Текст книги "Мужчины всегда возвращаются"

Глава 7

Как Офелия побывала на собрании анонимных алкоголиков

Спасибо за такой замечательный рассказ! Читаю с огромным удовольствием, хочется больше и чаще. Вдохновения вам и больше времени для написания продолжения.

Надежда Жбанова/Яндекс. Дзен

Сухонький, небрежно одетый мужичок непонятного возраста решительно вошел в кабинет, подошел к столу, придвинул стул и сел напротив Офелии. Тут же вскочил, протянул ей руку через стол. Офелия машинально протянула свою. Но мужик не пожал ее, а поцеловал, чем сильно смутил новоявленного депутата, не привыкшего к такому обхождению.

– Сергей Петрович Ершиков, – мужчина слегка наклонил голову вперед и представился, потом немного прокашлялся и добавил: – Руководитель общества анонимных алкоголиков нашего района.

Офелия оторопело таращилась на мужика и не могла понять, зачем он пришел. Сергей Петрович продолжил:

– Вся надежда на вас! Это что же такое получается? Мы такую важную работу для общества делаем, возвращаем на путь трезвости людей с алкогольной зависимостью, а нам не предоставляют помещение для собраний. Нет, летом мы еще как-то могли обходиться без крыши над головой, где-нибудь на природе встречались или в сквере в райцентре. Но сейчас-то нам как быть?

Офелия в своей жизни видела много алкоголиков, но никогда не слышала о том, что у них есть какие-то сообщества, которые помогают встать на путь трезвости. Да даже если бы и слышала, ни за что бы не поверила, что из этой затеи может выйти какой-то толк. Поэтому она скептически посматривала на визитера. А Сергей Петрович тем временем продолжал:

– Наше общество существует больше 10 лет, и за это время десятки людей побороли в себе пагубную тягу к алкоголю, вернулись в семьи, нашли работу и зажили нормальной жизнью. Мы так эффективно работаем, что к нам из города люди приезжают! А сколько известных в районе людей побывало на наших заседаниях! Но ни администрация района, ни депутаты нас не слышат. Все наши письма и просьбы остаются без ответа!

– А я-то вам чем могу помочь? – удивилась Офелия. – Почему вы вообще именно ко мне пришли. Все алкоголики района что ли отдали мне свои голоса на выборах?

– Не знаю насчет всех, – возмутился мужик. – Но я точно голосовал за вас. Слухами земля полнится, и я знаю, что вы любой вопрос можете решить, если захотите!

Офелия была польщена, что у людей сложилось такое мнение относительно ее кандидатуры, но старалась виду не подавать.

– Да как я его решу-то? – уже более миролюбиво сказала она. – Я, честно говоря, не верю, что алкоголики могут завязать. Я их за свою жизнь столько видела!

– У вас неправильное мнение! – оживился мужик. – Наша методика… Вы понимаете… Я в некотором роде сам…

Мужик смутился и не решился признаваться дальше. Но у Офелии глаз наметан, она сама поняла, что мужик не гнушался когда-то алкогольных возлияний. Мужик ненадолго замолчал, потом продолжил:

– Вот сегодня мы собираемся в библиотеке. Но нас туда пустили только в виде исключения. Пошли, так сказать, навстречу. А нам нужно встречаться чаще, постоянно! Ведь без этих собраний люди с зависимостью не смогут долго продержаться. Неужели депутатам все равно? Я хожу, пороги обиваю. Получаю отписки или пустые обещания. А люди гибнут от зеленого змия! Семьи рушатся, производительность труда падает.

– Не все равно, – уклончиво ответила Офелия, на которую последние аргументы произвели определенное впечатление. – Просто понимаете, возможно, вам никто не верит, поэтому и не принимают мер по выделению помещения. Я, конечно, могу поскандалить, потребовать. Но, честно говоря, у меня ни аргументов нет, ни доказательств, что ваше сообщество так уж нужно алкоголикам.

Мужик соскочил со стула, склонился над Офелией и потребовал:

– Собирайтесь, поедем!

– Куда?

– На собрание! Оно начнется через полчаса! Вы сами все увидите!

– Ой, ну не знаю, – Офелия оторопела под таким напором и стала думать, как бы отмазаться. – У меня же прием избирателей!

– Со своим мужем вы, поди, и дома можете поговорить, – ехидно сказал мужик. – А кроме него за дверью больше никого нет!

