Текст книги "Звездная кошка – I"

– Не очень, – ответил он и с участием добавил: – Кардо, тебе не кажется, что пора навестить Гильдию Медиков? Знаешь, на площади Цветочных ангелов есть очень неплохой центр. Однажды меня там собрали буквально по кусочкам.

Борц криво усмехнулся.

– К хаосу эскулапов! Это психологическое, со временем само пройдёт.

Чтобы согреться, он снова попрыгал на месте, хлопая себя по бокам.

– Знаешь, Марио, пожалуй, я верю парнишке. При всех своих выкрутасах он всё же честен. В случае чего, на него можно положиться.

– Уверен? – удивлённый Ирвинг приподнял брови. Для него было неожиданностью, что Борц встал на сторону курсанта, которого вроде бы не жаловал.

– Уверен. Романович нам подходит. Сам знаешь, что такие кадры на дороге не валяются.

Ну а поскольку старый товарищ был напорист и упрям, Ирвинг не стал слишком сопротивляться и дал себя уговорить. Ему тоже нравился весёлый беспринципный парень, так напоминающий его самого в молодости.

В общем, Ласло оказался редким везунчиком, его оставили в Навигационной школе, хотя любого другого выгнали бы без промедления. Ну а поскольку формально был виноват суперкарго перевозчика, землянин отделался лишь дисциплинарным взысканием. Правда, с гауптвахтой ему не повезло, он угодил под начало красавчика с внешностью Киано Ривза, которого выбрали на должность помощника коменданта.

Звёздный кот оказался злопамятным и не упустил своего: его стараниями Ласло изучил чуть ли не каждую пядь кампуса. Под бдительным оком Рида-арр-Перева – так на самом деле звали «Киано Ривза» – он денно и нощно надраивал не только туалеты, но даже плитки на дорожках, проложенных между общежитиями. Короче, звёздный кот устроил ему такую весёлую жизнь, что Ласло утешался лишь тем, что это сущие пустяки по сравнению с теми неприятностями, которые ожидали бы его в случае отчисления. Тем не менее он облегчённо вздохнул, когда подошёл срок его освобождения. Желание прибить зловредного звёздного кота достигло критической точки, и он боялся, что ему не хватит терпения, а после всего что случилось, его вполне могли отчислить за развязанную драку.

Как уже говорилось, землянин был не глуп. Он по достоинству оценил снисходительность Ирвинга и решил, что будет не лишним поблагодарить его в неформальной обстановке. Ну и заодно навести дружеские мосты. Конечно, если получится. С некоторых пор у Ласло возникло стойкое убеждение (правда, ни на чём не основанное), что вне стен Навигационной школы толстяк не менее значимая фигура. «Чем чёрт не шутит, а вдруг однажды это знакомство принесёт мне свои дивиденды?» – подумал он, изыскивая пути подхода к Ирвингу.

К счастью, правила их учебного заведения не накладывали строгого табу на общение между учащимися и преподавательским составом. В конце концов, большинство курсантов были не мальчишки и девчонки со школьной скамьи, а вполне взрослые сложившиеся личности, которые повидали жизнь и отдавали себе отчёт в том, чего они хотят. Поэтому выяснив, что толстяк большой любитель пива, Ласло нашёл кабачок, где подавали самые лучшие сорта этого напитка, утоляющего не столько физическую, сколько душевную жажду, и пригласил его выпить.

Ирвинг не стал отнекиваться и согласился. И в самом деле, инцидент был исчерпан, дисциплинарное взыскание наложено, значит, такое приглашение уже нельзя расценить как подкуп. Ну а тогда отчего бы не выпить, если его так рвутся поблагодарить? Тем более что есть за что. Вдобавок, ему самому хотелось прощупать парня, который со своего появления в Навигационной школе сразу же привлёк его внимание. Перед тем как идти на встречу, он не поленился и полистал досье Романовича. В его данных оказалось так много нестыковок и белых пятен, что Ирвинг дал себе слово в ближайшее время заняться им вплотную и выяснить, кто он и откуда.

