Текст книги "Куртизанка"

Сьюзен Кэррол
Куртизанка

ПРОЛОГ

Зыбкий туман поднимался над Сеной, призрачными клубами наплывая на берега и обволакивая улицы Парижа, которые и без того превращались в лабиринт в тусклом исчезающем свете. Однако женщина, крадущаяся сквозь туман, казалось, не обращала внимания ни на опасность потеряться в тумане, ни на промозглый холод осеннего вечера.

Она куталась в плотный серый плащ, ниспадавший до лодыжек, и прятала лицо за черной бархатной маской, какие использовали красавицы при дворе, чтобы сохранить цвет лица. Этот наряд полностью скрывал ее, если не считать нескольких выбившихся белокурых прядей и поблескивающих сквозь прорези в маске глаз. Башмаки на толстой деревянной подошве, закрепленной металлическим кольцом, защищали ее парчовые туфельки от грязи улиц. Она шла уверенным шагом, не подозревая, что за ней по пятам следует какой-то мужчина.

Капитан Николя Реми не отставал от дамы, стараясь держаться как можно ближе, чтобы не потерять ее из виду в вечернем тумане. Его темный камзол и черные шерстяные штаны сливались с приближающейся ночной тьмой. Изношенная одежда и пыльные ботинки, видимо, знавали лучшие времена, впрочем, как и сам капитан. Спутанные пшеничного цвета волосы спадали на его карие глаза, нижнюю часть исхудавшего лица скрывали густые усы и борода, за которыми явно давно не ухаживали. При такой внешности да вдобавок со шпагой и кинжалом за поясом он производил впечатление опасного человека даже по стандартам Парижа, и прохожие расступались при его приближении, тем самым не давая ему затеряться в толпе. Но он неотступно преследовал даму в сером.

Улицы стремительно пустели. Ремесленники и уличные торговцы суетливо торопились разойтись по домам. Наглухо захлопывались ставни витрин магазинов, запирались засовы, и весь почтенный Париж укрывался за закрытыми дверьми.

Капитану Реми грозило скоро остаться одному посреди улицы, напоминая одинокого солдата, единственного выжившего на поле боя, но он не мог рискнуть увеличить расстояние между собой и женщиной, у которой имелось существенное преимущество перед ним: она знала, куда направляется.

Он давным-давно заставил себя забыть обо всем, что когда-либо знал в этом проклятом городе. Не только улицы казались Реми незнакомыми, он не был даже уверен, что знает женщину, которую преследует. Он покосился на своего спутника, стройного юношу, приблизительно лет восемнадцати. Это был Мартин, по прозвищу Ле Луп, по-французски «Волк».

Рука Реми непроизвольно сжала рукоятку шпаги, и он прошептал, обращаясь к своему юному проводнику:

– Ты уверен, что это та самая дама, которую я поручил тебе найти? Если ты ошибся…

– Никакой ошибки, капитан! – возразил Волк, явно задетый недоверием Реми. – Клянусь могилой моего отца… По крайней мере, я поклялся бы, если бы только знал, кем был мой отец. Это действительно та самая дама, что вы попросили меня найти, это ваша милая, ваша Габриэль Шене.

Реми позволил себе вздох сожаления. Нет, она никогда не была его милой и, похоже, никогда уже не станет.

– Сплетничают, что это самая ослепительная женщина Парижа, – сказал Волк, целуя кончики пальцев. – Неужели вы не узнаете ее?

Прищурив глаза, Реми изучал закутанную в плащ фигуру. Он пытался угадать в ней хоть какой-то знакомый жест или движение молодой чаровницы, которую когда-то знал. Но, прошло уже больше трех лет с тех пор, как он в последний раз видел Габриэль, не говоря уже о давно ушедшем в прошлое времени, проведенном им в таинственном месте, известном как остров Фэр.

Он слышал, что Габриэль изменилась. Сердечная, пылкая и горячая девочка превратилась в женщину, соблазнительную и опасную. По слухам, теперь ее отличала холодная расчетливость и непомерное честолюбие. Поговаривали, что она превзошла в искусстве интриг саму Темную Королеву, Екатерину Медичи. По слухам…

Где же правда во всей этой болтовне о Габриэль? Можно просто нагнать и спросить ее саму. Но он отказался от этой мысли. Он слишком долго отсутствовал и не хотел, чтобы их встреча произошла прямо здесь, на улице. Она считала его погибшим, и, возможно, будет лучше, если все так и останется.

