Текст книги "Молитва любви"

– Значит, вы не хотите жениться на ней… – сказала настоятельница.

Гильберт не обернулся на голос собеседницы, надеясь, что Грей вернется во двор. Однако минуты проходили, а она не появлялась. Гильберт снова повернулся к матери Силии, которая была настроена весьма решительно.

– Дело решается очень просто, – сказала она, натянуто улыбаясь. – Вы должны найти другого человека, который взял бы ее в жены.

Нахмурившись, Гильберт отошел от окна и остановился перед монахиней. Она была не такой хрупкой, как Грей, и он не возвышался над этой женщиной подобно исполину.

– Это не так просто, как вам кажется, – ответил он. – Перед ее возвращением в аббатство я нашел человека, который мечтал жениться на ней, но она отказала ему.

Гильберт не стал рассказывать, что если бы Грей приняла предложение сэра Майкла, то он сам, наверное, не дал бы согласия на их союз. Даже тогда, когда он был полностью уверен в ее коварстве, мысль о том, что другой мужчина будет обладать ею, приводила его в бешенство.

Настоятельница, казалось, совсем не смутилась тем, что мужчина подошел к ней недопустимо близко.

– Тогда, вероятно, ее сердце отдано другому, вам не кажется?

Гильберт недоверчиво посмотрел на нее.

Глаза настоятельницы монастыря сверкали, как ему показалось, озорством. Она коснулась его руки.

– Тяжкую ношу предстоит вам нести, барон Бальмейн, – обратилась она к рыцарю, – но если вам удастся узнать, кому отдала свое сердце леди Грей, то так вы и найдете для нее мужа. И все ваши затруднения будут устранены, – мать Силия пожала плечами. – А если вам не удастся заставить Грей раскрыть свое сердце, то поищите любого подходящего мужа для нее. Но будьте осторожны, выбирая человека, которому предстоит растить вашего ребенка. И не забывайте, ей всегда будут рады в Арлеси, если ноша сия покажется вам непосильной и вы не сможете взять на себя ответственность найти отца своему ребенку. Гильберт понимал, что настоятельница поддразнивает его, но покорно снес удар, хотя ни единой минуты не верил в то, что произнес:

– Вы полагаете, леди Грей воображает, будто влюблена в меня?

Мать Силия рассмеялась:

– Нет, барон, я никогда такого не предполагала, особенно теперь, когда познакомилась с вами и убедилась в вашей черствости. Конечно, она любит кого-то другого.

Чрезвычайно раздраженный смелыми высказываниями монахини, Гильберт все же сдержал свой гнев. Нельзя отрицать, мать Силия права. Человек он грубый. Каждый день его жизни омрачен последствиями того зла, что причинили Чарвики ему и его семье. Однако вмешательство настоятельницы монастыря в его дела ему совсем не нравилось, и Гильберту не терпелось поскорее покончить с этим.

Он схватил свой плащ и закрепил его простой застежкой.

– Проследите, чтобы она была готова к отъезду через час.

Гильберт распахнул дверь и собрался выйти из комнаты, но слова настоятельницы заставили егоостановиться.

– Арлеси – это ее убежище, барон Бальмейн. Гильберт обернулся в дверях и посмотрел на монахиню, с нетерпением ожидая, что она скажет.

– Если леди Грей не захочет ехать с вами, ни вы, ни я не сможем заставить ее тронуться с места.

Тогда вы, может быть, возьмете на себя труд убедить ее каким-то другим способом.

Гильберт так стремился поскорее покинуть аббатство, что даже не допускал мысли о несогласии Грей ехать с ним. Ему действительно не приходило в голову, что она не пожелает оставить монастырскую жизнь. Но в этом случае он не сможет заставить ее подчиниться и увезти силой. Покровительство церкви, простиравшееся над Грей, лишало его этого права. И хотя он мог бы рискнуть, вызвав гнев церкви, но прогневить короля барон бы не решился.

– Пойдемте, – позвала его настоятельница. – Я отведу вас к ней.

Гильберт вышел в коридор вслед за матерью Силией, которая шла впереди. В молчании они прошли через двор в сад, где, очевидно, мать Силия надеялась найти Грей, но ее нигде не было видно.

– Подождите здесь, – настоятельница взмахом руки указала на беседку в стороне. – Я пошлю за ней.

Кивнув, Гильберт отступил в укрытие, но садиться на скамью не стал. «Как примет она меня?» – раздумывал рыцарь, и сердце его билось все сильнее при мысли, что сию минуту перед ним окажется Грей. Это к лучшему, сказал он сам себе. Наконец-то сможет он изгнать эту леди из каждой своей мысли и найдет успокоение.

