Текст книги "Живи в моих снах"

Туманов нервно курил, смотря в окно, а потом затушил сигару и сказал:

– Сама не лезь в это, поняла? Не смей. Я разберусь с Беличенко любой ценой! Властью и связями Льва Туманова!

****

Когда Даша ушла, Лев Данилович погрузился в тягостные раздумья. Что если Миша проявит характер и расскажет Борису правду? Любитель женщин и хорошей выпивки Михаил все же унаследовал благородство и порядочность семейства Колосовских, а также присущую им принципиальность. Туманов предположил, что изощрённая ложь, в которой сейчас жил его сын, станет невыносимой раньше срока, оговорённого соглашением. А ненависть и раздражение к Даше подольют масла в огонь. При всех недостатках Миша не лжец…

Лев Данилович вернулся в гостиную, выстраивая на ходу различные комбинации. Сохранение брака волновало его меньше всего, ведь на кону стояли вещи поважнее. Вдруг Беличенко перевёл деньги на другой счёт, подстроив провал на бирже? Тогда Миша признается в чужом преступлении, навсегда лишится доверия руководства холдинга и подчиненных, прослывет нечистым на руку.

При всём желании образумить сына Туманов не мог допустить подобное.

Он записал в ежедневник два важных дела, с которыми предстояло разобраться: разговор с Беличенко и Мишей.

Глава 19

Миша проснулся от запаха выпечки. Он проникал в щели закрытой двери его спальни, пробуждая аппетит. Он лениво потянулся, предвкушая вкусный завтрак. Из-за проблем со здоровьем Варвара Степановна давно не баловала его домашними пирогами.

Возобновление давних традиций означало одно: пожилой женщине стало лучше.

Важный для Михаила день начался чудесным, уютным утром, пробудившим в душе тепло детских воспоминаний. С мыслями о поддержке Вселенной и ее благоволении ко всему, что он задумал Миша проследовал на кухню.

На тарелке дымилась королевская ватрушка, заботливо порезанная Варварой Степановной на кусочки. В горячем чайнике, накрытом тряпичной куклой, настаивался чай.

Единственное наказание в жизни Миши громко шуршало в соседней комнате. Ему не хотелось портить аппетит встречей с «зелёным чудовищем», но и чувствовать себя гостем в собственной квартире он не собирался.

Он хлопал дверцами кухонных шкафов и двигал стулья, обозначая жене своё присутствие. Старания Миши вознаградились тишиной, повисшей в квартире. Завтрак подходил к концу, когда с прогулки вернулась Варвара Степановна. Она ласково поздоровалась с Мишей и отвязала поводок Мэтью.

– Спасибо вам за пирог, я чуть язык не проглотил! – воскликнул Михаил, подхватывая щенка на руки. – Я рад, что ваше здоровье улучшилось.

Варвара Степановна с опасением посмотрела на Мишу. Утаивать правду она не собиралась, поэтому, предвидя бурную реакцию мужчины, твёрдо ответила:

– Пирог испекла твоя гостья, Мишенька. И да, я с тобой согласна, он великолепен. С удовольствием составлю тебе компанию за завтраком.

С этими словами она уселась на стул, положила кусок ватрушки на блюдце и отломила краешек вилкой.

– Ты похож на гнев Господень… – промолвила Варвара Степановна и отправила лакомство в рот. Ее раскатистое «мммм» послужило последней каплей, переполнившей чашу терпения Миши.

Он вломился в комнату Даши без стука. От неожиданности «зеленая» девчонка вскочила с дивана, на котором читала книгу. Миша заметил, как она побледнела, чего не скрыли пудра и румяна на ее лице.

– Я же запретил тебе готовить? – прошипел он. – Для кого, по-твоему, я озвучивал правила, принятые в моем доме? Дашка прижала толстенную книгу к груди так сильно, что побелели костяшки пальцев. «Финансы как экономическая категория в современной экономике» – бегло прочитал название Миша.

На тумбочке жены покоилась не менее толстая стопка книг по экономике, бюджетированию и финансовой политике.

– Пять минут назад ты так не думал! Когда уминал приготовленный мной завтрак! – бойко выпалила она. Несмотря на показную дерзость, ее губы дрожали, а лицо по-прежнему оставалось бледным. Даша защищалась увесистым научным трудом словно щитом.

