Текст книги "Танец теней"

– Без проблем, – сказала Ронда, заметив, что он не назвал имя Аманды, упомянув о танцорах.

Ронда вовсе не была дурой и поэтому тут же отказалась от вполне созревшего плана соблазнения славного лейтенанта, при этом она испытала лишь легкое разочарование. Не было еще такого мужчины, от которого головка Ронды закружилась бы по-настоящему. К тому же, она начала уже все понимать тогда, когда заметила, как Маклофлин пожирал глазами Аманду, при этом чуть не сломав ей руку.

– Но учтите, лейтенант, – сказала она ехидно. – Этот стиль танца требует куда большего мастерства, чем может показаться, так что ориентируйтесь на меня.

Аманда подумала, что она, наверное, единственная из участников вечеринки, не ответившая улыбкой на заразительный смех Маклофлина. Она увидела, как Ронда повела его танцевать, и испытала самые противоречивые чувства. Что-то ей подозрительно напоминало ревность, но Аманда понимала, что на самом деле это всего лишь зависть, просто она на секунду позавидовала способности Ронды использовать свое преимущество в любой ситуации и поворачивать события себе на пользу, не занимаясь бесконечным самоанализом, как она сама это делала. И еще она почувствовала себя одновременно и смущенной, и растерянной, и рассерженной, и пристыженной. Теперь ей стало ясно, что она не правильно отреагировала на то, что увидела. Ведь если бы лейтенант действительно умышленно причинил Ронде боль, она не стала бы терпеть и сообщила бы об этом всему миру.

«Итак, ты все неверно поняла, – сказала сама себе Аманда, пытаясь проанализировать случившееся. – Поэтому ты и отреагировала недопустимо грубо, а теперь чувствуешь себя полной дурой. Успокойся, тоже мне, большая неприятность. Ты прекрасно знаешь, что любой другой просто выкинет из своей головы это неприятное воспоминание или спишет случившееся на два последних ужасных дня и расшатанные ими нервы».

Да, любой другой, из тех, у кого в детстве не сформирован комплекс испытывать обостренное чувство вины всякий раз, когда хоть в малейшей мере он нарушает правила хорошего тона. К дьяволу это самобичевание, когда же она, наконец, выберется из тенетов собственного прошлого? В такие моменты она особо остро ощущала, как ей не хватает Тедди. У Тедди всегда была способность провоцировать свою маленькую сестренку на бунт против правил приличия. И результатами таких бунтов стала хоть какая-то, пускай совсем минимальная раскованность. И еще Аманде показалось в этот момент, что сейчас она ощущает себя менее зрелой, чем когда ей было семнадцать лет.

Наверное, пора убираться восвояси. Она слишком устала, чтобы справиться со всем этим.

Но прежде чем она смогла удрать, ее безупречные манеры опять загнали ее в угол. Аманда уже взяла свою куртку и сумочку и вполне могла покинуть вечеринку, вместо этого она вернулась, чтобы поблагодарить Пита за прекрасный вечер и сообщить ему о своем уходе. Пит прервал поток ее вежливых излияний.

– Одну минутку, дорогая, – и вместо того, чтобы отпустить ее, пошел с нею наперерез Тристану и Ронде, которые как раз покидали площадку для танцев.

– Привет, лейтенант, – обратился он к Маклофлину. – Здорово, что вы решили навестить нас. Что-то не вижу у вас стакана с вином?

– Вообще-то я уже ухожу, – ответил Тристан. – Пора на работу. Еще раз благодарю за то, что вы меня пригласили, милая, а также за танец, – он заговорщически улыбнулся Ронде. – Вы многому меня научили.

– Аманда тоже уходит, – сообщил Пит. – Может быть, вы проводите ее до машины.

– О, нет, не стоит, – запротестовала Аманда. – Это совсем не обязательно. Я вовсе не хочу отвлекать лейтенанта от его дел.

– А я настаиваю, – заявил Маклофлин. – Непорядок, если симпатичная девушка окажется на улице одна и в такой поздний час, тем более, если она танцовщица.

