Текст книги "Мы всегда были вместе"

Светлана Талан
Мы всегда были вместе

 
На что мы тратим жизнь! На мелочные ссоры,
На глупые слова, пустые разговоры,
На суету обид, на злобу – вновь и вновь.
На что мы тратим жизнь…
А надо б на любовь.
 
 
Сжигаем жизнь дотла все на пустое что-то —
На нудные дела, ненужные заботы…
В угоду обществу придумываем маски…
На что мы тратим жизнь!
А надо бы на ласки.
 
 
Мы распыляем жизнь на сумрачную скуку,
На «имидж» и «престиж», ненужную науку,
На ложь и хвастовство, на дармовую службу.
На что мы тратим жизнь?..
А нужно бы на дружбу.
 
 
Куда-то все спешим, чего-то добываем.
Чего-то ищем все – а более теряем;
Все копим: золото, тряпье и серебро…
На что мы тратим жизнь!
А надо б на добро.
 
 
Волнуемся, кричим, по пустякам страдаем;
С серьезностью смешной вещички выбираем.
Но сколько ни гадай – все выберешь не ту.
На что мы тратим жизнь…
А надо б на мечту.
 
 
Боимся радости, боимся верить в сказки,
Боимся и мечты, и нежности, и ласки;
Боимся полюбить, чтоб после не тужить…
На что мы тратим жизнь?!
А надо просто жить!
 

Анастасия Загодина

Гром средь ясного неба

Римма отложила в сторону вышивку – она так устала, что все перед глазами начало расплываться и мелкие крестики на ткани уже сливались в одно целое пестрое пятно. Работать на заказ не так уж и просто, как кажется. Блузку нужно вышить в срок, указанный заказчиком, и никого не волнует, что орнамент плывет перед глазами, ноет спина от сидения в одной позе, согнувшись. До прихода новогодних праздников остались считаные дни, а работы еще на пару дней. Римма засмотрелась в окно. Она знала, что нужно переключить зрение на отдаленные предметы и таким образом дать возможность глазам отдохнуть. С высоты третьего этажа она наблюдала за детворой, которая на детской площадке как-то вяло каталась на скрипучих каруселях и качелях. Снег так и не смог удержаться на земле, хотя выпадал несколько раз: шли дожди и он быстро сходил.

«Скорее всего, Новый год будет без снега, – думала женщина, рассматривая девчонку, которая почему-то стояла в сторонке и не решалась подойти к детворе. – Новенькая, что ли?» – мелькнула у Риммы мысль.

Наконец девочка набралась решимости и подошла к детям. Она что-то сказала, мальчик, который нехотя раскручивал карусель, притормозил ее, и все повернулись в сторону новенькой. Уже через пять минут девочка сидела на карусели вместе с другими детьми.

«Как быстро дети находят общий язык, – подумала Римма. – Взрослые учат жизни детей, но иногда им самим стоит поучиться у детей, например быстро заводить дружбу, уметь прощать обиды и вообще смотреть на этот мир проще, не усложняя его».

На столике отозвался любимой мелодией мобильник. Римма взглянула на светящееся табло телефона – звонила ее подруга Люба.

– Привет, Любаня! – ответила Римма на приветствие подруги.

– Ты уже сходила к врачу? – поинтересовалась Люба.

– Фу ты! Совсем забыла, что мне сегодня надо идти за результатами обследования!

– Ну ты даешь, подруга! Выходит, что я больше тебя волнуюсь! Тебе совсем наплевать на свое здоровье?

– Сейчас я себя нормально чувствую, – оправдывалась Римма. – Если бы что болело, то не забыла бы, а так…

– Ничего себе заявочки! – говорила Люба слишком эмоционально. – Два раза грохнуться в обморок, и это ты считаешь нормальным?! Да я на твоем месте бежала бы к врачам, спотыкаясь, а она сидит дома и совсем забыла, где сегодня должна быть! В общем так, ты сейчас немедленно откладываешь в сторону свою вышивку, собираешься, а я буду у тебя через десять минут! – сказала Люба тоном, не терпящим возражений.

– Зачем?

– Не тупи, Римка! Силком потяну тебя за руку в больницу.

