Текст книги "Индия. Путеводитель по чувствам. Автобиографический сказ о путешествиях, приключениях, любви и познании"

Кто-то скажет: «к сожалению», а кто-то: «к счастью», но наркотики и Гоа для некоторой части любителей курорта – это слова-синонимы. Наркотики в Гоа официально запрещены, и, в то же время, их без труда приобрести можно повсеместно. Негативное отношение к наркотикам, особенно к легким, в Гоа «не в тренде».

Продвижение происходит в красивой, «продвинутой» упаковке – средства для расширения сознания, психоделика, «трипы» к глубинам подсознания. Похоже, наркодилеры всего мира в своей рекламно-маркетинговой политике оказались гораздо изобретательнее продавцов алкоголя, например. Иллюзия безопасности, отсутствия привыкания к легким наркотикам витает, вместе с клубами марихуаны, в воздухе Гоа. Иногда иллюзию развеивают объявления в соцсетях с просьбами опознать не помнящих имен своих «флипующих», «трипующих» и прочих ищущих новых ощущений, сознание которых расширилось гораздо дальше границ здравого смысла и инстинкта самосохранения.

Что же, свобода имеет много граней. Свобода – это не только благо, но часто и испытание. Гоа для многих становится отправной точкой для поиска свободы внутри и вокруг себя, для возможности экспериментировать, вносить творчество и созидание в свою жизнь. Кого-то путь поиска приведет к себе – по-настоящему свободному, без химических и психоделических допингов. Кого заведет в тупик или уведет в непроходимые психологические джунгли. А кто-то увлечется хождением по кругу психоделических экспериментов, позабыв, зачем начал этот наполненный искушениями гоанский путь…

Традиционно туристы, предпочитающие отельный отдых, отправлялись на юг Гоа, где вместе со спокойными семейными парами из Европы наслаждались природой, красотой пляжей и сервисом дорогих отелей. В это время, идеологические противники подобного вида отдыха, не всегда понимая, где они – в Турции или в Египте, отчаянно веселились, «зажигали» и внушали ужас обслуживающему персоналу отелей, работающих по системе «все включено», которая вожделенна для русскоговорящих «пакетных» туристов. Но однажды для них пробил роковой час. Для российских туристов оказались недоступными курорты Турции и Египта.

Туристические операторы быстро сориентировались, развернули чартерные самолеты в сторону Гоа. И вот на землю Гоа сошло все так же не понимающее, в какую страну и зачем оно прибыло, организованное племя пакетных туристов. И содрогнулся, неподготовленный к нашествию, и без того не крепкий туристический сервис Гоа. И замерли от неожиданности гоанские зимовщики. И понеслись по Гоа рекомендации «учить русский», «учиться сервису у турок» и прочие «пакетные» откровения.

Для многих из этих людей неожиданная и незапланированная поездка в Гоа станет отправной точной для нового вида путешествий – осмысленных, осознанных, дарящих новые способы познания новой культуры, нового мира. Но, к сожалению, не эти люди стали для Гоа (как и для многих других курортных мест) символом русскоговорящих «пакетных» туристов, от которых туристы других стран пытаются оградить себя «турами без русских». Продолжается гордое путешествие «пакетного» туриста по миру, трансцендентальное путешествие… вокруг себя.

«Хочу в Париж», «Хочу на Мальдивы», «Хочу на/в Гоа», «Хочу увидеть», «Хочу насладиться атмосферой»… И вот уже ловцы душ из туристической матрицы разрисовали для меня экскурсионные автобусы, пригнали слонов из джунглей, мотивируя едой доверчивых животных на изучение бессмысленных трюков.

Я – путешественник! В футболке «I love Turkey» я вкушал еду своего же отеля на экскурсиях «Ужин в греческой деревне» или «В гостях у египетских бедуинов». Наслаждался восточным «танцем живота» в исполнении аниматора-славянки одной «Турецкой ночью». Я точно знаю, что такое настоящий Таиланд, ведь я видел Walking street и этих, ну этих… lady boy!

