Текст книги "Простая история"

Костя тряхнул головой, всякая дурь на этом жестком кожаном диване только и может присниться. Он вышел из кабинета и направился в сторону спальни, но по пути передумал и решил сначала заглянуть в комнату Сони. Тихонько ступая на цыпочках, чтобы не потревожить самый сладкий утренний сон, он заглянул в комнату дочери. Кровать была пуста, игрушки валялись разбросанные, скрипки не было на привычном месте в углу. В сторону спальни Костя уже бежал, там его тоже ждали пустота и разбросанные вещи. Для любящей порядок Валентины это было более чем и говорило о ее душевном состоянии. Звонок на мобильный ясности не принес. «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети», – оповестили его женским голосом. Может, на репетицию с утра, надежда еще теплилась, но Костя уже понимал, что вчера от Валентины прозвучала не угроза. Да он совсем забыл, какой может быть его жена, расслабился, а ведь раньше он всегда знал, что Валентина на ветер слов не бросает. Почему-то вспомнилась ее присказка «Лишу места под солнцем», смешно, а ведь может и лишить, если захочет.

Костя посмотрел на часы, стрелки показывали восемь ноль-ноль, надо собраться с мыслями и проиграть предстоящий разговор с Куприяновым, а в том, что он состоится в ближайшем будущем, Константин не сомневался. Сейчас главное – решить эту проблему, а с Валентиной он поговорит позже, пусть немного успокоится, а он соберется с мыслями.

Валя открыла дверь в квартиру и затащила чемодан в прихожую.

– Вот, доча, заходи, располагайся. Сейчас быстренько вещи бросим и в школу.

– Мама, а мы сюда надолго?

– Долго, недолго, а поживем. К конкурсу подготовимся, родные стены, они всегда помогают.

– А мы разве не в родных жили? – девочка вопросительно взглянула на мать.

– В родных, конечно, но эти роднее.

– Почему?

– Много вопросов задаешь, Соня.

– А папа?

– Соня, рюкзак, скрипка – и на выход, а то опоздаем.

Вопрос остался без ответа. В школу они опоздали, Соня нервничала, теребила завязки на нотной папке и приставала к матери с одним и тем же вопросом:

– Мама, сколько еще осталось?

– Сейчас, пять минут.

– Лидия Михайловна будет ругаться, ты мне записку напиши.

– Не будет, Сонечка. Я сама с тобой поднимусь и поговорю с Лидией Михайловной. Заодно по поводу среды договорюсь.

– У нас в среду контрольная, не отпустят.

– Все будет хорошо, солнышко.

Они подъехали к школе. Соня выскочила из машины и, не дожидаясь матери, торопливо направилась к дверям.

– Соня, меня-то подожди, на первый урок все равно опоздали. У нас еще пятнадцать минут есть.

Девочка не остановилась, она не слышала, такая у нее была особенность. Как только Соня переступала порог школы, музыкальной или обычной, она отключалась от внешнего мира и погружалась в свой. Впрочем, это касалось любого дела, которым Соня могла увлечься. Родители давно привыкли к этой детской особенности. «Соня, она и есть соня, спит на ходу», – часто смеялся Костя, в очередной раз пытаясь растормошить дочь и отвлечь ее от книги или рисования.

Валентина зашла в школьную раздевалку, тишина. Соня сидела на скамейке и сосредоточенно читала учебник «Родная речь». Валя присела рядом.

Резкий звонок разорвал школьную тишину, и всё сразу пришло в движение. Захлопали двери, раздались шумные голоса детей, всё вокруг задвигалось и закружилось. Соня продолжала читать, шум не отвлекал ее.

– Пойдем в класс, Соня. – Девочка не реагировала. Валя подождала несколько секунд и повторила попытку, на этот раз Соня оторвалась от книги и посмотрела на мать вопросительно.

– Я пошла к Лидии Михайловне, а ты догоняй.

Но идти никуда не пришлось, из школьного коридора выплывала сама Лидия Михайловна. Встретишь на улице и безошибочно определишь: перед тобой классная дама. Лидия Михайловна представляла собой образец старой советской школы учителей. Гладко причесанные волосы, строгий взгляд, под этим взглядом Валентина моментально почувствовала себя школьницей.