Через некоторое время появилась мать Силия и сообщила:

– Она молится, но я попросила сестру Софию прислать ее сюда.

– Она будет знать, зачем ее зовут?

Настоятельница отрицательно покачала головой:

– Нет, я не стала говорить, почему хочу ее видеть. Вскоре она сама узнает о вашем приезде.

Гильберт промолчал. Он повернулся лицом к тропинке, на которой должна была появиться Грей, чтобы увидеть, как она будет себя вести, увидев его в этом месте.

Время шло, а Грей все не было. Гильберт потерял терпение.

– Не очень-то она исполнительна, – заметил рыцарь, поглядывая на настоятельницу, стоявшую рядом.

– Как я и говорила вам, – отозвалась та, – это существо из вашего мира.

Гильберт нахмурился.

– Кроме того, – добавила она, – малыш немного беспокоил ее…

– Что-нибудь не так? – он ухватился за это замечание, вдруг почувствовав страшное напряжение.

Мать Силия чуть не рассмеялась при виде такой озабоченности, но постаралась скрыть удовольствие за тонкой улыбкой.

– Не думаю, – сказала она. – Это обычное недомогание, которое испытывают многие беременные женщины.

Грей осторожно шла по замерзшей земле, ступая с опаской, чтобы не поскользнуться. Из-за длинной, узкой садовой изгороди доносился голос настоятельницы. Мать Силия с кем-то беседует?

Ускорив шаг, Грей побранила себя за то, что забыла в часовне перчатки. Руки быстро замерзли на холодном воздухе, но Грей не прятала их под плащом, а вытянула на всякий случай перед собой, чтобы смягчить возможное падение.

Тихое, настойчивое шевеление в животе напомнило ей о необходимости замедлить шаг. Улыбаясь, Грей прижала руку к животу и последние шаги сделала с еще большей осторожностью.

В беседке стояли двое – хорошо знакомая ей настоятельница и еще один человек, облик которого вызывал живой отклик в сердце. Стараясь узнать этого красивого темноволосого гостя, она подошла ближе, разглядывая гладко выбритое лицо, потом подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Глаза этого человека были удивительно голубыми…

Грей вскрикнула от неожиданности, споткнулась и инстинктивно протянула вперед руки, чтобы не упасть. Когда она снова подняла голову, то обнаружила, что Гильберт стоит рядом.

Неудивительно, что его трудно было узнать сразу. Без бороды он выглядел гораздо моложе и не казался таким громадным, хотя тени под глазами придавали ему вид зрелого мужчины. Да, и раньше Грей считала, что Гильберт Бальмейн привлекателен, но теперь это красивое лицо ее просто поразило.

Они остановились в нескольких шагах друг от друга, но не торопились сокращать это расстояние. Наконец тягостное молчание нарушила мать Силия.

– Думаю, вы знакомы, – сказала она, сделав шаг вперед. – Теперь я вас оставлю, чтобы вы познакомились снова.

Лицо ее было безмятежным, когда, взяв руки Грей в свои, она поцеловала ее в щеку.

– Думай о ребенке, – прошептала она.

Конечно, она сказала ему… Мрачные предчувствия мучили Грей, в то время как она провожала монахиню взглядом и продолжала смотреть ей вслед, даже когда та скрылась из виду.

Ребенок снова пошевелился, и Грей очнулась от оцепенения. Старательно избегая испытующих глаз Гильберта, она погладила под плащом свой округлившийся живот.

– Ребенок, которого ты носишь… – низкий голос Гильберта отчетливо звучал в холодном воздухе, задевая туго натянутые струны взбудораженных чувств Грей. – Он мой?

Грей вдруг ощутила, что ей хочется оказаться подальше от этого места, от этого недоверчивого мужчины, который смог задать ей такой обидный вопрос. Вздернув подбородок, она встретилась с ним глазами, вложив в свой взгляд всю неприязнь, что кипела сейчас в ее душе. Девушка повернулась кругом и направилась по той же тропинке, по которой ранее ушла мать Силия.

Шаги Гильберта раздались за спиной. Перкой мыслью было бежать, но Грей быстро отвергла такую возможность, понимая, что это слишком опасно. Никогда она не сделает ничего, что могло бы повредить ребенку. Признавая, что побег бесполезен, она снова обернулась к Гильберту, как раз в тот момент, когда он протянул руку, чтобы се задержать.

Барон смотрел на Грей сверху вниз, а она устремила на него пристальный взгляд из-под низко надвинутого капюшона. Рука Гильберта нерешительно задержалась в воздухе, потом опустилась.