Аманда бросила на Ронду умоляющий взгляд, но та лишь в ответ коварно хмыкнула. Пит отмел все дальнейшие пререкания, взяв Ронду под руку и сказав:

– Тут есть один парень, который просто свел меня с ума, настаивая на знакомстве с тобой. Пойдем, детка, я тебе его представлю и сниму со своих плеч этот тяжкий груз.

– Ого, – заинтересовалась та, предвкушая новое любовное приключение.

Сдвинув брови и неопределенно хмыкнув, Ронда подхватила Пита под руку и понеслась вместе с ним сквозь толпу, даже забыв попрощаться.

Оставшись наедине, Тристан и Аманда обменялись растерянными взглядами, даже не зная, что и сказать друг другу и на какой-то миг просто оцепенели.

Маклофлин очнулся первым. Откашлявшись, он сказал:

– Ну как, вы готовы?

– Да, – ответила Аманда, перекидывая ремешок сумки через плечо, – мы можем выйти через дверь на кухне. Так будет ближе к месту парковки моей машины.

Короткий путь до ее машины они проделали в полном молчании. Увидев, что Аманда открыла дверцу своей машины без помощи ключа, Тристан нахмурился. Положив ей руку на плечо, он спросил:

– Вы даже не заперли ее?

– Я забыла.

– О, как же это легкомысленно! – Тристан отодвинул ее в сторону и забрался в салон, чтобы проверить, не побывал ли там кто-нибудь еще. Внутри пахло кожей и тонкими легкими духами. Выбравшись наружу, он поднял на нее свои серые глаза, старательно лишив их всякого выражения. – Запомните, что каждый раз, когда вы выбираетесь на улицу одна, мисс Чарльз, вы рискуете своей жизнью. Теперь вам надо быть более осторожной, чем прежде. От этого может зависеть ваша безопасность.

– Да, сэр, – ответила она деревянным голосом, разглядывая тугой узел его галстука под белым накрахмаленным воротничком. Она знала, что он прав. Она была непростительно легкомысленная.

Но он был единственным человеком, нотации которого она могла терпеливо выслушивать – Могу ли наконец ехать?

Тристан почувствовал болезненный укол, как будто ему в сердце всадили булавку, однако сумел сохранить на лице маску холодного равнодушия. Что ж, Аманда никогда не поймет, как ему больно. Ну и черт с ней. Все, что он говорит, она словно бы выворачивает наизнанку. И так каждый раз. С вызовом он галантно распахнул перед ней дверцу машины.

– Конечно, только поезжайте осторожно. Наверняка и в этих его словах она найдет какой-нибудь оскорбительный смысл.

Но недаром Аманду стали обучать хорошим манерам еще в ту пору, когда она сосала соску.

– Я постараюсь, – сказала она мягко и протянула ему свою руку. Когда ее ладонь буквально утонула в огромной лапе лейтенанта, она чуть не отдернула ее назад. Тепло его рукопожатия вновь поразило ее. Внешне он выглядит таким холодным. Удивительно, что от него исходит такое тепло, даже жар. И еще поразило то, что от этого рукопожатия она не испытала боли. Он только задержал ее руку на секунду дольше, чем это было необходимо.

– Благодарю вас за то, что проводили меня до машины. Вы можете мне не поверить, но я действительно вам очень благодарна.

Тристан освободил ее руку и отойдя на шаг от машины произнес:

– Нет проблем. И не забывайте запирать машину, – потом он бережно закрыл за ней дверцу.

– Обязательно, – ответила она через опущенное стекло и уголками губ изобразила самую любезную улыбку.

И уехала…

Глава 6

В последующие несколько недель жизнь Аманды постепенно возвратилась в прежнее русло. Лейтенант Маклофлин, видимо, исчерпал перечень своих вопросов к ней, а полиция направила свой поиск по другой линии. Насколько Аманде было известно, в деле поимки убийцы Марианны пока не было достигнуто никакого прогресса, но, по крайней мере, ее больше не тревожили. Конечно, все уже не могло встать на свои места. Каждый, кого она знала, так или иначе по-своему переживал смерть Марианны, и всем приходилось как-то адаптироваться к случившемуся.

