Текст книги "Мужчины всегда возвращаются"

Глава 10

Как Офелия осерчала на всех и вернулась на старую работу

Автор, я балдею!!! Это же надо было такой образ придумать!

Террисимо/Яндекс. Дзен

Контора «Заготзерно» тоже встретила Офелию как-то недоброжелательно. Люди сновали по коридору, занимались своими делами, на нее никто не смотрел. Но в воздухе чувствовалась какая-то атмосфера нервозности и скандала. Вроде никто из встреченных сотрудников в коридоре ничего плохого ей не сказал, но было ощущение, что ей здесь не рады. Офелия никогда не доверяла таким ощущениям. Рады-не рады, не ее проблемы! Ей нужна была работа и зарплата. Поэтому она сдержанно отвечала на приветствия некоторых людей, которые соблюдали правила приличия и здоровались. А на тех, кто ее игнорировал и не здоровался, Офелия смотрела исподлобья, сверля глазами и как бы посылая человека подальше, куда-то очень далеко.

Проходя мимо отдела кадров, она столкнулась с выходившей из кабинета бабкой-кадровичкой, которая с самого начала Офелию недолюбливала и, как могла, пыталась пресечь ее попытки трудоустройства на предприятие. Бабка была рьяной поклонницей Забубырзика. По слухам, даже носила в кармане его фотографию и благоговела от одного упоминания его имени.

Увидев Офелию, кадровичка изменилась в лице. Ее мимика красноречиво выражала один вопрос: какого черта эта уволенная упаковщица здесь забыла? Они остановились друг напротив друга и молча, не моргая, пялились глаза в глаза. Офелия почувствовала, что вот она – отдушина для ее скандальной натуры, и первой прервала молчание:

– Тебе на пенсию не пора еще, старая мымра? Прости, Господи!

Бабка аж подпрыгнула на месте от такой наглости. Зашипела, замахала руками, хотела что-то сказать, но, вместо этого, только брызгала слюной. А Офелия наслаждалась моментом:

– Пойду к Забубырзику, походатайствую о твоей отправке на заслуженный отдых! Он меня вчера за ужином как раз просил подготовить предложения по кадровым перестановкам.

Бабка схватилась за сердце. Офелия же гордо подняла голову и, демонстративно размахивая ридикюлем, пошла дальше по коридору, к директору. Сзади раздался грохот. Бабка, похоже, упала в обморок. Офелия чертыхнулась, развернулась, но к кадровичке уже подбежали другие сотрудники, взяли ее под руки, принесли воды. Офелия постояла, посмотрела, как бабка приходит в себя, и пошла дальше, чувствуя, что на сегодня скандалов предостаточно.

…Секретарь сразу доложила о ее приходе Забубырзику, и он принял ее без промедления. В кабинете, кроме Антона Павловича, находился политтехнолог, который с интересом рассматривал какую-то карту-схему, лежащую на столе переговоров. На Офелию он в этот раз отреагировал в своей манере: не поздоровался, только снизошел до того, чтобы посмотреть в ее сторону. Антон Павлович вопросительно уставился на Офелию. Она тоже смотрела на него молча.

– А вы по ка-а-акому вопросу, Офелия Васильевна? На-а-апомните, пожалуйста!

– Здрасьте, приехали! – немного обиженно сказала Офелия. – По вопросу борьбы за трезвость в нашем районе! Ночь не спала, все думала, как этот вопрос решить. И вот придумала…

– Я понял, понял, – замахал руками директор, перебивая Офелию, чтобы она не вздумала рассказать про то, что видела его в обществе анонимных алкоголиков.

– Вы ж вчера весь вечер меня уговаривали на работу вернуться, болезного паренька вон того ко мне на прием присылали, сами кругами вокруг дома ходили. Вы выпивши что ли? Запамятовали?

Антон Павлович смутился, покраснел, виновато пробормотал:

– Нет-нет, что вы? Я-я-я не пью и все помню! Просто за-а-амотался немного за утро!

