Текст книги "Подари мне любовь"

Вернувшись через месяц, будучи уже мужем и женой, Полина с Максимом выслушали всё, что думали о них и друзья, и родственники, отпраздновали свадебку и уехали жить к Полининой тёте Лере в город.

Так они зажили своей не долгой, но очень счастливой жизнью! В скорости тётя умерла, оставив им всё своё не хитрое наследство. Через год родилась Сонечка, потом Дашенька и всё. Всё закончилось!

Полина Викторовна никогда не рассказывала дочерям, о том, как они с Максимом поженились. Ей было неловко говорить девочкам, что она бросила жениха перед самой свадьбой и сломя голову убежала за Максимом. Дети знали только то, что их родители учились в одном классе и, вернувшись из армии, папа сделал маме предложение.

Полина и Максим очень любили друг друга и, поняв это буквально с первого взгляда, в одночасье смогли изменить всё в своих судьбах!

Глава 13

Попрощавшись с Полиной Викторовной, Кирилл с Соней поехали к нему домой. Войдя в дом и держась за руки, улыбаясь смотрели на женщин.

– Ну, вот мои дорогие, – громко сказал Кирилл, – мы хотим вам сообщить, что мы с Соней решили пожениться!

Любовь Анатольевна с бабушкой обнимали их, целовали и бесконечно поздравляли друг друга. Они очень обрадовались этой новости! Было ясно, что это желание не одного человека, этого хотели все члены семьи. Уже позже, сидя за столом, за чашечкой чая, спокойно разговаривали, расспрашивая молодых об их планах и, мечтая о том, как они будут жить долго и счастливо!

– Знаешь, Любочка, – вечером, проводив молодых и оставшись одни, сказала Евгения Григорьевна, – говорят, что для мамы женившей своего ребёнка и оставшейся одной наступает совсем другой, новый этап в жизни. Наступает вторая молодость! Время чтобы изменить свою личную жизнь, возможность как-то улучшить её, чтобы не грустить в одиночестве.

– Мама, ты о чём? – удивлённо посмотрела на неё и в недоумении спросила Любовь Анатольевна. – Моя личная жизнь это – ты, Кирилл и теперь Сонечка. У меня был только сын, а теперь будет и дочка. Я безмерно рада и у меня нет ни намёка на грусть! Кирилл, встретил и полюбил прекрасную девушку, глядя на неё я не нарадуюсь: прекрасный, светлый человечек. Что ещё нужно мне в жизни, лишь бы мои дети были счастливы?! Разве ни это самое главное для матери? Исполнилась мечта Павлика, у нас теперь есть ещё и дочка – Сонечка! И что-то менять в этой, своей личной жизни, я не собираюсь и не хочу. Что мне сейчас вспомнилось, так это то, как мы с Пашей познакомились, – улыбнувшись, она продолжала: – Когда мы с Пашей познакомились, мне было всего восемнадцать, а он уже окончил лётное училище. Встретились мы с ним совершенно случайно! Он в свой первый отпуск, по дороге домой заехал к другу, с которым вместе служил, а я в выходной с подругами гуляла в парке. У нас в Снежинске парк очень красивый. Стоит как бы на возвышенности, а вокруг кольцом город. Издалека видно карусели, смешанные с лесом. Там нет специальных насаждений, просто на большом массиве леса сделали парк, проложив извилистые дорожки между деревьями. С большого колеса обозрения видно весь город. Так красиво, просто чудо! – вздохнув, она продолжала: – В тот воскресный день, я бежала по ступенькам, торопилась догнать девчонок, а Павлик меня окликнул. Я обронила зонтик. Он догнал меня, протянул зонтик и замер. Стоял, смотрел и молчал, и я молчала. Потом прямо в лоб, говорит:

– Здравствуйте, меня зовут Павел. Можно пригласить вас на свидание?

Я чуть с лестницы не упала. В жизни со мной такого никогда не бывало! У меня, конечно, были знакомые парни, но обычно знакомилась я с ними через кого-то или у кого-нибудь в гостях, а, чтобы так на улице, как-то неожиданно было. Это, наверное, и есть судьба, потому что, пожав плечами я без малейшего колебания ответила:

– Я Люба!