– Добрый день, Лидия Михайловна, – залепетала она, но через мгновение взяла себя в руки и уже нормальным голосом продолжила: – У нас с Соней с утра непредвиденные обстоятельства сложились, поэтому опоздали.

– Голубушка, непредвиденные обстоятельства – это отговорка для младших школьников, а мы с вами люди взрослые и обстоятельства должны предвидеть.

– Да, насчет предвидеть, я как раз хотела вас попросить. – Валентина почувствовала себя увереннее и продолжила: – У Сони конкурс в среду, семнадцатого, можно она этот день пропустит?

Воцарилась пауза, Лидия Михайловна отвечать не торопилась.

– Валентина Рюриковна, это очень хорошо, что Соня участвует в музыкальном конкурсе, я это приветствую. Но я не приветствую то, что мешает учебному процессу, а в среду у нас годовая контрольная по математике. Так что ничем не могу вам помочь, Соня должна быть в школе.

– Ну, может, после контрольной ее можно будет забрать? – Неуверенность опять вернулась, и голос Валентины звучал просительно. – Вы же знаете, Соня очень не простой ребенок.

– Валентина Рюриковна, у нас все дети непростые, но обещаю вам подумать. Позвоните мне в понедельник. Я думаю, мы решим этот вопрос, но контрольную я отменить не могу.

– Контрольную? Конечно, отменять не надо. Спасибо вам, Лидия Михайловна. До среды.

– До понедельника. – Слова ее услышаны не были, Валентина на всех парах удалялась по направлению к выходу.

Навстречу шла Соня. Валентина затормозила, чтобы поцеловать дочь и сказать, что сегодня ее забирает она, у Алексея Павловича выходной.

– А папа?

– Папа на работе. Все, солнышко, беги, Лидия Михайловна ждет. – И Валентина покинула школу.

На улице светило солнце, было тепло. Что касалось погоды, день обещал быть очень хорошим, а что касалось самой Валентины, на душе было пасмурно и холодно. Надо продумать, что делать дальше. Не в ее характере метаться. Как говорит ее подруга Лера, взяла паузу – держи. Значит, самой не звонить и на звонки не отвечать. Единственное – надо предупредить Алексея Павловича и отменить их поездки с Соней, по крайней мере на ближайшие три дня, а там видно будет.

Константин ехал в офис, надо подписать договор, расставить так называемые точки и акценты. Принципиально с заказчиком он вчера договорился, теперь надо соблюсти формальности.

Он доставит товар из Владивостока, а в обмен получит новый рефрижератор, ну почти новый, у заказчика свои отношения с автодилерами. Говорит, за очень небольшие деньги можно купить хорошую машину. Главное – начать, а там пойдет, закрутится, завертится. Константин зажмурился, радость от предстоящих успехов уже охватила его, вот только уход Валентины отравлял вкус победы. Ничего, поживет отдельно, успокоится, а я пока буду развязываться с Куприяновым, тем более он всегда не нравился супруге. Валентина говорила, что ее цыганское чутье подсказывает, что Куприянов мутный товарищ. Конечно, мутный, а какой он еще может быть, вся жизнь сейчас мутная, а сам Костя что, лучше? Хочешь жить – умей вертеться.

С этими мыслями Константин не заметил, как подъехали к офису. На стоянке стоял черный джип, заказчик уже был на месте.

Костя легко поднялся на третий этаж, лифтом он принципиально не пользовался, боролся с лишним весом, который за последние три года явно стал увеличиваться. На секунду задержался возле дверей, успокоил дыхание и вошел в приемную.

Заказчик сидел на кожаном диване и читал документы. Перед ним стояла чашка с чаем, на блюдечке лежало печенье. Молодец Танечка, все уже сделала: и договор подготовила, и чай, как положено, подала. С секретарем мне повезло, в который раз отметил про себя Константин.

– Всем доброе утро. Аркадий, проходите в кабинет, продолжим, так сказать, обсуждение при закрытых дверях. – И он гостеприимно распахнул двери.