«Просто позволь ей уйти, – убеждал его внутренний голос. – Не впутывай ее в беспросветные скитания, в которые превратилась твоя жизнь».

Габриэль все шла и шла; дома, возвышавшиеся по обеим сторонам, становились все более обветшавшими, а сама улица – все грязнее. И, хотя Реми знал Париж плохо, даже ему стало очевидно, что они углублялись в один из самых непривлекательных городских кварталов.

– Рю де Морт? – тихо проворчал Волк, приблизившись к капитану, – Будьте осторожны, сударь. По ночам даже самые отпетые негодяи обходят это место стороной. Ваша милая, должно быть, совсем без головы, если рискует наведаться сюда одна, даже без горничной. Она всегда столь неосмотрительна?

– Всегда, – хмуро усмехнувшись, кивнул Реми. Хоть в этом Габриэль не изменилась. – Однажды она украла мою шпагу и приготовилась сразиться с целой ордой…

– Ордой? – переспросил Волк с большим интересом.

Реми уже сожалел о вырвавшихся у него словах. События того лета на острове Фэр удивили бы кого угодно. Если бы ему пришлось рассказать пусть малую часть своих приключений, даже беспечный и легкомысленный Волк потерял бы покой.

Но тут Габриэль растаяла в тумане, и Реми был избавлен от необходимости отвечать. Оба они – и капитан, и Волк – резко остановились и прислушались. На улице давно стихли дневные звуки: громыхание телег, стук копыт лошадей и мулов по мостовой. Реми сумел расслышать где-то уже вдалеке глухое эхо от постукивания деревянных башмаков Габриэль.

– Вон она! – Волк показал на другую сторону улицы.

Восходящая луна прорвалась сквозь облака и позволила Реми заметить тень Габриэль. Та приблизилась к железным воротам когда-то большого поместья в готическом стиле, возвышавшегося за высокими каменными стенами. Ворота упирались в ярко-красные башенки. Беспорядочные каменные нагромождения казались призрачными в лунном свете, проникавшем сквозь туман, большая часть окон была заколочена досками, стена сада местами обрушилась и раскрошилась, и в ней зияли проемы.

Близлежащие участки были незанятыми, несмотря на нынешний строительный азарт, охвативший Париж. Поместье стояло в одиночестве, словно остальная часть города съеживалась, лишь бы не оказаться к нему слишком близко.

«Черт побери!» – услышал Реми сквозь судорожный вздох Волка.

– Что такое? – поинтересовался Реми.

– …Мезон д'Эспри, – прошептал Волк, вытягивая дрожащий палец в направлении странного дома.

– Как! Ты знаешь это место?

Волк судорожно кивнул, его глаза, словно две полные луны, застыли на заостренном овале его лица.

– Это место… оно… о нем идет ужасная слава, сударь. Дом когда-то принадлежал могущественному епископу, который попался в сети ведьмы. Она околдовала его, заставив до смерти влюбиться в нее и забыть все свои святые обеты. Он сделал ее своей любовницей и много лет прятал ото всех в этом доме. Она даже родила ему детей, дочерей, похожих на нее, таких же злых ведьм. – Волк содрогнулся. – Наконец один из слуг епископа набрался храбрости, чтобы сообщить об этом властям. Охотники на ведьм совершили набег, схватили ведьму и ее дочерей, увезли их куда-то казнить. Все думали, что после ее исчезновения, епископ избавится от чар, но бедняга повесился в каморке, его эта ведьма совсем свела с ума.

– А сейчас кто там живет? – спросил Реми, наклонившись к своему спутнику.

– Никто, – хрипло прошептал Волк. – Здесь полно призраков, да и проклято место-то. Перед смертью ведьма объявила, что всякий, кто зайдет в это место, станет таким же безумным, как ее любовник.

Реми не верил в проклятия, но от покинутого поместья исходило какое-то тревожное смятение. У него закололо сзади у основания шеи. Он почувствовал странное облегчение, когда Габриэль не прошла за железные ворота.

