Текст книги "Кошки, собаки и… другие люди. Невыдуманные истории спасения"

Смысл жизни

Вероника опаздывала. Она стояла в пробке на Садовом кольце и ненавидела весь мир. Это так неприлично – опаздывать на встречу с клиентами! Так непрофессионально! И стыдно!

Вероника работала риелтором. Подбирала квартиры и дома для продажи-покупки. Не то чтобы она была успешна, но клиенты периодически попадались денежные. Не часто, но раз в три месяца, ей удавалось провернуть неплохую сделку, благодаря которой она могла себе позволить дожить до следующего заработка без долгов. Хотя, если честно, работа ей не нравилась. Она ее выполняла аккуратно, честно, но без любви. По ее мнению, это очень смахивает на мошенничество. Это ж надо уметь грамотно впаривать! Да так, чтобы люди поверили, что это тот вариант, о котором они всю жизнь мечтали. А сколько беготни и заискиваний перед всеми! Нет, это совсем не ее. Она пошла в риелторы после сокращения на работе – подружка присоветовала. Но на самом деле Вероника историк и археолог. Свою специальность очень любит, и все время собирается к ней вернуться. Правда, пока деньги перевешивают…

С такими мыслями она наконец добралась до Малой Грузинской, где ее давно уже ждали клиенты – мужчина и женщина лет пятидесяти. Лица у них были недовольные, судя по их виду, они очень нервничали.

Вероника припарковала машину, вышла и быстро подошла к ним, радостно улыбаясь:

– Здравствуйте! Простите за опоздание – пробки!

– Могли бы и пораньше выехать! Пойдемте уже смотреть квартиру, холодно тут стоять.

На улице действительно было прохладно – зима наконец вошла в свои права к середине января. Они прошли в глубь двора. Зашли в подъезд, где вдоль перил по стене шла мозаика. Лестницы широкие, потолки высокие. Все, как и положено в старом доме постройки конца XIX века. Нужная квартира располагалась на первом этаже.

Вероника достала из кармана ключ и открыла тяжелую массивную дверь. Хозяйка апартаментов Екатерина Ильинична разрешила показывать клиентам квартиру в ее отсутствие. Она сейчас отдыхала в санатории.

Вероника и потенциальные хозяева вошли в прихожую. Ярко вспыхнул свет и стало видно длинный коридор, четыре двери, ведущие в комнаты, и арку – вход в кухню.

– Вот, пожалуйста, посмотрите! 120 квадратных метров, потолки три с половиной метра, четыре комнаты, раздельный санузел и кладовка. На потолке в комнатах сохранилась лепнина. А в ванной остались родные бронзовые краны.

Вдруг раздалось громкое мяуканье. Вероника осмотрелась по сторонам – нигде кошку не увидела. Наверное, показалось. Клиенты разбрелись по квартире, а Вероника зашла на кухню и направилась к окну. На улице тихо падал снег. Вдруг на подоконник со стороны улицы прыгнул крупный рыжий кот. И громко замяукал. А, вот, значит, кто тут. «Наверное, соседский кот окна перепутал», – подумала Вероника и пошла к своим клиентам.

Осмотр квартиры занял несколько минут. Клиенты задавали дежурные вопросы, Вероника давала на них дежурные ответы.

Когда они открыли дверь, чтобы выйти в коридор, между ногами прошмыгнул этот самый рыжий кот. С тем же громким мяуканьем он забежал в квартиру.

– Кис-кис, ты куда? Вернись немедленно, – крикнула Вероника, но кот уже скрылся внутри апартаментов. – Ну что с тобой поделать?

Она вернулась в квартиру, звала, но кот так и не вышел.

– Ну, нам больше некогда ждать. – сказала клиентка. – Вы тут сами котика ловите, а нам пора. Мы позвоним вам потом. Возможно.

Женщина недовольно поджала губы, взяла мужа под руку, и они ушли. «Не позвонят», – вздохнула Вероника и снова стала звать кота. А тот, судя по всему, не собирался выходить наружу. Девушка была растерянна, она не понимала, как ей поступить.

Но тут скрипнула соседняя дверь и из нее вышла сухонькая старушка.

