Текст книги "Невеста из Калькутты"

Он медленно провел лезвием по коже Рэнди.

– Мне безразлично то, как я буду умирать, лейтенант, потому что вы в любом случае умрете более страшной смертью, чем я, об этом позаботится мой муж, – ответила она, с трудом сдерживая ярость. – Джеймс любит меня больше собственной жизни, и в тот день, когда он найдет вас, вы пожалеете о том, что родились на свет.

Найджел молча убрал нож и, так и не сказав ни слова, вышел за дверь. Только после этого Рэнди позволила себе откинуться на подушку и, прижимая к губам связанные руки, изо всех сил постаралась не разрыдаться.

Она раскрыла тайну своего брака с Джеймсом с единственной целью – уберечь жизнь Нана от грозящей ей опасности, и теперь молила бога о том, чтобы эта попытка не оказалась напрасной.

– Не нужно плакать, миледи, – сказала Эдит, и по ее манере растягивать гласные Рэнди сразу же догадалась, что та родом из Шотландии. – Слезы лить – дьявола веселить. Мы сможем найти выход из этого положения, обещаю вам.

Рэнди подняла голову и обнаружила, что взгляд Эдит стал осмысленным и острым. Неужели эта женщина так хорошо умела притворяться?

– Вы думали, что я слабоумная? – понимающе улыбнулась Эдит. – Прикинуться дурочкой – единственный способ не попасть в лапы Амелии. Но это скорее она сама полоумная, а не я.

– Вы давно знаете Амелию?

– Почти всю жизнь, – ответила Эдит, с опаской оглядываясь через плечо. – Но тс-с, отложим разговоры на потом. С минуты на минуту сюда вернется Найджел.

Эдит с силой, поразившей Рэнди, приподняла ее за плечи и легко, но осторожно помогла подняться на ноги.

– Пойдем, милая. Я помогу тебе привести себя в порядок. – Она посмотрела на платье Рэнди и с сожалением полчала головой: – Да, его уже не починить. Кружева еще, пожалуй, можно было бы спасти, но, боюсь, они насквозь провоняли рыбой.

Эдит повела Рэнди за ширму, где стоял медный таз, кувшин с водой и щербатый ночной горшок. Идти Рэнди было тяжело, ведь, помимо всего прочего, на ее ногах звенели кандалы, не позволявшие сделать нормальный, широкий шаг. За ширмой Эдит усадила Рэнди на стул, развязала веревки, стягивавшие ее запястья, и тут же затекшие пальцы закололо так, словно в них впились сотни маленьких острых иголочек. Рэнди невольно застонала от боли, и Эдит принялась осторожно разминать ее руки, негромко приговаривая при этом:

– Потерпи, моя хорошая. Сейчас это пройдет. А потом, уж прости, нам придется снова надеть веревку, но я сделаю так, что она больше не будет так сильно стягивать руки. А платье придется снять, я дам тебе вместо него свое. Оно, конечно, не такое модное, как это, но зато шерстяное, теплое.

Эдит отошла, порылась в шкафу и вытащила из него красное платье.

– Вы живете в этом доме, Эдит? – спросила Рэнди.

Пожилая женщина посмотрела сначала на дверь, затем на окно и лишь после этого вернулась к стулу, на котором сидела Рэнди.

– Да, – шепнула она, помогая Рэнди одеться, – только это не дом, а скорее потайная берлога. Я переехала сюда недавно, всего пару недель тому назад, а до этого жила в Шотландии, в Хайленде, у своей сестры Мег. А затем его светлость прислал мне письмо, и я поняла, что пришло время платить долги.

– От кого было письмо?

– От его светлости герцога Мейдстоуна, от кого же еще? Но хватит болтать, миледи. Я слышу, что Найджел уже возится по ту сторону окна. Позвольте, я расчешу вам волосы и провожу обратно в постель, пока он нас не застукал. С Найджелом всегда нужно быть начеку.

Эдит накинула веревку на запястья Рэнди, отвела ее на кровать, и здесь, откинувшись на пыльный матрас, Рэнди смогла вновь обдумать то, что ей стало известно всего лишь за один последний час. Ее душил гнев от сознания того, что Амелия и Найджел оказались виновниками стольких несчастий в ее жизни. Это они убили отца, вынудили ее саму покинуть Индию, покушались на жизнь ее бабушки. Сколько же преступлений оказалось за душой этой парочки! Кроме того – в этом Рэнди теперь не сомневалась, – это именно они стреляли в Джеймса тогда, возле театра. Неужели ей не удастся вывести негодяев на чистую воду?