Аманде пришлось заняться ее квартирой. Печать с дверей была наконец снята, и теперь Аманда могла сдать ее внаем. Весь вопрос – кому?

Единственным мужчиной-танцором, который в это время подыскивал себе жилье, Был Пит Шрайбер. И хотя он проявил недвусмысленный интерес к квартире Марианны, Аманда не хотела сдавать ее именно ему. Он ведь голубой. Вообще-то Аманда относилась к этому равнодушно, и Пит ей чем-то нравился, но беда в том, что он все время лихорадочно занимался любовью с разными типами. Хотя Аманде не хотелось осуждать чей-либо образ жизни, последнее, чего ей не доставало в жизни, это шоблы шатающихся по дому педиков. К тому же, после всего случившегося она стала опасаться визитов незнакомых мужчин. Если только что пережитое испытание ее чему-то и научило, так это осмотрительности. Она стада обращать пристальное внимание на каждого постороннего мужчину, появлявшегося на ее горизонте, и вызнавала, кто он и откуда. Если же приютить у себя Пита, то при его образе жизни никогда не узнаешь: то ли в дом явился очередной его дружок, то ли это пришел некто, не имеющий к нему никакого отношения.

Но, хотя ее жизнь и пронизывало постоянное ощущение опасности, все же все понемногу нормализовалось. Казалось, что все переживания уже позади, и с каждым днем она расслаблялась все больше. Особенно успокаивало ее то, что ей не приходилось больше общаться с этим здоровенным непробиваемым лейтенантом. Она начала ощущать, что вновь обретает почву под ногами.

Жизнь Тристана тоже катилась по своей наезженной колее, только колея у него была иная. Он детально отлаживал работу своего подразделения с присущей только ему холодной и методичной обстоятельностью. По правде говоря, он считал, что каждый здравомыслящий полицейский офицер может и должен поступать именно так. Речь шла о детальной проработке казалось бы рутинных процедур. Тристан понимал, почему полицейское управление Рено вызвало руководителя для своего специального подразделения именно из Сиэтла. Дело в том, что полиция тихоокеанского северо-запада, к сожалению, накопила большой опыт в расследовании массовых убийств. За последние годы ей удалось обезвредить таких убийц-маньяков, как Тед Банди, Кеннет Бианчик, Гарри Адиссон Тейлор, преступления которых сразу же вошли в историю мировой криминалистики.

Как опытный человек, Тристан сразу же предостерег своих коллег от надежды на скорый успех.

– Вы знаете не хуже меня, – напомнил он полицейским, обычно собравшимся поутру в его кабинете, – что большинство убийств, совершаемых в Соединенных Штатах, происходят в среде людей, хорошо знающих друг друга. Обычно это супруги, родственники или соседи. Меньший, но также весьма солидный процент составляют так называемые «сопутствующие» убийства, совершаемые при ограблениях. И в том и в другом случаях мотивировка и круг подозреваемых достаточно очевидны.

Разговаривая с членами оперативного подразделения, он устроился в своей излюбленной позе: развернул стул спинкой вперед и, оседлав его, положил руки и подбородок поверх ее. Сидя в таком положении, он мрачно разглядывал лица своих подчиненных.

