Текст книги "Острова летающих кораблей"

Золотая лихорадка на острове Ломбок

Пять лет назад на холмах округа Секотонг индонезийского острова Ломбок нашли золото. Иностранная компания местностью заинтересовалась, пробы взяла и начала бизнес-планы разрабатывать, но золота оказалось не так много. Экономически невыгодно. Представители компании вещи собрали и уехали. После них осталось то, что недаром называют золотой лихорадкой: деревни и деревушки секотонгского захолустья встряхнулись и заразились жаждой лёгких денег основательно.

Вирус золотой лихорадки долго удавалось в спящем состоянии удерживать. Поначалу о золоте лишь геологи знали, что на компанию работали. Они дела сдали, но домой не сразу уехали. Не поднимая лишнего шума, нанимали местных за сто тысяч рупий в день и просили «собирать особые камни в мешок и грузить мешки в грузовик». Местные рабочие сначала ста тысячам рады были – доход о-го-го какой. А потом начали задумываться, что происходит. Слово за слово – и кто-то воскликнул на местном наречии: «Эврика!».

«Особые камни в мешках», с которых началась золотая лихорадка на острове Ломбок.

Я приехала на Ломбок про золото писать. Раззадорил знакомый фотограф. Сказал, что первым про золото узнал. Когда я добралась до секотонгских золотых приисков, фотограф уже занял лучшее бунгало в местной гостинице и требовал жареную курицу на завтрак. Я заняла бунгало по соседству и приготовилась к соперничеству за лучший кадр и лучшую историю.

Итак, золота в Секотонге для промышленности мало оказалось, а для народной золотой лихорадки предостаточно. Только оно не в виде самородков на поверхности земли удачливых ждёт, а рассыпано еле заметной мерцающей пылью глубоко под землёй.

Совсем недавно на этом месте был зеленый холм.

Пак Саффрудин – геолог с золотой шахты на Сумбаве. Его удалось застать всё в той же местной гостинице – при ней есть бар, удачливые старатели вечером заходят пива выпить и про жизнь поговорить.

– Я им сказал, чтоб под землю не лезли, – объяснил он. – Нет там под землёй ничего. И завалить может. На земле тоже мало. Но чем народу ещё заняться в сухой сезон? Здесь с апреля по декабрь ничего не растёт. Сухо так, что земля трескается. Пусть золото ищут. Не телевизор же смотреть.

Старатели у золотой шахты.

У пака Саффрудина старатели учились, где копать, где не копать и что потом с выкопанным делать. Насчёт того, что под землёй ничего нет, – это не так. Есть кое-что. Но сначала место золотоносное найти надо, шахту метров на пятнадцать выкопать, камни на свет божий явить и к ним применить особую технологию. Ртутный метод добычи золота, амальгамация. На языке местных: «Налей ртути – получишь золото». Практически алхимия.

Старатели у барабанов.

Процесс только выглядит несложным. Принесли с холма мешок камней, раздробили их, пересыпали в барабан, воды добавили, погрузили два-три тяжёлых металлических раздробителя и мотор включили – пусть электричество тяжёлую работу делает. Через два с половиной часа открыли, раздробители вытащили, в полученное месиво добавили немного ртути, закрыли и ещё на двадцать минут включили. Далее месиво переливают в таз и промывают водой из шланга. Ртуть тяжелая, на дне остаётся. Её с помощью льда охлаждают, аккуратно переливают в кусок ткани, сложенный мешочком, и начинают мешочек полоскать в воде и выжимать. Если повезёт, на ткани останется один или несколько комочков грязно-серого цвета – смесь ртути с золотом или серебром. Из них формируют плотный шарик и взвешивают.

Смесь ртути с золотом или серебром.

