Текст книги "Леди-судьба"

ГЛАВА 11

– О, господи! Сегодня уже второе ноября. Если дело и дальше так пойдет, то мы вообще не дождемся возвращения Майлса, – попеняла Виктория Марку Грейсону, когда тот сложил прочитанное письмо и бросил его на стол. – Значит, Рори О'Бэньона они так до сих пор и не нашли, и ваш сын намерен по-прежнему изображать из себя пирата, а я должна крутиться здесь одна.

Марк наклонился вперед и ласково потрепал Викторию по руке.

– Я уверен, что Майлс скоро вернется, – сказал он. – Знаешь, Виктория, хотя у меня никогда не было своей судоходной компании, но делами я занимался всю жизнь. Если позволишь, буду рад помочь тебе.

– Спасибо, Марк, – вздохнула Виктория. – Ваша помощь будет сейчас как никогда кстати. Ведь мне нужно присматривать и за папой в Четэме, и за «Карлайл Энтерпрайсез» здесь, в Лондоне. Хорошо еще, что папа не знает об отъезде Майлса – уж тогда-то мне точно не удалось бы удержать его в постели.

– Итак, тебе нужен помощник, который занимался бы делами компании твоего отца и отвечал при этом непосредственно перед тобой, я правильно понял?

– Да, – кивнула Виктория и неожиданно улыбнулась. – Дядя Эдвард, вот к кому я могу обратиться! Ведь когда-то он уже работал у отца. Я положу ему хорошее жалованье и снова привлеку к работе в компании. Сегодня утром дядя выехал из города, но, как только он вернется, я переговорю с ним.

– Хорошая идея, моя дорогая, – одобрил Марк, вставая из-за стола и направляясь к двери. – Налаживай дела здесь, а я проверю, в каком состоянии сейчас «Сокровище Тори». Тем самым и ты сэкономишь на поездке в док, и у меня будет хоть какое-то занятие. Утром я доложу тебе обо всем, что происходит на судне.

Домой, в Карлайл-Хаус, Виктория вернулась в тот вечер уставшей, но не успела даже пообедать, как в столовую вошел ее дворецкий, Коусгров. Из-за его спины выглядывало грубоватое, покрасневшее от ветра лицо Билли Флетчера, слуги из Четэм-Холла.

– Прошу прощения, миледи, – начал дворецкий, – но этот парень…

– Миледи, вы должны ехать немедленно, – перебил его слуга. – Герцог очень плох, и доктор послал за вами. Как только сменят лошадей, мы можем отправляться.

Виктория встревожилась, но приложила все усилия для того, чтобы сохранить внешнее спокойствие.

– Спасибо, Билли, – ровным тоном сказала она. – Пока я собираюсь, Коусгров накормит и тебя, и кучера. Подкрепитесь перед обратной дорогой.

Время шло уже к полуночи, когда Виктория, проделав долгий путь, вошла в спальню своего отца. Джеффри лежал совершенно неподвижно. Рядом сидел доктор Лоуден.

– Как состояние моего отца, доктор? – с порога спросила Виктория. – Что с ним случилось?

– Его светлость перенес мозговой удар, – ответил, поворачиваясь, доктор Лоуден. – Его нашли лежащим без сознания на полу в соседней комнате.

– Странно, – нахмурилась Виктория. – В ту комнату папа не заходил с тех пор, как умерла моя мать. Почему он оказался в ней сегодня?

– Не знаю, не выяснял. Мне кажется, у всех у нас есть дело поважнее – неотлучно находиться рядом с больным.

– Разумеется, доктор Лоуден, – согласилась Виктория. – Знайте, что я не пожалею любых денег ради того, чтобы помочь отцу снова встать на ноги. Кроме того, я желаю, чтобы его болезнь оставалась для всех тайной. Известие о ней может отрицательно сказаться на делах его лондонской компании. Вы поняли меня?

– Как прикажете, миледи, – кивнул головой доктор Лоуден. – А теперь, если позволите, я хотел бы послать за женщиной, которая всегда помогает мне ухаживать за тяжелыми больными. У мисс Фостер богатый опыт по этой части.

