Текст книги "Надежда"

Чудесное превращение Гадкого утенка

Прямо на перроне толпа женщин предлагала выходящим из вагонов пассажирам снять у них квартиру. Я хотела снять однокомнатную квартиру с минимумом комфорта, но чтобы жить там одной. Меня совершенно не смутило то, что люди на перроне провожали меня любопытными и удивленными взглядами, принимая то ли за чокнутую, то ли за староверку. Мне было абсолютно все равно, что они обо мне думали.

Устроившись в скромной квартирке, где было только самое необходимое, я довольно осмотрела свое жилище, смакуя вкус свободы. Не переодеваясь, я сбегала в ближайший магазин и купила продукты. Приготовив суп, с удовольствием поела.

Подойдя к зеркалу, висевшему в коридоре на стене, я в последний раз окинула взглядом Гадкого утенка.

– Ну что, Андерсен, пришло время превращения в прекрасного лебедя? – произнесла я.

Выйдя на улицу, я пошла по проспекту, рассматривая вывески и таблички на всех зданиях. Наверное, я прошла два или даже три квартала, прежде чем увидела у двери на первом этаже многоэтажки табличку «Салон красоты “Афродита”». Уверенным шагом я вошла внутрь, и о моем появлении оповестил звонкий колокольчик, висевший над дверью.

Вышедшая мне навстречу крупногабаритная дамочка сказала:

– Женщина, если вы по поводу работы уборщицей, то уже поздно. Мы взяли человека.

– Это же салон красоты? – ничуть не робея, спросила я, отстраняя ее со своего пути легким движением. – Так значится на вывеске у входа.

– Девушка, что вы хотели? – спросила меня миловидная блондинка, подошедшая сбоку.

– А что вы можете предложить?

– Все, что пожелает клиент.

Я сняла очки, вытащила шпильки из волос, распуская их, и посмотрела ей прямо в глаза.

– Это салон красоты, и я хочу быть красивой, – чеканя каждое слово, сказала я и добавила: – Очень красивой. Или я не туда попала?

– Пожалуйста, пройдемте со мной.

И вскоре начались чудесные превращения. Сначала мне подравняли волосы, сделали челку и стали колдовать с волосами, чтобы придать им блеска и шелковистости. Волосы, явно истосковавшиеся по свободе, вскоре порадовали меня. Они стали пушистее и сверкали на солнце. При ходьбе они отплясывали в такт моим движениям, отливая необыкновенным бронзово-рыжим цветом.

Мне выщипали мои густые рыжие брови, придав им красивый изгиб, и покрасили в черный цвет. Мои прямые пушистые и густые светло-рыжие реснички тоже были покрашены и красиво закручены.

– Вам не придется пользоваться тушью – у вас изумительные, густые и длинные ресницы, – объяснили мне.

Действительно, темные ресницы сделали мои глаза очень выразительными. И, чтобы не прятать за очками свои зеленые раскосые кошачьи глаза, я тут же подобрала и купила контактные линзы. Мой труженик нос наконец-то освободился от больших тяжелых очков, которые столько лет носил на переносице. Оказалось, что он у меня тонкий, прямой и довольно-таки симпатичный.

Больше всего хлопот доставили мои веснушки. Оказалось, что их не так уж и много, но они мне изрядно надоели, и я решила от них избавиться путем отбеливания кожи. Только потом я пошла загорать в солярий. Через пять дней моя белоснежная кожа приобрела приятный, мягкий цвет загара.

Когда я зашла в модный бутик женской одежды, молодые продавцы стали с нескрываемым любопытством рассматривать меня. Я их понимала и не обижалась. Перед ними была молодая красивая девушка с ровным загаром, ухоженными руками и модным маникюром, с роскошными волосами, но в сарафане-балахоне и старых мокасинах. Наверное, я была похожа на сбежавшую из театра актрису в каком-то непонятном, дурацком костюме. Продавцы стояли на своих местах, не зная, что им делать: встречать покупателя или культурно выдворить его за дверь.

– Здравствуйте, – обратилась я к одной из них, чтобы привлечь ее внимание. – Можно вас на минутку?