– Совсем другое дело – серии убийств, совершаемые маньяками, – продолжал он. – Здесь разброс случайностей столь велик, а мотивация столь иррациональна, что все это лишает нас возможности применить обычные методы для поиска преступника. Все, что я вам могу сказать, это то, что иногда можно распознать таких кровавых ублюдков по безумному взгляду, случайно промелькнувшему в их глазах. Но мне самому это ни разу не удавалось, – Тристан подавил скептический смешок. – В общем, парни, этих ублюдков чертовски сложно вычислить. Обычно они отлично умеют скрывать свою гнусную сущность. Вот вам портрет типичного убийцы-маньяка: интеллект выше среднего, кроме того, он внушает окружающим впечатление собственного интеллектуального превосходства. Обычно он безупречно, но не вызывающе одет. Его считают хорошим работником. Он с легкостью воспроизводит поведенческие стереотипы, свойственные среднему классу и почти всегда найдется сосед, который скажет о нем: «но ведь он был таким любезным и тихим человеком», – Тристан хмыкнул. – Когда мы все-таки доберемся до этого типа, вы увидите как виртуозно он выкручивается на допросах. Ведь все они изощренные и опытные лжецы.

– По вашим словам получается уж очень обаятельный портрет, – подал реплику детектив, сидящий в углу комнаты.

– Да, зачастую он действительно и выглядит весьма обаятельно, – совершенно серьезно подхватил Тристан. – Тогда, когда это ему нужно. Но в глубине души он всегда остается изувером и убийцей. В общем, этот психологический феномен до сих пор не объяснен ни учеными-криминалистами, ни психиатрами.

– Ваш портрет чересчур расплывчат, – сказал темнокожий детектив с некоторым скептицизмом в голосе. – Скажите-ка лучше, а какого цвета кожи он может быть?

– Вероятнее всего, он белый, – ответил Тристан. – За исключением Вейна Уильямса, каждый серийный убийца был, так сказать, арийцем, – он усмехнулся. – Так что в нашем случае всю эту статистику о том, что среди негров убийцы встречаются в девять раз чаще, надо послать к черту.

Но чернокожий детектив в ответ лишь пожал плечами и, передвинув жвачку в другой угол рта, пробормотал:

– Думаю, что у белых парней просто лучше получается прятать концы в воду, когда они занимаются кровавыми играми.

Тристан рассмеялся и вернулся к теме разговора.

– Обычно серийные убийцы попадаются, когда они вдруг меняют свой почерк преступления, – продолжил Тристан и тут же увидел на лицах подчиненных недоумение.

– Что вы имеете в виду? – спросил один из детективов.

– Ну, вспомним о Теде Банди, к примеру. Он методично подготавливал и ловко совершал убийства, орудуя в штатах Вашингтон и Колорадо. Но попален, когда вдруг изменил свои методы и, ворвавшись в женское общежитие во Флориде, убил сразу двух женщин ударами кочерги, действуя без всякого плана и осторожности, под влиянием аффекта.

Тристан перелистал свои заметки и вновь обратился к коллегам.

– Вот вам еще несколько штрихов к возможному портрету преступника. Обычно серийный убийца ищет в женщине либо абсолютное добро, либо абсолютное зло. Никаких полутопов он не признает. В его глазах женщина – это либо Пресвятая Дева, либо гряз-п;1л шлюха. И горе той женщине, которую он прежде считал чистой и святой, а потом вдруг зачислил в разряд потаскух. В общем, помните, парни, что хотя эти типы и выглядят как нормальные люди, на самом деле мы имеем дело с глубоко извращенной психикой. Кстати, вот что вносит в нашу работу еще больший азарт, – они, как правило, очень мобильны. Один из вопросов, на который нам следует получить ответ: проживает ли убийца здесь или приезжает сюда на гастроли из другого штата? Если мы имеем дело с гастролером, поймать его будет намного труднее. Если же он все время мигрирует по стране, то эта его склонность к путешествиям может нас окончательно доконать. На этот случай давайте предпримем вот что… – минуту он колебался, а затем, вытянув указательный палец; направил его в сторону представительного мускулистого блондина в узких джинсах и кожаной куртке, постриженного под заправского панк-рокера. – Вот вы, Эдварде. Отправьте запросы в Лас-Вегас, Атлантик-Сити, Нью-Йорк, в Таху – повсюду, где постоянно выступают танцовщицы. Спросите, не случались ли у них подобные преступления? Если да, то выясните все детали. Что нам действительно нужно, так это компьютерный контроль и отлаженная координация работы со всеми полицейскими управлениями страны. Будет погано, если преступления совершены по одному и тому же сценарию на территориях двух соседних полицейских управлений в каких-нибудь пятидесяти милях друг от друга. Тем не менее в каждом из них не знают, что делается у соседей. Во-первых, свяжитесь с Национальным центром по анализу насильственных преступлений при ФБР. Это первое, что мы должны сделать – прояснить, нет ли у них чего-нибудь похожего на наше дело, а тем временем мы обработаем имеющуюся у нас информацию. И чем больше у нас будет данных, тем лучше пойдет следствие.