Глядя в потрескавшийся потолок, чувствуя, как у нее снова начинает болеть голова, Рэнди подумала с отчаянием:

«Что я могу сделать в таком состоянии? Глупо даже думать о побеге, когда у тебя скованы ноги. Но даже если бы они были свободны, меня все равно шатает от слабости».

О том, что она произносит свои мысли вслух, Рэнди догадалась только тогда, когда услышала тихий голос Эдит:

– Это все от лауданума, миледи. Они вас отравили, но это пройдет. Нужно только немного потерпеть и подождать. А я прослежу за тем, чтобы впредь они ничего вам не подсыпали. – Она провела ладонью по лбу Рэнди и добавила: – Теперь вам лучше поспать. А когда вы проснетесь, я приготовлю для вас бульон и чай с мятой. Проверенное средство.

Эдит ушла, а Найджел продолжал возиться за стеной, заколачивая окно, но Рэнди постаралась не слышать его и сосредоточиться на мысли о Джеймсе. Ведь вскоре после похищения ей удалось установить с ним мысленную связь, пускай и ненадолго. Кто знает, быть может, ей удастся сделать это еще раз?

И Рэнди, закрыв глаза, принялась призывать любимого:

«Джеймс, ты слышишь меня? Мне нужна твоя помощь».

* * *

Джеймс, сидя на кипе сена и притопывая от нетерпения ногой, сказал, обведя взглядом конюшню:

– Не помогает, Абу, не помогает. Я сделал все, как ты написал в письме, приехал сюда, в Фоксвуд, но в поисках Рэнди не сдвинулся ни на шаг. Быть может, я делаю что-то не так?

Абу заложил руки за спину и вздохнул:

– Такие вещи непредсказуемы, господин, но мне кажется, что вы слишком нервничаете. Это мешает вам установить связь с моей госпожой.

– А как я могу не нервничать? С момента похищения Рэнди прошло восемнадцать часов. Когда я в последний раз слышал ее, она страдала от слабости и боли. А потом ее голос становился все тише и наконец совсем пропал. Черт, никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным.

– Может быть, вы не можете услышать ее потому, что она…

– Нет, ни слова больше, Абу! – закричал Джеймс, вскакивая на ноги. – Рэнди жива. Если бы она умерла, я почувствовал бы это. Сердцем почувствовал бы.

Абу улыбнулся и положил руку ему на плечо.

– Конечно, она жива. Просто она может сейчас спать – ведь ее отравили, вы помните?

Джеймс покачал головой и снова опустился на кипу сена.

– Прости меня, Абу. Я действительно немного не в себе. – Он вытащил карманные часы, щелкнул крышкой, посмотрел на циферблат и нетерпеливо воскликнул: – Ну, когда же вернется Ксавьер с Зидрой?

– Кайра сказала мне, что Зидра всю прошлую ночь вела себя беспокойно, и Ксавьер решил ее хорошенько выгулять.

– Зидра чувствует, что ее хозяйка попала в беду, – кивнул головой Джеймс. – Я верю, что она поможет нам отыскать Рэнди.

Старый индус удивленно посмотрел на него и улыбнулся.

– В чем дело, Абу? Ты не веришь?

– Я не сомневаюсь в способностях Зидры, господин. Меня поражают перемены в вас самом. Умение читать чувства другого человека. Мысленная связь на расстоянии. Загадочные свойства животных. Всего несколько месяцев тому назад вы рассмеялись бы, услышав нечто подобное, теперь вы в это верите. Искренне верите, надеюсь. А если это так, то вы проявляете просто невероятную для европейца способность воспринимать восточную мудрость.

В этот момент на конюшне появился Ксавьер, ведущий на поводке Зидру. Огромная полосатая кошка упруго ступала на своих мощных лапах, рассекая воздух хвостом, играя мощными мускулами. Ксавьер привязал к столбу конец поводка, повернулся к Абу и заговорил с ним на языке жестов.

– Ксавьер говорит, что Зидра ни в какую не желала возвращаться сюда, – перевел Абу. – Все время тянула на восток. Вы понимаете, что это означает?

