Текст книги "Любовь цыганки"

– Он хочет, чтобы мы переметнулись на сторону англичан, – настаивала дочь.

– Эй, стража! – кликнул отец.

Когда стражник возник в дверном проеме, Арчи спросил у него:

– Скажи-ка мне, а женат ли Рукхоуп?

Вздохнув, Тамсина обреченно покачала головой.

– Что? Женат? – стражник нахмурился. – Нет, вряд ли.

– Ну вот! – он торжествующе посмотрел на Тамсину.

– Обещай мне, что ни о чем не станешь его просить, – взмолилась дочь. – Па! Ты мне обещаешь?

Арчи без особой охоты согласился и прикрыл глаза.

* * *

Позже стражники вывели Тамсину и ее отца из подземелья вверх по узкой винтовой лестнице. Арчи оступился, чем испугал дочь, однако не упал. Они вышли в полутемный коридор. Стражники остановились у дубовой арочной двери.

– Сюда.

Постучав, один из стражников приоткрыл ее.

Тамсина вошла в просторную опочивальню. Помимо большой кровати с балдахином, здесь имелась и другая мебель. Нижние створки окна были приоткрыты, впуская в комнату золотистый дневной свет. Девушка, минув кровать, остановилась посреди комнаты с дощатым полом. Отец встал позади нее.

На них смотрели трое. Уильям Скотт стоял у окна, грациозно прислонившись плечом к стене. Джаспер Масгрейв с мужчиной помоложе сидели в креслах за столом.

При дневном свете Масгрейв с обвислой бледной кожей и редеющими седыми волосами выглядел очень грузным. Массивный живот безобразно выпирал из-под стеганого темно-красного дублета.

Уильям Скотт, напротив, был худощав и весьма привлекателен. Длинноногий, стройный, черноволосый, со следами легкой небритости на лице. Одежда его, бесхитростно скроенная, все же отличалась некой элегантностью и по качеству превосходила пышный атласный дублет хозяина замка. Спокойная сила и простота делали Уильяма похожим на темного, напряженного ангела на фоне обжоры Масгрейва.

Вот только Тамсина, несмотря на природную красоту Уильяма и доброту, проявленную им ночью (она до сих пор носила его коричневый дублет), старалась думать о нем только как о негодяе. Его дружба с Масгрейвом вызывала у нее сильнейшие подозрения, и ей хотелось, чтобы отец понимал это.

Третий молодой человек казался худощавой копией Джаспера Масгрейва, но с более приятными чертами лица. Впрочем, держался он как-то скованно, словно излучающая силу фигура Скотта и грузная туша Джаспера Масгрейва затеняли его.

Перебросившись парой фраз с Масгрейвом, стражники вышли, закрыв за собой дверь. Уильям Скотт не сводил с Тамсины своих голубых глаз, сияющих в лучах лившегося из окна солнечного света. Девушка отвернулась и постаралась успокоиться.

На столе рядом с бумагами лежала завязанная в петлю толстая веревка. Тут же стояли несколько кубков и кувшин с вином. Масгрейв играл концом пеньковой веревки, свисающей до пола, и, прищурившись, наблюдал за Тамсиной и Арчи.

Переведя дыхание, девушка гордо приподняла подбородок.

– Что, Джаспер Масгрейв, ты хочешь повесить нас на балках перекрытия, здесь и сейчас?

– Молчи, цыганка, когда тебя не спрашивают.

Отбросив конец веревки, англичанин взял в руку кубок и с шумом отхлебнул из него. Сидящий рядом с ним молодой человек просматривал пергаменты.

Скотт, скрестив руки на груди, хранил молчание. Держался он подчеркнуто на расстоянии и казался совершенно спокойным, однако было заметно, как на его скулах ходят желваки. Когда он перевел взгляд на сидящих, на его щеках выступили красные пятна.

Волосы у него-то черные, подумала Тамсина, зато кожа нежная и чувствительная. Вот только что могло вызвать так явно проявившийся его гнев?

– Эй, Артур! – обратился Арчи к молодому мужчине. – Пришел защитить своего папашу от меня?

– Мой сын здесь в качестве помощника, – сказал Джаспер.

Артур кивнул.

– Этот парень – славный угонщик, – произнес Арчи. – Сначала он ловко крадет моих овец и лошадей, о чем я точно знаю, а теперь вот помогает тебе меня судить. Что за отчаянный малый!