– Откуда вы знаете, что он мой муж?

– Так пока мы там сидели, он похвастался!

Офелия недовольно поджала губы, вышла из-за стола и сказала мужику:

– А поехали! Я много раз видела собрания алкоголиков. Но собирались они исключительно чтобы выпить. Не представляю, чтобы алкаши встречались, чтобы обсудить, как бросить пить! Куда мир катиться вообще?

Офелия покачала головой, накинула пальто, взяла мужика под руку и подтолкнула к выходу. Не успела она открыть дверь, как ей навстречу бросился Матвей.

– Ты куда, Феличка? А как же я?

– А ты марш домой! Дома с тобой поговорим!

– Тебе нельзя к нам домой, – как-то виновато промямлил Матвей. – У нас там, понимаешь, обстоятельства…

Офелия резко остановилась, щупленький председатель общества анонимных алкоголиков чуть не упал от резкого торможения, но продолжал болтаться сбоку от Офелии, поддетый ее рукой.

– Ах, у вас обстоятельства?! Ну, передай этим обстоятельствам в лице моей бывшей свекрови, что я скоро до них доберусь!

Офелия сделала было шаг вперед, потом опять остановилась, в этот раз посильнее вцепившись в руку мужика, чтобы он не упал. Она смерила Матвея презрительным взглядом с ног до головы и сказала:

– Готовьте торжественный прием! Не будет оркестра и праздничного ужина, дальше калитки не пойду!

– Но у нас к тебе интересное предложение, – промямлил Матвей.

– А кто вам сказал, что ваши интересы совпадают с моими? – Офелия хмыкнула и гордо удалилась, волоча под руку председателя общества анонимных алкоголиков. Он галантно распахнул перед ней дверь старенькой, покрытой причудливыми разводами ржавчины «Нивы», помог сесть в машину. Сам сел за руль и уже в дороге несколько виновато попросил:

– Только понимаете, у нас же особенный контингент. Эти люди не любят, когда на них приходят посмотреть. Они из-за этого нервничают, могут уйти, сорваться. Вам лучше тоже, как бы это помягче сказать, притвориться алкоголиком. Фамилий у нас никто не спрашивает, так что никто не узнает, что вы были на таком собрании.

Ехать нужно было в соседнюю деревню района. Путь занял минут пятнадцать. Офелия сидела на переднем сидении, мысленно прокручивала в голове свой разговор с Матвеем и была весьма довольна тем, как она этот разговор провела. Информацию от Сергея Петровича она прослушала поверхностно, не особо вдумываясь в суть его просьбы. Буркнула «угу» и опять стала вспоминать, как перекосилось лицо у ее бывшего сожителя.

…Собрание общества анонимных алкоголиков руководитель местной библиотеки разрешила провести только после достигнутой с Ершиковым договоренности о совместном субботнике с алкоголиками в сквере перед библиотекой. Сергею Петровичу было некуда деваться, он согласился, хотя понимал, что участвовать в этом субботнике ему, скорее всего, придется одному. Среди его подопечных было много известных, деловых, богатых людей. Они приезжали из города, из других районов на собрание и меньше всего хотели «светиться» на каких-то общественных работах.

В тесном помещении, где в обычное время располагался читальный зал, столы были сдвинуты в центр. Участники собрания придвигали стулья и усаживались вокруг стола. Народу пришло очень много. На первый взгляд, это были самые обычные люди: мужчины и женщины. Ничто не выдавало в них алкогольной зависимости. Кто-то шутил, кто-то молчал, кто-то мирно беседовал между собой.

Офелия тоже села за стол, ей было неуютно и неловко. Она бы с удовольствием сбежала с этого странного собрания, но тогда ей пришлось бы как-то добираться до своей деревни самостоятельно. А она договорилась с Ершиковым, что он отвезет ее после собрания на машине.

Сначала она разглядывала посетителей, потом поняла, что здесь так не принято. На нее никто особо не смотрел. Она тоже опустила глаза и стала копаться в своем ридикюле, не обращая внимание на входивших в помещение. Когда все присутствующие уселись за стол, Ершиков, севший в центре, встал, со всеми поздоровался и предложил, согласно традиции, назвать свои имена и сказать, сколько дней человек уже не пьет. Друг за другом, по кругу, люди стали представляться:

– Меня зовут Василий, я не пью уже месяц.

– Меня зовут Мария, я в завязке третью неделю.