После всего одного-единственного свидания, он уехал домой, сюда к вам. А возвращаясь в гарнизон, заехал ко мне в Снежинск. Я всю жизнь удивляюсь тому, как родители меня отпустили?! Наверное, если бы тогда у нас в гостях не было бабы Кати всё вышло бы по-другому. Мы бы с Пашей были вместе, но только не так быстро. А бабуля стукнула тогда своим батожком и строго сказала:

– Чего заблажили! Не уж-то не видите, как они любят друг друга, и парень сурьёзный, надёжный и чего ж тогда боитесь? Скоро у них всё сладилось – да! Но он же военный и у него служба нешуточная, некогда хороводы разводить. А выучиться и при муже можно, лишь бы мир и понимание промеж них было.

Это была любовь с первого взгляда! Ни мне, ни ему уже не нужен был никто. Мы попросту никого не видели и не замечали вокруг. Весь мир у нас сосредоточился только друг в друге. Мы друг для друга и были всем миром, всей вселенной! Я уверенна, что если бы он остался в живых, то мы прожили счастливую жизнь. Я была бы ему верной женой, вот таковой и хочу остаться!

Евгения Григорьевна с любовью и благодарностью глядя на сноху вытирала слёзы.

– Ты прости меня, Любочка, – растроганно произнесла она, – и спасибо тебе! Спасибо что сумела дать моему сыну хоть не долгое, но счастье, что любишь его всю жизнь.

Они не смогли больше ничего говорить, обнявшись заплакали с грустью и одновременно с радостью думая о будущем.

Глава 14

В первый же рабочий день, после новогодних праздников, молодые подали заявление в Загс. Возвращаясь домой рассуждали о своей совместной жизни.

– Сонечка, – предложил Кирилл, – я предлагаю пожить нам на съёмной квартире, хотя бы первое время.

– Мама предложила жить у нас, – повернулась и удивлённо сказала та, – она переедет в мою комнату, а мы в её.

– А моя мама предложила у нас, в моей комнате, – улыбнувшись, ответил Кирилл.

– И как же мы решим этот вопрос, чтобы никого не обидеть? – растерянно спросила Соня.

– Я поэтому и предлагаю съемную квартиру! Так мы с тобой никого не обидим, а когда родится ребенок…, – улыбаясь, Соня посмотрела на него. – Что, ты улыбаешься? – очень серьёзно сказал Кирилл. – У нас обязательно будут дети: мальчик и девочка, для начала!

– У тебя, Кирюша, далеко идущие планы! – засмеявшись, проговорила Соня.

– Не смейся, милая, но на меньшее я не согласен! У меня не было ни сестёр, ни братьев, поэтому я хочу большую семью, – внимательно посмотрев на Соню и, видя, что она не возражает продолжил говорить: – Так вот! Когда ребёнок родится, тогда и переедем к твоей маме. В городе удобнее: работа рядом, учеба твоя. На выходные будем уезжать к моим за город. Ребёнку ведь нужен свежий воздух! А дальше посмотрим. Будем решать вопросы по мере их поступления.

– Хорошо, с житьём-бытьём понятно! – сказала Соня. – А со свадьбой, как решим? Я хочу белое платье: строгое, прямое и цветы в волосах.

– Это тебе решать! Хочешь шумную, большую свадьбу, кортеж наряженных машин всё тебе будет, только скажи!

– Нет, нет, я не хочу никакого шума! Зарегистрируемся и отметим своей семьёй. Это наш праздник и на нём я не хочу незнакомых людей. Только свои, родные и близкие. Я не хочу этот праздник делить ни с кем!

Кирилл обнял её и, не останавливая машины, поцеловал в щёку.

– Что ты, Кирюша, осторожно! – отстранившись, с волнением произнесла Соня. – Мы же на дороге.

– Приятно чувствовать, что о тебе беспокоятся и волнуются, – радостно подумал он в очередной раз и пытаясь быть серьёзным, сказал: – Хорошо, больше не буду! Значит, со свадьбой решим и всё сделаем, так как ты хочешь, милая. Только к свадебному платью обязательно купим белые перчатки длинные до локтя!

