Текст книги "Боги с Родины… После – вчера. С Нибиру аннунаки. 3 книга трилогии. Ритмика. Дополненный вариант"

Боги с Родины
С Нибиру анунаки. 3 книга трилогии. Ритмика. Дополненный вариант
Святослав

© Святослав, 2017

ISBN 978-5-4485-2992-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Предупреждение
(Эта часть, – только для взрослых)

Предисловие

Ветер сметал всё, что могло, от массы снежной оторваться. Здесь, не хотелось, долго оставаться. Температура – минус шестьдесят.

Когда-то здесь был райский сад.

Владела континентом Атлантида.

Цивилизация давно исчезла, и – эта и, другие. Покрылась Антарктида льдами.

Был этому не рад. – Проделки Геры. Призвала Люцифера, для всех – уничтожения.

Проснулись вмиг вулканы, ползли материки и, раскололись континенты, сместилась ось планеты.

На месте Антарктиды, где – райские сады цвели, образовались льды, за сотни метров, толщины.

Она, и нас бы уничтожила, себе, Энлиль признался, – если – не с Энки, соглашение. Тот, образом, каким-то, с душой планеты, находил – «общий язык». – Искоренил, все нарушения, в эксплуатации природы, при непростых, с ним – отношениях. И, цивилизовал народы.

Меня заставила, взглянуть на мир открытыми глазами. Не думал – раньше, что вокруг, немало – сущностей разумных, живых, энергий. – Это в прошлом.

Развить смогли свой разум мы, подняться – к её уровню. Первый пример – Люций-Саргон. Отважился, в одном из измерений, внедрить свою систему – Эго и, – получилось у него.

Каким-то образом, сумел – самостоятельно, развить цивилизацию, – выше, чем смог, при заданных условиях, игр виртуальных

Сейчас – два мира у него – с подземным. Но, как-то странно. – Себенс докладывал. задвинул Санастасса, приблизил Анта – неандертальца. И, – измерения, на островах, как будто – в Средиземном море, есть параллельные мембраны. В одном из них – закрытый город – Земли прообраз, зависима, та стала, от жизни города. Как это? Мне нужно разобраться и, окунуть туда, свой взгляд. Такое, в принципе – возможно, но, всё должно увязано быть, и с системой, в целом, миров других и измерений

Дел много у меня, не до него, сейчас. Хотя, найти бы время нужно и, посмотреть, что сотворил – мой экземпляр, улучшенный, недоработанный немного.

Понятно, – первый и, экспериментальный.

Вполне, возможно, – будет интересно. Хотя, я занят – проблемой, сильно. Пытаюсь – врыв Нибиру, – произошедший в измерении – первоначальном, являющимся – базовым, предотвратить, при помощи – перемещения во временном пространстве.

Есть, два предположения: либо, из-за большого приближения, создалось притяжение – Земли и спутника планетного, и разрывая, сопротивление от гравитации, превысили в Нибиру напряжение, что и способствовало взрыву; либо, нас Гера наказала, за катаклизмы, – втайне, из-за большого приближения Нибиру, ведь та, в три раза, больше маленькой Земли. Вращается, вокруг Тёмной звезды, с периодом – в три, шесть десятых тысяч лет, по эллипсу.

Удобно, пользоваться ей, как грузовым и пассажирским транспортом, на Родину – доставить золото, возить контрактников.

Нужно вернуться мне, во времена, когда Нибиру приближался и, смоделировать сближение, в ближайшем, – времени.

Увижу, всё происходящее, – другими я, тогда, глазами. Посмотрим, что сумеет сделать Гера, в ответ мне, когда – факт совершится.

Уже, не тот мальчишка – анунак – Энлиль, а сверх усовершенствованный экземпляр, – единственный и, всемогущий на планете, конечно, не считая Энки.

И, если, та, меня и спросит, всё расскажу начистоту, – хочу я Родину спасти, если спасу Нибиру.

Тем более, урон планете – меньше, чем нанесла комета Люцифера.

Навряд ли, Энки, захочет помешать. А почему, сам, не задумался об этом?

Возможно, поленился? Или обиделся на Ана?