– В моем доме разрешается готовить только Варваре Степановне! А ты… ты… – Миша понял, что беседа с женой – провальная затея. Даша права: в чем он может обвинить ее? В том, что съел полпирога, даже не заметив?

– Михаил Львович, можете не волноваться за своё здоровье: во-первых, я готовила в перчатках, фартуке и косынке, а во-вторых – из свежих продуктов. Пирог ни при чём… Не перекладывайте ненависть ко мне на все, что…

– Не стоит повторять эксперимент. – Прервал ее Миша. – Я не отношусь к примитивному сорту мужчин, которые клюют на борщи и котлеты.

Сказал невозмутимо и твёрдо, сверля Дашу взглядом. Вместо покорности, на которую рассчитывал Миша, Даша хихикнула. Отбросила книгу на диван и подошла к нему. Она скользнула ладонью по лицу Миши, сняв крошку восхитительного песочного теста, предательски повисшую на его щетинистой щеке. Протянула ее мужу, словно ценный артефакт, говоривший сам за себя.

– Вот черт! – с досадой воскликнул Миша. А потом, желая поставить дерзкую девку на место, добавил:

– Не подходи ко мне так близко, Даша. Выглядишь жутко.

На обидное замечание девушка не отреагировала. Она уже не могла сдерживать смех. Он звонким ручейком сотрясал стены Мишиной квартиры даже после того, как он покинул ее комнату…

****

– И долго она смеялась? – не унимался Фил.

– Фил, ты тоже хочешь посмеяться? – осадил его Миша. Он разглядывал своё отражение в большом зеркале рабочего кабинета.

– Почему ты так строг к ней? Девчонка встала с утра пораньше, чтобы порадовать тебя, а ты вместо спасибо…

– Фил, ты ли это говоришь? Ты слышишь себя? – возмутился Миша. Его глаза налились злостью, а губы сжались в тонкую напряженную полоску. – Не нужна мне она и ее забота! Я уже пожалел, что рассказал тебе…

Повисла пауза, которую нарушил сдавленный смешок Филиппа. Похоже, шутники решили сегодня добить Мишу!

– Черт, Фил!

– Прости… Прости, друг… – Фил с трудом говорил, едва удерживая рвущийся наружу смех. – Сорт мужчин, не клюющих на еду, ага! С крошкой пирога на щеке! А-ха-ха!

Миша запустил в него ручкой и улыбнулся. Пришлось признать, что Фиона сегодня победила… Уделала его, как того самого примитивного индивида, путь к сердцу которого лежит через желудок.

– Все, посмеялись и хватит. Я все равно не поверил, что «зелёный» монстр умеет готовить. Наверняка, купила пирог в кондитерской… – возразил Миша.

– Зато ты расслабился ненадолго. – Сказал Фил.

Замечание Фила попало в точку: паника действительно овладела Мишей и держала в напряжении последнюю неделю. Приём заявок на тендер закончился, и сегодня был тот самый решающий день, когда тендерная комиссия объявляла результаты участникам торгов.

В назначенное время молодые люди подъехали к зданию, в котором заседала комиссия. В безупречных дорогих костюмах они выглядели солидно. Фил деловито поправил пышные светлые кудри, которые тут же растрепались снова. Миша улыбнулся его тщетным стараниям и промолвил:

– Фил, может тебе подстричься коротко? И вставить линзы? Тебе только крыльев не хватает!

– Ага, созрел для мести? – усмехнулся Филипп. Похоже, подтрунивания Миши его не задевали.

– Слушай, мне кажется, Фиона копает под холдинг. – Неожиданно сменил тему Миша. Они поднимались на лифте.

– Я так и думал, что ты запал! – усмехнулся Фил. – Надоели надутые силиконовые куклы или капризные дочурки богатеньких родителей?

– Фил, я начищу твою ангельскую рожу и не дрогну, не сомневайся. – Грозно ответил Миша.

– Хорошо, рассказывай.

– Утром я застал ее за чтением финансовых учебников.

– Ну и что? – возразил Филипп.

– Черт, Фиона появилась в моей жизни не случайно! В ее любовь я не верю, это сказка для наивных дурочек или старых идиотов, вроде Туманова. Она работает на кого-то, выполняет задание… А я… слабое звено, ее лазейка в холдинг. Все, что им нужно – обанкротить нашу фирму.

