Текст книги "Криминальный Киев. Некриминальным взглядом"

Разрушение империи, построенной Хромым, началось в общем-то с обычного пустякового случая. У него в 1994 году в буквальном смысле слова из-под носа угнали «мерседес», на котором он приехал вместе с женой в очень престижный тогда ресторан в Пушкинском парке. Хромой не смог снести нанесенного оскорбления и после выяснения обстоятельств угона автомобиля сумел найти наводчика. Наводчик, как принято, был посажен в подвал и в обмен на свою свободу выдал заказчика. Хромой, сдержав обещание, наводчика выпустил, но «мерседес» вернуть не удалось. Началась негласная война с заказчиком. В самый разгар споров из-за угнанной машины случилась другая беда. Как-то поздним вечером, выйдя из ресторана на улице Саксаганского, что в самом центре Киева, Хромой сел в уже новую, не менее дорогую машину, завел, и она взорвалась. Взрывом у Хромого оторвало здоровую ногу. Это стало для него последним ударом. Хромой не смог залечить рану, так как его здоровье, в значительной мере подорванное наркотиками, потеряло всякое сопротивление. Моральный дух криминального авторитета тоже был подавлен. Последние месяцы своей жизни он почти не выезжал из маленького загородного дома. Бизнес без личного участия и контроля постепенно сворачивался и становился все более уязвимым.

В 1995 году Хромого вместе с женой Татьяной застрелили в собственной постели. Судя по всему, стреляли в спящих и, возможно, это сделал знакомый человек. Убийство до настоящего времени не раскрыто, хотя ходили упорные слухи, что и взрыв машины, и убийство были заказаны бывшим мужем Татьяны, тоже известным в криминальных кругах деятелем – Сергеем Лейко. Сам Лейко ненадолго пережил свою первую жену, его тоже расстреляли в 1995 году. Лейко, наверное, единственный персонаж в криминальном движении Киева, за которым закрепилось множество кличек, типа «не включающий заднюю скорость», «живодер», «беспредельный» и тому подобных. Немало людей из криминального мира с облегчением вздохнули после гибели Лейко. Этот человек был непредсказуем и очень опасен, в том числе и для своих. Возможно, они же его и убрали. Но, как и многие, это убийство не раскрыто до сих пор.

Но вернемся к нашим основным героям. Противостояние Буни и Пули долго продолжаться не могло, у кого-то из них должны были сдать нервы.

Залевский, пытаясь подчеркнуть свою силу, стал все чаще лезть на рожон, нанося личные оскорбления таким же, как он. Подобная практика выяснения отношений была достаточно распространена в начале 90-х, да и сейчас многие считают, что криком и размахиванием кулаками, а то и стволами можно решить любую проблему. Буня, конечно, пел себя вызывающе не со всеми, он, как зверь лесной, смотрел, кого можно подавить, а кого лучше не трогать. Но «трогал» слишком многих. Это делается ведь не только с целью подчинения, но и для подпитки слухов о лидере той или иной группировки. Однако практика показывает: злоупотреблять этим приемом не следует, иначе рано или поздно на твою голову могут посыпаться очень серьезные проблемы. Именно это и случилось с Буней.

Буня не учел, что в период противостояния неумно наживать дополнительных врагов. Чем их больше, тем труднее определиться, кто с кем и, что самое важное, кто с тобой.

Пытаясь в очередной раз подтвердить свою силу и расширить для себя границы вседозволенности, Залевский позаимствовал у одного из авторитетов дорогую иномарку и то ли специально, то ли случайно, по неосторожности, разбил, въехав в столб. Согласно общечеловеческим правилам, а не только понятиям уголовного мира, Буня должен был вернуть автомобиль или деньги. Но пострадавший не услышал от него даже извинений, которые хоть как-то согрели бы душу. Мало того что пострадавший лишился тачки, так и его статус среди своих пошатнулся. Если разбитую иномарку простить можно, личных оскорблений в этом мире не прощают.

Для выяснения спорных моментов в криминальном мире часто используется так называемая стрелка. Есть много вариантов толкования этого слова и его происхождения. На мой взгляд, оно произошло от слова «стрелять». Это подчеркивает важность данной встречи и значимость решения, которое принимается на ней. Хотя достаточно часто стрелка действительно не обходится без стрельбы и оказывается последней для многих ее участников.