Заведение, выбранное благодарным курсантом, было хорошо знакомо толстяку, – ведь он был его завсегдатаем. Уже одно это настроило Ирвинга на доброжелательный лад. Ну а когда хорошенькая официантка поставила перед ним любимый сорт пива, настолько редкий, что его практически было не достать, кроме как контрабандным путём, его благосклонность к светловолосому темноглазому парню, сидящему напротив, переросла в нечто, похожее на уважение. Да и сама беседа Ирвинга не разочаровала. К его немалому удовольствию изворотливый умница-курсант легко обходил расставленные словесные ловушки, а ведь он был гроссмейстером в поединках такого рода.

Окончательно заинтригованный Ирвинг решил продолжить знакомство. Спустя некоторое время уже он пригласил Ласло выпить. После лекции – Ирвинг вёл у них Галактическое право, принятое в межзвёздной навигации – он подождал его у дверей и, остановив, поинтересовался не хочет ли он вечерком закатиться в одно местечко, где к пиву подают умопомрачительные армиотикари в лиоском соусе. Конечно же, Ласло не отказался. Приглашение самого популярного преподавателя не только польстило ему, оно подняло его авторитет в Навигационной школе. Даже Рид-арр-Перев бросил на землянина мрачный взгляд, когда Ирвинг перед уходом по-приятельски сжал его плечо. На памяти курсантов это был первый случай, когда он так открыто выделял кого-то из них.

Спеша к назначенному часу встречи, Ласло выскочил из ворот Навигационной школы и восхищённо присвистнул при виде роскошного автомобиля. По его приземистому тёмно-зелёному корпусу распласталось неведомое чудовище, которое держала на поводке золотая статуэтка обнажённой красавицы на бампере. Такое чудо могло принадлежать только Ирвингу. Действительно, верхняя часть корпуса посветлела, и улыбающийся толстяк гостеприимным жестом указал на плавно открывающуюся дверцу. Ласло плюхнулся на сиденье, мягкое как пух, и блаженно застонал, ощутив, как в ягодицах, затекших от долгого сидения на жестких скамьях, восстанавливается нормальная циркуляция крови.

Автомобиль взмыл вверх и после непродолжительного полёта опустился на площадку частной причальной мачты, находящейся в небольшом ухоженном парке. Пройдя по дорожке, посыпанной крупным красным песком, они оказались перед низкими стрельчатыми дверями, ведущими внутрь уютного каменного особняка. Это был элитный клуб, куда пускали только тех, кто состоял в его членах, и Ирвинг оказался одним из таких счастливчиков.

Двери отворились и важный швейцар, непременная принадлежность таких заведений, отступил, пропуская посетителей. «Прошу вас, господин Ирвинг! Что-то давненько вы к нам не заглядывали», – проговорил он, забирая гостевой билет, выписанный на Ласло. При этом он как бы невзначай посмотрел на табло расчётного кристалла на своей руке. При виде высветившейся суммы, на его усатой физиономии появилось уважительное выражение. Посетители не часто баловали его такими щедрыми чаевыми. «Благодарю вас, господин Ирвинг!» – пропел он елейным голосом, склонившись в низком поклоне.

На Ласло страж дверей не обратил никакого внимания, будто его здесь и не было. «Уважаемый, у тебя ус отклеился», – заговорщицким тоном шепнул землянин, проходя мимо швейцара, и тот невольно схватился за лицо, хотя растительность у него была абсолютно натуральной.

Внутри прохладного холла, облицованного тёмным деревом, их встретил степенный звёздный кот и проводил в зал, где кроме них было ещё двое посетителей, сидящих так далеко, что было не разобрать, о чём они говорят.