Я многое повидал на своем туристическом веку… Меня не проведешь любезностью торговцев и профессионализмом гидов. Познавая мир исключительно путем сравнения с хорошо знакомыми мне реалиями, я совершил удивительное путешествие – ВОКРУГ СЕБЯ. Теперь точно знаю, чем отличается, «как там, у греков, индусов, тайцев, турок» от того, «как надо», то есть – «как у нас». Среди тысяч туристов, говорящих на разных языках, вы всегда узнаете меня по некоторым, присущим только мне, признакам.

Итак, вот же они, признаки того, что вы прибыли в Гоа (а не в Турцию и не в Египет, как изначально планировали) на две недели «пакетного», и, скорее всего, «горящего» тура.

1. Дорога от аэропорта до отеля заняла у вас не один час, а пять-шесть. Это время вы потратили на ожидание задержавшихся в «Дьюти фри» туристов, на прослушивание информации, как целесообразно потратить деньги в интересах вашего лучшего туроператора, на поверхностное знакомство с отелями, в которых будут отдыхать прибывшие вместе с вами гости курорта.

2. Вы никогда не улыбаетесь, даже если все вокруг улыбаются вам.

3. Вас все хотят обмануть, особенно, те, кто улыбаются.

4. Вы знаете, что, где и сколько «должно» стоить, потому что это самая популярная тема бесед с товарищами по «пакету».

5. В магазинах вы ищете колбасу и в шоке от того, что ее нет, так как запас колбасы и паштетов с родины может закончиться.

6. Вы – женщина, предпочитающая минимальное количество одежды на теле, невзирая на негигиеничность этого стиля, несочетание этого стиля с традициями Индии и тайное фотографирование ваших прелестей для сомнительных целей местными мачо. Но вам же жарко, а «они все просто дураки озабоченные».

7. Вы идете дальше традиционной доброжелательности индийского официанта и, в ответ на приветствие «мой друг», называете его «братом», а иногда «братишкой».

8. В кафе вы заказываете лобстеров и омаров, поражая владельцев заведения щедростью, но при этом ром за три доллара приносите с собой, так как в кафе «наценка», очевидно, полагая, что блюда из морепродуктов вам подарил океан. На редкие замечания официантов, что это противоречит правилам заведения, вы можете ответить откровением: «Чем больше выпьем, тем больше закажем еды», окончательно сбив с толку официантов, в чем же состоит экономия.

9. В кафе вам нравится говорить громко, эмоционально, приправляя речь пикантными выражения, после захода солнца вам хочется спеть.

10. Иногда вам кажется, что все вокруг НЕ ПРАВЫ, и хорошо бы их проучить.

11. Вы не говорите по-английски, но искренне считаете, что если вы будете говорить по-русски ГРОМКО И ПО СЛОГАМ, то вы будете поняты.

12. Вы купили экскурсию с интеллектуально наполненным содержанием «Пляжи северного Гоа».

13. Вне зависимости от тематики экскурсии, вас интересуют вопросы, есть ли пенсия в Индии, сколько зарабатывают индийцы, сколько стоят квартиры.

14. Вы часами торгуетесь за два доллара с продавцами браслетов на пляже, при этом бокал пива в вашей руке никогда не успевает нагреться при 30-ти градусной жаре. Впрочем, где бы вы ни находились, пиво или ром «Old monk» не покидает вас никогда.

15. Вы постоянно ищите отличия как «у нас» и как «у них», преисполняясь при этом чувством национальной гордости от результатов своей трактовки отличий.

…Но если вдруг вы почувствовали, что мир наполнен любовью, хочется улыбаться каждому встречному человеку, собаке или корове, а еще – просто мчать на скутере навстречу ветру, выбросить часы, косметичку и сувениры для людей со странными именами «начальник» и «коллеги» – это серьезно, вы подхватили Гоа-синдром. Из организма не выводится. Лечится только в Гоа.

Туристы-пакетники, артисты, дауншифтеры и все-все-все – мы всего лишь гости в стране тех, кто подчас нас очень сильно удивляет, часто умиляет, но никогда, никогда и еще раз никогда не оставляет равнодушными.

В пестром калейдоскопе лиц Гоа будет не доставать фонового цвета, если не вспомнить о знаменитых гоанцах прошлого – тех, прославили этот благословенный уголок планеты до того, как туда пришли хиппи и прочий яркий, веселый люд. Пальмово-гоанский рай не подарил миру великих писателей, музыкантов или ученых. Неразгаданная тайна аббата Фариа, задорно-ироничный взгляд на мир карикатуриста Марио Миранда – пожалуй, без этого будет неполной палитра характеров фееричного Гоа.

