

– Они что, такими останутся? Прикольно… – мечтательно заулыбался Тёмка.

Пушистые тоже не промолчали.

– Мы р-рады! – отозвался Матвей.

– Нн-н-нам нр-равитсся! – серый азартно хлопнул лапкой по полу.

– Да помолчите вы! – прикрикнула на котов Даша и повернула голову на ежа: – Ты же говорил, что это временно!

– Конечно, временно. Если по-вашему, земному, времени считать – примерно дня два или три. Зависит от организма. Чем больше тело, тем быстрее проходит.

– Три дня тоже неплохо, – проговорил Артём.

– Да какое там неплохо? – метнула злой взгляд на брата Дашка. – Они же не смогут смолчать! А если родители узнают? Мама вообще с ума сойдет…

Тёмка ничего не ответил, замечтавшись: «Говорящие коты… на целых три дня… Класс».

– Ну… они же умные животные. Я уверен, что не проболтаются, – спокойно рассудил Люсьен.

– Фокс точно не умный, – уныло заметила Даша. – Надо что-нибудь придумать. – И уткнулась лицом в пододеяльник.

– Н-ничего н-н-не нужн-но! – обидевшись на младшую хозяйку, закудахтал серый кот и величавой поступью направился к приоткрытой двери. Матвей пошел за ним.

Намечающийся побег вернул Артёма к реальности.

– А куда это вы собрались? – Он пододвинулся к двери, захлопнул её перед носом Фокса. Тот сгорбатился, поджал хвост.

– Н-но м-мы п-погул-л-лять захотел-ли… – взволнованно соврал полосатый.

– Потерпите́, – отрезал Тёма, оттолкнув пушистых. Оперся спиной о дверь, не оставив котам ни малейшего шанса слинять.

Братья презрительно фыркнули и возвратились к стене. Серый свернулся ко всем спиной, полосатый разлегся возле него.

– А может, можно что-то сделать? Каким-нибудь другим заклинанием сделать их беззвучными? Пока два дня не пройдут… – подняв голову, посмотрела на ежа умоляющим взглядом Дашка.

– Очень жаль, но немое заклинание я не помню.

Даша в расстроенных чувствах легла на спину, согнула ноги в коленях и вперилась в потолок.

– Да что ты так переживаешь? Ничего они не скажут. Они же теперь соображать могут, – сказал ей Артём.

Девочка посмотрела на него с укором:

– А если они случайно что-нибудь ляпнут? Ты об этом подумал?

– Да нужно им просто рты заклеить, скотчем, например, вот и все, – придумал Тёма.

– Издевательство! – вознегодовал Фокс, резко поднялся. Однако, вспомнив, что он не может гордо удалиться, сразу же прилег, положил голову на пол.

– А-а ккакк м-мы к-куш-шатть ббудем-м? – жалобно поинтересовался полосатый у младшего хозяина.

Тёмка развел руками.

– Не волнуйся, они не проговорятся, я это чувствую… – заверил девочку Люсьен и хитро прищурился. – А чтобы ты не беспокоилась, я кое-что придумал.

– Что? – с надеждой посмотрела на ежа Даша.

Ёж вылез из-под пододеяльника и покрутил в воздухе лапкой.

Дети смотрели на зверька, ожидая вновь увидеть что-то необычное, только ничего не происходило. Осознав, что глядели не туда, куда нужно, они обернулись на пушистых, с их стороны как раз послышалось приглушенное шипение. Перед мордочками питомцев полыхали несколько ярких малиновых вспышек. Коты не шевелились, точно оцепенели; взгляды у обоих были невидящие, зрачки расширены. С хлопком вспыхивание прекратилось и в ротиках пушистых братьев появились штуковины, напоминающие пустышки для младенцев.

Артём гоготнул. Ёж просиял.

– Да, так мама, конечно, ничего не заметит… – в Дашкиных глазах плясали смешинки.

Коты возмущенно засопели. Начали харкать, стремясь избавиться от посторонних предметов. Однако выплюнуть «пустышки» оказалось не так уж и просто, и в итоге братики только пол слюнями забрызгали. Потом коты завертелись на месте, мотая головами. Стали колотить по ненавистным штукам лапами, но по какой-то причине попадали по чему угодно: носикам, усам, лбам, только не по неугодным предметам. Затем пушистые остановились и с хлюпаньем отдышались, задержав озлобленные взгляды на смеющихся младших хозяевах и виновнике их страданий. Фокс раскрыл пасть и, воткнув до упора выпущенные когти в «пустышку», таки выдернул ее изо рта. Матвей последовал его примеру. Оба кота повалились на пол, оттолкнув от себя затычки, и сердито загудели.