– Опять Барсик забежал к Головиным?

– Да, котик рыжий никак не хочет уходить.

– Ну, потому что он тут хозяин.

– В смысле? Он тут раньше жил?

– И жил, и не жил. История эта интересная и немного загадочная. Рассказать? Только давай в квартиру войдем, а то выстудишь тепло, и Головины не продадут свои хоромы…

Эта история произошла в этой квартире перед самой войной. Мама моя тогда жила здесь со своей мамой. Это была коммуналка, где поместились четыре семьи. В одной комнате мои жили, во второй – предки нынешней хозяйки – Головины, инженеры, в третьей – Клавка-скандалистка, а в четвертой – Надежда Петровна и Сергей Павлович Ткачевы. Вот именно из-за них и произошла вся эта история. Вернее, из-за их кота Барсика.

У всех обитателей коммуналки были родственники и друзья. Жизнь кипела, бурлила. На кухне готовили, ругались, мирились, праздники отмечали, сплетничали. В длинном коридоре развешивали постиранное белье. Туалет и ванну мыли по графику. Кто-то включал громко патефон. Кому-то мешали велосипеды. В общем, все как везде – обычная московская коммуналка.

Семья Ткачевых была бездетна. И родственников у них не было. Она – провизор в аптеке, он – геолог. Им обоим уже давно за пятьдесят. И самая большая отрада в их жизни – большой рыжий кот Барсик, которого когда-то нашли малюсеньким котенком на улице. Он был не просто их любимцем, он был их сыночком и смыслом жизни. Возвращаясь с работы, они сначала бросались к Барсику. Если тот гулял на улице, не успокаивались, пока довольный кот не придет домой. Они рассказывали ему новости. Расспрашивали о делах и самочувствии. А Барсик им рассказывал. Разваливался на диване пузом кверху и громко мурлыкал. Праздники они отмечали втроем – Надежда Петровна, Сергей Павлович и Барсик. Все располагались за одним круглым столом. Чтобы коту было удобно есть со стола, ему соорудили специальную подставку. И даже на Новый год предлагали коту пригубить шампанское. Но Барсик шампанское не хотел пить. Он фыркал и отворачивался. Зато любил мясо. Барсику покупали самое свежее мясо и молоко. Да, тогда, в конце тридцатых годов, сухого корма для кошек еще не было. Как не было и наполнителя для туалета, поэтому кот ходил справлять свою нужду на улицу – летом через окно, а зимой – по коридору и на выход.

Вот из-за этих хождений по коридору и разыгралась настоящая трагедия.

Клавка кота ненавидела. Она кричала на Ткачевых, что от их животного шерсть и грязь. Скандалила. Гоняла Барсика веником и втихаря насыпала в кастрюли Надежды Петровны соль или перец.

Вначале с ней по-хорошему пытались договориться. Объясняли, что кот живет только в их комнате, что ходит в туалет на улицу, и что она, Надежда Петровна, моет общий коридор гораздо чаще, чем выпадает ее очередь. Куда там! Никакие аргументы и доводы не действовали. Скандал, хлопанье дверью, слезы.

– Клава, ну что ты привязалась к этому коту? – спрашивала скандалистку моя бабушка. – Он совершенно безобидный и очень милый. А для Надежды Петровны он как сын. Понимаешь? У них никого больше нет! Зачем ты их изводишь?

– Не будет он тут жить! Выселю! Имею право – я тут дольше вас всех живу. Надоело терпеть ваши интеллигентские замашки!

– Да какие замашки, Клав?

– Все гордые очень, образованные. На меня как на мусор смотрите. Мол, мать моя из поломоек, отец слесарь, а я – продавщица. Вы, типа, бары, а я прислуга. Но не те времена!

– Да кто тебе такое сказал? С чего ты взяла?

– А я что, слепая? Не вижу, как вы все ко мне относитесь? Уничтожу эту тварь рыжую!

Бабушка только качала головой и старалась хоть как-то поддержать Надежду Петровну.