Судьба знаменитого гоанца, Хосе Кустодио Фариа или аббата Фариа, накалом страстей так похожа на тропический муссон. Опасности, штормы, страны, тюрьмы, побеги, слава, любовь и ненависть, мистика, фальсификации – такой была жизнь аббата Фариа. Не убежать и не скрыться от пронзительного взгляда аббата, как не уйти из своих снов. Мы в его власти, создаем новую совместную реальность – «прозрачный сон» аббата Фариа…

Начало сна

Большинство учебников по психотерапии и энциклопедий называют аббата Фариа португальским монахом. Александр Дюма в романе «Граф Монте Кристо» описал судьбу мятежного аббата, назвав его итальянцем. Что ж, это далеко не единственная тайна и мистификация в жизни этого удивительного человека. И все же аббат Фариа был именно гоанцем, рожденным в Кандолиме в 1756 году.

Аббат Фариа происходил из древнего браминского рода Анту Синай. Отец его женился на португалке, сменил религию своих предков, повлияв тем самым на судьбу своих потомков. В пятнадцатилетнем возрасте Хосе вместе с отцом отправляется в Лиссабон. Отцу юного Хосе улыбается госпожа удача, и за короткий период времени ему удалось стать ни кем иным, как духовником самой королевы. Быть может, это произошло благодаря таланту влиять на сознание женщин, который он передал по наследству и сыну. Так или иначе, Хосе Кустодио Фариа становится проповедником королевской церкви, благодаря протекции своего отца. Но спокойная уравновешенная жизнь была не для этих двух искателей приключений.

Революция… Это слово занимало особое место в жизни и сознании аббата Фариа. Быть может, для того, кто, подобно аббату, проник в суть вещей, подчиняться общепринятым нормам и правилам уже не представляется возможным… Отец и сын бегут из Лиссабона, оставив в прошлом будоражащий сознание обывателей карьерный взлет. Они оба были обвинены в заговоре, направленном в свержении власти португальцев в Гоа.

Но не убежать от революции, как не убежать от своих мятежных мыслей. После побега из Лиссабона, Хосе Кустодио Фариа, или просто аббат Фариа, оказался в Париже, принял активное участие теперь уже во французских революционных событиях. Мятежный аббат командовал батальоном санкюлотов. Далее, опасаясь ареста во Франции, аббат Фариа бежит в Марсель, где его все-таки осудили, уже по совершенно новому обвинению. Как опасный преступник, в карете с железными решетками, аббат был доставлен в тюремный замок Иф. Ах да, в свободное от революций, погонь и тюрем время аббат Фариа успел стать членом медицинского общества, профессором Марсельской академии, преподавателем теологии.

В мрачном замке Иф, в котором Александр Дюма знакомит аббата Фариа со своим литературным героем Эдмоном Дантесом, начинается новый, интереснейший период жизни этой полумифической личности. Узник замка Иф приступает к созданию теории «светлого или прозрачного сна», которая навсегда вписала его имя в историю и учебники психотерапевтического гипноза.

Реальный аббат Фариа, в отличие от литературного, вовсе не умер в замке Иф. Заточение было всего лишь частью биографии, всего лишь партией игры в шашки. Аббат играл только по своим правилам, даже в шашки. Стоклеточную систему игры в шашки, которая используются до сих пор на международных соревнованиях шашистов, придумал именно аббат Фариа, в процессе шашечных партий с тюремным охранником. За толстыми стенами мрачного замка Иф создавался удивительный, фантастический мир, в котором в скором времени захотят оказаться сотни поклонников (в большинстве случаев, все же поклонниц) его таланта.

«Нехорошая квартира»

1814 год, Наполеон свергнут, Франция в смятении. А в Париже вдруг появляется загадочный иностранец, то ли итальянец, то ли португалец, некоторые даже утверждали, что индиец. Высокий рост, бронзовая кожа, пронзительный взгляд черных глаз… О нем заговорил весь Париж, в особенности после того, как в доме №49, что по улице Клиши, который очень скоро приобрел репутацию «нехорошей квартиры», начали происходить странные, удивительные вещи.