– Да не надо, Любаня, – возразила Римма. – Я сама схожу.

– Сегодня?

– Да.

– Точно?

– Обещаю, – вздохнула Римма.

Женщина-эмоция, вулкан, взрывная женщина – так Римма называла про себя подругу. Они были полной противоположностью. Римма – спокойная, немного даже медлительная, а Люба как взрыв на планете: быстрая, легкая на подъем, эмоциональная, у нее за один день настроение может поменяться сто раз. Любаня была способна на решительные действия, часто принимала импульсивные решения, могла расплакаться из-за мелочи и спокойно пережить разрыв отношений с человеком, без которого, как она недавно уверяла, не может жить. Ее нельзя было назвать ветреной, и ее жизненная энергия придавала Римме сил, а Люба, в свою очередь, старалась быть спокойной и рассудительной, как Римма. Они познакомились давно, почти двадцать лет назад. Тогда у Любы был маленький Антон, у Риммы – первенец Женя и они встретились у дома, прогуливаясь с детскими колясками, разговорились. Оказалось, что Люба живет в доме напротив и что она училась в одном классе с Игорем, мужем Риммы. С тех пор они дружили, хотя по непонятным причинам Люба недолюбливала Игоря и не скрывала этого. Римма решила, что, возможно, она была тайно влюблена в ее Игоря в школьные годы и, не получив взаимности, затаила на него обиду.

Римма, вздохнув, взглянула на блузку и быстро оделась. Нужно сходить к врачу и узнать результаты своего обследования и анализов, а то Люба не отцепится. Римма никогда не жаловалась на здоровье, но несколько месяцев назад почувствовала общее недомогание, а потом умудрилась два раза потерять сознание прямо на улице. Пока Игорь не вернулся из командировки, Римма поддалась на уговоры подруги пройти обследование и пошла в больницу к своему знакомому врачу, бывшему однокласснику Валерке, который уже давно стал уважаемым и заслуженным врачом Валерием Павловичем.

Римма ехала в старом гремящем трамвае и думала о том, что только потеряла время, проходя дорогостоящее обследование, и вот теперь снова работа отложена в сторону часа на два – это точно. Скорее всего, у нее просто недомогание от авитаминоза и переутомление от того, что, выполняя заказы на дому, мало бывает на свежем воздухе. Она уже жалела о том, что так легко согласилась с подругой, и теперь придется работать по вечерам, когда глаза устают еще больше.

Римма заняла очередь под кабинетом доктора и, когда пришел ее черед, постучала в дверь.

– Можно? – спросила она, заглянув в кабинет.

– А! Римма? Проходи, – приветливо сказал Валерий.

– Здравствуй…те, Валерий Павлович! – произнесла женщина, заходя в кабинет. – Я проходила у вас обследование… – начала она.

– Знаю, знаю, – перебил ее доктор и пригласил сесть. «Надеюсь, что у меня все нормально», – подумала Римма, заметив, что доктор перестал улыбаться, надолго остановив свой взгляд на развернутой карточке пациентки.

У Риммы от волнения закружилась голова, зашумело, зазвенело в ушах, и она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы не потерять сознание прямо здесь, в присутствии врача. Смутное предчувствие надвигающейся беды парализовало ее сознание, и она дрогнувшим, упавшим голосом выдавила из себя:

– У меня… все нормально?

– Не совсем, Римма, – произнес Валерий. – Должен сказать, что тебе надо было обратиться к врачам раньше, гораздо раньше…

– Надеюсь, что… что-то не очень серьезное? – спросила она, чувствуя, что шум в голове усилился и запульсировало в висках.

То, что говорил ей доктор, Римма полностью не осознавала. Сознание воспринимало лишь отрывки его фраз:

– Онкология… Поздно обратилась… Опоздала с лечением… Саркома… Сделаем все возможное… Мы не боги…

– Я все поняла! – Римма резко поднялась, и ее шатнуло. Она устояла на ногах, схватила сумочку. – Спасибо… Мне пора!

– Женщина, куда вы?! – услышала она голос медсестры уже у двери.

– Римма, не делай глупостей! – Голос Валерия прозвучал как из-под воды.