Мужчина неторопливо встал с дивана, и сразу бросилось в глаза, что Аркадий человек габаритный, кожаный пиджак обтягивал его и был как будто маловат, в руках он держал договор, но при этом было заметно, что он испытывает некоторую неловкость и не знает, куда деть свои огромные руки. Ручка была явно не его рабочим инструментом.

– Ну пойдем, что ли, перетрем детали. – Он протиснул свое огромное тело между Костей и дверью. – Да, девчушку свою попроси водички принести, а то сушит после вчерашнего.

Обсуждение за закрытыми дверями продолжалось недолго. Через полчаса Аркадий вышел в приемную, Константин провожал гостя до дверей.

– Ну, ты, Костян, понял, через пять дней груз должен быть на месте.

– В договоре все прописано, не беспокойтесь.

– А я и не беспокоюсь и спрашивать буду не по договору. У меня там товар скоропортящийся. Живой пока, – добавил он и раскатисто рассмеялся, хлопнув Костю по плечу. – Ну, бывай, Костян, до среды.

– До встречи. – Костя потер место, куда только что приложилась рука-кувалда.

Наконец посетитель покинул помещение, и Константин с облегчением вздохнул.

– Танечка, принеси мне кофе, пожалуйста, и стаканчик воды. И начнем работать. – Константин зашел в кабинет, сел на диван, расслабленно откинулся, прикрыл глаза и на секунду задумался.

Что хотел, то и получил, раньше такими переговорами занимался Толик, правая рука Куприянова, он умел говорить на их языке.

Валентина посмотрела на часы, стрелки показывали без пятнадцати час, звонок прозвучит через пятнадцать минут. Валя устало присела на скамейку в вестибюле школьного гардероба. Есть время подумать, за эти пять дней Константин ни разу не позвонил. В душе Валентины все больше нарастало возмущение. Знает ведь, что у Сони ответственный момент, мы так долго этого ждали, неужели то, что было сказано в тот вечер, было правдой и Константин действительно так думает. И это было не пьяным бредом. Может, что-то случилось? Ладно я, но Соня? Хотя если он считает, что Соня не его дочь, нет, полный бред, Валя и на секунду не могла поверить, что Костя так может думать. Тогда не понятно, почему не интересуется. За эти пять дней каких только мыслей в голове не возникало, сколько раз уже хотела позвонить, но в голове звучал Лерин голос: «Взяла паузу – держи». Валентина держала из последних сил. Если Костя сегодня не появится на концерте, она сотрет его в порошок.

Сейчас прозвучит звонок, Валентина в очередной раз взглянула на часы, надо собраться, Соня должна увидеть спокойную любящую маму, а не раздерганную истеричку. Ожидаемый звонок прозвучал резко и тревожно. Из школьного коридора хлынул поток девочек и мальчиков, всё вокруг забурлило. Валентина высматривала дочь, девочка не появлялась, вот пробежала Настя из Сониного класса, еще одна девочка, Сони не было. Неужели еще пишет, не похоже на Соню, возможно, сказалось перена– пряжение последних дней. И конкурс, и переезд, каждый день вопрос про папу, одному только Богу известно, что происходило в душе у ребенка.

«Если не придет сегодня на концерт – убью», – со злостью подумала Валентина.

Из коридора выплыла Лидия Михайловна, как всегда, в строгом сером костюме, брошь, волосы гладко зачесаны и убраны в высокую прическу. Валентина, уже не скрывая волнения, ринулась классной даме навстречу:

– Где Соня?

– Прежде всего здравствуйте, Валентина Рюриковна. – Дама сделала ударение на отчестве. – Соню забрал отец.

– Здравствуйте, – запоздало произнесла женщина. – Как отец? Какой отец?

– Ну насколько мне известно, у Сони один отец, ваш супруг.

– Да-да, конечно, но он не должен был…

– Так он и не забирал, прислал водителя. По его просьбе, письменной, – добавила Лидия Михайловна. – Вы что так взволнованы, Валентина Рюриковна?

– Не знаю. – Взгляд Валентины метался в разные стороны, она все еще ожидала увидеть дочь. – Как выглядел водитель? – голос переходил в крик.

– Успокойтесь, – но голос Лидии Михайловны выдавал тревогу, волнение матери передалось и ей. – Позвоните Константину Сергеевичу, и все сразу встанет на свои места. Пройдемте в учительскую, там есть телефон.