Как уже говорилось, в начале 90-х криминальный мир приступил к разделу между группировками территорий, которые платят дань. И объединение Залевского выезжало на стрелки довольно часто. Ведь в обязанности Залевского и его людей входил не только собственно рэкет, но и решение спорных вопросов между группировками, а также с предпринимателями, которым они оказывали услуги по крышеванию.

Заметим, что проблемы предпринимателей, или лохов, часто были надуманными. Сами же члены преступных группировок периодически создавали предпринимателям какие-то искусственные проблемы, а потом решали их, «разводя» на дополнительные деньги и заодно подчеркивая свою значимость.

Подобно договорным матчам в футболе, кидание на деньги предпринимателей, а потом возвращение им за определенный процент утерянного было достаточно популярным методом рэкетиров. Нельзя не предположить, что именно эта нечестная игра сделала невозможной аккуратную, в срок выплату дани по территориям. Со своей стороны, предприниматели тоже усложняли систему. Отстаивая право на выбор, кому платить, они сами искали, под какую группировку лечь. Это считалось естественным и нормальным, почти как зарегистрироваться в налоговой инспекции.

В 1994 году на специальном совещании в ООН по вопросам международной преступности были озвучены следующие цифры: в России насчитывалось 5700 организованных преступных группировок, а в н их группах – до 3 миллионов человек. Но, как подчеркнули эксперты, ужасал не столько рост количества преступников, сколько захват ими экономики страны – под «крышами» преступных группировок работало 40 процентов частного бизнеса, 60 процентов государственного и 85 процентов банков. Можно предположить, что Украина имела схожие статистические показатели.

Казалось бы, либерализация экономики должна была привести к тому, что те коммерческие структуры, которые запрещались при социализме, будут узаконены новым строем и теневая экономика если и не исчезнет, то во всяком случае начнет хиреть, таять. Но на самом деле этого сделано не было, и по 80-й статье УК «Валютные операции» суды продолжали отправлять людей за решетку, хотя было понятно, что рыночная экономика без свободного обмена и хранения валютных средств немыслима.

Таких тормозящих экономические реформы статей можно привести множество. И в результате произошло обратное – зарождавшийся бизнес был загнан в мир организованной преступности, а она сама из привычного для нас «темного низа» распространилась на властный «светлый верх». Коррумпированные политические лидеры и высокопоставленные государственные чиновники созданных на развалинах Союза государств охотно приняли новые правила игры. Успешный бизнес стал вообще невозможен без прочных связей с государственным аппаратом. Но с двойной бухгалтерией и в отсутствие эффективной правовой и судебной системы нельзя было построить бизнес без помощи тех, кого мы называем бандитами. И надо отметить: уровень их порядочности вполне сравним с уровнем порядочности представителей государственных служб.

Правовой беспредел, созданный – именно созданный, а не возникший – в первые дни независимости Украины и не урегулированный по настоящее время, научил многих верить человеку как личности и не верить человеку – должности, хотя, воспитанным в системе ценностей «что такое хорошо и что такое плохо», нам сложно отказаться от прежних ярлыков. Мы привыкли считать, что бандит – судимый человек, и это плохо, а судья всегда прав, и это хорошо. Милиционер всегда на защите граждан, а вор должен сидеть в тюрьме. Но реальные факты последних лет показывают, что судья, выносящий неправедные приговоры, может искалечить намного больше жизней, чем тот, кого мы называем криминальным авторитетом.

В последнее время на страницы прессы, осторожно, с большим количеством оговорок, дабы не разрушить имидж защитников, попадает информация о злодеяниях, которые творят люди в погонах. Процитируем газету «Сегодня» от 1.08.02. Старшие офицеры милиции обвиняются в похищениях людей и в убийствах…» «Есть неофициальная информация, что в этом страшном и (имеется в виду раскрытие деяний банды под руководством майора УБОПа) трупов может быть до трех десятков. Это уже уровень Чикатило и Онуприенко».

Отступление от нашего повествования о взаимоотношениях Пули и Буни сделано не случайно. Оно иллюстрирует объем информации, проходящей через непривычный для нас криминальный мир, и подчеркивает, что за каждой стрелкой – распределение и перераспределение больших денег. Если кто-то выигрывает и вырывает – значит, кто-то уступает и теряет.

Последнее громкое дело Игоря Залевского связано с исчезновением уголовного авторитета Василия Старука в 1991 году.