Быть может, просто, не подумал?

Навряд ли. Что-то здесь, не так. Он хитрый и коварный анунак.

Воздействие от гравитации добавит напряжение в земной коре, что приведет к мощнейшим извержениям вулканов, по всей планете, и землетрясениям.

На побережья, вновь обрушатся цунами – огромной высоты, выйдут из строя – все системы, коммуникаций, энергии, обеспечения. Затопится, часть континентов, земли провалятся – на севере и юге, где холода, ещё царят, последние десятилетия. Исчезнет мерзлота и, с нею города, заводы, люди, живущие на ей и, звери.

И, с Богом. Им, туда дорога!

Важнее Родину спасти, чем мерзлоту чужую.

Хочу понять, – коли, сместятся полюса Земли, растопится лёд в Арктике и Антарктиде, вновь зацветёт – прекрасный райский сад; когда Нибиру я спасу и, – Родину? – Законы Космоса позволят управлять планетами и звёздами, – те, заставляя двигаться в непостоянстве, путями – измененными.

Сон

Все замки и владения, лишь отражения – в оковах, поколений, с злорадством и восторгом, на них наброшенных, властителями, на время, – до исхода.

Руками голыми, в крови, с испачканными душами, миры приблизят к гибели, – в цепях, оставленных властителями.

Изнемогая, в спорах – рождённые в застенках, созвездий незнакомых, несут в словах – взрывоопасный порох, желая – замки и дворцы, построенные на костях, чтобы взлетели в воздух. И, навсегда исчезли в зареве огня, – навечно, без воспоминания.

Злорадствовать – погибели, тех, будут – силы разрушения и, молнии метать, те – недовольно, – не достаточно, тем, – упоений ужасом, – не получили наслаждения от непрерывного уничтожения и, мщения – за поругания – смерти великолепия.

Небо окрасилось в цвет красный и, пролилась на Землю кровь, Нибиру появилась. Горы открылись по всей Земле от притяжения её. Вулканы, – пепел и огонь, выбрасывают повсеместно.

Деревья сожжены, живые существа и сущности погибли все, почти, в огне кромешном.

Моря кипят и реки высохли, свет солнца, не проникнет.

Сущности, существа, в живых оставшиеся, в безумии, рассеиваются, в землянках и пещерах – ищут убежища.

Страх ест сердца, и храбрость, покидает всех, тех большинство. Не слышен детский смех.

В движении Земли, Нибиру – видны, слышны – подвижки, дрожь. Холмы и горы двигались, качались. Здесь, выживут бесстрашные и, смелые, – тех не постигнет гибель. Их, не прольётся кровь.

Огонь, – строения, дела всех хомо, гомо, анунаков, пожрёт, – безжалостно, а воды смоют, что останется.

Произошло смещения – оси вращения Земли. При изменении наклона, её оси вращения, в пространстве, воды морей и океанов обрушились на континенты, материки, сметая на своём пути, всё, что на них осталось, не разрушено.

Нибиру, будто – язык пламени, планету освещала. В хвосте Нибиру, в атмосферу, вошедшим первым – камни, валуны, пыль мелкая – железная, цвет – красный. Пыль не сгорает в кислороде атмосферы, она окислена.

Осев на Землю, – реки, водоёмы, хозяйка красит в красный цвет, вкус – горько-тухлый, придаёт источникам воды – все, отравляя, полностью, вокруг.

Те, вскоре, пересохли.

Темень, накрыла Землю, ужасный град – камней горячих, раскалённых, громом обрушился. Нагретый газ и вещества, – в хвосте Нибиру, сжигали кислород.

Влага в земле – иссохла, поля и пастбища сгорели, и все деревья – стали серым пеплом. Нельзя найти травы, плодов.

Не стало стран и городов. Не было больше слышно радости. Горе и вопли – на планете. И, голоса умолкли – детские, те не игрались, больше. По всей планете, муки, кровь повсюду. Пили, отравленную, только, воду.

Нависла над планетой пыль. Та, наносила раны людям всем, животным, словно наждачкой, как ножом, по коже.

