Текст книги "Криминальный Киев. Некриминальным взглядом"

К 1995 году они заходили все реже, зато уже в 94-м ко мне явился сотрудник правоохранительных органов и пообещал создать хорошую «крышу»! Сотрудник был мелкий, а «крышу» предлагал большую, и платить за нее надо было как минимум в пять раз больше, чем парню в спортивной форме.

Но, с другой стороны, это понятно, надо же как-то поддерживать силовой государственный аппарат. До сих пор помню его предложение. «Зачем вам платить бандитам (он думал, что мы платим), надо гнать в шею этих паразитов. Лучше платить нам, мы защитим и от наездов бандюков, и от нечистоплотных сотрудников правоохранительных органов», – убеждал меня этот особо чистоплотный сотрудник доблестной правоохранительной системы.

После 1995 года подобные предложения поступали достаточно часто, и слово «крыша» уже не обозначало необходимость платить дань тем, кого мы называем бандитами. Чаще оно понималось как сотрудничество с милицией или службой безопасности, реже – но это тоже имело место – с прокуратурой. Надо отдать им должное: если бандиты предлагали в основном защиту от «наездов» своих коллег и возврат долгов, то некоторые из особо одаренных защитников правопорядка красочно расписывали возможные официальные проверки, которых ты сам сможешь избежать, но которые способны надолго заблокировать работу твоих конкурентов.

Перед моими глазами проходили милиционеры, сотрудники службы безопасности, вечно на шифре, каждый из них что-то предлагал, о чем-то просил. Молодые и постарше, худые и полные, женатые и холостые, они через какое-то время по манере вести разговор перестали отличаться от парней в спортивных костюмах и с внушительными цепями на шее. Одни и те же услуги и почти одинаковые методы. Какая разница, в чьих руках автомат, под дулом которого ты лежишь, уткнувшись лицом в лужу?

Меня заинтересовал вопрос: во многих ли странах существовала и существует организованная преступность наподобие наших «бандитов» разной природы происхождения? Да, практически все страны имеют свой криминальный мир, свой криминальный бизнес, и многие из форм и методов отечественной организованной преступности поистине интернациональны. Этот мир можно уменьшить, ограничить его влияние, но искоренить практически невозможно, как невозможно, чтобы каждый человек выполнял все библейские заповеди. Однако чем цивилизованнее государственная система, чем успешнее контролируются общественностью действия чиновников на ключевых постах государственной службы, чем прозрачнее операции с государственными средствами, тем уровень криминализации страны ниже.

Как часто криминальный мир срастается с государством в других странах? Как плюс и минус, они всегда будут тянуться друг к другу вне зависимости от экономического уклада и политического устройства. С этим явлением надо бороться, и многие страны стремятся усовершенствовать законодательство с тем, чтобы криминальный мир, который окончательно побороть нельзя, не переносил свои методы работы на государственный аппарат и не сращивался с последним.

Но как могло случиться, что в середине 90-х годов государственная система в нашей стране переняла методы организованной преступности? И сразу же хочется задать следующий вопрос: неужели это только в Украине?

На мой взгляд, основная причина разветвления криминального мира и сращивания его с различными ветвями государственной власти в Украине имеет абсолютно объективный характер. Любое тоталитарное государство, а СССР таковым и являлся, воспитало не одно поколение людей, делящихся на касты. Что разрешено одной касте, то запрещено другой. Кроме того, тоталитаризм успешнее всего держится именно на бандитских методах: запугивание и истребление инакомыслящих возводятся в ранг государственной политики. Служба безопасности, идеологические отделы, милиция, бесчисленные комитеты в основном работали на то, чтобы сделать из народа удобную для власти биомассу.

В период распада СССР власть правительства начала разрушаться, как дома при землетрясении, но отдельные стены в виде комитетов, главков сохранили свое управление материально-технической базой, которая должна была работать и приносить деньги. А для того чтобы она работала, необходимы не только коммерческие структуры, суды и милиция, но и бандиты, которые тоже должны были заставлять людей выполнять свои обязанности и обязательства. В такие моменты времени – или, точнее, безвременья – и происходит сращивание госаппарата с организованной преступностью.

В период нестабильности государственной системы организованная преступность становится объективно необходимой, и если бы ее не было, то, наверное, стоило бы создать.

