Текст книги "Он тебя не любит (?)"

Глава 15

Сон был очень приятным. В этом чудесном сне Макар предложил Эве переехать к нему, потому что – умереть не встать! – он хочет серьезных отношений. Затем привез к себе домой и даже на руках нес, потому что она совсем из сил выбилась. Такой сон должен длиться вечно, это настоящее преступление – вот так просто взять и проснуться!

Эва открыла глаза и несколько раз моргнула. Над ней нависал чужой незнакомый потолок. Сразу мелькнула мысль вскочить и бежать, но движение рядом заставило обернуться, и она изумленно выдохнула.

Рядом спал Макар, подмявший под себя подушку. Почему-то без одежды. Совсем. Лишь слегка прикрытый простыней.

Эва огляделась – она-то как раз была одета, причем в то, в чем вчера Мак забирал ее из дому. От этих воспоминаний даже голова закружилась – она поверить не могла, что теперь будет жить с ним здесь, в его квартире.

Алена говорила, что его длительные отношения можно на пальцах пересчитать, а уж у себя он точно никого не селил. Интересно, это хоть что-то значит? Может, она все же ему небезразлична?

От этих мыслей захотелось запрыгать и радостно запищать, но Эва сдержалась. Жаль было будить спящего возле мужчину. Она выползла из-под пледа и, стараясь неслышно ступать, прокралась в душ.

Только там вспомнила, что надеть ей нечего – ни халата, ни ночнушки, ни чистого белья. Все осталось в чемодане, который Макар сам вчера складывал. Надо будет поискать, вряд ли Мак стал его еще и разбирать.

Эва завернулась в сухое полотенце, которое нашла тут же в шкафчике, и вышла из ванной. Макар уже повернулся на спину, простыня съехала, и Эва остановилась, завороженная красотой лежащего перед ней мужского тела.

Мускулистого, рельефного тела, покрытого ровным морским загаром – это он успел слетать в Мармарис, Эва спрашивала, – который контрастно оттеняла шелковая постель цвета сливочного мороженого. И это тело, по утверждению Макара, теперь полноправно принадлежало ей.

Она решила забить на вещи. Скорее всего, те в гардеробной, а судя по размерам спальни – в половину их с Иркой квартиры, – гардеробная здесь должна быть обязательно. Подошла и тихонько улеглась рядом, жадно рассматривая так неожиданно свалившуюся на нее собственность. Прокачанную и упругую, отдающую каким-то животным магнетизмом.

Впервые с начала их странных отношений у Эвы была возможность рассмотреть своего мужчину так откровенно, не отводя глаза, не в полумраке тесной каюты. Да там они особо и не разглядывали друг друга – или занимались любовью, или спали, переплетясь руками и ногами. А проснувшись, иногда в той же позе начинали по новой…

Безумный, совершенно безумный вышел у них уик-энд. От воспоминаний по позвоночнику потекла знакомая горячая струйка, и Эва осторожно протянула руку к разлегшейся перед ней горе мускулов.

– Ну наконец-то, – раздался хриплый голос со стороны горы, – наконец-то ты перестала меня разглядывать, Эвочка, а то я уже начал ощущать себя музейным экспонатом!

Она взлетела в воздух и уже через секунду лежала на Макаре. Он смотрел смеющимися глазами, и Эва тоже засмеялась.

– Я как проснулась, испугалась. Не могла понять, где я.

Макар рассматривал ее, продолжая улыбаться, и тогда она осмелела и провела рукой по его щеке, с утра небритой и колючей. Эта колючесть вызвала дрожь во всем теле, напомнив, как горит потом от нее кожа. По всему телу…

– Так странно просыпаться с тобой! Я сначала подумала, что мне это приснилось.

Наверное, что-то такое было в ее голосе, потому что Мак сразу сделался серьезным. Его руки напряглись, он сказал тоже очень серьезно:

– Мне понравилось с тобой просыпаться.

– Правда? – она хотела, чтобы это прозвучало шутливо, но Макар так сильно вжал ее в себя, что голос невольно дрогнул.

– Скажи еще, ты не чувствуешь! – он уже шептал завораживающе, стягивая с нее полотенце.