Старук родился в 1947 году, был неоднократно судим, но ко всем своим судимостям относился с должным терпением. По натуре лидером он не был, хотя за незлобный характер и уважение воровских понятий его многие ценили.

Дело Старука так и не раскрыто, обстоятельства его исчезновения известны только папке следователя, а само дело за давностью лет, скорее всего, отправлено в архив. Но легенды о нем до сих пор живы и постоянно обрастают какими-то дополнительными слухами. Возможно, то, о чем вы сейчас прочитаете, далеко от истины, оно не нашло подтверждения в документах официального расследования.

Сидя в одном из столичных ресторанов (предположим, что это был ресторан в гостинице «Украина» на улице Пушкинской), Старук, перебрав спиртного, ляпнул лишнее кому-то из окружения Буни. А может, и не лишнее, что-то вроде того, что Буне пора вязать лапти или что его песенка спета. Передача информации в этом мире достаточно быстрая, и на следующий день Буня уже знал, что за глаза его макают в грязь. Но Буня – это не просто какой-то там лох, он уголовный авторитет и должен отомстить за свое имя.

На следующий день Буня отправляет машину со своими людьми, чтобы выловить Старука и учинить над ним суд. Старука привозят на заброшенную стройку, чтобы выяснить отношения в удобной обстановке.

Старук вначале не понимал, куда его везут, но не боялся, он вообще мало чего боялся. «Ну, будет драчка», – возможно, подумал он, сидя в машине на заднем сиденье, зажатый с двух сторон бойцами Буни. Кто были эти бойцы, история умалчивает. Если бы с вечера он меньше пил, может, и вспомнил бы, что за чушь он нес.

Испуг пришел позднее, когда Старук понял, что очутился на заброшенной стройке один, вокруг были только люди Буни. Они стояли так, как будто готовятся к суду. Но Старук знал, что по правилам зэковского суда и у него есть право на защиту, на то, чтобы его точка зрения была выслушана. И здесь нет людей, которые по понятиям вообще могут его судить. У Старука похолодело внутри, но надежда умирает последней. Одни утверждают, что смерть Старука была быстрой, другие высказывают предположение о мучительной смерти. Есть слухи, что в разных частях Киева находили куски его расчлененного трупа. А еще, что его рука с перстнем была найдена недалеко от районного отделения милиции. Ее сфотографировали и напечатали в газете с просьбой опознать.

Выяснить подробности этого дела сегодня уже не представляется возможным, потому что два человека, которые, вероятно, принимали участие в этом деле, мертвы.

Друзья Старуха ждали недолго, начали его искать. Адресов, где он мог завалиться, было не так уж много. Никаких следов не нашли. Женщина, которая последнее время была его любовницей, тоже терялась в догадках. Информация об убийстве все-таки просочилась, да ведь для того преступление и совершалось. Через полгода после исчезновения Старука в мире людей, живущих по уголовным понятиям, упорно муссировался слух об организации его убийства приближенными Буни.

Убийство Старука не было принято уголовной средой Киева. Тот факт, что его убили не только за характерные выходки, но и как человека, поддерживающего Пулю, сыграл в этом не последнюю роль. Убийство на заброшенной стройке было квалифицировано как беспредел, и дистанция между Буней и остальным уголовным миром начала резко увеличиваться.

Расплата не заставила себя долго ждать. Говорят, Буня чувствовал приближение смерти и в последние месяцы своей жизни пребывал в состоянии загнанного волка. Можно было убежать, но он предпочел оставаться в Киеве. В понятиях криминального авторитета начала 90-х убегать было унижением.

22 июля 1992 года в 23 часа 30 минут к подъезду дома на улице Сабурова, где жила бывшая сожительница Василия Старука, сейчас находящаяся в близких отношениях с Буней, подъехала машина. Из нее вышел Залевский в сопровождении телохранителя и двух дочерей. Он огляделся по сторонам и, не увидев ничего подозрительного, вошел в подъезд.

Говорят, что Залевский часто возил с собой дочерей в последние месяцы жизни. Возможно, он чувствовал, что больше никогда не сможет их увидеть, а возможно, использовал как щит для своей безопасности. Если придерживаться понятий воровского закона, на детей и жен не должна подниматься рука наносящего отмщение. Старшая девочка, которой было одиннадцать лет, носила в сумочке пистолет отца.