– Нет! – Валя уже кричала. Она судорожно стала рыться в сумке. – Где этот чертов телефон? – Она нащупала прохладный пластиковый корпус и вытащила его на поверхность.

Руки дрожали, пальцы не слушались, как в страшном сне, все происходило очень медленно. Гудок, еще один, как долго, Костя, ответь, ответь. Лидия Михайловна тревожно смотрела и прислушивалась. Вокруг этих двух женщин воцарилась полная тишина, шум школьной перемены ушел на второй план, наконец раздался Костин голос:

– Да, слушаю. Говори быстрее, мне некогда.

– Костя, – Валя перешла на шепот, – Соня с тобой?

– Нет. Ты где? Где Соня? Что у вас происходит?

– Я не знаю. Костя, случилось что-то плохое. – Рука с телефоном безвольно повисла, в трубке слышался голос Кости, но Валентина не реагировала, она смотрела в одну точку и повторяла одну и ту же фразу: – Случилось что-то плохое.

Лидия Михайловна взяла из ее руки трубку, Валентина не реагировала, она повторила: «Случилось плохое», – и стала медленно оседать на пол.

– Константин Сер… Сергеевич – Лидия Михайловна запнулась на отчестве.

– Кто это? Что происходит? Объясните, в конце концов?!

Трубка дрожала в руках, Лидия Михайловна не могла совладать с голосом. Валентина сидела на полу. Прозвенел звонок, он подействовал на Лидию Михайловну как сигнал, и она твердым голосом произнесла в трубку:

– Константин, срочно приезжайте в школу.

Машина неслась по городу, нарушая правила. На красный свет и по тротуару, объезжая стоявшие на светофоре машины. На счастье, никто не попал под колеса взбесившегося автомобиля, прохожие смотрели вслед и крутили пальцем у виска.

Сонька. Зачем они забрали Соньку? Ведь ему дали срок, еще сутки у него были, чтобы найти пропавшую фуру. Аркадий позвонил ему вчера, Костя пытался его успокоить, что фура в дороге, созвониться нет возможности, но, похоже, заказчик знал больше.

Он коротко сказал: «У тебя есть сутки». Но сутки еще не истекли.

Соня, девочка моя, доченька. Господи, помоги мне.

Константин сбавил скорость, машина приближалась к школе. Он влетел в школьный гардероб, наперерез ему выскочила сухонькая женщина в синем рабочем халате и, рукой показав наверх, крикнула вдогонку:

– Они в медпункте на втором этаже.

В голове мелькнула спасительная мысль, значит, Соня здесь, ей просто стало плохо, они с Валей в медпункте, все хорошо, разволновалась перед концертом, мысли вихрем проносились в голове.

«Медпункт», Константин остановился, еще секунда, и он открыл дверь.

На кушетке сидела Валентина с опущенной на руки головой, напротив на стуле Лидия Михайловна. В кабинете резко пахло валерьянкой. Сони не было.

Валентина подняла голову, и Костя увидел ее глаза, в них стоял вопль отчаяния, темная, бездонная пучина, глаза кричали. Говорить женщина не могла. Она шептала:

– Костя, случилось что-то плохое.

Константин вышел в коридор. Набрал номер Аркадия и как можно спокойнее произнес:

– Возьмите меня, но не трогайте мою семью.

– Ты что, братан? Пирожков с марихуаной объелся?

– Верните дочь.

– Слушай, ты это, правда что ли? Головой упал? Какая дочь?

– Верни дочь, сука. Я тебя убью, слышишь, убью. – Костя уже не соображал, что кричит в школьном коридоре.

– Да не брал я твою дочь. Тем более фура нашлась. Все тики-таки, братан. Разошлись.

В трубке раздавались короткие гудки. Смысл услышанного стал доходить. Фура нашлась, значит, Аркадий и компания не имеют к похищению отношения, а в том, что это похищение, Константин уже не сомневался. Он подошел к окну. Надо собраться с мыслями.

В школьном дворе играли мальчишки, гоняли туда-сюда мяч. Деревья начинали подергиваться нежной зеленью. Мама с дочкой вышли из школы и направились в сторону жилого дома. Как хочется задержаться на этих обыденных вещах, уйти от этой минуты как можно дальше.