Она побежала по коридору, словно спасаясь от внезапно нагрянувшей беды, в раздевалке схватила пальто, выскочила на улицу, вдохнула полную грудь свежего воздуха. Услышанное казалось ей страшным сном. Вот-вот она проснется в своей спальне и вздохнет с облегчением, поняв, что ей приснился кошмар. Римма поспешила уйти подальше от больничных корпусов, как от чего-то страшного, несущего беду, вышла на широкий проспект. Здесь были люди, отзывались звуками клаксонов автомобили, громыхали грузовые машины, пролетавшие по дороге.

– Бред! Этого не может быть! Не может быть – и точка! – шептали губы женщины, которая растерянно смотрела вокруг себя невидящими глазами. – Он ошибся! Не может быть!

Сколько времени и куда Римма шла, она не помнила. Когда осмотрелась вокруг, то поняла, что зашла довольно далеко от того места, где ей вынесли страшный приговор.

«Может быть, я перепугалась и не так все поняла? – размышляла она, направляясь к остановке трамвая. – Нет, я четко услышала: онкология, саркома».

Римма вспомнила разговоры всезнающих старушек у подъезда, которые говорили, что рак лечится, а саркома – нет. Она не знала, правда это или нет, но слово «саркома» пугало ее, приводило в ужас, а сознание не могло принять то, что это заболевание зацепило ее, никогда не жалующуюся на здоровье. Чем она болела? Только простудными заболеваниями, как и все. И вдруг такое!

– Нет, не может быть! – произнесла она вслух, заходя в салон трамвая.

– Вы что-то сказали? – спросил парень впереди нее.

– Нет… Да… Простите, – рассеянно пролепетала Римма.

Парень удивленно посмотрел на странную женщину и отошел в сторону. Римма вернулась домой, бросила пальто на тумбочку в коридоре, не заметив, как оно медленно сползло с нее, распласталось бесформенным пятном на полу. Женщина тяжело опустилась на диван и замерла. Ей нужно было успокоиться и понять, что же все-таки происходит. Откинув голову, она уставилась в потолок.

«Нужно сегодняшний день прокрутить с самого начала, – решила она. – Я позавтракала, помыла посуду и принялась за работу. Вышивала эти крестики до тех пор, пока они не начали сливаться в одно пятно. Потом я смотрела в окно, наблюдала за детворой. Далее – позвонила Люба, напомнила о визите к врачу. Я поехала. Там был Валера. Он сказал, что я слишком поздно обратилась к врачам и у меня саркома».

Она смотрела в потолок невидящими глазами, мысленно повторяя, словно мантру, много-много раз: «У меня саркома. У меня саркома».

– Почему?! Почему именно у меня?! – закричала Римма, словно проснувшись от страшного сна. – Почему именно я?! Ну почему?!

Она упала на диван лицом вниз и долго плакала навзрыд, все еще не до конца воспринимая страшную новость. Женщина билась в истерике, заламывала руки, до боли вцепившись в диванную подушку, не слыша голоса мобильного телефона. Римма потеряла счет времени, а когда слезы иссякли, наступило полное отупение. Она ходила из комнаты в комнату, бесцельно, не осознавая, где она и кто она, затем зашла на кухню, открыла кран, набрала чашку воды, залпом выпила, потом другую, третью… Ее стошнило, и она вырвала. Римма умылась холодной водой, устало опустилась на стул.

– Это конец, – выдохнула она. – Мне только сорок лет, и я умру.

Страх снова сковал все ее тело, и она замерла в одной позе. Без устали трезвонил телефон, но Римма не хотела никого слышать.

«Мне надо побыть одной», – подумала она и отключила мобильник.

До самого утра женщина, убитая горем, не сомкнула глаз. Когда забрезжил рассвет, она чувствовала себя полностью разбитой и опустошенной. Ей казалось, что по всему телу расползаются страшные метастазы в виде щупалец кальмара. Римма чувствовала их на физическом уровне. Вот они шевелятся внутри нее, добираются до горла, сдавливают, начинают душить, ей уже нечем дышать… Римма подбежала к окну, распахнула его, жадно ловя ртом свежий прохладный воздух. Стало немного легче дышать. Она закрыла окно, заварила себе кофе. Горячий, крепкий и сладкий напиток с каждым глотком возвращал ее в реальность. Отставив чашку в сторону, Римма поняла, что ей надо с кем-то поговорить, иначе она сойдет с ума. Женщина долго искала мобильник. Он упал на пол со столика и там лежал отключенный. Римма включила его, было двадцать два пропущенных звонка от Любы.