Девушка, которой наверняка приходилось обслуживать самых разных покупателей, подошла ко мне с искусственной улыбкой и пропела приятным голосом заученные фразы:

– Здравствуйте. Мы очень рады, что вы решили посетить наш магазин. Чем могу помочь?

– Мне надо подобрать одежду.

– Что вас интересует? Можем вам предложить из новой коллекции… – продолжала говорить девушка нараспев.

– У меня есть только то, что вы видите на мне, – не испытывая ни малейшего стеснения, сказала я. – Но эта одежда меня не устраивает. Я хочу одеться модно, стильно и не очень дорого.

– Замечательно. Для какой цели вам нужна одежда?

– Для посещения занятий в институте – это раз, – стала перечислять я, загнув один из своих длинных красивых пальцев. – Во-вторых, для прогулок по вечерам, в-третьих, вечернее платье, а кроме всего этого – просто удобные и практичные одежда и обувь для улицы.

Не знаю, поверила девушка мне сразу или после минутного размышления, но она все-таки пошла подбирать мне одежду.

– Учтите, я должна в ней чувствовать себя комфортно и не выглядеть так, как сейчас, – сказала я девушке.

– Желание покупателя для нас – закон, – улыбнулась мне она.

Только ближе к обеду я с огромными пакетами покинула бутик. Меня провожал весь коллектив магазина. Я стала для них загадкой, которую они будут долго разгадывать: откуда появилось такое чудо с большими деньгами?

Дома я развесила все вещи в шкафу. С краю я все-таки повесила свой потрепанный сарафан и белую блузу с короткими рукавами, застегивающуюся под самую шею.

Мне пришлось немало потрудиться, пока я научилась ходить в туфлях на высоком тонком каблуке. Почувствовав себя в них уверенно, я надела короткое розовое платье и впервые в таком наряде вышла на улицу. В этот раз мне уже не было так страшно, как дома, когда я нарядилась в шорты и топик Вали. Каждое мое движение, шаг, поворот головы – все было идеально отрепетировано в квартире. Уверенным движением отбросила волосы назад, гордо вскинув голову, слегка повиливая бедрами и громко стуча каблучками черных лакированных туфелек, я шла по многолюдным городским улицам. Ради этого момента торжества я пережила столько унижений и неприятностей! Я верила в то, что говорила мне мама, и чудо произошло – Гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя, и это заставляло радостно трепетать мое сердце. На моих губах играла легкая, счастливая улыбка, когда прохожие бросали на меня восхищенные взгляды. Пожилые женщины, наверное, вспоминали свою молодость, дедушки – первую любовь, парни скользили по мне откровенно-жадными взглядами, а девушки или восхищались, или завидовали. А я дарила каждому лучезарную улыбку, говоря всем своим видом: «Смотрите, какой я стала! Я красивая, я счастливая, и вы тоже будьте счастливы!» Душа моя ликовала, пела, парила где-то высоко-высоко, где синело бездонное небо, и я была полна надежд на прекрасное будущее.

Неля

Я легко поступила в медицинский институт, и мне дали место в общежитии. Это было обычное пятиэтажное здание со стандартной планировкой. Длинный, плохо освещенный коридор, в конце которого находилась общая кухня, где студенты ждали своей очереди готовить на плите, обменивались шутками и институтскими новостями, иногда ругались и воровали мясо из чужих кастрюль с борщом. По обе стороны коридора располагались небольшие комнатки с кроватями, шкафом и письменными столами. Но для студентов все в радость – и компот без сахара, и постный борщ, и тройка в зачетке, и даже такие тесные комнатки.

Со мной в комнате жила Неля. Это была простая, веселая деревенская девчонка с карими глазами, короткой стрижкой, невысокого роста и немного полноватая. Мы с ней быстро сдружились и нашли общий язык. Неля рассказала, что у нее прекрасные родители, есть еще две младшие сестрички-школьницы.

– А кто есть у тебя? – спросила Неля.

– Есть мама, она была когда-то директором школы, но сейчас не работает, так как болеет, – сказала я и вспомнила, что опять не написала маме письмо, отложив это «на завтра».

– А отец?

Я замялась, не зная, как ответить на этот вопрос, но быстро взяла себя в руки и сказала:

– Я никогда не видела своего отца, а росла с отчимом.