Если мы проанализируем судьбы и профессиональную деятельность известных криминальных авторитетов, то непременно придем к выводу, что многие из них зарабатывали свои капиталы на контроле государственной и муниципальной собственности. Криминальные структуры и незаконные службы охраны необходимы, теневому капиталу еще и по другой причине – для защиты своей виртуальной собственности от посягательств со стороны хотя бы до тех пор, пока не создадутся условия для легального закрепления за собой кусков от развалившегося Союза, его экономики, шоу-бизнеса, средств массовой информации, рекламы, кинопроизводства. А что потом делать с бандитами? От них надо вовремя откреститься, чтобы не запятнать свое честное имя. В этой связи уместно вспомнить замечательное высказывание Фридриха Ницше, не стареющее с годами: легче справиться с нечистой совестью, чем с дурной репутацией. Чтобы данное высказывание не было уж очень теоретизированным и заумным, предлагаем читателю один рассказ, максимально приближенный к жизни.

Рассказ о том, как Иван Иванович с Петром Петровичем «крышу» делали

Раннее весеннее утро начало 90-х. Директор завода по производству холодильников Кравченко Иван Иванович готовится к совещанию у себя в кабинете. Настроение безрадостное, он уже много лет руководит этим громадным предприятием, но сей– чае времена не те, что прежде.

Кравченко выглянул в окно и увидел невеселые лица рабочих, вышедших на первый утренний перекур, и такие перекуры почти через каждые полчаса. А с чего их лица должны быть радостными, на ту зарплату, что он им платит, теперь прожить нельзя. Себе Иван Иванович уже обеспечил повышенную зарплату, за счет сданного в аренду цеха, крохи и главному инженеру перепали.

Иван Иванович подошел к столу и вызвал главного инженера, ему хотелось с кем-нибудь посоветоваться, поделиться своей болью. В одиночку ему не справиться, не выбраться из сложившейся ситуации.

– Доброе утро, Иван Иванович, – пожал директору руку Петр Петрович.

– Доброе, как же, – с иронией отозвался Кравченко, – тут не знаешь, как в это утро концы с концами свести, а ты его добрым называешь. Как цеха работают?

– Ну на сегодня работают только два из пяти, – отчитался Петр Петрович. – Остальные стоят. Запчасти не пришли, эти сволочи комплектующие не поставили. Мы оплатили черт-те когда, а до сих пор ничего нет. Не знаю, что делать. Вы в министерство писали, чтоб нажали на них?

– Это министерство, чтоб оно сгорело! – в сердцах сказал директор. – Я в Киев мотаюсь почти каждую неделю, а толку? Бумажки да отчеты собирать, это все, на что они способны, а проблему попросил решить – послали в задницу. Да еще сказали, что будут снимать. Представляешь, меня снимать! Да кто лучше меня этот завод знает? Я тут мастером сразу после института начинал. Меня снимать… Твари. – Скупая мужская слеза скатилась по директорской щеке.

– Нет, нельзя допустить, чтобы сейчас сняли, – быстро отреагировал Петр Петрович. – Никак нельзя! Говорят, скоро акционирование будет, мы тогда сможем сами этот завод выкупить.

– Кто это мы?

– Весь трудовой коллектив.

– Да, я знаю, но когда это будет? До этого дожить надо. Тут подумаешь об этих проблемах, дышать не хочется. Давай по сто грамм, а?

– Давай, – поддержал Петр Петрович. – А что там суд, мы же подавали, что не исполняют своих обязательств, что деньги мы перечислили еще вон когда, а они обесценились за это время, и сейчас ни денег, ни комплектующих.

– Суд – это еще одни дармоеды. Ну давай, за здоровье, – поднял стопку Иван Иванович и с облегчением опрокинул ее в себя. – Жизнь налаживается, а?

– Так что там с судом? – повторил свой вопрос Петр Петрович.

– Да ничего, думаешь, мы одни такие? Суды завалены такими претензиями. Они по полгода рассматривают претензии, управы на них нет.

– А я слышал, что за ускорение дел в суде надо деньги платить.

– Еще какие, я в Киеве со своим знакомым ужинал, тоже директор, так он говорит, что по три тысячи долларов за такое ускорение платит. А представляешь, сколько таких договоров? Где брать эти самые доллары? – подвел к самому интимному моменту Иван Иванович.