Эва сама потянулась губами, потому что хорошо все чувствовала, да и прежде сама увидела.

Она явно переоценила свои силы. После болезни тело совсем не слушалось, хорошо, что Макар не слишком нуждался в ее участии. После он целовал хватающую ртом воздух Эву и говорил чуть ли не виновато:

– Не надо было меня дразнить, Эвочка, но я так соскучился, просто мрак…

Он спустился ниже и добрался губами до ее родимого пятна. Эва перестала стесняться, когда с удивлением поняла, что Макар в полном восторге от его формы. Мак утверждал, что пятно похоже на половинку сердца. В этот раз он обвел его указательным пальцем, а потом неожиданно предложил:

– Не хочешь сделать татуху? Посмотри, если здесь дорисовать, получится сердце, вот здесь пройтись по контуру. Будет красиво, хочешь?

– Хочу, – Эва перебирала его волосы и надеялась, что Макар почувствует, что это «хочу» относилось не только к татуировке.

«Я хочу с тобой просыпаться, засыпать, я хочу с тобой жить, я хочу тебя, я люблю тебя…»

Как жаль, что ей не хватает духу сказать это вслух, но может, со временем она наберется смелости?..

* * *

Как же она переживала, собираясь на свадьбу Алены и Руслана, у нее прямо поджилки тряслись! Не за себя, конечно же, а за Макара. Хотя к тому времени они уже месяц прожили вместе, и это был самый лучший месяц в жизни Эвы с тех пор, как не стало мамы.

Жить с Макаром было легко. Все его требования к Эве сводились только к тому, чтобы она делала то, что нравится. Остальное было исключительно ее собственной инициативой.

Ей вот очень нравилось готовить для Макара. Утром после порции обязательного утреннего секса он шел в спортзал, расположенный тут же в жилом комплексе, а Эва готовила ему завтрак.

Даже когда ей не нужно было никуда идти, она все равно поднималась, хоть Макар и отговаривал, убеждал еще поспать. Но так приятно было смотреть, как он, влажный после душа, садится за стол и ест приготовленную ее руками еду! Как от этого можно было добровольно отказаться?

Их ужины она тоже любила, особенно когда у Макара было лирическое настроение. Тогда зажигались свечи, доставалось вино – здесь был полный бар, дорогих, по бутылке видно, – а потом они перемещались в спальню.

Эва уже привыкла, что у них с Макаром с самого начала было много секса. Но он раз проговорился, положив голову ей на живот, что ничего подобного у него раньше не было, и что всему виной именно она, Эвангелина. Это тоже было непривычно до замирания сердца, но, конечно, он мог просто так сказать, чтобы ей было приятно.

Он старался ее радовать. В первую же неделю совместной жизни провез по магазинам – дорогущим бутикам, в которых Эва даже дышать на одежду боялась. А Макар явно получал удовольствие, развалившись на диванчике и наблюдая за меняющей наряды девушкой. Его девушкой, как он обязательно теперь старался подчеркнуть по поводу и без.

Вот это его «моя девушка» мгновенно вызывало у Эвы сладкую дрожь, потому что сразу вспоминалось, какой смысл вкладывал Макар в такое короткое и отрывистое «моя». И когда он это говорил. И что при этом делал.

Эва каждый раз вспыхивала, а Макар замечал и усмехался. Ему нравилось вгонять ее в краску, он говорил, что это выглядит очень сексуально.

Если верить словам Макара, она все делала сексуально – и ходила, и сидела, и улыбалась. Эва считала, что это неправда, но, если Макару так казалось, пусть. Она только рада.

Просто как-то само собой получилось, что они очень подошли друг другу, особенно в постели. Макар будто телепатически угадывал все ее желания, хотя, скорее всего, он просто был опытнее и чувствовал ее тело лучше, чем она сама.

Сама Эва еще с самого начала ощущала его настроение, чувства и эмоции, как будто у них на двоих была одна нервная система. Она безошибочно угадывала, когда его лучше не трогать, а когда можно просто посидеть рядом, прижавшись щекой к плечу или обняв, – Макар утверждал, что таким образом от него к Эве утекают все его тяжелые мысли. Знала, когда можно поластиться, напрашиваясь на нежности, а когда нужно просто толкнуть его к стене и расстегнуть ремень.