Офелии надоели эти разговоры вокруг да около, она решила, что надо устраиваться на работу прямо сейчас, пока то пьющий, то непьющий Забубырзик и его прыщавый политтехнолог не передумали или опять чего-нибудь не забыли. А они явно стали многое забывать!

– Вы же упаковщицей ра-а-аботали? – уточнил Забубырзик. – Сейчас я узнаю, свободна ли еще эта должность?

Офелия не выдержала, взмахнула ридикюлем и шваркнула им со всей силы об стол переговоров с картой-схемой.

– А ну, слушайте сюда! Я женщина вспыльчивая, горячая, не доводите до греха! Вот этот хлюпик мне обещал должность коменданта с зарплатой в два раза больше, чем у упаковщицы. Обещания надо выполнять. Иначе вы меня здесь больше не увидите, буду своей депутатской работой заниматься и помогать людям, которые своих обещаний не забывают!

Офелия для убедительности еще раз шваркнула ридикюлем по столу. Она бы с удовольствием огрела сумкой присутствующих, но они так быстро среагировали на ее эмоциональное выступление, что до рукоприкладства в отношении их дело не дошло.

Забубырзик подскочил, выглянул в приемную, попросил секретаря позвать кадровичку. Потом с удивлением спросил политтехнолога, зачем ему комендант на предприятии? Тот вздохнул и нудным голосом стал говорить:

– Антон Павлович, ну, мы же уже обо всем договорились. В свете действий Белинды по скупке акций нам нужен человек, который как бы будет контролировать работы по благоустройству, а на самом деле…

– Я понял! – перебил его Забубырзик. – Я по-о-омню, просто закрутился, отвлекся! Опять же, если Офелия Васильевна на это согласится! Может, она не захочет…

– Офелия Васильевна – женщина крайне разумная и, более того, материально заинтересованная, – рассыпался в комплиментах политтехнолог. – Я думаю, мы обо всем договоримся! Сейчас человека надо оформить побыстрее, чтобы уже запустить процесс. Составить для нее перечень трудовых обязанностей, для видимости. А об остальном мы потом с ней договоримся, после вхождения в должность, так сказать.

Офелия ничего не понимала. Жадно ловила каждое слово, чувствуя какой-то подвох, но не решилась задавать вопросы, чтобы не спугнуть такую долгожданную высокооплачиваемую работу. Она решила, что все выяснит после официального трудоустройства. Неважно, что там задумал этот ушлый политтехнолог. Офелия была уверена, что выкрутится. Ну, в крайнем случае, уволится. Хотя, лучше это сделать с выходным пособием и после нескольких зарплат.

Кадровичка, которая с трудом передвигалась по конторе, прихрамывая на обе ноги, в кабинет Забубырзика не вошла, а впорхнула. Так торопилась, что даже про хромоту забыла. Однако, увидев Офелию, она чуть опять не грохнулась в обморок. Когда Забубырзик сказал ей принять Офелию на работу и учредить для нее новую должность коменданта, бабка полезла в карман пиджака за валидолом. Валидол не нашла, но из кармана выпала фотография Забубырзика. Офелия поняла, что слухи были не беспочвенными, хотя директор по возрасту годился ей в сыновья. Антон Павлович тоже заметил фото, но не удивился и ничего не спросил.

Кадровичка немного оклемалась, жестом пригласила Офелию пройти за ней в кабинет. Офелия хотела попрощаться с директором и политтехнологом, но они вдвоем уже забыли про нее, опять склонились над картой и что-то сосредоточенно рассматривали.

– Сумасшедший дом, а не фабрика! – нарочито громко сказала Офелия и хлопнула дверью.

Бабка, идущая впереди, вздрогнула, а мужики даже не шелохнулись. Так их занимала какая-то схема.

Глава 11

Почему Тамара Михайловна с радостью переехала жить в чужой дом

Спасибо за такую длинную главу. Вы, как всегда, великолепны, автор!