– Меня зовут Николай, я не употребляю уже два месяца.

– Меня зовут Наталья, я не пью уже полгода.

– Меня зовут Антон, я все время хочу выпить, и чувствую, что скоро не смогу остановиться, – прозвучал откуда-то сбоку от Офелии знакомый голос.

Она наклонилась вперед, повернула голову и посмотрела на говорившего. Это был Антон Павлович Забубырзик, директор фабрики «Заготзерно». Офелия от неожиданности не сдержалась и вскрикнула: «Мама дорогая»! Все присутствующие посмотрели в ее сторону. А только что признавшийся в тяге к спиртному Забубырзик смутился и опустил глаза. Ершиков знаками показывал Офелии, что так себя вести нельзя. Но она была так ошарашена, что мимические просьбы Сергея Петровича не понимала. Продолжала таращиться на Забубырзика и качать головой. Когда настала ее очередь представляться, Офелия не сразу нашлась, что сказать:

– Меня это… Зовут Офелия… Я это, того… Короче, я не пью. Но вот сейчас ловлю себя на мысли, что, может, стоит уже напиться?!

Глава 8

Как Офелия прикинулась хорошей хозяйкой

Каждый раз с нетерпением жду продолжения, спасибо!

Виктория Борисова/Яндекс. Дзен

После собрания алкоголиков Офелия хотела подойти к Забубырзику, но он быстро оделся и ушел. Алкоголики тепло прощались друг с другом. Вообще у них царила довольно-таки дружеская атмосфера. После собрания им не хотелось расходиться. Казалось, это была не встреча людей с проблемами, а какие-то дружеские посиделки. Офелия дождалась, пока председатель общества анонимных алкоголиков закончит со всеми раскланиваться, и проследовала за ним в машину.

– Ну, что скажете? Согласитесь, у нас очень душевно! – Ершиков очень заинтересованно расспрашивал Офелию.

– Ну, да! Необычно! А все эти люди точно алкоголики? – переспросила депутат.

– А то! – с некоторой гордостью произнес Ершиков. – Еще какие! Отпетые, можно сказать. На многих из них уже родственники крест поставили. А мы боремся! Причем, успешно! Но нам бы помещение…

Офелия вздохнула и призналась, что у нее нет опыта в решении таких вопросов. Она только недавно стала депутатом и понятия не имеет, в какую инстанцию обращаться.

– Но поскандалить я готова, в этом вы можете на меня рассчитывать!

Ершиков удовлетворенно кивнул и сказал, что ему важно было заручиться поддержкой, а дальше они вместе что-нибудь придумают. На въезде в деревню Офелии Ершиков притормозил и показал на какое-то пустующее здание около дороги:

– Вот здесь раньше районная гостиница была. Сейчас в деревне упадок, одно «Заготзерно» работает, к нам мало кто приезжает. Содержать неработающую гостиницу за бюджетные деньги накладно, вот ее и забросили. А ведь это здание лет сто простояло и еще столько же простоит. Памятник архитектуры, можно сказать. Вот нам бы это помещение отдали, как было бы хорошо! И добираться из города алкоголикам удобно, оно прям у трассы стоит, и ремонт требуется минимальный. Но на это здание много кто претендует, поэтому шансов у нас мало. Вот если бы кто-то помог…

Офелия покивала, но ничего обещать не стала. Масштабы алкоголизма среди взрослого населения она сегодня увидела воочию, но даже ей казалось странным отдать целую гостиницу под собрания пьющих людей.

Ершиков высадил Офелию возле калитки дома Лариссо, выразил надежду на скорую встречу и плодотворное сотрудничество, и тут же исчез на своей «Ниве» в ночи. Офелия не заметила, как недалеко, метрах в ста от дома, остановилась еще одна машина, ехавшая за ними. Она постучала в калитку, и ей тут же навстречу выскочила недовольная Лариссо.

– Где тебя носит? – проворчала она. – Вон какая темень уже! Мне уезжать давно пора, а тебя все нет.

Не дав Офелии раздеться и сказать хоть слово, Лариссо быстро провела для нее инструктаж: где что лежит, где что включается, чем можно пользоваться, а что категорически трогать нельзя. По кухне Лариссо распространялся умопомрачительный запах ее фирменного борща. Хозяйка проворчала, что приготовила для Офелии горячий суп, чтобы она нормально поужинала. Офелия очень обрадовалась, но поблагодарила недовольную подругу сдержанно. А Лариссо подхватила дорожную сумку и направилась к выходу.