– Приходи ко мне, – незнакомым хриплым голосом произнесла она в трубку и, не дожидаясь ответа подруги, нажала красную кнопку.

***

Люба зашла в квартиру, в коридоре бросила на тумбочку шубку, сапожки – в угол, сумочку и какие-то газеты – на стол в комнате. В этом была вся ее подруга. Она уделяла внимание только главному, упуская из виду второстепенное. Сейчас для нее было важно узнать, что с Риммой, а где разбросаны ее вещи – это просто мелочь. Люба плюхнулась на диван, попросила пить. Римма принесла ей чашку с водой, и подруга залпом ее выпила.

– Фух! – выдохнула она. – Наконец-то добралась! Только вышла из офиса купить свежие газетки, а тут ты звонишь. Взяла газетки с объявлениями, может, попадется путевая работа… Римма, да что с тобой?! На тебе лица нет! Ты была в больнице? И зачем отключила телефон? – посыпались вопросы.

Римма с нетерпением ждала, когда подруга умолкнет, а дождавшись, поняла, что даже ей тяжело сознаться в случившемся. Она села рядом на диван, поджала ноги и обхватила их руками.

– Я была у врача, – тихо произнесла Римма. – У меня онкология.

– Что-о-о?! – выпучила глаза подруга.

– Ты не ослышалась. У меня рак.

– Какой рак? Что ты несешь? Я в стране Непонимания. Этого не может быть… Это, наверное, ошибка, врачебная ошибка. Такое часто бывает, – встревоженно говорила Люба.

– Хотелось бы, чтобы диагноз оказался ошибкой. – Римма грустно улыбнулась уголками губ. – Мне хотелось бы оказаться в стране Ошибок, как ты часто говоришь, но, увы, я в стране Страшной Реальности.

– Погоди пороть горячку! Начнем сначала. Ты поехала в клинику.

– Да.

– К своему однокласснику… Как там его?

– Валерий Павлович.

– И что тебе сказал этот твой Валерий Павлович?

– Что я поздно обратилась и у меня саркома.

– Так, – протянула Люба и почесала переносицу. – Сейчас я в стране Раздумий.

Люба встала и начала ходить по комнате, словно меряя шагами ее длину и ширину.

– Не маячь перед глазами, – несколько нервно произнесла Римма.

Люба остановилась и посмотрела на подругу. Римма сидела в той же позе, обхватив колени и уставившись в одну точку на ковре.

– Это тебе сказал твой одноклассник? – спросила она еще раз.

– Да! Да! Да! И какая разница, кто он мне?!

– Он мог ошибиться! Ты об этом не подумала? У тебя есть номер его мобильника? – возбужденно произнесла Люба. – Конечно же есть! Где твой телефон? Ага, вот он! Бери и звони ему!

– Чтобы еще раз услышать, что у меня саркома? Нет уж, извольте! Сама с ним говори! – сказала Римма и набрала номер Валерия. – Можешь говорить? – спросила она. – Моя лучшая подруга хочет у тебя что-то спросить. – И она протянула Любе мобильный телефон.

– Добрый день, Валерий Павлович! Это Люба, подруга Риммы, – затарахтела та в трубку. – Скажите, пожалуйста, не может ли быть в диагнозе ошибки?.. Может быть, стоит еще раз пройти обследование?.. А если в другой клинике?.. Это точно?.. Я вас поняла, спасибо. До свидания.

– Убедилась? – грустно произнесла Римма.

– Он просит тебя прийти на прием. Говорит, что ты сбежала.

– Что он еще сказал? Может быть ошибка?

– Так врачи тебе и признают свою ошибку!

– Люба, говори правду, не юли, – попросила Римма.