Началась волнующая подготовка к свадьбе. Эта работа оказалась очень хлопотной и занимала уйму времени. В ателье заказали платье для невесты, купили костюм для Кирилла. Вместе с родителями составляли списки самых близких, тех, кого пригласят на свадьбу. Составили меню и начали закупать продукты.

В хлопотах и заботах месяц пролетел очень быстро. Подошло время свадьбы! Молодые расписались в Загсе и поехали на собственную свадьбу за город. Народу было немного, но родители совместно наготовили столько, что гулять решили два дня.

После первого свадебного дня, многие гости остались ночевать. Любовь Анатольевна разместила их в комнате Кирилла и на большой веранде, а молодые уехали на новую съёмную квартиру.

Утомлённая за день Соня села в машину и закрыв дверь с облегчение подумала, что наконец-то они одни.

– Куда мы едем? – устало спросила невеста, посмотрев на бодрого, счастливого Кирилла.

– Я для тебя приготовил сюрприз! – радостно ответил Кирилл, поцеловал жену в щеку и прижал к себе покрепче.

Соня отстранилась от него, укоризненно покачав головой и показывая на дорогу. Поехали.

– Последние месяцы моей жизни, это сплошной сюрприз! – посмотрела в окно, улыбнулась своему счастью и тихо, спокойно произнесла Соня.

Кирилл улыбался и поглядывая на жену радовался, что он самый счастливый человек на земле, что рядом с ним самая красивая и самая нежная девушка на свете!

Они уже ехали по городу и уставшая Соня, глядя в окно вдруг встрепенулась.

– Ой, мы едем мимо моего техникума! – сказала она.

– Это и есть сюрприз! – наблюдая за женой, ласково сказал Кирилл. – Мы будем жить рядом с твоим техникумом. Я не хочу, чтобы моя жена ездила на транспорте и мёрзла на остановках. Я хочу, чтобы ей жилось удобно и комфортно.

Не спеша он направил машину к большому дому.

– Всё, приехали! – заехав в небольшой дворик и найдя место для парковки весело произнёс Кирилл, – он вел жену за руку и, поднимаясь по ступенькам, говорил: – Соня, мы идем с тобой в новую жизнь. Хочу, чтобы она у нас с тобой, была долгой и счастливой!

Глава 15

Кирилл с Соней прожили в съемной квартире почти два года. Она окончила техникум и уже работала в клинике медицинской сестрой. С институтом решили подождать, потому что через пять месяцев у них должен родиться сын!

Молодые, в квартире Полины Викторовны, начали делать ремонт. Она решила отдать им самую большую комнату в их трёхкомнатной квартире, в которой жила всё время после смерти мужа, потому что не могла находиться в спальне.

Кирилл пригласил профессиональных строителей. Они по очереди сделали ремонт во всех комнатах. Даже в ванной и туалете, поменяли давно устаревший тёмно-сиреневый под мрамор кафель. И от светло-бежевого кафеля с красивым бордюром, ванная просто засветилась и визуально стала больше!

Закончив ремонт молодые купили новую мебель и шторы в свою комнату, на кухню большой стального цвета холодильник. Через два месяца всё было готово, и молодые переехали. Устроились быстро и начали готовиться к рождению сына.

К этому времени Даша уже закончила девять классов, но внешне выглядела лет на двадцать. Ростом и по фигуре она была крупнее Сони. У сестёр были одинаковыми только глаза! В остальном они были совершенно разными и не похожими друг на друга ни внешне, ни характером. Даша красила глаза и одевалась вызывающи, маме дерзила, по дому ничего не хотела делать. После переезда Соня пыталась пристыдить сестру, приобщить её к домашней работе, но это было бесполезно, и они с Кириллом решили не связываться с непослушной девчонкой, чтобы не расстраивать маму. Полина Викторовна очень переживала и часто незаметно плакала. Только переехав, Соня поняла, почему мама так сдала за последние два года! Она похудела, постарела, постоянно мерила давление и хваталась за сердце. Поняв, что мама сильно больна, настояла на её обследовании. Старалась всё по дому делать сама и решать все возникающие вопросы с сестрой, оберегая маму.