А потом в их коммунальную квартиру стал приходить участковый. Он предъявлял жалобы, которые на семью Ткачевых писала вредная Клавка. Участковый был опытный, уставший и все понимающий человек. Он видел, что Клавка – дура, что кот ни при чем, что пожилая пара страдает. Но он обязан был среагировать. Во второй приход он сказал Надежде Петровне и Сергею Павловичу:

– Вы простите меня, но после третьего сигнала от гражданки Кузькиной я обязан буду экспроприировать у вас кота. Такие правила…

Надежда Петровна проплакала весь вечер. С этого дня они следили за каждым шагом своего драгоценного Барсика. В туалет выносили его сами – на руках. Из-за этого Сергей Павлович несколько раз опоздал на работу, за что получил выговор. Чтобы не встречаться с противной Клавкой, на кухне супруги появлялись крайне редко – быстренько сварили еду и в комнату с кастрюлей нырнули. И мыла коридор Надежда Петровна с особой тщательностью.

Но, к сожалению, через три недели на пороге их комнаты снова возник участковый.

– А теперь она написала, что ваш кот обгадил подъездную дверь. Ну, придумайте что-нибудь сами, чтобы эта вредная баба успокоилась. Я не хочу причинять вред вам и вашему коту. Но в следующий раз уже приду не я…

В общем, довела Клавка семью до того, что Сергей Павлович решил отвезти кота далеко и выпустить там. От греха подальше. Они рассудили так: Клавка доведет до того, что кота украдут и убьют. Поэтому пусть он лучше будет жить на свободе, будет ловить мышей, далеко от них, но живой.

В те времена по Малой Грузинской ходили трамваи. Конечная остановка была там, где сейчас располагается знаменитый выставочный центр на Пресне. Тогда это была окраина Москвы. Километров двадцать от их дома. Сергей Павлович вышел из трамвая, прошел несколько метров до лесочка, открыл сумку, выпустил Барсика и бегом бросился к трамваю.

Он плакал всю дорогу до дома. Чувствовал себя самым мерзким человеком на свете. Предателем и убийцей. Он не понимал, как они с Наденькой будут дальше жить.

А Надя слегла. На нервной почве у нее отнялись ноги. Сергей Павлович сам готовил, ухаживал за женой, мыл коридор по графику и еще успевал ходить на работу. Он сильно осунулся, замкнулся, с соседями едва здоровался.

Клавка же ходила с видом победительницы. Моя бабушка не выдержала и сказала ей на кухне:

– Смотри, Клава, зло возвращается. Все, что ты сейчас делаешь, вернется тебе сторицей, и однажды тебе будет так плохо, что ты взмолишься о пощаде, а никто не поможет…

Клава испуганно скрылась в своей комнате. Но через неделю уже к моей бабушке пришел участковый – мерзкая баба написала, что мы ей угрожали расправой…

Через три недели после этой трагедии, в обычный октябрьский вечер, супруги Ткачевы услышали, как в окно кто-то тихонько постучал.

– Сережа, слышишь? Это Барсик, впусти его!

– Да что ты, Наденька, Барсик сюда не сможет прийти. Он где-то там бродит. Это просто ветер…

– Да нет же! Я отчетливо слышала стук!

Надежда Павловна попыталась подняться с подушек.

– Открой окно, или я сейчас сама доползу до него!

– Лежи, лежи! Я посмотрю!

Сергей Павлович открыл окно, и в комнату тут же запрыгнул рыжий, исхудавший, грязный, но живой и такой любимый Барсик! Как он нашел дорогу назад, непонятно!

Сергей и Надежда проплакали всю ночь. А котяра, наевшись до отвала, раскинулся у них на кровати.

Утром Надежда Петровна встала. Сама! И пошла готовить завтрак – для ее любимых мальчиков.

Вот такая история произошла в этой квартире, девушка!

Вероника стояла и молчала. Она смотрела на рыжего кота, который по-хозяйски развалился в коридоре. Ей хотелось плакать.

– А этот кот чей?

– А непонятно! Тот Барсик прожил со своими хозяевами до глубокой старости. Умер, когда ему исполнилось 15 лет! После его возвращения Клавка снова написала заявление, но участковый как-то ей так все объяснил, что она замолчала. Говорят, у нее нашли ворованные вещи, и только этим ее и можно было припугнуть.