– Ребенок мой? – снова спросил он.

– Нет, – ответила Грей, радуясь, что капюшон скрывает ее лицо. – Вам не нужно беспокоиться о моем ребенке, барон Бальмейн, потому что не вы его отец.

Барон, казалось, был поражен отрицательным ответом. Молча смотрел он на Грей, пытаясь хоть что-нибудь прочесть на ее замкнутом лице.

– Сдается мне, вы лжете, леди Грей, – сделал он вывод. – Да, вам следует быть более старательной в таких уловках, если вы хотите когда-нибудь стать законченной лгуньей.

Безо всякого предупреждения Гильберт откинул капюшон с ее головы, чтобы увидеть ее лицо и прядь золотистых волос.

Грей быстро выпростала руку из складок плаща, чтобы поправить капюшон, но прежде чем она успела ухватить грубую ткань, Гильберт проворно завладел ее рукой и сжал холодные пальцы в своей теплой ладони.

Дрожа от слишком долго сдерживаемого гнева, Грей гордо подняла голову и в упор посмотрела на Гильберта.

– Неужели с тех пор, как мы виделись в последний раз, ты забыл, какая я коварная обманщица? – прошипела она сквозь зубы. – Если бы я подтвердила, что ты отец ребенка, ты заявил бы, что это неправда, – она наклонилась вперед и окинула его долгим взглядом. – Будь осторожен. Если легко верить в противоположное тому, что слышишь, то этим могут воспользоваться те, кто хочет обмануть.

Гильберт молча обдумывал ее слова, пытаясь уловить волну смятения, исходившую от нее. Да, он заметил эту вспышку ярости, обнаружил крохотные острые коготки, но это так походило на его собственный гнев, полный горечи. Было странно видеть свое отражение в этой молодой женщине.

Вымученная улыбка скользнула по губам Грей.

– Подумайте об этом, милорд. Может быть, в мои намерения как раз входит заставить вас принять на себя ответственность за этого ребенка, отрицая, что он ваш, – она пренебрежительно пожала плечами. – А может быть, я говорю правду.

Глаза Гильберта сузились.

– Я отказываюсь играть с тобой в эти словесные игры, Грей…

– Грей, – она ухватилась за редкую возможность прервать его, как часто делал он в беседе с нею. – Такая фамильярность, милорд?

Внезапно он притянул ее к себе, несмотря на сопротивление, смело запустил руку под плащ и положил ладонь на живот девушки.

Она замерла при этом неожиданно нежном прикосновении и перестала дышать, когда длинные пальцы начали скользить по ее животу. Грей закрыла глаза, внезапно осознав, что кончики пальцев вызывали ощущения, которые она считала давно сгинувшими. Как мог этот мужчина, которого она, как ей казалось, ненавидела, пробуждать в душе такие чувства?

– А теперь скажи мне еще раз, что это не мой ребенок, – произнес Гильберт.

Вырвавшись из безнадежных блужданий своих мыслей, Грей гордо вскинула голову:

– Вы поверите словам обманщицы? Ладонь Гильберта все еще лежала на ее животе, лицо склонилось к ее лицу.

– Только если ты подтвердишь то, в чем я уже уверен.

Он хочет сказать, что она должна подтвердить его отцовство? Грей всмотрелась в лицо барона Бальмейна, скользнув взглядом по чертам, которые прежде были скрыты от нее. Сначала внимание привлек рот, оказавшийся более широким, чем ей казалось раньше. Потом она перевела взгляд выше, чуть в сторону, где обнаружила ямочку на щеке. Наверное, она видна еще лучше, когда он улыбается, решила Грей. А по гладкости кожи можно было сделать вывод, что Гильберт недавно побрился.

Не сумев сдержать порыв, она подняла руку и коснулась его щеки. Мускулы сразу напряглись под ее ладонью, напомнив о том, что многие сочли бы этот жест неподобающим. Грей быстро опустила руку и, найдя под плащом ладонь Гильберта, сомкнула пальцы на его запястье. К ее удивлению, Гильберт не стал сопротивляться, когда она сняла его ладонь со своего живота.

– Это мой ребенок, Гильберт Бальмейн, – твердо заявила Грей.

Глаза Гильберта сузились. Не такого подтверждения он ждал.

– А кто же его отец? – продолжал настаивать он. В душе его словно сжалась тугая пружина, когда он ждал признания, которого еще не получил, но был намерен вырвать во что бы то ни стало.

Грей не затрепетала под его гневным взором.

– Не имеет значения, кто заронил семя, из которого теперь растет мое дитя. Вы бы лучше…

– Ты вернешься в Медланд со мной. Мы уедем сегодня же.