Джеймс кивнул, приблизился к тигрице и сказал, наклоняясь к ее уху:

– Теперь жизнь твоей хозяйки зависит только от тебя. – Зидра подняла голову и, не мигая, уставилась в лицо Джеймса, внимательно прислушиваясь к его словам. – А теперь нам пора в путь. – И, повернувшись к Абу, Джеймс добавил: – Принесите вместе с Ксавьером из дома все необходимое и седлайте лошадей. Мы выезжаем. А я пока побуду с Зидрой.

– Но уже вечер, господин, – возразил индус. – Не лучше ли будет дождаться утра?

– Нет. Сейчас полнолуние, и это будет нам только на руку.

Оставшись на конюшне один, Джеймс опустился на колени рядом с тигрицей, и та уткнулась ему в ладонь мокрым холодным носом, продолжая ритмично рассекать хвостом воздух.

– Ты знаешь, что с Рэнди случилась беда, правда, девочка? – прошептал Джеймс, поглаживая Зидру по голове. – И тоже, как я, волнуешься за нее. С прошлой ночи я не могу установить с ней связь, но знаю, что ей сейчас больно и страшно одной.

Зидра негромко зашипела, уставилась в глаза Джеймса своими янтарными глазами, и в тот же момент в голове у него прозвучал голос.

«Джеймс, ты слышишь меня? Мне нужна твоя помощь».

Джеймс радостно улыбнулся, прикрыл глаза и мысленно произнес:

«Да, любимая, я слышу тебя. Как ты? Где тебя искать?»

И тут же услышал ответ:

«Мне лучше, но я не знаю, где я. Какой-то старый дом. Поблизости должны быть люди. Найджел забил окно, и я ничего не вижу».

«Найджел – это человек, который похитил тебя?»

«Да. Найджел Рейнольдс. Он убил моего отца. Он служил лейтенантом в Калькутте».

Джеймс едва не перебил Рэнди, желая напомнить о том, что этот же человек покушался и на ее собственную жизнь, но решил подождать с этим разговором.

«Рэнди, мы отправляемся искать тебя. Скажи, Найджел действует в одиночку? Ему никто не помогает?»

«Только его сестра, Амелия Уэнворт. Будь осторожен, Джеймс, она очень опасна. Это она пыталась отравить Нана, а теперь собирается убить и меня, сразу после того, как…»

Их необыкновенная связь резко прервалась, и Джеймс нетерпеливо воскликнул про себя:

«Рэнди, не уходи. Где ты, Рэнди? Что случилось?»

Но ответа он не получил.

Подождав немного, Джеймс поднялся на ноги, отвязал Зидру и легонько шлепнул ее по мохнатому боку.

– Поднимайся, девочка. Пора. Рэнди ждет нас.

Когда они вышли из ворот конюшни, солнце уже садилось за темневшим на горизонте лесом.

21

– Просыпайтесь, миледи, прошу вас. Опасность у порога, и нам нельзя терять ни минуты.

Рэнди слабо пошевелилась, стараясь сбросить с себя тяжелый, липкий сон. Разлепив глаза, она увидела свет горящей свечи, и он показался ей таким болезненно-ярким, что она вновь опустила веки. Голова у нее кружилась, во рту пересохло, язык казался шершавым, словно терка.

– Воды, – прошептала она. – Ради всего святого, воды.

– Сию минуту, миледи, – отозвался женский голос. – Позвольте только старой Эдит помочь вам сесть, иначе вы обольетесь.

Вода была тепловатой, но тем не менее показалась Рэнди божественным нектаром. Жадно напившись, она облизнула пересохшие губы и спросила:

– Что со мной было, Эдит?

– Это все проклятый бульон. Амелия забрала у меня кружку и что-то в нее подсыпала. Вы не помните, как я пыталась выбить ее у вас из рук?

Рэнди вяло порылась в своем затуманенном мозгу и наконец вспомнила:

– Да, конечно. Вы пытались выбить у меня кружку, а Амелия замахнулась и назвала вас растяпой. Она больно ударила вас, Эдит?

– Пустяки! От одной пощечины мне ничего не сделается. Если бы в комнате не было Найджела с пистолетом наготове, я бы сумела ответить Амелии, но увы… – Эдит принялась развязывать веревки, стягивавшие руки Рэнди, то и дело оглядываясь при этом на дверь. – Амелия спит в другой комнате, а Найджел в гостиной, на диване. Я должна вывести вас отсюда, пока они не проснулись.