Ткачевы прожили в этой квартире до конца 50-х годов и очень боялись, что умрут раньше Барсика – ведь тогда он останется один, брошенный. Но они ушли друг за другом через год после смерти своего любимца.

И после этого в нашем подъезде стали периодически появляться рыжие коты. Кто-то долго жил, кто-то умирал под колесами автомобиля, но через некоторое время снова появлялся рыжий. Откуда – неизвестно. И так все эти годы. Мы думаем, что это тот Барсик перерождается и ищет себе новую любящую семью. Но не всегда у него это получается.

Вот и этот пришел сам полгода назад. Мы его подкармливаем, конечно. Приходит – уходит. И тоже откликается на кличку Барсик. Он очень любит у Головиных отдохнуть. Вот и сейчас пришел, видите? Барсик, выходи! Нам надо квартиру закрывать!

Старушка тихонько подтолкнула кота к выходу. Тот недовольно мяукнул, но вышел.

Вероника закрыла дверь, убрала ключи в карман. Постояла немного, подумала, а потом сказала старушке:

– Спасибо вам большое!

– Да за что, милая?

– За то, что помогли мне определиться с моей жизнью. Надо делать только то, что ты любишь, и дарить любовь близким. Сделаешь кого-то счастливым и будешь счастлива сама. Можно мне забрать Барсика?

Удивленная старушка лишь кивнула головой.

Вероника сгребла огромного рыжего кота в охапку и побежала к машине.

– Все, Барсик, теперь у нас с тобой начнется совсем другая жизнь!

Кот, казалось, не возражал. Осмотрелся и спокойно улегся на заднем сиденье. Прикрыл глаза и задремал.

А Вероника уже звонила по телефону:

– Алло, Маша! Я ухожу из риелторов. Могу передать тебе всю базу и последних клиентов. Да, случилось! Очень важное событие – я нашла смысл жизни!..

Судьба Малыша

…Дождь наконец закончился, и Малыш вылез из-под кустов. Стряхнул с себя воду, облизнулся, осмотрелся. Его шалашик, состоящий из обрезков старого забора, фанеры и целлофана, промок насквозь. Еще бы! Такая гроза всю ночь была. Громыхало и сверкало так, что Малыш ночь напролет трясся от страха. Он даже не замечал холода и сырости – ему было дико страшно. Убежать бы куда глаза глядят, да невозможно – привязан. Собака-подросток всю свою недолгую жизнь сидит на коротенькой цепи – в полтора метра.

…Родился Малыш на улице. Рано потерял маму, совсем крохой, не исполнилось ему и двух месяцев. Громко плакал в кустах, пока его не забрала добрая девочка – принесла домой. Мама девочки покормила щенка недоеденной манной кашей, положила спать на старое одеяло. А вот папа, когда пришел домой, был очень недоволен.

– Самим жрать нечего! На фиг принесла? Вон, утопите его! – прокричал он и уснул тут же. Потому что пьяный был. Мама успокоила плачущую девочку, что щенка не утопят и не прогонят. Что он пока поживет в доме, а потом, когда подрастет, станет двор охранять. Мама налила какую-то мутную жидкость из бутылки, залпом выпила стакан, потянулась и упала на диван. Прямо в одежде. Вскоре по маленькому, бедно обставленному и достаточно грязному домику раздался ее храп. С мужем они образовали дуэт, исполнявший какую-то жуткую симфонию.

Девочка посмотрела на щенка. Тот тихо сопел на одеялке. Она погладила собаку и тоже пошла спать.

Первые полтора месяца прошли хорошо. Щенок регулярно ел то, что оставалось от обеда его хозяев. Играл с девочкой во дворе. Правда, ему пришлось научиться быстро прятаться от пьяного хозяина. Трезвый он даже его погладил два раза. Взял за холку, поднял высоко и громко произнес:

– У, псинка, расти! Будешь меня охранять! А то я тебя утоплю!

Но трезвым мужчина почти никогда не был. Или Малыш просто не видел его трезвым? Но он чувствовал приближение папы за пятнадцать минут до того, как тот появлялся на пороге дома. И в этот момент щенка уже было не найти – он прятался под крыльцом и сидел тихо-тихо.

