Текст книги "Тысячелистник обыкновенный. Стихи"

Учебник прагматики

«Рассказал мне мальчик мудрый…»

 
Рассказал мне мальчик мудрый,
Что любовь – пустое слово,
Что доверие постыдно
И святой бывает ложь.
 
 
Ах, какие золотые
Бог тебе подвесил кудри!
Ангел, перестань быть мудрым —
Поседеешь! Пропадёшь!
 

Матрица

 
Не желая в себе копаться,
В рабстве развитые рабы
Заливаем в ячейки матриц
Раскалённую вязь судьбы.
 
 
Чудаки нас сбивают с толку,
Но на кой нам такой же нимб?
Все сценарии есть на полках:
Отпеваний, крестин, женитьб.
 
 
Мы шагаем вперёд не пятясь,
Кто бы нас не молил: вернись!
А в ячейках железных матриц
Образуется наша жизнь.
 
 
Остывает с годами масса,
Утверждается. Ком – дебел.
Получается слепок счастья,
Как у всех нормальных людей.
 
 
Счастье по чертежам научным,
Без задоринки, без углов.
Благоденствие!
Благополучье!
Как у всех нормальных рабов.
 

«Если б я имел миллион…»

 
Если б я имел миллион,
Я тебе купил бы колечко,
Золотой браслет и кулон —
Этакое, знаешь, сердечко.
 
 
Платье, как у всех королев,
Лошадей табун под капотом,
Сладкий парфюмерный елей,
Дюжину трусов и колготок.
 
 
Я тебе купил бы дворец,
Сад у дома, лес в тридевятом.
Королевство грез и чудес —
Помнишь, ты читала когда-то…
 
 
Ела б ты один шоколад,
Попивала б крымские вина,
Если б я нашёл где-то клад, —
Две б тебе отдал половины.
 
 
Если я найду миллион,
Может на неделю и хватит.
А пока что твой Аполлон
Для тебя живёт на зарплату.
 
 
Если б я нашёл миллион,
Я бы ни рубля не заначил!
Вот тебе кефир и батон,
Полкило сосисок и сдача…
 

Меркантильность

 
Рай в шалаше… – …. (У тебя неплохая квартира…)
Кофе в постель… – … («Три в одном» – это  жуткая  смесь!)
Наша любовь… – … (Отношения зарегистрируй!)
Свет и огонь!… – … (Обоюдный шальной интерес…)
 
 
Ты моя жизнь!… – … (Расточая поток красноречья…)
Вместе умрём!… – … (…не утопни в слюнях, краснобай!).
Кровью писал… – … (…а по-моему всё-таки кетчуп…)
Эти стихи!… – … (Сам над ними теперь и рыдай!)
 
 
Я для тебя… – … (Заманить тебя, что ль, к ювелиру?)
Звёзды с небес… – … (…или лучше в бутик на Арбат?)
Душу возьми… – … (У тебя неплохая квартира…)
Только люби!… – … (…сколько комнат? Похоже, что пять.)
 
 
Ты моя жизнь!… – … (Между прочим – раздельный санузел…)
Вместе умрем!… – … (…Но сантехника – полный отстой!)
Кровью писал… – … (Как же ты меня всё-таки грузишь…!)
Эти стихи!… – … (Пятикомнатный и холостой…)
 
 
Я без тебя… – … (Руку-сердце когда ж ты попросишь?!)
Жить не смогу… – … (Может это намёк… Или как?!)
Не уходи!… – … (Лишь бы ты меня, дурень, не бросил!)
Только люби!… – … (Да когда ж ты умолкнешь, маньяк?!)
 
 
Ты моя жизнь!… – … (Ишь, как принц – лобызает колени…!)
Вместе умрем!… – … (Ваньке рявкну, кишка, мол, тонка!)
Кровью писал… – … (Манька с зависти взвоет гиеной…)
Эти стихи!!!… – … (Отхватила ж себе мужика!)
 

Ты станешь…

…пустил артельщик разгулявшийся на транспаранты паруса.