Грей покачала головой:

– Нет, я удовольствовалась своей участью и больше не…

Не успела она закончить свою мысль, как Гильберт подхватил ее на руки и понес из сада.

Грей была достаточно благоразумна, чтобы не сопротивляться. И все-таки повысила голос, негодуя на такое бесчинство:

– Знаешь ли ты, какой грех совершаешь, забирая меня отсюда против моей воли? Это мое убежище, и ты рискуешь навлечь на себя гнев церкви и самого короля Генриха.

Ах да, король… Гильберт заколебался, предвидя недовольство короля. Но сейчас он был захвачен желанием сохранить для себя Грей и своего ребенка, поэтому не стал задумываться о последствиях своего поступка. Не удостоив Грей взглядом, он двинулся из сада и ступил на дорожку, которая вела во двор. Хромота его усилилась, когда он ускорил шаг, торопясь покинуть аббатство.

– Нет, Гильберт, не делай этого, – еще громче возмутилась Грей. – Бог покарает тебя десятикратно за это прегрешение.

– Бог! – повторил Гильберт, не сводя глаз с тропинки. – Предоставь Ему творить свои злые дела, – пробормотал рыцарь. – Я выстрадал все, что он послал на мою долю. И выдержу все, что пошлет.

– Хоть ты и отрицаешь Его, – сказала Грей, кладя руку Гильберту на грудь, – ты ведь не безбожник, Гильберт. А теперь отпусти меня, пока твой поступок не причинил вреда.

На краю двора он остановился и посмотрел на Грей:

– Долгие месяцы я страстно желал обнимать тебя в моей постели, мечтал обладать тобой, как в ту первую ночь. Ты кара и мучение, ниспосланное моей душе свыше, Грей Чарвик, но я не могу изгнать тебя из своего сердца, сколько бы ни напоминал себе о твоем обмане. Но не перестаю пытаться.

Это объяснение потрясло Грей, она не могла найти слов, чтобы ответить.

– Ты моя, Грей, – уверял Гильберт, – и ребенок, которого ты носишь, принадлежит мне. А теперь, пойдешь ли ты со мной добровольно или мне придется снова вызвать на свою голову Божий гнев?

Заявляя о своих правах на нее и на ребенка, Гильберт вселил искру надежды в сердце Грей. Но о чем он говорит? Грей попыталась найти ответ, пытливо заглянув в его лицо. О том, что не оставит ее, как, она предполагала, он может сделать, как только она произведет на свет наследника? Смеет ли она надеяться? Не будет ли его предложение временной мерой?

– Если я поеду с тобой, – отважилась спросить Грей, – ты женишься на мне, чтобы ребенок был законным?

Гильберт ответил без колебаний:

– Нет, Грей. Хотя я предложу тебе и ребенку мою заботу и защиту, но жениться на тебе не смогу.

Словно смертный мрак окутал Грей.

– Значит, у тебя уже есть жена?

– Нет, – ответил он, – и это не значит, что я когда-либо захочу ее иметь. У меня будет наследник от тебя… и этого мне достаточно.

Надежды рухнули. Забыв об осторожности, она уперлась руками Гильберту в грудь, яростно брыкаясь.

– Отпусти меня, неверный, – потребовала Грей голосом, звеневшим от слез. – Я не стану твоей любовницей ради твоих утех. Найди еще кого-нибудь, чтобы она принесла тебе ребенка, а меня оставь в покое.

Крепче прижав ее к груди, Гильберт сошел с тропинки и оказался на пустом дворе.

Хотя у Грей уже не было сил вырываться, она не перестала кричать. В ответ на крики появилась настоятельница, решительно преградившая Гильберту путь.

– Барон Бальмейн, – укоризненно обратилась она к нему, – ведь ясно, что леди Грей решила остаться в Арлеси. Будьте так любезны, отпустите ее.

Гильберт, словно громом пораженный, спустился с небес на землю. До этой встречи с Грей он и не предполагал, что решится похитить ее из святого убежища. Да, это было, по крайней мере, неосторожно, особенно учитывая то, что есть и другие средства для достижения цели, какими бы ограниченными они сейчас ни казались.

Нахмурившись, он отпустил Грей на грубо отесанные камни двора и отступил.

Грей не стала тратить времени на поиски путей к отступлению и, недолго думая, спряталась за спину настоятельницы.

– Леди Грей, – бросила ей мать Силия через плечо, – возвращайтесь в свою комнату. Я поговорю с вами позже.

Грей помедлила мгновение, но повернулась и пошла через двор.

Когда она исчезла из виду, настоятельница с недовольным лицом посмотрела на Гильберта.