Заветный грязно-серый шарик – это ещё не золото. Ртуть из него нужно выпарить, а для этого нагреть на самодельной горелке. Выпаривают на открытом воздухе, на столе, огороженном с трёх сторон бамбуковыми циновками. Выпарили ртуть – получили результат. В виде золота, смеси золота и серебра или серебра. И можно к скупщикам нести. За грамм золота до 350 тысяч рупий можно выручить. Серебро тоже встречается. Но серебром заниматься невыгодно: затратишь больше, чем заработаешь.

Старатель выпаривает ртуть.

То, что ртуть ядовитая, некоторые знают. Сами руками в таз с водой и ртутью не лезут, выпаривать ртуть не стремятся. И детям своим не разрешают. Льётся только вода с остатками ртути в яму посередине двора. Недалеко может колодец находиться, из которого воду берут для себя. Приезжали гринписовцы, возмущались: что ж вы, неразумные, делаете, ртуть – яд, а вы её вместе с водой сливаете прямо в землю. Но про отдалённую перспективу никто не думает. Вот оно, золото, вот они, деньги. Вот новый мотоцикл и новый дом. А что дальше будет – иншалла. До сих пор от ртути в нашей деревне никто не помер, и мы не собираемся.

Где работают, там и живут.

Деньги, деньги, деньги. Их в захолустье очень любят, потому что их толком не было ни у кого. Сколько может заработать рыбак или фермер, вернее, сколько ему нужно наработать, чтобы излишки на рынок отнести?

– Когда девчонкой была, в хороший год у нас пять-десять миллионов в год выходило, – рассказала ибу Саруни, жена старателя пака Садина. – На семью из двух взрослых и десяти детей. Если год неудачный, то пятьсот тысяч рупий всего.

Про мужа она говорит, что он «медленный», что завет у него такой: «Если бог даст нам золото, оно никуда не денется». А вот у мужниного братца история с золотом очень удачно разворачивалась. Один миллиард рупий с первой шахты заработал и сразу тратить начал. Землю купил, три мотоцикла, ремонт в доме сделал, дом для сына построил, жена в золотых украшениях на рынок ходила. Вложился в три шахты, но удача ушла. Через год деньги кончились, а сам заболел сильно. Врачи сказали: лёгкие повреждены, а как именно и с каким прогнозом – неясно. Медицина в Индонезии платная, а единственный источник дохода теперь – барабаны в аренду сдавать по десять тысяч рупий за одно использование.

В захолустье любят пересказывать истории, кто сколько на золоте заработал «за раз». Получается, что много. На деле же золотые деньги не такие быстрые. Работают обычно бригадой по 8—10 человек. Если у шахты и земли, на которой она расположена, есть владелец, тогда ему платить приходится. Заработали 15 миллионов, из них 5 ушло на аренду, 10 между собой делят. Бывает, конечно, что эти миллионы за день приходят. А бывает, что неделями пусто.

Андреас, владелец гостиницы и бара, открыл свой бизнес несколько лет назад. В Индонезии давно, женат на местной, детей двое.

– Как золото нашли, ко мне в бар местные стали заходить – рассказывает он. – Пиво двадцать семь с половиной тысяч рупий стоит, пик продаж был года четыре назад. В Ампенане в это же время двадцать караоке-баров построили. Деньги появились – надо тратить.

Сегодня удачный день.

Официально Ломбок – мусульманский остров. Неофициально – жители округа Секотонг любят жизнь во всех её проявлениях. Азартные игры – поголовное мужское увлечение. Петушиные бои, чемпионат мира по футболу, даже на выборы главы деревни могут поставить. Играют по_крупному, на кону не только деньги, но и личное имущество вплоть до дома и земли. Проигравший вынужден переехать или платить выигравшему ренту.

Пять лет назад в Секотонге появилась сотовая связь. Телефоны только последней модели, чтобы можно было видеоролики смотреть. Среди самых популярных – музыка и порнография. Если идёте по дороге и видите двух-трёх человек, которые уставились в телефон и не замечают ничего вокруг, будьте уверены: у них в телефоне гораздо более интересное.