Филипп впервые за последние несколько часов посерьезнел. Они вышли на нужном этаже и оказались в просторном холле, где толпились другие участники торгов. Фил отвёл Михаила в сторону для продолжения беседы.

– А зачем женитьба? Ты думаешь, за это время она осуществит задуманное? Но как? – рассуждал Филипп. – Ты ненавидишь девчонку и не разговариваешь с ней, к тому же ты не в финансовом отделе работаешь, чтобы распоряжаться капиталом.

– Фил, я член семьи Колосовских и знаю все о капитале холдинга. – Ответил Миша тихо, чтобы окружающие не услышали.

Филипп сдавил виски пальцами и помассировал их. Положение, в которое попал друг, было до абсурда неправдоподобным. Слишком сложно… В одном Миша прав: девчонка появилась не случайно…

– Кай, а может тендер – подстава? Что, если балом правит отец Даши – Владимир Крылов? Он слишком быстро сдался… Снял фирму с торгов, чтобы угодить Даше. Никогда не поверю, что можно пожертвовать многомиллионным контрактом ради каприза дочери.

– Вот и я о том же… – глухо произнёс Миша. – Дать взятку подставному фонду, а потом сняться с торгов… Неужели, он всерьёз допустил мысль, что дочь его сдаст? Хотя… она же неродная.

– Нет, он побоялся, что его сдашь ты. – Возразил Фил.

– А он мог бы сдать меня! Так, что его поступок мне по-прежнему непонятен.

Глава 20

Беседу молодых людей прервал секретарь, пригласивший участников в просторный зал. Миша чувствовал себя ужасно. Ему мерещился обман и подстава, хитрые лица Крылова и Туманова, и ярко накрашенное – Фионы. Приятеля Михаила, рассказавшего правду о Крылове, среди членов комиссии не было… Она включала в себя совершенно незнакомых ему людей.

«Вставай и уходи!» – вертелась в голове запоздалая мысль. – «Не рискуй, не подставляй холдинг…».

Миша ослабил галстук и глубоко вдохнул. Беспомощность перед обстоятельствами вновь сковала его.

– Строительный холдинг Колосовских! – раздался голос председателя комиссии. Раскатистый, низкий, словно гром, он вернул Михаила на землю. Голос принадлежал невысокому плотному мужчине с говорящей фамилией Честный.

Фил толкнул Мишу в бок и, не дожидаясь его реакции, ответил:

– Значит, заявка отклонена?

Михаила словно окатили ледяным душем. Он ничего не слышал из монотонной речи членов тендерной комиссии, как и не понял замечаний, высказанных председателем.

– Нет… Замечания по форме заявки незначительные. – Сухо отозвался Честный.

Миша равнодушно досидел до конца собрания, а когда остальные участники торгов покинули зал, спросил Честного:

– С вами связывался Борис или Михаил Александрович? Насколько я понимаю, именно поэтому вы закрыли глаза на недочеты в нашей документации? – Миша сделал пальцами жест, обозначающий взятку. Честный смотрел на молодого, высокого мужчину снизу вверх, но в его взгляде читалось возмущение.

– Что вы позволяете себе, молодой человек? – он захлопнул папку.

– Извините… – стушевался Миша. – Юрист все исправит и в ближайшее время…

– Завтра, – громогласно ответил Честный. – И заявку привезёте мне вы, Михаил Львович. Благодарите своих родных не за… – он пальцами проделал тот же жест, что и Миша, – а за высокое качество услуг, оказываемых холдингом. Ре-пу-та-ци-я… Слышали о таком?

Коротышка тронул болезненные раны в душе Миши. А может он выяснил правду? То, что Миша – недостойный лжец и интриган, подделывающий отчеты?

Филипп, заметив смятение в глазах Михаила, вежливо попрощался с Честным, выхватил листок с замечаниями и вытолкнул друга из зала.

Как в двух словах описать свою жизнь? Если бы Михаила спросили об этом несколько недель назад, ответ растянулся бы на книгу. Но сегодня на вопрос Филиппа «Как дела?» он ответил двумя словами в буквальном смысле: ужас и кошмар.