Оставшись в спальне наедине с отцом, Виктория присела на край кровати. Накрыла ладонью отцовскую руку, смахнула с глаз набежавшие слезы. Губы ее неслышно шевелились, творя молитву.

– Господь милосердный, почему ты заставляешь меня терять тех, кого я больше всего люблю? Сначала мама, затем Адам… Что за злой рок ты насылаешь на меня? Господи, не отбирай у меня отца, молю тебя! Я не переживу этого, господи! Я не переживу…

На следующее утро Виктория собрала всех слуг и расспросила каждого о том, что происходило в доме накануне. Видел ли кто-нибудь, как заболел герцог? Были ли вчера в доме посетители?

Увы, ничего существенного Виктории узнать не удалось. Все слуги, как один, отвечали, что ничего не слышали и никого не видели. Этот опрос проходил под пристальным присмотром миссис Оливер. Только новая горничная, Люси Харпер, проявила некоторое замешательство, не оставшееся незамеченным.

Отпустив всех остальных, Виктория приказала Люси следовать за собой и привела девушку в розовую гостиную. Войдя внутрь, Виктория заперла дверь и жестом пригласила Люси присесть на диван рядом с собой.

– Люси, ведь ты знаешь, что случилось с моим отцом, не так ли?

– Но миссис Оливер сказала, чтобы я не смела… – И Люси опустила глаза, стыдясь смотреть в лицо Виктории.

– Мне нет дела до того, что говорит миссис Оливер. Хозяйка в этом доме я. Если она пыталась тебя запугать, я разберусь с этим сама. А теперь не бойся ничего и рассказывай.

Люси согласно кивнула головой и начала:

– После того, как вы уехали, его светлость целыми днями ходили грустный по дому, по двору и саду. Спустя два дня я чистила светильники наверху, и тут он прошел мимо меня и вошел сюда, в эту самую комнату. Спустя минуту он выкинул в коридор пыльные чехлы с мебели и снова закрылся внутри. Я подошла, чтобы собрать чехлы, и слышала сквозь дверь, как он разговаривает сам с собой. Я почти ничего не разобрала, так, лишь отдельные слова – «счастье», «любовь» да еще «годовщина».

– Боже мой, как же я могла забыть? – вздохнула Виктория. – Позавчера была годовщина свадьбы моих родителей. Продолжай, Люси. Что было потом?

– Я отнесла чехлы в прачечную. Потом вернулась и принялась натирать полы в коридоре, но тут герцог выглянул из двери и попросил, чтобы я вошла. – Здесь Люси невольно улыбнулась. – Я сначала испугалась, подумала, что сделала что-нибудь не так, но он говорил со мной очень ласково, спросил, как меня зовут. Потом дал мне ключ и послал в библиотеку, чтобы я принесла ему оттуда перо, чернильницу и бумагу. Когда я вернулась, он снова отослал меня – на этот раз принести в гостиную обед и чай на двоих. Я все принесла, как он велел, и увидела, что герцог подставил к столу кресло-качалку и стул с прямой спинкой. Увидев меня, ваш отец отложил в сторону исписанные бумаги и приказал поставить поднос на стол, а затем предложил мне сесть рядом и пообедать вместе с ним.

Люси снова улыбнулась, вспоминая тот обед, и щеки ее заметно порозовели.

– Я поняла, как ему одиноко, и согласилась. Его светлость много говорили за обедом о себе и о своей покойной жене, и меня он тоже расспрашивал о моей семье. Услышав, что нас в семье десятеро – сестер и братьев, – он сказал, что я счастливая девушка, если живу в доме, который переполнен любовью. Я ответила ему, что наш дом переполнен людьми, а не любовью, и тогда ваш отец расхохотался. Мы очень хорошо провели с ним время. Когда я принялась собирать со стола тарелки, он приказал, чтобы я нашла еще одного грамотного слугу, умеющего подписываться, и вместе с ним вернулась в гостиную.

Люси привела с собой Билли Флетчера, и герцог попросил их обоих расписаться на тех бумагах, которые лежали на столе. Люси и Билли расписались там, где указал им герцог. Затем хозяин отослал Билли, а Люси приказал остаться. Она ждала, пока хозяин разложит бумаги в два конверта.