Обильные возлияния немного пригасили взаимную насторожённость. Ласло с искренним интересом слушал трепотню толстяка, особенно когда тот пускался в воспоминания и рассказывал о приключениях, через которые прошёл в свою бытность охотника за сокровищами.

Ирвинг тоже остался доволен повторной встречей. Парень, несмотря на молодость, успел многое повидать, и ему было что рассказать. Как и ожидалось, он оказался умён и наблюдателен. Но самое главное, его прозорливые замечания по ряду вопросов Пограничья совпадали с мнением аналитиков Внешней разведки, и это было большим плюсом в его пользу. Поэтому Ирвинг снова задумался, стоит ли вмешиваться в судьбу приглянувшемуся ему курсанта и давать рекомендацию, которая при некоторой доле везения может привести его в среду тех, кто вершит жизнью и смертью миллиардов граждан Галактического содружества. Он колебался из-за нестыковок в биографии Романовича. Пампаса, заявленная как его родина, действительно существовала и совсем недавно вошла в состав империи Ррнайд, но Ирвинг был уверен, что Ласло не имеет никакого отношения к этой планете. Осторожные расспросы показали, что все его знания о Пампасе базируются на сведениях, находящихся в широком доступе, а деталей он всячески избегает. В общем-то, Ирвингу, знатоку истории Земли, даже не пришлось особо напрягаться, чтобы выяснить, с кем он имеет дело. Для этого ему было достаточно лексикона Романовича.

После некоторых размышлений хитрый интриган решил оставить всё как есть и не поднимать вопрос о сомнительном происхождении курсанта, – ведь он любил держать козыри про запас. К тому же парень оказался не болтлив и лёгок на подъём, а кто понимает, тот согласится, что это немаловажное качество в собутыльнике.

Ну а поскольку во время участившихся встреч ни одному из них не было скучно друг с другом, то вскоре они подружились по-настоящему. В этом немаловажную роль сыграла большая разница в возрасте и отсутствие семьи у Ирвинга – во всяком случае, он при знакомстве с женщинами представлялся заядлым холостяком, что всегда вызывало вспышку ответного интереса. Правда, при ряде несомненных достоинств у его нового приятеля оказался один крупный недостаток. Выяснилось, что Ласло терпеть не может пиво и пьёт его через силу. И это обстоятельство огорчало Ирвинга значительно больше, чем те неприятности, в которые он периодически влипал по милости его взрывного характера. Если уж на то пошло, то он сам был далеко не подарок и под настроение мог запросто набить морду тому, кто ему не понравился.

И вообще, это был ещё вопрос, по чьей милости на Ласло сыпались неприятности, которые сказочно быстро испарялись, стоило вмешаться его старшему товарищу.

Однажды проанализировав вражескую сторону конфликтов, развязанных Ласло по пьяни, Ирвинг присвистнул от удивления. У его протеже оказался бесценный дар. Он интуитивно цеплялся именно к тем личностям, имена которых связывали с крайне сомнительными делами или громкими событиями. Это подтвердилось, когда Ирвинг раскрутил по цепочке одного вроде бы безобидного посетителя, который попал в поле зрения подвыпившего землянина. С той поры, отправляясь в город, он старался взять с собой молодого приятеля и не скупился на выпивку. Когда Ласло развозило, Ирвинг с нетерпением ждал на кого падёт его внимание и живой детектор, пребывающий в неведении относительно своих способностей, ещё ни разу его не подвёл.

* * *

Прошло немало времени, приближалась пора выпускных экзаменов. Ласло уже и думать забыл о былых неприятностях. Ни сном ни духом он не ведал, что ошибка с документами аукнется ему не только неприятностями в Навигационной школе.

Глава 8. Память сердца

Марио Ирвинг приподнял витой бокал на длинной ножке – он выглядел особо хрупко в его мощной длани – и поднёс его к светильнику на столе. Прищурив глаз, он полюбовался виомелью. Как и положено лучшим сортам рамбуанского пива, оно имело насыщенный фиолетовый цвет, перемежающийся опалесцирующими розовыми слоями. Они не стояли на месте и шевелились будто живые.