– Костя, надо что-то делать. – Непривычно тихий голос жены прозвучал за спиной, Костя повернулся, он знал, что надо делать.

Куприянов. Надо звонить Куприянову.

Номер не отвечал, вернее, отвечал робот с женским голосом: «Абонент не в зоне действия сети, оставьте ваше сообщение…»

Костя упорно нажимал и нажимал кнопку вызова.

Минуты превратились в часы.

Из медпункта показалась Лидия Михайловна. Вид у нее был растерянный, волосы из прически выбились, пуговицы пиджака расстегнуты. Такое в ее долгой учительской практике произошло впервые. Она не знала, что делать. Учительский долг говорил, что надо поставить в известность директора и вызвать милицию. Так было надо.

Она подошла к родителям.

– Константин, – голос дрожал, Лидия Михайловна одним движением пригладила волосы и продолжила более уверенно: – Константин, я должна сообщить о происшедшем директору и позвонить в милицию.

– Нет! Слышите – никакой милиции!

– Но Константин Сергеевич, я не могу скрывать данный факт. – Голос учителя звучал настойчиво.

– Я прошу вас не делать этого. Пока.

– Но я не могу.

– Да поймите же наконец, – он посмотрел в сторону безучастно стоявшей возле окна Вали и совсем тихо произнес: – Это жизнь нашего ребенка.

В руке Кости пикнул телефон. Воцарилась тишина, на Костю смотрели две пары глаз, в одних крик и отчаянье, в других растерянность.

– Да, – наконец произнес он пересохшим голосом, трубка говорила недолго. – Хорошо. Разговор закончился.

Сказали ехать домой и ждать. Сказали ехать домой и ждать. – Костя повторял и повторял услышанное.

В машине ехали молча. Валентина сидела, отвернувшись к окну. Костя напряженно смотрел на дорогу. Молчание нарушил Костя:

– Ты как думаешь, твоя Лидия не побежит с докладом?

– Не знаю.

Опять повисло молчание. Валентина отвернулась. Шок стал уступать место отчаянию.

– Костя, что делать? Что нам делать?

– Ждать.

– Я не могу ждать, а вдруг они там… – Валя не закончила, раздался телефонный звонок.

– Да, звонил. Толя, я вот по какому вопросу. Куприянова где найти? Дозвониться не могу.

Валентина повернулась в сторону Кости.

– Понял.

– Что?

– Куприянов в Греции, будет через десять дней. Валентина опять отвернулась к окну.

– А кто такой Толик? – спросила она, не поворачивая головы.

– Правая рука Куприянова, без него ничего не происходит. А что?

Валя не ответила, в ее голове складывались кубики. Она вспомнила гостиницу «Москва», сентябрьский вечер три года назад.

– Лерка, надо звонить Лерке. – Она судорожно стала искать телефон в сумочке.

Костя посмотрел на жену, но вопросов задавать не стал. Наконец телефон был найден. Теперь записная книжка, Грановская, руки дрожали.

Лера сидела в кухне, перед ней стояла чашка с кофе, в руке сигарета. Лера смотрела в окно и думала о жизни, о своей жизни. Почему все так не справедливо? Вот она, такая красивая и такая талантливая, а должна прозябать на вторых, нет, на третьих ролях. А если разобраться, кому сейчас вообще нужны эти роли? Народ за корку хлеба бьется, рыщет по городу с талонами. Вот если бы в театре колбасу давали, возможно, народ пошел, и то под вопросом. Кино тоже мутно. Спасибо Толику, помог сняться в рекламе порошка. Непрестижно, но денежно. Обещали еще что-нибудь подкинуть. На хлеб пока хватает, а масло Олег обещал привезти с гастролей. Курам на смех, а не гастроли. Ездят по деревням, что-то типа агитбригады с известными именами. Заслуженные и народные, пляшут и поют, стихи декламируют. А им платят натуральным продуктом. Лера посмотрела в зеркало, поправила челку, сама себе подмигнула – «прорвемся».