Порывы ветра разметали пепел. Мрак темноты, затмил огни. Никто не различал ни дня, ни ночи, был только – мрак густой и, воздух душный, горький, – дышать им было – трудно очень.

Все корабли, на берег выброшены, разрушены – водоворотами.

Земля перевернулась. Хомо и гомо, анунаки, – обезумели, – подавлены произошедшим. Земля горела, люди выбегали, но Небеса швыряли гнев на них, те умирали.

Кто жил в землянках, уцелели, но, в каждом доме – паника. Когда закончилось, – повсюду, катастрофа, тела лежали, повсеместно.

Повсюду – тучи пресмыкающихся, муравьев, паника, бедствия и, беспорядок, голод. С ними помог бороться – только холод.

Солнце, тепла давало мало, – дым с пылью, его закрыл.

Лёд, слякоть продержались долго, в живых оставшиеся, умирали, теперь, от голода и холода.

Затем, покинула Нибиру, пределы Солнечной системы.

Прошло немало времени, пока воздух очистился. Земля покрылась вновь растениями, жизнью, как прежде – возродилась. А хомо, гомо, анунаки, животные, другие сущности, погибли, при большинстве своём, в огромных и ужасных катаклизмах, в живых, осталось, – мало их.

– Обидно, Проснувшись, Энлиль, мгновенно, возмутился. Во сне погибли анунаки, – оставшиеся на планете, с нами! Так не пойдёт. Придётся, изменить программу.

Что-то другое нужно. Позвать, возможно, Люцифера. Но тот, меня не знает. Меня, навряд ли, слушать будет.

Сыны из Космоса – высокомерные. Гера, конечно, – найти может, – «язык» с тем, общий. Но, я её, так и не встретил.

Какая, есть причина, что избегает меня Гера? Чем хуже Энки я, мои дела? – Другие! Да! И я, сильнее. Пусть, брат – мудрее, как выходит., почти всегда, – оказывается, тот прав, не я, это касается, лишь нас – обоих.

Нинти, умней Нинлиль? Советует тому, во многом. Хотя, Нинлиль, совет дала – как с братьями вести, в Египте. Сломила их гордыню и неверие в меня, лишь предложением – вручить себя и сына, в их руки, «верные».

– А если, Нинти с Герой – не просто, лишь знакомые, и та ей помогает? – мелькнул вопрос, довольно интересный.

Тогда, всё объясняет, – причину, Энки правоты, во многом. Он знает, через Геру – многое – о тайнах мироздания. Поэтому, путь выбирает – верный.

Нужно, мне повод отыскать, – приблизиться, войти в доверие, попробовать всё разузнать, разрушить, – брата высокомерие.

Это поможет мне, в ближайшем будущем.

Хотя, придётся Нинти посвятить, в свои открытия.

Что, если та, не так поймёт, как нужно, мне – усовершенствование генома? И, путешествия мои во времени? В другие измерения?

Возможно, нужно подождать немного, и, не рассказывать об этом, сразу.

Перевернёт, что-то – не так, как надо. И, в дураках останусь я, как было, неоднократно.

Нет, дураком, не буду, в этот раз! – даю себе наказ.

И, всё таки, если, спасу Нибиру, понятно всем, – спасу и Родину. Добьюсь – благословения отца – Ана Великого.

А как тот стал Великим? И, почему, так мало дал – величия? Возможно, знал он, до меня, – секрет усовершенствования себя и, своей сущности?

А я, лишь, занимаюсь, повторением?

Глава 1. Перемена места жительства

В колонии преступников несовершеннолетних, по 158-ой статье, части 2-ой УК РФ – два года отбывая, Григорий, получил письмо нежданно.

В нём сообщал отец – прискорбно, о приключившейся беде, что их квартиру чёрный маклер оформил, на лицо, им неизвестное и сразу, – продал.

Он клялся и божился, что не подписывал договоров не продавал квартиру, трезвым. И, как, о регистрации квартиры свидетельство к тому попало, отец не помнил, возможно, пьяным в это время был или уставшим… Может, хвалился, просто.

– Очнулись с матерью, за городом в сарае, на крае дачного кооператива «Солнышко». Сразу и не спопашились, – зачем и, почему – они, здесь оказались?