– Наверное, он не очень хороший? – участливо спросила Неля, уловив нотки грусти в моем голосе.

– Отчим у меня настоящее собачье дерьмо, – ответила я. – Даже не хочется ехать домой.

– И на рождественские каникулы не поедешь?

– Нет. Буду ждать летние.

– Поедем тогда ко мне! – У Нели загорелись глаза. – Вот увидишь, у меня классные родаки!

– Спасибо, Нелечка, но мне надо заниматься, – сказала я, подумав, что поехать в гости к Нелиным родителям – это значит предать мою маму.

Я задумалась, уставившись невидящим взглядом в стену. Почему-то, с головой погружаясь в студенческую жизнь, я редко писала маме. Я, конечно же, часто вспоминала о ней, ее школа жизни мне очень пригодилась. Уезжая, я обещала писать почаще и обо всем подробно рассказывать, а писала редко, и письма у меня получались коротенькие. Мне стало грустно, когда я представила, как она лежит больная в комнате, одна, всеми забытая, как она бежит каждый день навстречу почтальону в надежде получить письмо от меня, но тот разводит руками, и она идет в вонючий опостылевший дом, подавленная и разочарованная. Не знаю, почему, стараясь все продумать заранее, мы с мамой не купили себе мобильные телефоны. У отца мобильник был, но я не могла при нем обо всем поговорить с матерью. «Я эгоистка, просто сволочь», – отругала я себя и решила, что к Новому году куплю два телефона и один из них отошлю по почте маме в качестве подарка.

За месяц до праздника я так и сделала – купила ей простенький недорогой телефон. Уже через несколько дней мама мне позвонила, и я услышала ее такой родной голос.

– Пашенька, доченька, я так рада тебя слышать! – сказала мама, и в ее голосе было столько радости, что мне стало очень стыдно за свои ненаписанные письма.

– Мама, мамочка, мамуля! – В эти три слова я вложила всю свою любовь и нежность. – Я так скучаю по тебе! Как ты?

– Я? Нормально, солнышко мое. Все хорошо, не волнуйся.

– Он все так же пьет? – спросила я, не в силах заставить себя произнести слово «отец».

– Честно?

– Конечно!

– Он пьет гораздо больше, чем раньше, – голос мамы был тихим и печальным.

– Значит, чаще поднимает на тебя руку?

– Как тебе сказать… – мама замялась.

– Мама, ты учила меня быть честной. Расскажи мне все как есть, – попросила я ее.

– В общем, после твоего отъезда он будто взбесился. Начал пить ежедневно и много. Ну а потом… потом… Ты сама все знаешь, – вздохнула мама.

– Я убью его! – воскликнула я. – Убью!

– Доченька, никогда не пускай в свое сердце злость, жажду мести и ненависть. Пусть оно будет у тебя чистым, добрым. Свою душу надо наполнять чем-то светлым, солнечным, а плохое пусть останется вне тебя.

– Мамочка, это красивые слова, а есть еще жестокая реальность, в которой я оставила тебя, а теперь виню себя за это каждый день. Нам надо было уехать вдвоем! Тебе больше нельзя оставаться там!

– Мы же договорились, помнишь? Как только ты выучишься, заберешь меня, – напомнила мне мама.

– Нет, мама, я заберу тебя сейчас же!

– Пашенька, я терпела много лет, потерплю еще. Ты, главное, учись, не думай обо мне.

– Мама, я приеду летом и обязательно заберу тебя, – сказала я тоном, не терпящим возражений. – Мы снимем квартиру и будем жить вместе.

– Хорошо, Паша, – согласилась мама, немного подумав. – Договорились. Я буду ждать тебя летом. Но тебе ведь нужны будут деньги на оплату учебы не за один год. Плату могут повысить, а еще нам придется оплачивать съемную квартиру и вдвоем питаться, так что денег не хватит. Что мы будем делать?

– Я буду работать санитаркой. Думаю, это пойдет мне на пользу, – решительно заявила я.

– А как же учеба? Как твоя личная жизнь? Для всего нужно время.

– За учебу не волнуйся. Ты же знаешь, мне легко все дается. А личной жизни пока нет.