В те дни, когда пила мама, еды не было. Девочка доедала то, что находила на кухне, а Малышу перепадал лишь кусок черствого хлеба. Ну, и за это спасибо.

Когда щенку исполнилось три месяца, его посадили на цепь. Охранять территорию. Цепь длиной полтора метра. И без будки. «Там кустов полно, – говорил папа, – спрячется». И даже не около дома, и не во дворе – на краю участка, в кустах. Потому что у них и забора-то не было. Считалось, что крайние кусты на участке – это и есть забор. Первую ночь щенок плакал. Он не понимал, за что его сюда отсадили. Добрая девочка принесла картонную коробку, в которой он попытался согреться и уснуть. На дворе был май. Еще не жарко. И коробка быстро стала сырой. Добрая девочка пришла утром – принесла одеяло и миску с молоком. И ушла. Он рванулся за ней, но цепь крепко держала щенка. Шее было больно. Малыш вернулся в коробку. Поплакал там еще и уснул. Голодный. Он не ел до вечера – все еще ждал, что за ним сейчас придут. Это наверняка какая-то ошибка. Или просто игра новая… но никто не пришел.

Потянулись однообразные скучные дни. Раз в день приходила девочка, которая приносила то косточку, то хлеб, то остатки каши. Иногда она задерживалась возле него чуть дольше, и тогда Малыш растягивался на земле пузом кверху, а девочка его чесала. Но эта радость заканчивалась быстро. Потом и девочка стала приходить реже. Бывало, что он не ел по три-четыре дня. И это было очень мучительно.

Уже был июнь в разгаре, и солнце палило неумолимо. В деревне, где сидел на привязи Малыш, стало больше жителей – приехали на лето дачники. Напротив участка со щенком появилась другая девочка с папой и мамой. Мама копала огород. Папа возился с забором. Девочка просто гуляла. Конечно, она в первый же день увидела щенка. Тот лежал под кустом сирени голодный и смотрел на всех грустными глазами. И еще он очень хотел пить, а его хозяйка не заглядывала к нему уже двое суток. Новая девочка побежала к маме и рассказала о несчастном щенке.

Познакомиться с Малышом пришла вся семья. Они его погладили. Налили полную миску воды. Принесли котлетку. Малыш припал к миске и пил, пил, пил. Он чувствовал, как вода растекается по организму, наполняя каждую клеточку. Становится легче. Попил. Потом съел котлетку. Боже, как же хорошо!

– Мама, давай возьмем щеночка домой! Посмотри, какой он несчастный! – добрая девочка говорила это со слезами на глазах.

– Ну что ты, Маша, это собачка чья-то. Видишь, она привязана, рядом лежит одеяло, значит, у нее есть хозяева. Может быть, они просто отъехали ненадолго. Пойдем домой.

И Малыш опять остался один. Девочка Маша еще разок забегала – угостила хлебом.

Его хозяева появились только через два дня. Маша с мамой как раз принесли собаке воды.

– Что вы делаете возле нашей собаки? – спросила женщина, обдав соседей перегаром.

– Он голодный был…

– Да он мало ест! Мы его с детства не балуем – тяжелые нынче времена.

– А почему будку ему не сколотите?

– Да некогда все! Да и жарко сейчас – зачем будка?

– Он промокнет под дождем!

– Вода собаке полезна!

Развернулась и ушла. Чем дальше она уходила, тем медленнее вилял хвостом Малыш. Потом опустил голову, лег, вздохнул.

Соседи больше не выясняли друг у друга, кто хозяин собаки. Семья второй девочки смастерила шалашик из подручных материалов – кусков старого забора, фанеры и целлофана. Щенок спал там ночью, прятался в дождь. Хотя при сильном ливне его убежище промокало. Так прошло еще два месяца.