Но Реми следовало догадаться, что запертые ворота не являлись достаточным препятствием для Габриэль Шене. Она двигалась вдоль каменной стены, пока не нашла достаточно большой пролом. Кинув взгляд через плечо, она подобрала юбки и стала карабкаться по камням. Когда молодая женщина исчезла из виду, Реми направился следом.

Волк решительно схватил его за локоть.

– Нет, капитан! Вам нельзя туда. Место это проклято, говорю я вам.

– Это же нелепость, мой мальчик.

Реми попытался стряхнуть его руку, опасаясь, что упустит Габриэль не из-за какого-то там проклятия, а из-за тумана и темноты.

– Пожалуйста, капитан! Разве вы не видите, что уже слишком поздно? Вашу милую, наверное, уже сразило безумие, иначе зачем бы ей пробираться в это ужасное место?

Реми освободился от цепкой хватки Волка и приказал ждать его снаружи. Он чувствовал угрызения совести, понимая, что поступил нечестно с этим малым. Когда капитан Реми первый раз послал его на поиски Габриэль Шене, он не счел нужным сообщать Волку один-единственный факт.

Эта молодая женщина сама была отчасти ведьмой.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Габриэль Шене осторожно пробиралась по дорожке, заросшей сорняками, вглядываясь в темноту через прорези своей маски. На внутреннем дворе Мезон д'Эспри было тихо, как на кладбище, и много страшнее. Луна бросала бледный свет на почерневшие от покрывавшего их мха фонтаны и расколоченные статуи. Обезглавленные фигуры каких-то святых возвышались среди увядающих остатков розария. Цветы давно отцвели, но шипы остались, и одна ветка зацепилась за подол плаща Габриэль. Она нагнулась, чтобы освободиться, и ею снова овладело тревожное ощущение, которое не покидало ее весь вечер: ощущение, будто за ней следят. Выпрямившись, она обхватила пальцами рукоятку шпаги, спрятанной под плащом, и резко повернулась. Железные ворота и каменная стена смутно вырисовывались в густом ночном тумане. Но, по мере того как она пристально вглядывалась в туман, расплывчатые очертания приобрели форму, и она разглядела высокого воина с горделивой осанкой.

Она приглушенно вскрикнула и выпустила шпагу. Не от страха, нет, скорее от безмерного отчаяния, потому что слишком много раз видела Габриэль этого человека в своих снах и мечтах. Она машинально сделала шаг к нему навстречу, прекрасно сознавая, что ничего хорошего из этого не получится. Никто приветливо не улыбнется ей навстречу, никто не заключит ее в свои крепкие объятия, потому что никого там нет. Этот человек – фантом. Ее встретит лишь пустота и тишина.

Призраки не оставляют звуков шагов, и воспоминания не отбрасывают теней, разве что, возможно, на человеческом сердце. Она наблюдала, как фигура мужчины, в который уже раз растворилась в тумане. Габриэль ни разу не видела его лица, но с уверенностью могла сказать, кто он.

Николя Реми, капитан из Наварры. Продолжала ли она повсюду встречать его призрак, или то был плод ее собственного истерзанного воображения, – эффект был одинаков. Сердце Габриэль сжалось от горя и вины.

– Ох, Реми, – прошептала молодая женщина. – Я тысячу раз просила у тебя прощения. Чего же ты еще хочешь от меня? Почему не можешь оставить меня в покое?

Габриэль понимала, что не получит никакого ответа на свой вопрос, по крайней мере в этом сыром от тумана внутреннем дворе. Девушка развернулась и, в последний раз оглянувшись назад, поспешила к дому.

Осторожно проскользнув мимо торчавших обломков дверей, она вступила в дом, и темнота поглотила ее. Наглухо забитые досками оконные проемы не пропускали внутрь свет от бледной луны. Габриэль сдернула маску и полезла под плащ за большим кошелем, прикрепленным к поясу. Она пошарила в нем и отыскала маленькую свечу в небольшом медном подсвечнике и огниво. Немало повозившись с кремнем и фитилем, она сумела заставить загореться тоненькую свечу.