– Заметано, шеф, – рявкнул Эдварде.

– Сколько народу будет в нашем распоряжении сегодня? – спросил Тристан, заранее зная, что, как и в других полицейских управлениях по всему миру, в Рено тоже недоукомплектован штат. Поэтому численность людей в его распоряжении могла колебаться изо дня в день, в зависимости от оперативной обстановки в округе. Преступники отнюдь не ждали, пока полицейские Рено разберутся с очередным убийством, подбрасывая им все новые и новые загадки.

– Все, кто перед вами, в вашем распоряжении, босс, – ответил чернокожий детектив Лавандер Мэсон. – Сегодня нас восемь.

Тристан распределил между ними обязанности. В первые дни расследования он сосредоточился на изучении того, где проживали жертвы преступлений, где они работали, кто видел их в последний раз. Его люди опросили множество народу, либо проживавшего по соседству, либо работавшего вместе с ними. Еще они хорошенько прочесали местность, где были обнаружены тела, хотя рассчитывать особенно было не на что, ведь следы не были обнаружены даже сразу после преступления. Тристану пришлось полагаться только на письменные отчеты полицейских о случившемся, да на сделанные ими слайды. И все же он решил отправиться осмотреть местность. Ему казалось, что на месте событий можно учуять своего рода «запах» следов преступника. Ему удалось переговорить со всеми, кто хоть как-то знал убитых. И у каждого он добился обещания, что если тот вспомнит еще какие-либо детали, то обязательно сообщит в полицию.

В управлении отсутствовала современная компьютерная система, но для своего подразделения Тристан выбил «Макинтош», который он тут же стал усердно пичкать всевозможной информацией. К тому же он предусмотрел все, чтобы не было дубляжа в работе. Каждый день он встречался со своими сотрудниками, обсуждая с ними итоги предыдущих суток и оценивал возможные кандидатуры для идентификации преступника. Были подняты архивы с досье на всевозможных правонарушителей, а не только на убийц и насильников. Все они были персонализированы таким образом, чтобы выяснить, у кого из них имелась патологическая неприязнь к женщинам. Но это была кропотливая, утомительная работа, пока не принесшая никаких положительных результатов.

Больше всего раздражало Тристана назойливое внимание средств массовой информации. В этой своеобразной игре с прессой у полицейских чаще имелась фора во времени, т.е, пока журналисты еще не успевали разнюхать связь между одним и последовавшим за ним другим убийствами. Когда же эта связь становилась явной, они тут же превращали новость в сенсацию. Чаще всего полиции удавалось упреждать взрывы общественного мнения, объявляя о наличии такой связи первой. Иначе же со страниц газет и с телеэкранов сыпались истерические комментарии и начиналась шумиха, которая только мешала проведению расследования.

К несчастью, первые сообщения о серии убийств в Рено появились в прессе раньше, чем было создано спецподразделение по их раскрытию. Полицейским Рено просто не повезло: в день, когда был найден второй труп убитой танцовщицы, у газетчиков просто не оказалось под рукой никаких других более сенсационных новостей. Это был один из таких дней, которые, если верить всему написанному и сказанному, подаются телекомментаторами и издателями газет как сплошной кошмар. Они просто забыли, что обывателя могут интересовать и другие новости: никаких катастроф и несчастий; никаких политических скандалов; ничего пикантного из интимной жизни знаменитых людей Америки. К сожалению, вышло так, что еще до того, как полицейское управление установило связь между убийствами двух блондинок-танцовщиц, заголовки газет уже трубили о том, что маньяк-убийца эстрадных девиц появился на улицах Рено, а комментаторы вечерних теленовостей вопрошали: насколько безопасно теперь быть танцовщицей?