Их приезда ждали два переодетых в одежду сантехников киллера. Мало кто из проходящих обратил внимание на работяг, стоявших между этажами и чего-то ждавших. Как только Буня с дочерьми и телохранителем вошел в подъезд, они начали спускаться им навстречу. Расчет сработал и теперь: одежда сантехников притупила бдительность намеченных жертв и дала киллерам возможность выиграть время.

Под перекрестный огонь убийц на тесной лестничной площадке могли попасть дети, но киллеры были точны. Буня так и не успел вытащить свой пистолет из сумки дочери. Он и его телохранитель (Александр Мотов, 1960 года рождения, ранее судим за изнасилование) были убиты, каждый получил до десятка пуль.

Убийство Залевского полностью было выдержано в стиле воровских традиций – девочки остались живы и невредимы.

Дело до настоящего времени не раскрыто. Однако, не имея абсолютно никаких доказательств, многие считают, что смерть Залевского – это расплата за убийство Старука.

Остатки группировки Буни находились во взвешенном состоянии, все опасались за свои жизни. 21 августа 1992 года стало для них светлым днем, подарившим надежду на будущее.

Пуля в тот день собирался проведать жену, которая с маленьким ребенком отдыхала под Киевом. Родители жены собирались к дочери и внуку вместе с ним. Никуличев не так давно подарил тестю машину и боялся, что тот не сможет доехать в одиночку.

Водитель Никуличева поехал залить в бак горючее и задержался. Это опоздание вывело Пулю из себя, он уволил водителя, отобрав у него ключи от «вольво». Так что в тот роковой день за рулем машины оказался новый водитель, которого вызвали в срочном порядке. Никуличев сидел на переднем сиденье вполоборота и на трассу не смотрел, занятый беседой с тещей, которая расположилась на заднем сиденье. Неожиданно перед носом «вольво» начал разворачиваться грузовик. Сегодня-то мы уже привыкли к постоянно разворачивающимся «КамАЗам», несущим смерть, но тогда это было в новинку.

Водитель не смог справиться с управлением на мокром асфальте и въехал в «КамАЗ». Пуля ударился виском о лобовое стекло. Его успели довезти до больницы, но спасти уже не смогли…

Среди известных личностей киевского криминалитета, которые пребывают в мире ином, он единственный, кто не был убит в подъезде или взорван в машине. Никуличев трагически погиб. В 1992 году разворачивающийся на трассе «КамАЗ» не наводил на мысль о тщательно спланированном убийстве, замаскированном под несчастный случай. Хотя позднее, когда выяснились некоторые странности этого ДТП, такой вариант кое-кто начал допускать.

О гибели Пули говорят до сих пор, пытаясь найти подтекст во внезапном уходе криминального авторитета. «КамАЗ», как оказалось при расследовании, был неправильно зарегистрирован, а водитель, сидевший за рулем, на следующий день после аварии подался в бега. Оба факта, конечно, можно объяснить, первый – непорядками в оформлении автотранспорта, которые в 1992 году случались сплошь и рядом, второй – что водитель мог до смерти перепугаться, когда узнал, кто именно сидел во врезавшемся в него «вольво».

Подозревали и нового водителя Никуличева, оставшегося в живых. Его можно обвинить в двух вещах: в том, что он не проследил за тем, чтобы шеф пристегнулся, и в том, что не справился с управлением автомобилем, когда все-таки можно было вывернуть. Но жизнь, как фотопленку, назад не отмотаешь. Свой последний выбор в жизни Никуличев сделал сам, когда в тот роковой день вызвал нового водителя.

Когда мы говорим о неожиданной смерти человека, на котором замыкается множество судеб, денег, связей, поневоле задаешь себе вопрос: кому стало легче жить после его смерти? Так что спросим себя: кто в мире киевского криминалитета выиграл с гибелью Пули?

Без сомнения, друзья и сторонники Игоря Залевского, оставшиеся в живых, с облегчением вздохнули. Ведь один из них, Александр Яновский (Слепой, Космонавт), был убит в 1991 году, почти сразу после исчезновения Василия Старука, и возможной причиной этой смерти считали упорные слухи о его активном участии в расправе над Старуком. А Валерий Шухман, судимый раз шесть по различным уголовным статьям, разбился в автокатастрофе в 1992 году.