– На воровство честных людей толкают, – незамедлительно откликнулся Петр Петрович.

– Я вот что, Петя, говорю, – перешел к изложению плана директор. – Пора прекращать эту игру в коммунизм, будем ждать, когда наши проблемы решат, так нас же и выгонят отсюда к чертовой матери. Надо делать так, как умные люди делают. Освободить заводскую территорию по максимуму и сдавать в аренду. Договор по пять копеек подписываем, а девяносто пять в карман, вот тебе и денежки – и в главк занести, чтоб нас не поснимали, и на суды, и на хлеб с маслом. Необходимо только хорошенько подумать, кому этим заняться, чтоб мне не светиться. Можешь сам этим управлять, тебе что, деньги не нужны? Дальше, я тут ребят нашел, они будут контролировать, чтоб нас не пробрасывали по договорам. Если все в норме будет, станем им платить проценты от контракта. Это дешевле обойдется, чем по судам таскаться. Они позвонят, пару раз в морду дадут, так что нам все будут аккуратно платить. Поддерживаешь?

– А чего… У нас что, разве другой выход есть? Если мы людей работой не обеспечим и зарплату не выплатим, так нас наши работяги тут, в кабинетах, ногами затопчут, – несколько неуверенно поддержал Петр Петрович.

– Ну давай, я рад, что ты меня понял. Но нам с тобой надо еще фирмочку организовать, частную, на родственников зарегистрируем, и все продукцию будем ей продавать по умеренным ценам, а она уже дальше станет торговать по рыночным. Я ж не могу напрямую с братками общаться, все сразу скажут, с бандитами связался. А через ту фирму можно. Идет?

– Идет.

– Так давай еще по "соточке" за свет в конце туннеля.

Иван Иванович был рад, что нашел единомышленника, потому что одному такой объем работы не поднять. Да и то сказать: за расхищение государственного имущества согласно Уголовному кодексу Украины срок полагался немалый. Вдвоем все-таки безопаснее. А выхода действительно другого нет: в министерстве явно подталкивали его к этому решению. Другие директора заводов уже регулярно заносят в министерские кабинеты откупные в конвертах, чтоб руководство смотрело сквозь пальцы на все нарушения. А он до сих пор – белая ворона. Не годится.

Организованная преступность, резко возросшая на обломках тоталитарного государства, превратилась в мафию. В свое время председатель Российской товарно-сырьевой биржи Константин Боровой сказал: «Мафия – это попытка имитировать государство. Значит, это собственная система налогов, собственная система безопасности, собственный способ управления. И как только возникает любая форма мафии, она оказывается сильнее, чем государство. Любой предприниматель помимо официальных налогов должен платить налоги это-му криминальному государству: подкупать санинспекцию, местную милицию, налоговую службу, арендодателей и, разумеется, платить бандитам за гарантию безопасности. Поскольку государство нерыночно, ненадежно, любой нормальный предприниматель, который считает деньги, выбирает мафию».

Тоталитарное государство воспитывает у большинства граждан уважение к правилам игры в обществе, и есть два слоя, которые их презирают, —

самый верх, то есть те, кто заказывает музыку, и самый низ, то есть те, которые не хотят ничего слышать. При развале СССР эти два слоя сомкнулись в организованную преступность, чтобы покрыть паутиной все общество.

Советский Союз, приоткрывший дверь перед и политическим плюрализмом, и экономическим – а точнее, экономической распущенностью, – в 1991 году приказал долго жить. Внезапно, за ночь рожденная независимая Украина на обломках министерств и ведомств старого образца не смогла оперативно решать все проблемы, которые как снежный ком накатывали на страну. Нельзя винить в этом кого-либо персонально. Абсолютно в любой стране ниши, не регулируемые законом, являются изначально незаконными. А у нас таких ниш было предостаточно, и они, естественно, заполнялись теми, кого мы называем криминальными элементами, и теми, кого стоит назвать криминальными двигателями. Однако в силу должностей и званий последних мы еще очень долго, а вероятнее всего – никогда не узнаем имена этих истинных «героев» перестройки.

Глава 1. От воровского мира к криминальному

Как мы уже определились выше, перестройка общества повлекла за собой изменения в преступном мире. Но это вовсе не означает, что в один прекрасный день воры в законе исчезли, нет, они остались, и многие получили свой сан не так уж и давно. Хотя, конечно, менталитет вора в законе стал другим, шагая, что называется, в ногу со временем.