Пол-ящика бутылок с водкой сверкали ореолом, лежали рядом на столе – три булки хлеба, консервы, килограмм халвы и, килограмма полтора колбаски.

В углу, ведро стояло, с водою чистой. Мы поняли, что питьевая, в опохмелку.

Пока не оприходовали всё, три дня гуляли, пили, спали и ни о чём не думали, водке и жрачке радовались. – Видно, по пьяне, дело, какое-то сварганили и обмывали, на чьей-то даче, по случаю удачи – случившейся, негаданно. Бывает счастье иногда…, нежданное.

Когда еда и и водка кончились, домой отправились.

Долго оттуда добирались до Грибоедовского переулка, – почти весь день. – Устали сильно, идя к дому.

Увидев дом, издалека, обрадовались, что добрались, решив, – завалимся, сейчас в кровать и, отдохнём с усталости, хотя бы час.

В квартире нашей почему-то шёл ремонт и, незнакомый жлоб-мордоворот, нам, нелюбезно объяснил, – проваливайте из подъезда – по-здорову, иначе, к вам, хозяин новый, квартиры этой, пришлёт ментов, и вас, отправят в обезьянник, как бычков.

В ответ на уверения мои, – квартиру нашу мы не продавали, он дал поджопник матери и, показал мне копию – свидетельства юстиции на Жерехова Дмитрия, не помню отчества и, вытолкал нас из подъезда.

Я попытался – покачать права, но тот меня, ещё раз оттолкнул и, отлетев метров на пять, от нашего подъезда, бывшего, надолго отключился, ударившись о камень, головой, больной, уставшей.

Очнувшись, я купил конверт и написал письмо на почте. Жена сказала, – вещи, наши, отдали в домоуправление. Значит, они, всё знают, и жалобы туда, нам не помогут. Нет справедливости, на этом свете!

Вот так сыночек, отобрали злые люди у нас квартиру и жить нам негде. В сарай придётся возвращаться, там отоспаться.

С утра пойдём просить бомжей на свалке – приютить. Быть может, примут, на зиму, ведь, негде жить.

Другого выхода не видим. Там, жизнь покажет. Возможно, ласты склеим.

Прощай любимый наш сыночек. Вряд ли увидимся ещё. Бомжи сейчас живут недолго. Прости за всё.

Мать плачет и тебя жалеет. – Остался, без квартиры. Те – сволочи, всех выписали.

Расстроился Григорий сильно за родных – отца и мать. Родили его, как-никак. За их судьбу на склоне лет переживая, вначале не подумал, – куда ему, освободившись, возвращаться? Но вскоре, и об этом думать стал, и ещё больше закручинился.

Видно отец письмо и бабушке писал. Вскоре пришло письмо ему из Прасковеевки, в котором бабушка звала – приехать к себе – жить. Но, при условии, – что будет Гриша, вести себя – прилежно и, положительно со всех сторон, – ей, старой, необременительно; работать, не будет пить, и продолжать учиться, быть может, и, со временем, там женится.

– Отцу и матери, не разрешила приезжать. Родители рассказывали, за день, как повязали его, менты на шухере, – рядом с деревней – Прасковеевка, где бабушка жила, какой-то орнитолог – олигарх крутой, дворец стал строить.

Там, охраняет стройку – КГБ….

Пьяниц всех, сразу, из деревни, «попросили», не очень вежливо и, пригрозили – в деревне, всем, если появится, случайно, элемент – не уважаемый, всех ставить на учёт фиксированный, в отделении, психолечебницы; приедем сразу, для проверки.

Фото дворца-усадьбы под Праскеевкой. Copyright © 2007—2015 Trinixy.ru

Наказан, уголовно, Гриша – по малолетке, в первый раз. – Поэтому, возможно, разрешили – приехать к бабушке родной, после «звонка» [1].

Отправился, к ней – благодарным, что не забыла внука и, приютила у себя.

11
  [1] Окончания срока.