Слингко – это роман на стороне. Если у тебя есть деньги и ты не делаешь слингко, ты не настоящий мужчина. С замужней слингко делать нельзя, чужую жену тронь – неприятностей не оберёшься. В прошлом году владелец мини-шопа связался с женой другого владельца мини_шопа, молва поползла, так старики собрались и прогнали обоих из деревни на три года. Они через пять месяцев вернулись, но пришлось откупиться – дать денег на постройку новой мечети. Вернулись, кстати, в свои семьи и стали жить по-прежнему.

Главный в артели старателей.

Если у тебя есть слингко и сотовый телефон, то появляется новая забава – поболтать с барышней. Если сидит в баре человек шесть, один обязательно будет со своей слингко болтать. Но надо быть осторожным. Су, работник Андреаса, пришёл как-то с расцарапанным лицом в пять полос от носа до уха, заплывшими глазами и ногу приволакивал. Что случилось? Сотовый телефон без присмотра оставил. Телефон зазвонил, жена ответила, а там женский голос. Жена у Су суровая, он её боится, она за раз может пять кирпичей на голове перенести, а он тащит три на плече и еле за ней успевает.

Женщины в захолустье сильные. На их плечах дом, семья, работа фермерская, а теперь они и к золотой лихорадке подключились. Некоторые на простые работы нанимаются – мешки с холма таскать или камни дробить за 10 тысяч рупий. Некоторые вместе с мужьями работой на шахте руководят. На контакт с пришлыми неохотно идут, но с некоторыми меня Дини познакомила, местная учительница английского, почти подруга.

Этим большим производством руководит женщина.

Дини приехала с Явы, педагог по образованию, работает в школе туризма, муж её с Ломбока. У них раньше магазин был, они из-за магазина в Секотонг и приехали – у мужа здесь родственники, дядя с женой и бабушка. Бабушка богатая по ломбокским меркам, у неё рисовые поля и недвижимость. Дядя при делах и в надежде на наследство.

Пригласил племянника, выделил половину помещения, обещал не мешать. Магазин заработал, родственники позавидовали и Дини с мужем на выход попросили. Дини тогда плакала, жаловалась на несправедливость. Я сказала: «Открой школу английского, сначала бесплатную, постепенно начнёшь зарабатывать». Так оно и вышло.

В школе около десяти учеников, мальчики и девочки от 10 до 13 лет. И на определённом этапе встал вопрос: надо бы учительнице денег платить. Дело она делает хорошее, с душой, не халтурит. Дети заняты три раза в неделю и уже бойко здороваются, спрашивают, как дела, говорят, что небо синее, а солнце жёлтое, и называют по-английски части тела. Прогресс, по сравнению с образованием в местной школе, налицо.

Вот так и Дини золотая лихорадка коснулась. За обучение детей английскому ей начали золотом платить. Приносят мешок-другой камней, говорят: «Спасибо, что оболтусов наших учите». При мне принесли два раза по полмешка. Камни раздробить нужно, затем в барабанах перемолоть. Дини на помощь соседку позвала. Ту самую ибу Саруни, которая для Дини почти подруга. Она ей благодарна не только за английский для её младших, но и за то, что Дини самого младшего сына, Дафи, в 10 лет наконец читать научила. В школе Дафи тупым обзывали и рукой махнули. А с Дининой помощью он грамоту освоил и даже писать научился. Печатными буквами пока, но зато уверенно.

Дини с дочкой.

С камнями помог ещё один сосед. Он глухонемой, но добрый очень. С Дининой дочкой иногда сидит, заодно телевизор смотрит. Любит передачи про физкультуру и тренажёры, показывает знаками, что тела у спортсменов красивые, он такое же хочет. Сам тощий, как многие здесь, но сильный, жилистый. Все вместе они за полчаса мешок камней раздробили. То, что получилось, пересыпали в барабаны на три часа. И сели мы на крылечке женские разговоры разговаривать. Через три часа ещё один сосед процесс до конца довёл, ртуть выпарил – оказалось, что можно ехать к скупщикам.