– А ты на чем до города-то будешь добираться? Автобусы уже не ходят! У тебя когда поезд? Или ты самолетом?

– А ты бы еще подольше где-то шарилась, я бы тогда вообще везде опоздала! – проворчала Лариссо и, помахав ручкой, выскочила на улицу.

Офелия побежала за ней:

– Лариска, поезд, спрашиваю, во сколько? Может, утром лучше поедешь!

– Поезд проходящий, у него расписание нестабильное, подожду на вокзале!

– А Борюсик где?

– Там! – уклончиво ответила Лариссо, вышла со двора, притормозила, осторожно закрыла за собой калитку, и побрела куда-то по дороге.

Офелия недоуменно пожала плечами, в очередной раз поймала себя на мысли, что отъезд Лариссо на вахту выглядит как-то странно. Но ее мысли были перебиты запахом наивкуснейшего борща. Офелия решила сначала поужинать. Она щедро налила себе в тарелку Ларискин суп. Но, поскольку он был очень горячим, пришлось отставить тарелку и ждать.

Коротая время, она разглядывала свой видавший виды ридикюль и пыталась, в очередной раз, отремонтировать отвалившуюся ручку. В поисках скотча она стала ходить по комнатам и открывать ящички в шкафах Лариссо. Скотча не нашлось, были только нитки и иголки. Офелия поставила игольницу на стол рядом с борщом, и в этот момент в калитку постучали.

Офелия подумала, что Лариссо что-то забыла и вернулась. Хотя тут же сообразила, что в свой собственный дом подруга бы вошла без стука. Она накинула пальто и с некоторым опасением вышла во двор. Крадучись, дошла до калитки и негромким, но грозным голосом спросила:

– Кого еще черт несет?

За калиткой несколько секунд было тихо, потом вежливый мужской голос несмело попросил:

– О-о-откройте, пожалуйста, О-о-офелия Васильевна! Это А-а-антон Павлович Забубырзик.

…Они сидели за кухонным столом в Ларискиной кухне, друг напротив друга. Забубрзик хлебал борщ, который Офелия налила себе, но сейчас сочла за лучшее соврать, что она на диете. Антон Павлович с восхищением оглядывал обстановку в доме и нахваливал борщ.

– Вот умеют же некоторые же-е-енщины вести хозяйство и готовить! Я такой суп только у о-о-одной дамы пробовал, она у меня на фабрике работает, – восхищался Забубырзик.

Он, по всей видимости, проследил за Офелией от той самой библиотеки, где проходило собрание алкоголиков, и сейчас был в полной уверенности, что находится у нее дома, и что борщ сварганила именно она. Офелия не спешила разуверять его, справедливо посчитав, что какая Антону Павловичу, собственно, разница, кто тут настоящая хозяйка. Главное, оказать теплый прием, а уж в вопросах гостеприимства Офелия за последние несколько месяцев поднаторела.

Для усиления впечатления о собственной хозяйственности и домовитости, Офелия тут же начала чинить ручку ридикюля. Вдела нитку в иголку и стала пришивать ручку на место. Антон Павлович с удивлением следил за ней, при этом не забывал прихлебывать борщ. Он с таким расстроенным видом доел последние несколько ложек, что Офелии пришлось предложить ему добавки. Антон Павлович, пренебрегая всеми правилами хорошего тона, тут же согласился и как-то неестественно нервничал, пока Офелия наливала добавку. Как будто боялся, что ему чего-то недодадут.

– А вы сейчас один живете? – осторожно поинтересовалась Офелия. – Соскучились по домашней пище?

– Я-я-я и раньше-то не-не-не был особенно избалован домашней едой, – с грустью в голосе признался Забубырзик.

Офелии стало его жалко, и она решила не лезть больше с расспросами: зачем он к ней приехал и почему ходит на собрание анонимных алкоголиков? Она подумала, что он доест и сам расскажет. Так и случилось. Наевшись, Забубырзик несколько размяк, откинулся на спинку стула, а на лице у него появилось такое выражение, какое бывает только у настоящих семьянинов, довольных жизнью. Офелия втыкала иголку в толстый дермантин, колола себе пальцы и сгорала от любопытства, но молчала. Спустя несколько минут Забубырзик посерьезнел, сосредоточился и заговорил серьезным голосом:

– О-о-офелия Васильевна, я-я-я бы хотел вас попросить, чтобы наша встреча в о-о-обществе анонимных а-а-алкоголиков осталась в тайне. Иначе моей ре-е-епутации конец. У меня сейчас не лучшие времена, развод с женой, дележ имущества, би-и-изнеса… Если Белинда узнает, что я хожу на такие со-о-обрания, она это использует в своих интересах на полную катушку!