– С-себе лучш-ш-ше приле-лепи, – окрысился на мага Фокс.

– А м-мы н-на теб-я посм-мотрим-м, – добавил Матвей.

– Прошу прощения, не думал, что это доставит вам столько неудобств, – ответил на это Люсьен.

Коты метнули на него озлобленные взгляды. Даша, заметно ободрившись, опустилась перед пушистыми на пол. На лице ее было написано: она что-то придумала.

– Пообещайте, нет, лучше поклянитесь, что при наших родителях и чужих людях вы будете молчать, чтобы не случилось. Говорить только при нас можно, и все.

Коты возмутились: измываются, смеются над их мучениями, а теперь еще и требуют что-то, приказывают! Какая наглость!

– Ем-му, – грозно выставил Фокс лапу на Люсьена, – м-мы о-оббещщать н-не ббудемм н-ничегго!

Даша ответила котам уверенным тоном:

– А знаете ли вы, что всех странных животных в лабораторию забирают для всяких изучений и неизвестно, для чего еще? Молчите, если не хотите, чтобы и вас туда упекли, чтобы посмотреть, почему говорить умеете. А обещать нужно не ему, а нам. Мне и Тёме.

– Да, нам, – качнул головой Артём.

Серый захотел поставить условия, договориться о каких-нибудь поблажках, но брат его как всегда все испортил.

– К-клянус-с-сь, – гордо отчеканил полосатый.

Фокс, едва не съев Матвея глазами, угрюмо опустил голову.

– Клян-нус-сь…

– Ну, тогда мы пойдем, а ты отдохни, – произнесла Даша Люсьену, легшему головой на подушку и накрывшемуся пододеяльником.

– А вы с нами пойдете. – Тёмка взял питомцев, прижал их к себе и вышел.

Проводив брата с котами взглядом, девочка сказала ежу:

– Я оставлю дверь открытой. Если что понадобиться, мы будем внизу.

Улыбнулась и вышла.

Люсьен слушал отдаляющиеся шаги, пока они не стихли. Затем достал бурн, нажал на него лапкой. Из камешка полилась легкая умиротворяющая мелодия. Потяжелевшие мохнатые веки опустились…

Глава 8. Корова

Брат и сестра устроились на диване в гостиной, уложили котов рядом с собой. Пушистые, однако, и минуты с хозяевами не пробыли. Выбежали в прихожую и, горделиво задрав мордочки, затопотали возле перевернутой миски.

– Йес-сть хотим-м! Йес-сть х-хотим-м!

Артём улыбнулся и покосился на сестру. Даша встала и направилась в кухню, ворча на ходу:

– Да дам я вам поесть! Вечно голодные!

Вытащила из ящика тумбы пакет с кормом. Чтобы не мыть снова пол – сейчас уж точно было не до этого, – захватила миску Матвея и прошла в прихожую. Перевернула тарелку серого, поставила рядом чашку полосатого, насыпала обоим сухого корма. Кошачий пир начался громким чмоканьем и пыхтением. Дашка выбросила опустевший пакет от корма в мусорное ведро, вернулась в гостиную.

– Что там? – поинтересовалась она у сосредоточенно смотрящего в экран сотового брата.

– Да, про Настькину мать читаю.

– Покажи.

Сестра села возле Артёма, поджав ноги под себя, и вгляделась в экран. Заголовок новости, выведенный крупными жирными буквами, будто кричал «ПРОЧТИТЕ МЕНЯ!»

– Сверхъестественное явление в Симфуленске, – с ошеломлением прочла Даша вслух.

– Ты дальше, дальше смотри.

Сегодня после полудня в отделение дежурной части поступил звонок от жительницы улицы Теневой. Женщина сообщила о необъяснимых явлениях на своем участке, приведших к уничтожению насаждений и порче оконного стеклопакета.

Подробности по телефону узнать не удалось. Было принято решение отправить для подробного изучения ситуации рядового полиции Косых Д. В.

Артём провел пальцем по экрану, промотав новость дальше.

По приезду блюститель порядка убедился, что у вызвавшей его Лазуткиной М.Ю. нет душевной болезни, как изначально предполагалось. Более того, сообщение о разрушенном участке оказалось правдивым.