Крошечное пламя ожило с легким потрескиванием, образовав вокруг себя небольшое округлое пятно света. Габриэль глубже продвинулась в комнату, зиявшую темнотой, и под ногами захрустел песок. Приподняв свечу, она изучала все, что осталось от когда-то великолепного зала. Любовница епископа на редкость красиво обставляла его жизнь, до того как сюда нагрянули охотники на ведьм.

Красивый высокий резной дубовый стол был сброшен с возвышения и опрокинут, сломанные стулья и табуреты в беспорядке валялись поблизости от него. В воздухе завис тяжелый плесневелый дух гниющей шерсти от сорванных со стен и разодранных в клочья гобеленов. Даже огромную железную люстру вывернули из потолка и оставили болтаться на цепи. Все окутывала густая паутина, как если бы время старалось как можно скорее соткать саван для этого дома.

Охотники на ведьм добросовестно выполнили свою работу. Габриэль задрожала от ужаса и сострадания, вспомнив ночь, когда злодеи ворвались в ее собственный дом на острове Фэр. Ей с сестрами, Арианн и Мири, удалось спастись только благодаря вмешательству графа Ренара, впоследствии женившегося на Арианн.

Но никто не спас беднягу Жизель Лассель и ее дочерей. Как страшно было женщинам, когда их вышвыривали из дома! Как они плакали и пронзительно кричали! А потом их еще подвергли жесточайшим пыткам и обрекли на смерть, которая может ожидать любую Дочь Земли. Все эти женщины погибли. Кроме одной…

– Эй? – наугад позвала она.

Ее голос отозвался эхом, но и эхо съела гулкая тишина огромного дома.

– Кассандра Лассель? – Габриэль позвала громче.

В ответ прозвучала еще более удручающая тишина, потом ей показалось, что она услышала скрип половицы. Девушка облизала губы и попыталась снова.

– Касс? Где ты? Это я… Габриэль Шене. Мне необходимо поговорить с тобой…

И замерла от неожиданного шума. Внимательно взглянув на площадку на верху лестницы, она скорее почувствовала, чем разглядела, нечеткую тень. Все внутри нее оборвалось, когда из темноты на нее высветились два зловещих желтых глаза и послышалось угрожающее рычание.

Вслед за рычанием из темноты выпрыгнуло таинственное существо – черный мастиф с грузным мускулистым телом.

– Черт! – вскрикнула Габриэль.

Пес одним махом скатился вниз по лестнице, и Габриэль отпрянула назад, едва не выронив свечку. Горячий воск выплеснулся из медного подсвечника, обжигая руку. Она вздрогнула от боли, но сумела не разжать пальцы и не выпустить свечу.

Отступая назад, девушка наткнулась на что-то, потом уперлась позвоночником в деревянные полки. Ее преследователь остановился на всем ходу и замер на расстоянии нескольких футов, зажав ее в угол, спиной к буфету. Обнажив жуткого вида, резцы в устрашающем оскале, зверь грозно зарычал.

– Ц-цербер. Хор-роший п-пес, – дрожащим голосом проговорила Габриэль. – Разве ты не помнишь меня?

Она осторожно вытянула вперед руку – красные виноградины заманчиво блеснули на ее ладони. Пес вызывающе залаял. Габриэль подпрыгнула и испуганно отбросила виноград в сторону. Гроздь винограда упала на пол с унылым глухим стуком, заставив пса пугливо отпрянуть.

Цербер подполз и стал обнюхивать ее подношение, потом восторженно заскулил и начал с жадностью заглатывать виноградины. Габриэль рискнула сделать несколько шагов от стены. Она знала, что Цербер не выкажет никаких возражений по поводу ее движения, по крайней мере, пока не закончатся виноградины.

– Что вы сделали с моим псом? – раздался властный голос.

Габриэль резко повернулась на звук и облегченно вздохнула, увидев наконец хозяйку мастифа. Кассандра Лассель стояла на верхней площадке лестницы, высокая, худая. Как давно она появилась там, Габриэль понятия не имела. Она, казалось, возникла из ниоткуда.

– Ничего я не сделала с твоим драгоценным Цербером – возмутилась девушка. – Просто подкупила его, предоставив ему возможность пожирать виноград вместо меня.

– Габриэль? Это ты? – резко уточнила Касс.