– Антон Павлович, чтобы кому-то рассказать, что вы были на этом собрании, мне придется признаться, что я там тоже была. А эту новость, я думаю, много кто может использоваться против меня. Поэтому я нема, как рыба.

– Я ваш до-о-олжник! – радостно воскликнул Забубырзик. – Большое человеческое спасибо! Я ведь вообще не пью, ну, так, немного, по праздникам, а тут что-то на-а-ашло на меня… Навалилось все!

Антон Павлович вдруг пустился в длительные объяснения. В принципе, ничего нового он Офелии не рассказал. Про измены Белинды она узнала гораздо раньше. Забубырзик тоже, оказывается, догадывался. Но старался доверять жене и сохранить семью. А сейчас, как выяснилось, помимо дележа имущества, Белинда хочет оттяпать бизнес Забубырзика. Антон Павлович сказал, что она скупает какие-то акции. Но Офелия совершенно не разбиралась в таких вопросах. Просто поняла, что дело – труба.

Во время рассказа Антон Павлович неожиданно даже всплакнул. Положил руки на стол, уронил на них голову и затрясся в плаче. Офелия вскочила, выронила ридикюль. Он шмякнулся на пол и все содержимое высыпалось. Она подошла, присела рядом, стала осторожно гладить его по спине. Антон Павлович быстро затих, пришел в себя, еще раз извинился и повторил свою просьбу.

Офелия очень эмоционально заверила его, что не проронит ни слово про собрание. Видя некоторое недоверие в глазах директора, она изобразила тот же жест, который показал ей утром мужик, менявший замок в ее квартире: щелкнула большим пальцем по переднему зубу. Забубырзик удивился, но почему-то после этого жеста сразу ей поверил.

Он еще раз похвалил борщ, осведомился, когда Офелия вернется на работу? Офелия пообещала, что придет завтра. Забубырзик кивнул, быстро оделся и ушел. Офелия помыла тарелку. Немного подумала. Налила в нее же суп для себя. Поставила на стол. Потом увидела валяющийся ридикюль и тоже поставила его на стол. Потом собрала все содержимое и свалила его рядом с сумкой в кучу. Одной рукой она хлебала борщ, второй перебирала содержимое своей сумки. «Господи! Сколько я всякого хлама ненужного с собой ношу», – думала она про себя.

Перебирая вещи, она увидела коробку тампонов, подаренную Ольгой и какую-то смятую бумажку. Развернув ее, она обнаружила в ней рецепт того самого борща, который сейчас хлебала. Этот рецепт ей написала Лариссо, когда они замещали поваров в столовой «Заготзерна». Сначала Офелия хотела выбросить и тампоны, и рецепт. Потом подумала, и решила, что все это ей еще пригодится.

Глава 9

Как Офелия навестила своего бывшего сожителя

Автор, надеюсь, что продолжение действительно будет скоро! Спасибо за великолепную Офелюшку!

Зорина/Яндекс. Дзен

Этой ночью Офелия спала плохо. Несмотря на насыщенный вчерашний день и располагающую уютную обстановку в доме Лариссо, Офелия долго не могла уснуть, ворочалась, думала то про работу в «Заготзерно», то про свое депутатство, то про непутевую родную сестру Ольгу. Мысленно она пожелала себе: «Ну, вот, на новом месте приснись жених невесте», потом подумала и дала другую установку: «Ну, вот, на новом месте приснись инженер невесте».

Но вместо женихов и инженеров Офелии приснилось заседание клуба анонимных алкоголиков, на котором ее единогласно избрали председателем. Проснувшись в холодном поту, Офелия встала, попила воды и стала думать, как бы снять стресс и забыть ночные кошмары. Лучшим и многократно проверенным на эффективность способом был семейный скандал. Но вот только кому его закатить?