Миша встал пораньше, чтобы успеть к назначенному коротышкой Честным времени. Кулинарные старания Фионы он решительно проигнорировал и не выходил из комнаты, захлебываясь слюной. Определенно, девчонка поставила цель мучить его! Она хозяйничала на кухне, из которой доносился восхитительный аромат жареного бекона и омлета с сыром. Едва уловимый запах кофе дополнял гамму ароматов, раздражая вкусовые рецепторы Михаила до предела. Он не считал себя зависимым от еды, хотя любил вкусно поесть, но реакция на блюда жены удивляла.

Времени отсиживаться в комнате и ждать, пока «зеленое чудовище» позавтракает, не оставалось. Чтобы избежать контакта с женой, Миша решил одеться и улизнуть на работу.

Он сбросил футболку, распахнул шкаф, в котором по обыкновению висели сорочки и деловые костюмы и обмер: на всех сорочках отсутствовали пуговицы…

– Сучка… – прошипел Миша и пулей вылетел из комнаты.

Даша не удивилась появлению разъярённого мужа на кухне. Она ждала его реакции, мучительно считая секунды…

– Зачем ты это сделала? – рявкнул он. – Чего добиваешься? – полыхал яростью.

Даша впервые всерьёз испугалась мужа… Мышцы на его обнаженной груди и руках перекатывались, вобрав в себя всю ненависть и злость к девчонке. Она зажмурилась и вжалась в столешницу. Неужели Миша посмеет ее ударить? Ему ничего не стоит свернуть ее хрупкую шейку…

– Я не бью женщин. – Его дыхание едва не опалило ее кожу. Миша подошёл бесшумно и слишком близко. Даша открыла глаза, с трудом различая силуэт мужа сквозь пелену слез. Они предательски текли по щекам, обжигая кожу.

– Что тебе нужно? На кого работаешь? Сколько тебе заплатили за это? – чеканил он гневно.

Даша почувствовала, как сердце скачет галопом, торопится, пропускает удары. А потом оно и вовсе упало вниз… Смотреть на Мишу и делать вид, что его обнаженный мускулистый торс – обычное явление, было пыткой…

– Отвечай. – Прогремел он. – Что. Тебе. Нужно?

– Только ты, поверь… Ничего больше. – Прошептала она.

Чтобы не пялиться на мужа, девушка опустила глаза вниз, выбрав в качестве объекта наблюдения малыша Мэтью. Он дремал на коврике возле дивана.

– Смотри мне в глаза, черт возьми! И прекрати повторять эту чушь!

Даша окунулась в его глубокий, опустошенный неизвестностью взгляд. В нем плескались страх и сомнение, щедро приправленные яростью. Не прерывая зрительного контакта, она прошептала:

– Мне нужна плата…

– Сколько? – с презрением ответил Миша.

– Одна минута… Поговори со мной одну минуту. – Выдавила она.

Миша вымученно вздохнул. По щеке Даши текли слёзы.

– И ты уберешься из моего дома? – спросил он.

– Нет. Я дам тебе рубашку с пуговицами.

– Черт… Твоё счастье, что я опаздываю. – сказал Миша. – Сегодня же вставлю замок в свою комнату! Не думал, что дойдёт до такого… Ты не в себе, Даша. Вам – тебе и твоему заказчику – нужно лечиться!

Девушка пропустила мимо ушей его реплики. Они ничто по сравнению с бурей, которую Даша ожидала.

– Расскажи мне о твоих братьях и сёстрах. – Спросила она.

– Ты и о них знаешь? – раздраженно ответил Миша.

– Не знаю, поэтому и спрашиваю.

Он стоял по-прежнему перед ней. Близко… Так, что Даша чувствовала запах бальзама после бритья и одеколона.

– Родных братьев и сестёр у меня нет, но есть двоюродные – дети дяди Бори. Алинка на год младше меня, а Богдан и Егор мелкие, им шесть и четыре…

– Расскажи об Алине. – Попросила Даша.

– У Алинки сейчас нелёгкий период в жизни. – Промолвил Миша и замолчал, сомневаясь стоит ли говорить о сестре с Фионой. Даша смотрела так внимательно и напряжённо, будто резала взглядом. – Человек, который ей дорог, попал в беду. А она ждёт ребёнка…

– Значит ты скоро станешь дядей?! – воскликнула она. Миша строго взглянул на жену, не разделяя ее веселости.