Регина/Яндекс. Дзен

В доме Матвея Тамаре Михайловне жилось просто прекрасно. Ее сын Юра что-то слышал про то, что пожилых людей лучше не перевозить из привычной обстановки, но этот случай был не из таких. Тамаре Михайловне смена обстановки была нужна, как воздух. В городе она жила на окраине, в районе, состоявшем из частных и малоэтажных домов. Юра с ней жил эпизодически, периодически съезжал к какой-нибудь даме, но, как правило, надолго в статусе сожителя не задерживался и возвращался к маме обратно. С возрастом ему все труднее было найти дам, готовых пустить его пожить на своей территории. Дамы все чаще норовили переехать жить к Юре, оставив свою жилплощадь взрослым детям. А Тамару Михайловну такой расклад не устраивал. Она искренне желала счастья сыну, и так же искренне считала, что для счастья ему вполне достаточно мамы. А Юриных гражданских жен она видела насквозь. Это, как на подбор, были сплошные прошмандэ, недостойные ее сына. Поэтому каждый раз, как Юра заводил новую гражданскую жену, Тамара Михайловна приводила в действие план по ее выдворению.

План был простой, состоял из двух компонентов: первый – навязчивая демонстрация материнской любви, с которой не сравнится никакая другая любовь на свете, второй компонент – давление на жалость. На взрослого и, можно даже сказать, видавшего виды сына, у которого у самого уже возраст подходил к пенсионному, это давление действовало безотказно.

Тамара Михайловна то сказывалась больной, то заводила речь о загробной жизни, то демонстративно готовила себе смертное одеяние, советуясь с Юрой, в чем ей лучше отправиться с мир иной. Она так картинно изображала умирающую, что Юре ничего не оставалось, как бросить попытки устроить личную жизнь и всецело посвятить себе заботам о матери, которой, по ее же словам, осталось совсем недолго.

Юра выдворял гражданскую жену, и Тамара Михайловна начинала резко выздоравливать. К ней возвращались и радость жизни, и страсть к азартным играм, и склонности к вредным привычкам: перееданию и курению. Они жили вдвоем, к великой радости Тамары, но, спустя какое-то время, история повторялась. Юра опять с кем-то знакомился и предпринимал попытку привести в дом женщину.

Все его избранницы были, как на подбор: работящие, материально обеспеченные, хозяйственные. Даже странно было, что такие женщины западали на тунеядца Юру и готовы были делиться с ним всеми своими благами. Юру все устраивало, он жил и радовался. Но каждый раз в его жизненный уклад вмешивалась мама, которая физические не выносила присутствие в доме какой-то другой женщины.

Пока Юра жил вдвоем с мамой, ее материнская любовь пряталась где-то глубоко. Тамара Михайловна дни напролет проводила за своим любимым занятием – игрой в карты. Во дворе у нее стоял деревянный стол, лавки по бокам, был сооружен замысловатый навес с покосившейся крышей. С ранней весны до поздней осени бабка сидела во главе стола и играла в карты на деньги то с соседями, то с прохожими. Иногда выигрывала, иногда проигрывала. Ставки были небольшими, но среди соседей ходили слухи, что бабка на игре в карты сколотила целое состояние.

Когда никого из соседей не было, Тамара Михайловна раскладывала пасьянс на судьбу кого-нибудь из знакомых, а потом, под благовидным предлогом, напрашивалась к этим знакомым в гости и рассказывала, какие карты выпали. Контингент двора, в котором проходила жизнь Тамары Михайловны, мало чем отличался от контингента, который окружал Офелию, когда она жила в городе. Только у Офелии было больше пьющих соседей, а у Тамары Михайловны – праздношатающихся.

Все были не прочь посидеть на лавочке, перекинуться с бабкой в картишки, обменяться последними новостями. Юрина мать владела всей самой актуальной информацией о жизни соседей: кто женился, кто развелся, кто подрался, кто что с кем не поделил. Поэтому пользовалась в своем дворе определенным авторитетом.