Его напускное добродушие граничило с сарказмом. Тамсина бросила многозначительный взгляд на отца, но тот сделал вид, что ничего не заметил.

– Я собираюсь кое-что предложить тебе, Арчи, – произнес Джаспер.

– Я не твой человек, чтобы мне можно было что-то поручать, – хмуро ответил тот.

– Как лэрд, который способен собрать сотню всадников… – начал Артур.

– Две сотни, – прервал его Арчи, – и все отменные сорвиголовы.

– Как раз то, что нам надо, – произнес Джаспер. – Возможно, ты и конокрад, но твое имя пользуется уважением среди жителей шотландского Приграничья. Многие последуют твоему примеру.

Тамсина нахмурилась. Уильям Скотт изображал полнейшее равнодушие, хотя лихорадочные пятна на его щеках выдавали мужчину с головой. Явно что-то его сильно тревожит или злит. Интересно, его злят Масгрейвы или Армстронги? А может, его беспокоит собственная совесть?

Тамсина прищурилась. Возможно, настойчивый совет Уильяма Скотта принять предложение Масгрейва проистекает из его желания обмануть их либо избавиться от них. Девушка наверняка ничего не знала. На Масгрейвов этот шотландец явно не походил. Он интриговал своей загадочностью и зачаровывал. Ей трудно было оторвать от него свой взгляд. Мужчина то и дело косился в ее сторону.

Джаспер Масгрейв постучал пальцем по листу пергамента, лежавшему на столе перед ним.

– Я имею право повесить тебя за конокрадство, но мы можем заключить взаимовыгодную сделку.

– Не буду я ни о чем с тобой договариваться, Джаспер. Вешай меня.

Арчи расправил плечи и выпрямился во весь рост.

Тамсина почувствовала, как ее сердце замерло в груди. Она испугалась, что Джаспер Масгрейв потеряет терпение и прикажет повесить отца без дальнейших разговоров. Веревка с петлей лежала на столе, словно свернувшаяся кольцами спящая змея. Тамсине вдруг непреодолимо захотелось сбежать отсюда, освободиться, заплатив за это любую цену.

Девушка заметила, как Уильям Скотт в очередной раз скользнул по ней взглядом. В его голубых глазах читался немой совет. Тамсина вспомнила его слова, произнесенные ночью: «Пусть Арчи соглашается со всем, что бы ни предложил ему Масгрейв. Тогда он вас отпустит».

Сейчас Скотт ничего не говорил, однако девушка верила, что он до сих пор желает, чтобы их выпустили на свободу. Ее охватило чувство приближающейся опасности. Тамсина придвинулась поближе к отцу.

– Па, послушай Масгрейва, – зашептала она. – Мы должны обязательно отсюда выбраться.

Арчи издал рыкающий звук, поскольку вошел в раж и не собирался сдаваться.

Девушка взглянула на Уильяма Скотта, но тот отвернулся, разорвав тем самым тонкую, словно осенняя паутинка, связь между ними. Теперь Тамсина уже не надеялась, что он в открытую встанет на их сторону.

– Ты пойман на месте преступления, Арчи, – сказал Масгрейв.

– Вчера ты заманил нас в ловушку, Джаспер, – возразил Арчи. – Те лошади… э-э-э… поводья, которые мы взяли, были разложены там специально, чтобы мы попались. Никакой сделки не будет.

Масгрейв ударил кулаком по столу.

– Я пойду дальше, и ты окажешься с петлей на шее, если не замолчишь! Король Генрих, желая по доброте душевной выказать благородство по отношению к новой шотландской королеве, проявляет снисходительность к шотландским преступникам. Тебя помилуют, если ты согласишься с нами сотрудничать.

– Недоброе сердце не способно на благородство. Считаешь меня глупцом? Генрих намеревается завоевать Шотландию. Наша королева – всего лишь несмышленое дитя. Аристократы борются за власть и пеняют на то, что трон Шотландии занимает девочка. Генриху нужна поддержка Приграничья, чтобы иметь возможность вторгнуться в страну. Тебе меня не перехитрить.

– Король Генрих готов простить тебя и твою дочь, а в ответ ожидает, что ты его поддержишь.