– Тёплые… – прошептала Даша.

– Что? – удивился Миша.

– Когда ты не сердишься, твои глаза словно прозрачный мед… или янтарь… или виски. Они согревают…

Миша улыбнулся и ответил:

– Разве можно говорить о близких и сердиться? Я очень люблю Алину.

– А я люблю тебя. – Выдохнула Даша и покраснела.

– Твоя минута закончилась, – резко ответил он. – Мне нужна обещанная сорочка.

Глава 21

С Честным все оказалось намного проще и быстрее, чем изначально думал Миша. Строгий коротышка нагрузил Фила поправками и замечаниями так, что тот просидел до ночи, исправляя неточности в заявке. Когда же Миша принёс ее на следующий день, едва успев к назначенному времени из-за шуточек зеленой ведьмы, Честный подписал документ не глядя.

Михаил в приподнятом настроении приехал в холдинг, где его ждал Фил.

– Как дела? – взволнованно спросил он, имея в виду одобрение Честного.

– Ужас и кошмар. – Промолвил Миша, имея ввиду чудаковатости жены. Побледневшее лицо Фила вынудило внести ясность в сказанное.

– Фух… – протянул он. Его лицо приобрело привычную ангельскую прелесть. – Тогда погнали на планерку, обрадуешь руководство!

Планерка для сотрудников холдинга за долгие годы работы стала привычным ритуалом. Михаил Александрович все реже занимался делами, полностью возложив их на детей и внука, но проведение планерки оставалось его обязанностью.

Сотрудники делились планами на день, отсчитывались о выполненных поручениях, планерка собиралась, чтобы обсудить форс-мажор, порадоваться успехам или попросить помощи.

Сообщая о победе в тендере, Миша не испытал той радости, на которую рассчитывал. У лжи оказался горький привкус. Она способна отравить любую радость, все живое и светлое.

Миша видел, с какой гордостью на него смотрели мать и дядя Борис, а ему хотелось провалиться от стыда под землю. Неужели никто не видит его? Какой он на самом деле, на что способен? Ангел рассматривала его томным взглядом, облизывая нижнюю губу… Беличенко довольно потирал руки, будто позабыл о проигрыше. С него, как с гуся вода!

– Поздравляю, сынок. – Сказал Борис и похлопал племянника по плечу. В его карих глазах сверкали гордость и уважение. – Обычно Честный мучает неделями, выискивая погрешности в документации. Я, честное слово, сомневался, что вы уложитесь в срок.

– Значит, вы не просили его? – удивился Миша. – Если нет, то Хризантемов гений! – он улыбнулся широко, и на его щеке проступила ямочка.

– Вы оба молодцы. Я видел, как в последнее время ты задерживался на работе, переживал из-за тендера. Мне даже казалось, ты подавлен или расстроен чем-то…

– Все в порядке, Боря. – Выдавил Миша, ощущая привычный мерзкий привкус.

Всеобщее одобрение и поздравления словно приторная сладкая вата облепили Мишу. Хотелось убежать в кабинет, закрыться и побыть одному. Михаил сделал вид, что ему позвонили, громко ответил на несуществующий звонок и, кивнув на прощание, удалился.

В своём кабинете Миша опустился в рабочее кожаное кресло, запрокинул руки за голову и посмотрел в окно. Небо пестрело разными оттенками: голубой, серый, желтый переливались в толще белых облаков. Они неспешно плыли, унося с собой ещё один день его вынужденного рабства. Неужели придётся терпеть, стиснув зубы, и задвинуть гордость поглубже?

Подгоняемые ветром, облака неслись по небосклону, и Мише казалось, его жизнь подобна облаку – она не принадлежит ему, мечется в разные стороны, управляемая ветром или невидимым кукловодом.

«Что делать?» – стучал в висках немой вопрос. Он вышел на балкон и глубоко затянулся сигаретой. Дым привычно обжег дыхание. Стоило ли бросать курить, чтобы через полгода начать снова?

Дверь кабинета клацнула, мягко и по-кошачьи бесшумно вошла Ангелина. Миша стоял в проеме, разделяющим кабинет с балконом. Он улыбнулся и поправил длинную челку.