– Говорит, что ошибки быть не может. При желании можешь пройти обследование в другой клинике, выкинув на ветер кучу денег, – это не мои, его слова, – уже грустно добавила Люба. – Собирайся, сейчас поедем.

– Куда еще?!

– Туда же! Онкология – это только диагноз, но не приговор! Сейчас такие заболевания лечатся, и очень даже успешно, а то распустила сопли… Чего сидим? Кого ждем? Одеваемся, вызываем такси, и вперед! Надеюсь, ты своим еще не сообщила?

– Нет, конечно. Ты была первой, кого я «обрадовала». Такси быстро доставило их к зданию клиники. Люба подбадривала подругу, и у Риммы появилась надежда.

– Сама зайдешь или вдвоем? – спросила Люба у кабинета врача.

– Я сама, – ответила Римма и решительно перешагнула порог.

– Римма, куда ты сбежала? Не дослушала до конца и умчалась. – Валерий улыбнулся, предложил присесть. – Как ребенок, честное слово!

– Я испугалась. Одно слово «саркома» привело меня в ужас, – созналась Римма. – Немного пришла в себя и поняла, что нам нужно продолжить беседу. Первое. Ты мне должен отвечать честно, ничего не утаивая.

– Римма, ну я же врач, а не женатый любовник на свидании с замужней женщиной. Спрашивай, что тебя интересует.

– Ошибка может быть? Возможно, мне стоит дообсле-доваться или пройти обследование в другой клинике? Я понимаю, что каждый кулик свое болото хвалит, и все-таки?

– Пройти повторное обследование в другом месте, конечно же, можно, и ты имеешь на это право, но я тебе гарантирую, что результат будет тот же, – сказал он, внимательно глядя на женщину. – Мой совет: не трать деньги понапрасну, они тебе еще пригодятся.

– Зачем?

– На лечение.

– Ты же сам сказал, что я обратилась поздно, – напомнила ему Римма.

– Да, слишком поздно, – подтвердил врач, – но нужно лечиться.

– Есть гарантия на излечение? – Римма с надеждой посмотрела прямо ему в глаза.

Валерий Павлович отвел взгляд в сторону, остановил его на больничной карточке, зачем-то стал листать ее. Сколько раз ему ставили такие вопросы! И как невыносимо трудно говорить в таких случаях правду. Как-то он подслушал разговор больных, которые говорили, что врачи привыкли к смертям и относятся к ним спокойно и безразлично, но это была неправда. Каждый человек имеет одну жизнь, и когда понимаешь, что ему уже нельзя помочь, становится жутко, а сказать о том, что он обречен, – ужасно. Сейчас был такой случай. Он должен сообщить эту новость Римме, красивой, рыжеволосой, еще цветущей женщине, которая быстро превратится в высохшую живую мумию и от боли не будет хотеть жить, так что смерть станет для нее избавлением от мук. Разве можно к этому привыкнуть? Ему нужно жить с тем, что на его глазах уходят из жизни не только старики, но и молодые, которые безумно хотят жить. И ради того, чтобы спасать тех, у кого еще есть надежда, он здесь.

Римма ждала ответа. Затянувшаяся пауза не предвещала ничего хорошего, и женщина замерла в ожидании.

– Может, мне нужна химиотерапия или операция? – осторожно спросила она. – Я согласна на все.

– Римма, я уже говорил, что ты обратилась к врачам слишком поздно, – медленно произнес он.

Конечно же он должен будет сказать ей это, но он оттягивал время, словно какие-то минуты могли спасти эту красивую женщину от смерти, а его – от пытки это произнести.

– Поздно оперировать… или что-то еще делать, – произнес Валерий тихо, но четко выговаривая каждое слово.

Римма окаменела. Она сидела напротив него с широко открытыми от ужаса глазами. Он знал, что сюда она шла за надеждой, а он ее добивает своими словами.

«Иначе нельзя, – пытался он себя оправдать, – она должна знать правду».

– Римма, но это еще не конец. Ты можешь лечь к нам в отделение, мы будем поддерживать твой организм, помогать ему…

– Продлить мою жизнь? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Да! Именно так, но ты будешь жить!

– На сколько продлить?

– Этого никто не знает, кроме Всевышнего, – ушел он от прямого ответа.