– Отлично! – повысил голос Арчи. – Передай своему королю, что мы желаем ему здравия. Это вся поддержка, которую он может получить от Арчи Армстронга. А теперь отпусти меня – или повесь, да повыше!

Масгрейв готов был взорваться, но тут Уильям Скотт очнулся от задумчивости и шагнул вперед.

– Гнев – плохой советчик, – спокойным тоном изрек он. – Джаспер! Объясните суть вашего предложения владельцу Мертона.

– Лорд Уортон от имени короля Генриха поручил мне, – проворчал Масгрейв, – найти среди жителей Приграничья тех, кто поможет осуществить его замыслы.

Видя, что отец еще не успокоился, Тамсина выступила вперед, пока Арчи не успел в запальчивости наговорить лишнего.

– Скажите, что вам от нас надо, Джаспер Масгрейв, – произнесла она.

– В твоем доме проживает девушка из египетского племени, Армстронг, – игнорируя Тамсину, сказал англичанин.

– Ты знаешь, что Тамсина – моя дочь, – сказал Арчи.

– Но ее мать была цыганкой. Поддерживает ли твоя дочь какие-либо связи с кочевым цыганским табором?

– В одном из таборов у нее есть родня, но какое это имеет значение?

– Цыгане были изгнаны из Англии и Шотландии, – нахмурился Масгрейв. – Предоставление им приюта противоречит как шотландским, так и английским законам.

– Моя дочь, – взревел Арчи, – живет в моем доме с шестилетнего возраста. Лучше тебе ее не трогать.

– Где она родилась? – настойчиво продолжал Масгрейв.

– Я родилась в Шотландии. Меня крестили в приходской церкви, – ответила за отца Тамсина.

– Она настоящая шотландка, – подтвердил Арчи.

Он возвышался рядом с дочерью, даже со связанными руками излучая грубую силу.

– Ты не можешь наказать ее за цыганскую кровь. Оставь дочку в покое и скажи наконец, что тебе на самом деле надо.

– Король Генрих и лорд Уортон с помощниками разработали план усиления королевского влияния в Шотландии. Для его воплощения нам нужны люди.

– Вам нужны лэрды, которые хорошо относятся к англичанам, а не такие, как я, – заметил Арчи.

– Ему также нужна помощь простых жителей Приграничья, – продолжал Масгрейв. – Успех нашего дела зависит от таких людей, как ты, Арчи.

– Людей, которые никогда не имели дел с англичанами, трудно будет привлечь к сотрудничеству, – сказала Тамсина.

– Монеты сглаживают любые политические противоречия, – не глядя в ее сторону, сказал Масгрейв. – А еще мы можем извлечь пользу от цыган, которые уж никогда не отказываются от звонкой монеты. Я слышал, что, дав слово, они всегда его держат.

– Конечно, держат, – подтвердила Тамсина. – Можно оставлять свои серебряные ложки, когда рядом ромалы.

Масгрейв нахмурился.

– И что это значит?

– Она имеет в виду, что цыганам можно доверять, – поспешно объяснил Уильям.

– Но они не согласятся вам помогать, – сказала Тамсина.

– Почему нет? – прорычал Масгрейв.

– Цыгане – те еще мошенники! – воскликнул Артур Масгрейв, который до того внимательно прислушивался к разговору. – Мы слишком рискуем, обращаясь к услугам таких людей!

– Это как раз те, кто нам нужен, – возразил Джаспер. – У этих жадных до денег мошенников есть связи среди шотландцев, но при этом нет причины хранить верность шотландскому трону. Если мы заручимся поддержкой Рукхоупа, Армстронга из Мертона, части приграничных сорвиголов и нескольких цыган, наша задумка обречена на успех.

– Что за задумка? – спросила Тамсина.

– Она удовлетворит всех – как на севере, так и на юге, – заявил Масгрейв.

– Война? – ужаснулась девушка.

– Нет, но пока мне больше нечего добавить, – отвернувшись, произнес англичанин.

– Король Генрих желает Шотландии только добра, – вставил Артур.

Его отец согласно закивал головой.

– Наш король, – продолжал он развивать мысль сына, – беспокоится о благе северных соседей, которым не хватает сильной королевской власти. Юная королева Шотландии нуждается в мудром покровителе.

– Да, он видит возможность прибрать к рукам Шотландию, – упрямо играя желваками, сказал Арчи. – В этом я вам не помощник.