– Один конверт его светлость положили к себе в карман, а второй надписали на имя Марка Грейсона, графа Фоксвуда. Это письмо ваш отец приказал мне отнести и положить в его стол. Он велел хорошенько запереть дверь библиотеки, когда я стану уходить. Дал мне конверт и ключ от библиотеки и пожелал мне доброй ночи. Я сделала все, что он приказал, и отправилась спать.

Люси немного помолчала, вздохнула и продолжила свой рассказ:

– На следующее утро я понесла вашему отцу завтрак и обнаружила, что он провел всю ночь в этой гостиной. Его светлость опять предложили мне присесть с ним за стол, и я поняла, что он не может завтракать в одиночестве. После завтрака я собрала на поднос посуду, отнесла ее на кухню и вернулась к своим обязанностями по дому. – Здесь лицо Люси стало совсем грустным. – А ближе к полудню приехал граф и сказал, что хочет видеть герцога.

– Что еще за граф? – перебила ее Виктория. – Как он назвался?

– Я не могу вспомнить его имя, он сказал, что он брат герцога, такой красивый, смуглый, с сединой в волосах.

– Это мой дядя, Эдвард Демьен, граф Седвик. Но погоди. Почему, интересно, его никто не видел, кроме тебя?

– Швейцары получали в это время новые ливреи, а миссис Оливер была занята на кухне, поэтому я и была внизу одна, – пожала плечами Люси. – Я позволила графу войти, доложила о нем герцогу, и он велел проводить его в гостиную, приказав мне наблюдать за тем, чтобы их никто не беспокоил. Я, как всегда, натирала паркет, потом драила медяшки на лестнице, а через несколько минут все и началось, и шум, и драка.

– Кто кричал? – быстро спросила Виктория.

– Сначала ваш отец, да так сердито. А потом граф закричал во весь голос: «Да, это сделал я, потому что ненавидел тебя». Потом герцог приказал графу убираться прочь и больше никогда не появляться в этом доме. Он обещал убить графа своими руками, если тот его не послушает. Я стояла в это время в стенной нише. Граф не видел меня, когда вылетел из гостиной и помчался вниз по лестнице. Выбежал из дома, прыгнул в свою карету и в ту же секунду укатил. – Люси стиснула кулаки так, что костяшки на них побелели. – Я несколько раз постучала в дверь, но его светлость мне не отвечали. Тогда я вошла без спроса и увидела, что ваш отец лежит в углу комнаты прямо на полу. Я перевернула его, поняла, что он без сознания, и выбежала, чтобы послать за помощью. Затем вернулась, укрыла герцога одеялом и сидела рядом с ним до тех пор, пока не пришел доктор.

К концу рассказа все подозрения относительно дяди, дремавшие в глубине ее души, вспыхнули с новой силой. «Я обязана докопаться до истины», – решила про себя Виктория.

Тут до ее сознания долетел голос Люси, завершавшей свою печальную историю.

– Простите, что не рассказала вам всего этого раньше, но, как только я сообщила миссис Оливер о визите графа и обо всем, что случилось дальше, она сказала, что я все не так поняла и пригрозила уволить меня, если я проболтаюсь. Скажите, а вы меня не прогоните?

– Я ценю твою честность, преданность и храбрость, – ответила Виктория, кладя руку на плечо девушки. – У меня и мысли нет о том, чтобы уволить тебя. Напротив, я намерена повысить тебя в должности. Ты будешь ухаживать за моим отцом. Доктор Лоуден и сиделка будут заниматься его лечением, люди, которых я привезу из Лондона, – его охраной, а ты будешь присматривать за всеми. Мне нужно повидаться с моим дядей. Пока меня не будет в доме, ты будешь отвечать за то, чтобы никто, кроме вас, не смел появляться на хозяйской половине дома, даже отцовский камердинер Квигли. Ты меня поняла?

– Даже миссис Оливер не пускать?

– Особенно миссис Оливер! До тех пор, пока я не пойму, почему она хотела оставить в тайне от меня визит дяди Эдварда, я не могу доверять ей. Отныне я – единственный человек, которому ты подчиняешься, Люси.

– Когда мне нужно будет приступить к своим новым обязанностям? – с нетерпением спросила Люси.

