Текст книги "Суррогатная мать"

Глава 6

Лиза Кинг и Сюзи Эванс… Жертвы двух последних убийств. Фил извлек эти два имени из хранившейся в голове картотеки и сконцентрировался на них. Он столько раз видел их лица. Глядевшие на него с фотографий, приколотых на доске в кабинете следователей, и запечатлевшиеся в его памяти.

Лиза Кинг – двадцать шесть лет, замужем, агент по продаже недвижимости. Она организовала просмотр освободившегося домовладения на окраине города в районе Гринстед, Но с этим домом у нее так ничего и не вышла В тот же день ближе к вечеру тело нашли ее коллеги. Она лежала на полу, одурманенная наркотиками и жестоко исколотая ножом. Живот ее был изодран в клочья. Искалеченное неродившееся дитя было убито вместе с ней.

В прессе поднялся большой шум, и Фил со своей командой тщательно проработал все версии, даже самые шаткие и трудоемкие. Встреча была назначена по телефону с дешевого незарегистрированного мобильника, купленного в универсаме «Асда» за наличные. Все данные записывала сама Лиза, поскольку это был ее клиент. В офисе имелось имя звонившей. Но на самом деле такой женщины не существовало.

Как Фил ни старался, продвинуться им в этом деле не удалось. Никаких улик, следов ДНК, показаний очевидцев или данных систем видеонаблюдения. Ничего. Словно преступник материализовался, совершил убийство, а затем растаял в воздухе.

Они попытались обратиться к женщине, которая сделала вызов этого агента по недвижимости, обещая ей все – защиту, конфиденциальность, что угодно. Привезли мужа Лизы, допросили его и отпустили. Информаторы, платные и все остальные, на этот раз молчали. Многие об этом говорили, но никто не мог толком ничего рассказать.

А через два месяца убили Сюзи Эванс.

Мать-одиночка, проживавшая в коммунальной квартире в Новом городе. Беременная третьим ребенком. Друзьям' в пабе она со смехом говорила, что сама не знает, от кого именно понесла. Наполовину барменша, наполовину проститутка, эта жертва не вызывала такого сочувствия, как Лиза Кинг, но Фил и его команда подошли к этому расследованию не менее серьезно. Он придерживался взгляда, что одна человеческая жизнь не может быть по каким-то соображениям более ценной, чем другая. Он считал, что после смерти все равны.

Труп был обнаружен в квартире ее подруги. Сюзи попросила дать ей ключи от этой квартиры, поскольку у нее появился клиент, обещавший щедро заплатить. Ее выпотрошенное изувеченное тело было брошено в ванну, а стены, пол и потолок залиты фонтанами артериальной крови. Плод был вырезан и оставлен на полу рядом с мертвой матерью.

Был проведен поквартирный обход, но в этом районе народ традиционно не симпатизировал полиции. В районе установили передвижной пост, но никто не выразил желания дать какую-либо информацию. И снова никаких следов ДНК, никаких улик для криминалистов и, разумеется, никаких записей видеонаблюдения. Они тогда продумывали всевозможные варианты. К примеру, что это может быть клиент с извращенными наклонностями, а беременные женщины – его фетиш. Или что это был просто аборт, выполненный совершенно ужасно. Но самой тревожной была версия, что это тот же человек, который убил Лизу Кинг, и что преступления будут продолжаться. Но дальше следствие зашло в тупик. И у них осталась только убитая мать со своим мертвым ребенком.

В следующие два месяца ничего не происходило. И вот теперь это.

Фил взял свой мобильный. Эйлин Бреннан, обеспокоенная тем, что ему за тридцать, а он все еще не женат, пыталась свести его с Диной, дочерью своей подруги, разведенной женщиной его возраста. Они никогда не встречались и не особенно стремились к этому, но согласились на свидание, просто чтобы сделать приятное двум пожилым дамам. Сегодня вечером. Он должен был позвонить ей и отменить встречу – не особо, впрочем, расстраиваясь.