Офелия думала недолго. Причипурилась, позавтракала вчерашним борщом, прихватила ридикюль с пришитой ручкой и вышла из дому. На улице было свежо, ударил декабрьский морозец. Офелия поежилась, быстро взбодрилась и решила нанести визит Матвею. Было ранее утро, часы показывали начало седьмого, но Офелию это не остановило. Размахивая ридикюлем, она зашагала по деревенской улице с твердым намерением застать своего сожителя Матвея, бывшего мужа Юру и бывшую свекровь Тамару Михайловну врасплох, наорать на них, пока они еще «тепленькие» после сна.

Однако, уже подходя к дому Матвея, она поняла, что задуманное осуществить не удастся. Во всем доме горел свет. Это было странно. Экономный Матвей на работу собирался впотьмах, чуть ли не на ощупь. Юра вообще был не любитель рано вставать.

Офелия вошла во двор и, несмотря на утреннюю темень, заметила ряд изменений. Птичник стоял открытый, никаких кур там почему-то не было. Во дворе было натянуто множество веревок, на которых сушилось постельное белье. С неудовольствием Офелия заметила на веревке и пару своих комплектов, которые привезла, когда переезжала к Матвею. Дверь в дом была не заперта, Офелия зашла в сени, увидела на полу кучу разной обуви. Удивилась, отворила следующую дверь в кухню и застыла на пороге.

За большим столом сидело много народу, человек десять: какие-то мужчины, женщины. Все выглядели странно, их можно было принять за бомжей или маргиналов. Офелия всех их видела впервые. Люди ели кашу с хлебом, пили чай из железных кружек и о чем-то оживленно беседовали. Во главе стола сидела бывшая свекровь Офелии, Тамара Михайловна, мама Юры. Она, как смотрящий в тюрьме, зорко следила за процессом приема пищи.

Они не виделись лет двадцать. За это время Офелия успела вырастить дочь, несколько раз выйти замуж и набрать пару десятков килограммов. А для Тамары Михайловны время, казалось, остановилось. С Юрой они были совершенно не похожи. Юру и в молодости, и сейчас все принимали за хорошо воспитанного «породистого» мужчину. Он был высокий, худощавый, манерный, с задатками интеллигента. Офелия тоже когда-то купилась на его располагающую внешность, но быстро разочаровалась в избраннике, так как к его внешности ровным счетом ничего больше не прилагалось. Юра не хотел работать и впадал в транс от любых бытовых трудностей.

Тамара Михайловна – женщина грузная, коротконогая, с восточной внешностью: черными глазами, насупленными бровями, с распущенными седыми волосами. Ей было чуть больше семидесяти лет. Офелии сначала показалось, что перед ней сидит какая-то ведьма-гадалка. Но она быстро узнала в ней маму Юры. За двадцать лет она только еще сильнее поседела и стервозности в выражении лица стало больше, а так особо ничего в ней не изменилось. Свекровь все так же беспрестанно курила, причем, не сигареты, а папиросы. На Офелию она взглянула недобро, покачала головой и, вместо приветствия, изрекла:

– А я сразу Юрочке говорила, что тебя с годами разнесет! Постарела ты, конечно, заметно!

Офелия даже не нашлась, что ответить, она не ожидала сразу нос к носу столкнуться с бывшей свекровью и толпой незнакомых людей. Так же, обойдясь без приветствий, она проигнорировала свекровь и спросила у толпы, где Матвей.

– Сынооок! – гаркнула Тамара Михайловна. – Поди сюда!

Вместо сынка Юры из соседней комнаты выглянул Матвей и с доброжелательной улыбкой уточнил у бабки, что ей нужно? При этом назвал бабку «мамулей». Офелия стояла в дверном проходе в полном шоке. Она никак не могла понять, что происходит. Неизвестные ей люди завтракали, о чем-то разговаривали, время от времени посматривали то на бабку, то на Офелию. Тамара Михайловна указала пальцем на нежданную гостью и ехидно сказала:

– Я же говорила, что она сама явится, нечего было за ней бегать!

Матвей увидел Офелию, состроил обиженное лицо и знаком пригласил ее пройти в комнату. Офелия еще совсем недавно жила в этом доме, но сейчас не могла его узнать. В комнатах стояли какие-то раскладушки, на полу лежали застеленные матрасы, стояли баулы с вещами. Ей пришлось буквально протискиваться между всем этим. Она прошла за Матвеем в дальнюю комнату. Раньше здесь жил Юра, теперь сюда перетащили еще две кровати. Похоже, эту комнату теперь делили между собой Юра, его мама и Матвей.