Ребенок родился, когда Кирилл был в командировке. Как нарочно его не было дома целых пятнадцать дней! Соня с сыном уже выписались из больницы и были дома. Их выписали в срок. Ни у мамы, ни у ребенка не было никаких осложнений.

Встречали её Евгения Григорьевна и Любовь Анатольевна. Все вместе они приехали на квартиру к молодым. Тихо посидели на кухне, разговаривая и радуясь рождению ребёнка. Периодически, поочереди заглядывая в комнату, чтобы ещё раз посмотреть на малыша. Уже поздно вечером, чтобы не опоздать на последний автобус, свекровь с бабушкой уехали.

Каждый свободный день, если не работала, то Любовь Анатольевна приезжала к ним в гости.

– Простите, что зачастила к вам, но не могу насмотреться на внука, – войдя в квартиру, с порога радостно говорила она. – Такая радость, такая радость! У меня внук, надо же!

Она научила Соню всему: купать, пеленать и обрабатывать малыша. У Полины Викторовны были две девочки и как ухаживать за мальчиком она не знала.

– Ты, доченька сама учись, это твой сын, – со страхом произнесла Полина Викторовна, когда увидела первый раз как сватья обрабатывает мальчика. – Я не полезу, мне страшно. Вот перепеленать, покачать, пожалуйста, а всё остальное без меня, девочки.

Любовь Анатольевна смеялась над ней, но не настаивала. Она была рада тому, что лишний раз позанимается с ребёнком.

Кирилл вернулся из командировки. Влетев в квартиру, подхватил жену на руки и начал кружиться с ней в коридоре, радостно целуя и чуть ли, не подкидывая как ребёнка. Полина Викторовна стояла в кухонном проёме, наблюдая за молодыми и украдкой вытирая слезы радости за дочку.

– Где он? Веди скорее! – поставив Соню на пол, с нетерпением произнёс Кирилл.

– Стой, к ребенку сразу не пущу, – остановила его рукой и строго сказала Соня. – Давай сначала в ванную, мойся с дороги и переодевайся.

Кирилл с сожалением посмотрел на закрытую дверь комнаты, но спорить с женой не стал. Покорно вошёл в ванную и закрыл за собой дверь. Вымылся очень быстро! Открыв дверь, вышел с мокрыми волосами и рвался бежать к сыну.

– Что, уже всё? Так быстро? – удивлённо посмотрев на него, спросила Соня.

– Всё я готов, веди!

– Может сначала, покушаешь, с дороги? – улыбаясь глядя на него, шутя спросила Соня.

– Какое кушать? – удивлённо вытаращив на неё глаза, возмущённо ответил Кирилл. – Мне покажут сегодня сына или нет?

– Ладно, пошли, только тихо! – засмеявшись сказала Соня.

Кирилл осторожно пошёл за ней, ещё в коридоре встав на цыпочки. Войдя в комнату, не дыша, подошёл к детской кроватке. Его сын крепко спал посапывая.

– Какой маленький! – не отводя от него глаз, восторженно полушёпотом произнёс Кирилл.

Радостно поглядывая на Соню стоял и, рассматривая сына, улыбался. Она подошла и прижавшись к мужу наблюдая за спящим ребёнком.

– Что, ты Кирюша, – тихо сказала Соня, – он у нас с тобой совсем не маленький, такой крепыш. Родился почти четыре с половиной килограмма и пятьдесят пять сантиметров! В палате мы были самыми большими. За две недели набрал почти килограмм я его уже с трудом поднимаю.

Кирилл подставил стул к кроватке и, наблюдая за ребенком, просидел без движения больше часа.

Он был очень хорошим отцом! Всё свободное от работы время посвящал сыну и жене. Помогал во всём! Сам гулял с коляской, в находящемся неподалёку сквере, сам купал сына и всё свободное время проводил с ним.

– Мужика растим! – приговаривал Кирилл, делая ребёнку массаж. – Будет крепким и сильным!

– Такой же, как папа! – всегда добавляла Соня.

Сына назвали Павликом. Это было решено у будущих родителей ещё до рождения ребёнка. Соня, когда услышала печальную историю гибели отца Кирилла, сама предложила это.