из песни

 
Ты станешь взрослым.
Ты станешь проще.
Путеводитель – на антресоли.
Машинкой «Зингер» жена и тёща
Подрубят кромку бордовой шторы.
 
 
Ты станешь умным. Потом богатым.
Махнёшь в Египет и на  Багамы…
На новых картах белеют пятна —
Ни Атлантиды, ни Зурбагана.
 
 
Ты станешь трезвым. Ты станешь дельным.
Вершащим судьбы, идущим в гору,
И не могущим прожить без денег,
Как, бывши Греем, не жил без моря…
 
 
Ты станешь сильным.
Ты станешь слабым…
Ты станешь скучным. Ты станешь пресным.
Машинкой «Зингер» стрекочут бабы.
Твой алый парус повесят в детской.
 

Открытая дверь

 
Упрости свои сложные дроби,
Укроти своих диких зверей,
И опять постучаться попробуй,
Или молча постой у дверей.
 
 
Да, попытка, – не смертная пытка:
Раскалённым железом не жгут.
Кстати, дверь, как обычно, открыта,
И за ней, как обычно, не ждут.
 
 
Хорошо, что открыта. Но грустно,
Что не ждут, не выходят встречать…
Усмири свои пылкие чувства.
Научись понимать и прощать.
 
 
Осторожным биением пульса
Постучись… Или тихо постой…
Всё равно тебя снова не впустят
С этой настежь открытой душой.
 

Алхимик

 
Прослыл в миру бесславным шарлатаном
Поклявшийся спасти безумный мир,
Не отыскавший философский камень,
Разливший всуе жизни эликсир…
 
 
Не превративший в золото суглинок,
Не одолевший мировое зло,
Раскаялся в чудачествах алхимик…
Решил найти другое ремесло.
 
 
Забыта суть непостижимых истин.
Жестокой неудачей удручён,
Кудесник станет иллюзионистом,
Бессовестным престижным трюкачом.
Разбиты, расколочены пробирки.
Окно – крест на крест. Дверца – на засов…
Волшебник станет фокусником в цирке,
Шестёрок превращающим в тузов…
 
 
О, как легко любви твоей добиться,
Безумец, ненавидящий обман,
Из рукава вытряхивая птицу,
Распиливая женщин пополам!
 
 
Под куполом – невидимые тросы…
А номер называется – «Полёт».
Не веря в чудо, верят в фокус-покус
Кричавшие «Алхимик людям врёт!»
 

Бродячий театр

 
Бродячий театр. На сцене грустит Арлекино,
Бия себя в грудь, говорит про какую-то боль.
Но то, что обычно случается только с другими,
Навряд ли когда-нибудь может случиться с тобой.
 
 
Совсем не жалеет свои серебристые струны
И горло дерёт, перепонок людских не щадя.
Всего лишь затем, чтобы ты равнодушно подумал,
Что вся эта чушь никогда не коснётся тебя.
 
 
Что вся эта труппа измазанных клюквенным соком, —
Толпа сумасшедших, которых лечить не хотят.
Но если совсем запретить выступать скоморохам, —
Они тебе думать, что ты не такой, – запретят.
 
 
А это так важно, – немного подумать о страшном,
Потом улыбнуться и вспомнить, что всё это бред.
С тобой происходит лишь то, что случается с каждым,
Кто верит, что пишет сценарий и строит сюжет.
 
 
Но это не так. Все сюжеты придуманы раньше.
И в каждом сценарии спрятан крутой поворот:
Тревожный надрыв, очищающий вальсы от фальши,
Бросая в потоки своих запредельных частот.
 
 
Бродячий театр… На сцене грустит Арлекино,
Картонной дурилке всю жизнь признаваясь в любви.
Но  то, что обычно случается только с другими,
У вас, не играющих в эту игру, – впереди.
 