– У тебя до сих пор нет мальчика? – удивилась мама.

– Пока нет.

– Но почему?! Они не обращают на тебя внимания?

– Обращают! Еще как обращают! Но почему-то я пока ни на кого не обратила внимания.

– Значит, еще не пришло время. А когда оно придет, ты встретишь его и поймешь, что без него не можешь жить, есть, пить и даже дышать, – произнесла мама мечтательно.

– Так бывает?

– Еще как бывает! А в момент близости, когда ты ощутишь на себе его дыхание, почувствуешь, как бьются в унисон ваши сердца, тебе покажется, что ты можешь свернуть горы и даже взлететь до звезд.

– Да ну тебя, мама! – засмеялась я. – Скажешь тоже! Тебе бы книги писать, а не на пьяную рожу смотреть. Ничего, мамуль, мы еще покажем этим мужчинам, на что мы, рыжие, способны!

– Точно! Кстати, ты не перекрасила волосы?

– Ни за что! Я горжусь тем, что я такая же рыжая, как и ты, мама!

…Время полетело быстро после того, как мы стали общаться с мамой по телефону. И я поняла, почему я, несмотря на множество друзей и подруг и уверенность в своей красоте, все равно испытываю какой-то внутренний дискомфорт. Мне не хватало ее, мамы.

В начале марта Неля поехала домой к родителям. Я провожала ее на вокзал, и она весело щебетала и шутила. Она вообще была смешливой и шустрой девчонкой, и мне никогда с ней не было скучно. Мы поцеловались на прощанье, и она запрыгнула на ступеньки уже тронувшегося поезда.

– Павлинка, жди меня! Не скучай! – прокричала она и помахала мне рукой.

Неля не знала и, наверное, даже не предчувствовала, что едет на похороны своих близких. Моя интуиция тоже молчала, я и предположить не могла, что вижу ее смеющейся и такой веселой в последний раз. Как я потом узнала, в доме родителей ночью произошло короткое замыкание в розетке и начал тлеть свернутый в рулон ковер, стоявший у стены возле розетки. Вся Нелина семья – отец, мать и две сестры задохнулись от угарного газа во сне. Неля приехала домой и увидела во дворе четыре трупа родных ей людей. Прямо с похорон ее увезли в психиатрическую больницу. Именно тогда у меня мелькнула мысль: «Почему такое случилось с хорошим человеком, почему с моим отчимом ничего ужасного не происходит?» Вскоре у меня созрел план, и я позвонила маме и попросила застраховать дом на год на большую сумму. Она была удивлена такой просьбе, но пообещала ее выполнить.

Я нашла больницу, где находилась на излечении Неля. Меня пустили к ней в палату. Когда я зашла внутрь, за мной сразу же закрылась, громыхнув, металлическая решетчатая дверь. На кровати неподвижно лежала Неля, и даже грохот закрываемой двери не заставил ее пошевелиться, а на ее лице не дрогнул ни один мускул. Застывшие невидящие глаза смотрели безучастно мимо меня.

– Нелечка, Неля! – позвала я подругу и увидела, что ее веки дрогнули, но больше она никак не отреагировала на мое появление. – Неля, ты слышишь меня? Это я, Павлина. Я принесла тебе бананы. Ты же любишь их, я знаю, ты любишь бананы.

Неля оставалась безучастной. Я пыталась поговорить с ней, покормить – бесполезно. С тяжелым сердцем я покидала душную и безмолвную больничную палату…

В середине мая я возвращалась домой с занятий. У меня было прекрасное настроение. Завтра не надо рано вставать и бежать сломя голову на пары, можно будет сколько захочу нежиться в постели, а потом лениво прошлепать в кухню и поставить чайник на плиту. В воздухе витал аромат весны – пахло сиренью и свежей зеленью, не успевшей покрыться пылью. Где-то в кронах деревьев своей жизнью жили птицы, радуясь приходу весны и наступившему теплу.