– Лучше всего прямо сейчас, – улыбнулась Виктория. – Или это слишком скоро?

– О, нет, что вы, миледи. Служить его светлости – большая честь для меня. Обещаю, что не подведу вас.

С этими словами Люси быстро поклонилась и поспешила к двери.

Оставшись в гостиной одна, Виктория еще раз повторила вопросы, которые требовали скорейшего разрешения. Почему миссис Оливер запретила Люси рассказывать о визите Эдварда? О чем так сильно спорили между собой отец и дядя? И, наконец, самое главное – какой поступок Эдварда вызвал такой сильный гнев его брата?

Час спустя Виктория зашла в отцовскую спальню и увидела, что Люси сидит возле его постели и что-то негромко говорит ему, несмотря на то что герцог по-прежнему оставался без сознания. Сиделка с книгой в руках пристроилась в углу.

– Я знаю, это может показаться глупым, то, что я разговариваю с человеком, который не может ответить, – сказала Люси, привставая с места, чтобы приветствовать Викторию, – но я почему-то уверена в том, что он все слышит и понимает. Рада, что вы зашли, миледи. Вот тот самый конверт, который герцог положил тогда в свой карман. Как видите, он адресован вам. Второй такой же конверт лежит в рабочем столе вашего отца в библиотеке.

Открыв библиотеку своим ключом, Виктория сразу же направилась к рабочему столу отца. Перерыла все ящики в поисках конверта, адресованного Марку Грейсону, и не удивилась, не обнаружив его. Сев в кресло, она распечатала конверт, на котором было написано ее имя.

Это оказался документ, изменяющий некоторые пункты отцовского завещания. Отныне Эдвард Демьен лишался всего, что было завещано ему прежде. В случае смерти брата он не должен был получить ничего. Отныне он был просто вычеркнут из числа наследников достояния Карлайлов.

Виктория знала о том, что отец предполагал оставить Эдварду часть своей компании и солидную денежную сумму. Она снова задумалась над тем, что могло заставить ее отца так резко и жестко поменять свое завещание. С этим ей еще предстояло разобраться, но прежде всего ей хотелось увидеть миссис Оливер, и она пригласила экономку прийти в библиотеку.

Джессика Оливер, стоящая перед Викторией в скромном сером платье, с тщательно уложенными в виде короны волосами, была еще достаточно привлекательна и в свои пятьдесят.

– Миссис Оливер, прежде чем вернуться в город, я хотела сообщить вам о некоторых изменениях. Во-первых, Люси Харпер назначена мной на новую должность. Отныне все общение между прислугой и теми, кто оказывает герцогу медицинскую помощь, будет осуществляться только через нее. Никому постороннему заходить в спальню моего отца не разрешается. Так будет вплоть до его выздоровления. Любой, нарушивший этот мой приказ, будет немедленно уволен. Прошу вас довести мое распоряжение до всей прислуги.

– Слушаюсь, миледи, – кивнула головой миссис Оливер, – но мне кажется, что и я могла бы оказаться полезной вашему отцу.

– Благодарю за предложение, но вам лучше сейчас заняться хозяйством, – любезно улыбнулась Виктория и добавила: – Скажите, сегодня утром кто-нибудь заходил в библиотеку?

– Нет, миледи. Горничная должна убирать здесь только завтра. Я, как вы знаете, сама слежу за всеми работами в доме и могу заверить, что все это время дверь библиотеки была заперта в соответствии с распоряжениями его светлости.

– Отлично, миссис Оливер. Я хочу, чтобы так же продолжалось и впредь, – откликнулась Виктория, замечая, как начинают розоветь щеки экономки. – И еще. Я не хочу, чтобы слухи о болезни отца выходили за пределы этого дома. Об этом не должны знать ни Грейсоны, ни мой дядя Эдвард. Это может слишком встревожить их. Если я решу что-то рассказать им, то сделаю это только сама.

– Да, миледи, – снова кивнула экономка. – Будут еще какие-нибудь распоряжения?

– Я хочу лично поблагодарить Билли за то, что он так быстро довез меня сюда прошлой ночью. Будьте добры, пришлите его ко мне.