– Да.

Сжимая рукой перила, Касс начала с особой осторожностью спускаться по лестнице. Молодая женщина была слепа почти с самого своего рождения. Она была ненамного старше Габриэль (которой самой только исполнился двадцать один год), хотя несчастная судьба наложила свой отпечаток на ее внешность и из-за своего болезненного вида Касс казалась много старше.

Для человека, лишенного зрения, Кассандра передвигалась на удивление изящно и легко. Она покачнулась, только спустившись с последней ступеньки, когда отпустила перила и осторожно протянула вперед руку, словно ощупывая зияющую пустоту огромной комнаты.

– Цербер, ко мне! – скомандовала молодая женщина.

Пес насторожился, навострил уши, но не спешил выполнить команду, продолжая отыскивать укатившиеся ягоды винограда.

– Цербер! Ко мне!

Огромный пес заскулил и, опустив голову, крадучись, виновато приблизился к своей хозяйке. Кассандра щупала воздух, пока ей не удалось схватить кожаный ошейник пса.

– Плохой пес. К ноге!

Цербер вжал голову и стал как будто даже ниже ростом. Как только пристыженный пес расположился подле нее, Касс проворчала:

– Вот болван. Ведешь себя, как все мужчины. Слушаешься только своего живота.

Хозяйка смягчила свое ворчание, почесав ему за ухом. Свирепое на вид существо преобразилось, глаза у него просветлели, он замахал хвостом, и его массивное тело задрожало от обожания.

Теперь из них двоих скорее хозяйка наводила ужас. Оставив руку покоиться на голове пса, Касс нахмурилась и выпрямилась.

– Какого черта, Габриэль Шене? Я же давно предупреждала тебя не появляться здесь, не известив меня через служанку. Терпеть не могу, когда ко мне являются без предупреждения. Подкуп подкупом, но твое счастье, что Цербер не вцепился тебе в горло.

– Прости меня, – Габриэль сделала осторожный шаг вперед. – Но мне очень надо поговорить с тобой, а у меня не было времени связаться с Финеттой. Я ведь бывала у тебя прежде и подумала, что Цербер признает меня.

– Он натренирован никого не узнавать. Иначе, какой из него защитник!

– Но зачем тебе такая защита от другой Дочери Земли?

– Не всем Дочерям Земли следует доверять. Тебе ли не знать об этом? – Касс презрительно фыркнула. – Терпеть не могу все эти притворно манерные названия. Какие, к черту, знахарки, ведуньи?! Скажем еще, мудрые или премудрые женщины да Дочери Земли! Давай называть вещи своими именами. Ведьмы – и точка. На этом и остановимся.

– Согласна, но все же не стоит слишком громко произносить это слово. – Габриэль криво улыбнулась.

Суровое лицо Касс расплылось в неохотной улыбке. Она наклонилась и едва слышно отдала какое-то приказание псу. Держась рукой за ошейник Цербера, она направилась вперед той уверенной походкой, которая всегда поражала девушку.

Габриэль часто наблюдала, как ее сестра Мири вытворяла всякие фокусы с животными, но то, как сроднились пес и Кассандра, как Цербер буквально заменил ей глаза, воспринималось как настоящее колдовство.

Цербер подвел Касс прямо к Габриэль. Другая тихая команда – и пес занял свое место подле хозяйки, подняв на нее глаза, словно в ожидании следующей команды. Касс решительно пошарила в воздухе и нашла Габриэль. Подавшись вперед, она рывком обняла нежданную гостью.

– Я вовсе не хотела заставить тебя почувствовать, будто тебе не рады, мой друг, – пробормотала она. – Но в следующий раз сообщи мне, когда соберешься сюда.

– Обязательно, – пообещала Габриэль.

Касс выпустила Габриэль из объятий и отстранилась. В уголках ее губ появилась легкая насмешка.

– Ну и чему же я обязана честью столь неожиданного посещения? Вряд ли ты успела израсходовать тот пузырек с духами, который я приготовила для тебя. Тебе хватило бы его на всех мужчин при дворе. Неужели еще не все они у твоих ног?