– Лерочка, тебя к телефону. – В кухню вошла Манефа

– Да-а, слушаю, – театрально протяжно произнесла Лера. Видимо, на том конце прозвучало нечто, что заставило ее встать и вытащить новую сигарету из пач– ки. – Говори внятно, ничего не понимаю. При чем здесь мой Толик? – Лера метнула взгляд в сторону Манефы.

– Сейчас, минуту подожди, я в комнату выйду. – Лера слушала внимательно, не прерывая. – Хорошо, хотя ничего хорошего, конечно. Я попробую сейчас дозвониться Толику. Жди, перезвоню.

Валя не стала заходить в дом. Села на скамейку возле входа. Костя сел рядом. Они ждали. Ожидание становилось невыносимым. Через час Костя не выдержал:

– Они не звонят, ждем еще два часа, и я еду в милицию.

– Нет.

– Почему? – Костя выглядел растерянно, но Валентина не успела ответить на вопрос, в ее руке ожил телефон.

– Да, буду минут через сорок. – Она сорвалась с места. – Костя дай ключи от машины, мне надо ехать.

– Ты что? Куда?

– Потом, Костя, я потом тебе все объясню. Лерка, она, понимаешь, знакома с этим твоим Толиком. Ну ты же знаешь, кто такой Толик?

– Я знаю, кто такой Толик. Бандит из великолукской группировки, – медленно произнес Константин.

– Он обещал помочь. Костя, там Соня, она одна! – женщина кричала. – Он обещал помочь, Лерка сказала ехать к Ане и ждать там.

– Я поеду с тобой.

– Нет, Костенька, ты будешь ждать звонка дома, вдруг они позвонят. – Костя смотрел беспомощно на жену. – Костя, да не стой же ты таким истуканом. Ключи дай.

Женщины сидели в Аниной кухне. Все как обычно, Лера и Аня курили, перед Валентиной стояла чашка с чаем. Необычным было гробовое молчание, слышно, как капает вода из кухонного крана.

– Спокойной ночи, – в кухню заглянул синий бант Полины.

– Зубы почистила?

– Конечно, мама, – девочка подчеркнула голосом слово «мама», и голова ее исчезла.

Опять наступила тишина. Лера потянулась за новой сигаретой.

– Нет, я больше не могу так просто сидеть и ждать. – Валентина встала, подошла к окну, открыла форточку. – Я сейчас задохнусь. – Слезы стояли в горле. – Лера, ну, пожалуйста, позвони, узнай хоть что-нибудь.

– Толик сказал сидеть и ждать.

– Да не могу я сидеть и ждать. – Валя хлопнула рукой по оконной раме.

– Валюш, – Аня подошла и обняла женщину за плечи, – надо надеяться на лучшее. Вот в войну тот, кто ждал до последнего и верил… – взгляд Валентины оста– новил Аню, она опустила глаза и замолчала.

Костя звонил каждые пятнадцать минут. Похитители не объявлялись, требований никто не озвучил. Что они хотят? Кто они? Он не мог находиться в доме, с каждой минутой отчаяние нарастало. Нет, нельзя страху дать проникнуть, страх ведет к безумию и к необдуманным поступкам, а необдуманные поступки могут стоить жизни его дочери.

Костя начал бегать. От дверей дома к воротам, туда и обратно, туда и обратно. Монотонность движения действовала как обезболивающее.

Часы показывали полночь. Подруги сидели в кухне. Из открытой форточки послышался визг тормозов. Как по команде, все трое кинулись к окну. Под фонарем стоял черный джип. Открылась передняя дверца, вышел мужчина. Подруги прилипли к окну, но уже через секунду Валентина кинулась к дверям:

– Соня, доченька, девочка моя.

Она выскочила во двор. Во дворе возле машины стоял Толик, за руку он держал Соню.

Валя подхватила дочь на руки, прижала к себе.

– Девочка моя, Сонечка, девочка моя. – Валентина прижимала руки дочери и целовала ладони. Соня молчала. Глаза девочки смотрели мимо матери, и взгляд их был безжизненный. – Сейчас к папе поедем, слышишь, доченька? – Соня молчала. – Теперь все будет хорошо.

Аня с Лерой наблюдали эту картину из окна. Аня плакала, Лера курила.

К Валентине подошел Толик. Женщина не выпускала дочери, крепко прижав ее к груди, она с благодарностью посмотрела на него.