Я подходила к общежитию, весело и игриво размахивая сумочкой. Мой взгляд невольно устремился на летящий из окна вниз какой-то предмет. Сначала мне подумалось, что кто-то из студентов выбросил из окна пакет с мусором, что иногда случалось, но потом я с ужасом поняла, что на землю падал человек. Послышался глухой удар – человек упал на асфальт, и в тот же миг раздался дикий, нечеловеческий крик девушки, оказавшейся рядом. Я побежала к месту трагедии. На тротуаре, распластавшись, лицом вниз лежала Неля. Казалось, что она просто прилегла и прислушивается, что происходит там, в глубине земли. Но при виде расплывающейся вокруг головы лужицы крови я пришла в себя и бросилась к подруге. Я повернула ее голову и увидела все те же невидящие глаза и разбитую черепную коробку, из которой хлестала кровь. Я поняла, что шансов выжить у Нели нет, но, вспомнив, чему меня учили, приложила дрожащую руку к ее шее. Пульса не было. Я подняла голову и увидела открытое окно нашей комнаты на четвертом этаже. «Я потеряла подругу, едва найдя ее», – мелькнула мысль, когда завыла сирена подъезжающей скорой.

Как в тумане, ничего не видя перед собой, спотыкаясь, я еле дотащилась на ватных ногах на четвертый этаж. Возле нашей с Нелей комнаты стояла комендант с бледным, перепуганным лицом.

– Павлина, комната заперта изнутри, и милиция попросила ее пока не открывать, – сказала она.

Я молча кивнула и устало присела на корточки, прислонившись спиной к холодной стене. Я пыталась взять себя в руки, твердила, что так нельзя, – я ведь будущий врач. Но первая встреча со смертью меня напугала и вызвала состояние шока.

Я смутно помню, как пришли следователи, как я дрожащими руками повернула ключ в замке, и они гурьбой вошли в комнату, позабыв обо мне. Я потеряла счет времени и сидела в коридоре в каком-то оцепенении.

– Девушка, вставайте! – услышала я над собой мужской голос и увидела протянутую ко мне большую руку.

Я протянула свою маленькую ручку, и ее схватила сильная мужская рука, поднимая меня с пола.

– Вы Павлина Андреевна Романюк? – услышала я и прямо перед собой увидела приятное лицо молодого человека и его внимательные и умные голубые глаза.

– Да, это я, – ответила я и не узнала свой голос. Он был глухим и чужим.

– Павлина Андреевна, вы можете говорить? – спросил молодой человек, который до сих пор держал меня за руку.

Я постепенно приходила в себя и вдруг подумала о том, что я и не заметила, как в институте мое мальчишеское имя Паша сменилось данным при рождении именем Павлина.

– Да, могу, – сказала я уже более твердо.

– Тогда пройдите в свою комнату, нам надо поговорить.

Я вошла внутрь и вздрогнула, увидев настежь распахнутое окно, из которого шагнула в небытие Неля. Мы остались в комнате вдвоем – я и следователь. Он мне задавал вопросы о жизни Нели, и я рассказала о трагедии, произошедшей с ее близкими, и о том, как я навещала подругу в больнице.

– Когда она вернулась из больницы? – спросила я следователя, наконец исчерпавшего свои вопросы.

– Несколько часов назад, – ответил он.

– Зачем она это сделала? – задала я вопрос скорее себе, чем ему.

– Павлина Андреевна, нам, возможно, еще понадобится ваша помощь, поэтому оставьте мне номер вашего телефона, – попросил он.

Я с трудом его вспомнила.

– Вот моя визитка, – сказал он, протягивая ее. – Меня зовут Юрий Андреевич. А теперь прочтите и распишитесь.

Я поставила свою подпись под протоколом и повторила свой вопрос:

– Зачем она это сделала?

– Павлина Андреевна, ваша подруга оставила вам записку. Прочтите ее сейчас, потому что я вынужден буду ее забрать.

Он протянул мне лист бумаги, наспех вырванный из тетради в клеточку. Я взяла его, и он запрыгал, задрожал в моих руках от бившей меня мелкой дрожи. Под громкий стук своего сердца я прочла:

«Дорогая Павлиночка! Я не сумела перенести такой удар судьбы. Потерять своих любимых и близких людей в один миг – это уж слишком! Наверное, все скажут, что я слабая. Возможно, так оно и есть. Я понимаю, что я не нажилась, не насладилась жизнью, недолюбила, но справиться с такой болью у меня нет сил. Я хочу быть там, с ними. Все то хорошее, что было мне предназначено судьбой, я, как наследство, оставляю тебе, своей близкой подруге. Люби за двоих, радуйся жизни и пусть мое счастье достанется тебе! Прощай, моя хорошая! Люблю тебя. Прости и не осуждай меня хоть ты.