– Подумай о своей дочери. Ее можно повесить не только за воровство. Один цвет ее кожи чего стоит! А ты, цыганка, – Масгрейв перевел взгляд на Тамсину, – хочешь станцевать на конце веревки?

Англичанин взял своими толстыми пальцами со стола завязанную в петлю веревку.

– А может, хочешь увидеть, как будет танцевать в петле твой отец?

Протянув веревку Артуру, Джаспер что-то прошептал ему на ухо. Сын встал, подошел к девушке и ловким движением накинул петлю ей на шею. Затянув с легкостью узел, Артур дернул веревку на себя.

Тамсина вскрикнула, когда веревка сдавила ей горло. Девушка устремила связанные руки вверх и неуклюже схватилась за веревку пальцами правой руки. Артур потянул за конец веревки, затянув петлю потуже. Сердце девушки бешено забилось. Она ощутила головокружение. Ее колени подогнулись.

Сквозь туман шока и страха Тамсина услышала, как Арчи взревел от ярости, проклиная Артура, и увидела, что Уильям Скотт устремился к ней.

– Всем стоять! – рявкнул Джаспер Масгрейв. – Артур! Если кто сделает хоть шаг, затяни петлю до конца. А теперь, Арчи, – уже спокойнее обратился он к шотландцу, – скажи еще раз, что не намерен нам помогать.

– Она не имеет к нашей ссоре никакого отношения! – крикнул Арчи.

– Оставьте ее, – произнес Уильям.

Сказано это было тихим голосом, однако в нем звучали раскаты приближающегося грома. Тамсина видела, как он шагнул вперед, а Масгрейв поднял руку, желая ему помешать.

– Мне необходимо переубедить Арчи. Она не пострадает, – улыбаясь, произнес англичанин. – Нам нужна цыганка, эта или любая другая, если эта откажется. Арчи подскажет, кто может оказаться полезным.

Уильям, не обращая внимания на разглагольствования хозяина замка, пристально смотрел на Артура.

– Отпусти ее.

Артур медлил. Тамсина беспомощно дергала за веревку. Масгрейв встал из-за стола и подошел к девушке. Подушечкой пальца англичанин провел по ее горлу. Девушка испытала приступ головокружения. В ее сердце клокотала ярость.

– Тонкая шейка, – тихо произнес Масгрейв. – Такая легко сломается.

Уильям Скотт с быстротой и уверенностью хищной птицы обогнул Масгрейва и схватил Артура за руку. Другой рукой он обхватил сына хозяина замка за шею и откинул его голову назад. Тамсина ощутила, как петля снова дернулась. Артур крепко держал веревку.

– Отпусти, Артур, – прорычал Уильям, – иначе я сверну тебе шею.

Глава 4

 
«Есть ли злато у тебя, отец? – спросила она, —
Или поместье?
Или ты пришел, чтобы увидеть, как твою дочь повесят,
Словно собаку, на дереве?»
 

Метла Кэтери Кноус[18]18
  Шотландская народная баллада.


[Закрыть]

Время, казалось, остановилось. Затаив дыхание, Уильям ждал. Сердце его громко колотилось. Рука сжимала шею Артура.

– Джаспер, – произнес он. – Скажите сыну, что я не шучу.

– Э-э-э… отпусти ее, парень, – проворчал Масгрейв.

Артур выпустил веревку из рук. Уильям отпихнул его в сторону. Пошатнувшись, Артур оступился, упал на одно колено, но тотчас же вскочил на ноги.

Девушка сипло дышала, сжимая рукой без перчатки импровизированный аркан. Уильям ослабил петлю, снял ее с шеи Тамсины и отбросил удавку прочь. Ударившись о стену, веревка упала вниз бесформенной кучей. Девушка закашлялась. Уильям коснулся ее плеча. Его пальцы дрожали.

Цыганка взглянула на него. Ее зеленые глаза обладали завораживающей ясностью. В них будто отражалась ее душа, столь же иллюзорная и сверкающая, как тень рыбки, скользящей в глубине вод.

Это длилось всего мгновенье. Потом взгляд девушки затуманился, и она отвернулась. Уильям так и не понял, что он видит в ее взоре – чистоту и невинность, способные растопить его сердце, или драгоценную искру доверия?

– Спа-сибо, – прохрипела она.

– Тамсина, – прошептал он, – ты ранена?