Что же произошло с криминальной прослойкой тогда еще советского общества? Прежде всего отметим, что она начала количественно расти буквально день ото дня. В условиях ослабления режима, полупустых, а потом и пустых полок в магазинах, дефицита в самом необходимом – от лекарств до детских колясок, – начинающейся, но официально не признаваемой безработицы, люди обратились к криминальным и полукриминальным способам добывания средств к существованию.

В жизнь входило новое: почти открытая перепродажа валюты, торговля ширпотребом с рук на стихийно возникавших базарах возле магазинов, купля-продажа квартир под маской обмена и многое другое, что оставалось еще за чертой закона. Одним из следствий всего этого стало самое существенное новшество в преступном мире – появление новых авторитетов, криминальных. В конце 80-х – начале 90-х годов они уже жили и действовали среди нас. Так кто же они, эти первые криминальные авторитеты?

Человека, чье имя до сих пор произносят с большим уважением в мире, который мы привыкли называть криминальным, звали Владимир Григорьевич Никуличев, более коротко его все называли Пулей. Он родился в 1948 году в западной части Украины. Именно его считают первым формальным лидером организованной преступной группировки в городе Киеве.

Если посмотреть на «послужной список» Пули, то создается впечатление, что тюрьма действительно была его родным домом.

– первая судимость за грабеж и вымогательство (2 года лишения свободы).

– хулиганство (4,5 года лишения свободы).

1968 – хулиганство (4 года лишения свободы).

1973 – кража, грабеж, побег из-под стражи (15 лет лишения свободы).

1989 – квартирная кража (3 года лишения свободы).

Он освободился последний раз в 1991 году, а в августе 1992 года его «вольво» врезался в разворачивающийся на трассе под Киевом «КамАЗ». Опыт последних лет подсказывает, что «КамАЗы» просто гак на дорогах не разворачиваются. Но в далеком 92-м такой дедовский метод устранения лидера организованной преступной группировки только начинал использоваться. И все-таки многие из ныне живущих и здравствующих сходятся на мысли, что разворот того «КамАЗа» был случайным.

Не исключено, что читателю, просмотревшему вышеприведенный список отсидок Пули, захочется сказать, что Никуличев – законченный «зэк» и что такого лучше бы вообще не выпускали на свободу. Тем не менее знавшие его в те годы отзываются о нем хорошо, и вовсе не потому, что о мертвых говорить плохо не принято.

К своему последнему освобождению Владимир Никуличев был знаменит в своей среде и, возможно, смог бы сделать карьеру вора в законе, если бы не два обстоятельства – распад Союза и полученная людьми возможность жить по-другому. Несмотря на то что он редко бывал на свободе, Никуличев обладал очень большим авторитетом и обширными связями не только в Украине, но и далеко за ее пределами. Преступника сажают в тюрьму, чтобы изолировать его и от общества, и от подельников. Заключенные мало знали о том, что происходит в стране, но зато очень хорошо шали, что происходит, например, в тюрьмах Подмосковья. Не правда ли, странно?

После последней отсидки Никуличев вышел в другой мир, с новыми правилами игры. Что-то похожее на объединение по криминальным интересам в Киеве уже было создано Константином Власюком (Хромым), но сразу по выходе Пули из тюрьмы Хромой безоговорочно уступил ему место лидера.

Организаторские способности Никуличева, ранее проявлявшиеся только в тюрьме, в 1991 году проявились в деле. Он объединил вокруг себя людей, которые до этого были неоднократно судимы.

Василий Старук (Старук) – неоднократно судим; убит в 1991 году.

Виктор Радченко (Вата) – неоднократно судим; убит в 1992 году.

Константин Власюк (Хромой) – неоднократно судим; убит в 1995 году.

Виктор Рыбалко (Рыбка) – неоднократно судим.

Список можно продолжать.

Это объединение не напоминало партию или клуб по интересам. Каждый из них жил своей жизнью. Все они отбыли в местах не столь отдаленных не один срок. Каждый обладал весомым авторитетом и решение поддерживать или не поддерживать Никуличева принимал самостоятельно. Большинство признало Пулю тем авторитетом, который мог бы выступить своеобразным судьей во многих конфликтных ситуациях. Любой мир, в том числе и криминальный, нуждается в таких судьях, руководителях.