Золотая мышь

 
…И была у кота – мысль:
Изловить золотую мышь…
 
 
Он поймает её, и она обратится с мольбой:
– Отпусти меня, Коше, в родную уютную нору,
И любые твои пожеланья исполнятся скоро…
 
 
Он вздохнёт и мурлыкнет в ответ:
– Да господь, мол, с тобой,
Золотая моя!
 
 
И, расслабив чуток коготки,
Добровольно лишится добычи…
 
 
А впрочем… А впрочем:
– Сделай так, чтоб у всех кобелей затупились клыки!
И чтоб стали ручьи дождевые – рекою молочной.
И чтоб кошки не предпочитали соседских котов!
И хозяин не бил опостылым затоптанным тапком!
Он охотник… А лучше завзятым бы был рыбаком,
И питомцу носил карасей да плотвичку… Вот так-то!
Он поймает её, и она обратится с мольбой…
Он отпустит её – и она все желанья исполнит…
 

Кот сидит на окне, весь – в мечтах о своей золотой

Удивительной мыши, тщедушной надежды исполнен…

Кот мечтает, мечтает, мечтает…

А где-то внизу

Копошатся убогие, мелкие, серые тени…

И за эту мечту… За святую котячью гризу —

Получает он тапком… Опять заподозренный в лени!

– Ты, хозяин не прав! Ты, хозяйка-судьба – не права!

Я мышей не ловлю потому что не надо мне серых!

От рутины – болит золотая моя голова!

То-то дыблю я шерсть, и ухмылку недобрую щерю!

Командир! Не дури! Тебе надо – так ты и лови

Эту серость, ничтожество, прах… Прогрызающий дыры

В сыре… Я – золотую хочу… Словно зубы твои!

Как хозяйкины серьги… Как ваше янтарное мыло!..

Золотую он мышь ждёт!

А хозяин – подлец – бьёт!

С дорогой в ногу

 
Ветер, не шали, не дуй, не пой!
Не сбивай, прошу, меня со счёта!
Я иду дорогою прямой,
Твёрдо избегая поворотов.
 
 
Я иду с дорогой в ногу, да!
Левой-правой. Ненавижу вальсы!
Никогда, ты слышишь, никогда
Больше надо мной не издевайся!
 
 
Не свисти. Клянусь, – не обернусь!
Не подкупишь золотом кленовым!
Понимаешь, ветер, я боюсь
Потерять свою дорогу снова…
 
 
Путь земной на млечный променять, —
Упаси Господь от этой доли.
Если в небе спросят про меня, —
Объясни, что испугалась боли.
 
 
Растолкуй, что просто – отреклась.
Крылья возвратила Синей Птице.
И пошла месить ногами грязь,
Лишь бы среди звёзд не заблудиться.
 
 
И считаю, что нашла свой путь,
И не сожалею о потере.
Объясни. Они меня поймут,
Но, боюсь, что снова не поверят…
 

Счастье

Женское счастье, – был бы милый рядом…

из песни

Человек, который хочет в жизни чего-то добиться, должен проводить время со своей семьёй.

М. Пьюзо «Крёстный отец»

«Вдруг из ниоткуда…»

 
Вдруг из ниоткуда
Луч рассветный брезжит.
Не карает, – любит,
Милует и нежит.
 
 
Неба синеокость,
Радуги улыбка, —
За грехи, пороки,
Промахи, ошибки.
 

Приближение

 
Неторопливо, неизбежно
Ты приближаешься ко мне,
Как будто парусник мятежный
К случайно найденной земле.
 
 
Ни шорох волн, ни крики чаек
(знакомых нот привычный звук)
На этот раз не предвещают, —
Ни единенья, ни разлук.
 
 
Ни бурной радости, ни горя..
К чему угадывать судьбу?
Пусть за меня решает море,
Кого я здесь так долго жду…
 
 
Пусть за тебя решает берег,
Кому ты верность обещал.
Не позовёт и не отвергнет
Никем не занятый причал.
 