– Фу, ты снова куришь, Мишель, зачем? – проворковала она и замахала руками, разгоняя дым. Ее высокая грудь колыхалась в такт движениям, натягивая ткань тонкого, весеннего платья. Она подошла к Мише, обняла его за плечи и скользнула ладонью по его гладковыбритой щеке. Коснулась подушечками пальцев чувственных губ, подбородка, провела линию над темной густой бровью Миши, тронула кончик его носа…

– Ты рисуешь на мне, Ангел? – прошептал он и улыбнулся, возрождая ямочку на щеке – своё персональное оружие обольщения.

– Бедный мой… Я вижу, как ты мучаешься… – ответила, подставляя шею для поцелуев Миши. Его руки скользнули по ее телу.

– Поедем к тебе… или в гостиницу. – Хрипло шептал он и ловил ее губы.

Она отстранилась и тут же прильнула снова, сгорая в пламени его желания.

– Здесь… – промолвила чуть слышно и потянулась к пуговицам сорочки Миши.

Рабочий день прервался обеденным перерывом. Ангелина выскочила из уборной Мишиного кабинета, стыдливо приглаживая короткие чёрные волосы. В ее облике не было изменений, страстную лихорадку выдавали румянец на щеках и припухшие от поцелуев губы.

– Я хотел поговорить с тобой, поедем в ресторан. – Сказал Миша, накинув пиджак. Ангел с грустью отметила, что его глубокие карие глаза приобрели прежний холодный блеск. Он не принадлежал ей по-настоящему… Так, как она желала, жаждала всей душой, но боялась признаться, чтобы не отпугнуть Мишу. Ангел хорошо играла свою роль партнерши для секса, с которой не обязательно появляться в обществе. Его желание довериться или попросить совета возродили самые смелые чувства в сердце девушки.

– Хорошо, Мишель. – Томно прошептала она, брызнув на шею духи.

– Поехали. – Выдохнул он. – Повторяю в сотый раз: ненавижу это имя! Кто надоумил тебя так меня называть? – отчитывал Ангелину Миша, пока они шли к машине.

Весна теперь ассоциировалась у Михаила с браком. Любовь к этому времени года уничтожилась одной торопливой подписью в журнале. Они ехали молча, плывя в потоке автомобилей. Ангелина посматривала на нервно сжимающего руль Мишу: густые темные волосы, прямой нос, чувственный рот, потухший взгляд больших карих глаз, устремлённый в никуда… Красота без души, блестящая оболочка, скрывающая… кого? Знал ли он сам, кто он есть?

– Снова хочешь меня? – лениво промолвил Миша, заметив томный взгляд Ангелины на себе.

– Приезжай ночевать. – Ответила она и тут же осеклась, вспомнив новоиспеченную супругу Миши.

Ресторан гудел, словно улей. Миша выбрал столик в дальнем углу зала, надеясь поговорить в спокойной обстановке. Ангел нервничала и теребила краешек белоснежной хрустящей салфетки. Ей мерещилась отвратительная зеленая девка, соблазняющая Мишу…

– Мишель, не молчи… Прошу, не мучай меня, о чем ты хотел поговорить? – взволнованно прошептала она, как только официант удалился.

Миша вымученно улыбнулся и ответил, обдумывая каждое слово:

– Ангел, ты не знаешь, существуют ли книги о женской логике? Или психологии женских выкрутасов?

– О! Такая книга точно станет бестселлером! – воскликнула она. – Жаль, что мужчинам одолеть ее не удастся…

– Почему? – на полном серьезе спросил Миша.

– Книга будет в ста томах! – рассмеялась она. – Рассказывай, Мишель… Что натворила твоя безумная и безобразная жена?

Официант принёс заказанное девушкой вино. Умело скрывая шквал негативных эмоций, Ангел сделала глоток и промолвила:

– Почему ты не рассказываешь мне всю правду? Что она знает о тебе?

– Не важно, поверь. – Сухо произнёс Миша. – Она простая пешка, работающая на кого-то. И мне необходимо узнать о человеке, копающим под меня.

– Ты позвал меня обедать, чтобы попросить совета в отношениях с женой? – возмутилась Ангелина.

– Да, Ангел, именно так. Не нахожу причин для возмущения или ревности. Наши с тобой отношения прозрачны и просты. – Раздраженно ответил Миша, внутренне соглашаясь, что одолеть женскую логику невозможно.