Однако после нескольких попыток Юры привести в дом женщину, отношение соседей к Тамаре Михайловне изменилось. Они, конечно, не слышали, как бабка промывала мозги сыну и отчитывала его за очередной неправильный выбор. Но Тамара Михайловна пошла дальше и стала выносить сор из избы. Всем новоявленным снохам она перемывала кости за игрой в карты. А потом и вовсе стала ходить по соседям и жаловаться, что очередная сноха ее заедает, к столу не зовет, голодом морит и свои порядки в доме устанавливает.

Надо отметить, с такими легендами про снох Тамаре Михайловне какое-то время жилось неплохо. Народ сочувствовал бабушке, поил ее чаем с домашней снедью, угощал всякими вкусностями, чтобы помочь пережить голод. Но однажды Тамара Михайловна потеряла бдительность и спалилась. Зайдя в гости к одной из соседок, она учуяла запах пожаренных котлет и запричитала, что вот уже несколько дней голодает: Юра в отъезде, а новоявленная сноха продукты не покупает и еду не готовит.

Соседка участливо кивнула и плеснула Тамаре Михайловне в тарелку пустых щей. Бабка удивилась, тарелку отодвинула и сказала, что первое не будет, ей можно сразу подавать котлеты и, желательно, без гарнира. Хозяйка оторопела от такой наглости и ответила, что голодный человек ест то, что дают, и не выпендривается. Тамара Михайловна обозвала хозяйку нехорошими словами и, проигнорировав тарелку со щами, поковыляла домой, прекрасно понимая, что сноха, скорее всего, расстаралась и сварганила что-нибудь вкусненькое.

Тетка, чьи щи были не одобрены и проигнорированы, не преминула растрындеть всем соседкам про наглое поведение Тамары. Соседки, у которых бабка уже неоднократно столовались, заинтересовались этой темой и стали собирать дополнительную информацию. Была опрошена та самая сноха, очередная сожительница Юры, для которой вояжи Тамары Михайловны по соседям в поисках пищи стали большим открытием.

В итоге скандалы в доме Юры и его мамы стали неотъемлемой частью быта: один сменял другой. Сноха скандалила с Тамарой Михайловной, требуя объяснений. Тамара скандалила с Юрой, настаивая на том, чтобы он выгнал свою очередную прошмандэ. Юра пытался воспитывать обеих, так как заколебался менять сожительниц, и с каждым годом найти приличную гражданскую жену становилось все труднее. Но дамы не желали перемирия и компромиссов. В итоге новоявленная сноха сбежала, хлопнув дверью и послав всех подальше.

Соседи, в большинстве своем вставшие на сторону Юриной пассии, ругали Тамару Михайловну. Кто-то открыто ей высказал в лицо все, что думает, кто-то просто перестал общаться. Постепенно соседи перестали подсаживаться к ней за стол, чтобы поиграть в карты. Тамара загрустила, впала в депрессию и опять стала демонстративно готовиться к загробной жизни.

Юра, не выдержав напряжения, ушел от мамы с твердым намерением найти себе женщину с жилплощадью и переехать к ней. Этот процесс был трудным, подходящих дам долго не находилось. Точнее, дам было много, но вот наличием жилплощади, на которой нашлось бы место Юре, они похвастаться не могли. Потом, наконец, нужная женщина нашлась. Все вроде бы складывалось хорошо. Пассия так прониклась к Юре, что согласилась эту жилплощадь разделить на законных основаниях, но в обмен на официальный брак с соответствующей печатью в паспорте. Именно поэтому Юра несколько месяцев назад нашел Офелию и потребовал развода.