Сейчас его заботила лишь ее безопасность. Он едва ли замечал троих мужчин, пристально смотрящих на него. Двое при этом пылали гневом, а один излучал сердечную благодарность. По сравнению с пламенем, исходящим от девушки, они были для него тускло горящими свечками. Жар от ее тела обжигал его.

– С ней все в порядке, – беззаботно махнув рукой, сказал Джаспер Масгрейв.

– Тамсина! – снова позвал Скотт девушку.

Та кивнула, продолжая держаться обнаженной рукой за горло.

– Все хорошо.

Голос ее был слабым, натянутым.

Уильям сдержанно кивнул, хотя мужчину подмывало выбросить Масгрейвов из окна. Молча, изо всех сил стараясь не сорваться, шотландец отпустил плечо девушки.

– Девочка! Ты точно в порядке? – спросил стоявший рядом с ним Арчи.

Тамсина вновь кивнула, и ее отец повернулся к Уильяму.

– Благодарю вас, сэр, – произнес он хриплым голосом.

Скотт заметил, что его глаза такие же выразительные, как у дочери. Помимо облегчения и благодарности, он увидел в них еще что-то…

– Я сделал то, что помогло остановить это проявление жестокости, – сказал Уильям, не скрывая своего презрения к Масгрейву.

Отойдя к окну, он повернулся ко всем спиной.

– Да с ней все в порядке, – произнес Джаспер Масгрейв. – Я просто хотел, чтобы Арчи понял, насколько их положение серьезно.

– Дьявольская затея, Джаспер, – не оборачиваясь, бросил Уильям. – Плохо задумано и отвратительно проделано.

– Не много ли шума из-за какой-то цыганки? – низким голосом возразил Джаспер.

– Из-за девушки, – поправил его Уильям.

– Да, девица она видная. Так с ней негоже поступать. Рукхоуп это понимает, – сказал Арчи.

Уильям услышал, как Джаспер кричит на Артура, обвиняя сына в жестоком поступке, который он сам же и спровоцировал. Артур ушел, громко хлопнув дверью.

Невидящим взглядом шотландец уставился в окно. Пальцы его рук сжались в кулаки. Уильям глубоко дышал, стараясь успокоиться. Вид петли, наброшенной на шею девушки, глубоко потряс его. Для таких, как Масгрейвы, подобное было в порядке вещей. Грабители, законники и даже короли привыкли к виду висельников. А Уильям Скотт не мог спокойно реагировать на это. При одном только виде петли на его челе выступал холодный пот, сердце выскакивало из груди, а в душе закипало негодование.

Тяжелое воспоминание о смерти отца никогда не покидало его.

Семнадцать лет минуло с того дня. Уильям научился унимать свою душевную боль, прятать ее глубоко внутри, молча переживая воспоминания и снившиеся время от времени кошмары. Однако петли, веревки и жестокость, которую Масгрейв, судя по всему, любил, разбередили его душу настолько, что скрытые боль и злость выплеснулись наружу, срывая с него маску всегдашнего спокойствия.

Когда Уильям увидел петлю вокруг тонкой, изящной шеи девушки, гнев и страх накрыли его мощной волной. Ему стоило огромных усилий не сорваться и не совершить что-нибудь по-настоящему ужасное. Он все еще не успокоился. Ноги его дрожали. Мужчина разжал пальцы рук и молча уставился в окно.

– Она милая девушка, – обращаясь в основном к Уильяму, произнес Арчи. – Повезет тому мужчине, кто станет ее мужем. Масгрейв не достоин даже упоминать ее имени. Ты сущий дьявол, Джаспер, как и твой сын. Я никогда не забуду того, что вы сегодня сделали.

– Ты и твоя чертова девчонка угнали моих лошадей! Вы конокрады! – крикнул в ответ Масгрейв. – За это по закону полагается виселица!

Уильям повернулся. Он не смотрел на девушку, но чувствовал ее взгляд, полный благодарности. Все то время, что она здесь пребывала, шотландец ощущал невидимую тонкую связь между ними. Теперь нить, протянувшаяся от нее к Уильяму, стала крепче. Вероятно, то, что он пришел Тамсине на помощь, сблизило их.

– Джаспер, – произнес он, – если вы желаете, чтобы я вам помогал, отнеситесь к этим людям справедливо.