По своему собственному методу, аббат Фариа погружал своих пациентов (большинство из которых были женщины) в состояние «прозрачного сна». Состояние, в котором «бронзовый аббат» и его пациент совместно создавали новую «прозрачную реальность», где возможно встретиться с собой, настоящим (за пределами реальности навязанной), помочь себе понять причину недуга и избавиться от него, понять свои истинные желания, уйти их своих страхов и сомнений.

Исследования, посвященные гипнозу, он подписывал «аббат Фариа, брамин, доктор теологии». Именно так – аббат и брамин, доктор. Казалось бы, несовместимые титулы. Но в «прозрачном сне» аббата Фариа несочетаемое в обычной реальности создает свой причудливый иллюзорно-правдивый узор. Метод погружения в состояние гипноза, или «лечебного сна», созданный аббатом Фариа, – это удивительный синтез науки и духовности, древних знаний, с помощью которых индийские брамины достигают состояния транса, с достижениями современной Фариа западной науки. Называясь католиком, мятежный аббат фактически адаптировал древние знания своих индийский предков для восприятия европейским сознанием. Отрекаясь, он утверждал. В этом была одна из его фантасмагорических мистификаций.

Он умел расширять сознание, свое и своих пациентов, выходить за границы физического мира, как это умеют делать индийские йоги. Это помогло ему не только выжить в крошечной камере без окон в замке Иф, но и сохранить прекрасную физическую форму и разум, который творил и созидал безграничное в ограниченном тюремными стенами крошечном пространстве. В романе Дюма Аббат Фариа говорит Дантесу, что границы и стены существуют только в нашем сознании, что когда-нибудь, находясь в большом свободном мире, беглец замка Иф будет вспоминать время, проведенное в беседах с аббатом в крошечной тюремной камере, как лучшее, наполненное дающими свободу открытиями, время своей жизни.

Нет тюрьмы и ада страшнее тех, кто создает нам наше сознание. Метод гипнотического сна аббата Фариа заключался в том, что мастер гипноза, который должен обладать огромной духовной силой, должен направлять эту светлую силу на то, чтобы совместно с пациентом разрушать блоки и застои энергии, ведущие к болезни. Но для этого пациент должен верить в эту духовную силу – свою и мастера гипноза. В этом было отличие метода аббата Фариа от метода его предшественника, родоначальника гипноза Месмера, который считал, что гипнотизер транслирует свою волю пациенту. «Спите!» – спокойно произносил Фариа, пронзая пациента взглядом черных глаз. И на кушетке в «нехорошей квартире» аббата-брамина творилась новая реальность, начиналась борьба света и тьмы, истины и заблуждений. Иллюзия становилась реальной, а реальность – иллюзорной…

Последняя мистификация

Мало кто из гипнотизеров сумел избежать обвинений в шарлатанстве, мошенничестве, обмане. Власть, власть над созданием, над сознанием женщины – это искушение, соблазн… Не избежал участи предаваемых анафеме гипнотизеров и аббат Фариа. Под влиянием общественности (которая состояла в основном из отцов и мужей пациенток аббата Фариа), а также под влиянием церкви, обвинившей аббата в чернокнижничестве, колдовстве и вероотступничестве, аббат покаялся, отказался от гипнотических сеансов, получил скромный церковный приход и… принялся за написание мемуаров? Конечно же, нет! Он был и оставался мятежным аббатом-революционером. Он вновь утверждал, отрекаясь.

Днем аббат Фариа благословлял и исповедовал своих прихожан, а вечерами и ночами, втайне от всех, он продолжал создавать свой мир, где сны помогают реальности становиться гармоничнее и радостнее. Аббат закончил один том своего большого исследовательского труда «О причине ясного сна или исследование природы человека». А потом… Потом газеты сообщили, что аббат Фариа умер. Но ходили упорные слухи о том, что мертвым аббата так никто и не видел, что он просто исчез. Возможно, это была еще одна, последняя мистификация «бронзового аббата». Кто знает, может быть где-то на другом конце света он продолжил свои эксперименты со сном и реальностью.

Аббат Фариа воистину был гением-самородком. Он создал методику погружения в состояния гипноза методом фасфинации, или завораживания, которая впоследствии была использована известными психотерапевтами, такими, как Шарко, Брэд, Бертран, Льебо.