Новую невесту, к тому же, претендующую на официальный брак с Юрой, Тамара Михайловна тоже не одобрила. Но до разборок с ней дело не дошло. В дело вмешалась Офелия, которая сначала передумала давать Юре официальный развод, потом все-таки надумала, а потом их с Юрой настигла стихийная страсть. Закончилось все тем, что Офелия решила переехала жить к Матвею, а Юра оказался проворнее и переехал к нему раньше. Тамара Михайловна с удивлением узнала, что у нее есть взрослая внучка – Оксанка. Она и раньше знала, что Офелия в браке с Юрой родила ребенка, но упорно отказывалась его признавать. Считала, что Офелия нагуляла где-то дочь, чтобы охмурить Юрочку и женить его на себе. Поэтому факт наличия внучки она упорно все эти годы игнорировала. А потом Юра взял и привез Оксанку к ней в гости. Тамара ахнула и чуть не грохнулась в обморок. Девка была раскрасавицей, причем, очень сильно была похожа именно на Тамару в молодости. Ей пришлось признать факт родства. В качестве компенсации за отсутствие бабушкиного внимания в жизни Оксанки, Тамара Михайловна расщедрилась и выдала внучке приличную сумму денег на расходы. Чем сразу заслужила Оксанкино расположение.

Бабка так картинно восхищалась Оксанкой, что та очень быстро простила ей весь имевший место на протяжении двадцати с лишним лет игнор. Оксанка стала называть Тамару «бабуличкой», Юру – «папуасиком». Поэтому, когда Юра предложил своей матери продать квартиру и переехать в деревню, та с радостью согласилась. БОльшую часть денег Юра отдал йогине, бывшей жене Матвея, в обмен на долю в доме. Часть денег дал Оксанке в качестве подарка на свадьбу. После этого дочь полюбила Юру и бабку такой сильной любовью, на которую только была способна. Оксанка с радостью бросила учебу и умотала тусить на Бали.

Тамару Михайловну переезд к Матвею вдохновил и взбодрил. Ей давно не хватало общения с людьми: соседи сторонились, Юра заезжал редко, новых снох для изведения не привозил. Бабку не смутили ни стесненные условия в доме Матвея, ни сам Матвей. Она тут же прониклась к нему симпатией, потому что он был холостым и экономным. Еще она его жалела, так как была уверена, что Офелия поступила с ним так же подло, как с Юрой: охмурила с целью получить какие-то блага, а потом бросила или, скорее всего, сбежала куда-то, где этих благ было больше.

С тех пор, как Матвей и Юра организовали в доме гостиницу для работяг, Тамара Михайловна почувствовала необыкновенный прилив сил. Она с удовольствием взяла на себя функцию смотрящей за порядком, дни и ночи бдила, чтобы работяги не сломали чего-нибудь и не растащили их добро. Больше всего она скучала по игре в карте. Народу в доме было много, но с работягами можно было перекинуться в карты только на интерес. Играть на деньги Юра и Матвей ей строжайше запретили. Из-за этого Тамара Михайловна периодически впадала в тоску и мысленно кумекала, как бы исправить ситуацию. Ничего, кроме старой схемы по подготовке к загробной жизни, ей на ум не приходило. Но она чувствовала, что в этот раз такая схема может не сработать. Надо было придумать что-то посерьезнее!

Глава 12

Как Офелия познакомилась с подчиненными и тут же от них сбежала

Спасибо, очень нравится вся эта история, с нетерпением жду продолжения.

Людмила Широкова/Яндекс.Дзен

Первый день на работе у Офелии сразу не задался. Дело приняло совершенно непредсказуемый оборот. Ранним утром, придя в контору «Заготзерна», она первым делом отправилась к Забубырзику узнавать, где ее кабинет. Рассчитывала на большой стол и мягкое кресло, подчеркивающее ее высокий статус. Пожилая секретарша Алевтина, как на амбразуру, бросилась на дверь кабинета директора. Она знала про бесцеремонность Офелии и решительно не хотела ее пускать.

Офелия была не в настроении и тут же замахнулась на тетку своим ридикюлем. Та поспешно начала объяснять, что Забубырзик занят, а показать рабочее место Офелии велено секретарю. Офелия снисходительно пропустила Алевтину вперед, недовольно поджав губы, проследовала за ней, пытливо вглядываясь в таблички на дверях кабинетов конторы. Очень надеялась, что кабинет ей уже подготовили и табличку с ФИО тоже повесили.