Можно ехать к скупщикам.

Объехали троих. Двое жуликоватыми оказались. Один спросил: «Тебе сколько обычно за золото платят?» Второй предложил по 330 тысяч за грамм. Поехали к третьему, он честным считается. Предложил сначала по 340 тысяч, Дини попросила больше, согласились на 345 тысяч. Получилось в общей сложности 669 тысяч – это больше Дининой месячной зарплаты в школе туризма.

У скупщиков всегда многолюдно.

Из этих денег 40 тысяч отдали за использование барабанов и ртути. Обычно это 10 тысяч стоит, но если золота много вышло и оно хорошего качества, то платят больше. Глухонемому соседу Дини сигарет купила, а Саруни стиральный порошок и мыло в подарок. Здесь говорят: «Нашёл золото – купи подарки». Дини и мне хотела подарок сделать, но я отказалась, неудобно как-то. Взяла воды из холодильника, жарко было. Сказала спасибо.

Неудобно было ещё и потому, что накануне меня и того фотографа, который раньше приехал, ужином кормили. Готовил Динин муж, у него хорошо получается. Муж без работы сейчас, на случайных заработках. Но золотом заниматься не хочет. Риск велик да и работа тяжелая. На земле уже не осталось ничего, камни в шахтах добывать надо, лезть вниз и вглубь на 20—30 метров, страшно, некоторые даже алкоголь пьют для храбрости. Три часа поработал – и всё, отдыхать надо. Жарко, влажно, из техники безопасности – налобный фонарик и ступеньки в грунте.

Власти сделали попытку прииски узаконить. Хотя предупреждали их: народу это сильно не понравится. Они бы не вмешивались, но один слишком резвый предприниматель из местных захватил холм, под ним парковку для скутеров организовал, деньги лёгкие зарабатывал. Под холмом могли сотни скутеров стоять, а в иные дни и больше. Нехорошо это, подумали в районной администрации и выписали из Матарама грузовик военных и грузовик полицейских. Народ обиделся. Спустился с холма, взял кайло в руки и ждёт. Грузовики подъехали. Полторы тысячи старателей представителей власти встретили и по-доброму разъяснили, что к чему, а чтобы те остались не в обиде, пригласили с пользой провести остаток дня. Половина согласилась, а нашли они что-то за полдня на холме или нет – история умалчивает.

Золотая лихорадка – наркотик для местных жителей. Умелый строитель, к которому очередь была на год вперёд, бросил ремесло и пошёл золото искать. Не особенно ему везёт, зарабатывать стал в разы меньше, но не сдаётся. «Я верю, – говорит, – что мой золотой самородок где-то близко».

Немного везения – и золотой ключик у тебя в кармане.

– Пока здесь есть хоть какое-то золото, мы будем копать, – сказал Пак Садин.

– А что дальше? – спросила я его жену.

– Дальше пусть разбираются те, кто нас в эту историю втянул, – сказала она. – Потому что копать можно, но и вовремя остановиться нужно. Они эту лихорадку затеяли и уехали. А нам здесь жить и нашим детям здесь жить.

Опубликовано в журнале

«Восточная коллекция», 2012

Потомки Бога Неба

«Земля, на которой живешь, – лучший учитель. Умение жить в согласии с землей, в согласии с природой, даст тебе еду и питье, одежду и кров, согреет и подбодрит в трудную минуту».

Так говорил Ама Нунье Бену, уважаемый старейшина, глава клана, удостоенный титула короля (раджи) маленького королевства Боти, что в горах Западного Тимора индонезийской провинции Нуса Тенггара. По благоволению Уис Нено, Бога Неба, подданые короля живут на своей земле долго и счастливо и гордятся быть прямыми потомками богов, подтверждение чего вам с гордостью покажет каждый. На самодельном удостоверении личности написано «Оrang penghayat Uis Neno ma Uis Pah», что означает «предъявитель сего является последователем Бога Неба и Бога Земли».