О таких моментах и тем, что за ними следовало, Эва тоже могла думать, только прижав ладони к пылающим щекам.

Животный, агрессивный секс был для Макара лучшим способом сбросить скопившееся за день напряжение. И ей это тоже нравилось, хотя с кем-то другим она себе даже представить такое не могла.

Зато в мыслях она давно считала Макара своим мужем. Пусть в очень-очень тайных и засекреченных мыслях, но ей слишком хорошо было с ним, чтобы называть его «мой парень» или «бойфренд», как называла Ира Пашку – те, к слову, съехались и теперь жили вместе. Или даже «мой мужчина», все равно была в этом выражении какая-то недосказанность. А вот «мой муж» подходило лучше всего, потому что это навсегда, потому что и в горе, и в радости…

На свадьбу они явились при полном параде. Эва стойко вынесла очередной круиз по бутикам в поисках самого красивого платья и трехчасовую пытку в салоне, куда записал ее Макар.

Ее тайный муж хотел, чтобы она была красивой, он хотел ею гордиться, как можно было ему отказать? И когда они вышли к гостям под руку, как настоящая пара, Эва по впившимся в них взглядам поняла, что все сделала правильно.

Макар в костюме выглядел, как всегда, улетно, все без исключения присутствующие женщины провожали его затуманенными взглядами. Но по-настоящему поразили ее обращенные на нее хищные взгляды присутствующих мужчин.

От Макара это тоже не укрылось. Он весь подобрался, как будто ему предстояло отбивать Эву у претендующих на нее соперников.

Он всячески подчеркивал это «мое» – обнимал за талию, плечи, притягивал к себе, незаметно целуя. И Эва почувствовала, что его отпускает, стухает разгоревшееся было пламя. Когда они поздравляли молодоженов, он был совсем спокоен и даже улыбался. И даже руку Руслану пожал.

Свадебная церемония проводилась в загородном комплексе «Баттерфляй», на берегу реки. Ресторан с открытой площадкой вмещал больше двух сотен гостей. Откуда их столько набралось у Бессоновых? Или это столько родственников у Резановых?

Макар на свадьбе практически не пил, зато секс у них был и на свадьбе, и в машине после свадьбы, и когда вернулись домой. И не потому, что Макару надо было сбросить напряжение, нет. Эва хорошо такое чувствовала. Он действительно хотел ее, а ждать не хотел, потому и затащил в крытую беседку, самую крайнюю на территории.

Когда вернулись к гостям, наверняка все поняли, как Эва ни пыталась пригладить волосы и расправить платье. Смотрели кто с завистью, кто со снисхождением, при этом очень странным взглядом встретила их невеста. Злым и недовольным, хотя ей какая разница? И дядя с тетей тоже смотрели недовольно. Впрочем, Эву они интересовали меньше всего.

Зато Макар от нее оторваться не мог, и под утро, когда она проваливалась в сон, спросил, заглядывая в глаза:

– Выдержишь меня хотя бы год, мы тоже поженимся, да, Эвочка?

Наверное, если бы она так не вымоталась, спросила бы, зачем ждать так долго, она прямо сейчас готова выйти за него замуж. Но Эва только кивнула, обвила его шею и отключилась. Больше тему замужества Макар не поднимал, а сама Эва, конечно, ничего не спрашивала.

Как-то само собой получилось, что с Иркой они отдалились. Эва старалась поддерживать общение, и Ира вроде как радовалась за подругу. Все испортилось, когда та пригласила их с Макаром на день рождения.

Праздновали в дешевой кафешке. Эве было все равно, но Макар явно чувствовал себя там некомфортно. Ничего не ел, не пил под видом того, что за рулем, держался натянуто и увез Эву, как только выпал удобный случай.

– Ты не дал мне пообщаться с друзьями, – упрекнула она его, уже сидя в машине.

– Я не привык к таким гадюшникам, Эва. Можно было попросить, я бы снял ей вместо подарка недорогой ресторан, – Макар в упор не понимал, на что она обижается.