Однако Алевтина дошла до конца коридора и стала спускаться по лестнице в подвал. Там открыла ключом какую-то каморку, в которой была самая настоящая свалка из старой мебели, каких-то досок и коробок. Тускло светила верхняя лампочка, в каморке не было окна и кругом лежали увесистые слои пыли. Алевтина чихнула, повернулась к Офелии и всучила ей какие-то бумаги. Та тоже чихнула в ответ. Секретарь вложила ей в руку ключ от кабинета, сказала: «Ну, вы тут осматривайтесь, позже вас вызовет Антон Павлович», и быстро сбежала.

Офелия с ужасом смотрела по сторонам. В каморке было мрачновато. Ей что? Самой разгребать мебель и обустраивать свое рабочее место? Она вытащила из завалов стул с покосившейся спинкой, уселась и стала читать бумаги. Это была должностная инструкция коменданта, заботливо составленная кадровичкой. Чем дольше Офелия изучала этот документ, тем больше над ней измывался ее внутренний голос. Сначала он просто нашептывал: «Беги!», потом ехидно заявил: «Ну, ты и вляпалась!» Офелия послала его в очень неприличное место, потом испугалась, что уже вслух разговаривает сама с собой.

Обязанностей у нее было выше крыши. За порядком следить, труд техничек и дворников контролировать, цветы во всех помещениях вовремя поливать, шторы стирать. Да что там шторы, планирование и проведение ремонта в цехах и кабинетах тоже было на ней. Это не считая кучи разных мелких обязанностей: замены лампочек и пополнения воды в кулерах. Офелия хотела закрыть кабинет и пойти предпринять вторую попытку прорваться к Забубырзику, так как чувствовала, что ее зарплата не соответствует размаху деятельности. Но тут за ее спиной раздался елейный голос бабки-кадровички, не скрывавшей своего ехидства:

– Ну, что, Офелия Васильевна, ознакомились с должностной инструкцией?

– Ну, ознакомилась, и что? – дерзко ответила Офелия, не сочтя нужным поприветствовать кадровичку.

– Вам нужно поставить подпись, что вы согласны!

– А Забубырзик эту инструкцию видел?

– Он мне доверил составление документа!

– Бабушка, как вас там по имени-отчеству, не знаю и знать не хочу, вы, может, пойдете некролог себе составите на будущее или дарственную внукам сочините? Это у вас наверняка лучше получится. Мне эта ваша инструкция непонятна, я бы хотела, чтобы мне прокомментировали мои обязанности.

Бабка вдруг решила быть вежливой. Она облокотилась на старый, шатающийся стол и заговорила спокойно, без ехидства:

– Офелия Васильевна, вам со мной ссориться не резон, я не последний человек на предприятии. Поэтому, раз уж нам предстоит работать вместе, давайте держать эмоции при себе и общаться культурно.

Офелия оторопела и с недоверием уставилась на бабку. Но та посчитала, что сказала что-то, не терпящее возражений, и согласия Офелии ей не требуется. Кадровичка начала комментировать пункты инструкции:

– С сегодняшнего дня вы заступаете в должность коменданта предприятия. В вашем подчинении шесть техничек и три дворника. Ваша задача следить за качеством выполненных работ, составлять график, не допускать, чтобы подчиненные появлялись на работе в нетрезвом виде…

– А что? Были попытки прийти на работу в нетрезвом виде?

Бабка ухмыльнулась:

– К сожалению, на этих должностях очень маленькие оклады и поэтому контингент, который соглашается работать за такие деньги, скажем так, специфический… с зависимостями…

– И что? Как вы боретесь с пьянством? Если они явятся на работу нетрезвые, мне что, увольнять их что ли?

– Тут надо пояснить, – бабка старательно пыталась быть вежливой. – У Белинды Францевны не получилось дисциплинировать этих работников. Штрафы и выговоры не помогли. В итоге мы всех постепенно уволили и набрали новых людей. Но не в штат, а как бы в аренду.

– Не поняла! – изумилась Офелия. – Как это? В аренду?