– Барон, у меня в голове не укладывается, как вы осмелились совершить такой проступок? О чем вы думали? – она всплеснула руками, как бы призывая Бога в свидетели такой глупости. – Вы не нашли никаких слов, чтобы убедить ее, а не прибегать к насилию? Я предупреждала вас о последствиях.

Гильберт встретился взглядом с холодными глазами настоятельницы.

– Прошу прощения, мать Силия. Боюсь, я действовал слишком поспешно, когда она отказала мне. Это действительно было глупо.

Мать Силия долго смотрела на него, потом, успокоившись, тяжело вздохнула и сделала знак следовать за ней.

Гильберт повиновался и некоторое время спустя оказался вместе с настоятельницей перед странноприимным домом. Неподалеку стояла стайка монахинь, которые моментально опустили глаза, заметив статного рыцаря.

Наставница строго глянула в их сторону, потом провела Гильберта в ту комнату, где они разговаривали раньше.

– Теперь, когда вы повидались с нею, каковы ваши намерения? – спросила мать Силия, поворачиваясь к барону Бальмейну.

Гильберт положил руку на подбородок, намереваясь по привычке погладить бороду, но, обнаружив, что лицо у него бритое, вспомнил, что сам соскреб утром остатки бороды.

– Не знаю, – признался он. – Я не могу взять ее в жены и не могу отдать другому. Я должен заполучить и ее, и ребенка.

– И вы сказали ей это?

Рыцарь кивнул, и настоятельница покачала головой.

– Тогда я понимаю, почему она отвергла такое предложение, барон. То, что вы предложили, просто неприлично, – подойдя ближе, она пристально глянула ему в лицо. – Скажите, вы ее любите?

Гильберт был так удивлен, что кровь бросилась ему в лицо, пока он пытался справиться со своими чувствами.

– Любить ее! Грей Чарвик!

Мать Силия сокрушенно пожала плечами. Его отрицательному ответу она поверила не больше, чем возмущенным протестам Грей.

– Что же в таком случае вы собираетесь делать, барон Бальмейн?

– Есть и другие пути, – он начал мерить шагами комнату, потом остановился перед настоятельницей.

Ей не понравилось выражение его лица: торжествующая улыбка скривила его губы.

– Я буду ходатайствовать перед королем Генрихом о том, чтобы получить опеку над этим ребенком, когда он родится, – сказал Гильберт. -Он не откажет мне в праве на моего наследника.

Мать Силия была поражена этим заявлением. А ведь он может преуспеть со своей просьбой. Получив замки Чарвиков, он вправе рассчитывать и в дальнейшем на милость короля. Видно, Генрих ценит этого рыцаря.

– Это, вероятно, займет много времени, – попробовала монахиня отговорить Бальмейна от такого сокрушительного образа действия.

Гильберт пожал плечами:

– Так я добьюсь своей цели.

– А как же леди Грей? Вы без угрызений совести заберете у нее ребенка?

Гильберт улыбнулся еще шире:

– Нет. Она пойдет со мной по своей воле, и я получу все, что желаю.

Мать Силия понимала, что подобный план углубит пропасть между этими двумя молодыми людьми настолько, что мост между ними возвести уже будет невозможно. Однако был еще один способ свести их вместе; способ, к которому она не стала бы прибегать, если бы барон не рассказал ей о своих намерениях.

– Есть еще одна возможность, – проговорила настоятельница, сложив руки перед собой и ожидая, когда барон приготовится выслушать ее с должным вниманием. На лице женщины появилось печальное выражение, когда она решилась поведать о том, что сама недавно узнала.

– Боюсь, мне придется раскаяться в том, что я выдаю секрет, – начала она, – но мне рассказали, что после заутрени леди Грей ходит гулять за стенами монастыря. Она прогуливается у реки, что течет неподалеку.

Какое-то время барон молча смотрел на монахиню.

Истолковав это молчание как непонимание, она постаралась выразиться яснее.

– Увы, – вздохнула настоятельница, – это прискорбно, но церковь не вольна даровать свое покровительство за стенами аббатства.

Гильберт подозрительно нахмурился:

– Почему вы мне это рассказываете?

– На месте леди Грей я бы скорее простила вас за то, что вы увезли меня силой, чем за то, что забрали у меня ребенка, хоть и по указу короля.

Конечно, она права, подумал Гильберт. Стоило взглянуть на Грей и узнать ее характер, как придуманный им способ заполучить ее и ребенка начинал терять свою привлекательность. Гильберт кивнул:

– Как она выходит из монастыря? Монахиня улыбнулась:

– Через задние ворота, конечно.