«Фу, какая гадость! Выглядят как настоящие червяки», – подумал Ласло с отвращением.

– Какая красота! – воскликнул Марио Ирвинг, с умилением разглядывая любимый напиток. – Итак, на чём я остановился? Ах да! Ваша земная диалектика. Мой друг обезьян, вот что я тебе скажу: засунь свои познания в задницу. Они – сплошное дерьмо. Там им самое место. Заруби себе на носу, мироздание развивается не по спирали, а свёрнуто в кольцо. Как змея, оно пожирает самоё себя…

Изловчившись, он схватил воришку за руку и добродушно пробасил:

– Ах ты, шваль! Ну-ка, отдай платёжный кристалл! Живо! Я кому сказал? Не то откручу тебе пальцы. Причём по одному, а затем примусь за яйца.

Кайро злобно оскалился, но сила была не на его стороне. Вжав голову в плечи, он забился в тёмный угол, и его левое запястье украсилось браслетом из ядовитых сине-зелёных игл.

Тем временем Ласло продолжил беседу, прерванную сначала официантом, а затем вмешательством воришки.

– Чего-то ты путаешь, звёздный пёс. Время линейно, следовательно, твои измышления о кольцевом варианте полнейшая чушь… Марио, берегись! – почувствовав опасность, Ласло резко уклонился в сторону.

Несмотря на солидные размеры, у его преподавателя оказалась отменная реакция. Игольчатые снаряды просвистели мимо них и ровными рядами вонзились в стену. В воздухе повис резкий запах, чем-то похожий на запах миндаля.

Собутыльники дружно оглянулись. Повезло не всем. Часть отравленных игл ушла в зал и несчастливцев постигла незавидная участь – быть парализованными на сутки.

Марио Ирвинг с сокрушённой миной на физиономии покачал головой.

– Вот скотина, и я не лучше. Совершенно забыл, что кайро довольно мстительные гадёныши, – прогундосил он, прикрывая нос чёрным шёлковым шарфом с вызывающе яркой раскраской.

На замысловатой бирке значилось, что это изделие дома До-До, межгалактического законодателя мод. Стоил такой шарфик целое состояние и Ласло вздохнул, ему оставалось лишь завидовать его обладателю; у него таких денег не было.

– Да ладно, всего не предусмотришь, – сказал он Ирвингу и брезгливо поморщился.

Запах, испускаемый рептилоидом, на воздухе изменил состав и перешёл из разряда экзотических в разряд неприятных.

– Пошёл вон, вонючка! – при помощи пинка землянин придал ускорение замешкавшемуся кайро и с любопытством проследил за траекторией его полёта. – О-па! Гляди-ка, упал!

Потеряв интерес к незадачливому воришке, он пригубил вино.

И тут за их столом, будто по мановению волшебной палочки, возник загорелый до черноты молодой человек, облачённый в потрёпанный полувоенный хаки. Ласло это не удивило. Правда, с появлением неожиданного гостя в его груди забушевала неуёмная радость, и окружающий мир приобрёл нереальный золотой отсвет. Пробуя вино, он поднёс к губам бокал.

– Амброзия! – на его лице появилось благоговейное выражение. – Ты только попробуй, пап, оно того стоит!

Сняв шляпу, Пётр Романович пригладил волосы, выгоревшие почти до белизны, и с сомнением глянул на бутыль.

– Думаешь, стоит? Вид у него не очень, больше похоже на отраву.

Взгляд Ласло был более, чем красноречив. Тогда Пётр потянулся к бутыли, вынул откидную пробку в форме неведомого чудовища, и ярко-оранжевая густая струя ударила в дно бокала.

С глубокомысленным выражением на лице Романович-старший покатал напиток на языке, и одобрительно хмыкнул.