– Ну, мы заключили договор с одним предпринимателем, деньги платим ему, а он предоставляет работников.

– И что? Эта схема лучше?

– Пока не знаем, людей только вчера всех оформила и проинструктировала. Ваша обязанность распределить между ними фронт работ и проконтролировать его исполнение. Познакомитесь с ними сейчас, направите на объекты. Каждый вечер – отчет Забубырзику на стол.

– Ну, давайте знакомиться, – неуверенно ответила Офелия. – Где эти новые работники?

– Инструкцию подпишите: что ознакомлены, что согласны, – бабка подсунула Офелии бумаги и проследила, чтобы та расписалась на каждом листе.

– Так, а где работники-то? – спросила Офелия у бабки-кадровички, видя, что та собирается уйти.

– Медкомиссию проходят! Сейчас спустятся.

– Медкомиссию? Зачем техничкам медкомиссия?

– У нас в конторе так заведено было Белиндой Францевной. Каждый человек перед работой заходит давление измерить. Вам тоже нужно.

– Зачем это?

– Не обсуждается, это одобрено Антоном Павловичем, – с еле скрываемой вредностью в голосе отрезала бабка. – Приходите в контору, сразу в очередь в медкабинет, измерять давление. Ваше подразделение вообще в первую очередь измеряется.

Офелия удивленно пожала плечами, недоумевая, что за странная забота со стороны руководства предприятия? Но возразить было нечего: забота есть забота!

На лестнице послышалась шаги. Люди спускались вниз, громко разговаривали, гремели ведрами. Бабка быстро выскочила из кабинета, крикнула дворникам и техничкам, чтобы шли знакомиться с комендантом, и стала подниматься по лестнице вверх. Офелия вышла из тускло освещенной каморки в такой же тускло освещенный коридорчик и, узрев своих подчиненных, застыла в недоумении.

Те тоже перестали разговаривать, выстроились полукругом и изумленно смотрели на коменданта. Это были те самые люди, которых Офелия видела в доме Матвея. Работники из города, приехавшие в деревню на заработки. Одна из теток даже на работу пришла в халате Офелии. В том самом халате, который Офелия вчера не смогла у нее отобрать.

Дар речи потихоньку возвращался к людям, с которыми у Офелии вчера случилась потасовка. Некоторые из них смущенно здоровались, кто-то делал вид, что занят изучением конструкционных особенностей швабр и лопат. Кто-то просто бесцеремонно таращился на Офелию, предвкушая очередную разборку.

На лестнице опять послышались шаги, толпа расступилась и пропустила к Офелии медсестру из медпункта предприятия. В руках у той был прибор для измерения давления.

– Здрасьте! – недовольным голосом сказала медик. – Мне в процедурный кабинет идти надо! Долго мне вас ждать? Вы почему давление не пришли измерить?

– Я не знала, что это обязательное мероприятие! – парировала Офелия.

Медсестра покачала головой, села на край стола, жестом пригласила сесть на стул Офелию, и тут же стала наматывать манжету тонометра ей на руку. Офелия изумленно таращилась на медика и не знала, как реагировать. С одной стороны, это вроде была забота о здоровье, с другой – как-то уж очень агрессивно заботились.

Офелии показалось, что медсестра не столько смотрит на цифры, сколько старается как можно больше наклониться к ней и принюхаться. Ее осенило: не давление ее интересует, а запах перегара. Видимо, Белинда упорно пыталась бороться с вредными привычками работников предприятия, и таким образом выявляла пьющих людей. Офелия вспомнила свою последнюю встречу с Белиндой, про то, как она пила и не закусывала, и ухмыльнулась.

Медсестра закончила измерения. Как-то разочарованно сдернула манжету с руки Офелии и ушла, не прощаясь. Дворники и технички продолжали молча стоять возле каморки коменданта. Офелия громко выдохнула, взяла в руки ридикюль, сказала, чтобы все оставались на своих местах, и решительно направилась в кабинет к Забубырзику.