И все же уголовный мир Киева в 1991 году не был единым. Многие, для кого слово Пули законом не было, имели право поддерживать другого авторитета, не менее известного в уголовной среде – Игоря Залевского (Буню). Он родился в Киеве в 1941 году. Так же, как и Никуличев, был судим шесть раз и так же, как и тот, первый срок получил в восемнадцать лет. Его признавали своим лидером не менее заслуженные в уголовной среде люди; практически все они также были ранее судимы.

Александр Яновский (Слепой) – ранее неоднократно судим; убит в 1991 году.

Вячеслав Пересецкий (Фашист) – неоднократно судим.

Валерий Шухман – неоднократно судим; автокатастрофа в 1992 году.

Владимир Бохонский – неоднократно судим; убит в 1997 году.

Юрий Харламов – неоднократно судим; умер от туберкулеза кости.

Игорь Князев (Князь) – неоднократно судим; убит в 2000 году.

Список подельников Буни, само собой разумеется, вышеперечисленными фамилиями не ограничивается.

Никуличев и Залевский имели очень много общего в своих биографиях. Основное, в чем они были схожи, так это в приверженности воровским традициям, а по-другому в те годы не могло и быть. Однако взгляды на жизнь, что и определяло их поступки, были разными.

До 1991 года само название «уголовный мир» было оправданно. Практически все его участники имели за плечами отбытые наказания за уголовные преступления против жизни, здоровья и свободы граждан, против достоинства личности, против индивидуальной собственности наших сограждан.

Можно долго говорить о том, что в каждом государстве есть люди, переступившие закон. Но для нас важно другое. Общепризнанно, что отечественная система исполнения наказаний не была приспособлена к перевоспитанию характеров, а советская система моральных ценностей отторгала людей, имеющих судимость. Однажды попав в тюрьму, вырваться из этой среды было очень сложно.

Уголовный мир 1991 года кардинально отличался от уголовного мира 1981 года. Изменения, происшедшие в экономике и политике Украины после провозглашения независимости, дали возможность представителям уголовного мира зарабатывать достаточно большие деньги. Основные направления этой деятельности были такими: массовая организация игровых зрелищ, организации финансовых «кидков», угон автомобилей, распространение наркотиков, нелегальное производство и сбыт водки, контроль за доходами от проституции, рэкет и другие методы, о которых мы расскажем более подробно.

Можно предположить, что, разрабатывая и совершая ряд противозаконных акций, криминальные авторитеты не могли реализовать их в одиночку, без поддержки представителей государственной системы. Вначале эта поддержка была косвенной, но весьма действенной. Ведь отсутствие законодательного регулирования многих ставших реальностью конкретных вопросов – идеальная почва для создания теневого рынка и обогащения криминальных элементов.

Ярким примером может послужить антиалкогольная кампания, начатая в бывшем СССР. Проведенная законодательно и получившая поддержку во всех ветвях власти, на производственном уровне она резко забуксовала. Цель реформы состояла в том, чтобы решить в первую очередь сложную социальную задачу – искоренение массового пьянства, что должно было поднять сознательность населения и решить ряд экономических проблем. Основное средство – сократить выпуск горячительных напитков, сделать их труднодоступными и дорогими.

Советский народ не простил посягательства на святую святых нашего образа жизни – водку. Ее производство перешло в тень. Почти в каждом колхозе гнали водку, и политические лидеры закрывали на это глаза. Пришло время, когда потерять деньги становилось страшнее, чем лишиться партбилета. Подпольное производство водки и организация ее сбыта стали первым мощным источником теневых денег, добытых преступным путем. Именно они стали первым ручейком, питавшим коррупцию в республиках бывшего СССР.

Теневая водка стала хорошим примером для организации левых производств и других товаров. Многочисленные штаты министерств и ведомств уже независимой Украины не могли определить, сколько же всего у них производится и чего именно. Этому способствовала распространившаяся с начала 90-х годов двойная бухгалтерия. Директора заводов научились скрупулезно следить за тем, сколько они продают по безналичному расчету и сколько «гонят налево».