[Закрыть]

Откинувшись с азовской малолетки, ехал – с решением, ей помогать, до самой старости. Он радовался, даже малости – крыше над головой и, что о нём заботясь, бабушка, жить, в дом свой пригласила, не бросила на улице, откуда, не найдя суму, «идут» сидельцы вновь в тюрьму.

Не дождалась немного – она, внучонка, перед приездом Гришы, умерла! От радости или от беспокойства? Об этом не рассказывала.

– Как подгадала бабка! Пригласила, чтобы в последний путь её сопроводил, на кладбище, – в душе Григорий возмущался, но делать нечего, ведь он остался – наследником имения её, по завещанию: дома – сто два и, три десятых метра, земли двенадцать соток, колодца – во дворе заброшенного; двадцать две утки хаки-кемпбелл, четыре селезня, гусынь кубанских – двадцать, четыре курицы, петух, и два гуся, коза и собачонка – «Малица».

Кроме того, – сберкнижка, с которой деньги снять, ему нельзя – полгода, пока не узаконится наследство.

Совершеннолетие Григорий не справлял, в деревне, не было друзей, да и пришлось оно в период траура по бабушке, родной.

И что с того, что он её не видел раньше – никогда. От матери, хорошего, немало слышал о бабуле и, вспоминал – о ней, на зоне, изредка. И в подтверждение к тому, – его ведь, позвала, когда узнала из письма отца, что возвращаться с малолетки, Грише некуда.

Располагался дом у склона,

У самого плетня родник открылся, при жизни бабушки Григория – внезапно.

Воду давал в бассейн для птицы, полива огорода, приготовлений пищи для себя, козы и птицы с собачонкой Малица.

Все воду брали, для еды – из родника, соседи, живущие с ним рядом. Колодцы пользовали для полива огородов, сада.

Вставать с рассветом, – слишком рано для него, как он считал, но понимал, – необходимо живность покормить, козу доить. И он вставал, сначала недовольно, потом привык.

Как, чем кормить, лишь понаслышке знал. Пришлось к соседке за советом обращаться, чтоб обучила ремеслу его, не только этому.

Соседка добрая была, недорого с Гриши взяла, жила одна, без мужа. Что знала, рассказала всё и помогала. Когда просил, всегда давала, советы дельные, Дуняша.

Был грех, случайно, небольшой, однажды. – Вина напился.

Очень жалела, – сосед ей, не по возрасту, – старше была, на двадцать лет. Но, всё одно, – как получалось, привечала. И участковому пообещала, что если вдруг малец сорвётся, начнёт употреблять спиртное, гулять, и не работать…, как истинная патриотка родного края, о всех проступках – им свершённых, мгновенно сообщит, с подмеченными фактами, – подробно, без жалости, по явной справедливости.

С козою, Гриша, быстро подружился, доить её было легко. Варить сыр вкусный научился из молока отжатого. Сыворотку, отходы пищи, добавил птице, к рациону, с гущей – собаке.

Малица, – псина дворовая, лакала с радостью, виляя – хвостом от удовольствия.

Утки давали ежедневно одиннадцать яиц, а гуси – шесть. Семнадцать, – вместе.

Григорий, был, не в состоянии, их столько, скушать. Соседка подсказала, – ты яйца, с сыром, продавай, чтобы, не пропадали. Найдётся покупатель.

Какая-никакая, – в дом копейка и, упрекать, не станут, что не работаешь в артели. – Ведёшь домашнее хозяйство, на хлеб так, зарабатываешь. Тем более, водку не пьёшь.

Вино сухое у меня берёшь, в обмен на яйца, сыр, но, кто об этом знает, тем более, со мной его и приговариваешь.

А чтобы не стоять на рынке, он яйца, сыр, сдавал – другой соседке, – дешевле вдвое, зато на рынке время не терял, – не торговал, за место не оплачивал и, мирно жил с соседками обоими, – довольно дружно. Были – таки, что – завидовали.

Прошло немного времени, казалось, жил здесь Гриша с детства (в другой, возможно, жизни), к дому привык, словно к родному. Нравился воздух чистый, вокруг горы. Поверх, огромные просторы. Лес смешанный: кедры и сосны, ясень, дуб и липы.