Твоя Нелька»

На лист бумаги закапали мои крупные слезы и расплылись большими пятнами. Только теперь я горько расплакалась. Следователь, не найдя слов утешения, обнял меня за вздрагивающие от рыданий плечи, и я уткнулась лицом в его крепкое плечо. Впервые в жизни я интуитивно искала поддержки у мужчины, и его плечо показалось мне таким надежным и таким уютным.

– Не надо плакать, лисенок, – услышала я его успокаивающий низкий приятный голос. – Жизнь продолжается, и все будет хорошо.

Слово «лисенок» было произнесено как бы невзначай, но в нем было столько нежности и заботы, что я поверила в то, что у меня все будет хорошо.

Первое свидание

Через две недели после несчастья, случившегося с Нелей, ко мне зашел Юрий Андреевич. Я открыла ему дверь и пригласила войти.

– Здравствуйте, Павлина Андреевна, – официальным тоном произнес он и остановился посреди комнаты.

При нашей первой встрече я была шокирована случившимся и плохо запомнила его лицо. Сейчас у меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть его. Юрий Андреевич был выше меня ростом и немного старше. Рядом с ним, крепким и широкоплечим, я выглядела Дюймовочкой. Коротко и аккуратно подстриженные темно-русые волосы, волевой подбородок, круглое лицо, ровный нос и темно-голубые, пытливые, живые и добрые глаза – его нельзя было назвать красавцем, но это явно был человек надежный и искренний, человек, которому не присущи хитрость и лживость. «Наверное, таких людей называют не красивыми, а милыми, – подумала я. – Они привлекают внимание, на них хочется смотреть».

Юрий Андреевич, большой и сильный, сконфузившись, топтался на одном месте, словно медведь. И это выглядело так нелепо и смешно, что я не выдержала и прыснула, как глупая девчонка.

– Лисенок, зачем ты так? – спросил он и сделал обиженное лицо.

– Простите, – пытаясь сдержать смех, сказала я. – Чаю хотите?

– Хочу! – обрадовался он и сел на стул.

Я притащила из общей кухни закипевший чайник и заварила зеленый чай.

– Здорово! – отпив из чашки, сказал он и протянул мне руку. – Юра.

– Я знаю. – Я опять рассмеялась. – Я помню вас, Юрий Андреевич.

– Можно просто Юра. Зачем же Андреевич? Я не на работе.

– А я думала, вы зашли по делу.

– Я всегда захожу по делу.

– И что же вас привело сегодня ко мне?

– Можно на «ты»? Я хочу тебя, лисенок, пригласить вечерком на чашечку кофе. – Он посмотрел мне в глаза и улыбнулся своей широкой лучезарной улыбкой.

«Самоуверенный и наглый, – отметила я про себя. – Наверное, привык, что ему не отказывают».

– А я вот возьму и соглашусь, – неожиданно для себя сказала я. – Но почему «лисенок»?

– У тебя необыкновенные зеленые глаза.

– У лис разве зеленые глаза?

– Конечно! А еще у тебя рыжие волосы, как у лисы.

– Это точно, как у лисы. Только, к твоему сведению, у лисы не волосы, а шерсть, – сказала я шутливым тоном, не заметив даже, что перешла на «ты».

…И вот мне предстояло идти на первое свидание. Я испытывала противоречивые чувства – радость и тревогу. Юра меня не волновал так, как когда-то соседский мальчик, но он, без сомнения, мне нравился. Что-то в нем было такое, что притягивало меня к нему, как магнитом. С ним было просто и спокойно – это я почувствовала сразу. Мне не нужно было играть, кокетничать, строить глазки, я могла оставаться собой. И все же в моей душе поселилась тревога. Я боялась ошибиться, как моя мама когда-то. Мне было страшно испытать безответные чувства, эту невыносимую пытку. А еще я боялась близости с мужчиной настолько же, насколько и желала ее. «Главное – чтобы он не сделал ошибку и не потребовал от меня всего сразу, – думала я. – Эти страхи пройдут, должны пройти. Нужно только время. Так говорила мне мама. Но захочет ли он ждать?»