Он набрал номер и уже приготовился нажать кнопку вызова, когда телефон зазвонил сам. Благодарный за предоставленную отсрочку в малоприятной процедуре, он ответил:

– Инспектор Бреннан.

Старший инспектор Бен Фенвик. Его начальство.

– Слушаю, сэр, – сказал Фил.

– Я уже еду. Хотел только сначала переговорить с вами.

Голос сильный и внушающий уважение независимо от обстановки – будь то дома перед камерами, снимающими интервью для новостей, или в привилегированном гольф-клубе перед почтенной аудиторией.

– Понятно, сэр. В двух словах о том, что мы там обнаружили.

Фил сообщил подробности, все время помня о пропавшем ребенке, – его внутренние часы продолжали вести свой отсчет. Он был рад, что зеваки на мосту не могут его слышать, и надеялся, что среди них нет умеющих читать по губам. Но на всякий случай все же отвернулся.

– О господи… – сказал Бен Фенвик, а потом, как и ожидал Фил, предложил взять на себя общение с прессой.

И дело вовсе не в том, что он никогда не упускал возможности покрасоваться на экране телевизора, – у него в этой среде была масса связей, и он мог гарантировать, что его рассказ будет представлен в таком виде, который выгоден для следствия.

– Сдается мне, что у нас наметилась серия. Что вы думаете по этому поводу? Я прав? – Голос Фенвика был строгим и мрачным.

– Ну, мы должны еще проработать всех по этой вечеринке, не допросили пока бой-френда…

– А что подсказывает интуиция?

– Серийный убийца и похититель младенцев.

– Замечательно. Одно лучше другого. – Бен Фенвик тяжело вздохнул. В трубке затрещало, напоминая резкий электронный кашель. – Я имею в виду серийного убийцу. В Колчестере. Такого тут никогда не было. Где угодно, только не здесь.

– О подобных вещах уже сообщалось, сэр. Несколько раз. Я уверен, есть что-то общее с теми случаями на улицах Ипсвича пару лет назад.

Серийный убийца охотился за проститутками в квартале красных фонарей в Саффолке. Его поймали, но только после того как он убил пятерых женщин.

Последовал новый вздох.

– Верно. Но почему? И почему именно здесь?

– Я уверен, что те женщины задавали эти же вопросы.

– Конечно. Послушайте, это дело сейчас главное. Одному Господу известно, сколько времени понадобится, чтобы поймать этого мерзавца и найти ребенка, но мы должны действовать решительно. И вам нужна будет кое-какая помощь.

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Другой взгляд на вещи, вот что. Психологический портрет. Характеристика преступника.

– Мне казалось, что вы такими вещами не интересуетесь.

– Я лично – нет. Но из Челмсфорда звонил суперинтендант полиции. Он считает, что это было бы полезно, и даже выделил на это деньги. Так что таким вот образом. Новое оружие в нашем арсенале и все такое прочее.

– Кто конкретно есть у вас на примете?

Фил содрогнулся, словно попал пальцами в розетку. Он догадывался, что сейчас скажет Фенвик. И очень надеялся, что ошибается.

– Этот человек, Фил, имеет специальную подготовку в этой области. К тому же я знаю, что вы с ней уже работали.

С ней… Теперь Фил уже точно знал, о ком идет речь. Грудь его опять сжалась, но это уже не был приступ паники. То есть не совсем так.

– Это Марина Эспозито, – сказал Фенвик. – Помните ее? Разумеется, Фил ее хорошо помнил.

– Я знаю, что в прошлый раз все закончилось как-то неудачно… – Фраза Фенвика осталась незаконченной.

Фил невесело рассмеялся.

– Это еще очень мягко сказано.