– Но, э-э-э… Я… Я отослала его с поручением. Но он вскоре должен вернуться, – замялась миссис Оливер, и глаза ее предательски забегали. – Если позволите, я сама передам ему вашу благодарность, миледи.

– Хорошо. Тогда все, миссис Оливер.

После того, как экономка ушла, Виктория вернулась в свою комнату, переоделась в зеленое дорожное платье, собрала волосы в тугой пучок и зашла в отцовскую спальню.

– Люси, я сейчас уезжаю в Лондон, но рассчитываю вернуться не позже чем завтра вечером. Миссис Оливер уже известно о твоем новом назначении и о том, что она не имеет права вмешиваться в твои дела.

– Не волнуйтесь, леди Виктория. Я выполню все ваши поручения. Можете на меня положиться.

Виктория порывисто обняла Люси, отчего девушка смущенно покраснела.

– Спасибо. Я никогда не забуду твоей преданности.

– Доброго пути, миледи, и будьте осторожны.

Виктория направилась на конюшню и приказала оседлать Черного Мага. Зная, что не может сейчас ни на кого положиться, она решила отправиться в Лондон одна верхом. Виктория засунула под плащ пару заряженных пистолетов, вскочила в седло и ринулась на поиски истины.

…Эдварду не оставалось ничего, кроме как вернуться в Седвик Мэнор. Всю ночь он пьянствовал в своем кабинете, где и заснул под утро прямо в кресле возле потухшего камина. Однако долго спать ему не пришлось. Вскоре его разбудил дворецкий, сообщивший о том, что прибыло послание, адресованное графу. В кабинет провели Билли Флетчера, и тот передал Эдварду кожаную сумку с бумагами, сказав, что будет ожидать ответа в фойе.

Потирая больную голову, Эдвард прочитал бумаги. Среди них была записка, извещавшая его о том, что сразу после его отъезда у Джеффри случился удар и теперь он в коме. Прогнозы доктора неутешительны. Есть все основания полагать, что герцог уже не поправится. Виктория вернулась домой, но пока ей ничего не известно ни об обстоятельствах, вызвавших этот удар, ни о том, что Эдвард в тот день находился в Четэм-Холле.

Вторым документом были изменения, которые Джеффри хотел внести в свое завещание, лишив Эдварда всех прав на наследство. Прочитав этот лист, Эдвард моментально забыл про свою больную голову и торжествующе рассмеялся.

Что ж, все складывалось пока как нельзя лучше. Послание, адресованное Марку Грейсону, не дошло до адресата, а значит, никто не знает о намерениях Джеффри изменить свое завещание. Если брат в самом деле при смерти, Эдварду остается совсем недолго ждать той минуты, когда все богатство Карлайлов упадет к нему в руки.

Правда, возбуждение Эдварда быстро улеглось и сменилось новыми тревогами. Он вспомнил о письме Евангелины, которое может сыграть в его судьбе роковую роль. Проклятье! Это письмо необходимо найти и уничтожить прежде, чем на него натолкнется Виктория.

Он написал короткую записку, передал ее Билли и отослал его в Чэтем-Холл. В ней он спрашивал об изменениях в состоянии герцога и приказывал обыскать гостиную Евангелины с тем, чтобы найти ее письмо.

Настроен Эдвард был предельно решительно. Он понимал, что игра вступила в решающую стадию, и готов был на все ради того, чтобы завладеть вожделенным наследством.

…Прискакав в Лондон, Виктория обнаружила, что Эдвард приказал перевезти свои вещи в Седвик Мэнор. Рассказав Коусгрову о состоянии отца, она распорядилась приготовить ужин на троих и немедленно подать к подъезду свою карету. Но прежде чем отправиться к Эдварду, она написала энергичную записку, приложила ее к конверту с новым завещанием отца и приказала Коусгрову немедленно доставить бумаги Марку Грейсону.

Виктория догадывалась о том, что миссис Оливер пошлет предупреждение Эдварду, и намеревалась перехватить ее послание до того, как оно попадет по назначению. Она приказала кучеру остановиться возле ворот усадьбы Эдварда и ждать. Спустя короткое время на дороге появился всадник. Виктория высунулась из окна кареты и окликнула его:

– Это ты, Билли Флетчер? С тобой все в порядке?