Наиболее известными авторитетами в криминальном мире из бывших подельников Буни стали Вячеслав Пересецкий (Фашист), Искандер Киримов (Татарин), Игорь Князев (Князь). Они возглавили группировки, имеющие под собой разные экономические основы. Судьбы их, как и бизнес, различаются; они – второе поколение криминальных авторитетов, чье становление пришлось на 1992—1995 годы.

Но все-таки больше всех выиграл в расстановке сил и упрочении своего положения в криминальном мире украинской столицы Борис Савлохов (Солоха), который на сегодня остался единственным живым криминальным авторитетом первого поколения. Савлохов не участвовал в борьбе между Пулей и Буней, он не принимал сторону ни того, ни другого, хотя периодически конфликты с ними у него случались.

Борис Сосланович Савлохов (родился в 1952 году в Северной Осетии) – один из самых неоднозначных криминальных лидеров Киева. Говоря языком милицейского протокола, он на протяжении двух десятков лет возглавляет мощную криминальную группировку.

Савлохову удалось то, что не удавалось никому из криминальных авторитетов Киева до него, – он имел не только звание криминального авторитета, которое, как ярлык, раз и навсегда перечеркивает все другие начинания и наводит ужас на честного гражданина, но и официальный статус.

Савлохов – заслуженный тренер Украины по борьбе, и не только. Он президент Федерации борьбы Украины, президент Фонда социальной защищенности спортсменов, президент Ассоциации любителей борьбы Украины, вице-президент СП «Дженерал Моторс». Но и это – лишь часть его званий и должностей. Добавим, что Савлохов был человеком военным, как заслуженный тренер по борьбе он был прикреплен к Министерству обороны.

Борис Савлохов кому-то может нравиться, кому– то может не нравиться и даже вызывать отвращение своим образом жизни, но каждый, кто имеет вкус к «хорошей жизни», может оценить его умение жить.

Несмотря на то что весь Киев был покрыт системой «крышевания» бригадами Солохи и к нему, смеем предположить, стекались немыслимые на тот период времени для обычного человека суммы, он долгое время был недосягаем для милиции. Хотя растяжимая во все стороны 206-я статья УК Украины «Хулиганство» могла, конечно, быть применена и к поведению одного из вдохновителей и организаторов нового криминального движения Бориса Савлохова.

Итак, в начале 90-х в карманы Бориса Савлохова текли громадные деньги и он пользовался приличным авторитетом в теневом бизнесе Киева. Кое-кто с завистью видел, как в различных казино Киева он проигрывал по сто тысяч долларов за ночь. У большинства из нас, пораженных вирусом коммунистической уравниловки, это может вызвать оскомину, а Савлохову было наплевать на то, что долгое время он был возмутителем нравов. Он не торопился надевать на себя смиренную личину добропорядочного плательщика налогов. Савлохов не только вызывающе посещал казино и просаживал огромные деньги, но еще и умудрялся устраивать ссоры, о которых с придыханием говорил весь город.

Имя Бориса Савлохова было на устах у многих из тех, кто занимался бизнесом в 92-м и 93-м. Возможно, даже сам Савлохов не осознает, насколько он тогда был популярен; его именем прикрывались многие, чиня собственный беспредел.

Надо отдать ему должное: несмотря на свой официальный статус, Савлохов никогда не играл в привычные игры с рассказами о «государственных чиновниках», которые на «последние деньги едут отдыхать в пятизвездочный отель на Канарах». Все, что делал он, делалось им с явным вызовом общественным нормам, без какой-либо заботы об общественном мнении.

И мало кто знал, что именно черными, неправедно заработанными деньгами он долгие годы спонсирует детские дома-интернаты и немалую часть спортивных фондов. Этого Савлохов не афишировал.

Я вспоминаю 1994 год, когда моя фирма небольшую часть товара отвозила в один из детских домов, абсолютно не преследуя какую-то пиаровскую цель. Нам вообще-то было безразлично, кому именно отдать этот товар, но, конечно, хотелось все-таки самым нуждающимся. Я с удивлением услышала, что несколько домов-интернатов уже долгое время регулярно содержатся группировками Савлохова и Авдышева. Конкурировать с Савлоховым и Авдышевым мы, конечно, не могли и через какое-то время нашли «своих» нуждающихся.