– Да, – сказал Фенвик, не теряя твердости. – Но все равно она превосходный аналитический психолог, вы так не думаете? По крайней мере, насколько от них вообще можно чего-то ожидать. И знаете, если абстрагироваться от того, что произошло, она все-таки дала нам результат.

– Да, – сказал Фил. – Она была молодцом.

«А уж какой она была в постели…» – мысленно добавил он.

При этих словах он снова почувствовал, как ему сдавливает грудь, и попытался не обращать на это внимания. Вздохнул. Он хорошо помнил то дело. Иначе просто и не могло быть.

Джемма Харди, примерно двадцати пяти лет, секретарь в приемной кабинета дантиста, которая жила в Датч Квотер в съемной квартире вместе с подругой. У нее было много друзей и постоянный бой-френд. Жизнь была благосклонна к Джемме Харди, и та была счастлива. Но внезапно все изменилось. Потому что Джемма привлекла внимание навязчивого преследователя.

Вначале это были просто записки, потом письма. Дело попало к Филу. Они тщательно изучили жизнь Джеммы. И не нашли никого и ничего, что могло бы указать на злоумышленника. Они установили слежку за ее квартирой. И не увидели никого, кроме ее друзей и бой-френда. Они старались без 'толку, а девушку продолжали запугивать. И тогда кто-то предложил пригласить психолога.

За консультацией обратились к Марине Эспозито, которая читала лекции по психологии в расположенном неподалеку Эссекском университете. Она специализировалась в вопросах анормальной сексуальности. Это дело было словно специально подобрано для нее. Вместе с Филом она изучила все аспекты жизни Джеммы, и вдвоем они нашли преследователя. Им оказался Мартин Флетчер, бой-френд ее соседки по квартире. Он был арестован и признал себя виновным.

На этом все и должно было бы закончиться. Но не закончилось. По крайней мере, для Марины…

– Честно говоря, сэр, я сомневаюсь, что она справится с этим.

– А я даже думал, возможно, ее немного поуговаривать. – Голос Фенвика звучал удивленно.

Фил не верил своим ушам.

– Поуговаривать? Да когда она работала с нами в прошлый раз, то едва не погибла. И после того обрубила все связи. Вы действительно уверены, что хотите пригласить ее?

– Суперинтендант назвал ее персонально. Она ничем не хуже кого-то другого. К тому же это дело как нельзя лучше соответствует ее профилю. – Тон Фенвика изменился, с начальственного перешел на дружеский и рекомендательный. Когда такое происходило, Фил переставал ему верить. – Предоставьте это мне, Фил. Я поговорю с ней, а там посмотрим, что удастся сделать.

Фил закрыл глаза. Марина была здесь. Он покачал головой. Марина всегда была здесь. Он вздохнул. Фенвик прав. Что бы там ни произошло, она все равно была лучшей. А в этом деле ему нужны только лучшие.

– Что ж, тогда желаю вам удачи.

– Спасибо.

Фил не смог определить, было это произнесено саркастическим тоном или нет.

В трубке повисла тишина. Потом Фенвик спросил:

– Вы уверены, что сможете справиться с этим, Фил?

От возмущения Фила аж подбросило.

– Не вижу, почему бы мне не справиться! Я и раньше был ответственным за расследования особо важных дел.

– Я не это имел в виду. – Голос Фенвика звучал тихо. И участливо.

Вдумываясь в его слова, Фил несколько секунд не мог произнести ни звука.

«Он знает. Этот мерзавец все знает».

Сердце снова заколотилось. Все дело в ребенке, уговаривал он себя, просто время уходит, секунды тикают. Все дело только в этом, а не в том, что…

– Так точно, сэр, я справлюсь.

– Хорошо. Тогда я поговорю с ней. Потому что нам может понадобиться любая помощь, какую только удастся получить. Бюджет на это выделен. Причем он был увеличен, как для дела особой важности, так что об этой стороне вопроса можно не беспокоиться. Как и о дополнительных людских ресурсах. О кадрах, я бы сказал. Давайте не будем использовать на службе жаргон динозавров. – Он хмыкнул в трубку.