– Анатолий… – начала она, но мужчина выставил руку вперед, тем самым пресекая всякие разговоры со стороны Вали.

– С девочкой все в порядке, ее не обидели, это первое, а второе, и это главное, – Валентина внимательно смотрела в глаза спасителю, – передай Костику, что, если хочет что-то сделать самостоятельно, пусть вскопает грядку в огороде или наколет дров. Передай слово в слово. Поняла?

– Поняла. – Валентина отпустила дочь. Соня безучастно встала рядом с матерью.

– Пойдем, доченька, я сумочку заберу, и домой поедем, к папе. Ты меня слышишь, Соня? – Валентина пыталась разговорить девочку.

– Да, вот еще, – голос Толика остановил Валю, – второго раза не будет.

Валентина повернулась в его сторону, хотела то ли сказать что-то, то ли переспросить, но мужчина уже скрылся за дверью автомобиля. Машина проехала вперед, развернулась и выехала из двора, как будто ее и не было. Валя стояла возле парадной, поскрипывал фонарь, освещая двор, только на третьем этаже светилось окно.

К дому подъехали глубокой ночью. Костя ждал возле ворот. Валентина вышла из машины и сразу остановила все Костины порывы:

– Она спит. Ты отнеси ее наверх в спальню.

– Да-да, конечно. – Костя засуетился, не зная, к кому кинуться, то ли к спящей в машине дочери, то ли к жене. Бросил взгляд на Валентину, устало присевшую на скамейку, заторопился к машине вызволять спящую дочь.

Тихонько прикрыв дверцу, прижав к груди маленькое хрупкое существо, Костя внес девочку в дом, поднялся на второй этаж и уложил дочь на кровать.

Он смотрел на Соню и боялся пошевелиться, чтобы не разбудить. А может, он сам боялся проснуться и опять окунуться в кошмар. Он еще раз дотронулся до девочки, прислушался к ее дыханию, едва уловимому, и вышел из спальни. В гостиной в темноте на диване сидела Валентина, Костя присел рядом. Оба молчали. Никто не хотел начинать разговор первым. Валентина не выдержала тягостного молчания.

– Костя, меня просили передать тебе, – женщина на секунду остановилась и посмотрела на мужа, в темноте она плохо видела глаза, но взгляд был устремлен на нее, муж внимательно слушал, – что если захочешь сделать что-нибудь самостоятельно, то вскопай грядку или наколи дров. Все. – Валентина выдохнула. – Слово в слово, как просили.

– Кто просил?

– Толик, а ему не знаю кто сказал. Он привез Соню во двор, и все, что он сказал, я тебе передала.

– Понятно.

– Что тебе понятно? – Голос стал повышаться. – Что тебе понятно?

Костя обреченно положил голову на руки и наклонился вперед, пряча лицо в ладонях, но по вздрагивающим плечам Валя поняла – муж плакал. Она подвинулась к нему и обняла за плечи.

– Я обещаю тебе. – Он поднял голову, и в темноте Валя наконец увидела его глаза, они были совсем близко, такие родные, зеленые в крапинку. – Я обещаю, ни один волос не упадет с Сониной головы, пока я жив. – Это прозвучало в тишине дома так, словно актер сыграл на сцене театра, не очень убедительно.

– Не надо, Костя, обещать то, что не сможешь выполнить. – Валентина помолчала и продолжила: – Но одно ты сделать можешь, и я тебя об этом прошу. Оставь весь этот бизнес, отдай все, и уходи.

Костя молчал.

– Толик сказал, что второго раза не будет, ты понимаешь, про что он говорил?

– Да.

Теперь уже плакала Валя, ее плач был тихим и сдавленным, больше похожим на вой раненого животного. Костя не умел успокаивать, он мог только что-то делать. Он встал и пошел в кухню, там на верхней полочке в шкафу он отыскал пузырек корвалола, накапал в рюмочку сорок капель, год – капля, и принес жене. Она еще всхлипывала.

– Держи, Валюш. – Он протянул жене рюмку с лекарством.

Она отвела его руку и подняла глаза:

– Ты не ответил.