Вдруг на сайте из ниоткуда возник баннер с двумя картинками. Он расползся во весь экран, скрыв текст. На левом изображении озверевший сморчок зубами хищника впился в перепуганную травинку. На правом – семья из четырех человек с дьявольским аппетитом накидывалась на плов с кусками сморчков.

Под картинками была надпись:

«Грибы это хищники для растительного мира. А для нас они – деликатес».

В нижнем углу секундомер отсчитывал: скроется через 58 секунд, 57 секунд…

– Нельзя убрать? – спросила Дашка брата.

– Нет «крестика», видишь?

По прошествии отведенной минуты значок крестика появился. Тёмка нажал на него.

В тоже время на место происшествия прибыл врач скорой помощи Трясучкин К.М. и бригада пожарных в составе Воробьева А.К., Воробьева Б.К. и Воробьева В.К.

По громким звукам внутри дома стало понятно, что виновник беспорядка затаился там. После проведения Косых Д. В. успешной операции, преступник был изгнан. Им оказалась покусанная вареная курица, ожившая неведомым образом. Она скрылась с места преступления, улетев в неизвестном направлении. Вслед за ней убежал, оставив служебную машину, и Трясучкин К.М. Его разыскивает поисковая группа. Хозяйка дома и ее дочь не пострадали и отделались легким испугом.

Опять появился баннер, на этот раз с рекламой городской лотереи, в которой всегда выигрывали лишь родственники и знакомые самого владельца игры. После обнуления секундомера Тёмка убрал баннер, коснувшись крестика. И снова прокрутил текст, остановившись на окончании.

Позже на место преступления прибыли следователи. Был составлен протокол, принято заявление собственницы об уничтожении имущества и, соответственно, о краже. Так же к разбирательству ситуации был допущен колдун высшей категории Врунищев Ю.Ф.

Это первый случай в нашем городе, и, надеемся, последний. Просим жителей не оставлять входные двери открытыми во избежание повторения инцидентов.

Мы будем держать вас в курсе событий. О результате расследования сообщим, как только станет известно.

Трипотай Т.Г.

Новости Синфуленска

– Ну, ты представляешь? – повернулся Артём к сестре, убирая телефон.

– Это просто… Я в шоке… Когда Фокс рассказывал, все не казалось таким… э-э-э…

– Серьезным?

– Да. – Даша помолчала. – Как ты думаешь, надолго Люсьен у нас останется?

– Не знаю. Я бы хотел, чтобы навсегда, – Артём мечтательно засмотрелся на верхний угол комнаты.

– Я тоже. Но от мамы с папой тяжело будет скрывать.

– А-а, придумаем что-нибудь.

Лицо девочки озарилось смущенной улыбкой.

– Это тебе не втулку от туалетной бумаги на лопату насаживать.

Тёмка расплылся, вспомнив о том случае.

Как-то раз прошлой весной мама, Артём и Даша вышли огород копать. Хотя участок небольшой, Тёмке трудиться не хотелось. Он всю голову сломал, пытаясь придумать, как отлынить. Жаловаться на недомогание не вариант – в болезнях мать не проведешь, разбирается. И вот что он придумал: отпросился в туалет, ошкурил бумагу с рулона. Надел втулку на черенок, после перевернул лопату клинком вверх, положил ее на плечо, придерживая конец черенка ладонью. Вышел из дома и прошелся по двору, высоко поднимая ногу. Так ему удалось рассмешить вечно унылую мать. Конечно, избежать работы не вышло, но было уже не так тягостно.

– Классно придумал, да? – сказал он.

Даша просияла в ответ.

– Еще бы.

Тёмка перевел взгляд на пол перед собой, выражение лица его стало настороженным. «И чего это она так подобрела? Наверно, подлизаться хочет» – подумал он и повернулся к сестре спиной, вынул мобильник. Дашка фыркнула и тоже отвернулась.

Наевшись, Матвей возжелал полежать на подоконнике и понаблюдать за происходящим на улице. Он любил после приема пищи глядеть в окно, иногда, правда, засыпал и сваливался, сдергивая занавески, чем приводил старшую хозяйку в бешенство, но эти нечастые инциденты нисколько ему удовольствие не портили.

В кухонное окно смотреть не интересно – там только огород видно и забор задний. В гостиной младшие хозяева отвлекать будут. Недолго думая, полосатый направился вверх по лестнице. Объевшийся Фокс последовал за ним, крутя хвостом, как змейкой. Ему не хотелось быть в одиночестве. Брат с сестрой ухода питомцев не заметили.