Фил уже не слушал его. Под ложечкой предательски сосало.

– Ладно. Тогда давайте перейдем к делу. Время не ждет. Да и вообще…

– Так точно, сэр.

Фил нажал кнопку сброса. Постоял, уставившись на телефон, пораженный словами Фенвика. Но сейчас у него не было времени обдумывать их. Ему следовало сделать еще один звонок.

Хотя теперь это уже не казалось ему таким важным.

Из дома появился Клейтон.

– Вы готовы, босс?

– Почти, – сказал Фил.

Он взглянул на Клейтона, потом снова на телефонную трубку. «Сделай это сейчас. И покончи с этим».

– Я только должен сделать один звонок. Минута, не больше.

Набирая номер, он отошел в сторону. В надежде, что Клейтон его не услышит.

Для поддержания боевого духа нельзя, чтобы подчиненные слышали, как их босса отчитывает его мама.

Глава 7

Он все-таки сделал это. На самом деле сделал. Вышел и принес ей ребенка, в точности как она просила и как он обещал. Эстер не могла в это поверить.

Но опустив глаза и посмотрев на ребенка, она нахмурилась. Он был какой-то неправильный. Совершенно неправильный.

Она знала, как должны выглядеть младенцы. Особенно новорожденные. Она видела их по телевизору. Они всегда счастливые, улыбаются, и у них есть волосы. А этот был не такой. Маленький, сморщенный, весь в складках и розовато-синего цвета. Скорее похож на Йоду из Звездных войн, чем на ребенка. И к тому же он не улыбается. Только задирает лицо вверх и издает какие-то булькающие, стонущие звуки, как будто его опустили в воду и топят.

Но все-таки это был ребенок, и Эстер должна была сделать его самым лучшим. Ее собственный ребенок. А когда у вас есть ребенок, вы должны его одевать, кормить и помогать ему расти. Это она понимала.

Ребенок заскулил. Лицо Эстер расцвело в улыбке.

– Ты хочешь, чтобы тебя покормили, крошка? – спросила она сюсюкающим голосом, как говорят маленькие дети. Она слышала это по телевизору. – Правда? – Опять скулит. – У мамочки кое-что для тебя есть.

Мамочка. Какое слово…

Она подошла к холодильнику, вынула оттуда бутылку и поставила ее в микроволновку. Она дала ему список того, что нужно, и он многое уже принес. Сухое молоко. Бутылочки. Подгузники. Все, как пишут в книжке.

Она дождалась сигнала таймера и вынула бутылочку.

– То, что надо, – сказала она, брызнув молоком сначала себе в рот. Затем она сунула соску ребенку и подождала, пока он начал сосать. – Вот так. Так-то лучше…

Да, он был маленьким, розовым и сморщенным. Йода. Но в отличие от Йоды, глаза его не открывались полностью, как Эстер ни пыталась их открыть. Впрочем, это было неважно. Она посмотрела на младенца. Она завернула его в одеяла, потому что так нужно было сделать, но он все равно выглядел замерзшим. Как будто кожа у него была какого-то неправильного цвета. Но это не имеет значения. У Эстер есть ребенок. Наконец-то. Это было самое важное. И теперь она должна держаться. Это тоже важно.

Она снова посмотрела на сосущего молоко ребенка и сумела улыбнуться.

– Мне пришлось многое преодолеть, чтобы получить тебя, – сказала она, и ее обычно отрывистый голос был сейчас по-детски воркующим. – Очень многое. Я могла бы просто зайти куда-нибудь и взять тебя, но это было бы неправильно, верно? Потому что к тому времени ты был бы уже чьим-то, ведь так? У тебя была бы какая-то другая мама, и тебе пришлось бы забыть ее, прежде чем ты познакомишься со мной. – Она вздохнула. – Да, мне пришлось многое преодолеть. Но ты того стоишь…

Ребенок выплюнул соску и начал кашлять. Эстер почувствовала, как внутри поднимается злость. Он ведет себя не так, как следовало бы. Он должен был выпить всю бутылочку. Так в книжке написано. И по телевизору говорили.