Слуга, зевавший в седле от усталости, удивленно улыбнулся, подъехал к карете и снял с головы шапку.

– Со мной все в порядке, миледи, просто устал немного. Две поездки туда и обратно за день – это довольно утомительно. – Он заметно смутился и добавил: – Нет, вы не думайте, миледи, я вовсе не жалуюсь. Миссис Оливер сказала, что вы велели передать графу еще одно письмо, и я, разумеется, с радостью выполняю ваше поручение.

– Я ценю твое усердие, Билли, но сразу после твоего отъезда я передумала и решила навестить графа Седвика.

– И при этом успели опередить меня, – нахмурился Билли. – Неужели я заснул в седле? Миссис Оливер свернет мне шею, если узнает об этом.

– Не волнуйся, Билли, ты в самом деле очень устал. Отдай мне мое письмо и поезжай в Карлайл-Хаус. Там и переночуешь. Вернешься в Четэм завтра утром, а миссис Оливер скажешь, что доставил письмо и переночевал в городе, потому что твоя лошадь выбилась из сил.

Обрадованный Билли вытащил из-за обшлага письмо и отдал его Виктории.

– Благодарю вас, миледи. Обещаю, что подобное впредь со мной не повторится.

Он низко поклонился, развернул свою лошадь и направился в сторону Карлайл-Хаус.

Сидя в карете, Виктория распечатала сургуч. Письмо не было подписано, но она сразу узнала почерк миссис Оливер. В своем послании она предупреждала Эдварда о том, что болезнь герцога сохраняется в тайне, а вход в его спальню позволен только нескольким людям, назначенным Викторией. В конце была короткая приписка:

«Я не хочу снова лишиться всего, Эдвард, и потому прошу соблюдать предельную осторожность».

Виктория разорвала письмо в мелкие клочья, спрятала их в своей сумке и, вытащив шпильки, растрепала себе волосы. Теперь она стала похожа на испуганную женщину, убитую свалившимся на нее несчастьем.

– Милорд, в гостиной вас ожидает посетитель, – почтительно сказал Вильсон, появившись в дверях кабинета Эдварда.

– Кто это может быть? Никто не знает о том, что я в Седвик Мэноре, – недовольно поморщился Эдвард.

Не дожидаясь ответа, он ринулся мимо дворецкого в гостиную. Там, у камина, он увидел маленькую женщину с растрепанными волосами, стоявшую к нему спиной. Она обернулась, и Эдвард негромко ахнул от удивления:

– Это ты, Виктория? Что случилось? Почему ты здесь?

Не вытирая слез, градом катившихся по ее щекам, Виктория упала в объятия Эдварда и сказала срывающимся голосом:

– Дядя Эдвард, я так боюсь, что папа умрет.

– Успокойся, дорогая, – ласково проговорил Эдвард, усаживая Викторию на диван рядом с собой. – Расскажи, что случилось?

– Прошлой ночью меня вызвали в Четэм, – заговорила Виктория, нервно теребя пальцами золотую цепочку на шее. – У папы случился удар, и доктор Лоуден говорит, что он может умереть. Я не знаю, что мне теперь делать. У меня остался один родной человек – это ты. Я приказала оседлать Черного Мага и помчалась в город.

– Господи, Виктория, но это же так опасно! Юная леди, одна на дороге… Ты могла попасть в руки разбойников… Да тебя же убить могли!

Виктория кивнула и посмотрела Эдварду прямо в глаза.

– Я знаю, дядя Эдвард. Не волнуйся, я больше не буду так делать. Сюда я приехала уже в карете, и она стоит у подъезда. Не согласишься ли ты поехать вместе со мной в Карлайл-Хаус? Мы поужинаем и поговорим обо всем?

Эдвард невольно улыбнулся. «Похоже, все идет отлично», – подумал он и ответил вслух:

– Разумеется, дорогая, я поеду. Нельзя же отпускать тебя одну в такую ночь.

– Спасибо, дядя Эдвард, – ответила Виктория, пожимая ему руку. – Я знала, что могу положиться на тебя.

Спустя короткое время они прибыли в Карлайл-Хаус. Пока Эдвард отдавал в руки Коусгрова свое дорожное пальто, Виктория обнаружила на столе адресованное ей письмо и успела спрятать его в карман прежде, чем его заметил дядя.