Они как мы

 
Теплеет. И чуть-чуть короче ночь.
Не тает снег, но вздрогнули деревья,
Предчувствуя капель, цветенье, дождь,
Объятья ветра и прикосновенья
Невидимых, но ласковых лучей…
Они как мы… Которым скоро сорок…
Воскреснут, не задумавшись зачем,
Зашелестят про небо и про море.
Заговорят друг с другом о былом,
Расскажут сны, желанья загадают
И зеленью заполнят окоём,
Как будто ничего еще не знают
Про летний зной и осени обряд,
Сулящий боль и долгие печали.
Они как мы, судьбу благодарят,
За всё, что им дано начать сначала.
 

Кораблик

 
Нет, не надо стихов. Я сложу этот лист поперёк,
Заверну уголки, подогну осторожно края.
Получился кораблик, готовый уплыть на восток
По гольфстриму рождённого мартовским утром ручья.
 
 
Ждёт попутного ветра.. Немного растерян, но рад:
Впереди – буревестники, реки, моря, острова, —
Настоящая жизнь, что не может вместиться в тетрадь.
Удивительный мир, не играющий с нами в слова…
 

Письмо Гамлету

 
Надоело дышать на ладан!
К чёрту траурные шелка!
Не берут в монастырь – и ладно!
Выйду замуж за дурака,
 
 
Наступающего на грабли
Ватным валенком и лаптём.
Всё путём у нас будет, Гамлет.
Обязательно: всё путём.
 
 
Как положено, – в белом платье,
С вечной клятвой у алтаря…
Сорок тысяч коварных братьев
Пусть помолятся за меня,
Называя пропащей стервой,
Сорок тысяч сдуревшей раз…
Всё путём, сорок-тысяч-первый.
Он не парится, сколько вас.
 
 
И плевать, что дурак – не пара
Той, которая принца ждёт.
Он не сдаст меня санитарам,
Не задушит и не убьёт.
И не станет терять столетья
На твои «be or not to be»,
Безрассудно ища бессмертье
В простодушной своей любви.
 

Молитва

 
Что окрылит, а что стреножит
Мерно вершащего бренный путь?
Если ты слышишь меня, мой Боже,
Ты со мной рядом в дороге будь.
 
 
Силы найдутся на крест и посох,
Горькую чашу допью до дна,
Если шепнут мне однажды звёзды,
Что в одиночестве – не одна.
 
 
«Дай мне…» Да нет, ничего не надо
Той, что взяла твой блаженный дар.
Главное – вера: со мною рядом
Ты или тот, кто тобой мне дан.
 
 
Знать бы, с огнём ли всю жизнь играю,
Или храню твой заветный свет…
Я тебе, Господи, доверяюсь,
Там, где обратной дороги нет.
 

Счастье

 
Тревога. Сомнение. Слёзы. И всё же решилась
Обнять его нежно, губами коснуться лица.
Какая-то птица вскричала: Ты снова ошиблась!
Не надо по этой дороге идти до конца!
Бездонная пропасть тебя ожидает у края, —
Безумный полёт, обусловленный тяжестью тел!
Такие как он и такие как ты – не летают.
Ты больше не можешь, а он никогда не умел!
 
 
Какая-то птица спасти меня честно пыталась, —
Кричала с рассвета кукушкой, к закату – совой.
А я всё сильнее и крепче к нему прижималась,
И души сливались. И жизнь обращалась судьбой.
Несветлой, несладкой, нелёгкой, хромой и спесивой,
Штормящей, палящей, ломающей, бьющей под дых…
Но, падая в пропасть, я небу казалась счастливой,
Бездонному небу. Всегда одному на двоих.
 

Тишина

 
«Люблю»… Стократно повторялось,
Как будто сердце – попугай.
Стократным смыслом наполняясь
Душа перелетала в рай,
В раю врала, что не остынет,
Не утомится, не солжёт.
Но возвращением в пустыню
Кончался каждый перелёт.
 
 
«Люблю», – стократно говорилось,
И каждый раз звучало зря.
И лишь когда угомонилась
Пичуга глупая моя,
Я, наконец, смогла расслышать
Судьбы негромкие шаги
И осторожный шёпот свыше:
– Того кто рядом – береги.
 