Так как заводы были государственными, то «безнальные» сделки волновали куда меньше, чем реализация продукции за наличный расчет. А для отслеживания таких продаж и скорейшего получения долгов невозможно обойтись без тех же самых криминальных элементов. Так происходило начало сращивания советского директората с криминальным миром.

Вторым не менее красноречивым примером может служить игровой бизнес. Во время господства коммунистических идей игровой бизнес практически был под запретом. Игровые аппараты можно было увидеть только в гостиницах Интуриста, где они стояли специально для иностранцев. Действительно, какой нормальный советский человек станет играть на таком «одноруком бандите»? Но страсть человека испытать судьбу не имеет преград.

Правильный маркетинговый ход – и почти по всему Киеву мы видим толпы разношерстного люда, окружившего паренька, предлагающего сыграть в наперстки. Количество денег, не подкрепленных наличествующим товаром, в то время было достаточно, и многие могли испытать свой зоркий глаз, следя за тем, как шарик мечется между наперстками.

На самом деле игра в наперстки – высокопрофессиональная работа, достичь такой ловкости рук не каждому по силам. Но как не использовать спрос, эту могучую силу? К тому же при нулевых вложениях доходы от наперсточников были ощутимы. Необходимо было не только поддерживать денежный ручеек, а расширить его русло и превратить в бушующий поток. Что реально и было сделано. Но организаторы на этом не остановились. Почему бы, собрав такое количество людей, не «поразводить» их на обмен валюты? Или не «пощипать» их карманы?

Игра в наперстки запускалась на несколько часов, потом надо было менять место. Перед началом операции нужно было многое продумать и предусмотреть. Во-первых, куда сплавить милицейского чина, в обязанности которого входит следить за порядком на вверенной ему территории. Далее, в каком именно месте усадить дирижера наперстками, чтобы завлечь побольше людей и чтобы в случае чего он мог быстро «слинять» со своими деньгами. Выделить несколько человек стать на «шухере», или «стреме». Включить в толпу пару человек для подогрева игроков и для защиты наперсточника, если проигравший клиент решит доказывать свою правоту кулаками. Наперсточнику ведь драться нельзя, у него руки, как у музыканта, должны быть всегда здоровы. Согласитесь, что эта схема совсем непроста и требует знаний не только менеджмента и маркетинга, но и человеческой психологии, в том числе психологии толпы.

А чего стоит правильная организация угона машин и их сбыт?! Это тоже целое искусство. И если с угоном машин представители криминального мира справиться могли, то с реализацией возникали большие сложности. Например, оформление новых документов на угнанные автомобили с перебитыми номерами. Здесь уж справиться без помощи специальных ведомств, например МРЭО, практически невозможно. А вывоз машины за границу? Тут без помощи сверху организовать бесперебойный цикл еще сложнее.

Все вышеперечисленные способы добычи денег требовали немалой рабочей силы. Экономическая ситуация в стране способствовала ее увеличению. Заводы стояли, объемы производства по всей стране резко упали, сельское хозяйство пребывало совсем уж на дореволюционном уровне, армия разрушалась. Безработица росла, а жизнь дорожала. Но вместе с тем открывались новые рестораны и казино, популярными становились и ночные клубы – с распадом Союза западный образ жизни, который мы прежде могли наблюдать только из-за высокого идеологического забора, стал реально ощутимым во всем своем привлекательном разнообразии. Но для этого нужны были деньги, немалые деньги…

В начале 90-х в эту непроизводственную сферу отъема денег вливаются дополнительные силы, со своим жизненным опытом, знаниями, предложениями и связями. Объединения Никуличева и Залевского расширяются и укрупняются за счет новых членов.

Как и в любом другом мире, эти два объединения, делившие между собой Киев и прилегающие к нему территории, не могли не конфликтовать. Очень часто люди Никуличева переходили дорогу денежным интересам группы Залевского, и наоборот. Только не подумайте, что столичный криминальный мир ограничивался двумя группировками. Рядом действовало много мелких групп, а также преступников-одиночек. С ними тоже приходилось разбираться. Пуля и Буня уже научились получать деньги более чистыми методами и постепенно отдалялись от чисто уголовного мира, становясь лидерами криминального оборота денежных средств. Особенно Никуличев.