* * *

…Владимир собак не любил. Ему больше нравились кошки. Хотя что значит – не любил? Он их не обижал, не бил, если надо было подкормить – кормил. Но никогда не сюсюкал с ними и не хотел, чтобы они у него жили в доме. А они жили. Две большие лохматые дворняги, которых притащила Катька, его жена. Она еще и трех кошек принесла. И попугая-отказника. Володя очень злился на жену. Нет, конечно, нужно быть добрым и помогать слабым. Благородно спасать животных. Но не надо грязь, боль и проблемы тащить домой! Лом – это закрытая территория, где живут только супруги и их дела: совет и любовь, семейные заботы. Но Катька очень любила животных. Она считала так: если можешь кому-то помочь – помогай! Ну как спокойно спать, если во дворе плачет кошка со сломанной лапой? Или собака лежит и умирает от отравления? Она помогала всем, на кого хватало сил и денег. Кого-то лечила и пристраивала, кого-то брала к себе на передержку, кого-то оставляла – не могла расстаться. Например, вытащенный с того света котенок Мурзик. Как его кому-то доверить теперь? У него нет глазика и лапки, и он еще такой слабенький.

В общем, мужу это все не нравилось. Он, конечно, жалел животных, но предпочитал, чтобы лично его это не касалось. И чтобы внимание жены в первую очередь распространялось на него. А Катя успевала и работать (пиарщиком в издательском доме), и стирать-кашеварить, и животными заниматься. Но муж замечал, что она все больше погружалась в это, грустила. И если он ругался с ней по поводу очередного спасеныша, Катя отмалчивалась, что его раздражало еще больше – он же видел, как она страдает.

«Это потому что у вас детей нет! Вот у нее крышу-то и снесло!» – говорили Владимиру «добрые» друзья и родственники. Владимир вздыхал. Кате было все равно.

Когда Владимир увидел рыжего коротколапого с большими кофейными глазами Малыша, он тут же подумал: «Еще один смертник!» Безнадежность и обреченность были во всем облике пса. Собака не лаяла, даже головы не поднимала. Она смирилась со своим существованием. Она ничего лучшего уже не ждала. Она просто лежала и смотрела на Владимира. «Меня это не касается. Таких собак тысячи!» – подумал он и прошел мимо.

Ему по делам фирмы пришлось заехать в эту деревеньку – аж 200 км от Москвы! Все рабочие вопросы были обговорены, и он уехал.

Но через три недели дела снова занесли его в эту деревеньку. И снова он увидел щенка на цепи. Но в этот раз тот даже не посмотрел на мужчину.

Уже вечерело, когда Владимир собирался ехать в Москву. Но увидев местных жителей, вышел из машины и зачем-то расспросил про щенка. От услышанного ему стало еще хуже. Из разговора с аборигенами он понял, что никто судьбой собаки больше не хочет заниматься. «Точно умрет скоро, – подумал он. – Но меня это не касается!» И уехал.

Проехав почти 70 км, остановился. Вышел из машины, курил и вспоминал глаза собаки… Потом глаза Катьки… И снова глаза собаки… На душе было очень гадко…

…Малыш потянулся. Дождь закончился. Солнце село. Становилось прохладно. «Что это вон тот мужик стоит и смотрит? Помахать на всякий случай хвостом? Ой, приближается… Ой, гладит по голове… Приятно. И булка такая вкусная оказалась. А еще дашь? Ой, ты что делаешь? Отстегнул цепь? Куда идти? В машину?! Зачем??? Мне страшно!..»

…Владимир сам от себя этого не ожидал. «Что ты делаешь?» – спрашивал его разум. А руки сами собой отстегивали цепь и заводили щенка в машину. Газанул! Поехал быстро, не оборачиваясь. Если честно, боялся, что местные алкоголики бросятся в погоню и закидают машину камнями.

Вдруг почувствовал что-то мягкое, теплое и влажное на руке. Малыш, просунув голову между сиденьями, лизал руку своему спасителю – от локтя к плечу. Мужчина осторожно повернул голову назад и посмотрел на щенка. Ему показалось, или у собаки в глазах сверкнули слезы?

– Алло, Кать, мы едем домой. Кто мы? Я и моя собака. Малышом зовут. Ну, приедем, ты все поймешь.

Малыш, услышав про то, что он теперь Его собака, умиротворенно вздохнул, устроился поудобнее за водительским сиденьем и крепко уснул. Впервые за долгое время ему было тепло, сухо и спокойно…