– Тогда, Валера, скажи мне прямо, сколько мне осталось? Без этой поддержки организма?

Она поставила прямой и самый тяжелый вопрос. Он должен сейчас дать на него ответ. В такие минуты Валерий Павлович ненавидел себя за то, что решил стать врачом. Когда шел учиться в медицинский, то были радужные мечты о спасении больных, однако реальность оказалась гораздо страшнее – он должен не только лечить, но и сообщать страшные вести.

– Я не могу точно сказать, – сказал он.

– Тогда скажи «от» и «до», – попросила Римма.

Женщина была настроена решительно, и он обязан быть с ней честным. Валерий поинтересовался, не сможет ли к нему прийти ее муж, но Римма была против этого, она сама хотела знать всю правду.

– От двух до трех, – сказал он.

– Лет?

– Месяцев, Римма, месяцев! Но если ты будешь у нас, то еще прибавится время! – сказал врач.

Он не мог дальше мучить себя и ее и сказал все сразу. Валерий Павлович не выдержал ее взгляда, в котором застыл ужас, встал, подошел к окну и уставился в него.

– Сколько еще… прибавится? – нарушила молчание женщина.

– Возможно, еще несколько месяцев, – ответил он и повернулся к Римме: – Поверь, в такой ситуации это много! Даже один месяц – это целых тридцать дней!

– Спасибо. Я поняла, – обреченно произнесла она. – Мне надо подумать… Я пойду?

– Подожди, я выпишу тебе рецепты на лекарства, расскажу, как принимать, – сказал он.

Валерий Павлович быстро сел за стол и размашистым почерком начал заполнять бланки рецептов. Она выслушала молча, тихо произнесла «спасибо» и вышла из кабинета. Он подошел к окну и снова уставился в одну точку.

– Ну что там? – К Римме бросилась подруга, но, увидев ее расширенные от отчаяния глаза, молча последовала за ней к выходу.

Люба вызвала такси, и по дороге домой Римма вкратце все ей рассказала.

– Что ты сейчас будешь делать? Позвонишь мужу? Детям? – спросила она Римму.

– Мне надо подумать.

– Я возьму отгулы и буду рядом с тобой!

– Мне надо побыть одной. Не обижайся!

– Надеюсь, что ты примешь правильное решение и будешь лечиться.

– Я подумаю, – повторила Римма.

Римма вышла у своего дома, зашла в квартиру. Ей нужно было принять решение, как и когда сообщить страшную новость родным. Из головы улетучились все мысли, кроме вердикта врача. Она поняла, что нужно себя чем-то занять, иначе от них не избавиться.

«Я скоро… Меня не станет, а в шкафах не идеальный порядок!» – стукнуло ей в голову.

Римма бросилась к плательным шкафам так, словно у нее осталось несколько часов жизни, и принялась быстро перебирать содержимое, перекладывать вещи с полки на полку, складывать их по-новому, зачем-то нюхала их, не пахнут ли потом, несла в стирку – и так полка за полкой. Затем она остановилась, устало присела на диван.

«Зачем я это делаю? Неужели мне будет не все равно, в каком состоянии будет шкаф после меня и что на это скажет тот, кто его откроет?» – подумала она.

Римма села на диван, поджала ноги, обхватила колени руками – ее любимая поза. Так было удобно сидеть и думать. На носу новогодние праздники, когда все соберутся вместе. Дочь Влада и сын Женя учатся в этом же городе на архитекторов, но добираться далеко, и они предпочли жить в студенческом общежитии, где веселее и меньше родительского контроля. Дочери восемнадцать лет, сын на год старше, но детей отправили в школу вместе, и учатся они на одном факультете. Муж Игорь – дальнобойщик. Он в командировке, но на праздник вернется домой. Все они в предвкушении праздника, когда можно побыть несколько дней вместе.

«Я не могу испортить им праздничное настроение, – думала Римма. – Если уж рассказывать, то после праздника. Так будет лучше для всех. Да и я смогу почувствовать праздник, один из последних. Или вообще последний?»