– Но где мы вообще находимся, Эдит? – спросила Рэнди, потирая виски чуть дрожащими пальцами. – Ведь я даже этого до сих пор не знаю.

– Мы в Фавершеме, миледи. В домике, который завещал мне барон Рейнольдс за долгую верную службу его семье.

Несмотря на сильную головную боль, Рэнди смогла припомнить свой разговор с бабушкой – как давно это было! – и сказала:

– Барон Рейнольдс. Это тот самый дядя, который взял на воспитание Амелию и Найджела после смерти их родителей?

– Он самый, – поморщилась Эдит. – Настоящий мерзавец, а не джентльмен, если позволите мне так сказать. Жестокий, злой, словно сам дьявол. И племянников воспитал такими же отродьями сатаны.

– Вот как, – заметила Рэнди.

– Да. – Эдит вздохнула, и ее глаза наполнились слезами. – Он ненавидел своего младшего брата за то, что тот сбежал из дома с актрисой, вместо того чтобы жениться на богатой невесте, которую барон подыскал ему. А когда брат с женой погибли в дорожной катастрофе, барону пришлось взять к себе племянников, он был не слишком этому рад.

Она вытерла фартуком мокрые глаза и продолжила:

– Барон сильно пил и совсем не занимался детьми. А потом, когда Амелия начала подрастать и превращаться в хорошенькую девушку, он положил на нее свой поганый глаз. Все время ходил за ней, пытался потрогать. Я это заметила и не раз говорила Амелии, чтобы та была начеку, но напрасно. Когда ей было всего одиннадцать, барон совершил чудовищную вещь – силой затащил ее в свою постель. Я искала способ прекратить это беззаконие и пошла к местному викарию. Тот выслушал меня и ответил, что барон – знатный джентльмен, герой войны, а то, что я говорю, всего лишь ложь и клевета, и запретил мне рассказывать об этом кому бы то ни было. И то сказать, кто будет брать во внимание слова какой-то служанки? – она бессильно повела плечами. – А однажды маленький Найджел нечаянно заглянул в спальню барона и увидел, как тот насилует его сестру. Мальчик бросился на дядю, но тот, разумеется, оказался сильнее. Он скрутил Найджела, выпорол плетью и запер в подвале.

Рэнди почувствовала тошноту не столько от лауданума, сколько от того, что услышала. Потянувшись к Эдит, она взяла ее за руку и тут же ощутила всю глубину отчаяния и боли, разрывавших сердце бедной женщины.

– Барон действительно был чудовищем, – сказала она, – а вы, Эдит, ни в чем не виноваты. Не нужно так сокрушаться.

– Я все понимаю, миледи, – вздохнула Эдит и ласково погладила Рэнди по руке. – Простите старуху, я, наверное, не должна была все это рассказывать.

Она отошла к шкафу и принялась рыться в нем, приговаривая:

– Теперь нужно найти для вас какую-нибудь одежду. Если мы поторопимся, то к утру уже будем в городке и разыщем там местного констебля.

Рэнди попыталась спустить ноги с кровати, и острая боль тут же напомнила ей о кандалах.

– Одежда не главное, Эдит. Я не смогу двигаться с цепями на ногах.

– О господи, о них-то я совсем забыла! – огорченно воскликнула старая женщина.

– Почему бы вам одной не сбежать и не позвать на помощь, Эдит?

– Я не могу бросить вас, миледи, – покачала она головой. – Мне удалось подслушать то, о чем говорили за ужином те двое. Найджел боится и не хочет дожидаться выкупа. Считает, что если убить вас, то на них с Амелией никто никогда не подумает. Правда, его сестра намерена дождаться выкупа, но, боюсь, Найджел ее не послушает и все сделает по-своему.

– А вы не боитесь, что Найджел и вас может убить? – спросила Рэнди.

Эдит поправила седую прядь и со вздохом ответила:

– Мне часто кажется, что жить с таким камнем на душе, как у меня, гораздо страшнее, чем умереть. То, что сотворил со своими племянниками барон, было ужасно, но еще ужаснее то, что они сделали со своим дядей.

– Что же они с ним сделали?