Именем аббата Фариа названа улица в Марселе. На его родине, в гоанской столице Панаджи, установлен памятник аббату, имевшему опасную власть над женщинами. И кто знает, быть может, эти места видят тень аббата, преодолевающего границы времени и пространства, реальности и мистификаций, добра и зла, жизни и смерти. Границы, которые он сумел преодолеть при помощи своих «прозрачных снов»…

Португальский Гоа оживает в ярких, легких, беззаботных, как сама атмосфера Гоа того времени, произведениях художника, иллюстратора, карикатуриста Марио де Миранда. Свои фееричные шедевры он подписывал именем «Марио», которое как нельзя лучше подходило для талантливого представителя «золотой молодежи» Гоа португальского периода. Веселые гоанские деньки Марио проводил с карандашом в руке, не покидая свое художественное орудие познания мира даже средь шумной вечеринки, даже если в другой руке находился наполненный вином бокал.

Семья Марио прошла те же трансформационные изменения, что и весь Гоа. Богатый род индийских браминов, с приходом в Гоа португальцев принял католичество, сменил родовое имя на витиеватое португальское и стал еще богаче. Члены семьи получили блестящее образование, занимали значимые посты в системе административного управления португальского Гоа. Однако, Mario Joao Carlos do Rosario de Brito Miranda, или просто Марио, ждала блестящая карьера в далекой от администрирования сфере. Карьера, которая, возможно, состоялась, благодаря маме Марио, заметившей, развивающей и отстаивающей талант маленького художника.

Казалось, Марио рисовал с самого рождения, и только мама заметила, что роспись стен богатого дома углем, грязью, мелом и всем, что попадалось под руку, – это вовсе не хулиганство, а проба того, что оказалось раньше «пера» в руках маленького художника. В дальнейшем маме гения не раз приходилось защищать право на талант сына и в школе, откуда его грозились выгнать за пикантные карикатуры молодой учительницы, и в других учреждениях, в которые проникал ироничный карандаш юного карикатуриста.

Количество работ Марио де Миранда не поддается исчислению, их оригиналы до сих пор можно легко купить в Гоа. «Как вам удается так много работать?» – спрашивали Марио. «Я никогда не работал, – смеясь, отвечал он. – Дайте мне лист бумаги, я просто люблю рисовать». За время своей богатой карьеры Марио де Миранда работал в Азии и в Европе. Создавал мультипликационные фильмы и работы «серьезного» жанра в таких уважаемых изданиях, как «Times of India», «Economic Times». Он делал иллюстрации, шаржи и карикатуры на злободневные экономические и политические темы. Его работы никогда не становились причиной резких конфронтаций, столкновений, не провоцировали агрессию, вражду и противостояние, как это зачастую бывает с карикатуристами, затрагивающими злободневные социально-политические темы.

У Марио был свой, гоанский, взгляд на жизнь и творчество. Художник считал, что карикатура может иронизировать, но не унижать, колоть, но не до крови, быть остроумной, но не едкой. Его личность многие находили эксцентричной, но неизменно притягательной. Его неповторимая манера творчества прославила на весь мир не только имя Марио де Миранда, но и португальский Гоа, который мир увидел добрым, ироничным и остроумным взглядом влюбленного в жизнь карикатуриста.

Индийский национальный характер. Детство человечества

В городе, деревне, в чужой стране, индиец всегда остается индийцем. Национальные индийские черты – это нечто, далеко выходящее за рамки географии или психологии. Понять индийский характер – это как разгадать некий тайный шифр, открывающий тайны и новые возможности своего собственного сознания.

«May be tomorrow», «Trust me», «Wait, wait, don’t worry»… Сколько раз эти фразы (как синонимы обстоятельств непреодолимой силы при выполнении самых простых задач) доводили до состояния кипения мозг тех, кому доводилось тесно общаться в деловых и личных отношениях с представителями одной из самых древних и, безусловно, одной из самых загадочных наций этой планеты – индийцами. Добрые, улыбчивые, открытые, искренние, отзывчивые, артистичные. Вспыльчивые, обидчивые, непредсказуемые, мстительные, неожиданно восточно-коварные. Это все о них, о нации, которой удалось сохранить «настоящесть», аутентичность, отстраненность (на грани полного игнорирования) от социальных правил «цивилизованного мира».