Снова тоска и отчаяние сжали Римму тисками со всех сторон. Она поднялась, убрала со столика газеты с объявлениями, которые забыла подруга. Послонявшись бесцельно по комнате, Римма снова уселась на диван, приняв любимую позу. В голове – мысли о прожитых годах. Детство прошло в деревне. Когда ей было семь лет, родился брат Андрей. Однажды весной – Андрюше тогда было пять лет – они всей семьей отдыхали у реки, варили полевую кашу. Римма с братом и другими детьми бегала с мячом по берегу, веселилась, как вся ребятня. Никто не заметил, как брат упал в реку. Римма увидела его в воде, позвала на помощь взрослых. Мужчины вытащили уже бездыханное тело. Она и раньше чувствовала недостаток родительской любви, а после гибели Андрюши ее почти не замечали. Родители кормили, одевали ее, она не была чем-то обделена материально, но и не знала, что такое материнская ласка. Тогда у нее появилось чувство вины за гибель брата и ей все время казалось, что мать с отцом считают, что именно она недосмотрела Андрюшку, хотя они ее никогда в этом не упрекали. Со временем родители начали все чаще выпивать, забывая о дочери. Благо Римма к тому времени могла сама о себе позаботиться, она стирала свои и их вещи, готовила на всех и давно смирилась с тем, что ее не любят и просто терпят. Римма была уже замужем, когда родители, напившись в очередной раз до чертиков, поставили на газовую плиту чайник и уснули. Водой залило конфорки, и они угорели.

***

– Я взяла пару дней отгулов, потом два дня выходных, так что можем побыть вдвоем, – сказала Люба Римме. – И не говори, что тебе хочется побыть одной. Что такое одиночество, я очень хорошо знаю. Моего балбеса интересуют больше девочки, чем мама, и это нормально. С мужьями у меня несостыковки. На счету один законный муж, который объелся груш много лет назад, а остальные мужчины… Они как эпизоды в фильме: то появляются, то исчезают в неизвестном направлении. И почти все время я в одиночестве, которое убивает.

– У тебе еще все впереди, – с грустью сказала Римма.

– Не ной! Знаешь, какое у меня настроение? Хочется сделать что-то безумное и, может быть, даже глупое! Может, сообразим что-то эдакое? – весело спросила Люба.

– Например?

– Вот что тебе хотелось бы, но до этого ты не решалась сделать?

Римма задумалась. Она много чего не делала в жизни из того, что хотелось. Хотела работать на «скорой», ездить по вызовам, но муж был против. Он помог ей устроиться в регистратуру поликлиники, и у нее была спокойная, непыльная, но ужасно скучная работа. Наверное, так и продолжалось бы, но Игорь подзаработал денег, когда стал дальнобойщиком и начал ездить за рубеж. Они обменяли однокомнатную квартиру на трехкомнатную с доплатой, сделали ремонт, и он настоял, чтобы она уволилась и занималась детьми. Римме хотелось общения с людьми, она пыталась устроиться туда, куда ей подсказывало сердце, но Игорь ей запретил работать на «скорой». Дети пошли учиться, и Римме иногда хотелось вечером с мужем погулять по улицам, сходить в кафе или ресторан, но Игорь хотел побыть дома, и она соглашалась. Она боялась сделать что-то такое, чтобы не попасть на злой язык бабушкам у подъезда, хотя иногда было огромное желание заткнуть им рот и послать их подальше. Ей хотелось носить короткие юбки и шорты, но она так и не решилась выйти в такой одежде из подъезда. Римма думала о том, что все время под кого-то подстраивалась, а в это время проходила ее молодость.

– Я давно хочу отрезать длинные волосы, – наконец произнесла Римма.

– Так в чем дело?! – Люба резко повернулась и чуть не перевернула журнальный столик. – У тебя шикарные пышные волнистые рыжие волосы! Если их укоротить, то будет такой причесон, что все молодые девчонки обзавидуются! Идем в парикмахерскую?

– А если Игорю не понравится? Ему нравятся длинные волосы.

– Главное, что тебе нравится, а не Игорю. Какая разница, что ему нравится?! – недовольно сморщила нос Люба.

– И почему ты его так не любишь? – улыбнулась Римма.

– А за что его любить? Так мы идем или как?

– Сделаем стрижку, и давай куда-то сходим, – предложила Римма.