– Неплохо! – соизволил он признать и, окончательно проанализировав свои ощущения, с энтузиазмом добавил: – Знаешь, очень даже неплохо. Правда, у твоего деда вино получается не хуже, и вдобавок не имеет такой ядовитой окраски.

– Твоя правда, – согласился Ласло и кивнул отцу. – Привет, бродяга! Какими судьбами? Неужели надоело грабить усыпальницы фараонов?

– Не замай! Археология это святое, – с шутливой строгостью отозвался Пётр.

– О да! Что и говорить! Работа для тебя всегда была на первом месте.

Ласло поморщился, заслышав упрёк в своём голосе. Бурлящая радость, отзываясь на его настроение, понемногу пошла на убыль, и вместе с ней начал ослабевать волшебный свет в окружающем пространстве.

На загорелом до черноты лице появилась мягкая полуулыбка.

– Ну, зачем же столь трагично? Ведь вторым по важности для меня был ты.

– Вот спасибо!

– Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, – произнёс Пётр и вокруг его глаз разбежались лучики морщинок. – Вот заглянул на огонёк. Не возражаешь?

– Спрашиваешь! Как говорится: «мой дом, твой дом», – начал Ласло и, поражённый, умолк на полуслове.

Наконец-то, даже в утреннем полусне-полуяви, до него дошла необычность происходящего.

«Господи! – от прихлынувшего волнения у Ласло перехватило горло. – Ведь столько лет прошло, как отец исчез. Правда, тело не нашли, а это значит…» – его мысли заметались, ища рациональное зерно, но надежда таяла как дым. «А ни черта это не значит!» – грустно сказал он себе, осознав, что сидящий напротив человек по виду его ровесник, хотя в неестественно ярких голубых глазах уже просматривалась паутинка красных прожилок – подарок палящего солнца.

«Почему? Почему ты пришёл только сейчас? Не важно, что во сне! Почему ты ни разу не приснился тогда, в детстве, когда ты был мне так нужен?!» – кричал маленький мальчик, до сих пор живущий в его душе, но Ласло не решался озвучить его вопрос.

Стараясь справиться со щемящей болью в сердце, он не сводил глаз с лица того, кто и сейчас был для него самым важным человеком на свете. Но мальчик не умолкал, и вслед за ним его переполняла горечь потери, такая острая, будто он вновь вернулся в детство.

Маленький Ласло так тосковал по отцу, так ждал его приезда, что ему частенько грезился его голос, его уверенные шаги и временами даже он сам, мелькающий в проёме двери.

Радостно крича, мальчик влетал в комнату, но его встречала всеобъемлющая звенящая пустота.

Лет до семи это выливалось в полномасштабные истерики, и врачи советовали старикам на какое-то время отправить внука в больницу. Но старый Иштван был твёрд как скала. «К чертям лекарей! Что они понимают, эти глупые мальчишки и девчонки? Есть только одно лекарство от разлуки, – ворчал он, когда перепуганная бабушка была готова согласиться с врачами и отправить любимого внука в лечебницу. – Дура ты старая!.. Маришка, прекрати хныкать! Ничего с нашим мальчиком не случится. Лучше, чем с нами, ему ни с кем не будет».

Присев рядом с кроватью внука, старик тяжко вздыхал и тянулся за трубкой, всегда оттопыривающей карман его пиджака.

– Эх, грехи наши тяжкие! Конечно, с родителями Владиславу было бы лучше, да где ж ты их возьмёшь?

– Вот-вот! – отзывалась бабушка из кухни, где с грохотом орудовала посудой. – Пётр всё время торчит на раскопках, а мать и вовсе неизвестно где. Говорила я нашему оболтусу, – не женись, гулящая она. Как пить дать, бросит она вас. Так оно и вышло. А случится что с ребёнком? Кто будет в ответе? Конечно, мы, ведь больше некому.