Не спорю, возможно, большую часть своих неправедных доходов Савлохов проигрывал в казино и тратил на себя, семью, любовниц. Но тот факт, что он регулярно жертвовал средства на благотворительные цели и поддержание спорта – факт признанный и неоспоримый. За что он, кстати, и был удостоен ряда государственных наград.

Несмотря на то что большой поклонницей Савлохова я не являюсь, мне неприятно, когда начинается дискуссия: стоит ли сиротам есть хлеб, купленный на бандитские деньги, или им лучше голодать, гордо отказавшись от куска из рук приспешников Савлохова?

Людей, осуждающих таких, как Савлохов, хочется спросить: как много государственных чиновников, не боясь огласки своей потайной жизни, спонсировали детские дома из собственного кармана?

В какой-то из газет я прочитала, что, оказывается, сам Савлохов ничего не жертвовал, он приводил в детские дома бизнесменов, которые, боясь расправы, были вынуждены меценатствовать под прессом бандитской группировки.

Что ж, и в этом случае надо отдать должное Савлохову, выработавшему новый подход к самому явлению благотворительности в украинской среде. Мот метод стали использовать многие государственные чиновники и руководители правительственных фондов, привозя в детские дома предпринимателей-спонсоров и, возможно, обещая им за помощь детям прикрытие от непрестанных «наездов» налоговой инспекции и милиции.

Савлохов – неординарная фигура, и нельзя однозначно сказать, есть ли он грязный нарост, которым брезгливо возмущаются обыватели, или самородок типа Робин Гуда, которым восхищаются наши дети. Одно ясно: это человек своего времени.

Лично мне вспоминать его деятельность в предпринимательской среде в виде «кидков» и тому подобных уловок очень болезненно. Именно его бригады кинули мои фирмы на пару сотен тысяч долларов. Но ведь официально бороться с такими махинациями, как поддельные авизо, было бесполезно. Люди Савлохова занимали ту нишу в теневой экономике, которая была так выгодна государственной системе Украины.

Более того, любой, кто разбирается в банковском деле, понимает, что разработать и запустить схему «кидков» в одиночку невозможно. Криминальные лидеры были не слишком озабочены общественным мнением на свой счет, видимой частью айсберга процесса. Однако работали они в связке с государственными деятелями, которые, используя подставные лица-«прокладки», оставались невидимками.

Частный предприниматель мог потерять деньги, но государственная система – никогда. Ручьи денег, с шумом стекавшие в безразмерные карманы Бориса Савлохова, стали не давать покоя кое-кому из служителей государственного аппарата, постоянно снующих в вышедших из моды костюмах мышиного цвета по тусклым коридорам власти. Их задевали не стоны бизнесменов, вывезенных в лес, их выводили из себя не нарушения УК Украины, им не давал спать именно звон денег, который, если он звучит в твоих карманах, сравним разве что с оргазмом.

Именно такой звон заставил отдать распоряжение хорошенько обыскать Бориса Савлохова, с делегацией наших спортсменов вернувшегося в Украину. Оказывается, у него обнаружилась тяга к обогащению, он, видите ли, как последний тряпочник, скупал за границей шмотки в неограниченном количестве. И никому даже в голову не пришло, что в нормальной стране никто не проверяет, сколько пар обуви ты ввозишь на родину, главное, чтобы ты не вез наркотики и оружие. Но, может быть, Борис Савлохов расщедрился на подарки кому-то? Нет, что вы, это слишком бурная фантазия! А вот то, что Савлохов вез вещи для последующей реализации с целью обогащения, – это уже доказанный факт. Логика наших проверяющих, я заметила это на собственном опыте, самая логичная на земном шаре. Если надо, у наших правоохранительных органов и параллельные линии пересекутся. Была установка задержать, вот они и пересеклись. И всем стало ясно: человек, проигрывающий в казино по сотне тысяч долларов за ночь, руководитель спортивной сборной, да еще с восточной ментальностью, провез вещи в своем багаже для «последующей реализации».

Так Савлохов получил первую судимость, условно, по статье 70 УК СССР «Контрабанда». Для особо интересующихся: в цивилизованных странах под контрабандой обычно понимаются совершенно другие правонарушения. У нас по этой статье может был осужден человек, провозящий не четыре плитки шоколада, а пять, или везущий старинную икону – амулет. В нормальной европейской стране ее в лучшем случае требуется задекларировать, у нас же это уже статья, а статья – это или срок, или деньги. Уверена в том, что в случае с первой судимостью Савлохова первостепенную роль сыграли именно деньги, поэтому он получил срок, но все-таки условный.