Покой

 
Увидеть землю. Прочно встать на якорь.
Божественную силу заземлить.
Вцепившись в днище ржавой железякой,
Течение времён остановить.
 
 
Поклясться в беззаветном постоянстве,
Надёжности, незыблемости чувств
Уставшего от странностей и странствий,
И прочих мореходческих причуд.
 
 
Сменив шторма на штиль речного плёса,
Со светом и с самим собой в ладу,
Стоять в порту, покойнее утёса,
Пришпилив к небу мачтою звезду.
 

Спит океан

 
Спит океан, большой и безмятежный,
Восторженный красой своих глубин.
Надёжно убаюканный надеждой,
Что он тобой, хоть капельку, любим.
 
 
Впервые за своё существованье,
(людской удел – помножь на миллион)
Избавлен от пустых переживаний,
Он видит самый сладкий в жизни сон.
 
 
Солёная вода… А сон-то сладкий…
Как по волнам лучей скользящих мёд…
Ему для счастья не хватало капли.
Её всегда и всем не достаёт, —
 
 
Священным наполняющая смыслом
Бездонные ковши сердечных чаш.
Доверия единственная искра
Необходима каждому из нас.
 

Колыбельная любимому

 
Сотни препятствий преодолев —
Песне внимай негромкой.
Спящий мужчина, как спящий лев,
Очень похож на котёнка…
 
 
Мне, засыпая, улыбнись —
К сладкому сну примета.
Спящий мужчина  что спящий сфинкс, —
Чудо восьмое света.
 
 
Локонов лён и шёлк ресниц,
Вздохов  пьянящий солод.
Спящий мужчина, как спящий принц,
Нежен, прекрасен, молод.
 
 
Светят огни во мгле ночной,
Грезит о солнце город.
Спящий мужчина что сын родной, —
Сердцу до боли дорог.
 
 
Слушать дыхание: Выдох… Вдох…
Что тебе, друг мой, снится?
Спящий мужчина как спящий бог,
Я – твоих храмов жрица.
 
 
Словно за каменной стеной…
Шепчешь «люблю» спросонок?
Сладких тебе сновидений, мой
Зверь… божество… ребёнок.
 

Осенняя логика

Мост

 
Ехал грека через реку. Грека ехал
По прямому да не гладкому пути
Умирая то от горя, то от смеха,
(Жизнь прожить – не то, что поле перейти!)
 
 
То по пыли, то по грязи, то по снегу,
То под небом голубым, то под луной
Ехал грека на раздолбанной телеге,
Да на лошади капризной и хромой.
 
 
Берег левый отдалялся, берег правый
Приближался день за днём. За годом год
Карл кораллы крал, а мамы мыли рамы,
Маслом вниз на землю падал бутерброд.
 
 
Из воды порой высовывались раки
Вместо рыбки золотой. За руку – цап!
Было больно. Грек кривился, но не плакал.
Слёз не стоит никакой на свете рак.
 
 
Ехал грека ниоткуда. От верблюда.
Ехал грека в никуду. В Караганду.
Шли навстречу замечательные люди,
И приветливо кивали на ходу.
 
 
Было сложно, но не то, чтоб очень трудно.
Было страшно, но не так, чтоб прямо жуть.
Ехал грека с ветерком своим попутным…
По стезе с которой некуда свернуть…
 
 
Берег левый отдалялся, берег правый
Приближался день за днём, за годом год…
Почему он не пошёл на переправу?
Ведь паромом-то быстрее, идиот!
 
 
Берег левый, кстати, правого не плоше…
Не оглядывайся, дурень. Торопись!
Танки грязи не боятся… Жалко лошадь, —
Укатали на мосту длиною в жизнь.
 

Мозаика

 
Зимний дождик скуп и жидок,
Битый час полощет двор.
Жизнь сложилась из ошибок,
Как из стёклышек узор.
 