– Не каркай, старуха! Мы ещё на свадьбе внука погуляем.

– Дай-то бог! – опустившись рядом с мужем, Маришка клала прохладную ладонь на лоб мальчика и тихо звала: – Дитятко, не горюй, открой глазки. Смотри, что тебе бабушка принесла. Такие вкусные шанежки, ты только попробуй. Испекла их на меду, как ты любишь, – уговаривала она, гладя его по непослушным вихрам. – Поплачь, моё солнышко, только не молчи. Ведь в детстве горе как водичка, поплакал, и нет его.

В добрых глазах бабушки светилось такая любовь, что Ласло не выдерживал и бросался в её объятия, а затем, давясь слезами, ел хрустящую тёплую сдобу, запивая её ледяным молоком прямо из крынки, только что принесённой из ледника.

– Ах ты, лиходей! – ругалась бабушка. – Ишь, что удумал! Зачем ты дал ребёнку холодное? Хочешь, чтобы он заболел?

– Не заболеет, – уверенно отвечал дедушка. – У нас крепкая порода. Ведь он наследник двух великих королей – венгерского и русского.

– Не бреши, старый! – как всегда при таких разговорах, на бабушкином лице появлялось скептическое выражение. – Не забивай ребёнку голову сказками. Разве так живут потомки королей?

– Я тебе не собака, чтобы брехать, – обиженный Иштван хватался за драгоценную шкатулку и тыркал её под нос жене. Там у него лежали пожелтевшие от времени бумаги и совсем ветхие свитки с огромными печатями.

– Вот смотри, Маришка! Здесь вся наша родословная, в том числе и твоя. Ведь ты у нас тоже не из простых. Хоть и побочный, но потомок венгерских королей.

Сложив натруженные руки на коленях, бабушка неслышно вздыхала.

– Знаю, знаю! Да толку-то от этого, как от козла молока. Хороша принцесса, которая гнёт спину как простая крестьянка.

– Не гневи Бога, Маришка! Не так уж плохо тебе живётся, – хмурился Иштван. – Уж я старался, чтобы ты ни в чём не знала нужды. На праздниках соседки исходят от зависти, глядя на твои наряды и украшения. Да и в поле ты ни разу не выходила. Поначалу я сам справлялся, а теперь вот работников нанимаем.

– Я тоже не белоручка! – сердилась бабушка. – Каждое твоё желание упреждала и вообще помогала, чем могла. Посмотри, наш дом – полная чаша. Чистота и уют. А в поле ты меня сам не пускал, говоря, что это не женская работа.

– Было дело, – лицо дедушки светлело. – У кого бы рука поднялась – выгнать такого нежного ангела на тяжелые работы?

Он тепло улыбался жене, и та в смущении опускала глаза, снова чувствуя себя шестнадцатилетней девчонкой, которая без памяти влюбилась в статного парня, однажды повстречавшегося на её пути.

Иштван ухмылялся в усы.

– Скажи, Владислав, – он называл внука только полным именем, данным ему при крещении, – Маришка и сейчас у нас редкая красавица.

Позабыв о горе, мальчик с готовностью кивал и ещё крепче прижимался к бабушке. Красавица или нет, для него она была самой лучшей из женщин.

– Вот и я говорю, повезло нам с бабкой.

Дедушка опускался в кресло-качалку, стоящую у распахнутого окна, и ставил на колени шкатулку. Нацепив очки, он некоторое время перебирал бумаги, а затем опускал резную крышку с двуглавым орлом. Некоторое время он глядел на величественные горы, синеющие за распахнутым окном, а затем поворачивался к внуку и долго вглядывался в его лицо.

– Что ж, у каждого на роду своя судьба написана, – говорил он в задумчивости и убеждённо добавлял: – Попомни мои слова, Маришка, придёт время, и наш внук станет королём. Ведь кровь – не водица, однажды своё возьмёт.