Распад Союза и последовавший за ним вселенский обвал способствовали раскрытию недюжинных организаторских способностей Бориса Сослановича. Он вовремя окунулся в активный процесс зарабатывания денег новыми способами. Как и Хромой с Буней, начинал он с выделения своих территорий и организации бригад наперсточников. Связи с Кавказом дали ему два преимущества перед отечественными группировками – возможность контролировать торговые потоки оттуда на рынки украинской столицы и получать дешевую рабочую силу из числа постсоветских эмигрантов.

Савлохов принял правильное решение, организовав свою бригаду на интернациональной основе. Его объединение отличалось от других криминальных группировок того времени присутствием и активным участием во всех разборках спортсменов, многие из которых были воспитанниками самого Бориса Сослановича и в прошлом достойно представляли Украину на международных чемпионатах и Олимпийских играх.

В начале 90-х в группировке Бориса Савлохова явно обрисовался еще один лидер – Татуш Маргиев, который был, по сути дела, правой и левой рукой Солохи. Группировка росла как на дрожжах, и, естественно, вскоре началась жесткая борьба за сферы влияния с другими криминальными объединениями.

Наиболее запоминающееся сражение у группы Савлохова и Маргиева состоялось с воровским объединением Олега Патищука (Паты) в самом центре Киева, на Печерске. Оно вылилось в массовое побоище с участием сотен человек, в результате которого был убит один человек со стороны Пати. За совершение этого преступления был задержан и впоследствии осужден один из членов группировки Солохи.

Сразу же после этого события за совершение вымогательства был арестован Альберт Маргиев, брат Татуша. Эти два ареста, будучи раскручены следствием, могли вывести правоохранительные органы на самого Бориса Савлохова и Татуша Маргиева. Следствие в то время Савлохов никак не контролировал, и Маргиев решил уехать в Москву: там, мол, движение и людей, и денежных потоков намного мощнее, и свободные места есть, так что можно закрутить неплохие дела. К тому же и от киевских следаков будем подальше.

Савлохов предложение выслушал, но не принял. Возможно, вспомнилась ему русская пословица: «Хорошо там, где нас нет». В общем, Борис Сосланович со своими людьми остался в Киеве. Можно только предполагать, что с его стороны были предприняты какие-то защитные действия от наездов правоохранительных органов. Татуш Маргиев со своим контингентом уехал в Россию.

Сложно сказать, что думает Савлохов сегодня на этот счет, не жалеет ли о принятом решении остаться, несмотря на немалый риск. Думается, рассудил Солоха правильно: что в киевском криминальном мире он уже заработал определенное положение и немалое влияние, а в Москве все надо было начинать сначала. А возможно, Савлохов, имевший к тому времени неплохие связи и уже научившийся пользоваться плюсами коррупционной системы, знал, что следствие по делам, в которых он замешан, дальше раскручиваться не будет, а значит, ему ничего опасного не грозит.

Несмотря на отъезд Татуша Маргиева, группировка Бориса Сослановича не ослабла, скорее наоборот. В борьбе за контроль над хаотично возникающими в Киеве рынками она росла и крепла.

Так как территориально Киев не был поделен с точностью, что называется, до улиц и переулков, то войны между различными криминальными группировками вспыхивали постоянно. Особенно часто бойцы Солохи сталкивались с группировкой Буни, самой тогда сильной. Буня, пытаясь попрочнее обосноваться на закрепленных территориях, отдавал их под контроль своим людям – Фашисту, Харламу. Возникали новые конфликты. Часть стрелок группа Буни проигрывала, часть выигрывала. И во многих периодически гибли люди.

Когда в 1991 году на свободу вышел Владимир Никуличев, криминальный мир столицы замер в ожидании изменений. Они не заставили себя ждать: большинство криминальных авторитетов Киева, как уже говорилось, признали Пулю как лидера. Он быстро набирал вес, обрастал людьми и деньгами.

Если его конфликт с Буней был вызван расхождениями во взглядах на сам процесс развития криминального мира и субординацию в нем, то причину конфликта между Никуличевым и Савлоховым точно определить весьма затруднительно. Попытаемся все же высказать несколько предположений на этот счет.