Но на душе легко было, не часто. Родителей потерянных, – пока тянул срок в зоне подростковой, нередко вспоминал с душевной болью. А здесь, живя, их помнил, постоянно.

Любил он их, – таких никчёмных. Хотел бы видеть их – весёлыми, знать, – живы ли, на свалке гадкой или «ушли», и похоронены в канаве, без знака номерного, как собаки.

– Тебе сам бог велел – уток, гусей выращивать, советовала Дуня по-соседски. Родник, у дома рядом, таскать для птицы воду – в бассейн не нужно, вёдрами; плюс за плетнём склон в гору – травой поросший, а слева – поле, для живности корм всесезонный. Зимой, морозы, снег, бывают редко. Можно, не утеплять, особо; пройдёшь, по стенкам – плёнкой. Будет – достаточно.

Немного комбикорма купишь, мешков пятнадцать-двадцать, травы подкосишь, – еды на зиму хватит, для бессловесных тварей. Много, ненужно.

И зиму быстротечную, не беспокоясь о подопечных, сам не заметишь, – проживёшь, почти, беспечно.

И те, довольны будут, – не брошены и не голодные и ты, с сыром и яйцами. Сытый и, мной, ухоженный.

Собрав немного денег, решил в Ростов Григорий съездить, следы родителей на свалке отыскать.

Договорился с Дуней, – смотреть за живностью, отправился – с надеждой, их искать, со свалки тех забрать, если найдёт их – обустроит; им будет помогать, сколько сумеет, со своих копеек.

За Военведом [2], рано, лишь солнце утром встало, на главной свалке города, расспрашивал бомжей, показывал, им фотографию родителей, но было тщетно, никто не узнавал, глаза уставив, в землю, словно искали, под землёй или стеснялись, что-то рассказать, боялись…, кого, – не знал.

22
  [2] Часть Октябрьского района г. Ростова-на-Дону.


[Закрыть]

– Таких здесь не было, быть может, сбоку, рядом или, возможно, за Аксаем…. Похожих, вроде, видел, один сказал. Другой – не видели. Не знаем, отвечали, глаза уставив в землю. Возможно, ожидали – вознаграждения.

Григорий понимал прекрасно, что не желают правду говорить – о жизни свалки, но подступиться как, не знал. И денег не было платить за информацию и, если были бы….

Сколько, не дать им, обманули бы, наврав, по ложному пути послали…, а правду, не сказали.

Он, пригорюнившись, присел в сторонке, понимая, что уходя, нить оборвёт единственную. Хотелось выть от боли, горя, злости, безысходности, и еле сдерживаясь, тихо прокричал:

– Вы сволочи! Это мои родные: мать, отец. Вонючие отрепья! У вас, наверно, детей нет?!

И не было?!! Они вас бросили?!! И правильно! А я ищу, освободившись с малолетки! Вы суки! Твари! Педерасты!

Да будьте прокляты, скоты безмозглые, блохастые!

Опомнившись, что за слова свои, ответ держать придётся, плюнул в их сторону и приготовился к разборке.

Он не боялся. – Шепча тихо – вас презираю, сволочи! В душе молился и, ждал нападения.

Бомжи собрались вместе, обидевшись на оскорбления. Гул недовольства, угрожающей волной, шёл в его сторону.

– Ну, что вы медлите! Трусы поганые! – Григорий крикнул им. Рвите шакалы, разрывайте! Твари позорные!

Истерика его накрыла. Хотелось кинуться на них. Глупость желаемого понимал, но уже слабо, владел собою, и был готов к печальному исходу.

Бомжи подвинулись к нему. В руках ближайшего был нож для рубки мяса.

Глаза его – блестели, рот скривился, приоткрывшись. Морда оплывшая от перепоя и, отравления денатуратами, настойками и брагами, подрагивала в напряжении, желания, стать первым среди равных и наказать обидчика, немедленно.

Григорий, приготовился к удару. Он понимал, скорей всего, к последнему. Плюнул тому в лицо и, в глаз попав, обрадовался, – ответил, чем-то – убийце предсказуемому.