По дороге, ведущей в королевство Боти.

Сменивший в сентябре прошлого года своего отца на престоле молодой король Нама Бену придерживается традиционного закона адат и древней анимистической религии, согласно которой Бог Неба благословляет нас, а Бог Земли заботится о нас. Третий бог Уис Туаф не совсем бог – он следит за порядком в королевстве и представляет собой совокупный дух предков.

Материального воплощения у богов нет, да и не нужны воплощения, поскольку главное религиозно-культурное учение гласит «трудитесь и будет у вас все, что нужно». Вместо изображение богов есть специальное место для подношений. На поверхности земли установлен трезубец из дерева – хау монеф, каждая часть которого напоминает об одном из богов. К хау монеф приносят то, что добывают своим трудом – ткани, рис, мясо, бетель.

Правительство Индонезии не раз предлагало присоединиться к одной из «общепринятых» религий, но Ама Нунье Бену отказывался. «Если кто-нибудь когда-нибудь нарушит закон, мы сменим религию. Но, пока у нас мир и мы не знаем, что такое воровство или убийство, будем жить так, как жили всегда». Надо сказать, что не во всех деревнях королевства практикуют анимизм, а лишь в трех, в которых живет большая королевская семья и близкие и дальние родственники. Жители других деревень, удаленных от Боти, но входящих в королевство Боти – протестанты.

Молодой король и его подданные.

Про королевство пишут часто. Что живут там уединенно, гостей не принимают, от благ цивилизации отказываются. Это правда. Чтобы добраться до Боти, от Купанга, четыре часа на машине, а потом столько же пешком по горной дороге вверх и вниз. В сезон дождей можно и не дойти, три речушки разливаются и преграждают путь. Но если желание есть, путь осилит идущий – или едущий на мощном внедорожнике, для которого подъем и спуск по камням величиной с кулак не составит особого труда.

В деревне всегда рады гостям. Когда я приехала, за невысоким столом в главном доме сидело пятеро – три австралийца с переводчиком и водителем. Нам принесли стеклянные стаканы с чаем и кофе, в плетеных корзиночках лежали жареные в кокосовом масле тонкие ломтики бананов и батат, сладкий картофель. Стаканы закрыты металлическим крышками, выпил чай, переверни ее и закрой стакан снова. Это означает, что ты сыт и благодаришь за угощение.

Местный переводчик при встрече с королевской семьей обязателен. В королевстве говорят на даваньском языке – и потому что предпочитают говорить на языке родном, и поскольку индонезийским не все владеют. Переводчик также расскажет об особенностях королевского этикета. Здороваются за руку, протягивая вперед правую и обхватывая ее за предплечье левой. При этом немного наклоняются вперед. Близкие друзья здороваются, потеревшись кончиками носов. При знакомстве с королевской семьей обязательно принести бетель, положить его на стол и занять отведенное тебе место. Король скажет, когда можно будет задавать вопросы. Он же даст понять, когда аудиенция окончена.

Правила этикета для туристов.

Обычно гостей встречают торжественно, поют, танцуют. Мне повезло меньше, в королевстве не закончился траур по Ама Нунье Бену, поэтому танцевать и петь было нельзя. «Нас спрашивают, как вы можете не танцевать и не петь, ведь вы потеряете свою культуру. Так мы не танцуем и не поем, потому что в ситуации траура это часть нашей культуры» – сказал один из жителей деревни, присутствующий на встрече.

Откуда пришел народ Боти и как давно основано королевство? Некоторые утверждают, что предками нынешних жителей Боти являются мигранты из Индии, покинувшие родные края, чтобы пересечь несколько морей и островов в поисках лучшего места для жизни. Когда? «Несколько поколений назад», «давным-давно» – в королевстве нет летописца и нет летописи, что было в прошлом, осталось в прошлом, жители живут днем настоящим, чтобы земля, ставшая родной, оставалась такой же благодатной и для последующих поколений.