Ангелина помедлила с ответом, а затем попросила Мишу рассказать подробнее о поведении зеленой кикиморы.

– Я не понимаю, почему она почти месяц не пыталась сблизиться, а сейчас затеяла игры с вопросами обо мне и фокусами с рубашками? – возмущённо ответил Миша.

Ангелина пила вино, задумчиво водя пальчиком по краешку тарелки.

– Это часть плана, не более. Так задумано заказчиком. – Промолвила она. – Чтобы узнать о нем, тебе нужно общаться с ней и не показывать раздражения.

– Ты хочешь сказать, что на все ее дурацкие блиц-опросы я должен благосклонно отвечать? – спросил Миша с недоверием.

– Да, именно так! И задавать вопросы ей… – выдохнула она. – Девчонка проколется, вот увидишь. Увлечётся беседой, забудется и выдаст тебе злодея с потрохами, – снисходительно ответила Ангел, смывая горечь глотком вина.

Все-таки Ангелина права: мужчинам не постичь женскую логику. Кикимора спит и видит, как бы вытянуть из Миши хоть слово! Кто знает, на какое безумие она готова пойти, чтобы добиться своего? Проверять не хотелось.

Глава 22

Озадаченный, Михаил вернулся на работу. «Страсти по Хризантемову», как он назвал массовый женский интерес, проснувшийся после головокружительного успеха Фила, не утихали.

Девушки облепили Филиппа, который важно консультировал их по сложным рабочим вопросам. Внезапное появление Миши в кабинете Филиппа смутило дамский коллектив. Девушки разошлись по своим рабочим местам, оставляя шлейф ароматов.

– Ты доволен своим личным помощником? – спросил Фил, шутливо выпячивая грудь. – Обсуждал с Беличенко, как он смухлюет финансовый отчёт? – сменил тон на осуждающий.

– Нет ещё. Надеюсь вернуть деньги честным путём. Это занимает все мои мысли, Фил… Точит с утра до ночи. Никогда не считал себя совестливым…

– Брось, друг, об этом узнают раньше, чем ты дождёшься дивидендов или другого заработка.

– Мне жизненно необходимо вернуть деньги, Фил. Иначе, мучение браком с зеленой ведьмой продлится на неопределенный срок. – Вздохнул Миша.

– Сомневаюсь. – Протянул Фил. – Согласно составленному вашим покорным слугой брачному договору, вы имеете право подать на развод по его истечении. – Отрапортовал он и склонился в почтительном кивке.

– Не смешно, Фил. Даша привлечёт мерзавца Туманова и составит новый договор, не сомневайся! – запоздало родилась страшная мысль.

Двери кабинета Хризантемова то и дело распахивались, и Миша, попрощавшись, вернулся к себе.

«Общаться с Фионой…» – как мантру повторял он слова Ангелины. Что девчонка попросила взамен годной рубашки? Минуту разговора? Миша нашёл телефон Даши в контактах и написал ей, воспользовавшись одним из мессенджеров:

«Мне нужна светло-голубая сорочка к завтрашнему дню»

Никаких «Привет, Даша!» или «Добрый день», лишь сухое требование.

Девушка была не в сети. Миша отложил телефон и вышел покурить на балкон. Вернувшись, он увидел ответ жены:

«И вам добрый день, Михаил Львович! Рубашка будет в порядке, не волнуйтесь. Вы помните про плату?»

– Черт, такое забудешь! – выругался он вслух, а жене написал короткое «да».

Лев Данилович Туманов прослыл человеком-загадкой среди немногочисленных знакомых в Красноярске. Его обаяние вызывало трепет, а избирательность в общении и немногословность порождали сплетни. Так, одни считали Льва беглым преступником, другие – мошенником. Людская фантазия извращала мнение о личности Льва Даниловича, присваивая мужчине как несуществующие добродетели, так и пороки. Долгие годы он жил в Америке, а затем оставил небольшой, но весьма прибыльный бизнес, солнце, океан, тёплый калифорнийский песок и вернулся в Сибирь. Жизнь, двигаясь по спирали, упорно возвращала его к одному и тому же событию, которое он легкомысленно пытался выбросить из головы много лет.

Лев грезил Америкой, прикладывал недюжинные способности, обучаясь в университете, подрабатывал по ночам… Ожидание вызова в заветную страну походило на сладостное томление влюблённого. Он избегал развлечений и отношений, предпочитая им углубленное изучение английского языка.