Габриэль уже давно убедилась, что Кассандра Лассель, как никто другой, умела приготовить духи и кремы невероятной силы притяжения. Габриэль отрицательно закачала головой, но остановилась. Она порой заставляла себя вспоминать, что Касс была слепой.

– Нет, мне пока не нужны духи.

– Ну, может, тогда крем для лица. Или что-нибудь другое?

– Н-нет… – ответила Габриэль, довольная тем, что ее собеседница не может видеть ее лицо.

– Решайся же, подруга. – Словно почувствовав состояние Габриэль, Касс смягчила тон. – Что же тебе потребовалось от меня?

Габриэль запинаясь, призналась:

– Мне нужна твоя помощь, Касс. Мне надо… найти того, кого я потеряла.

«Реми», – отозвалось в ее сердце со знакомой тоскливой болью.

Тонкие брови Касс от удивления сложились домиком.

– Я была бы счастлива помочь тебе всем, чем могу, моя дорогая, – холодно ответила она. – Но, как ты, возможно, сумела заметить, мое зрение оставляет желать лучшего. Не проще ли тебе нанять себе шпиона или кто там занимается подобными вещами?

– Это… это невозможно. Человек, которого я ищу… он покинул наш мир. Я слышала… нет… Финетта рассказала мне, что у тебя особый дар к некромантии.

– Ах эта вздорная Финетта! – Лицо Кассандры помрачнело от досады. – Противная костлявая маленькая ведьма слишком много болтает.

– Значит, это правда?

Касс не отвечала, ее лицо словно закрылось.

Почти все ведуньи еще в детстве обучались древней магии чтения по глазам, этому зеркалу души. Те, кому это волшебство давалось легко, могли свободно распознавать мысли, но, к сожалению Габриэль никогда не училась этому.

Впрочем, подобное умение в любом случае никак не сослужило бы ей службы в общении с Касс. Глаза ее подруги походили на два потухших фонаря и не выдавали ни единой ее мысли.

– Некромантия, – медленно повторила она. – Обращение к мертвым. Допустим, я обладаю некоторыми способностями в этой сфере. Но ты такая же ведьма, как и я. Почему бы тебе самой не заняться этим? Я всего лишь незаконнорожденное дитя сумасбродной цыганки и глупого благочестивца священника, который позабыл свои обеты. Твое происхождение, несомненно, много внушительнее моего, Габриэль Шене. Твой отец – прославленный рыцарь, а твоя мать, несравненная Евангелина, – королева колдуний, ее же называли Хозяйкой острова Фэр. Благородный потомок длинной череды сильных и умных ведьм.

– Прискорбно, но, похоже, я не унаследовала своей доли даров семьи. – Габриэль попыталась произнести это как можно беспечнее, но и сама ощутила, как у нее перехватило горло. – Впрочем, если я и обладала магическими дарами, я давным-давно все подрастеряла.

– Тогда обратись за помощью к своей сестрице Арианн, – предложила Кассандра. – Она же нынешняя хозяйка острова Фэр и уже прославилась премудростью и умом не меньше вашей покойной матери.

– Ты прекрасно знаешь, что я не могу сделать этого. Все эти два года мы с Арианн не поддерживаем отношений. – Габриэль испытала знакомый прилив боли и сожаления, нахлынувший при мысли о старшей сестре. – Она не одобрила мое решение перебраться в Париж.

– Твое решение стать куртизанкой? Очень немногие приличные женщины одобрили бы твой поступок.

– Арианн легко предавать меня осуждению. Она вполне счастливо вышла замуж за графа Ренара. Для нее все всегда просто и безупречно, и она не в силах понять, что для других женщин жизнь оказывается немного… сложнее.

Габриэль пыталась казаться безразличной, словно неодобрение Арианн не имело никакого значения для нее. Но потеря любви и уважения сестры тяжело давила на нее.

– Впрочем, это не имеет значения, – отрывисто продолжала она. – В любом случае Арианн мне не помощница. Весь свой волшебный дар она направила на лечение больных. Она никогда не позволит себе баловаться темными искусствами.

– Как мудро с ее стороны и как прискорбно для тебя, – заметила Касс. – Поскольку я тоже не балуюсь ими с легкостью. Поскольку ни с кем не поделюсь моим особым даром к некромантии. Даже с тобой, подруга. Ну а теперь просто возьми и забудь всю эту ерунду. Пойдем, выпьем по бокалу вина.