Я достала свое вечернее платье, которое еще ни разу не надевала. Погладив руками шелковистую атласную ткань бордового цвета, я подумала, что напрасно не спросила, куда мы пойдем вечером. Если в ресторан, то это платье будет к месту, и в нем я выглядела бы королевой. Но если мы пойдем в летнее кафе, то я в нем буду выглядеть полной дурой. Я стала перебирать свою одежду, висящую на плечиках в шкафу, и наткнулась на коротенькое розовое платьице. В нем меня впервые увидел Юра, и оно подойдет для посещения любого заведения. Я достала новое нижнее белье, которое ни разу не надевала. Проверив, заперта ли дверь, я переоделась, подумав о том, что так и не смогла избавиться от устоявшейся привычки запирать дверь перед тем, как переодеться. Розовое платье приятно скользнуло по моему телу, обхватило талию и разлетелось внизу. Покрутившись перед облезлым зеркалом на створке старого шкафа, я осталась довольна собой. Простенько, но со вкусом.

Я открыла маленькую сумочку, которую собралась взять с собой, и проверила еще раз ее содержимое. Здесь были блеск для губ – обязательный атрибут женщины, влажные салфетки и кошелек с деньгами. Я вспомнила уроки мамы и улыбнулась. «Паша, у тебя всегда должны быть с собой презервативы, – учила она меня. – Возьми себе за правило: в кошельке, в отдельном кармашке, должен всегда быть хотя бы один презерватив. Ты же из дома всегда выходишь с кошельком? Всегда. Значит, ты будешь всегда его иметь при себе». Но в моем кошельке (увы!) его до сих пор не было. Пусть простит меня мама за то, что я не последовала ее совету, но я не собиралась прыгать в койку к парню, которого совсем не знала. А что, если мы окажемся в его квартире одни? Я представила, как чужие руки касаются моих коленей, и мне стало дурно. В голове зашумело, и необъяснимый страх холодком пробежал по спине. Я знала, что рано или поздно мне предстоит заниматься сексом, но до сих пор не была к этому готова. Детские страхи крепко засели в моем подсознании. Мне надо было прийти в себя и успокоиться. Выпив залпом стакан холодной воды, я присела на стул и принялась делать дыхательные упражнения. Глубокий вдох, потом выдох. И прочь мысли об отчиме. Его нет в моей жизни. Тот кошмар остался в прошлом. Сейчас есть Юра, и я ему, похоже, нравлюсь. Он не насильник и не извращенец. Значит, у меня все будет нормально. Самовнушение подействовало, и я успокоилась.

Я нетерпеливо взглянула на часы. Было восемь часов вечера. Юра должен был подъехать к общежитию на своей машине и посигналить под моим окном. Только я вспомнила об этом, как услышала сигнал и выглянула в окно. Внизу, почти на том месте, где лежало тело Нели, я увидела «Мицубиси Аутлендер» цвета металлик. Возле машины стоял Юра и махал мне рукой. Я быстренько заперла дверь, и мои каблучки весело постучали вниз по ступенькам, неся меня на первое свидание.

Мы решили пойти посидеть в кафе, носящее совершенно справедливое название «У озера», так как оно действительно было расположено на берегу небольшого озера. Юра взял меня за руку, и моя маленькая худенькая ручка утонула в его теплой лапе. Для нас был забронирован столик на летней площадке, откуда открывался прекрасный вид на тихое озеро и вплотную обступавшие его молчаливые старые ивы.

Я пыталась не пропустить и запомнить каждое движение Юры, слово, фразу, каждый жест, взгляд, нежное прикосновение руки. Мне шел девятнадцатый год, но я до сих пор ни разу не была на свидании и даже ни с кем не целовалась. Для меня все было впервые, поэтому важна была каждая мелочь, каждая деталь. Мне казалось, что мы знакомы с Юрой давно, даже очень давно, а не с того момента, как две недели назад он назвал меня лисенком. Мне был приятен низкий, грудной тембр его голоса, его уверенность в себе и в то же время некая робость. Он не был навязчив и надоедлив, к тому же оказался интересным собеседником.