Тристана ужасно раздражало то, что сразу же по приезде он стал излюбленной мишенью для местных борзописцев. Уж как только они не обыгрывали тот факт, что он прибыл из другого штата и почему-то вдруг возглавил спецподразделение. Маклофлин вообще считал, что вся эта шумиха вредна, да и, скорее всего, просто опасна. Ведь она могла спровоцировать убийцу на новые преступления, реши он, что полиция бросила ему вызов. Такое в его практике случалось уже не раз: маньяк-убийца начинал думать, что между ним и стражами порядка началось своего рода состязание в смертельной игре и у него появилась дополнительная мотивировка искать все новые и новые жертвы. И, как это уже бывало, он начинал рассматривать эти новые жертвы как козырные карты в страшной и кровавой игре. Тристан очень не хотел, чтобы такое могло случиться и в Рено.

Однако, с точки зрения репортеров, Тристан был слишком лакомой добычей, чтобы можно было обойти его вниманием. Им нравились его внушительная стать и шотландский акцент. Они хотели знать все детали жизни супердетектива, касались ли они его профессиональных или личных дел, не важно. Единственное, от чего их постоянно коробило, так это от того, что он отличался жесткой и скупой манерой разговаривать с прессой. Этой стратегии стал он придерживаться со своей первой встречи с людьми из масс-медиа <Масс-медиа (лат.) – средства массовой информации.>.

Встреча эта произошла на следующий день после опознания трупа Марианны. Тристан вышел из управления, и его сразу же окружили репортеры. Микрофоны придвинулись вплотную к его лицу; вспышки почти ослепили; разом затараторила дюжина голосов:

– Лейтенант Маклофлин! Идет ли речь об очередном преступлении Горного Странника?

– Нет, парень, подозреваемый в тех преступлениях, уже некоторое время находится под стражей.

– Но вы же признаете факт существования маньяка-убийцы, который весьма жестоким образом расправляется с танцовщицами Рено?

– Могу сказать только одно. Налицо три преступления, причем почерк убийств очень схож.

– И все жертвы были танцовщицами?

– Да.

– Что же это за человек, который знакомится с танцовщицей, убивает ее, а потом живет себе как ни в чем не бывало?

Тристан взглянул на говорившую своими бесстрастными серыми глазами.

– Вы, должно быть, работаете репортером недавно?

– Я уже три года в газете, – возмутилась журналистка.

– Тогда вам известно, как ведет себя полиция в подобных случаях. Своих предположений и догадок мы прессе не сообщаем.

– Тогда сообщите нам какие-либо надежные и недвусмысленные факты, – перехватил инициативу в разговоре другой журналист. – Например, правда ли, что все три женщины были блондинками?

– Да.

– Что, по вашему мнению, явилось непосредственной причиной смерти всех трех?

– Не буду отвечать.

– А кто опознал последний труп?

– Не буду отвечать.

– Ну зачем так, лейтенант, назовите нам имя.

– Категорически отказываюсь. Человеку, который вызвался идентифицировать труп, и так хватает неприятностей. Зачем же я стану вешать на его шею целую ораву репортеров?

– Но общество имеет право знать! Тристан сузил глаза, со злостью взглянув на говорившего.

– Общество вправе знать только то, что полицейское управление вкалывает день и ночь, чтобы обнаружить улику, по которой можно будет найти убийцу и отдать его под суд. Вот так. И никто не имеет права влезать в частную жизнь человека только потому, что он или она имел несчастье знать жертву и помог ее опознать.