Она сделала мимолетный знак Церберу, и пес вскочил на ноги. Женщина и собака, превратившись в единое целое, направились обратно к лестнице.

Опечаленная отказом Кассандры, Габриэль минуту стояла, не двигаясь. Но она никогда легко не отказывалась от того, к чему стремилась всем сердцем, и мало что когда-либо означало для нее больше, чем надежда увидеть Николя Реми и поговорить с ним в последний раз.

Она поспешила за Кассандрой и схватила ее за локоть.

– Касс, подожди, пожалуйста…

Цербер ощетинился и издал предупреждающее рычание. Габриэль поспешно отдернула руку.

– Касс, ты должна помочь мне или… или я не знаю, что мне делать. Есть человек, который ушел в иной мир, но с которым мне отчаянно надо поговорить. Это важнее для меня, чем ты даже можешь себе представить. Я… я заплачу тебе любую сумму, какую ты только назовешь.

– Деньги не интересуют меня. Даже если бы интересовали, я и без тебя знаю, как их добыть.

– А драгоценности? Наряды от лучшей портнихи в Париже….

Касс вспыхнула и, немного смутившись, натянула спадающий рукав своего изодранного платья на плечо.

– Все эта мишура меня не волнует.

– Тогда назови свою цену, – взмолилась Габриэль. – Я дам тебе все, чего бы ты ни попросила.

– Все?! – Касс рассмеялась отрывистым лающим смехом. – Не слишком ли ты опрометчива, раздавая столь поспешные обещания, Габриэль Шене? Разве твоя матушка никогда не рассказывала тебе старых сказок о том, какие страшные вещи случаются с теми, кто дает подобные обещания?

– Ты права, но что ты можешь потребовать? Моего первенца, если я когда-нибудь рожу?

– Нет, ненавижу детей, – Касс растягивала слова. – И сомневаюсь, что они хороши на вкус в тушеном виде. – Она замолчала на мгновение, затем лукаво проговорила: – Существует только одна возможность подумать над твоей просьбой – позволь мне прочитать по твоей руке.

Габриэль напряглась. Уже не в первый раз Касс обращалась к ней с подобной просьбой, но девушка всегда опасалась этого. Она нервно сцепила руки за спиной.

– Но зачем? Зачем тебе это?

– Странный вопрос. Да затем, что я – единственная, кто выжил из всей моей семьи, в которой женщины были замучены и сожжены за занятия колдовством. Я научилась вести себя дьявольски осторожно с теми, кому доверяю. Если мне надо решить, помогать ли тебе, мне придется исследовать самые сокровенные уголки твоей души. У других премудрых женщин есть большой опыт чтения по глазам. Как явствует из моей слепоты, этого дара я лишена. Однако я достаточно хорошо читаю по рукам. Позволь мне посмотреть на твои руки.

– Ладно. – Габриэль протянула руку.

Цербер снова отнесся к этому жесту подозрительно и вызывающе зарычал.

– Фу! – цыкнула Кассандра.

Когда пес уселся у ног хозяйки, Кассандра тут же цепко схватила руку девушки. Слепая женщина повернула кисть ладонью вверх и стала водить по ней пальцем. Габриэль вздрагивала от холодных и пугающих прикосновений Касс. Казалось, та водила по ее ладони ледяной иглой.

– Какая изящно вырезанная рука, – бормотала Кассандра. – Изящная, кожа мягкая как шелк. Но так было не всегда. Вот здесь когда-то были мозоли… – Касс прикоснулась к бугоркам на ладони. – И здесь. – Она дотронулась до кончиков пальцев Габриэль. – Мозоли от… от работы с долотом и мрамором? И эти хорошо обработанные ногти были обломаны и забрызганы краской?

Габриэль вздрогнула от вопроса, затем пояснила, чтобы уйти от обсуждения:

– Я баловалась скульптурой, лепкой и прочим. Надо было чем-то занимать себя. Мне это казалось интереснее, нежели привычное рукоделие.