– У нас с тобой одинаковые отчества. Ты заметила? – спросил Юра, прервав мои размышления.

– Нет, что вы, господин следователь, – я сделала серьезное лицо, – это могли заметить только вы.

Юра рассмеялся, и в его глазах вспыхнули озорные огоньки.

– О, мадам! Вы тоже можете работать следователем! Вы так же проницательны и умны, как и я! – пошутил он и, посерьезнев, попросил: – Расскажи мне о себе, о своей семье.

– Я студентка, и ты это знаешь. А студенческая жизнь всегда интересна, тем более что я нигде, кроме своего села, не была.

– Вообще нигде?! – удивился он.

– Вообще!

Он помолчал, осмысливая услышанное, а потом сказал:

– Мне так хочется прямо сейчас отправиться с тобой в путешествие вокруг света!

– Ну уж нет! – с шутливой серьезностью возразила я. – У меня завтра занятия и все такое…

– Когда-нибудь я расскажу тебе о тех прекрасных местах, где побывал.

– Много ездил?

– Много. Я побывал во многих странах.

– С родителями?

– Мои родители давно в разводе. Я учился в третьем классе, когда они расстались, – сказал он, и в его голосе я уловила нотки грусти. – Я знаю, ты сейчас не спросишь, но хочешь знать, почему они развелись. Отец встретил другую женщину. Она была младше отца на девять лет, и он стал изменять маме с ней. Мама знала об этом, но хотела во что бы то ни стало сохранить семью. А потом эта женщина родила ему ребенка, и это поставило крест на браке моих родителей. Вот так-то.

– Отец остался с той женщиной? – спросила я, что было не очень-то тактично с моей стороны.

– Представь себе, нет. Не знаю, что там у них произошло, но он уехал и от нее, и от мамы.

– Ты хорошо помнишь своего отца?

– Я никогда не терял с ним связи. Мы и сейчас общаемся. Кстати, с мамой они остались хорошими друзьями, несмотря ни на что. Они современные, воспитанные и умные люди. Я думаю, когда ты с ними познакомишься, тебе понравятся и отец, и мать.

– Ты живешь с матерью? – спросила я, потянув через трубочку коктейль с мороженым.

– Жил с мамой, пока не вырос. Когда стал взрослым, отец купил мне квартирку, – улыбнулся Юра.

– Отец женился потом?

– Нет, не женился. У него бывают женщины, с которыми он тесно общается, но серьезных отношений, приводящих к браку, у него не было. Мама тоже живет одна.

– Может, они до сих пор любят друг друга? – загорелась я. – Может, надо попытаться их воссоединить?

– Не думаю. Их отношения в прошлом, напоминанием о котором являюсь я собственной персоной. Но отец до сих пор содержит маму. А у тебя есть родители? А то все обо мне, да обо мне.

– У меня есть мама, которую я очень люблю, и отчим, которого я совсем не люблю.

– А отец? Где твой отец?

– Я не спрашивала у мамы, где он сейчас. Думаю, она и сама не знает. Они расстались в день моего рождения, и он куда-то исчез и до сих пор не появился.

– Отец тебя ни разу не видел?

– Может, и видел в первый день моей жизни. Но, раз до сих пор не пожелал встретиться со мной, значит, я его не интересую.

– Да-а, – протянул Юра. – Бывают же такие отцы! Мой никогда бы так не поступил. Да ты не жалей об этом. Если он такой сухарь, зачем он тебе?

– А как я могу об этом жалеть? Невозможно любить того, кого не знаешь, – горько усмехнулась я. – Для меня важно, чтобы с мамой все было в порядке.

– А что с ней?

И я рассказала о своей маме, о том, какой она была, кем работала, о том, что отчим ее обижает, и сообщила, что хочу этим летом поехать домой и увезти ее с собой. Конечно же, я ни слова не сказала о домогательствах отчима, его нездоровом интересе к девочкам и о попытке изнасилования. Также я умолчала о нелегкой жизни Гадкого утенка.