Глаза подняв, простился с солнышком, пред ним бы на колени опустился, но эти гады, возомнят, что струсил и, перед ними стал, и молит – о пощаде.

Он напоследок солнцу улыбнулся, подумав, – значит скоро встретимся, с отцом и матерью родимыми – мы воссоединимся на том – далёком, свете, раз не пришлось на этом, к сожалению. Так, получается, по жизни!

– Ша! Кипеша не будет! Разошлись! – услышал Гриша голос властный из-за тюков сырья вторичного, из самосвала выпавших, минуты две назад. Услышали меня! Я вам сказал, бродяги! Ша!

Бомжи послушались не прекословя, разошлись. Нож, спрятав бомж, жаждущий крови, шаг отступил и, развернувшись, за остальными, следом поспешил, к участкам мусор разбирать, – искать еду, одежду, и бытовые принадлежности, – чтобы, на барахолку можно отнести, и там на что-то поменять, для жизни интересное или на что-то съестное.

– Ну, что стоишь, как столб? Ко мне на цирлах быстро! – команду для себя, услышал Гриша.

– Вы, извините, не привык я, бегать по приказу. Вас, не послушаться? – Чревато. Да и спасли меня, не говоря, что – старше возрастом…

Ведь, можно было пригласить, не опуская? Ходить на цирлах, не научился…, на малолетке.

– Слушай-ка, шалупонь, тебе, что-то не нравится? Позвать бомжей обратно? С тобой расправятся враз, глазом не моргнёшь. Крутая шавка!

– Хотели, чтобы склеил ласты, заточке дали б волю. Я подойду из благодарности, что умереть не дали.

Он подошёл к авторитету свалки.

– Не скрою, что был зол, на равнодушие к мой беде – проблеме. Сорвался, понимая, что не найду родителей, коль след их потеряю. А он сюда вёл лишь. Единственный.

– Беда, проблема.

Здесь без беды, нет никого. Мы все – одна дилемма. Дай фотографию, он Грише приказал.

Григорий фотографию отдал.

Тот посмотрел мельком на двух людей, в бомжей ещё не превратившихся и, усмехнувшись, тон сменив, сказал, чуть мягче.

– Я помню их. Они здесь были, но недолго. Зиму лишь вытерпели, только. Проблемные и…в чём-то, бестолковые.

– Живы они! Мне этого довольно. Скажите, где искать их мне? Прошу Вас, – помогите, найти отца и мать. Они мои родители. Я не могу их бросить, и помирать – без моей помощи….

– Я слышал, – собирались жить, на острове Зелёном.

– Я знаю остров.

Мы раньше жили, – на Театральном; квартал правей, от площади, если смотреть – на Дон с неё.

Спасибо Вам за то, что подсказали, где их искать. Я очень благодарен Вам, за помощь Вашу и, за моё спасение.

– Давай! Отсюда сматывай, пока не наказал, за грубость и непослушание.

И никогда сюда не забредай, ещё. Бомжи, узнаешь, – сущности злопамятные.

– Прощайте! Убежал, что сил осталось у меня, после эмоций выброса негодования.

И он, как мог, со всех сил побежал к войсковой части. Бежал, пока в ногах на бег, силы хватало. Почти не помнил, как добрался к посту ГАИ, – в одно дыхание, а там троллейбусом до Военведа.

Оттуда к рынку – на Станиславской и Будёновском – уехал на автобусе; затем до Красного Аксая трамваем №3. Пока доехал, силы все – восстановились и, был готов, бежать, искать – родителей.

Вскоре бежал, с надеждой, по понтону, соединяющим Ростов и остров, через протоку реки Дон. Был рядом Зелёный остров.

Он, почему-то был уверен, найдёт своих родителей. Ему казалось, этот факт закономерен. Не зря же он приехал их искать и утром, жив остался, когда вспылил на свалке…

Значит, судьба ему благоприятствует. Никто не помешает, не воспрепятствует найти их и помочь им, бедолагам.

Вот, только бы найти их. Где искать их?

Спросить бы у кого. Вернуться, расспросить понтонщиков?

Он повернув назад, направился к ответственному за получение оплаты за проезд с машин, на остров…