 
Разноцветные осколки
Драгоценных ваз и чаш.
У меня их было столько,
Что и выговорить страш…
 
 
..но! Ничуточки не жалко
Ни всех разом, ни одной.
Хорошо бы стать гадалкой,
Да сказать об этом той,
 
 
…той мне, – глупой, юной… прежней.
По ладони… за пятак…
Объяснить, что все надежды
Будут склеены вот так!
 
 
..Глупой девочке, которой
Улыбались зеркала,
И которой я за  сорок
Не поверю, что была.
 
 
Я на все её вопросы
Знаю правильный ответ.
Про мозаичную россыпь
Рассказать ей или нет?…
 

Коломбина

 
Коломбина в маске огуречной
По ночам ведёт неравный бой
С Хроносом… Была бы юность вечной —
Вечною была бы и любовь.
 
 
Ей идут серебряные серьги,
Ей к лицу серебряная прядь…
Ей нужны серебряные нервы —
Дар судьбы серебряный принять.
 
 
Торжество бесстыдной правды голой
В серебристом отсвете зеркал.
Слабым полом и прекрасным полом
Кто-то свысока ее назвал.
 
 
Но она не сдаст годам без боя
Вечные свои семнадцать лет.
Умирать в трамвае будет стоя,
Пряча пенсионный свой билет.
 
 
Женщина… Мгновенная снегурка —
Над костром сгорает на лету…
Серебристым скальпелем хирурга
Мир её спасает красоту…
 
 
То не бес, парящий в диком танце!
Смех и слёзы – участь Коломбин:
До небес – костров протуберанцы.
Ведьму жгут в огне её седин…
 

«У осени – женская логика…»

 
У осени – женская логика:
Прекрасна – а значит – права.
Единственной точечкой родинки
Твои обесточит слова…
 
 
Шифон её пёстрого платьица,
Серёг золотых сердолик —
Существенней всех доказательств и
Десятков реальных улик…
 
 
Усмешкой, холодной, но солнечной,
Как лампа в пятьсот киловатт,
Докажет тебе, недостойному,
Что сам ты во всем виноват.
 
 
В разлуках, раздорах, и разностях,
Ошибках и кознях судьбы, —
Изогнутой бровью доказано —
Виновным останешься ты…
 
 
У осени – логика бестии,
Владеющей сердцем твоим.
За всё, что случилось естественно,
Ты будешь жестоко судим.
 
 
За листья, сожжённые дворником,
За ветром ощипанный сад,
Объявит тебя уголовником,
И вышлет на каторгу в ад…
 
 
У осени – логика фурии,
Капризной, безжалостной, злой…
Ревнивой к тебе и ревнуемой
Теряющим разум тобой…
 
 
…..
А далее – по аналогии —
Чуть-чуть изменяя слова:
«У жизни – осенняя логика:
Прекрасна – а значит права».
 

Полёт

 
Над землёю – листопад.
Листочёт и листовержец…
С детства я мечтал летать.
Черенок – почти не держит.
 
 
Ветер резок, ветер – крут.
Крон короны рвутся в клочья!
Почему мне корни врут
О привязанности к почве?
 
 
Я готов лететь на свет
Мне наснившейся вселенной.
Усыхающая ветвь,
Дай на взлёт благословенье!
 
 
Мне с единственным крылом —
Меж землёй и небом – место.
А срастись с твоим стволом
Не сумею, хоть ты тресни!
 
 
Листописец… Листовед…
Мы с ним запросто поладим!
С детства я мечтал взлететь
Над меня взрастившим садом.
 
 
Вот она какая, жизнь!
Под крылом – цветы и травы!!!
Отчего ж не вверх, а вниз?..
Неужели корни правы?!
 

Ласковая грусть

 
Самолёты, паровозы, пароходы…
Звездолёты, бригантины, корабли…
Всё проходит, всё проходит, всё проходит,
Кроме грусти о невстреченной любви…
 
 
Самой нежной, самой сильной, самой верной,
Самой светлой, и, наверное, слегка
Огорчённой, что не стала самой первой,
Уносившей эти крылья в облака.
 