Конечно, Тристан понимал, что газетчики со временем наверняка вычислят и доберутся до Аманды Чарльз, но, по крайней мере, сам он сделал все возможное, чтобы оградить ее от этого. Тот факт, что она сдавала Марианне квартиру, была ее подругой и, вдобавок, танцовщицей, не говоря уже о ее ослепительной внешности, предопределял неизбежность того, что журналистская карусель закрутится и вокруг нее. И ожидания Тристана скоро оправдались. Через несколько дней после того, как в выпуске теленовостей показали его первую перепалку с прессой, на экране промелькнул сюжет и с участием Аманды. Упоминание ее имени заставило его на минуту отвлечься от разборки и чистки своего пистолета. Этим делом он методично занимался каждый вечер в своем душном номере отеля.

Одна из наиболее напористых журналистских ищеек, – женщина с темно-каштановыми волосами и хваткой бульдога, атаковала Аманду прямо в раздевалке кабаре. Аманда сидела на табурете, спиной к зеркалу, на столике рядом с ней в беспорядке были разбросаны баночки с гримом, тюбики крема, щеточки, – в общем, все необходимое для макияжа танцовщицы. Судя по одежде, она только что пришла с улицы, лицо ее без признаков грима было бледным, светлые волосы свободной волной рассыпались по плечам. Тристан полностью увлекся созерцанием происходящего на экране. Невольно он восхитился тем, с каким чувством собственного достоинства она давала интервью. И ему доставило особое удовольствие видеть, что Аманда почти так же упрямо, как и он, отказалась сообщить какую-либо информацию, что явно раздражало репортершу. Может быть, в отместку та стала формулировать вопросы таким образом, чтобы телезрителям показалось, будто перед ними предстала недалекая и стереотипная шоу-танцовщица, не способная сказать что-либо вразумительное. Но такая схема интервью не принесла журналистке желаемого скандального успеха.

Аманда не пыталась специально продемонстрировать свою интеллигентность, зато в ее защиту лучше всего говорило задумчивое и печальное выражение неотразимых голубых глаз, подкупающая искренность и простота манер, и то, как она держалась перед камерой.

Голос репортерши за кадром был слишком агрессивен, порой не давал Аманде договорить то, что она хотела высказать, но она сдерживала себя и не теряла равновесия духа. Она отвечала четко и разумно, не высказывая при этом никаких предположений.

– Не кажется ли вам, что полицейскому управлению при расследовании этого дела следует учесть, что все три погибшие вели весьма.., фривольный.., в сексуальном плане образ жизни? – не унимаясь напирал на нее голос журналистки.

– Не мне судить об этом, – твердо оборвала Аманда. – Мне ничего не известно о действиях полиции. Да я и сказать-то ничего не могу обо всех трех, ведь я знала только Марианну.

– Но ведь известно, что ее личная жизнь была…

– Вот именно личная…

– Вы не считаете, что она спала с кем попало? – не унималась репортерша.

– Нет.

– То есть, вы хотите сказать, что у нее было совсем немного мужчин?

– А что вы подразумеваете под совсем немного? – впервые за все время интервью раздражение Аманды выплеснулось наружу. – Двадцать мужчин? Десять? Вот у вас сколько мужчин было за последний год? Может быть, вы мне скажете, по какой шкале вы определяете много или мало?

Почти сразу же после этой реплики интервью оборвалось. Тристан, поднявшись, нервно выключил телевизор. Потом он достал мензурку из аптечки, имевшейся в каждом номере отеля, плеснул туда виски и подошел к окну. Откинув занавеску, он стоял, небольшими глотками отхлебывая виски и любуясь неоновыми вспышками, волнами прокатывавшимися над крышами домов. Шел дождь, и оконное стекло было густо усеяно крупными каплями.

Некоторое время спустя он снова уселся на кровать и принялся дочищать свой пистолет.