– Но им не надо ресторан, они на квартиру собирают, – пыталась она заступиться за подругу.

– Зачем тогда жениться, если нет денег? – искренне изумлялся Макар, и Эва отчаялась ему что-то донести. Зато Ира обиделась, и с тех пор старалась избегать общения.

В конце концов, Эва сдалась – не бегать же ей за подругой и не выпрашивать встречи. Бессоновы вели себя так, будто Эва отбила Макара у их дочери, и у них она тоже перестала бывать.

Но теперь она уже имела представление в общих чертах, что скрывается под фамилией Демидов и что на самом деле потерял Макар, отказавшись от отца.

К слову, он однажды съездил к Демидову-старшему, вернулся злой и раздраженный, ужинать отказался. Эва почувствовала, что лучше не лезть, устроилась в гостиной на диване и включила фильм. Мак пришел спустя полчаса, молча положил голову ей на колени и с силой сдавил руками.

Эва гладила колючий затылок, пальцами проводила по шее, вискам, перебирала волосы, и он расслабился. Мышцы перестали быть каменными, а потом он притянул ее к себе для поцелуя, так что вечер закончился как обычно. Они и уснули там на диване, Макар только простыню принес, чтобы Эву укрыть.

Зато Алена оказалась абсолютно права в том, что тусовка единогласно игнорировала Эву. Она не обсуждала это с Макаром и до конца не была уверена, замечает ли он. А вот саму Эву разве не носом тыкали, насколько она инородна.

Обсуждали курорты, шмотки, заграничные клубы – здесь Эва не могла толком поддержать разговор, да она и не стремилась. Зато ее всячески пытались втянуть.

«Эва, ты что, ни разу не была в Паттайе? Ну хоть на Ибице? Правда? А, ну да…»

«Попроси Макара, может, он тебя свозит…»

«Если вы к тому времени не разбежитесь!..»

«Ты присмотрись к Игорю, Эвка, всегда надо иметь кого-то про запас, вдруг у тебя Мака отобьют, а ведь ты уже привыкла к определенному уровню, да?..»

Все это сопровождалось приветливыми улыбками, говорилось полушутя, но, вернувшись домой, Эва чувствовала себя выжатой до капли. Она раз даже попросилась остаться дома, пусть Макар идет сам, а она со своими друзьями встретится.

– Тебе не нравятся мои друзья? – непонимающе спросил «муж», и Эва не нашлась, что ответить.

Тату они сделали, вышло очень красиво.

– Девушка у вас красивая, – сказал Макару тату-мастер, весь татуированный и в пирсинге.

Макар на это только ухмыльнулся, и, когда смотрел на Эву, его глаза светились от удовольствия. Они полночи занимались любовью, он целовал ее в тату и шутил, что теперь это аватарка ее сердца.

Эва продолжала фотографировать. Особенно ей нравилось фотографировать Макара, а потом собирать коллажи, где он был то один, то вдвоем с Эвой. Уже вся квартира была обвешена коллажами, Мак сам их развешивал, он был в полном восторге от ее фоторабот.

Но, несмотря на все это, где-то на интуитивном, подсознательном уровне, Эву не покидало ощущение, что хоть она и попала в сказку, долго это продолжаться не может. И совсем не удивилась, когда вечером после ужина зазвонил телефон.

Макар ответил на звонок, и по мере того, как он слушал, с его лица стекали умиротворение и покой, а само лицо превращалось в серую застывшую маску. И когда он отнял от уха телефон, Эва с трудом подавила рвущийся крик.

Ей хотелось, чтобы все стало как раньше, чтобы не было этого звонка, потому что отчетливо поняла, что именно сейчас ее жизнь раскалывается на две части. Но как раньше уже ничего быть не могло.

– Это Вероника, жена отца. Он в реанимации, обширный инфаркт. Я должен ехать, Эва.

– Мне поехать с тобой? – спросила она с надеждой, но Макар отрицательно покачал головой.

– Нет, не нужно, будь дома. Никто не знает, сколько я там пробуду. Ложись спать.

Он ушел, поцеловав ее на прощание, и, когда за ним закрылась дверь, Эве показалось, будто это с грохотом лязгнула металлическая решетка ее персонального подземелья.