– Убили его, – ответила Эдит, присаживаясь на край кровати рядом с Рэнди. – Вы можете сказать, что такой человек, как барон, заслуживал смерти, и я охотно соглашусь с вами, но они убили его не для того, чтобы отомстить за все, что он с ними сделал, а лишь затем, чтобы завладеть его состоянием. Сколько раз за те годы я уговаривала их бросить все и бежать со мной в Шотландию, но каждый раз Амелия отвечала мне отказом. Им с братом важнее всего было овладеть деньгами барона и его поместьем, хотя я и подумать не могла о том, что это закончится убийством. Наверное, мне до самой смерти будет видеться, как барон лежит мертвым под лестницей – со свернутой шеей и остекленевшими глазами.

Эдит опустила на грудь голову, погрузившись в свои грустные мысли, и Рэнди, желая вернуть ее к действительности, ласково погладила сухую старческую руку.

– Но почему вы решили, что это было убийство, а не несчастный случай?

– Прежде всего, Амелия сама описала ту ночь в своем дневнике. Ей было тогда девятнадцать, и барон решил выдать ее за герцога Мейдстоуна, а Амелии этого ужасно не хотелось. И вот однажды поздним вечером она подмешала в вино дяди настой, возбуждающий мужское желание, а затем, почти обнаженная, заглянула к нему в спальню и тут же вышла. Барон, распаленный страстью, бросился за ней. Когда он подбежал к лестнице, на него из темного угла набросился Найджел. Они вдвоем с Амелией столкнули барона вниз, и он сломал себе шею.

– Вы прочитали об этом в дневнике Амелии?

– Не только. Увы, все это я видела собственными глазами. В ту ночь я уже легла в постель, как и все остальные слуги, но мне не спалось, и тогда я решила отправиться в кабинет за книгой – почитать на ночь, – и тут на лестнице послышалась возня. Все произошло так быстро, что барон даже вскрикнуть не успел, но когда я осторожно приоткрыла дверь кабинета, то увидела Амелию и Найджела. Они радовались, целовались и поздравляли друг друга с победой. Сатанинское зрелище. Правда, радость их оказалась недолгой.

– А почему? – спросила Рэнди.

– Потому что не Найджел оказался наследником барона. Титул и состояние перешли к сыну второго брата барона, служившему в колониях. Таким образом, Амелии не оставалось ничего другого, как только выйти замуж за герцога Мейдстоуна. С его помощью, точнее, с помощью его денег, она решила устроить будущее Найджела. Но мне кажется, что герцог раскусил ее, потому что он согласился лишь на то, чтобы устроить Найджелу офицерский чин и отослать его подальше. – Теперь слезы текли по лицу Эдит потоком. – Герцог всегда был так добр ко мне. Вскоре после того, как он женился на Амелии, его светлость отпустил меня на покой и назначил мне хорошую пенсию.

– И вы позволили ему жениться на этой ведьме Амелии? Не раскрыли ему глаза? – сердито спросила Рэнди.

– Что я могла ему сказать? Ведь в том, что Амелия стала такой, есть большая доля и моей вины, – всхлипнула Эдит. – Конечно, если бы я нарушила запрет викария и рассказала обо всем герцогу, все было бы совсем иначе, но я боялась, а помочь мне было некому.

Рэнди обняла вздрагивающие плечи Эдит, понимая, что если и можно кого-то винить в случившемся, так только общество с царящими в нем законами, а не эту слабую старую женщину. По большому счету, Эдит сама оказалась жертвой.

– Не сердитесь на меня, Эдит. И не надо плакать.

– Но я попыталась искупить свою вину, миледи, – прошептала Эдит, вытирая фартуком мокрое лицо. – В прошлом, году я написала герцогу письмо, в котором рассказала обо всем, что мне известно. Я полагаю, что после этого он сумел прочитать дневник Амелии и нашел в нем подтверждение моим словам.

– Он нашел ее дневник, вы в этом уверены?

– Да, – ответила Эдит. – Перед Рождеством герцог ответил мне и написал, что нашел дневник, но одних только записей в нем будет недостаточно для того, чтобы доказать вину Амелии и Найджела. Он умолял меня приехать в Лондон и подтвердить в суде все, что я видела и слышала той ночью. Я ответила согласием, но решила дожидаться суда не в Лондоне, где я могла случайно столкнуться с Амелией, а здесь, в Фавершеме. Теперь представьте мои чувства, когда в один прекрасный день я увидела на пороге Амелию собственной персоной! Она приехала в полночь и застала меня в таком виде, что решила, будто я слегка не в себе. Ну а я решила, что будет лучше не переубеждать ее. Иногда прикинуться слабоумной бывает только на пользу.