– Не смей этого делать, черт возьми! – сказала она, уже не подлаживаясь под детский говор. – Возьми ее…

Она сунула соску в рот ребенку и заставила его пить. Затолкала обратно поднимавшуюся изнутри злость.

Ребенок перестал кашлять и снова взял соску. Уже лучше.

Он был сморщенным и неправильного цвета. Он все время скулит и гадит. Она ненавидела это. Но это был ребенок. А именно этого она и хотела. Поэтому она смирится с этим.

– Но тебе лучше все-таки начать больше походить на деток из телевизора, – сказала она, обращаясь к его лысой головке. – На правильных деток, иначе будут проблемы…

Ребенок извивался, стараясь увернуться от бутылки.

– Нет, – сказала она, – тебе нужно стать большим и сильным. И ты не перестанешь пить, пока я не скажу, что можно заканчивать…

Молоко бежало по детским щечкам. Он наелся. Эстер положила соску на место.

Она улыбнулась и взглянула на часы. Закрыла глаза. Скоро ее мужу нужно будет выходить. Да, у нее теперь есть ребенок» но его работа еще не закончена. Есть еще целый список тех, кого он должен посетить. Потом, когда он покончит с этим, он вернется к ней, и они все устроят. Настоящую семью. Полную семью. Она открыла глаза. Улыбнулась, довольная своей жизнью.

На данный момент.

Глава 8

– Любите кофе?

Марина снова услышала этот звонкий, веселый голос. Она обернулась. Каролин стояла с женщинами из их группы.

– Мы обычно компанией отправляемся в город, – сказала Каролин. – Ездим выпить кофе в «Лайф». Ну, те из нас, которые могут пить кофе. А иногда и кое-что еще.

– А это не сводит на нет все, что вы делаете здесь? – спросила Марина.

Каролин рассмеялась и пожала плечами.

– Чего стоит жизнь без маленьких радостей?

Марина улыбнулась.

– Спасибо, это очень мило с вашей стороны, но мне нужно возвращаться на работу.

Марина обратила внимание, что Каролин одета в самую современную и качественную одежду для беременных. Она даже успела накраситься, пока Марина принимала душ и переодевалась. Как только ей все это удается?

Каролин снова улыбнулась.

– Вы уверены?

Сейчас Марина видела на ее лице то, чего не заметила раньше. Усталость, морщинки вокруг глаз. Улыбка очень хрупкая. Каролин оказалась старше, чем вначале подумала Марина, старше остальных женщин в группе. Она вела себя, как молодая, одевалась, как молодая, но все же не могла скрыть свой возраст.

– Было бы если бы вы поехали с нами.

Марина улыбнулась в ответ.

– Может быть, в другой раз.

– Ну ладно, тогда в другой раз.

Каролин повернулась и вышла вместе со счастливыми, оживленно болтающими подругами, одетыми гак же, как она. Проходя мимо, они улыбались Марине, и она ответила им улыбкой, которая тут же угасла, как только все ушли.

Она смотрела им вслед – идут, весело смеясь и разговаривая. Марина могла мгновенно разнести всю эту группу по категориям и даже по стереотипам. Средний класс, мужья на работе; это тип женщин, у которых будут безболезненные роды и которые за счет посещения тренажерных залов и правильных диет вернут фигуры, какие у них были до беременности, буквально через неделю. Это тип женщин, которым другие женщины завидуют, а в душе даже презирают.

Издалека Каролин выглядела, как одна из этой группы, но Марина чувствовала, что чем-то она все же отличается от остальных. Что-то отделяло ее от других. Возможно, именно поэтому она и хотела, чтобы Марина пошла с ними. А может, она просто такой дружелюбный человек. Неважно. Это ее личные проблемы. Марина подождала, пока они скроются, и вышла через фойе комплекса «Мир досуга».