Глава 16

В один из выходных после свадьбы, когда Кирилл был в командировке, а Любовь Анатольевна в рейсе, Евгения Григорьевна рассказала Соне историю их семьи. Оказывается, что Любовь Анатольевна не её дочь, как думала Соня, а её сноха!

Павел, отец Кирилла, был её единственным сыном. После окончания лётного училища он был направлен на службу далеко от дома и всего один раз приезжал к ним в отпуск. Родители, прощаясь с ним не знали тогда, что видят сына в последний раз!

По прибытии на место службы, устроившись Павел написал им письмо. Сообщал, что ему всё очень нравится и местность, и природа, и люди хорошие, добрые. Евгения Григорьевна с мужем успокоились и жили в ожидании писем от сына.

Прошёл год, и Павел приехал в свой единственный отпуск в жизни! Пробыл у родителей две недели и вернулся на место службы. Сразу же по возвращению из отпуска, написал письмо, сообщая родителям о том, что женился! Женился на красивой девушке, с не менее красивым именем Любовь. Прислал свадебную фотографию и обещал, что в следующий отпуск они уже с женой приедут к ним в гости. Родители очень удивились, ведь он не обмолвился ни словом, когда отдыхал у них и они даже не подозревали, что у него есть девушка! Увидев на фотографии счастливого сына рядом с очень милой девушкой, порадовались за него. Евгения Григорьевна купила красивую рамку и повесила их фотографию на стену. Ждали теперь писем не только от сына, но и от снохи.

Они по письмам и познакомились, переписывались с ней больше, чем с Павлом. Любаша, как ласково её называла Евгения Григорьевна, описывала их жизнь, постоянное отсутствие мужа дома, очень частые вылеты и командировки.

Однажды Любаша прислала письмо, которое привело Евгению Григорьевну с мужем в ужас! Павла перевели на военный вертолёт и отправили в длительную командировку. Любаша писала, что он не сказал куда именно летит, но от женщин их гарнизона она узнала, что его отправили за границу. В письме она не могла написать куда именно, но из слов, что его отправили туда, где сейчас совсем неспокойно, мать с отцом поняли, что их сын в Афганистане! Муж как мог, успокаивал Евгению Григорьевну, а сам, украдкой, часто стал держаться за сердце, стараясь делать это незаметно, чтобы не видела жена.

Прошло всего два месяца, и Любаша прислала телеграмму: «Встречайте, еду. Везу Павла. Груз 200».

В этот момент для них с мужем жизнь остановилась. Всё закончилось! Померкло небо, звёзды, солнце стало серым. Был любимый, родной ребёнок, красивый, добрый, ласковый, а по чьему-то страшному велению возвращается домой грузом 200. Из военкомата приходили люди, что-то говорили, организовывали сначала встречу, потом похороны.

Они с мужем все эти дни были как в тумане, ничего не видя и не понимая вокруг себя. Их на машине повезли в аэропорт. Из грузового отсека большого самолёта на тележках начали выкатывать большие деревянные ящики. За одним из них вышла девушка. Под глазами лежали большие чёрные круги, с ног до головы в чёрном. Её большие глаза слились с лицом и стали непонятного цвета, настолько она почернела.

Евгения Григорьевна смотрела на неё и не узнавала ту весёлую девушку со свадебной фотографии, которая сияла молодостью, красотой и счастьем. Обнялись и расплакались, как самые близкие и родные люди. Любаша говорить совсем не могла, тихо плача молчала и испуганно смотрела на всех. Мужчина, сопровождающий её, сообщил, что она уже вторые сутки молчит и плачет, а на все вопросы в ответ только мычит. И посоветовал, что после похорон её нужно обязательно показать врачам.

Похороны были очень тяжёлыми, такого страшного и горького события в их жизни ещё не было!

Евгения Григорьевна ухаживала и за Любашей, и за мужем, потому что на следующий день после похорон сына мужа увезли в больницу с инфарктом. Первые дни к нему не пускали, так как он был в тяжёлом состоянии, потом, когда ему стало легче и его перевели из реанимации в обычную палату, она сидела около него по несколько часов. Дома оставалась Любаша со своей мамой и сестрой, которые срочно приехали поддержать её.