Эдит поднялась с кровати и снова отошла к шкафу.

– Не будем больше терять время, – сказала она. – Пары подходящих туфель для вас я не подберу, а те, в которых вас привезли, потерялись. Дам-ка я вам толстые шерстяные носки. Здесь недалеко, не успеете замерзнуть.

– Можешь не искать их, Эдит, – раздался от двери мужской голос. – Наша гостья никуда не уезжает, и ты тоже. Закрой шкаф и пересядь на стул.

– Но, Найджел, мальчик мой, ты не понимаешь…

Найджел вошел в комнату с двумя пистолетами в руках и направил один из них на Эдит.

– Я понимаю, что ты больше не заслуживаешь доверия, Эдит. Как ты могла пойти на такое предательство? – Он подошел вплотную к старой служанке и приставил пистолет к ее щеке. Лицо Найджела было перекошено от гнева. – Из-за тебя мы с Амелией могли лишиться всего, и за это ты заслуживаешь только одного – смерти.

Рэнди понимала, что со скованными ногами, с головой, затуманенной лауданумом, ей никогда не справиться с Найджелом, но не прийти на помощь Эдит она не могла. И она решила отвлечь его внимание на себя.

– Постыдитесь, лейтенант Рейнольдс, – сказала она, выпрямляясь на кровати. – Вы, молодой сильный мужчина, угрожаете оружием беззащитной старой женщине. Это позор для британского офицера. Неужели вы не можете найти для себя более подходящего соперника?

– Ну, давай, тронься с места, и я пущу пулю тебе в лоб, – сказал Найджел, отпуская Эдит и оборачиваясь к Рэнди. – Или, быть может, ты рассчитываешь на какие-нибудь фокусы, которым обучилась в своей проклятой Индии? Вставай, и я пристрелю тебя, а Амелии скажу, что ты пыталась бежать.

Рэнди закинула на кровать свои скованные кандалами ноги, улеглась и сложила на груди руки.

– Что ж, стреляй, Найджел, и пусть твоя сестра увидит, что ты убил меня вопреки ее приказу.

– Я не из тех, кому можно приказывать! – яростно прохрипел Найджел. – Мы с Амелией – равноправные партнеры в этом деле, и, если я решу, что лучше будет пристрелить вас с Эдит, я это сделаю.

В эту секунду в комнату вошла Амелия – полностью одетая, с зажженной лампой в руке.

– Какого черта ты здесь делаешь, Найджел? – недовольно спросила она. – Я же сказала, чтобы ты не трогал эту девку, по крайней мере до утра.

– Скажи спасибо, что я нарушил твой запрет, сестрица; – поджал свои тонкие губы Найджел. – Наша гостья собиралась бежать, а Эдит ей в этом помогала. Теперь-то ты не будешь возражать, если я докончу с ними обеими?

* * *

Трое всадников, ведомые тигрицей, пробирались по заснеженной, освещенной светом полной луны дороге. За время долгого бега Зидра заметно устала, но тем не менее продолжала все так же упорно стремиться вперед.

– Где мы сейчас находимся, господин? – спросил Абу.

– На окраине Фавершема, – ответил Джеймс. – Если я не ошибаюсь, где-то здесь расположено фамильное поместье Амелии. Может быть, они держат Рэнди именно там.

Зидра внезапно сменила направление и потянула всех к ближайшему лесу. Здесь, за деревьями, Джеймс заметил в снегу разбитую, обгоревшую повозку. Передав поводок Зидры Ксавьеру, он спешился и пошел вперед, пробираясь через сугробы.

Подойдя к повозке, Джеймс опустился перед оторванной доской, на которой сохранились буквы, и воскликнул:

– Взгляни, что здесь написано, Абу, – «Рыбная лавка Мак-Джи». В этой повозке вывозили из дома пустые бочки. Теперь я не сомневаюсь, что Рэнди была спрятана именно в одной из них, – он выпрямился и осмотрелся вокруг. – А где же сами бочки?

– Вон они, – указал рукой Абу на торчащие из-под снега доски.