Масгрейв тяжело вздохнул.

– Армстронг! Жизнь твоей девчонки зависит от того, что ты сейчас мне ответишь.

– Зачем угрожать мне, используя дочь? Так поступают только трусы. Хотя для тебя это, возможно, в порядке вещей, ведь душа твоя черная, как у пса.

– Я, не колеблясь, прикажу ее повесить. В Англии существуют законы против бродячих цыган. У меня есть на то право. Ты и сам это знаешь. Решай скорее! Или ты соглашаешься мне помочь, или я повешу сначала ее, а затем тебя.

Уильям видел, как Арчи, тяжело вздохнув, ссутулился, признавая свое поражение. Девушка смотрела на отца, округлив глаза.

– Чего тебе от меня надо? – спросил Армстронг упавшим голосом.

– Собери людей, которые пойдут за мной, а также цыган, – сказал Масгрейв. – Я снабжу тебя деньгами, чтобы ты мог заплатить им. Но мне нужны их имена и подписи, хотя бы в виде крестиков. Укажи, сколько дал каждому. Список отдашь мне через две недели. Потом я скажу тебе, что делать дальше.

– Я должен знать больше, – сказал Арчи. – Жители Приграничья и цыгане – люди подозрительные. Они будут задавать много вопросов.

– Используй монеты или угрозы, – сказал Масгрейв. – Оставляю это на твой выбор. Через две недели жду тебя.

– Эти недомолвки и интриги выставляют ваш план и вашего короля в невыгодном свете, – заметила Тамсина.

– Если Генрих Тюдор собирается развязать очередную войну в Приграничье, я ему не помощник, – изрек Арчи. – Я направлю людей против тебя, Джаспер Масгрейв. Для этого мне даже денег не нужно будет им платить.

Масгрейв махнул рукой в сторону Уильяма.

– Рукхоуп видит смысл в нашем плане. Он имеет определенную репутацию как при дворе, так и среди жителей Приграничья. Если б у тебя была голова на плечах, ты бы тоже понял, насколько выгодно сотрудничать с нами.

– Он явно знает о плане больше, чем я, – пробурчал Арчи. – Ты слишком многое скрываешь от меня, Джаспер.

– Поверь на слово, что наш замысел очень разумен. Его исполнение пойдет на пользу всем. Пора заканчивать с этими бесконечными войнами между Англией и Шотландией, – сказал Масгрейв. – Через две недели увидимся, Арчи.

– А если люди Приграничья откажутся? – пожав плечами, спросил Армстронг.

– У меня много пеньковой веревки, – изрек Масгрейв. – Хватит не только на Армстронгов, но и на всех шотландцев, которые посмеют вторгнуться на мою землю либо выступить против меня. Через две недели я привезу твою дочь в Мертон. Там я ее и отпущу.

– Ты не можешь удерживать ее в заточении! – возмутился Арчи.

Тамсина ахнула.

– Я должна поехать с отцом!

– Армстронг! Цыганка останется здесь до тех пор, пока ты не покажешь мне список твоих соотечественников с их обещаниями, заверенными подписями, и не добьешься согласия цыган… Цыган, заслуживающих доверия, если таковые найдутся.

– Иметь почетного заложника ради того, чтобы его родственники хорошо себя вели, является частью шотландского, а не английского закона, – холодным тоном отметил Уильям.

– И то верно, – изрек Арчи. – Англичане не признают традиции почетных заложников. Они предпочитают просто сажать кого-то в темницу и плохо с ним обращаться. Ты не можешь оставить у себя мою дочь и требовать от меня каких-либо обещаний.

– Могу. На этой земле я представляю интересы лорда-наместника. К тому же я имею право посадить ее в темницу за те преступления, которые вы совершили минувшей ночью. Как и тебя, Арчи. Но тебя я освобожу – на две недели. Сделай то, что я велю, или твоя дочь пострадает.

– Мне она понадобится, чтобы вести переговоры с «египтянами», – сказал Арчи. – Они не станут со мной разговаривать, если я приеду к ним без нее.

Тамсина понимала, что отец лжет ради ее блага.

– Да, без меня он ни в чем не убедит ромалов, – подтвердила она слова отца, – и даже вряд ли сможет их отыскать. Разве что в том случае, если они сами заедут на его земли.