Анна Семёновна и Любина старшая сестра Вера, как только узнали о смерти зятя, сразу же приехали. Общими усилиями они пытались расшевелить, как-то растормошить безутешную вдову, но она никак не приходила в себя, совершенно ни на что не реагировала и сидела как замороженная, безучастная, равнодушная ко всему. Евгения Григорьевна думала, что она потеряла рассудок, настолько непонятно иногда было её поведение. Но, надеясь, что она выздоровеет, занималась с ней как с ребёнком. Думать о себе и о своих чувствах, не было времени. Уже позже она думала, что именно это и спасло её!

Ещё не было сорока дней после смерти сына, как умер муж. Евгения Григорьевна думала, что всё позади, болезнь отступила, он начал есть, разговаривать, но в один момент всё остановилось. Сердце не пережило такого удара. Она осталась совсем одна! Была семья и разом ничего. На всём белом свете ни одного родного, близкого человека!

Евгения Григорьевна, может быть, и не перенесла всего этого ужаса, если бы около неё всё это время не было Анны Семёновны. Приехав на похороны зятя, она, видя состояние дочери, осталась у них пожить какое-то время, а получилась так, что после отъезда Веры, ей пришлось организовывать и вторые похороны, уже отца Павла.

Перед возвращением к себе домой в Снежинск, понимая, что дочь с ней не поедет, Анна Семёновна настояла на лечении Любаши в больнице. Как не странно, но ей пришлось убеждать Евгению Григорьевну, что её необходимо лечить, что в домашних условиях её не вывести из этого состояния. Они определили Любашу в клинику. Целых два месяц Анна Семёновна прожила у Евгении Григорьевны и уехала только тогда, когда увидела, что и она, и дочь немного успокоились.

Любашу поместили в клинику и начали обследование. Лечащий доктор сообщил Евгении Григорьевне, что она беременная. Срок большой и аборт делать уже поздно, но из-за состояния мамы, за ребёнка он не ручается! Потому что Любаша была в таком состоянии, что без сильных препаратов и успокоительных ей не выкарабкаться, а они очень повредят ребёнку. Тогда Евгения Григорьевна, созвонившись с её родителями, приняла решение, и забрала сноху домой. Уволилась с работы и выхаживала её, как родную дочь.

Ещё целых три месяца Любаша была, как во сне, ни на что, не реагируя, ничего не видя вокруг себя. Евгении Григорьевне приходилось даже кормить её с ложечки, потому что она не понимала, что от неё хотят, вкладывая в руку ложку. Она постоянно с ней разговаривала, уговаривая, убеждая, что нужно жить, жить потому что будет сын. Сын Павла, его ребёнок и ради этого нужно сделать всё, чтобы он был здоровым. Любаша потерянно смотрела на неё и молчала. Срок беременности был уже семь месяцев, врачи только разводили руками, ребёнок уже давно должен шевелиться, а он как будто уснул вместе с мамой. Сердцебиение прослушивается, а он не шевелится. Прогнозы врачей были неутешительные, Евгения Григорьевна со страхом ждала рождения внука!

Однажды ночью она в ужасе проснулась от сильного крика незнакомой женщины. Подскочила на кровати и кинулась на крик. Вбежала в комнату где спала Любаша и, включив свет, увидела её сидящей на кровати и державшей двумя руками живот. Она испугалась, решив, что начались преждевременные роды и кинулась к телефону.

– Мама, он шевелится, он проснулся! – тихим, робким голосом произнесла Любаша.

Евгения Григорьевна остановилась посредине комнаты, как вкопанная глядя на Любашу широко открытыми глазами. Девушка говорила совершенно спокойным, нормальным голосом, которого она ещё ни разу не слышала! Не в силах что-то ответить, Евгения Григорьевна стояла и смотрела на сноху.

– Мама, я вернулась! – улыбнувшись улыбкой девушки со свадебной фотографии, совершенно спокойно произнесла Любаша. – Вернулась совсем! Вы правильно говорили, нужно жить ради сына, ради ребёнка Павла. Нужно жить и растить его, чтобы он стал настоящим мужчиной, достойным своего отца!