– У тебя был тяжелый день, девочка, – сказал Эдвард, кладя руку на плечо Виктории. – Что скажешь насчет того, чтобы принять перед ужином горячую ванну?

– Прекрасная мысль! Если, конечно, ты согласишься меня немного подождать.

Вскоре ванна была наполнена горячей водой. Горничные поставили вокруг нее ширму, принесли мыло и чистые полотенца, и Виктория отпустила их. Наконец-то ей можно было скинуть с себя все маски, которые она носила в течение всего сегодняшнего дня, и немного расслабиться.

И все же мысли о человеке, ожидавшем ее внизу, не оставляли Викторию. Кто же он на самом деле, ее дядюшка Эдвард?

В последнее время отец много рассказывал ей о своем младшем брате и о его несчастной судьбе. Виктория старалась отогнать прочь свои подозрения, заставляла себя верить Эдварду. Однако теперь с этим покончено. Между отцом и дядей произошел какой-то страшный скандал. В ее доме обнаружился предатель и шпион. Жизнь отца в большой опасности, и нужно предпринимать решительные действия, пока время не упущено безвозвратно.

Виктория вылезла из ванны, насухо вытерлась и переоделась к ужину. То письмо, которое она обнаружила на столе, вернувшись домой, было от Марка. Он прочитал ее записку и согласился помочь. Они сговорились между собой о том, что будут всячески занимать делами Эдварда до тех пор, пока здоровье Джеффри не пойдет на поправку. За это время Виктория надеялась узнать о своем дяде всю правду, какой бы она ни была.

Спускаясь вниз, она услышала голоса Марка и Эдварда, доносившиеся из гостиной.

– Я очень озабочен состоянием Виктории, Эдвард, – говорил Марк Грейсон. – К тому же она слишком молода, чтобы держать в своих руках весь огромный штат компании. Кроме того, как ты знаешь, у Джеффри сейчас большие проблемы со здоровьем, и ей просто необходим человек, который помог бы управлять всеми делами.

Виктория улыбнулась. Их с Марком план начинал действовать. Она вбежала в гостиную и воскликнула:

– Прошу прощения за то, что заставила вас ждать! Я устала гораздо больше, чем мне казалось, я едва не заснула в горячей воде!

Марк подошел к ней, поцеловал в щеку и сказал:

– Не надо извинений, дорогая. Мы все понимаем, не так ли, Эдвард?

– Разумеется. Мы с Марком тут поговорили. Возможно, я смогу помочь тебе. А теперь пойдемте ужинать и обсудим все подробности за столом. – И Эдвард поднял согнутую в локте руку, предлагая ее Виктории.

На ходу она успела оглянуться, и Марк за спиной Эдварда коротко улыбнулся ей и подмигнул.

На следующий день около полудня Виктория уже была на пути в Четэм. Вместе с ней в карете находились новая сиделка для отца и двое крепких загорелых молодых людей, нанятых ею в охранники.

Сиделка была старой знакомой доктора Лоудена. Он дал этой седовласой женщине самые лучшие рекомендации. В охранники Виктория взяла Тома Уайта и Джона Секстона, матросов с «Фоксфайра». Свою верность и преданность они не раз подтвердили в боях. Стоило Виктории только попросить их взять на себя заботу о безопасности отца, как они немедленно дали согласие. Она знала, что может положиться на этих парней.

Виктория с удовлетворением думала о том, что все части головоломки постепенно встают на свои места, складываясь в стройную картину. Вчера за ужином они договорились о том, что Виктория возвращается в Четэм, к отцу, Марк берет на себя управление компанией «Райленд Шиппинг», а Эдвард – делами «Карлайл Энтерпрайсез».

Прежде чем уехать из Лондона, Виктория встретилась со своим управляющим мистером Лоуренсом и разъяснила ему положение Эдварда, возвращающегося в компанию. Он должен стать подставным лицом, не имеющим настоящих полномочий. Ежедневно ему должно выплачиваться большое пособие, но при этом Эдвард не имеет права заключать или отменять сделки, и его подпись не имеет юридической силы. Правда, сам Эдвард не должен об этом знать.