Сегодня сложно назвать причину конфликта между Пулей и Буней. Главное, конечно, в характере последнего, но повлияло и множество случайных совпадений, недоговорок, неожиданных поступков, которые вместе складываются в то, что называются одним емким словом «судьба». Многие из тех, кто остался жив и с кем мне пришлось разговаривать, отмечают, что Залевский сильно уступал Пуле по организационным способностям, по умению общаться с людьми. А эти качества лидера группировки и вышли в те годы на первое место, потому что как раз тогда начался территориальный дележ наложения дани на неузаконенные рынки, стоянки такси, игровые развлечения. Залевский, возможно, жил вчерашним днем и на сильное влияние рыночных механизмов в криминальном мире достаточно внимания не обратил. А группировка Пули научилась добывать приличные деньги, уже не прибегая к квартирным кражам и грабежам. Более того, многие, в том числе и представители правоохранительных органов, разделяют ту точку зрения, что именно организованная преступность тогда смогла сдержать рост стихийных преступлений «отморозков» из числа членов мелких групп и бандитов-одиночек.

Игорь Залевский, как отмечают многие из знавших его, отличался, мягко говоря, сложным характером. Решая криминальные вопросы, он старался добиться своего очень жестким давлением на собеседника и не менее жестким последующим его подчинением. Достаточно часто он принимал спонтанные решения. Не исключено, что на его поведении сказалось сильное воздействие наркотиков, которыми Буня в последнее время злоупотреблял. Пуля же, наоборот, вел умеренный образ жизни, наркотики не употреблял. Хотя некоторые из его приверженцев (я имею в виду Хромого) тоже имели эту скверную привычку.

Здесь мы отвлечемся на некоторое время от взаимоотношений Буни и Пули и расскажем о не меже интересной личности по прозвищу Хромой – Константине Власюке. Свою первую судимость он тоже получил в 18 лет, за хулиганство. Первая отсидка и определила дальнейшую судьбу молодого хулигана. Отбывая срок, Власюк попал под опеку Петра Хмарука, уже неоднократно судимого и необузданного по характеру. Хмарук, годившийся Косте в отцы и обожавший воспитание подрастающего поколения, сумел доказать юноше прелесть жизни джентльмена удачи: украл, выпил, в тюрьму – там тоже жить можно, – на волю, украл, загулял…

Неизвестно, как долго бы продолжалось это воспитание и какие результаты оно бы дало, но, совершая очередную квартирную кражу, абсолютно не подготовленную Хмаруком, они оказались загнанными в угол милицией.

Хмарук умудрился взять в заложники милиционера и даже угрожал его убить. Эти действия привлекли общественное внимание и в результате утяжелили приговор суда. Власюк, хоть и был намного моложе своего подельника, сразу понял, что из квартиры, в которой их заловила милиция, выход только один – в тюрьму. Так зачем же увеличивать себе предстоящий срок?

Наверное, именно в этот период он сформировался как криминальная личность, способная оценить ситуацию намного лучше, чем Хмарук, действовавший шумно и неумно.

Это помогло Власюку полностью освободиться из-под влияния старшего товарища, и во время следующей отсидки он стал зарабатывать на зоне собственный авторитет, а выйдя на волю, в полной мере проявил свой талант в организации того, что запрещено законом, – в игровом бизнесе и распространении наркотиков. В середине 80-х Хромой, так его тогда уже называли, первым поставил в Киеве на поток организацию игр в наперстки. Деньги от игорного бизнеса, которые уходили в его карман, были огромны.

Можно даже сказать больше: по сути дела, первым, кто организовал подобие преступной группировки в Киеве, был именно Хромой. Тогда его объединение включало в свои ряды уже известных нам Буню, Вату, Старука. Пуля в то время еще тянул срок, а когда вышел, Хромой, не сопротивляясь, уступил ему лидерство в столичном криминале, решив полностью посвятить себя коммерции, а именно налаживанию сети сбыта наркотиков. Буня с таким раскладом не согласился, и с ним ушла часть его приверженцев.

Пока Буня и Пуля выясняли, кто из них круче в криминальном мире Киева, Хромой, признавший лидером Никуличева, занимался контролем наркобизнеса в Киеве и далеко за его пределами. Бизнес давал неплохие плоды, Хромой очень быстро стал одним из очень богатых людей украинской столицы. Но, видимо, пропагандируя свой товар, он не удержался и сам подсел на наркотики, привив заодно эту пагубную привычку жене, близким друзьям…