Музыка из громкоговорителей заглушала вопли, крики и плеск школьников, отпущенных на пять минут порезвиться после обязательных уроков по плаванию, – из стены выступали разноцветные желоба и трубы для спуска в бассейн, по которым дети катились вниз. Она вышла на площадку перед зданием. Шум – это еще полбеды, но вот запах хлорированной воды уже начал серьезно раздражать слизистую ее носа. Она знала, что во время беременности такое случается. Все ощущения обостряются, женщины перестают выносить запахи, которые раньше им не мешали. Она знала одну женщину из их университета, которая не могла выносить запах собственного мужа. Тело ее содрогнулось от благоговейного ужаса. Она надеялась, что такое с ней никогда не случится.

Выйдя на улицу, она стояла на бордюре парковки по авеню Ремембренс, поплотнее запахнувшись в пальто от ноябрьского холода, и ждала такси, которое должно было отвезти ее в новый офис к дневным клиентам. Она приняла душ, но мышцы все равно болели и напряженно дрожали. Завтра она будет страдать от этого.

Через несколько минут мимо нее проехал джип и посигналил ей. Каролин с подругами. Марина улыбнулась, но, как только машина скрылась за углом, лицо ее снова стало серьезным.

За очень короткий промежуток времени в ее жизни произошли огромные перемены. Сначала она покинула свое удобное и надежное место в университете – хотя к тому моменту, когда она решила уходить, оно не было уже таким удобным и надежным. Потом то, что ей предложил Тони, мужчина, с которым она постоянно встречалась. Но главной переменой, конечно, был ребенок. Не планированный и вначале не желанный – она все еще не могла до конца свыкнуться с этой мыслью. И ей казалось, что так будет всегда.

Она взглянула на часы, начиная терять терпение в ожидании такси, и от нечего делать принялась думать о том, чем бы сейчас занималась, если бы продолжала работать в университете. Вероятно, готовилась бы к лекциям на втором курсе или к какому-нибудь семинару, подбирала бумаги, книги и записи у себя кабинете. «Химерические маски и проблемы разделения в восприятии собственного Я». Что-нибудь в этом роде.

Собственное Я. рука, как это часто случалось в последнее время, машинально скользнула под пальто, к животу. Начала поглаживать его тугую поверхность. Совсем небольшой, с точки зрения стороннего наблюдателя, но такой громадный для нее самой. И она понимала, что живот будет теперь только расти. Это Я, собственное Я, она теперь узнавала с большим трудом. Когда она думала о своей старой жизни, о своем прежнем Я, то начинала задыхаться, ей хотелось плакать. Но этап слез был уже позади. Вот уже четыре месяца.

Она почувствовала какой-то трепет внутри. Как будто в ее животе летают бабочки. Большие бабочки. Она испугалась и вздрогнула. Попыталась глубоко дышать, чтобы успокоиться. Все нормально, так и должно быть. Это делает тело. Только не ее тело. Она больше не ощущала его как свое. Оно стало просто контейнером, сосудом для ребенка. Все хорошо, пока она его носит, но что будет с ней, когда он покинет ее?

С физической точки зрения все выглядело довольно пугающе: изменения, которые будут происходить в ее теле по мере того, как дитя будет расти и требовать от нее жизненных сил, реальная боль при родах, а затем то, каким опустошенным окажется ее тело после. А потом еще долгие годы в качестве матери.

Когда она узнала о беременности, ее первым порывом было избавиться от ребенка. Извлечь это из себя, не дать ему вырасти, не дать власти над собой, словно это было какое-то отталкивающее существо, захватывающее человеческие тела. Да и учитывая самое начало ее самостоятельной частной практики, время было выбрано очень неудачно, если не сказать больше.