Глава 16

Макар не вернулся и на следующий день. Отписался ночью, что он у отца в клинике, пусть Эва не волнуется и ложится спать. Она легла, но засыпать без Макара было непривычно. Эва сама не ожидала, как быстро она стала настолько зависимой. Еле уснула, зато утром проспала чуть ли не до двенадцати дня.

Делать было абсолютно нечего. Учеба закончилась, как раз начались каникулы, заказов было мало. Макар косился на ее подработки, пока не вмешивался, но ясно давал понять, что не поддерживает ее стремление зарабатывать таким образом. Развиваться, заниматься в свое удовольствие и совершенствоваться – да, поддерживал, а бегать с фотокамерой полдня, щелкая молодоженов, считал пустой тратой времени.

Денег Эве выделялось более чем достаточно. Да Макар вообще ее не ограничивал, просто отдал свою карточку, но она не могла себя заставить тратить оттуда больше, чем ей позволяла совесть. И втихую продолжала понемногу подрабатывать.

Но сегодня все валилось с рук, ничего не делалось, а от Макара по-прежнему не было никаких вестей. И к вечеру Эва сдалась, набрала его сама.

«Сейчас абонент находится вне зоны действия сети…»

Эва опустила трубку. Телефон Макара разряжен, но не может же он сидеть безвылазно в клинике, тем более, если старший Демидов в реанимации. Промучилась еще час, а потом вызвала такси и поехала к дому Демидовых. Ей только узнать, что с Макаром все хорошо, и она сразу поедет обратно.

Особняк Демидовых Эва видела только на фотографиях, но там он не казался таким огромным. Ее пять раз проверили, пока впустили в дом. Не дом, дворец. Эва вообще хотела просто спросить охранника о Макаре и уехать, но тот доложился кому-то по связи, и Эве сказали – приказали! – следовать дальше.

Она только успевала озираться вокруг, чувствуя себя не то, что букашкой, соринкой на фоне такой финансовой мощи. Навстречу вышла умопомрачительной красоты молодая стройная женщина. На первый взгляд она вполне могла сойти за Эвину ровесницу.

– Извини, что заставила тебя тащиться сюда, – начала она без предисловий, – но жуть как охота была посмотреть. Вся их тусовка о тебе гудит, а просто так Макар тебя не привезет. Я Вероника, привет.

– Здравствуйте, – Эва не ожидала такого напора и смутилась, – почему же не привезет, то есть привез бы, конечно, если бы захотел меня познакомить с вами. Я Эва. Эвангелина, – спохватилась и снова смутилась. Она совершенно не знала, как себя вести с мачехой Макара.

– Захочет, жди, – фыркнула та. – Было б с кем знакомить. С отцом может быть, а я так, пустое место. Да ты проходи, кофе или чай?

– Я поеду, мне Макара найти надо, – мотнула было головой Эва, но Вероника вцепилась ей в руку.

– Что его искать, на квартире он на старой, где Рома с семьей до меня жил. Там пол их тусовки, они же одноклассники, он ключи взял, говорит, свои найти не могу. Побудь со мной хоть немножко, Эвангелина, мне так тоскливо, хоть волком вой. Я с Ромой посидеть хотела, так Каролинка дома, ей тоже самой страшно.

И она поволокла Эву в дом.

– Думаешь, я не знаю, что они обо мне говорят? – усмехнулась Вероника, отпивая из чашки. Они сидели в гостиной, в которой вполне можно было устроить зал ожидания железнодорожного вокзала. – «Голожопая» и «подзаборная» это самое мягкое, что я слышала. А мы уже больше десяти лет вместе, по стажу скоро с его первой женой сравняемся.

Эва прекрасно это знала. Она достаточно наслушалась, не от Макара, конечно, а еще живя в доме Бессоновых. Но и хорошего от Макара она тоже не слышала о мачехе. Он, если и говорил, то говорил об отце.

– Я не собираю сплетни, Вероника. Что касается Макара, он ни разу не позволил себе ничего в ваш адрес, – попыталась Эва оправдаться.