– Вот это правильно! Гулять так гулять! Идем в кабак! Римма прошлась по комнате, подошла к окну, обдумывая предложение подруги.

«Может быть, Люба права? – подумала она. – Сколько можно смотреть в это окно, рассматривая одну и ту же картину? В этом дворе меняются только декорации времен года. Из года в год одно и то же. И так прошла вся жизнь, скучно и пресно. А ведь и правда хочется иногда сделать что-то безумное, выходящее за рамки приличия».

– А ты знаешь, я согласна!

– Вот и чудненько! – воодушевилась Люба. – Сейчас мы придадим твоему бледному лицу немного яркости. Доставай косметику!

За полчаса Римма собралась. Люба слегка поколдовала над макияжем, Римма надела короткое платье. Она его давно купила, черненькое и маленькое, которое должно быть у каждой девушки. Трикотаж подчеркнул все прелести ее изящной фигуры, и Римма почувствовала себя в нем совсем молоденькой. Черные колготки, сапоги на каблуке, полушубок – все это она давно не надевала, берегла непонятно зачем, а теперь достала и почувствовала себя уверенно. Две старушки у подъезда замолчали, когда увидели свою соседку в необычном наряде, и провели женщину пытливыми взглядами.

– Вырядилась! – тихо сказала одна из них вслед Римме.

– Никак на гульки! Муж-то в командировке! – добавила вторая.

Римма улыбнулась. Сейчас ей было все равно, что скажут о ней эти старые сплетницы, даже хотелось подразнить их. Все самое дорогое у нее уже было на грани потери, значит, можно прожить остаток своей жизни как хочется. А ей безумно хотелось повеселиться, потанцевать и даже напиться.

– Не жалко? – спросила парикмахер, взглянув на распущенные волосы клиентки. – Шикарные!

Волосы у Риммы рассыпались по плечам и спине золотистыми волнами, густые, пушистые, без единого седого волоска.

– Абсолютно! – уверенно ответила женщина.

– Это ваша мама или отец передали по наследству такую красоту? – поинтересовалась парикмахер, накрывая накидкой плечи Риммы.

– У обоих были черные волосы.

– Соседская! – хмыкнула Люба.

Римма гордилась своими волосами, но последнее время у нее появилось настойчивое желание их подрезать. Когда-то в молодости ей завидовали все подруги, потом – любовался муж. Со временем Игорь перестал их замечать, и комплименты остались в прошлом. Такие длинные и густые волосы требовали особого внимания и ухода, и Римма ухаживала за ними, покупая дорогие шампуни, делая маски, а потом для удобства просто стягивала резинкой в пучок на затылке и ходила с хвостом. По телевизору в рекламных роликах и фильмах все чаще мелькали рыжеволосые девушки не с длинными волосами, а до плеч, и Римме безумно хотелось хотя бы немножко быть похожей на них. К тому же природа наградила ее светло-матовым оттенком кожи, избавив ее лицо от часто портивших внешность темных веснушек. Только несколько малозаметных веснушек на щеках возле носа указывали на то, что такой цвет волос у нее от природы. Однажды Римма сказала мужу, что хочет укоротить волосы, на что последовало категорическое: «Не смей!» Она не стала перечить мужу, все еще надеясь, что он, как и раньше, во время близости будет пропускать пряди ее волос сквозь пальцы и говорить о том, что никогда ни у кого не видел такой красоты. Надежды Риммы оказались пустыми мечтаниями – Игорь перестал обращать внимание на ее волосы, хотя и запретил подрезать.

– Не хотите продать волосы? – спросила парикмахер, любуясь пучком волос в своих руках, который светился рыжинкой на солнце.

– Нет, я заберу с собой, – ответила Римма.

– Они дорого стоят! – заметила девушка.

«Куда заберу? На тот свет?» – мелькнула у Риммы мысль, но она отогнала ее, решив оставить свои волосы на память дочери, которая не унаследовала от матери такую красоту.

Девушка закончила колдовать над головой Риммы, сняла накидку с ее плеч, стряхнула, еще раз ладонью подпушила волосы клиентки и торжественно произнесла:

– Вот теперь все!