 
Всё проходит, кроме грусти этой острой,
Не дающей ни проснуться ни уснуть.
Мы могли бы с ней всю ночь смотреть на звёзды,
И всю жизнь бы к ним прокладывали путь.
 
 
Мы могли бы с нею плыть по океану,
Догоняя ускользающую даль.
У меня на эту встречу столько планов,
Но теперь они исполнятся едва ль…
 
 
Незаметно, мимолётно, неизбежно
Всё проходит, хоть держи, хоть отпусти…
Кроме этой, самой маленькой надежды,
За которую нельзя меня простить.
 
 
Всё проходит. Даже молодость и старость…
Понимаю. Принимаю. Не боюсь.
Я останусь, я останусь, я останусь, —
Обещает эта ласковая грусть.
 

Мамочка

 
Мамочка, смотри, звезда упала!
Мамочка, смотри, какой цветок!
Вот и я впервые повязала
На седые волосы платок…
 
 
Спать ложилась после полуночи
И будильник ставила на пять…
Ангел мой родной чернорабочий,
Вот я и смогла тебя понять…
 
 
Вот я и почувствовала эту
Силы умножающую боль,
Сердца полыхающего трепет,
Вечности прохладу за спиной…
 
 
Вот и догадалась, что немного
Времени земного у людей:
Выбрать да пройти свою дорогу,
Да прочесть молитву за детей.
 

Сорок

 
До срока, лет до сорока
Душа беспечна как сорока:
Черны виски, белы бока,
Лукаво зырящее око.
 
 
Как за звездой, как за судьбой,
За всякой промелькнувшей блёсткой:
То за стеклом, то за фольгой,
То за горящей папироской.
 
 
Мечта зовёт, мечта ведёт,
На безрассудство вдохновляет.
Прицел, падение, полёт, —
Гнездо трофеи захламляют.
 
 
До срока, лет до сорока
Ей неясны простые вещи:
Не всё-то золото, что блещет,
Звезда – не всякая ярка…
 
 
Глупа, наивна и смешна…
Но в сорок, – мир преобразится,
И ты узнаешь, что она,
Душа, – совсем другая птица…
 
 
Прожить – не поле перейти…
Остановись посередине…
И просто пристально смотри
За чёрной точкой в небе синем.
 

Смотри на небо

 
Смотри на небо, не заботясь,
Что больно краток век земной.
Что, может быть, незримый кто-то
Оттуда смотрит за тобой.
 
 
И он становится всё строже,
И ты вот-вот сойдёшь с ума…
Смотри на небо как художник,
Влюбленный в краски и тона…
 
 
Смотри на небо, не печалясь.
Без сожаленья и тоски.
Как будто ты не замечаешь
Его карающей руки.
 
 
Все нити рвутся, там, где тонко.
Мгновенья жизни тонок писк.
Смотри на небо, как ребёнок,
Не понимая, в чем тут риск…
 
 
Смотри на небо хладнокровно,
Не отвечая на вопрос
О смысле жизни безусловном,
О смысле смерти в сенокос.
 
 
Забудь, что надо помолиться,
И что судить его нельзя.
Скрывая горький дар провидца,
Смотри Ему глаза в глаза…
 

«Люди, любопытные как дети…»

 
Люди, любопытные как дети,
Странные придумали вопросы.
Спросят обо всех прожитых летах.
А про вёсны-осени, – не спросят.
 
 
Неизвестно, скромность или наглость.
Я не знаю… Я не понимаю…
Разве же июньиюлеавгуст
Чем-то лучше мартапрелемая?
 

«На паутинке памяти зависнув…»

 
На паутинке памяти зависнув,
Рассеянно плывут в небытие
Казавшиеся прежде жизни смыслом,
И жизни смысл искавшие во мне.
 

«А я смотрю во все глаза…»

 
А я смотрю во все глаза,
Как, словно жук, упав в тарелку,
Цепляется эпоха за
Соломинку секундной стрелки…