– Макар хороший мальчик, только правильный очень, – грустно сказала Вероника, и Эва хлопнула глазами. Не так она представляла себе роковую женщину, разрушившую первый брак Романа Демидова. А та тем временем продолжала: – Они такие, Демидовы. Сами себе устанавливают правила и твердо им следуют, но если случается их нарушить, только держись, – она устало махнула рукой, – сами себя съедят. И тебя вместе с собой.

– Почему вы так думаете? – тихо спросила Эва.

– Я не думаю, Эвангелинка, я знаю. Рома в меня влюбился, ты не представляешь, что это было, у него совсем мозги отшибло. Меня обвиняют во всех бедах, но я тогда была совсем девчонкой, молоденькой, вот как ты. Только-только в модельное агентство пришла, а мне цветы охапками, бриллианты, рестораны, ну как тут устоять? А главное, обожание, Рома это умеет. Конечно, я сдалась, но я не уводила его из семьи, это было его решение.

Эва сидела, как оглушенная. Вероника могла быть трижды стервой, но она любила своего мужа, это было видно невооруженным глазом. У нее дрожал голос и блестели глаза, когда она о нем говорила, а имя Демидова она произносила с придыханием. И еще Эве подумалось, что наверняка она сама точно так же говорит о Макаре.

– Макар считает меня виновницей всех бед, но разве я наливала Марии Демидовой виски, разве я ее спаивала? – тем временем продолжала Вероника. – Если сейчас… Если Ромы не станет, я тоже должна буду спиться? У меня есть дочь, я нужна ей, даже если бы Рома бросил меня, я бы все равно жила ради дочери. Но меня сделали крайней, и, знаешь, что самое обидное? Что Рома тоже подсознательно так считает. Он винит себя в смерти Маши, но и меня тоже. Для него та семья до сих пор на первом месте. Я знаю, что он любит Каролинку, но сын для него – это все, он на него молиться готов. Я думаю, – она понизила голос, – что он терзал себя и уничтожал, вот и довел до инфаркта.

Эве было так стыдно, что у нее даже уши горели. Она ведь тоже считала Веронику виновной в смерти матери Макара, а теперь видела перед собой растерянную и подавленную горем женщину, все преступление которой состояло лишь в том, что ее полюбил Роман Демидов.

– Я для чего это все говорю тебе, Эвангелинка, – тихо продолжила Вероника, – чтобы ты не обольщалась. Ты для них для всех такая же голодранка и никогда ты не станешь им ровней. Да и надо ли тебе это? А вот себя ты потеряешь, своих друзей, подруг, немногие смогут пережить твой взлет. Невозможно нормально общаться, когда вы обитаете в разных вселенных.

Эва слушала, опустив голову. Все, что говорила Вероника, было абсолютной правдой, даже возразить было нечего. Но отказаться от Макара? Как?

– Он сказал, что, если я выдержу его год, мы поженимся, – вырвалось у Эвы.

– Если сказал, значит, поженитесь, – эхом отозвалась Вероника. – Ты, главное, для себя определись. Макар слово держать умеет, он пообещал мне помощь в бизнесе отца, я же там совсем дуб-дерево. И я уверена, что поможет. Но главное сейчас, чтобы Рома выкарабкался.

Их беседу прервала девочка, прибежавшая показать маме нарисованный рисунок. Вероника познакомила их с Эвой, девочка присела рядом, мама с дочкой обнялись. Макар говорил, что Каролина донельзя избалована, а Эва видела перед собой обычного напуганного ребенка, жмущегося к маме.

– Мне пора, – встала Эва, – спасибо вам. Скажете адрес квартиры?

– Думаю, что ты вполне можешь говорить мне «ты», – сообщила ей Вероника, пока Эва забивала в приложении адрес.

* * *

Эва стояла перед одним из самых дорогих жилых комплексов города, задрав голову, и отсчитывала этажи. Нет, она не собиралась лезть на шестнадцатый этаж по стене, она лишь собиралась с духом. «Седьмой, восьмой, девятый…»

Комплекс был уже не новым – ну да, если мама Макара умерла восемь лет назад, а Вероника сказала, что Демидовы жили здесь до развода, то конечно не новым, – зато строился он в парковой зоне и место занимал одно из самых красивых и живописных. Комплекс стоял на возвышении, и какой вид открывался с верхних этажей – река, центральная часть города, набережная, – можно было себе только представить.