Тони сказал, что будет согласен, как бы она ни поступила. В конце концов, это ведь ее тело. Поэтому она решилась на аборт. Но когда подошло время, не смогла на это отважиться.

Марина подавила свой страх и решила жить с этим дальше. Пренатальная йога, релаксация и медитация, правильное питание, никакого алкоголя. К счастью, она не относилась к тем женщинам, которых при этом все время тошнит, так что они не могут ничего есть. По крайней мере, до сих пор этого не было. Ощущение, что ребенок внутри нее постоянно растет, было достаточно неприятным. Это казалось ей невыносимым. Она думала, что, если будет находиться с другими беременными женщинами, это ей поможет. Уйдет ее страх, чувство неопределенности. Так оно и произошло, но лишь ненадолго. И теперь, снова оставшись одна, она чувствовала, как возвращаются прежние сомнения.

Она задумалась над тем, какой выглядит в глазах других женщин из группы. Длинные темные волосы, которые пожалела седина. Или которым скрыть седину немного помогла химия. Красивое для тридцатишестилетней женщины лицо, немного испорченное озабоченным выражением. Правильную форму скул она унаследовала от итальянских предков, а озабоченное выражение добавила уже от себя. Глаза казались глубокими, запавшими, словно призрак, ожидающий, когда его вернут к жизни. Решившись рожать, она надеялась, что это сделает ребенок. Прошло четыре месяца, и этого пока не случилось. Она уже начала сомневаться, что это вообще когда-нибудь может произойти. Ей было необходимо еще что-то.

Она снова взглянула на часы и начала притопывать на месте. С чаевыми таксист уже может попрощаться.

В глубине ее сумки зазвонил мобильный.

Вздохнув, она втащила руку из-под пальто и взяла телефон.

– Да.

– Марина? Марина Эспозито?

Голос был знакомый. На то, чтобы сообразить, кто это, у нее ушло несколько секунд. Когда же ей удалось это сделать, то она от удивления открыла рот. Старший инспектор криминальной полиции Бен Фенвик.

– Бен Фенвик?

– Да, Марина, здравствуйте. Простите за беспокойство, но мне необходимо с вами поговорить.

– Ох…

Она обернулась. И увидела Мартина Флетчера. Он приближался к ней, и лицо его было перекошено от ненависти.

Она крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Ничего кроме холодной остановки такси, где по-прежнему не было ни одного автомобиля. Приглушенные крики и визг детей где-то вдалеке. Мартин Флетчер пропал. Зато голос Бена Фенвика в трубке никуда не исчез.

– Марина? Вы меня слышите?

– Да… да, Бен. Я здесь.

– Послушайте, я не стал бы вас просить, если бы это не было так важно…

Стоило ей услышать эти слова, как в сознании мгновенно вырос защитный барьер.

– Послушайте, я… Я сейчас очень занята. Не могли бы мы сделать это как-нибудь в другой раз?

– Боюсь, что нет. У нас проблема.

– Какая проблема?

Он тяжело вздохнул.

– Самая худшая из всех возможных.

Ей очень хотелось нажать кнопку и прервать этот разговор. Побыстрее сесть в такси – если оно когда-нибудь приедет! – и забыть о звонке Бена Фенвика: Но «место этого она ответила:

– Так что за проблема?

– Возникло новое дело, и нам нужна помощь. Ваша помощь. – Он сделал паузу, словно задумавшись, что сказать дальше. – Послушайте, я понимаю, что это может быть для вас тяжело…

Краем глаза Марина опять увидела направляющегося к ней Мартина Флетчера и почувствовала, как нарастает слепой, панический ужас. Сделав несколько глубоких вдохов, она отогнала видение.

Она старалась говорить тихо и сдержанно.

– Так в чем там дело?

– Это… В общем, это совершенно не телефонный разговор. Лучше всего будет поговорить при встрече.