– Что за фигня у вас здесь творится? – удивленно спросила Офелия. – Кто все эти люди?

– Постояльцы нашего гостевого дома! – гордо, но как-то недоброжелательно сказал Матвей.

– Какого-какого дома?

– Гостевого! У нас с Юрой новый бизнес: сдаем койко-места работягам из города.

– А зачем работяги из города прутся в нашу деревню?

– Какая тебе разница? – огрызнулся Матвей. – Ты же только о себе думаешь! Своими делишками какими-то занимаешься, тоже мне, важная персона! Депутат растудыт твою сюды! А мы с Юрой день и ночь пашем, для семьи стараемся! Для детей, о которых ты, между прочим, забыла! То по курортам мотаешься, то с избирателями на приемах лясы точишь! А на семью наплевать!

Офелия растерянно хлопала глазами и не знала, что сказать. Такого приема она не ожидала и таких наездов в свой адрес тоже. Она считала себя женщиной исключительно правильной и достойной подражания. Чтобы какой-то хмырь, пусть и бывший сожитель, упрекал ее в том, что она забросила семью, это было уж слишком. А Матвей продолжал возмущаться: он де ходит за ней, хочет поговорить о семейных делах, а она носом вертит, семью на каких-то анонимных алкоголиков променяла.

Потом он начал упрекать ее в том, что ей с самого начала не нужен был нормальный муж. Матвей старался, во всем угождал, а она в депутаты подалась и все наперекор семье делала. Тут Офелия вообще растерялась, потому что такая трактовка их недолгой семейной жизни ей даже в страшном сне присниться не могла.

Чтобы как-то прервать возмущенный речевой поток Матвея, она легонько замахнулась в его сторону ридикюлем. Матвей удивился, что она так себя повела вместо того, чтобы повиниться, и замолчал ненадолго. Тут Офелия почувствовала, что уже не в силах сдержаться, и замахнулась посильнее. Потом она гонялась за Матвеем по всему дому и наносила точечные удары, сопровождая их матерной бранью. Однако в полной мере прочувствовать экзекуцию Матвею не удалось.

На шум прибежали постояльцы «гостевого дома», облепили Офелию со всех сторон и отобрали ридикюль. Она тяжело дышала, пыталась вырваться, громко ругалась, обзывая и Матвея, и гостей последними словами. Но никакого удовлетворения от этого скандала не получила. Приковылявшая к ним из кухни Тамара Михайловна тут же бросилась жалеть Матвея. Обнимала, прижимала его голову к груди и называла «сынком».

Офелия поняла, что силы не равны, и дальше драться смысла нет. Она потребовала, чтобы люди ее отпустили, вырвала у одного из постояльцев свой ридикюль, обвела присутствующих глазами и хотела уже послать всех подальше и сбежать, но тут Матвей все таким же недовольным голосом сказал:

– Мне некогда сейчас с тобой разговаривать, надо людей по объектам развезти. Юра вернется, тогда все вместе и поговорим! Если, конечно, в тебе совесть проснется, и ты о детях вспомнишь!

Сказал, развернулся и ушел в другую комнату. Тамара Михайловна продолжала смотреть на Офелию с некоторым презрением. Она процедила сквозь зубы какое-то обидное ругательство и направилась в кухню. Постояльцы стали заниматься своими делами: кто-то собирал постельное белье с раскладушек, кто-то перекладывал пожитки. Офелия заметила, что одна из женщин щеголяла по дому в ее халате. Она схватила ее за ворот и спросила: почему кто-то посмел трогать ее вещи?

Но наглая бабенка с пропитым лицом оттолкнула Офелию и сказала, что халат ей подарила хозяйка, то есть Тамара Михайловна. Офелия в очередной раз оторопела, психанула, развернулась и выскочила из дома. На улице постояла, подумала. Было какое-то чувство недосказанности, но желания возвращаться в дом и устраивать повторную разборку не было. Точнее, желание присутствовало, но Офелия не была уверена, что одержит первенство в этом скандале. Она резкими движениями сорвала с веревки свое постельное белье. Оно стояло колом на морозе.

Расстроенная, она брела по деревенской улице, прижимая простыни и пододеяльники к себе. Думала, что делать дальше? «А занесу-ка я белье домой к Лариссо и пойду-ка схожу в «Заготзерно», – решила она. – «Может, там душу отведу на ком-нибудь. А не отведу, так хоть на работе восстановлюсь!»