– Я сделаю все, что смогу. Валюша, прости меня. – Костя опустился на пол перед Валей, уткнулся головой в ее колени. Рюмка с корвалолом перевернулась, по комнате пополз резкий запах лекарства. – Я клянусь тебе, никогда больше, я сделаю для вас все, я жизнь отдам, – он говорил быстро, без остановки, так и не поднимая головы, как будто читал молитву.

Валя, все еще всхлипывая, гладила его по голове и повторяла:

– Все у нас теперь будет хорошо, все будет хорошо.

За окном забрезжил рассвет. В гостиную стал пробиваться первый луч солнца. Костя и Валя так и заснули на диване в гостиной, прижавшись друг к другу.

Костя первый открыл глаза, в проеме дверей стояла Соня. Она была одета в школьную форму, в руках рюкзак.

– Доченька, доброе утро, – как можно безмятежнее произнес Костя. – У нас сегодня выходной, школа отменяется.

Девочка молча посмотрела на отца, развернулась и пошла наверх, к себе в комнату.

Валентина наблюдала за этой сценой, ее мозг судорожно придумывал, что надо делать и как себя вести. Она посмотрела на мужа, вид у него был растерянный.

– Я пойду завтрак готовить, а ты к Соне. Попробуй разговорить. Спроси про школу. Про музыку не спрашивай, она разволнуется, ведь концерт не состоялся.

Костя уже направился к дверям, но его остановил голос жены:

– Костя, я боюсь за нее.

– Я обещал, ни один волос, слышишь, ни один волос с Сонькиной головы не упадет. – Он быстрым шагом направился в сторону лестницы.

За весь день Соня не произнесла ни слова. Она молча слушала родителей и кивала головой на все, что ей говорили или спрашивали, молча ела, молча вставала из-за стола, опять кивала головой и уходила к себе в детскую. Костя с Валей были в растерянности, ясно было одно: нужен хороший специалист, и не только хороший, но и тот, кому они могут рассказать все, что произошло, и дальше эта информация никуда не уйдет, а это было нелегко.

– Может, девчонок позвать на выходные с детьми, – предложила Валя. – Соня с Полинкой хорошо общаются.

Костя стоял возле окна, всматриваясь в наступающие сумерки.

Первый шок прошел, и вернулась способность анализировать. Постепенно все вставало на свои места: и то, что Куприянов пропал, и то, что фура исчезла, а потом неожиданно нашлась. Его предупредили, и второго раза, как сказал Толик, не будет.

Второго и не будет. Решение Костя принял.

– Костя, так что ты думаешь, позвать или не надо?

– Что, Валюш? Извини, я не услышал.

– Я говорю, может, девчонок с детьми позвать?

– Мысль хорошая. Кстати, я могу их завтра забрать из города.

– Не знаю, что сейчас хорошо, а что плохо. К кому за помощью бросаться? Может, Лидию Михайловну спросить? Она все-таки педагог. Костя, ты меня слушаешь?

Костя не слышал, он продолжал всматриваться в темноту окна, там он пытался найти ответ. Когда и что он сделал не так, когда он допустил ошибку, которая стала роковой. И сейчас два самых любимых его человека страдают. Что будет с Соней? Как смотреть в глаза жены? Вопросы, на которые нелегко найти ответы.

Лера позвонила сама и предложила экстрасенса, Аня – психолога, но материнское сердце не откликнулось. Соня продолжала молчать, мать металась с разными идеями, отец страдал, глядя на это. На просьбу приехать в гости с детьми подруги откликнулись с готовностью.

Утром в субботу все четверо появились во дворе дома. Возглавлял команду, как и положено мужчине, Максик. Рыжеволосый, с коротко подстриженным бобриком и зелеными озорными глазами, мальчишка выглядел как маленький принц, в костюме и белой рубашке с галстуком-бабочкой чем-то он напоминал одного из сыновей принцессы Уэльской, Дианы.

За принцем следовала королева-мать, сегодня она была вся в бирюзовом, что соответствовало солнечному майскому дню. Ну и завершали шествие два подростка в джинсах, футболках и кроссовках. Один подросток Поля, второй – Аня.

Валентина встречала гостей на крыльце. На лице вымученная улыбка, тусклый взгляд, она даже стала как будто меньше ростом.