Эва не сразу сориентировалась, пока нашла нужную «башню». Консьерж пропустил ее, стоило только назвать номер квартиры, значит, Макар там? В противном случае ей бы сказали, что дома никого нет. Эва поднялась на шестнадцатый этаж, нажала на кнопку звонка и отшатнулась, увидев открывшую ей дверь Алену.

– Эва? – уставилась на нее удивленная сестрица. – А ты что здесь делаешь?

Эва молча стояла, не зная, что ответить. Потому что она в самом деле не понимала, что здесь делает, только относилось это совсем не к жилому комплексу. И не к квартире Демидовых.

– Макар здесь? – только и смогла выдавить, как тут из глубины квартиры донеслось:

– Аленка, кто там?

У той был такой вид, будто она хочет вытолкать сестру, закрыть дверь и сказать, что Эва ошиблась квартирой. Но Макар уже шел по коридору, и Эва старательно заморгала, пытаясь прогнать обжигающие слезы. Не хватало еще расплакаться, она ведь не для этого сюда ехала.

– Эва? – Макар растерянно остановился, глядя на нее через плечи сестрицы. – Что-то случилось?

– Ты не брал трубку, извини, раз с тобой все в порядке, я пойду, – мертвым голосом сказала Эва и оглянулась, пытаясь сориентироваться, куда идти. Как она ни хлопала глазами, жгучая пелена застилала обзор, она едва сдержалась, чтобы не сорваться на бег.

– Телефон! Твою ж… У меня телефон разрядился, Эвочка! Алена, отойди, – он довольно бесцеремонно подвинул по-прежнему перекрывавшую выход Алену и схватил Эву в охапку. – Прости, прости меня!

Она глотала горячие слезы, вцепившись в шею Макара, и старалась не всхлипывать, а он зажал подбородком ее макушку и говорил негромко и пристыженно:

– Я ведь сказал, чтобы ты не волновалась. Ну прости, замотался, то в клинике был, то у Вероники. А ты как меня нашла?

– Мне Вероника адрес дала. Я так испугалась… – она сказала одними губами ему на ухо, потому что Алена по-прежнему маячила рядом будто цербер.

– Да что со мной может случиться? – Макар заглянул ей в лицо и улыбнулся. – Ребята со мной все время были, вот мы и приехали сюда, на родительскую квартиру.

– Просто Эва не знакома с Романом Евгеньевичем, – начала Алена, как тут из-за ее спины выглянул Руслан.

– Вы чего здесь столпились? Алена, тебе не кажется, что ты здесь лишняя? – его тон был недовольным, и судя по отдалившимся шагам, Рус все-таки увел жену.

– Ты помирился с Русланом?

– Он приехал в клинику, как только узнал об отце, – кивнул Макар. Эва аккуратно высвободилась и сделала шаг назад.

– Я тогда поеду, Мак, не буду вам мешать.

Но тот снова обнял ее и прижал к груди, придавливая подбородком макушку.

– Куда ты поедешь? Вместе поедем, я дико хочу спать. Отец пришел в сознание, но к нему не пускают. Главврач клиники его друг, он сказал, что только завтра, если не послезавтра переведет его из реанимации. И только тогда разрешит его навестить. Мы сейчас поедим и поедем. Эвочка… – он зарылся ей в волосы, и Эва обняла его в ответ. Он и правда казался очень уставшим.

– Что вы там застряли на пороге? – снова донеслось из коридора, и Макар втащил Эву внутрь.

В просторной светлой гостиной на столе была расставлена еда. Эва узнала на пакетах логотип ресторана, в котором обычно собиралась компания Макара. Кроме Руслана и Алены здесь были Андрей и Тим. Судя по всему, компания заседала давненько, на диване лежали несколько толстых альбомов для фотографий.

– А мы тут молодость вспоминаем, – сообщил ей после приветствия Тим. – Видела бы ты, как мы тут зажигали, когда у Макара родаки сваливали.

– Не надо ей такое видеть, – проворчал Макар, не выпуская из рук Эву и склонился к ней. – Будешь ужинать?