– Дочь говорит на их языке, которому они сами ее обучили, – сказал Арчи. – Если ты хочешь, чтобы цыгане выступили на твоей стороне, позволь моей дочери отправиться со мной. Я вернусь спустя две недели. Даю честное слово.

Масгрейв отмахнулся.

– Я не могу отпустить вас обоих, полагаясь только на ваше слово. Она останется.

– Что тебе нужно? Денежный залог? Я заплачу, сколько скажешь. У меня много золота.

– Много золота для шотландца – ничто для англичанина.

– Мерзавец! Я сомневаюсь, что у тебя она будет в безопасности.

– Она будет у меня настолько в безопасности, настолько я захочу, старый бугай!

– Черт тебя побери! Да я…

– Довольно! – воскликнул Уильям. – Я беру ее под свою опеку.

Оба мужчины уставились на Скотта. Сказанное вырвалось из его уст случайно. Уж слишком он испугался этой словесной перепалки двух упрямых врагов, которые играли судьбой беззащитной девушки. Впрочем, его предложение было вполне разумным.

– Она будет жить в Рукхоупе в качестве почетной заложницы в течение двух недель, – сказал он. – В Шотландии это широко практикуется, даже если обвинителем выступает англичанин.

– Да, пускай ее забирает Рукхоуп, – согласился Арчи.

Уильям подумал, что взгляд, которым Тамсина одарила своего отца, наверняка бы смутил менее толстокожего человека. Арчи же оставался невозмутим.

Джаспер Масгрейв нахмурился.

– Ладно, пойдет. За цыганкой все равно будет присмотр.

– На шотландской земле у вас нет никаких прав, но я буду держать ее у себя, – заметил Уильям, прибавив, что это хотя бы на время положит конец перебранке.

– Я не хочу ехать в Рукхоуп, как и оставаться здесь, – обратилась Тамсина к отцу. – Пап, пусть меня освободят! Я хочу домой.

– Тамсина! Это же Рукхоуп, – сказал Арчи. – Там ты будешь в безопасности.

– Он… он будет держать меня в темнице.

– Не тебе решать, цыганка, – бросил Джаспер. – Одна темница ничем не хуже другой. Ты послужишь залогом того, что твой отец сдержит свое слово. Для этого тебя надо где-то содержать. Ты уже забыла об обвинении в конокрадстве?

– Во всех темницах царит мрак, – зло изрекла девушка. – Для цыган тюрьма ничем не лучше смерти.

Джаспер от нее отмахнулся.

– Выведите ее отсюда. Я больше не буду тратить время на эту ерунду. Арчи! Я жду список имен через две недели.

– Получишь ты свой список, – проворчал Арчи.

– Ступайте, – сказал Уильям.

Обернувшись, девушка взглянула на него. В ее глазах полыхал зеленый огонь. Выслушав наставления отца, Тамсина едва заметно улыбнулась ему и отвернулась.

– Уильям Скотт! – послышался позади них голос Джаспера Масгрейва. – Проследите, чтобы Арчи сдержал данное мне обещание. Поезжайте с ними к цыганам и лично проверьте тот чертов список, который составит Армстронг. Я не доверяю этой парочке.

– Хорошо, – согласился Уильям, делая вид, что не замечает возмущенного взгляда девушки. Затем он отворил дверь и приказал двум стоящим за ней стражникам.

– Постойте здесь с пленниками, пока я не выйду.

Он вывел Арчи Армстронга и его дочь в коридор, взяв девушку под руку и помогая ей идти. Та одарила его непокорным, гордым взглядом. Арчи угрюмо посматривал на дочь. Уильям сдержанно кивнул ему, а затем вернулся в комнату, прикрыв за собой дверь.

– Скажите, в чем заключается ваш план, – обратился он к англичанину, – иначе я не буду участвовать в ваших секретных делах.

– Без секретности здесь не обойтись, – возразил Масгрейв, – иначе мы все многое потеряем.

Уильям скрестил руки на груди.

– Рассказывайте.

– Пока я могу лишь в общих чертах приоткрыть вам то, чего мы хотим добиться, – произнес англичанин. – Я не вправе обсуждать подробности ни с кем, кроме лорда Уортона и короля Генриха, пока бродяги Приграничья и цыгане письменно не присягнут нам в обмен на золото.

– Я еще могу понять, чем присяга, данная жителями Приграничья, будет полезна королю Генриху, – сказал Уильям. – Но цыгане-то тут при чем?