Она почувствовала, как по телу пробежала судорога.

Скажи «нет»! Скажи «нет»! Скажи «нет!»

– О'кей. Где?

– Я вышлю за вами машину.

– Когда?

– Прямо сейчас, дело не терпит.

– Но я… занята. Клиенты… – Это прозвучало неубедительно даже для нее самой.

Фенвик вздохнул, видимо, опять что-то обдумывая.

– Пожалуйста, поймите меня правильно, но при всем уважении к вам, Марина, я думаю, что когда вы услышите, о чем я собираюсь рассказать, то сами поймете, что сейчас важнее.

Она молчала и думала. Он же воспринял тишину в трубке как сигнал к тому, что ей нужны еще какие-то объяснения и заверения.

– Послушайте, я очень сожалею о том, что произошло в тот раз. Мы все сожалеем. Это было ужасно и недопустимо. Совершенно. Если бы… если бы мы тогда что-то сделали по-другому…

– Это не ваша вина, – сказала она, и голос ее опять прозвучал слабо и неубедительно.

– На этот раз ничего такого не повторится, – с облегчением сказал он. – Обещаю. Даю вам слово.

Несмотря ни на что, при этих словах Фенвика она почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Видимо, прошло уже достаточно времени, чтобы ей снова захотелось покинуть свой кабинет. «Как и роды, память о боли со временем забывается, – подумала она с мрачной улыбкой, – и женщина может пройти через это снова».

– Ладно, присылайте машину. Дайте мне пару часов.

– А быстрее нельзя? Дело действительно срочное.

– Тогда прямо сейчас. Я стою перед «Миром досуга». И скажите водителю, чтобы поторопился. Я тут просто замерзаю.

– Спасибо, Марина. Он разыщет вас.

Она спрятала телефон, не дослушав слов благодарности. Улыбнулась, даже не пытаясь скрыть охватившую ее дрожь. То, ради чего она им понадобилась, должно быть, действительно ужасно. Ее специализацией были психосексуальные отклонения.

И снова по телу пробежала судорога. Фил. Она будет работать с Филом.

Она пыталась выбросить его из головы. Сконцентрироваться на своей жизни с Тони, на предстоящем рождении ребенка. Но Фил никак не уходил, и звонок Фенвика вновь вызвал его образ. Он одевался не так, как остальные копы, и любая одежда только подчеркивала его широкие плечи и узкие бедра. Когда она впервые увидела его, то решила, что он занимался регби, но потом выяснила, что это не так. На его лице были следы непростого детства: сломанный и восстановленный нос, полученные в уличных драках мелкие шрамы, которые проступали только тогда, когда он начинал злиться. Но больше всего ей запомнились его глаза. Глаза, в которых она утонула. Меланхолические глаза поэта. Когда она говорила, он смотрел ей в глаза и слушал. И в доказательство этого мог через несколько дней напомнить что-то из ее слов. И это был не какой-то фокус, не желание произвести впечатление – просто он был таким. Она осознавала, что именно это делало его хорошим полицейским, но для нее это значило нечто большее. Это позволяло ей чувствовать себя с ним востребованной, особенной.

Так что совершенно неудивительно, что она влюбилась в Фила. А теперь она будет работать с ним снова. Что ж, на этот раз все будет уже иначе. Должно быть иначе. Потому что это Фенвику она могла сказать, что в том, что произошло с Мартином Флетчером, не было его вины. А вот с Филом все было совсем по-другому.

В этот момент приехало ее такси. Она помахала шоферу рукой, чтобы он ехал дальше, сказав, что его не было слишком долго. Водитель выбрался из автомобиля и начал было пререкаться с ней, но, увидев остановившуюся позади полицейскую машину и вышедшего из нее копа, замолчал.

Марина села на переднее сиденье полицейской машины.

Она надеялась, что это будет просто сменой обстановки, которая так необходима ей, чтобы отвлечься от собственных проблем.