– Это было больше, чем простое баловство. Эта рука могла когда-то создавать настоящие чудеса. Была способна вдохнуть жизнь в камень. Брать пустой холст и наполнять его светом и красками, рождать колдовские образы, которые гипнотизировали глаз и трогали душу. Рука необыкновенного художника.

– Возможно, у меня и были некоторые способности, – немного резко произнесла Габриэль. – Но я же говорила тебе, что любые дары, когда-либо имевшиеся у меня, я давным-давно растеряла.

– А как ведунья приходит к потери ее волшебства? – мягко уточнила Касс.

– Откуда мне знать? – отрывисто буркнула Габриэль, хотя и прекрасно знала, как и когда она потеряла свое волшебство. Она просто не желала обсуждать это. – Впрочем, это не имеет значения, – уже спокойнее договорила она. – Ни одной женщине никогда не удастся завоевать известность или заработать состояние на художественном поприще. То были давнишние и глупые мечты.

– Тебя никогда не волновала слишком большая слава и богатство. По крайней мере не тогда.

Габриэль вздрогнула и попыталась сжать ладонь, но Касс снова разомкнула ее пальцы.

– Да, очень красивая рука, но пустая, – пробормотала Касс.

– Я же сказала тебе, что без труда заполню ее драгоценностями и монетами для тебя.

– Я не об этой пустоте, я о другой, которая мало кому очевидна. Ты – красивая женщина, очень желанная и пользуешься успехом. Но твоя жизнь все равно пуста. Приехав в Париж, ты отказалась от всего, что когда-либо знала, от сестер, дома и друзей на острове Фэр. И теперь ты совсем одна.

– Чушь! У меня есть дом, полный слуг, и я частенько бываю при дворе, на банкетах, маскарадах, балах. Меня все время окружают люди, они ищут моей благосклонности.

– Женщины, которым ты не доверяешь, и мужчины, которых ты презираешь. Глупцы, они не видят ничего, кроме сверкающего фасада, который ты им демонстрируешь, и никогда близко не приближаются к настоящей Габриэль. Эта рука говорит со мной о темноте, тайне, глубочайшем одиночестве.

«Тогда моя рука слишком уж много поведала Кассандре», – подумала Габриэль.

– Какой во всем этом смысл? – спросила она, пытаясь отнять руку. – Я пришла сюда не для гадания по руке.

Касс только крепче сжала ее ладонь, и длинные, тонкие пальцы продолжали свой осмотр.

– Ой!

– Что? – спросила с тревогой Габриэль.

Касс прощупала складки на ладони Габриэль.

– Здесь я ощущаю пульсирующую вену, которая отмечает огромное честолюбие… могучее желание власти, известности… неуязвимости. Но прямо рядом с этим струится линия сердца, жаждущего страсти, романтической любви, переполненного пылким желанием любить и быть любимой.

– Та линия, наверное, слишком коротка, – усмехнулась Габриэль.

– Нет, линии равны по длине и пересекаются, достигнув точки, где предстоит свершиться выбору. Между любовью и честолюбием.

– Я уже сделала этот выбор.

– Нет, не сделала, – усмехнулась Касс и отрицательно покачала головой. – Но тебе предстоит сделать трудный выбор. А вот и старый шрам пересекает линию сердца.

– У меня вовсе нет шрамов. – Габриэль невольно надменно выпрямилась. – Моя рука безупречна.

– Шрам не на руке, на твоем сердце, Габриэль Шене. Старая рана, которую никогда надлежащим образом и не лечили. Ее оставил в твоей душе недостойный мужчина.

– Думаю, я наслушалась предостаточно…

– Ты отдала свое сердце этому мужчине, а он предал тебя, – мягко, но непреклонно продолжала Касс. – Так недостойно и мерзко может поступить только мужчина, и он причинил тебе боль! Однажды ярким летним полуднем на сеновале в сарае…

– Боже мой! Ты противная ведьма! – закричала Габриэль и вырвала руку.

Она отскочила назад, сжав ладонь. Ей казалось, будто Касс разбередила ее старую рану и заставила истекать кровью, вместе с которой оттуда потекли старые и жестокие воспоминания. О далеком июне и Этьене Дантоне, о том отвратительном и мерзком событии, который она изо всех сил старалась забыть. Нет, не старалась, а совсем забыла.