– Не хочу. Можно я посмотрю фотографии?

– Конечно.

Эва уселась на диван и с интересом раскрыла альбом. Красивый молодой мужчина – это, наверное, отец Макара, а его мать – Эва внутренне ахнула, – была и вовсе ослепительной красавицей.

Не в обиду Веронике, но в этой женщине явно чувствовалась порода. Так вот в кого пошел Мак! Его родители, молодые, улыбающиеся, смотрели друг на друга с такой любовью, что ее вдруг охватило непонятное, щемящее чувство безысходности.

Почему так случилось? В чем причина, что влюбленный мужчина вдруг охладевает к своей любимой женщине и находит ей замену? Она вглядывалась в лица на фото и не могла найти ответ на этот вопрос. И если раньше Эва была однозначно на стороне матери Макара, то теперь, познакомившись со второй семьей Демидова-старшего, она совсем потерялась.

– Я не видел эти фото со времен развода родителей, – затылок обдало дыханием, и со спины к ней прижался Макар, обнимая и обхватывая ее руки, держащие альбом. – Не думал, что смогу спокойно на них смотреть. Я и в квартире этой не был сто лет, только уборку оплачивал.

– Твоя мама настоящая красавица, – сказала Эва, язык не повернулся добавить «была».

– Да, Мария Дементьевна нам в детстве казалась кинозвездой, – откуда-то взялась Алена и вздохнула с неподдельной грустью. – Для Макара ее уход стал настоящей трагедией. Если бы ты только знала…

– Я знаю, – перебила ее Эва и уже тише добавила: – У меня тоже мама умерла.

– А, ну да, – неуверенно проговорила Алена и поспешно отошла. Макар сжал ладони Эвы и поцеловал в висок, а она откинулась на его плечо и поцеловала небритую щеку.

– Поехали домой, Эвочка, – заглянул ей в лицо Мак, и она поспешно кивнула.

– Знаешь, я понял, что все это время был несправедлив к Веронике, – Макар рулил сам, хоть Эва и уговаривала его взять такси. – Я узнал, что отец составил завещание, где основным наследником указал меня. Каролинке он оставил примерно десятую часть, а Веронике только дом и ежемесячное содержание.

– Откуда ты знаешь?

– Вероника сказала, она даже показала мне дубликат, представляешь? Она знает! И считает это справедливым.

– Она считает справедливым, что твой отец обделяет жену и ребенка? – удивилась Эва.

– Она говорит, что без меня бизнес отца развалится, и она все равно все потеряет, так что все справедливо. Но я вот считаю, что так нельзя, – Мак помолчал немного, а затем продолжил: – Я ошибался, Эва, мне стыдно теперь перед ней и отцом. Я не имел права их осуждать. Вероника – его выбор, мне следовало с ним как минимум считаться.

– Она любит твоего отца, Макар, это видно.

– Да, любит. И Каролинка такая же его дочь, как я сын… В общем, мне придется помочь отцу с бизнесом, Эва, ты должна понять меня и не обижаться.

– Конечно, Мак, а… на что мне обижаться?

– Боюсь, ты совсем перестанешь меня видеть. Я не хочу бросать свой бизнес, если честно, я плохо представляю, как буду это совмещать.

Дома его хватило только на душ, секс и на то, чтобы подгрести под себя Эву. Именно в таком порядке. А ей вообще не спалось. Перед глазами стояли подсмотренные кадры из чужой жизни, закончившейся настоящей трагедией. И чем дальше, тем больше Эва понимала, что ей ни капли не хочется знакомиться с Романом Демидовым.

Макару не пришлось ничего совмещать. Вернувшись на следующий день от отца мрачнее грозовой тучи, он закрылся в комнате. Эва даже не пыталась туда лезть.

Было слышно, как Макар с кем-то говорит по телефону, ему перезванивают, он снова с кем-то говорит. А когда вышел, объявил Эве, что у отца помимо инфаркта диагностировали микроинсульт, и доктора в один голос запретили ему на ближайший год и думать о работе. Теперь речь идет не о помощи в бизнесе, а о том, чтобы заменить отца на его месте. Полностью.