Случайная встреча навсегда изменила жизнь Туманова. Много лет Лев корил себя за то, что поддался уговорам друга Валерки и пошёл на двойное свидание.

Вечер радовал хорошей погодой. Центр шумел из-за празднования дня города, а в воздухе витали ароматы попкорна и пива.

Он заметил ее сразу… Поджатые губы и скучающий вид высокой темноволосой девушки красноречиво указывали на то, что на свидание ее притащили силой.

– Берта. – Буркнула она в ответ на приветствие Льва.

Немногословная, молчаливая девушка показалась Валерке удобной спутницей для серьёзного Льва. Идеальный вариант для человека, идущего на свидание за компанию.

Считая себя воспитанным мужчиной, Туманов пытался разговорить девушку, спрашивал о работе и увлечениях, книгах и любимых цветах. А когда ее стеснение растворилось в широкой улыбке, понял, что пропал…

Валерка просчитался, одураченный собственными представлениями о жизни и людских взаимоотношениях. Роман Льва и Берты был ярким и скоротечным. Берта убеждала, что серьезные отношения ей не нужны, а Лев не претендовал на них, не клялся в вечной любви и всегда был честен. Туманов принял за чистую монету показное равнодушие девушки, исключив вероятность кокетства и жеманства. Получив вызов в США, он непринужденно сообщил Берте о скором отъезде и расставании. Легкие и приятные отношения мгновенно превратились в кошмар: Берта кричала, требовала объяснений, угрожала расправой. Чтобы избавиться от назойливой пассии, Лев признался в несуществующей измене. Задумка оказалась верной, и оскорбленная предательством девушка оставила его в покое.

Берта встречалась с подругами, рьяно обсуждала мерзавца, обманувшего ее доверие, и охотно принимала их утешение и сочувствие. А в один прекрасный день поняла, что беременна. Несмотря на обстоятельства, Берта решила сохранить малыша, навсегда вычеркнув его непутевого папашу из жизни. Семья Колосовских лишила Льва права знать о Мише и участвовать в его воспитании…

День клонился к вечеру. Облака повисли серой неподвижной массой, вытеснив весенние солнечные лучи. Миша спустился в паркинг и увидел возле своей машины Туманова. Его высокую статную фигуру он узнал бы из тысячи. Лев Данилович прислонился к водительской двери, преградив Мише путь. Несмотря на вальяжную позу со сложенными на груди руками, в глазах Туманова читалась неуверенность. Миша взглянул на него полным ненависти взглядом , развернулся и пошёл к выходу. Он сплюнул сквозь сжатые зубы и пробормотал что-то под нос.

– Миша! – позвал Лев Данилович, едва поспевая за ним. Их тяжелые шаги отдавались гулким эхом под бетонными сводами парковки. Михаил не оборачивался, ускоряя шаг. В нем кипели гнев и возмущение поступком Туманова. Неужели он надеется на прощение?

Миша распахнул дверь и оказался на улице. Весенний воздух окутал прохладой и свежестью, лаская разгоряченную кожу. Он ступил на дорожку, ведущую к скверу, когда за спиной раздался лязг закрывающейся двери.

«Че-е-е-рт! Неугомонный хрыч!» – подумал Миша и ускорил шаг.

– Миша! Погоди, остановись! – задыхался Туманов, крича в спину Мише. Его сиплый, дрожащий голос звучал совсем близко, как назойливая муха.

Преследующие шаги не заглушались автомобильными гудками, скрипом проезжающих мимо колясок и велосипедов, детским плачем…

«Надо покончить с этим,» – решил Миша и обернулся. Его лицо вытянулось от увиденного: бледный как полотно Туманов ковылял вдоль тротуара, держась за сердце. Он дошёл до ближайшей лавочки и рухнул на неё, теряя сознание.

– Твою ж мать! Лев Данилович, что с вами? – воскликнул Миша.

В считанные секунды он оказался возле Туманова. Высокий, сильный, властный мужчина лежал перед Мишей, беспомощно протягивая руки. Его щеки запали, черты заострились, а во взгляде читалось страдание. Миша вызвал скорую помощь, несмотря на слабый протест больного. Тот отрицательно покачивал головой и пытался подняться.