Деревенский быт.

Деревня расположена в горах, и ее жители не знают, что такое климатические особенности острова Тимор. У всех сезон дождей, сухой сезон и сезон голодный – пока вновь не польют дожди и не дадут возможности вырастить рис. В Боти прохладный воздух, чистая родниковая вода и обилие растительности. Выращивают сорго, батат, маис и рис – при одном взгляде на жителей понятно, что в деревне нет проблем с питанием. Мужчины сильные и жилистые, женщины и дети здоровы и упитаны.

Темп жизни в деревне очень и очень размеренный. Все заняты делом. Одни ткут, другие готовят еду, третьи занимаются уборкой. На территории королевского двора очень чисто. Электричество есть, появилось недавно, как и телевизор – подарок от государства.

Критерий взрослости согласно традиционному закону – способность обеспечить себя всем, необходимым для жизни. Посещать школу плохо согласуется с этим, поэтому образование детей ограничивается шестью классам. «Когда дети ходят в школу, – объяснил молодой король Нама Бену, – они теряют нашу культуру. Часть нашей культуры – работать на полях, чтобы была еда, ткать, чтобы была одежда. В школе этому не учат, поэтому не все дети учатся».

Девушки за работой.

В деревне много детей, ведь ребенок – высшее благословление Бога Неба. Церемония вхождения ребенка в общество сопровождается несколькими ритуалами. Первый ритуал – через четыре дня после рождения. Ребенка приветствуют всей деревней как ценного и долгожданного. Через четыре месяца – ритуал выбора имени. Когда мать опять беременеет, всем детям, родившимся ранее, стригут волосы. Мужчины волосы не стригут с момента женитьбы.

Жениться мужчина может, как только обзаведется своим домом. Браки заключаются так – если молодой человек и девушка нравятся друг другу, они спрашивают разрешения у короля и получают право на «испытательный срок». Через три года они должны обустроиться и провести церемониальный обед для жителей деревни – то есть у них должно хватить ресурсов, чтобы накормить всех приглашенных. Если получилось, их официально считают мужем и женой. Король Нама Бену сказал, что у всех всегда получается.

Труд мужчины – работать на полях и ухаживать за скотиной. Труд женщин – готовить еду, воспитывать детей и, конечно, ткать. Одной из старших девочек на фотографии восемь лет, и она уже умеет ткать. И, соответственно, может выйти замуж. Чем выше уровень мастерства, тем более завидную партию она составит. Ведь согласно традиционному закону можно носить только одежду из собственного тканого материала.

Учить ткать девочек начинают с детства. На фотографии показан процесс ткачества от очистки хлопка до работы на прялке. Занятие трудоемкое, за день можно выткать двадцать-тридцать сантиметров узкой ткани. Если добавить подготовку хлопка и окраску нитей натуральными красителями, на один шарф может уйти до полугода.

Хлопок выращивают здесь же. Собирают урожай, и начинается долгий разговор женщин с тем, что станет саронгом или церемониальной тканью. Хлопок освобождают от семян и сора, используя деревянный станок из двух валиков и ручки. Очищенные волокна взбивают деревянной лопаткой в воздушно-пушистый хлопковый мусс. Мусс разделяют на части и скручивают в маленькие клубочки цилиндрической формы. Из клубочка вытягивается прядь, которая превращается в нить. Длинные нити наматывают на веретено, а с веретена на деревянную раму – для крашения.

Для окраски нитей по всей Индонезии традиционно используют два основных натуральных красителя. Здесь царствует индиго или Indigofera tinctoria, который дает оттенки от светло-синего до сине-черного. Листья индиго срезают в момент зацветания, подвергают однодневной ферментации в глиняной емкости с водой, листья выбрасывают, полученный раствор высушивают. Темно-синий порошок еще не является красителем. Он окисляется на воздухе и не растворяется в воде. Поэтому его «восстанавливают» в щелочной среде, делая пригодным для использования. Плотную синюю пасту втирают в нити, их высушивают на солнце, индиго снова подвергается воздействию кислорода и впитывается намертво. Остатки пасты хранят за пределами деревни из-за сильного неприятного запаха.