Они бросились к разбитым бочкам и в первой же из них обнаружили мертвое тело. Это был пожилой мужчина, задушенный белым шарфом, оставшимся у него на шее.

– Это сделал тот же человек, который убил Джонатана Коллинза, – уверенно заявил Абу, внимательно осмотрев шарф. – И теперь мы знаем его имя – лейтенант Рейнольдс, человек, о котором поведала вам моя госпожа во время вашей мысленной связи. Тот грех тоже на его душе.

Вторая бочка оказалась расколотой буквально на щепки. Джеймс покопался в обломках и наконец нашел белую атласную туфельку Рэнди.

– Ай да Зидра! – восторженно произнес он. – Вот это нюх! Рядом с ней все охотничьи собаки ничего не стоят.

– Это не только нюх, господин, это еще и зов сердца, – заметил Абу.

– Я знаю, – кивнул Джеймс, убирая в карман туфельку. – Теперь я это знаю.

Они пошли назад, к ожидавшим их лошадям, и Джеймс добавил на ходу:

– Теперь нужно держать Зидру на коротком поводке. Я чувствую, что мы подобрались совсем близко к тому месту, где держат Рэнди, и нельзя допустить, чтобы тигрица попала под случайный выстрел. Рэнди никогда не простит мне, если с Зидрой что-нибудь случится.

– Моя госпожа простит вам все, господин, – возразил Абу. – Ведь она вас любит.

Джеймс улыбнулся и ответил, забираясь в седло:

– Надеюсь, что ты прав, дружище. Ведь я тоже люблю ее и надеюсь, что она когда-нибудь поймет это.

* * *

Узнав о предательстве Эдит, Амелия буквально взорвалась.

– Ты всегда уверяла, что любишь меня, Эдит! – крикнула она. – А что получается на деле? Мой муж ищет способ избавиться от меня, а ты помогаешь ему в этом, и тебе, очевидно, совершенно безразлично, что со мной будет! Ты погубила мою жизнь, старая дура! Ну, что теперь прикажешь с тобой делать?

Найджел положил на стол один из пистолетов и обнял свободной рукой сестру за плечи.

– Не все еще потеряно, Эми. Конечно, тот дневник, который Ричард выкрал из твоей спальни, содержит много страшных тайн, но это всего лишь дневник, и одних записей будет недостаточно, чтобы доказать твою вину. А вот если Эдит явится в суд и даст свои показания – дело другое, тогда тебе не отвертеться. Но раз Мейдстоун до сих пор ничего не предпринял, значит, этих показаний она еще не давала.

– Полагаю, что ты прав, Найджел, – ответила Амелия, потирая виски. – Как бы ни хотел Ричард избавиться от меня, чтобы жениться на своей белобрысой курице, ничего у него не получится. Теперь надо подумать о том, что нам делать дальше.

– Да что ж тут раздумывать, Эми? Сейчас я убью этих двоих, затем мы подожжем дом и скроемся подальше, пока нас никто не видел.

– А выкуп? – возразила Амелия, топнув ножкой. – Мне нужны эти деньги.

Найджел схватил сестру за руку, повернул лицом к себе и горячо заговорил:

– Эми, будь же благоразумна. Что тебе дороже – жизнь или выкуп? Я узнал, что Эдит поддерживает связь с Ричардом, ты понимаешь, чем это грозит? Он знает о том, что она здесь, и дожидается дня, на который будет назначен суд. Мейдстоун может явиться сюда в любую минуту, ты слышишь?

– Не пойму, чем ты сейчас озабочен больше – моей судьбой или своей собственной? – криво усмехнулась Амелия.

– Как ты можешь так говорить, Эми? – укоризненно покачал головой Найджел, обнимая сестру. – Тогда, в детстве, я был слишком слаб, чтобы защитить тебя, но сейчас готов ради тебя пожертвовать жизнью, и ты это знаешь.

Рэнди молча наблюдала со своего места за братом и сестрой, и они с каждой секундой казались ей все более жалкими, несмотря на всю кровь, что была у них на руках. А еще у Рэнди родилось подозрение, что эту пару связывают не только родственные отношения, но и нечто большее. Они были красивой парой – если, конечно, забыть при этом, что перед Рэнди стояли преступники с холодными и пустыми сердцами.