Откинувшись на спинку кресла, Масгрейв сложил руки на животе, сцепив пальцы. Ткань дублета натянулась, и оловянные пуговицы, казалось, сейчас отлетят.

– Чем вообще занимаются цыгане? – поинтересовался он у Уильяма.

Тот нахмурился.

– Колесят в своих кибитках по Англии, Шотландии и Европе… держатся особняком, объезжают лошадей, куют олово, плетут корзины, гадают по руке за деньги… Какая польза от этого вам и вашему королю?

– Ловкие жонглеры с проворными руками, способные стащить что угодно и быстро сбежать. Умеют с помощью своих трюков ловко выудить монетку из кошелька. Они лгут, воруют вещи и коней, – перечислял Масгрейв. – Цыгане гадают, прекрасно танцуют, красиво поют и показывают фокусы. Их приглашают выступать даже при королевском дворе. Они носят странные наряды и утверждают, что ведут свой род от восточных королей. Их вожаки называют себя баронами и графами, хотя на самом деле являются всего лишь бродягами и язычниками, – англичанин улыбнулся. – Теперь вспомните, в чем еще обвиняют цыган? Что самое мерзкое им приписывают? Чем матери-англичанки пугают непослушных детей?

Англичанин выглядел ужасно довольным собой.

– Говорят, что цыгане воруют детей, – ответил Уильям намеренно безразличным тоном.

Масгрейв кивнул.

– Для нас весьма выгодно, что у цыган столь плохая репутация.

Уильям нахмурился. Внезапная догадка заставила его похолодеть. «Ублюдок», – глядя на англичанина, подумал шотландец.

Только одну девочку мог желать похитить король Генрих. Он уже заручился обещанием шотландской короны в будущем выдать восьмимесячную королеву Марию Стюарт за Эдварда, маленького сына Генриха Тюдора. Однако Уильям слышал, будто бы английский монарх не особо доволен соглашением, относящимся к далекому будущему. Король Генрих потребовал, чтобы юная королева воспитывалась при английском дворе, но получил решительный отказ. Как теперь понял Уильям Скотт, отказа монарх не принял.

– И какого ребенка должны похитить цыгане?

– Думаю, вы и сами можете догадаться. Для Шотландии и Англии будет одна только польза, если бедное дитя будет расти под присмотром доброго дядюшки, восседающего на троне Англии.

Масгрейв улыбнулся.

Уильям посмотрел на него пустыми глазами. Выражение лица тоже ничем не выдавало той злости, которая закипала в его душе. Заговорить в этот момент он не рискнул.

– Я не доверю цыганам то, что поручил мне король Генрих, – продолжал Масгрейв. – Не уверен, что они пойдут на это. Похищение я поручу моим самым надежным людям. Когда я наберу достаточно мошенников, согласных на все, то сделаю так, чтобы подозрение пало на цыган. Хитро задумано, правда? – он улыбнулся. – Вы относитесь к тем немногим людям, которым я доверяю. Говорят, вы человек слова, а еще прошел слух, что вы не в ладах с большинством шотландских аристократов. В Англии же вы получите землю, титул и столько золота, сколько вам и не снилось.

Уильям перевел дух, с трудом сдерживая ярость. Голос разума подсказывал ему не выдавать своих истинных чувств, чтобы не потерять уникальной возможности разрушить коварный план, угрожающий маленькой королеве Шотландии.

Дело было не только в верности Марии Стюарт. Уильям и сам был отцом. Его дочь была почти ровесницей королеве. Всей душой и всем сердцем Уильям Скотт желал защитить Марию Стюарт, как если бы она была его собственным ребенком.

По иронии судьбы он оказался среди заговорщиков. Теперь он фигура на шахматной доске. Не пешка, скорее ладья, от которой во многом зависит исход всей игры.

– Я дал слово, что буду участвовать в вашем деле, – тщательно подбирая слова, произнес Уильям.

Масгрейв кивнул.

– Хорошо. Я знал, что вы, Рукхоуп, – тот еще сорвиголова, вполне под стать вашему покойному батюшке. Теперь препоручаю вам этих Армстронгов, от которых у меня пока одни только неприятности. Проследите, чтобы они не нарушили данное мне слово.

– Хорошо.

Уильям взялся за дверную ручку.