* * *

– Чарли экзаменует танцора-мужчину, – эта неожиданная новость, передаваясь из уст в уста, мигом облетела всех, проникла из танцзала в раздевалки и заинтриговала многих, заставив забыть обо всем, что занимало их в тот момент: о ссадинах на ногах, натруженных мышцах, о потребности срочно принять душ и переодеться. Зачем он кого-то экзаменует? Большая часть танцоров бросила все и побежала посмотреть, что происходит на сцене. Вряд ли Чарли стал бы проводить такой просмотр, если бы не собирался взять на работу этого новичка. Поэтому не один танцор, из сгрудившихся за кулисами, задавался вопросом, уж не означает ли это, что Чарли настолько недоволен его работой, что собирается уволить?

Тем временем Чарли перестал давать ценные указания касательно того, какую комбинацию па он хочет увидеть, и кивнул головой Ленни, чтобы тот начинал играть.

Аманда внимательно наблюдала за новичком. Он был среднего роста, поджарый, с мягкими пепельными волосами. У него был весьма самоуверенный вид. Как только музыка наполнила зал, Чарли стал отбивать ритм. Изящно и без малейшего напряжения танцор приступил к выполнению всех требуемых упражнений.

– О, черт! Посмотрите-ка, как здорово у него получается.

Аманда взглянула на говорившего. Это был Дэвид, он наблюдал за всем происходившим в напряженной позе. Аманда подошла к нему и слегка пожала ему руку, но он даже не обратил на это никакого внимания. Он целиком был захвачен происходящим в танцзале.

Да, этот новичок действительно был хорош, очень хорош. Но разве хуже все это получалось у других четырех танцоров их труппы? У Аманды в голове не укладывалось, что Чарли может без предупреждения и произвольно уволить кого-нибудь из них, чтобы нанять этого новичка. Несмотря на крайне резкую манеру общения, Чарли в своих отношениях с танцорами всегда был весьма добропорядочен. И если ему несколько раз и пришлось прибегнуть к увольнениям, то всякий раз каждому из них предшествовали несколько предупреждений. Так что, во всяком случае, удаление из труппы не было для увольняемого большой неожиданностью.

Музыка оборвалась, и экзаменуемый застыл, едва заметно переводя дыхание, горделиво откинув голову назад и сознавая собственное превосходство. Вся труппа устремила свои взгляды на Чарли и, затаив дыхание, ожидала, что скажет мэтр.

– Ну что ж, как я уже говорил, сейчас у меня нет вакантного места для вас, – подал наконец голос Чарли после нескольких минут молчания. – Но вы оставьте Ленни ваши данные и номер телефона, по которому вас можно будет разыскать, если такая вакансия появится. Что и говорить, я заинтересован, чтобы вы были приняты в труппу. Вы чертовски хорошо танцуете.

– Вот сукин сын! Кажется, кого-то из нас скоро ожидает пинок под зад, – пробормотал Дэвид.

Аманда усмехнулась про себя. Этот парень, наверное, златоуст, раз он смог уговорить Чарли согласиться на этот просмотр. Но раз уж Чарли дал на него согласие, скорее всего, он решил использовать его как способ преподать своим танцорам хороший урок, чтобы они окончательно выбросили из головы идею о своей незаменимости. Наверняка он думает, что отныне вся труппа станет лихорадочно выкладываться на репетициях и спектаклях.

– Подозреваю, что своей очереди где-нибудь за кулисами поджидает и хорошенькая танцовщица, – прошептала Аманда на ухо Дэвиду, а тот ответил мрачной ухмылкой на ее слова.

Аманда и Ронда, возвращаясь домой после ночного шоу, обсуждали визит таинственного новичка в танцзал. Они гадали о том, каким образом этот человек мог убедить Чарли устроить просмотр. Поскольку час был поздний, и девушки едва не падали с ног от усталости, их предположения балансировали на грани абсурда.

– Может быть, ему угрожали, – сказала Аманда и, картинно жестикулируя, понизив голос, заговорила, подражая интонациям крутых парней. – У нас в руках ваша жена. Если вы сейчас же не устроите мне просмотр, мой сообщник перережет ей глотку.