«И если их не остановить, я стану их следующей жертвой», – напомнила самой себе Рэнди.

– Прости мою нерешительность, Найджел, – сказала Амелия и вновь потерла свои виски дрожащими пальцами. – Я знаю, как ты любишь меня.

– Конечно, Эми. Потому и говорю: бог с ним, с выкупом, и давай кончать с этими двумя. У нас и без того достаточно денег, чтобы перебраться во Францию. За те драгоценности, что были на Миранде, нам в Париже отвалят целое состояние.

Упоминание о Рэнди заставило Амелию перенести свое внимание на пленницу, лежащую на постели. Схватив со стола пистолет, она с перекошенным от ярости лицом двинулась к кровати.

– Ты слишком дорого обошлась мне, негодная девка, – прошипела Амелия, – и мне радостно представлять, как твой труп будет корчиться в пламени, а я, как всегда, выйду сухой из воды.

– Жаль огорчать вас, Амелия, но вы опоздали, – ответила Рэнди, садясь в постели. – Джеймсу уже все известно и о вас, и о Найджеле. Даже если вы убьете меня, вам придется всю оставшуюся жизнь провести в страхе, ожидая минуты, когда придет возмездие. А оно будет страшным, предупреждаю вас обоих.

– Ты лжешь! – зарычал Найджел. – Когда я увозил тебя из дома, Грейсон был в кабинете. Он даже не видел меня, а тебя хватились не сразу.

– Все это так, – пожала плечами Рэнди, – но Джеймс знает о том, кто это сделал. Несколько часов тому назад я сообщила ему об этом.

– Но Эдит не выходила из дома, – ответил Найджел, косясь на всхлипывающую в углу старую служанку.

– Эдит здесь ни при чем, – оборвала его Рэнди. – Я сама связалась с Джеймсом.

Найджел громко рассмеялся, запрокинув назад голову и сверкая безукоризненными зубами.

– Конечно! Нашептала Грейсону прямо на ушко!

– Не совсем так, но похоже. Просто я слышала мысли Джеймса, а он слышал мои. Я сообщила о том, кто меня похитил, и Джеймс обещал прийти на помощь.

Услышав это, Найджел засмеялся еще громче прежнего.

– Голоса слышала, да? Наверное, я дал тебе слишком много лауданума.

– Наркотик не имеет к этому никакого отношения, – терпеливо вздохнула Рэв. – У меня есть дар ощущать чужую боль, а кроме того, я способна слышать мысли некоторых людей, и Джеймс – из их числа.

– Рассказывайте сказки кому-нибудь другому, миледи, а я не такой идиот, чтобы поверить в эти бредни.

– Подожди, Найджел, – перебила его Амелия, с интересом глядя на Рэнди. – Я где-то слышала о подобных вещах. А что, если она говорит правду?

– Ты слишком суеверна, Эми, – покачал головой Найджел. – Веришь во всяких фокусников, факиров, бродячих цыган и прочую чушь. Говорить они могут что угодно, но где доказательства того, что они не лгут?

– А что, если я представлю вам такие доказательства, лейтенант? – спросила Рэнди.

– Хочешь сказать, что можешь прочитать мои мысли?

– Нет, – покачала головой Рэнди. – Как я уже сказала, я могу прочитать мысли только некоторых людей. Но распознать, что болит, я могу у любого. – Она перевела взгляд на Амелию, растирающую ладонью свой затылок. – Позвольте мне прикоснуться к вашей сестре, и я точно скажу, что ее беспокоит.

– Позволь ей, Найджел, – попросила Амелия. – Мне любопытно посмотреть, что из этого получится.

– Хорошо, – согласился Найджел и добавил, пристально глядя на Рэнди: – Только предупреждаю: если ты попробуешь выкинуть какой-нибудь индийский фокус, у тебя это не пройдет. Я не задумываясь вышибу у тебя мозги.

– Не волнуйтесь, Найджел, я всего лишь возьму вашу сестру за руку.

Амелия подошла ближе к кровати, так, чтобы Рэнди могла дотянуться до нее.

– У вас очень болит голова, – заговорила Рэнди, прикрыв глаза и держа в руке руку Амелии. – Вы чувствуете тяжесть, которая тянется ото лба к шее, и вам кажется, будто голова охвачена тугим стальным обручем. Кроме того, у вас расстроен желудок и вы то и дело чувствуете озноб.