Царица крашения – моринда или Morinda citrifolia, высокое дерево с вечнозелеными листьями. Получаемый из внутренней части корневой коры краситель имеет красно-коричневый цвет и предлагает широкое поле для творчества. Процесс не менее сложный. Чтобы окрасить нити мориндой, их нужно подвергнуть специальной обработке – протравке с помощью масла (масло свечного дерева, Aleurites moluccana), квасцов (высушенные и измельченные листья дерева lobha) и щелочи (воду пропускают через корзинку с золой) – иначе единственным полученным цветом будет светло-розовый. Полученной массой обрабатывают нити и высушивают их на солнце в течение нескольких недель. Только после этого можно красить.

Другие красители менее трудоемкие, но и менее стойкие. Цезальпиния (Caesalpinia sappan) дает красноватые оттенки. Куркума (Curcuma longa) и кора мангового дерева (Mangifera indica) желтые. Черный цвет получают путем кипячения нитей вместе корой дерева, содержащего танин, и погружения позже в смесь влажной грязи, в которой любят лежать буйволы, и пасты из водорослей. Зеленый – окрашивая желтым поверх синего. Покупная пряжа, окрашенная в привлекательные цвета искусственными красителями, даже если и не линяет при стирке, быстро выгорает.

Ткут женщины, используя простой станок, называемый «поясным». Части станка и верхняя часть основы ткани крепятся к сваям, вбиваемым в землю. Ткачиха сидит на земле, упираясь ногами, чтобы не скользить и не съезжать вперед. Второй край основы, чтобы обеспечить необходимое натяжение, крепится с помощью специального приспособления к пояснице.

Ткачество на ткацком «поясном» станке.

У любой ткани есть основа – продольные нити и есть уток – поперечные нити. Без обеих ткани не получится. Основа уже закреплена на станке. Чтобы переплести ее с утком, в чем и заключается процесс ткачества, ткачиха создает пространство между нитями основы, в него продевает уточную нить. Чтобы ткань была плотной, продетую уточную нить подбивают ткацким мечом.

И так столько раз, сколько требует создаваемая ткань. Мастерство ткачихи требует не только терпения и концентрации, но и аккуратности, чтобы ткань вышла плотной и гладкой, а узор симметричным и ровным. В Боти предпочитаемых узоров не так много. Самый распространенный – «ромб с крючками».

Интерпретаций данного узора много. Кто-то говорит, что он связан с тиморской мифологией и изображает сильно стилизованную ящерицу. Жители центрального Тимора утверждают, что ромб называется «лотис» («появляться», «подниматься» на даваньском), а крючки «каиф» («тащить» или «тянуть»). Третья версия – это круг танцующих людей, их руки двигаются в унисон по направлению к центру круга или от него.

Деревенский магазин.

Раньше ткани можно было купить только в самой деревне. Несколько лет назад был организован ткацкий кооператив «Тенин Тае Матани». Участницы кооператива ткут на продажу, распределяя между собой отдельные операции процесса ткачества – у кого что лучше получается. Организация «Threads of Life» предлагает результаты королевского ткачества туристам в галерее в Убуде на Бали.

Посетившие деревню рассказывают о ней как о месте медитации и мира. Наверное, слово «медитация» не совсем уместно. Потомки Бога Неба не проводят время, размышляя о вечном. Они живут так как живут, являясь частью этого мира, не нарушая в нем порядок и равновесие, не прося милости у богов, а полагаясь только на себя. Мир на такой подход отвечает взаимностью, предлагая все необходимое для жизни, предоставляя возможность и жить днем сегодняшним, и планировать жизнь будущую.

Опубликовано в журнале

«Восточная коллекция», 2010