Марк будет навещать компанию ежедневно и поддерживать с Эдвардом самые теплые отношения. Пригласит его в свой клуб, поможет Эдварду завязать новые знакомства и деловые связи.

Да, на ближайшее время Эдвард Демьен должен стать очень занятым человеком!

Когда Виктория в сопровождении своих новых служащих вошла в дом, в холле их встретила миссис Оливер.

– Могу я что-то сделать для наших новых… э-э… людей, миледи? – спросила она, косясь на плечистых матросов, которые, отказавшись от услуг швейцаров, сами несли в руках свои пожитки.

Не останавливаясь, на ходу, Виктория отрицательно покачала головой.

– Нет необходимости, миссис Оливер. Я сама присмотрю за их расселением. Скажите повару, чтобы через час подавал обед.

Люси, услышав голос Виктории, отперла дверь спальни, и Виктория сразу же направилась к постели, на которой лежал ее отец.

– Как папа? – спросила она. – Есть какие-нибудь перемены?

– Доктор Лоуден ушел около часа тому назад, – ответила Люси. – Он сказал, что у герцога улучшился цвет лица и нет никаких признаков лихорадки. Однако он по-прежнему нуждается в неусыпном наблюдении и уходе.

– Да, я знаю, – Виктория наклонилась и поцеловала отца в щеку, после чего представила друг другу Люси и прибывших с нею людей. – Итак, никто, кроме вас и доктора Лоудена, не имеет права заходить в эту комнату. Один из охранников должен находиться здесь круглосуточно. Никому не верьте и подозревайте каждого. Помните о том, что жизнь герцога находится сейчас в ваших руках. Кроме того, жить вы все будете в этом крыле здания. Джон и Том займут комнату напротив, а сиделки – спальню, которая находится здесь рядом, за стеной. Ты, Люси, будешь жить вместе со мной. Еду будут подавать прямо сюда.

Виктория обвела всех, стоявших вокруг нее, твердым взглядом.

– И еще. Состояние моего отца должно оставаться тайной для всех, и ни одно слово не должно упорхнуть за стены этой спальни. Даже если ему станет гораздо лучше и он будет танцевать джигу. Повторяю: о его состоянии, кроме вас, никто не должен знать.

Она еще раз поблагодарила их всех и направилась к двери, когда ее заставил задержаться голос за спиной:

– Леди Виктория, я могу остаться в своей комнате в мансарде, и вам не придется делить со мной вашу спальню.

– Нет, будет так, как я сказала, Люси. Папа болен, и мне не с кем даже поговорить. Я думаю, что мы могли бы с тобой подружиться.

– Как? – ахнула Люси. – Я же простая горничная! Разве я могу стать вашей подругой?

– Я не думала, что ты такая гордая, Люси Харпер!

– Я вовсе не гордая, – ответила та.

– Тогда докажи это! – улыбнулась Виктория. – Во-первых, называй меня просто по имени. Я терпеть не могу титулы. Ну, что, трудно тебе будет стать моей подругой?

– Н-нет, не думаю, миле… – смутилась Люси. – То есть я хотела сказать… Виктория.

– Вот и отлично! – взяла ее за руку Виктория. – Пойдем, подруга, я покажу тебе нашу комнату.

Вечером, перед сном, Виктория рассказала Люси обо всем, что она решила в отношении своего дяди.

Люси задумчиво наблюдала за тем, как Виктория меряет шагами спальню, а затем произнесла:

– Хорошо, о безопасности своего отца вы позаботились, нашли способ отвлечь графа, – что дальше?

– Утром я просмотрю в библиотеке все бумаги отца. Буду искать то, что привело к его разрыву с Эдвардом. До ссоры в гостиной они были очень близки. Поскольку в предыдущие дни никто не посещал отца, я думаю, что это должно быть письмо, обличающее Эдварда. Ключ спрятан где-то здесь, в доме, и я должна отыскать его.

– Что вы станете делать, если сумеете найти доказательство вины Эдварда?

– Отдам его в руки правосудия и позабочусь о том, чтобы Эдвард никогда не смог получить ни пенни из отцовских денег. И о том, чтобы этот человек никогда больше не смог никому причинить вреда.