Словно птица крыльями, бабушка взмахивала руками и прижимала мальчика к груди. Будто это могло оградить его от будущих невзгод.

– Скажешь тоже! Лучше бы ты ему счастья пожелал. Не слушай деда, моё солнышко! От королевства мало радости, одни печали.

– Богом прошу, не порти мне мальчишку! – Иштван подмигивал внуку. – Ведь мы не трутни, чтобы на печке бока вылёживать. Правда, Владислав? Нас и на королевство, и на жинку хватит.

– Совсем из ума выжил! Думай, что несёшь при ребёнке! – выходила из себя бабушка и, схватив полотенце, замахивалась на мужа.

Иштван только этого и ждал. Несмотря на протесты, он хватал её в объятия и крепко целовал в губы.

– Не сердись, моя горлинка! Если нашему внуку повезёт с женой, также как мне с тобой, то и бог с ним с королевством…

Воспоминания были настолько яркими и живыми, что Ласло почудились запахи табака и свежеиспечённого хлеба, которые у него всегда ассоциировались со стариками и жизнью в их небольшом поместье. Растроганный, он перекрестился, чего не делал уже с незапамятных времён. «Бабушка, дедушка!.. Спасибо вам за безоглядную любовь. Только не умирайте, не дождавшись меня, – он смахнул невольные слёзы и поймал сочувственный взгляд отца.

«Чёртово детство! – окончательно расстроился Ласло. – Оно так близко и в то же время невообразимо далеко. Намного дальше, чем родная планета. Ведь, в отличие от прошлого, на Землю ещё можно вернуться». Внезапно его охватил страх, что стоит только моргнуть и отец исчезнет. Ведь в детстве такое случалось не раз. Пётр, зная, во что это выльется, уходил из дома, не прощаясь с сыном.

Вопреки его опасениям, он и не думал исчезать. Наоборот. Сидя напротив, Пётр просто излучал энергию, которая при жизни влекла к нему самых разных людей: от степенных коллег-археологов до авантюристов всех мастей. Ну а женщины и вовсе слетались к нему как бабочки на огонь.

– Что-то случилось? – забеспокоился Пётр, когда молчание затянулось. – Дома всё в порядке?

Не в силах ответить, Ласло покачал головой.

– Да, пап, – пробормотал он, наконец-то справившись с собой. – Всё в порядке. Знай, что бы ни случилось, я люблю тебя.

* * *

Толчок в сознании заставил его проснуться ещё до того, как сработал будильник. Не открывая глаз, Ласло сел в кровати. «Мог бы ещё поспать. Пропади пропадом эта чёртова Навигационная школа с её идиотской дисциплиной! – проворчал он, зевая во весь рот. Щёки были мокрыми от слёз и в его памяти промелькнули обрывки сна. «Пригрезится же такая ерунда!.. Ладно, не стоит заклиниваться. Скоро всё забудется».

Побоявшись снова заснуть, Ласло откинул одеяло и вскочил на ноги. Практически без участия мозга его пальцы набрали привычную комбинацию знаков на пульте и затемнённые стёкла прояснились. Ещё одно нажатие и по комнате загулял порывистый ветер, несущий неуловимо знакомые ароматы.

Раздувая тонкие крылья породистого носа, землянин втянул в себя прохладный воздух и озадаченно наморщил лоб. «М-да, и так во всём. Вокруг всё чужое, но почему-то кажется, если немного поднапрячься, то непременно вспомнишь, что это такое». На его лице появилось упрямое выражение. После некоторых размышлений он решил, что пахнет свежеспиленным смолистым деревом.

«Вот и славно! – определённость вызвала у Ласло прилив хорошего настроения. – Итак, что у нас творится за бортом?» Он вскочил на подоконник высокого арочного окна и, сладко потянувшись, выглянул наружу.