Опомнившись, Евгения Григорьевна подошла к кровати и села рядом обняв Любашу. Та посмотрела на свекровь с улыбкой, спокойно, хотя в глазах и стояли слёзы, но всё же она была уже собой. Шмыгнув носом Любаша прижалась к Евгении Григорьевне.

– Мама, – поглаживая живот тихо проговорила девушка, – я всё помню, всё, что вы мне говорили. Вы правы, правы во всём, мы с вами будем жить и растить Кирюшу!

С трудом сдерживая слёзы, чтобы не дай Бог не расплакаться и не напугать сноху, Евгения Григорьевна прижала к себе единственного дорогого человека.

– Да, доченька, будем жить и растить нашего мальчика, – ответила она и тихо, спросила: – Только почему Кирюшу?

– Павлик мечтал, – вытирая глаза, ответила Любаша, – что, когда у него родится сын, мы назовём его Кириллом, а когда родится дочка, её назовём Сонечкой.

Евгения Григорьевна ещё крепче прижала к себе Любашу, и они заплакали, так тихо, так печально, что казалось, вместе с ними плачет всё вокруг, шелестя за окном дождём.

Когда Евгения Григорьевна закончила свой рассказ, Соня тихо вытирала слёзы.

– Вот такая грустная история у нас с рождением Кирилла была, – посмотрела на неё и печально проговорила бабушка, – а ведь Любочке тогда было только девятнадцать! Она ж уехала за ним, совсем девчонкой, а через полтора года вернулась, уже вдовой!

– Как-страшно-то! – с трудом проговорила Соня. – Как же вы всё это смогли пережить? Я бы, наверное, вместе с ним умерла!

– Смогла, милая, смогла! Ведь мне нужно было Любашу вытаскивать. Она одна у меня осталась на всём белом свете! Если бы её забрали родители к себе после похорон, тогда бы я точно не выжила, просто не смогла бы одна всё это перенести. Заботясь о ней, я и пережила весь этот ужас, а уж когда я узнала, что она под сердцем носит сына Павлика у меня как будто второе дыхание открылось. Нужно было сделать всё, чтобы родился ребёнок и главное здоровый! Вот этим я и жила.

– Как же Любовь Анатольевна?

– А, что Люба? После той ночи она стала совершенно нормальной женщиной. Как будто очнулась! Начала мне рассказывать про то, как они жили с Павликом, какой он был хороший, добрый, заботливый, как погиб. Мне же никто ничего не говорил: «Геройски погиб при исполнении задания» и всё! Ведь он не знал, что Любаша беременная. Она позже сообщила ему письмом, но вместо ответа получила похоронку. Мы так и не знаем, узнал Павлик перед смертью, что будет отцом или нет! – тяжело, надрывно вздохнув она замолчала.

– Может, не нужно было этого разговора заводить, вам так тяжело? – с жалостью произнесла Соня.

– Нет, что ты, Сонечка, нужно, обязательно нужно! Ты должна знать, чтобы потом рассказать об этом своим детям и внукам.

– Жалко, что он погиб! – листая семейный альбом и рассматривая фотографии, произнесла Соня.

– Да, сейчас бы он порадовался, что у него будет внук. Ну что, дальше-то рассказывать?

– Сами смотрите, если можете, то рассказывайте.

Вздохнув, Евгения Григорьевна продолжала:

– Как погиб Павлик, я узнала на много позже похорон, от Любочки. Погиб он при первом же вылете. Они летели в разведку. В горах в окружение попала рота солдат, они отбивались уже несколько дней и просили о помощи. Вот вертолёт Павлика и отправили разведать и по возможности забрать ребят. Но они только и смогли долететь до того места, где шёл бой. С гор в них выстрелили, вертолёт загорелся и упал. Так что мы хоронили нашего Павлика в цинковом гробу. Даже окошечко, на крышке было заклеено. В изголовье на красной бархатной подушечке блестел новенький орден «Красной звезды», – вздохнув, она вытерла слёзы и продолжила рассказывать: – А Любаша у меня умница! Я её люблю, она мне родная дочь, роднее которой не было тогда у меня и сейчас нет. Трудно ей было, ведь такая молоденькая, ничего в жизни ещё не видела, а горя уже нахлебалась по самые края, – переведя дыхание, она продолжала: – Подошло время, в срок, как и положено, родила она Кирилла. Тяжело рожала, трудно. Он большим родился, а она после болезни ослабевшая, худая была, в чём только душа держалась. Но, слава Богу, всё обошлось! Потом вместе с ней мы растили Кирилла. Она очень хорошая мама, а хозяйка какая, такой поискать не найдёшь! – говорила она уже спокойнее. – Их три сестры у Анны Семёновны. И зовут их Вера, Надежда и Любовь! Родители дочерей очень любили и растили не сказать, что в строгости, но с пониманием. Дочери выросли, все как на подбор красавицы, умницы, а уж какие аккуратистки и хозяйки, не высказать! Я их всех хорошо знаю, они особенно первое время, к нам часто приезжали. Беспокоились о Любаше и всё домой звали. Я тогда очень переживала, думала, что вдруг уговорят, и она уедет! Что мне тогда делать, как жить? Потом Люба, поняв моё беспокойство, сказала своей маме:

– Мамочка, не обижайся, но я не поеду назад. У меня здесь всё! Здесь жил мой Паша, дышал этим воздухом, ходил по этим дорожкам, спал на этой кровати. Он как будто со мной, рядом! Его могилка здесь. Поэтому отныне всё, что было его, теперь моё и я без этого не смогу жить. Не обижайтесь и не зовите меня больше назад. Передай бабуле, папе и сестрёнкам, что вас всех я очень люблю, но мой дом здесь!

После этого разговора я успокоилась. Вот так и жили мы. Когда Кирюша подрос, Любаша начала искать работу. Сначала нашла работу в депо, у неё же образования не было никакого, она после школы сразу вышла замуж за Павлика и уехала с ним в гарнизон, поэтому и пришлось ей мыть вагоны. Сначала мыла вагоны, а уже позже, когда Кирилл учился в школе, перешла в проводницы. Вот с тех пор и работает на одном месте. А я уже не выходила на работу, сидела с внуком. Сначала водила в садик, потом в школу. Так и жили мы тихо, спокойно, пока Кирюша не окончил школу и не объявил нам, что идёт поступать в лётное училище. Вот тогда мы с ней испытали такой шок, что словами не высказать! Плакали, умоляли его не поступать туда, но всё бесполезно. Он спокойно, с улыбкой ответил, что принял решение и не изменит его. Мы-то знали, что он как сказал, так и сделает. Характером весь в отца!

Под сильным впечатлением от услышанного рассказа, вернувшись домой Соня всю ночь не спала.

– Кирилл, – утром, когда проснулся муж, посмотрела на него и сказала Соня, – я сегодня всю ночь не спала и вот что решила?! Прости, что с тобой не посоветовалась, но я приняла решение назвать нашего ребенка, если будет мальчик Павлом, если девочка – Паулой.

Кирилл, поняв смысл сказанных Соней слов, резко сел на кровати и пристально посмотрел на жену.

– Спасибо! – произнёс он. – Спасибо тебе, родная!

– Мне Евгения Григорьевна рассказала историю твоих родителей, – видя, как растроган Кирилл, обняла его и сказала Соня, – я всю ночь думала о том, как они всё это пережили?!

– Да, уж! Не радостная история.

Вставать ещё было рано, но спать уже совсем не хотелось, и они ещё долго сидели молча на кровати.

Глава 17

– Знаешь, Кирюша, – навалившись на подушку и глядя на мужа, сказала Соня, – бабушка была так расстроена, что я не насмелилась спросить у неё про её жизнь. Давно ваша семья живёт в этом чудном городке? Расскажи, как она познакомилась с твоим дедушкой.

Приподнявшись на подушке, Кирилл обнял Соню и, вспоминая бабушкины рассказы, задумался. Взглянул на жену, и начал рассказывать:

– У меня деда звали очень интересно – Назаров Кузьма Казимирович. Они с бабой Женей довоенные дети. Дедушка Кузьма со своей семьёй жил в двухкомнатной квартире, за Уралом. Он, как и большинство мальчишек, того времени, исправил дату своего рождения и его взяли на фронт. Вот когда он ушёл, в их квартиру, во вторую комнату, вселили эвакуированную семью. Это была семья бабы Жени!