В мире царила предутренняя мгла. Солнце Рамбо ещё не показалось и потому высокое небо казалось чернильным облаком, в котором потонули многочисленные яркие созвездия. Взгляд Ласло скользнул к востоку – туда, где над верхушкой горной гряды висело целое семейство крохотных лун, называемых Бусами Мораны. Его губы скривились в недовольной гримасе. «Хрень какая-то! То ли дело наша красавица Луна! – он приободрился. – Зато днём здесь почти как дома. Небо синее и облака такие же белые и пухлые, будто вата. В общем, совсем как у нас в горах, в имении дедушки под Зирцем».

Только что приснившийся сон почему-то не желал уходить в небытие, и по его лицу снова скользнула тень.

«Не раскисать, мадьяр! – приказал он себе, заметив подкрадывающуюся ностальгию. – Близкие всегда с нами, на то нам и дана память сердца. А за приключения нужно платить, тем более есть за что, – он глянул на город, лежащий у его ног, и распрямил плечи, стряхивая с себя груз прошлого. – Смотри, какая красота и не говори, что она того не стоит!»

И в самом деле, – поделённый на части стремительными стрелами наземных магистралей, подчас совершенно загадочного назначения; опутанный изящной паутиной переходов между высоченными причальными башнями, над которыми как пчёлы роились авиетки; украшенный световыми фонтанами и парками, Рамбо был фантастически прекрасен.

Мир, полный скрытой жизненной энергии, манил землянина неизведанными землями и рискованными приключениями. Его взгляд устремился туда, где сутки напролёт кипела напряжённая жизнь. Гравитационный лифт, связывающий планету с орбитальной станцией, трудился сутки напролёт. Даже с земли можно было видеть, как к центральному причалу прибывают сияющие огнями пассажирские лайнеры.

При виде величественного зрелища в глазах Ласло, унаследованных от цыганских предков, загорелось неподдельное восхищение. Ему доводилось бывать на станции, и он знал, что в огромном вестибюле космопорта их встречают нарядные толпы народа. Поначалу его удивляли экзотический вид и необычные повадки инопланетян, но со временем он потерял к ним интерес. С некоторых пор его привлекала только рабочая зона станции, где без всякой помпы причаливали неуклюжие работяги-транспортники, подчас везущие в своих трюмах целое состояние. Среди них деловито сновали юркие суденышки обслуживающего персонала и небольшие яхты искателей приключений, чьи хозяева грезили об очередном сокровище. Временами между ними вклинивался корабль, принадлежащий Галактическому патрулю. При приближении его хищной туши другие поспешно уходили в сторону, давая ему «зелёную улицу». Достигнув цели, вооружённый до зубов блюститель космического правопорядка неспешно заплывал в раззявленную пасть грузового дока, где его уже поджидали руки опытных спецов.

«Красота! Вот где настоящая жизнь! Какая к чертям ностальгия! Пока на Земле долетят до Марса, я успею облететь, если не всю Вселенную, то несколько галактик совершенно точно! – подумал Ласло, глядя на мелькающие огоньки на орбите. – Клянусь! Когда-нибудь я обязательно разбогатею. Вот тогда я куплю корабль, не хуже, чем "Птица удачи" у Аэлиты, и буду свободен как птица…»

– Встать, кусок дерьма! Я кому сказал? – вдруг завопил грубый мужской голос.

«Проклятье!» – сержантский ор, записанный в качестве побудки, заставил землянина очнуться от мечтаний. Он скатился с подоконника и бросился в душ. Энергично растираясь, он заглянул в зеркало и подмигнул своему отражению «А что? Хорош! Что бы ни говорила Аэлита». Бросившись к выходу, он вернулся и стёр запись на кристалле будильника. "Вот теперь полный порядок. Прости, дружище, но ты мне больше не нужен. Учёба закончена и впереди меня ожидает целая Вселенная".

– Вперёд и вверх, а там, ведь это наши звёзды, они помогут нам! – завопил Ласло во всю глотку, несясь к учебным корпусам Навигационной школы.